Скачать .docx Скачать .pdf

Реферат: Лирический герой Лермонтова. Основные мотивы лирики поэта

Традиционно творчество Лермонтова делят на три периода: 1828 - 1832 (время ученичества, поиска своего пути, собственного голоса, осознания своего дара), 1833 - 1836 (годы становления, поиска собственных тем, окончательное определение позиции лирического героя поэта по отношению к миру), 1837 - 1841 (последний период творчества начинается стихотворением "Смерть поэта", после появления которого Лермонтов, как когда-то Байрон после выхода в свет двух первых песен "Паломничества Чайльд Гарольда", "проснулся знаменитым"; мыслящими людьми России Лермонтов воспринят как законный наследник Пушкина, однако молодой поэт идет не по пути развития и углубления реализма, а продолжает и завершает, по мнению исследователя В.С. Баевского, эпоху высокого романтизма в русской поэзии).

Главная тема Лермонтова - личность в процессе самопознания и развития. Очень показателен характер большинства его стихотворений раннего периода: это лирические зарисовки, отрывки из дневника - недаром часто он их озаглавливает, как дневниковые записи - датой или словами "отрывок", "исповедь", "монолог". Лирика Лермонтова - летопись становления души, и в этой исповедальности, абсолютной искренности - художественное открытие автора. Лирический герой всего лермонтовского творчества предельно близок автору, в то время как всему внутреннему строю самого поэта глубоко соответствует бунтарский, байроновский романтизм - с его культом избранности личности, высокой Судьбы, борьбы с Роком, тяги к миру - и отторжения от людей. Часто стихи Лермонтова являются вариациями на тему одного и того же поэтического сюжета, где мы встречаем устойчивый образ лирического героя: романтический герой лермонтовской поэзии - цельный, бескомпромиссный, устремленный к свободе, но предельно, катастрофически одинокий. Одинокий герой противостоит толпе, всему миру, Богу. Это один и тот же тип героя, однако необходимо помнить, что в "Демоне", например, воплощен "пессимистический", а в "Мцыри" - "гармонический вариант лирического героя". Лирический герой, гордый и непреклонный, всегда платит сполна не только за свободу (ключевое для поэзии Лермонтова понятие), как Демон, но даже за порыв к свободе, как герой поэмы "Мцыри".

Творческий метод Лермонтова, во всяком случае до "Героя нашего времени", можно определить как психологический романтизм (русский литературный опыт уже обогащен пушкинскими психологизмом и историзмом как основополагающими художественными принципами, что не могло не отразиться в поэзии Лермонтова). Душа и личность интересуют Лермонтова как главные реальности бытия. Тайна жизни и смерти воспринимается им в рамках вечной жизни духа. Таким образом, мы находим ключевые слова к миропониманию поэта: оно строится на понятиях свободы, личности и судьбы. Эти категории восприняты Лермонтовым во всей их неоднозначности. И сама неоднозначность понятий приводит к внутренней конфликтности мировидения поэта.

Лермонтов погружается в исследования сложного духовного мира человека, чья мысль вечно бодрствует в стремлении познать истину и достичь абсолютного совершенства. Эта тяга к идеалу, к высшему совершенству при осознании несовершенства мира и человека - удивительная, чисто лермонтовская трактовка основного романтического конфликта между несовершенством мира вообще и идеальными устремлениями личности. Романтическое двоемирие, как замечает В.С. Баевский, представлено у Лермонтова необыкновенно настойчиво и убедительно. Чем хуже, безнадежнее земная жизнь, тем более упорно лирический герой поэта стремиться прочь от нее - к небу, к идеалу, в мир своих воспоминаний, своей души. Но и душа героя подвержена разъедающему, отравляющему влиянию мира. В традиционный "внешний" конфликт романтизма (личность и мир) Лермонтов привнес глубочайший внутренний конфликт личности, постоянное противоборство разнонаправленных сил - сил добра и зла - в душе самого человека. Именно поэтому одного из ранних своих автобиографических героев назвал он "странным человеком", тем самым определив новизну, странность для общества и такого типа сознания, подобной психологии личности. Своеобразие лермонтовского героя заключается как раз в том, что временами он устремлен к слиянию с природой, душа его открыта добру, любви, Богу. Таково стихотворение "Когда волнуется желтеющая нива…", завершающееся строками:

И счастье я могу постигнуть на земле,

И в небесах я вижу Бога.

