Скачать .docx  

Курсовая работа: Стратегическое развертывание, планирование и мобилизация Второй мировой войны

Советское военное планирование в 1930-х годах и особенно после 1935 года отражало две фундаментальные и тревожные реальности. Первая состояла в ясном понимании Советами их собственного стратегического положения, конкретно же - их уязвимости, связанной с огромными просторами Советского Союза, а также экономической, технологической и общественной слабости страны по сравнению с Западом вообще и с Германией в частности. В 1920-е годы выдающийся военный теоретик А.А. Свечин и другие подробно рассмотрели этот вопрос на основе исследования прошлых войн с участием России, в особенности российско-германских конфликтов.

В опубликованном в 1927 году толстенном томе "Стратегия" А.А. Свечин сначала изложил новую теорию оперативного искусства, а затем описал политико-экономические приготовления к войне, столь необходимые в качестве основы стратегии любой страны. Учитывая огромные территориальные просторы молодого Советского Союза, малоразвитый характер его системы коммуникаций и промышленной базы, его отставание в промышленной и технологической сфере, Свечин считал, что для достижения успеха в любом будущем крупном конфликте стране необходимо активно использовать зарубежную технологию и "готовить тыл страны служить фронту". Эти реалии советского государства 1920-х годов вынудили Свечина подчеркивать необходимость единства фронта и тыла как в мирное, так и в военное время и пропагандировать стратегию "войны на истощение" - которая не только признавала природную слабость Советского Союза, но одновременно и опиралась на нее как на силу.

Коротко говоря, Свечин считал, что такая социально и экономически отсталая страна, какой был Советский Союз после Гражданской войны, с его слабой промышленной базой, неплотной и слабой системой коммуникаций и большей частью крестьянским населением имела то, что он и другие называли "крестьянским тылом". Термин "крестьянский тыл" относился как к эффективности советских политических институтов, связности общества или отсутствию таковой, духовному состоянию народа, так и к отсталой экономической инфраструктуре и технологической базе страны. Учитывая материальные и моральные аспекты, Советский Союз со своим "крестьянским тылом", на взгляд Свечина, не мог надеяться выдержать войну с любой более развитой крупной западно-европейской державой, если не разработает для этого каких-то особых методов. Конкретно Свечин доказывал, что Советский Союз должен добиться единства фронта и тыла в мирное время, создать в мирное же время реальные планы военной мобилизации (с сильным экономическим компонентом) и вести во время конфликта скорее войну на истощение сил, чем войну на истребление.

Принятие стратегии войны на истощение сил хотя и не давало быстрой победы, но позволяло также избежать катастрофического поражения под ударом более искусной военной машины. Одновременно оно давало возможность выгодно использовать огромные просторы Советского Союза и задействовать огромные человеческие и природные ресурсы.

Стратегические концепции Свечина прямо и активно оспаривались ведущим лидером Гражданской войны и послевоенным теоретиком М.Н. Тухачевским, а также другими военными авторитетами. Они настаивали на принятии более наступательной стратегии войны на уничтожение, которая требовала "полной милитаризации национальной экономики для создания инструментов, необходимых для ведения современной механизированной войны". Концепции Тухачевского, которые выглядели более соответствующими революционным идеалам советского государства 1920-х годов, одержали верх. В буре политических распрей 1930-х годов Свечин и его работы канули в забытье - до тех пор, пока вновь не были открыты через 40 с лишним лет после Второй мировой войны. По иронии судьбы, хотя концепции Тухачевского и победили, его тоже поглотил в 1937 году пожар чисток. В результате Советский Союз в 1941 году подошел к войне, не вооруженный стратегическим видением ни Свечина, ни Тухачевского. * И последующий за этим стратегический вакуум возьмет страшную дань с вооруженных сил и государства.

Реалии, о которых говорил Свечин, отравляли жизнь советским военным вплоть до конца 1930-х годов. Лишившись из-за чисток лучших стратегических планировщиков, уцелевшие штабисты пытались сформулировать планы, гарантирующие безопасность советского государства. Трудности, с которыми они столкнулись во время Польской и Финской кампаний, лишь подчеркивали тот факт, что, несмотря на победу стратегии Тухачевского, столь существенная для победы мобилизация тыла не была и не будет легкой задачей. Эта голая реальность более, чем любой конкретный довоенный мобилизационный план, позволяла представить, какого рода войну готовился вести Советский Союз.

Второй тревожной реальностью было растущее понимание (основанное на политических, идеологических и военных соображениях), что "фашистская Германия рано или поздно нападет на Советский Союз" - либо в одиночку, либо совместно с Японской империей. Так как политическое положение в Европе после 1935 года непрерывно ухудшалось, а вскоре последовала целая серия кризисов, советским военным планировщикам пришлось изменить свои взгляды на первоочередность угроз. Был пересмотрен анализ стратегического положения СССР и существующие мобилизационные планы в соответствии с новыми, более угрожающими реалиями. Именно такой ситуацией стал Чехословацкий кризис в сентябре 1938 года. Во время этого кризиса Советский Союз пытался сотрудничать с Великобританией и Францией с целью обеспечить чехам политические и военные гарантии помощи в случае немецкой агрессии. Кроме принятия дипломатических мер, советское правительство частично мобилизовало и развернуло свои вооруженные силы, чтобы продемонстрировать солидарность с Чехословакией, Великобританией и Францией против действий немцев.

Хотя советские действия ни к чему не привели, и Мюнхенское соглашение решило судьбу Чехословацкого государства, упражнение в проведении стратегического развертывания вышло весьма поучительным. Советские планы мобилизации и развертывания войск оказались неадекватными, а управление мобилизованными войсками - неотработанным. Поскольку дело происходило в самый разгар чисток, такое положение не было удивительным. Произошедшее побудило советское правительство принять меры для исправления положения и уделить больше внимания подготовке нового ряда планов.

В ноябре 1938 года Главный Военный Совет одобрил план стратегического развертывания созданный под руководством начальника Генерального штаба Красной Армии Б.М. Шапошникова, несмотря на хаос, царящий в штабе из-за его недавнего формирования и продолжающихся полным ходом чисток. План этот "рассматривал наиболее вероятных противников, их вооруженные силы и возможные оперативные планы, и основное стратегическое развертывание Красной Армии на западе и востоке". Хотя у Генштаба не имелось никаких документальных доказательств враждебных планов противника, постулированная угроза казалась реальной. План идентифицировал как наиболее вероятных и наиболее опасных противников Германию и Италию, при возможной поддержке Японии. Хотя план и предполагал, что Германия в конечном итоге пойдет войной на Советский Союз, его авторы считали, что в то время Германия была еще материально не способна осуществить такое нападение. Да и политические условия не подходили для подобных действий Германии.

План Шапошникова исходил из того, что Советский Союз столкнется с войной на два фронта: на западе - против Германии, Италии, Польши, а возможно, и Румынии с прибалтийскими государствами, на востоке - против Японии. Предполагаемые общие силы противника количественно состояли из от 194 до 210 пехотных, 4 моторизованных и 15 кавалерийских дивизий, располагающих 13 077 орудиями, 7980 танками и 5775 самолетами. Свыше половины этих сил было сосредоточено на западе Советского Союза. В случае кризиса, по предположениям Советов, немцы и поляки совместно оккупировали Литву.

В соответствии с более ранними планами Шапошников и Генштаб отдавали приоритет западному театру военных действий, где они планировали сосредоточить основные советские силы. Наличие в центре фронта Припятских болот вынудило штаб заняться спорным вопросом, где противник нанесет главный удар - к северу или к югу от этих болот. Шапошников решил этот вопрос, разработав сценарии, отвечавшие обоим обстоятельствам. При любом варианте Генеральный штаб предполагал, что финские войска и войска прибалтийских государств могут помочь немцам в нападении на Ленинград.