(1837)

Но временами "мировая скорбь", вызванная неудовлетворительным состоянием мира, где нет места могучей личности, оборачивается в лирике поэта разъедающим душу скепсисом. Вот как подводит итог скорбным размышлениям о жизни герой стихотворения "И скучно, и грустно":

И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, -

Такая пустая и глупая шутка…

(1840)

В лермонтовском творчестве нередко можно обнаружить стихи, контрастные по настроению, в них выраженному, но написанные почти одновременно: ("Ветка Палестины" и "Узник" (1837), "Молитва" ("В минуту жизни трудную…") и "Не верь себе…" (1839)). Таким образом, пессимистическое мировосприятие в душе лирического героя соседствует, переплетается со стремлением к гармонии, тягой высокому и вечному, что характерно для всей лермонтовской поэзии. Исследуя истоки добра и зла, Лермонтов приходит к пониманию важнейшего жизненного закона: и добро, и зло находятся не вне человека, но внутри него, в его душе. И нельзя, совершенствуя окружающий мир, ожидать, что он, изменившись к лучшему, изменит людей. Поэтому так мало в лермонтовской лирике отражения внешней жизни: все его внимание сконцентрировано на духовном пути героя. Лучше всего он сам сформулировал свой основной творческий принцип в "Герое нашего времени": "История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа..." Лирический герой Лермонтова сам творит свою Судьбу.

Один из важнейших мотивов творчества Лермонтова - Земля и Небо в противостоянии их символических значений. Издавна Небо и Земля символизировали Дух и Плоть, возвышенное и обыденное, абсолютное Добро и абстрактное Зло. Лермонтов не отрицает этих значений, но, опираясь на них, ставит свои акценты, наполняет абстрактные философские категории личностным содержанием. Для него нет абсолютного Добра и абсолютного Зла. Поэт видит смысл этих понятий лишь при соотнесении их с конкретной личностью. И тогда в его творчестве начинают равноправно существовать пантеистические (пантеизм (от гр. pan - все и theos - бог) - религиозно-философское учение, отождествляющее Бога с природой и рассматривающее природу как воплощение божества) и богоборческие мотивы. Осмысливая библейские сказания, он стремится воссоздать (без поправки на века толкований) изначальный их смысл, увидеть плоть этих легенд. И тогда его Демон перестает быть вместилищем порока. Перед нами открывается мятущаяся душа падшего Ангела, усомнившегося в мудрости Бога, в однозначности Добра - и отвергшая и Добро, и Бога. Таким образом, сомненье, то есть духовный поиск - исток зла, проклятье. Но этим "злом" движется мир. Безусловная вера в мудрость Бога приводит к статике, к остановке на духовном пути, к тупику. И "Дух отрицанья, дух сомненья", Демон избирает свой путь - путь бесконечного одинокого поиска. Образы Демона и Ангела воплощают для Лермонтова столкновение непримиримых идей вечного сомненья и безусловной веры.

В стихотворении "Ангел" поэт создает картину начала земного пути души. В "мир печали и слез" душа попадает, сохранив воспоминание о "песне святой" Ангела. Это воспоминание претворяется в тягу к идеалу, к абсолютному совершенству, - тягу, томящую душу:

И звуков небес заменить не могли

Ей скучные песни земли.

И это же "воспоминание" души о Небе, о недостижимом идеале, становится дьявольским искушением:

И гордый демон не отстанет,

Пока живу я, от меня.

И ум мой озарять он станет

Лучом чудесного огня;

Покажет образ совершенства

И вдруг отнимет навсегда

И, дав предчувствие блаженства,

Не даст мне счастья никогда.

("Мой демон", 1831)

Но в сложном, противоречивом духовном мире лермонтовского лирического героя сомнение и искус могут привести к вере:

Когда б в покорности незнанья

Нас жить создатель осудил,

Неисполнимые желанья

Он в нашу душу б не вложил,

Он не позволил бы стремиться

К тому, что не должно свершиться,

Он не позволил бы искать

В себе и в мире совершенства,

Когда б нам полного блаженства

Не должно вечно было знать.