В ответ на эти предполагаемые угрозы Генштаб разработал план сосредоточения войск таким образом, чтобы они могли последовательно разбить противника сначала на западе, а потом на востоке. Это подразумевало необходимость полагаться на защиту с востока силами прикрытия, в то время как основная часть Красной Армии ликвидирует главную западную угрозу, частью сил при этом защищая участок фронта по другую сторону Припяти. Принятие этой стратегии требовало держать в наиболее опасных приграничных секторах хорошо оснащенные армии прикрытия, опирающиеся на возведенные вдоль всей границы укрепрайоны. Советы предполагали, что эти войска смогут сдержать натиск первого эшелона противника, в то время как с помощью мобилизации будут подготовлены основные силы, которые смогут затем нанести решающий контрудар.

План Шапошникова от 1938 года походил на планы, разрабатывавшиеся русским командованием еще до Первой мировой войны - в том смысле, что он предполагал проведение мобилизации уже после начала военных действий. Принималось за аксиому, что существующие войска прикрытия и укрепрайоны будут способны остановить любые силы, какие противник сможет выставить в ходе предварительной (довоенной) мобилизации. На ориентировочный характер этих планов указывало то, что Советы не намечали создания конкретного числа фронтов - хотя и предвидели операции вдоль трех "стратегических направлений", наиболее важным из которых было западное.

Международные кризисы 1939 года и реакция на них Советов осложнили работу Генштаба и в то же время наглядно подчеркнули неадекватность планов советского военного, мобилизационного и стратегического развертывания. Во время Польского кризиса в августе Генштаб первоначально предполагал стратегическое сотрудничество с западными державами, а потом, после подписания с Германией пакта Молотова-Риббен-тропа, Советы провели частичную мобилизацию и вторглись в восточную Польшу. Последующая мобилизация сопровождалась многочисленными трудностями, и советские войска проявили себя в этой операции далеко не блестяще. *

Для проведения операции Генштаб создал два командования фронтами (Белорусским и Украинским), у каждого из которых имелись армии и специально сколоченные мобильные оперативные группы. Хотя командная структура была более сложной, чем примененная во время Чехословацкого кризиса годом раньше, число мобилизованных дивизий было примерно тем же самым. Из-за широкого разнообразия управления, сложностей с тыловым обеспечением и даже с боевым духом советские войска лишь кое-как сумели довести операцию до конца. Вдобавок оккупация Советами Восточной Польши сразу сделала устаревшими все существующие советские военные и мобилизационные планы.

Продвижение границ на запад в Польшу поставило советское стратегическое планирование перед двумя новыми проблемами. Во-первых, ширина колеи советских железных дорог отличалась от ширины колеи, применяемой в Центральной Европе и конкретно в Польше. Поэтому все материалы, снаряжение и припасы, предназначенные для новых приграничных областей, приходилось перегружать на старой границе на поезда другой колеи. Этот процесс существенно тормозил осуществление имеющихся мобилизационных планов. Чтобы решить эту проблему, советские власти планировали построить в новых приграничных областях новые базовые склады - но и сами эти склады, и вообще район за пределами старых границ, оставались весьма уязвимы для стремительного наступления противника или глубокого воздушного рейда.

Перемещение советской границы на запад подняло также вопрос: что теперь делать с прежними укрепрайонами вдоль старой границы? Вера Советов в полезность таких укреплений требовала создания оборонительных сооружений вдоль новой границы - а это было бы делом дорогим и долгим. Далее встал следующий вопрос: какими силами оборонять и старую, и новую систему укреплений? Где взять людей? В результате, хотя приоритет был отдан строительству укрепрайонов вдоль новой границы, из-за скудости ресурсов к июню 1941 года ни те, ни другие укрепления не были ни полностью подготовлены, ни укомплектованы личным составом.

Опыт составления планов для Финской войны, так же как последующее неудачные действия советских войск, еще больше смутил генштабистов. Первоначально Генштаб под руководством Шапошникова разработал план операций против Финляндии в реалистическом международном контексте и заключал, что выполнение поставленной задачи "будет далеко не легким делом" и потребует "нескольких месяцев интенсивной и тяжелой войны". Сталин отверг этот план как переоценивающий финские военные возможности и приказал командующему Ленинградским военным округом К.А. Мерецкову подготовить новый план.

План Мерецкова, который "практически игнорировал реальные условия" и был принят Сталиным, предусматривал быстрый разгром финнов мощными атаками на нескольких направлениях, которые вынудили бы противника распылить свои силы и в дальнейшем приводили к их уничтожению по частям. В реальности же на первоначальном этапе войны произошло прямо противоположное. Количество войск, необходимых для проведения таких широкомасштабных операций, потребовало широкомасштабной частичной мобилизации. Проводимая сразу же следом за оккупацией Восточной Польши и в условиях вызванного ею расстройства мобилизационных планов, эта мобилизация также обернулась хаосом и еще больше расстроила существующие стратегические планы. Поэтому в дополнение к мобилизации 7-й армии Ленинградского военного округа Советам пришлось перебросить 8-ю и 9-ю армии из Прибалтийского военного округа и развернуть в Заполярье 14-ю армию. Вдобавок, чтобы сосредоточить необходимое число боеготовых соединений после неудачной первой фазы операции, Генеральному штабу пришлось перебросить к финской границе дивизии из других военных округов.

Последующий ход боев наглядно продемонстрировал, что Красная Армия не готова к широкомасштабной войне, особенно в ее наступательной форме

"... Наши войска оказались не в состоянии выполнить свои боевые задачи ни на одном из направлений, и прежде всего - на Карельском перешейке... В особенно трудном положении оказались соединения, переведенные в Ленинградский военный округ из Украины и Белоруссии. Большая часть их не была в должной степени обмундирована и экипирована для действий в суровых климатических условиях севера. Выявилисъ и многие другие крупные недостатки, особенно в работе тылов. С первых же дней войны нарушилось снабжение. Многокилометровые дорожные пробки застопорили движение по дорогам. Войска испытывали острую нехватку не только боеприпасов и горючего, но и продовольствия...

Но главная трудность состояла в том, что начсостав армии, ослабленный массовыми репрессиями 1937 и 1938гг., действовал робко и пассивно. Большинство спешно повышенных в чинах младших командиров, которые заменили репрессированных, не привыкли в достаточной мере управлять войсками в бою. Многие офицеры были не способны умело организовать взаимодействие, правильно решать вопросы разведки, маскировки, технического и материального боевого обеспечения, пользоваться техническими средствами связи. Все это привело к неудачам и большим потерям, более того, это позволило хорошо обученным финским войскам, действующим численно меньшими силами на знакомом им театре военных действий, успешно отразить наши атаки и стойко удерживать большой фронт в первые месяцы войны"".

После широкомасштабных замен командования, переброски существенных подкреплений, дополнительной мобилизации и обширной новых приготовлений недостатки были устранены, и во второй фазе войны Советы наконец-то одержали верх.

Неудачное выступление в восточной Польше и Финляндии побудило советское правительство снять Ворошилова с поста наркома обороны и заменить его Тимошенко. Оно также вынудило Советы произвести общую переоценку оборонительных и мобилизационных планов и подготовки войск. И отнюдь не по случайному совпадению, оно также поощрило немецкие планы агрессии против Советского Союза. Советские операции в восточной Польше в сентябре 1939 года, в Финляндии зимой 1939-1940 годов, а позже в Бессарабии в июне 1940 года значительно изменили границы Советского Союза и обесценили существующие стратегические планы. В то же время результаты действий советских войск, особенно по сравнению с итогами немецкого выступления в Польше и на Западе, недвусмысленно указывали на необходимость реформы Красной Армии. Сталин поручил Тимошенко провести эти реформы, а также привести стратегические планы в соответствие с новыми стратегическими реалиями.

Акт, подготовленный совместно Ворошиловым и Тимошенко 8 мая 1940 года, четко констатировал данную проблему. Его раздел "Оперативная подготовка" начинался с заявления:

"К моменту приема и сдачи Наркомата Обороны оперативного плана войны не было, как общие, так и частные оперативные планы не были разработаны и отсутствовали. Генеральный штаб не имеет точных данных о состоянии прикрытия госграницы. Решения военных советов военных округов, армий и фронтов по этому вопросу Генштабу неизвестны". '

Хотя позднее Тимошенко подробно изложил недостатки в действиях Генерального штаба и Наркомата Обороны, было ясно, что он и те политические фигуры, которые подтвердили и совместно подписали этот акт (А.А. Жданов, Г.М. Маленков и Н.А. Вознесенский), винили в провалах Ворошилова, а не Шапошникова. Они понимали внешние и внутренние условия, которые мешали эффективному планированию, и разрешили Шапошникову продолжить его важную работу.

В то время как Тимошенко осуществлял свою обширную программу новых реформ (его первым действием был приказ о формировании заново девяти новых механизированных корпусов), в Генштабе была собрана новая команда планировщиков, состоявшая из начальника оперативного управления Н.Ф. Ватутина и его заместителей Г.К. Маландина и А.М. Василевского. Под руководством Шапошникова она начала работу по составлению новых военных планов.

Планы военного и стратегического развертывания накануне войны

Германские победы в Западной и Северной Европе весной 1940 года сделали составление Генштабом новых планов настоятельно необходимым. Неожиданный ход европейской войны, советские военные действия и последующая аннексия Советами сопредельных территорий, а также хаос в Красной Армии уничтожили полезность любых существующих планов.

Новая команда планировщиков трудилась не покладая рук и к июлю выдала результаты. В конце того же месяца Шапошников одобрил новый план стратегического развертывания, подготовленный в основном Василевским. Подобно своему предшественнику, этот план предполагал нападение Германии на западе, поддержанное Италией, Финляндией, Румынией и, возможно, Венгрией, а также атаку Японии на советские дальневосточные территории. План Василевского оценивал общую угрозу в 270 пехотных дивизий, поддерживаемых 11 750 танками, 22 ООО орудиями и 16 400 самолетами, основная масса которых будет задействована на решающем западном театре военных действий. '

Июльский план предполагал, что противник нанесет главный удар севернее реки Сан в Восточной Польше вдоль направлений Вильнюс-Минск и Брест-Барановичи. Согласно второму (менее вероятному) сценарию, немецкие войска наносили удар из района Люблина на юге Польши, устремляясь через Украину к Киеву. В заключение в плане говорилось:

"Главный, политически наиболее благоприятный и, следовательно, наиболее вероятный курс для Германии - это первый вариант ее действий, с развертыванием основных сил немецкой армии севернее р. Сан"'.

В соответствии с этим планом Генштаб предусматривал формирование и развертывание на Западном театре военных действий трех фронтов: Северо-Западного и Западного, прикрывающих главное стратегическое направление на Москву, вспомогательные направления к Ленинграду и на юго-запад, а также защищающие стратегическое направления южнее Припятских болот. Планировалось также создать Забайкальский и Дальневосточный фронты для отпора японской угрозе на Дальнем Востоке.

Единственной явной слабостью в этом новом плане была его сосредоточенность на московском направлении в ущерб ленинградскому и киевскому. Это вскоре станет главным предметом спора между Сталиным и Генштабом.

После назначения в августе 1940 года начальником Генерального штаба К.А. Мерецкова (в соответствии с постановлением Главного Военного Совета от 16 августа), Генштаб пересмотрел июльский план Шапошникова в исследовании под названием "Соображения по основным принципам стратегического развертывания вооруженных сил Советского Союза на западе и востоке в 1940-1941 годах".

Ведущую роль в подготовке этого документа снова взял на себя Василевский. К середине сентября он завершил свою работу.18 сентября Василевский представил на одобрение Тимошенко и Мерецкову заключительную часть "Соображений" и памятную записку, выводы которой в целом повторяли положения прежнего плана Шапошникова. Тимошенко переслал ее на окончательное рассмотрение и одобрение Сталину и руководству партии.

"Соображения" Василевского вновь постулировали, что Советский Союз должен быть готов к войне на два фронта - против Германии и ее союзников на западе и против Японии на востоке. Они увеличивали оцениваемый объем общей угрозы и предполагали на основе проведенного анализа, что Германия и ее союзники смогут задействовать против Советского Союза до 243 дивизий, 10 ООО танков и 15 ООО самолетов. Поэтому рекомендовалось развернуть на западе основную массу советских вооруженных сил (189 дивизий и 2 бригады, или 61 процент всех соединений), организованных в четыре фронта военного времени (Северный, Северо-Западный, Западный и Юго-Западный). Этот план требовал сохранения пяти армий Резерва Главного командования, все из которых предназначались для операций на Западе. Таким образом Генштаб предполагал, что 240 дивизий Красной Армии (80 процентов ее сил) будут задействованы на западе, 33 - на Дальнем востоке, 30 - в Закавказье и Средней Азии, и еще одна - в районе Белого моря. План этот выделял западу 60 процентов фронтовой и дальнебомбардировочной авиации, еще 16 процентов - Дальнему Востоку и Забайкалью и 24 процента - Закавказью и Средней Азии.

Далее план предполагал, что "обе стороны начнут боевые операции, задействовав лишь часть своих сил, и как основные силы Красной Армии, так и основные силы противника завершат свое развертывание не менее чем через две недели". В любом случае войска Красной Армии должны были "нанести немецко-фашистским войскам мощный ответный удар [контрудар] и вести боевые операции на территории противника".

"Соображения" вновь предполагали два варианта советского стратегического развертывания на западе. Вспомогательный требовал развертывания основной стратегической группировки войск к югу от Бреста, чтобы отразить вражеское наступление и нанести сильный контрудар в направлении на Люблин, Краков и Бреслау с целью отрезать Германию от Балкан и лишить страну противника ее экономической базы. Главный плановый сценарий размещал основную массу советских войск к северу от Бреста с задачей отразить врага и атаковать его основную группировку в Восточной Пруссии.

Окончательное решение, какому именно сценарию следовать, зависело от условий, создавшихся в начале войны. Это означало, что Генштаб должен быть полностью готов к выполнению обоих планов еще в мирное время.

5 сентября Тимошенко и Мерецков представили "Соображения" и сопутствующие им военные планы на одобрение Сталину и советскому политическому руководству. Сталин возразил на их содержание*:

"Я не вполне понимаю настойчивость Генштаба на сосредоточении наших сил на Западном фронте. Они говорят, что Гитлер попытается двинуть свои основные силы к Москве по самому короткому пути. Но я думаю, для немцев важней всего зерно на Украине и донбасский уголь. Теперь, когда Гитлер утвердился на Балканах, куда более вероятно, что он нанесет свой главный удар с юго-запада. Я хочу, чтобы Генеральный штаб еще раз подумал и предстает в десятидневный срок новый план".

По всей вероятности, на решение Сталина отвергнуть предположения Тимошенко и Василевского повлияли его опыт военного комиссара на Украине во время Гражданской войны, знакомство с геополитическими и экономическими взглядами Гитлера и влияние на его стратегическое мышление "южан" вроде Жукова. В любом случае он дал Генеральному штабу десять дней на подготовку нового плана, основанного на "южном" варианте.

14 октября Тимошенко представил Сталину свой пересмотренный план, который, в отличие от своего предшественника, напрямую провозглашал, что западный театр военных действий являлся главным и требовал иметь "главную западную группировку на Юго-Западном фронте", а конкретно - к югу от Бреста. В итоге Сталин и Тимошенко решили в еще большей степени усилить состав сил Юго-Западного фронта. Хотя второй сценарий развертывания более крупных сил к северу от Припяти категорически не отвергался, "он не получил особой поддержки". И вследствие этого "тут произошла полная переориентация и перераспределение основных сил наших войск с северо-западного (как предлагал Шапошников) на юго-западное направление".