("Когда б в покорности незнанья…", 1831)

Земля и Небо в понимании Лермонтова не просто противостоят друг другу. Они, выражая разнонаправленные силы, существуют только в своем единстве, более того - во взаимопроникновении. Прочтем стихотворение 1830 года "Ночь I", попробуем вникнуть в суть этой поэтико- философской медитации. Что происходит с человеком в момент смерти, что обретает душа, "не слыша на себе оков телесных", воистину ли тело - темница души, оковы, не позволяющие ей свободного полета в бесконечности? Вот душа освободилась от пут земной жизни - и что же?! Тело, бывшее при жизни лишь тюрьмой, оказывается не оковами души, но ее естественным продолжением. При виде разлагающегося тела душа испытывает физические страдания, "судорожную боль". Только вдумайтесь: судорожная боль - души! Дух и Плоть оказываются едины, Земля и Небо в человеке - неразрывны. Удивительное философское осмысление этой трагической сути человека дает Лермонтов в стихотворении "1831-го июня 11 дня":

Есть время - леденеет быстрый ум;

Есть сумерки души, когда предмет

Желаний мрачен: усыпленъе дум;

Меж радостью и горем полусвет;

Душа сама собою стеснена,

Жизнь ненавистна, но и смерть страшна.

Находишь корень мук в себе самом,

И небо обвинить нельзя ни в чем.

Я к состоянью этому привык,

Но ясно выразить его б не мог

Ни ангельский, ни демонский язык:

Они таких не ведают тревог,

В одном все чисто, а в другом все зло.

Лишь в человеке встретиться могло

Священное с порочным. Все его

Мученья происходят оттого.

Это стихотворение очень многое объясняет в духовном мире лирического героя Лермонтова. Человек сложнее просто чистоты и просто зла, поэтому его душа состоит из сопряжения ангельских и демонских сил. Этот хаос противоречий по самой сути своей устремлен к достижению гармонии, ибо хаос не самодостаточен. Поэтому так важен космический масштаб лермонтовского творчества: тяготение к Космосу как к высшей гармонии, абсолютному Идеалу - естественный и единственный путь преодоления внутренних противоречий личности.

Мотив странничества, скитальчества - еще один важнейший мотив в творчестве поэта. Тема странничества, как известно, достаточно широко разрабатывалась в западноевропейской романтической литературе (у Байрона, немецких романтиков), в русской поэзии к ней обращались В.А. Жуковский, К.Н. Батюшков, А.С. Пушкин. "Скитальцами", "странниками" часто осознавали себя и сами поэты-романтики, и в том числе Лермонтов, писавший в 1832 году:

Нет, я не Байрон, я другой,

Еще неведомый избранник,

Как он, гонимый миром странник,

Но только с русскою душой…

А через пять лет - в 1837 году в стихотворении "Молитва" - напишет:

Не за свою молю душу пустынную,

За душу странника, в свете безродного...

В этом выразился классический стереотип романтического поэта (странник, противостоящий миру), соединяющий в себе одновременно "избранничество" и "гонения". Перед нами особое - добровольное - одиночество странника, когда отторжение от окружающего мира становится для лирического героя не клеймом проклятия, а знаком избранности:

Изгнаньем из страны родной

Хвались повсюду, как свободой…

("К***" ("О, полно извинять разврат!"), 1830)

Но мотив странствия, скитальчества выходит у Лермонтова за пределы конкретной, индивидуальной судьбы поэта и становится выражением судьбы всего современного автору поколения. В зрелом творчестве Лермонтова этот традиционно романтический мотив становится одним из центральных. Достаточно вспомнить условно-символические образы листка-"странника" ("Листок"), тучек небесных - "вечных странников" ("Тучи"), "странниками" становится и целое поколение в лермонтовской "Думе", особым образом "странничество" интерпретируется в поэме "Мцыри". Мотив странствия является одним из ведущих и в романе "Герой нашего времени".

Список литературы

Монахова О.П., Малхазова М.В. Русская литература XIX века. Ч.1. - М., 1994.

Баевский В.С. История русской поэзии: 1730-1980 гг. Компедиум. - Смоленск: Русич, 1994.