Это стратегическое распределение и план фундаментально не менялись вплоть до начала войны - в первую очередь потому, что так решил Сталин. Вдобавок большинство ведущих военных фигур принадлежали к "южной школе". Как указал биограф Сталина Д. Волкогонов:

"Высшие посты в Генеральном штабе... занимали теперь люди, "выдвинутые" из Киевского особого военного округа: С.К. Тимошенко, как нарком обороны, Г.К. Жуков, который в феврале 1941 года стал начальником Генштаба, Н.Ф. Ватутин, первый заместитель Жукова, и С.К. Кожевников, глава политотдела Генштаба. Естественно, что эти люди, которые были давно вовлечены в оперативные вопросы в Киевском особом военном округе, должны были до некоторой степени считать юго-западное направление наиболее важным. Точка зрения Сталина была им хорошо известна... Военный совет Киевского особого военного округа придерживался взгляда, что „ надо ожидать главного удара объединенных вражеских сил в [нашей] зоне ответственности ". Документ по развертыванию войск на 1940 год, подготовленный новым начальником штаба Киевского особого военного округа М.А. Пуркаевым, прямо утверждал, что самые острые удары немецкой армии надо ожидать на юго-западном направлении".

В результате Генеральный штаб планировал войну, мобилизацию и стратегическое развертывание на основе октябрьских решений. В декабре 1940 и январе 1941 года он провел в Москве совещание командного состава и военно-штабные игры с целью изучить существующие концепции ведения войны и испытать военные планы в различных сценариях. И совещание, и военно-стратегические игры подняли столько же вопросов, на сколько ответили. Не удивительно, что они выявили существенные изъяны в военном планировании. В результате этих военно-стратегических игр Мерецкова на посту начальника Генерального штаба сменил Жуков.

1 февраля 1941 года заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант Ватутин подготовил "Усовершенствованный план оперативных мероприятий", который начальник Генштаба генерал армии Жуков одобрил с небольшими поправками. Согласно этому "плану планов", все планирование должно было быть завершено к 1 мая 1941 года. Этого, однако, не произошло. Продолжающееся ускоренное увеличение советских вооруженных сил и меняющиеся оценки угрозы осложняли процесс планирования, поэтому "Генштаб постоянно вносил изменения в свои расчеты по стратегическому сосредоточению и развертыванию. Самые последние сведения об их развертывании в случае войны на западе и о составе сил округов были собраны генералом Ватутиным 13 и 14 июня 1941 года". и

В течение всего этого периода повышенного напряжения Генштаб, безусловно, подготовил много черновых чрезвычайных планов, при этом командующие военными округами также вносили предложения. Хотя большинство этих предложений осталось погребенными в российских архивах, широкое общественное внимание привлек один весьма примечательный документ: поданная Жуковым 15 мая записка с предложением нанести упреждающий удар по немецким силам, сосредоточенным в восточной Польше.

Эта записка была опубликована и тщательно проанализирована; предложенный в ней план не соответствовал советским мобилизационным возможностям и боеготовности войск, и нет никаких прямых свидетельств, что Сталин вообще ее видел. * Но даже если записка попала к Сталину, то, учитывая его известные действия в 1941 году, можно достаточно определенно утверждать, что он не одобрил бы такого предложения.

Самым важным аспектом планирования стратегического развертывания войск было формулирование планов прикрытия границ Советского Союза. Отвечали за это западные приграничные военные округа, каждый из которых подготовил свой план прикрытия границы. Например, Западный особый военный округ представил свой план Генштабу еще 31 декабря 1940 года, а Киевский особый военный округ сделал то же самое 7 февраля 1941 года. Однако изменение внутренних и международных условий вскоре потребовало пересмотра этих планов. Поэтому в начале мая 1941 года Генштаб разработал более отточенный "План 1941 года по прикрытию государственных границ" и отправил его, вместе с директивами Наркомата обороны, в пять западных приграничных военных округов. ** Эти директивы приказывали военным округам до 25 мая 1941 года представить на рассмотрение новые оборонительные планы и планы противовоздушной обороны. Они также обозначали, какие именно районы должны защищать те или иные округа, определяли необходимые силы и снаряжение, конкретизировали меры взаимодействия с военным флотом и войсками соседних округов и другие соответствующие вопросы. Между 10 и 20 июня округа поочередно представили на рассмотрение Генштабу свои планы. Эта работа была осложнена и задержана начавшейся в апреле 1941 года частичной мобилизацией.

Планы - как стратегического развертывания войск, так и защиты государственных границ - были несовершенными в нескольких отношениях. Хотя они готовились вполне компетентной группой штабных офицеров, среди начсостава, которому предназначалось выполнять их, бушевала настоящая буря. Международный климат оставался очень изменчив, всю осень 1940 года советское военное вмешательство в дела своих соседей (события в Бессарабии в июле 1940 года и в Прибалтийских государствах осенью 1940 года) увеличивало международное напряжение и еще больше расстраивало составление планов Генштабом. Сами планы стратегического развертывания войск основывались на ложных предположениях о требуемом для развертывания периоде. Генштаб считал, что немецкому вермахту потребуется 10-15 дней на мобилизацию и развертывание войск - то есть у Советов будет время полностью развернуть свои армии прикрытия. Подобная посылка не принимала в расчет, что немецкая армия могла и в мирное время оказаться достаточно развернута для нанесения удара. В Генштабе не рассматривали вариант, что немцы могут воспользоваться военными обстоятельствами на западе, чтобы скрыть сосредоточение войск на востоке.

В соответствии со сложившимися за межвоенные десятилетия взглядами Генштаб игнорировал возможность внезапного нападения основных сил противника, прежде чем пройдет обычная мобилизация. * Генштабисты считали, что армий прикрытия вполне достаточно для отражения нападения неприятеля, пока мобилизуются и развертываются для нанесения контрудара основные силы. И что еще важнее, им не удалось гарантировать, что армии прикрытия и самые боеготовые из резервов будут располагать должной живой силой и вооружением для выполнения своей решающей задачи.

Еще более катастрофической стала неспособность советского политического руководства, и особенно Сталина, оценить возросшую степень угрозы. Военное же руководство, запуганное маячащим неподалеку призраком чисток, действовало робко, в целом молчаливо соглашаясь со взглядами Сталина. Вплоть до 22 июня, несмотря на многочисленные предупреждения разведки, Сталин не мог поверить, что он не понял психологию Гитлера, и считал данные о немецких приготовлениях к нападению дезинформацией со стороны западных держав. Когда его убедили провести в качестве предосторожности частичную мобилизацию, эта мобилизация шла крайне медленно. *

"Поэтому практические меры для стратегического развертывания вооруженных сил накануне войны осуществлялись медленно, в определенных случаях носили локальный характер и не затрагивали таких существенных вопросов, как перемещение, развертывание и приведение в боевую готовность первого эшелона армий прикрытия и развертывания противовоздушной обороны, авиации и военно-морских сил"'''.

Общий план Генерального штаба по прикрытию государственной границы, как и планы прикрытия отдельных фронтов, тоже были неадекватны обстановке - как в смысле своевременности их подготовки, так и по конкретному содержанию каждого плана. Когда началась война, планы многих военных округов были еще не завершены, а спущенные сверху программы, вроде плана строительства укрепрайонов, никак с ними не стыковались. Поскольку военные округа не представили до 25 мая Генштабу предлагаемые ими планы, то комплексный план Генштаба был на 22 июня все еще далек от завершения.

Ни общесоюзные, ни окружные оборонительные планы не предусматривали создания буферных зон между государственной границей и передовыми оборонительными позициями армий прикрытия. Оборонительные позиции армий в основном проходили по границе и передовым линиям укрепленных районов, где находилась и пограничная охрана. Это подвергало передовые войска опасности в случае внезапного нападения и не позволяло армейским командирам гибко реагировать на атаку противника. По существу, любое нападение имело возможность сразу проникнуть в глубину обороны армии прикрытия. Значительная часть группировки оборонительных сил (особенно армии прикрытия и механизированные корпуса) была расположена в выдвинутых далеко вперед Белостокском и Львовском выступах, поэтому у советских командующих не было никакого доступного пространства для организации связных контратак или контрударов. *

На нескольких участках фронта требуемое планами развертывание войск способствовало из быстрому разгрому. Например, большинство дивизий Западного и Киевского особых военных округов были расположены в 30-60 километрах от секторов, подвергавшихся наибольшей угрозе. Поэтому с началом военных действий многим частям для занятия отведенных им оборонительных позиций пришлось перемещаться параллельно фронту. * План "не предусматривал варианта, по которому дивизии первого эшелона могли занять оборонительные позиции в глубине, поблизости от своих постоянных мест дислокации"™.

Учитывая все перечисленные реалии, действенная оборона была бы трудна даже при самых благоприятных обстоятельствах. А против хорошо обученной немецкой армии она была просто невозможной. Государственный план обороны также исходил из того, что командующие достаточно своевременно узнают о предстоящем нападении, чтобы предпринять быстрое и относительно одновременное развертывание своих войск. Все команды к исполнению плана должны были передаваться в штабы шифрованными телеграммами. Время, нужное для зашифровки, передачи и расшифровки сообщений, задерживало своевременную реакцию - поэтому на самом деле многие штабы так и не получили своих "тревожных" приказов.

Сочетание внезапного нападения немцев, несовершенной советской системы объявления общей тревоги, приспособленной к медленной мобилизации, советских планов развертывания войск, предусматривающие как данность наличие заблаговременного предупреждения, а также страдающие изъянами планы защиты государственных границ гарантировали, что все они будут сорваны в тот же миг, когда начнется война.

Мобилизационные планы

Постоянно меняющаяся и все более опасная политическая атмосфера Европы 1930-х годов, так же, как и постоянное появление новых технологий, неизбежно влияли на советские стратегические концепции, каждый раз делая существующую систему сосредоточения сил не отвечающей потенциальным будущим угрозам. Постулат Свечина, что Советскому Союзу следует добиться "перманентной мобилизации" созданием такого народного хозяйства, которое будет максимально поддерживать военную экономику, основанную на единстве фронта и "государственного тыла", не был реализован. И никакой советский мобилизационный план не мог совладать, изменить или преодолеть этой голой реальности.

Территориально-кадровые войска, которые подразумевали подготовку местных резервистов в приложение к кадровой армии мирного времени, хорошо послужили Советам в 1920-е годы. Однако после 1935 года стало очевидным, что растущая угроза требовала создания армии военного времени, которая была более многочисленной и технически более компетентной, нежели та, какую могла обеспечить территориальная система. Армия мирного времени попросту не могла быть достаточно увеличена, чтобы отвечать требованиям будущей войны:

"Важно отметить, что к середине 1930-х годов смешанная территориально-кадровая система комплектования и организации вооруженных сил уже исчерпала себя и стала тормозом на пути их боевого роста. Назрела реальная необходимость перехода на общий кадровый принцип формирования. Одна из главных причин состояла в том, что временный личный состав территориальных частей и соединений был уже не в состоянии овладеть на недолгих сборах новой сложной техникой и научиться применять ее в постоянно меняющихся условиях... Переход по большей части к кадровой системе был продиктован растущими требованиями к повышенной боевой и мобилизационной готовности, поскольку опасность войны с фашистской Германией все нарастала". '

Переход этот начался в 1937 году, его предполагалось завершить к январю 1939 года, хотя преобразование некоторых соединений затянулось до последних месяцев того же года. Официально за период с 1 января 1937 года по 1 января 1939 года общее число советских стрелковых дивизий возросло с 97 до 98, при этом число кадровых дивизий увеличилось с 49 до 84, а 35 территориальных дивизий исчезли из структуры вооруженных сил Красной Армии. * Вдобавок в течении 1938 года Народный комиссариат обороны также упразднил несколько республиканских соединений и военных училищ. Для обеспечения новых дивизий запасным личным составом и в порядке подготовки к будущей всеобщей мобилизации Верховный Совет СССР издал 1 сентября 1939 года новый закон о всеобщей воинской обязанности. Этот закон увеличил срок военной службы для рядового и старшинско-сержантского состава до трех лет и предусматривал более тщательную военную подготовку.

Одновременно НКО провел реформу системы военных округов для улучшения ее эффективности в подготовке личного состава, увеличив количество округов до 1 б. Новая система комплектования войск и реорганизованная административная структура дала возможность увеличить Красную Армию, когда та "сползала к войне" между 1939 и июнем 1941 года. Общая численность Красной Армии возросла с 1,5 миллиона человек на 1 июня 1938 г до чуть более 5 миллионов человек в июне 1941 года. Структура вооруженных сил Красной Армии увеличилась с 27 до 62 стрелковых корпусов и со 106 смешанных кадровых и регулярных стрелковых дивизий до 196 регулярных стрелковых дивизий. Вдобавок Советы создали 31 моторизованную (мотострелковую) дивизию и 61 танковую дивизию, 16 воздушно-десантных бригад и свыше 100 новых укрепрайонов (см. таблицу 4.2).

К июню 1941 года штатный численный состав стрелковых дивизий военного времени был установлен в 14 483 человека, а дивизии мирного времени предполагалось держать на нескольких уровнях штатной численности. В начале 1939 года самые многочисленные дивизии (первой линии), развернутые в приграничных военных округах, насчитывали по 6959 бойцов, а расположенные во внутренних районах страны (дивизии второй линии) на бумаге имели численность в 5220 бойцов. Резервные дивизии третьей линии, имевшие в мирное время незначительное число кадровых военнослужащих, должны были формироваться в ходе мобилизации и в военное время из существующих дивизий. После 1939 года НКО увеличил численность этих дивизий на мирное время, и к июню 1941 года большинство дивизий в пограничных военных округах имели от 60 до 85 процентов своей новой штатной численности (от 8500 до 12 000 бойцов*). Однако дивизии во внутренних областях страны по численности оставались ближе к требованиям 1939 года.

Ухудшающееся политическое положение в Европе и последующие кризисы, которые привели к массовому увеличению численности активных вооруженных сил и намечаемой мобилизации военного времени, подвергли советскую мобилизационную систему огромному напряжению. Беспрестанный пересмотр военных планов и планов стратегического развертывания войск резко и часто поднимал проектируемую численность советских вооруженных сил военного времени при всяком случае, когда кризис или военный опыт подчеркивали слабости и несоответствия требованиям текущих систем мобилизации.

Вполне понятно, что эти факторы вынуждали Генштаб постоянно пересматривать мобилизационные наставления и планы - которые, как он надеялся, будут удовлетворять требованиям новых планов стратегического развертывания войск. Эти новые наставления, сработанные по образцу действовавших в 1930-е годы, стремились улучшить мобилизационную систему. Мобилизационное наставление 1940 года, в отличие от наставления 1930 года, начинались с поразительного предупреждения: "Война против СССР, находящегося в капиталистическом окружении, может начаться внезапно. Современные войны не объявляют. Их просто начинают"? Это наставление 1940 года и его эквивалент 1941 года отдают возросшим чувством настоятельности и озабоченности частностями мобилизации.

В рамках параметров, изложенных этим наставлением, Главный военный совет РККА издал 16 августа 1940 года приказ о подготовке нового Мобилизационного Плана 1941 года (МП-41). Новая команда планировщиков в Генштабе во главе с Василевским представила этот план, и НКО одобрил его в феврале 1941 года. Однако, подобно планам стратегического развертывания войск, он вскоре опять потребовал изменений. Вследствие этого Генштаб в марте 1941 года решил пересмотреть план и приказал военным округам представить новые планы - так, чтобы новый МП-41 мог быть подготовлен к 1 мая. Согласно одному анализу, "этот срок был явно недостаточен, и в результате военные округа и войска не смогли тщательно разработать весь комплекс мер, соответствующих новой схеме развертывания мобилизации. Потому многие [стратегические] направления продлили разработку мобилизационного плана до 20 июня 1940 года".

Центральный Комитет Коммунистической партии также внес свою лепту в рекомендации военным округам. В порядке сопровождения инструкций Генштаба округам он призвал: "От всего нашего народа требуется поддерживать состояние мобилизационной готовности перед лицом опасности военного нападения".

Мобилизация вооруженных сил была самым важным элементом мобилизационного плана. Согласно МП-41, он представлял собой "плановый и скоординированный переход каждой отдельной воинской части, штаба, управления, организации и всей Красной Армии в целом от штатной организации мирного времени к штатной организации военного времени в сроки, предписанные планом развертывания мобилизации". Планы развертывания войск приграничных военных округов предполагали различные состояния готовности, в том числе части мирного времени, укомплектованные до штатов военного времени, вспомогательные части, укомплектованные кадровыми военнослужащими, выделенными из частей мирного времени, вспомогательные части, лишенные в мирное время кадровых военнослужащих, а также части, которые сохранялись по штатам мирного времени. Мобилизация должна была быть объявлена указом Президиума Верховного Совета СССР, а набор по мобилизации и последующий призыв - происходить на основании указов Совета Народных Комиссаров и сопутствующих приказов НКО. Этот процесс охватывал все части военных округов включенных в мобилизационный план округа согласно строгому расписанию.

К июню 1941 года новый план был еще не завершен и "не был хорошо продуман". Вдобавок планы военных округов были лишь частичными и не включали всех воинских соединений. Мобилизационный план не содержал механизма одновременного приведения всех войск в состояние полной боевой готовности. Все войска на театре военных действий могли быть либо приведены в состояние полной боевой готовности, либо оставлены в более низком состоянии "постоянной готовности". Сроки мобилизации тоже колебались в зависимости от важности и местонахождения войск. Соединения первого эшелона армий прикрытия должны были быть мобилизованы за 2-3 дня, а остальные соединения, части служб тыла и другие организации предполагалось мобилизовать за 4-7 дней. Полная мобилизация и развертывание вооруженных сил на театре военных действий должны были потребовать 15-30 дней от начала мобилизации. Все это соответствовало предположениям Генштаба относительно того, как начнется война.

Согласно МП-41 мобилизация могла быть либо скрытой, либо открытой. Первая предусматривала использование для прикрытия мобилизации крупномасштабных маневров и применялась в первую очередь к частичной мобилизации. При скрытой мобилизации полагалось применять для приведения частей в состояние боевой готовности так называемую схему мобилизационных телеграмм. Шифрованные телеграммы направлялись командирам частей, у которых имелись специальные запечатанные пакеты, помеченные грифами "совершенно секретно" и "вскрыть только по получении телеграммы о мобилизации". По уставу эти пакеты хранились в сейфах начальников штабов частей.

Приводящее в боевую готовность уведомление об открытой мобилизации должно было проходить по обычным каналам связи и не требовало раскрытия причин мобилизации. Эта мобилизация была названа "большими учебными сборами" (или БУС) и была двух типов, обозначаемых литерами "А" или "Б". Во время мобилизации литеры "А" части и соединения доводились до штатной численности. Военные округа, которые располагали централизованными методами выдачи освобождений от мобилизации и которые должны были проводить БУС, обеспечивали части и соединения начсоставом, солдатами, транспортом и лошадьми. Во время мобилизации литеры "Б" войска должны были доводиться до штатной численности за счет мобилизационных ресурсов, полученных с окружающей территории военного округа, а материальное обеспечение основывалось на нормах мирного времени за счет обычного снабжения и резервных складов.

Несмотря на явные недостатки МП-41 и в особенности на неблагоприятные условия мобилизации и сжатые сроки ее проведения, механизм процесса позволил провести мобилизацию уже в июне 1941 года. Согласно мобилизационному плану, количество стрелковых корпусов и дивизий должно было остаться неизменным (62 и 198 соответственно), число фронтов и армий возрастало с 1 и 16 до 8 и 29. Более того, предполагалось крупное увеличение артиллерии РГК (резерва Главного командования), а также авиаполков и авиадивизий. Полный масштаб предусмотренной мобилизации по МП-41 см. в таблице 4.3

Полное осуществление МП-41 означало призыв почти 5 миллионов резервистов, в том числе 600 ООО офицеров и 885 ООО старшин и сержантов, а также перевод из народного хозяйства 248 ООО машин, 36 ООО тракторов и 730 ООО лошадей. Общее число мобилизованных и развернутых соединений было бы эквивалентно 344 дивизиям - на 25 дивизий больше, чем предусматривалось январским мобилизационным планом. Поскольку многие из этих соединений были не в полной боевой численности, то план предусматривал их пополнение во время первоначальных стадий военных действий.

Хотя мобилизационный план отводил западным военным округам 6,5 миллионов призывников из общей численности войск по мобилизации в 7,85 миллионов бойцов, к 22 июня численность войск в западных военных округах достигла лишь 2 901 ООО бойцов.

Несмотря на требуемое этим планом крупномасштабное организационное увеличение, советская материальная база и производственный потенциал были недостаточны для поддержания такой крупномасштабной мобилизации. В начале 1941 года кадровые соединения и части имели в своем составе 76 процентов своей штатной артиллерии, 31 процент тяжелых, 74 процентов средних и 100 процентов легких танков, а авиапарк Красной Армии имел очень мало современных самолетов. Машин и тракторов не хватало, а гражданские мобилизационные ресурсы покрывали 81,5 процента необходимых машин и 70 процентов требуемых тракторов*. Однако многое из этого снаряжения было изношенным и вдобавок поступило бы в армию лишь спустя некоторое время после объявления мобилизации. Наконец, всю эту технику, которая должна была обеспечить Красной Армии должную мобильность, требовалось еще перевезти на изрядные расстояния, прежде чем она попала бы в свои части. Тыловое обеспечение также было очень слабым - по оценке Генштаба существующих запасов могло хватить лишь на два-три месяца операций военного времени.

Хотя на бумаге мобилизационный план обеспечивал армию необходимыми силами и снаряжением для создания требуемых военными планами оперативно-стратегических группировок, сопутствующие ему планы материально-технического снабжения были прискорбно неадекватными. У Красной Армии отсутствовали пригодные для мобилизации чрезвычайные стратегические резервы, необходимые для замены первоначальных потерь военного времени, пока советская промышленность не станет выпускать их в нужном количестве.

"Существенный рост потребностей в оружии и военном оснащении по новому мобилизационному плану, особенно в танках, самолетах и зенитных системах, вызвал, учитывая существующие ресурсы, рост нехватки вооружений. Поэтому, например, механизированные корпуса, формируемые в Западном и Одесском военных округах, были обеспечены танками лишь на 35-40 процентов и укомплектованы главным образом четырьмя-пятъю марками легких машин. Авиация, ПВО и другие рода войск находились примерно в том же положении".

По заключению современных советских критиков, в период реформ Тимошенко и при разработке развития планов стратегического развертывания войск и мобилизации Народный Комиссариат Обороны и Генеральный штаб:

"... нарушили важное требование координации развертывания вооруженных сил с экономическим потенциалом страны, особенно в производстве средств вооруженной борьбы.

Для снабжения Красной Армии оружием и военным снаряжением, требуемым новым мобилизационным планом, понадобилось бы около пяти лет. Мобилизация в СССР проходила крайне медленно. В итоге война застала войска приграничных военных округов не полностью мобилизованными и, вследствие этого, не в полной боевой готовности"*.

Мобилизация и стратегическое развертывание войск перед 22 июня 1941 года

Между апрелем и 22 июня, в промежутке, названном "особо угрожаемым периодом", советское правительство и НКО ускорили "сползание к войне", проводя скрытое стратегическое развертывание войск. Это было, в сущности, первой стадией растянутого процесса мобилизации и развертывания, который продолжится и после начала войны - в конечном итоге вплоть до второй половины 1942 года. С 26 апреля военные советы Забайкальского военного округа и Дальневосточного фронта отправили по распоряжению Генштаба на запад один механизированный корпус, два стрелковых корпуса и две воздушно-десантные бригады.10 мая Уральский военный округ получил приказ направить две стрелковые дивизии в Прибалтийский особый военный округ, а через пять дней Сибирский военный округ получил схожий приказ отправить по дивизии в Западный и Киевский особые военные округа.

13 мая 1941 года Народный Комиссариат Обороны и начальник Генерального штаба Жуков предписали военным округам переместить из внутренних округов в приграничные 28 дивизий, 9 штаб-квартир корпусов и штаб-квартиры 4 армий (16-й, 19-й, 21-й и 22-й). Эти войска должны были собраться на позициях вдоль Западной Двины и Днепра: 16-я и 19-я армии в качестве подкреплений Киевского особого военного округа, а 21-я и 22-я - Западного особого военного округа. Перемещение этих армий началось в мае с приказом соблюдать строгий режим маскировки и развертываться осторожно и постепенно, не создавая явно ненормально усиленного движения по железным дорогам. Эти армии должны были завершить свое сосредоточение в отведенных им районах сбора между 1 и 10 июня 1941 года и составить второй стратегический эшелон.

Директива от 13 мая также приказывала передислоцировать соединения из Московского, Волжского, Сибирского, Архангельского, Орловского и Дальневосточного военных округов для формирования трех дополнительных армий (20-й, 24-й и 28-й). Хотя основная масса 20-й армии, в первую очередь из Орловского военного округа, начала собираться к западу от Москвы, остальные армии к 22 июня, когда началась война, еще не начинали трогаться с места. Первоначально все эти армии предназначались для использования в качестве стратегического резерва - но с началом военных действий они стали ядром Резервного фронта под командованием маршала С.М. Буденного. Таким образом, мобилизация затронула всего семь армий и один механизированный корпус. (Пункты отправления и назначения каждой из мобилизованных частей см. в таблице 4.4).

Большинство соединений в этих резервных армиях были неполной численности. До 80 процентов дивизий имели сокращенный штат мирного времени (ближе к 6000, чем к 14 800), и только когда действительно началась война, они стали получать резервистов и дополнительное вооружение, снаряжение и транспорт отовсюду, где только могли их обрести. В конечном итоге большинство дивизий было доведено до 60 процентов штатной численности, но в них по-прежнему не хватало многих видов оружия и особенно автомашин, необходимых для перевозки войск и припасов. Эта невозможность довести дивизии до штатов военного времени была вызвана нехваткой снаряжения в военных округах и неверной оценкой Генштабом и округами возможностей железнодорожного транспорта.

Наиболее серьезной из проблем была именно недооценка пропускной способности железных дорог. Согласно плану, общий объем железнодорожного транспорта, необходимый для перевозки указанных сил, составлял 939 эшелонов, в том числе 759 эшелонов для стрелковых частей, 105 - для танков, 50 - для авиачастей и 25 - для артиллерии.

На 22 июня из запланированных 939 эшелонов было погружено 538,455 из них еще в пути, а 83 уже разгружены в пунктах прибытия. Погрузка оставшихся эшелонов продолжалась вплоть до 2 июля, а разгрузка была полностью завершена лишь к 14 июля. К началу войны в отведенных им районах были сосредоточены только 9 дивизий второго стратегического эшелона (19-я армия) и 19 дивизий находились в пути (16-я, 21-я и 22-я армии).

В дополнение к этим скрытым переброскам войск НКО и Генштаб призвали под видом "больших учебных сборов" (БУС) 793 ООО призывников. Это количество фактически было равнозначно проведению частичной скрытой мобилизации. Оно позволило в значительной мере обеспечить личным составом примерно половину существующих стрелковых дивизий, а также укрепрайонов, артиллерийских полков РГК, ВВС, инженерные войска, войска связи, ПВО и служб тыла. Поскольку приоритет отдавался стрелковым дивизиям, самая значительная нехватка личного состава должна была ощущаться во вспомогательных войсках. Хотя отданные приказы обеспечили войска значительным количеством живой силы, полная их боеготовность сильно зависела от вооружения и боевого снаряжения, которых остро не хватало.

Грандиозные неудачи на фронте были отчасти вызваны внезапным нападением немцев, но в значительной мере стали следствием провалов в планировании и неэффективностью системы снабжения, оказавшейся не в состоянии обеспечить боевые войска требуемым вооружением и другим важным снаряжением. Особенно катастрофическим был провал системы мобилизации транспорта. Реквизиция для военных нужд гражданских грузовиков и тракторов просто не осуществлялась. Вследствие всего этого поднятые по тревоге части вынуждены были передвигаться в районы сбора с помощью тех средств, какими могли воспользоваться - обычно по железной дороге или пешком. Они не могли взять с собой тяжелое вооружение, артиллерию, горючее, боеприпасы и даже необходимый объем продовольствия. Особенно тяжело это ударило по дивизиям, выдвигаемым на фронт из внутренних военных округов. Большинству пришлось оставить на месте снаряжение и запасы, которые к ним позднее так и не прибыли. Практически все дивизии шли в бой без необходимого снаряжения и припасов.

В то время как войска внутренних военных округов осуществляли мобилизацию, создавали и развертывали новые части, западные военные округа в конце мая наконец-то начали ограниченную перегруппировку войск - в пределах навязанных Сталиным жестких рамок. Однако эта перегруппировка была ограничена лишь войсками в глубине округов, чтобы немцы не восприняли эти перемещения как провокации. Например,19 июня командующий Ленинградским военным округом перевел 1-ю танковую дивизию из Псковской области в Кандалакшу в центральной Карелии. В тот же день Ленинградский военный округ перевел в стоящую у границы 8-ю армию Прибалтийского особого военного округа 1-ю стрелковую дивизию.

15 июня военные округа получили от НКО и Генштаба разрешение в соответствии с существующими оборонительными планами передислоцировать войска из глубины округов на более передовые позиции. Некоторые соединения перебрасывались железнодорожными эшелонами, но большинство в целях соблюдения секретности перемещалось пешим порядком и по ночам. Во время этого перемещения НКО категорически запретил командующим военных округов передислоцировать войска первого эшелона или укреплять их передовые позиции.

Как минимум один храбрый командующий военным округом нарушил эти предписания.15 июня генерал Ф.И. Кузнецов, командующий Прибалтийского особого военного округа, встревоженный разведывательными донесениями, описывающими угрожающее наращивание вдоль границ вражеских войск, издал подробный приказ о повышении боеготовности на границе. Не упоминая конкретно немецкой подготовки к нападению, Кузнецов критиковал определенных командиров дивизий за расхлябанность и небрежность в соблюдении боевой готовности: "Сегодня, как никогда, мы должны быть в полной боевой готовности. Этого многие командиры не понимают. Но это надо всем твердо и ясно понять, ибо в любую минуту мы должны быть готовы к выполнению любой боевой задачи". Затем Кузнецов приказал командирам привести в исполнение предписанные пассивные меры повышения боеготовности и обороноспособности.

Позже в тот же день Военный Совет округа повторил меры приведения войск в боевую готовность в директиве, начинавшейся со слов: "На случай нарушения противником границы, внезапного нападения крупных его сил или перелета границы авиационным соединением устанавливаю следующий порядок оповещения..." Наконец, 18 июня, по получении 17 июня пространной, подробной и излучающей угрозу разведывательной сводки, Кузнецов приказал привести свои войска в полную боевую готовность. Приказ, начинающийся со слов "С целью быстрейшего приведения в боевую готовность театра военных действий округа ПРИКАЗЫВАЮ..." - где конкретно требовал полной боеготовности от окружных ПВО, войск связи и наземных транспортных систем, инструктировал командующих 8-й и 1-й армий подготовить сооружение мостов и закладку мин, и отдавал распоряжения всем другим командирам частей провести надлежащие приготовления к обороне. Однако, несмотря на эти смелые действия со стороны Кузнецова, нет никаких свидетельств того, что стимулированные им дополнительные приготовления сделали боеспособность округа выше к тому моменту, когда началась война.

В целом описанные меры укрепления обороноспособности приграничных военных округов потерпели неудачу. Хотя за период, непосредственно предшествовавший немецкому нападению, 33 дивизии начали двигаться из внутренних военных округов в приграничные округа, добраться до своих новых районов сосредоточения сумели только 4-5 дивизий. Это, в сочетании с распылением войск округов на глубину до 400 километров, обрекло войска на последовательный разгром по частям. В то же время в стратегических глубинах страны советское командование не сумело своевременно разместить бое готовые войска подготовленными резервами. Запланированное формирование и развертывание стратегического резерва из семи армий с 67 дивизиями тоже было хаотичным и запоздалым. Это, в сочетании с неверным анализом Генштабом того, где именно немцы нанесут главный удар, обрекло как передовые войска, так и стратегические резервы на последующий стремительный разгром.

Мобилизация также охватила огромную массу тылов, необходимых для снабжения сражающихся войск и подготовки театра военных действий, особенно в инженерном отношении. Накануне войны на фронтах и в армиях было мало или вообще не имелось никаких тыловых служб, а те службы, что находились в подчинении у полевых частей или военных округов, содержались на сокращенных штатах мирного времени. Поэтому МП-41 наметил параметры мобилизации тыловых структур, требуя сформировать органы служб тыла армий через 7 дней, органы фронтов - через 15 дней, а органы ВВС - через 5 дней. Это требовало формирования при каждом фронте 400-500 частей и организаций тыловых служб, в том числе более 100 - при каждой армии.

Мобилизационный план требовал, чтобы "устойчивые и постоянные" органы фронтов содержали крупные запасы - от 9 до 10 боекомплектов боеприпасов, до 10 заправок горючего и 3 0-дневный запас продовольствия в дополнение к трех-шестидневному запасу в войсках. Хотя общий план мобилизации содержал в себе отдельный "План развертывания тылов", действенность этого плана сильно снизила путаница сответственностью за планирование и руководство службами тыла (об этом см. главу 6). В итоге возникла нехватка ключевых материалов, в особенности транспорта, а вдобавок обнаружилось неверное развертывание резервных запасов. По существу, план мобилизации тыловых служб и то, как он приводился в исполнение, не отвечал требованиям мобилизации войск и планам стратегического развертывания. В результате службы тылового обеспечения стали с началом войны ахиллесовой пятой Советов.

Подготовка к боям театра военных действий в инженерном отношении тоже оказалась недостаточной - частично из-за изъянов в планировании и частично из-за смещения советской границы в 1939 и 1940 годах на запад. План строительства укрепрайонов и оборонительных сооружений вдоль границы к 1941 году выполнить было невозможно, а спешная подготовка пограничной обороны привела в расстройство другие аспекты общих оборонительных планов. Особые планы восстановления сети железных дорог и распространения ее до новых западных границ тоже не были выполнены к лету 1941 года, поскольку советская промышленность не произвела потребного количества рельсопроката. То же относилось к планам производства колючей проволоки и средств радиосвязи - к июню 1941 года они были выполнены только на 75 процентов.

"Таким образом, к началу войны театр военных действий не был хорошо подготовлен; это существенно затормозило стратегическое развертывание войск и приведение в состояние боевой готовности войск в приграничных военных округах и отрицательно сказалось на ходе оборонительных боев в начальный период войны".

Хотя планы мобилизации и развертывания войск страдали сильными изъянами, что обусловило последующую серию военных катастроф в начальный период военных действий, к 1941 году советская система подготовки личного состава сумела сформировать общий резерв живой силы в 14 миллионов бойцов. Мобилизационная система Генштаба, при всех ее изъянах, позволила Красной Армии создать в начальный период войны потрясающее число новых армий, дивизий и других соединений. В конечном счете именно эта система и войска, произведенные ею в 1941 и позже, в 1942 годах, дали возможность Красной Армии и советскому государству пережить тот первоначальный период войны и оказаться победителями в 1945 году.

Статистические данные

Таблица 1. Кадровые и территориальные части Красной Армии

1 января 1 января 1 января
1937 г. 1938 г. 1939 г.
Кадровые стрелковые дивизии 49 50 84
Смешанные стрелковые дивизии 4 2 0
Территориальные дивизии 35 34 0
Кадровые горнострелковые дивизии 9 10 14
Отдельные бригады 0 0 5
Отдельные территориальные полки 2 2 0
Всего 97 див. 96 див. 98 див.
2 полка 2 полка 5 бригад

Таблица 2. Увеличение Красной Армии с 1939 по июнь 1941 года

1 июня 1 сентября декабря июня
1938 г. 1939 г. 1940 г. 1941 г.
Армии 1 2 20 20
Стрелковые корпуса 27 25 30 62
Стрелковые дивизии
(регулярные) 71 96 152 196
Стрелковые дивизии
(кадровые) 35 0 0 0
Моторизованные стрел-
ковые и мехаиизизиро-
ванные дивизии 0 1 10 31
Кавалерийские корпуса 7 7 4 4
Кавалерийские дивизии 32 30 26 13
Стрелковые бригады 0 5 5 3
Танковые дивизии 0 0 18 61
Танковые корпуса 4 4 0 0
Укрепрайоны 13 21 21 120
Воздушно-десантные
бригады 6 6 12 16.
Воздушно-десантные
корпуса 0 0 0 5
Численный состав РККА 1 513 ООО 1 520 ООО 4 207 000 5 373 000

Мобилизация, требуемая по МП-41

В мирное время Согласно МП-41 В целом
Штабы фронтов 1 7 8
Штабы армий 16 13 29
Штабы стрелковых корпусов 62 0 62
Стрелковые дивизии 198 0 198
Отдельные стрелковые
бригады 3 0 3
Механизированные корпуса 29 0 29
Танковые дивизии 61 0 61
Моторизованные дивизии 31 0 31
Кавалерийские корпуса 4 0 4
Отдельные воздушно-десант-
ные бригады 16 0 16
Корпусные артиллерийские
полки 72 22 94
Артиллерийские полки РГК 56 18 74
Отдельные противотанковые
артиллерийские бригады 10 0 10
Авиоцианные корпуса 5 0 5
Авиационные дивизии 53 26 79
Авиационные полки 247 106 353

Запланированная мобилизация стратегических резерва", май-июнь 1941 года

Место формирования Место прибытия
16-я армия Забайкальский военный округ Проскуров, Хмельницкий (Киевский военный округ к 22 июня)
19-я армия

Северо-Кавказский

военный округ

Черкассы, Белая Церковь

(Киевский военный округ к 22 июня);

34-й СК - Ржищев к 22 июня;
25-й СК - Корсунь к 22 июня;
67-й СК - Тараща к 22 июня
25-й механизирован-

Орловский военный

округ

Мироновка

(Киевский военный округ к 7 июля)

ный корпус (19-я армия)
20-я армия

Орловский военный

округ

61-й СК - Могилев к 22 июня;

69-й СК - Смоленск к 22 июня;

20-й СК - Крнчев к 22 нюня;
41 - й СК - Дорогобуж к 22 июня
(Московский военный округ
к 3-5 июля)
7-й механизированный Орловский военный Орша (Московский военный
корпус округ округ к 5 июля)
21 - я армия Приволжский военный 66-й СК - Чернигов к 22 июня;
округ 63-й СК - Гомель к 22 июня;
45-й СК - Остера к 22 июня;
30-й СК - Бахмач к9 июля;
33-й СК - Городня к10 июля
22-я армия Уральский военный 62-й СК - Себеж к 2 июля;
округ 51 - й СК - Витебск к 2 июля
24-я армия (52-й Сибирский военный Нелидово, Белый
и 53-й СК) округ (Московский военный округ
к 15 июля)
28-я армия (30-й Архангельский Дорогобуж, Ельня, Жуковка
и 31-й СК) военный округ (Московский военный округ
к 15 июля)