Скачать .docx  

Книга: Книга: Философия для технических вузов

Южно-Российский Государственный Технический Университет (НПИ)

Данцев Андрей Андреевич

Любченко Василий Сергеевич
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Ф И Л О С О Ф И Я

Учебник для технических направлений

и специальностей вузов

2 0 0 1г.

ББК 87

Ф 56

Ф 56 Философия. Учебник для технических направлений и специалностей вузов.

Учебник подготовлен в соответствии с требованиями Государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования. В нем дается изложение взглядов на предмет философии в ее историческом становлении и развитии. В учебнике освещены основные этапы исторического развития и школы философии, охарактеризованы философские и научные картины мира, вопросы взаимосвязи природы и общества, философии истории, изложены проблема человека в философской мысли, вопросы взаимосвязи познания и практики, дана характеристика методов научного познания, показана специфика и взаимодействие науки и техники. Учебник завершается рассмотрением глобальных проблем современности.

ББК 87

О Г Л А В Л Е Н И Е

Предисловие

Глава. I. ФИЛОСОФИЯ, ЕЕ СПЕЦИФИКА И
МЕСТО В КУЛЬТУРЕ

I.1. Что такое философия?………………………………….10

I.1.1. Философия в обычном словоупотреблении…………………10

I.1.2. Философия: взгляд изнутри……………………………..13

I.1.3. Философы о философии………………………………………17

I.1.4. Философия в первом приближении………………………….28

I.1.5. Философия как теория и «теоретический»

образ жизни……………………………………………...31

I.1.6. Философия и наука……………………………………………35

I.1.7. Философия и мировоззрение…………………………………38

I.1.8. Философия и ценности………………………………………..41

I.1.9. Место и роль философии в культуре……………………..48

I.2. Возникновение философии…………………………………….51

I.2.1. Традиционное общество и

мифологическое сознание……………………………………52

I.2.2. Мир и человек в мифе…………………………………………..58

I.2.3. Мир, человек, боги в поэмах Гомера и

Гесиода……………………………………………………..70

I.2.4. Ситуация «потери Пути»………………………… …………..77

I.2.5. Предфилософия: Гесиод…………………………………...80

I.2.6. Мудрость и любовь к мудрости……………………………...86

ГЛАВА II. ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ ИСТОРИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ И ШКОЛЫ ФИЛОСОФИИ

II.1. Характерные черты античной философии.

Натурфилософия античности.

Первая историческая форма диалектики…………………..91

II.2. Классическая греческая философия………………………….96

II.2.1. Сократ…………………………………………………………98

II.2.2. Платон…………………………………………………………99

II.2.3. Академия Платона…………………………………………….103

II.2.4.Аристотель……………………………………………………...105

II.3. Философия эпохи эллинизма………………………………...109

II.3.1. Эпикуреизм……………………………………………….110

II.3.2. Стоицизм………………………………………………….113

II.3.3. Общая характеристика античной философии…………….117

II.4. Философия древней Индии и Китая. ……………………….122 II.4.1. Философия древней Индии………………………………...126

II.4.2. Буддизм………………………………………………………..131

II.4.3. Три драгоценности буддизма……………………………...134

II.4.4. Чань-буддизм……………………………………………….137

II.5. Философия древнего Китая…………………………………145

II.5.1. Даосизм: ………………………………………………………147

II.5.2. Конфуций……………………………………………………157

II.5.3. Сократ – Конфуций ………………………………………..166

II.6. Философия в средние века…………………………………….169

II.6.1. Античная культура и христианство………………………….169

II.6.2. Религиозный характер философии средневековья.

Патристика и схоластика…………………………………...178

II.7. Философия Нового времени. .Выдающиеся

европейские философы XVII-XVIIIвв. .

Русская философия XVIIIв…………………………………183

II.8. Немецкая классическая философия.

Вторая историческая форма диалектики………………….196

II.9. Философия марксизма. Третья историческая форма

диалектики……………………………………………………..208

II.10. Философский иррационализм………………………………216

II.10.1. Шопенгауэр…………………………………………………..216

II.10.2. Ницше………………………………………………………224

II.11. Русская философия XIXв…………………………………...236

II.12. Панорама философии ХХ века………………………………..249

II.12.1. Философия «серебряного века» русской культуры……..249

II.12.2. Советская философия……………………………………..256

II.12.3. Неопозитивизм…………………………………………….261

II.12.4. Феноменология…………………………………………….266

II.12.5. Экзистенциализм…………………………………………….268

II.12.6. Герменевтика………………………………………………273

ГЛАВА III. ФИЛОСОФСКИЕ И ЕСТЕСТВЕННОНАУЧНЫЕ

КАРТИНЫ МИРА

III1. Понятия «картина мира» и «парадигма».

Естественнонаучная и философская картины мира…………….278

III.2. Натурфилософские картины мира эпохи античности……….280

III.2.1. Первый (ионийский) этап в древнегреческой

натурфилософии. Учение о первоначалах мира.

Миропонимание пифагореизма………………………280

III.2.2. Второй (афинский) этап развития древнегреческой

натурфилософии. Возникновение атомистики.

Научное наследие Аристотеля……………………….283

III.2.3. Третий (эллинистский) этап в древнегреческой

натурфилософии. Развитие математики и механики…287

III.2.4. Древнеримский период античной натурфилософии.

Продолжение идей атомистики и геоцентрической

космологии………………………………………….289

III.3. Естественнонаучная и математическая мысль

эпохи средневековья…………………………………..290

III.4. Научные революции эпохи Нового времени и смена

типов миропонимания………………………………292

III.4.1. Научные революции в истории естествознания………….292

III.4.2. Первая научная революция. Смена космологической

картины мира…………………………………………..293

III.4.3. Вторая научная революция. Создание классической

механики и экспериментального естествознания.

Механистическая картина мира………………………296

III.4.4. Естествознание Нового времени и проблема

философского метода………………………………….303

III.4.5. Третья научная революция. Диалектизация

естествознания и очищение его от натурфилософских

представлений……………………………………….305

III.5. Диалектико-материалистическая картина мира

второй половины XIXв………………………………...318

III.5.1. Формирование диалектико-материалистической

картины мира…………………………………………..318

III.5.2. Эволюция понимания материи в истории философии

и естественознания. Материя как объективная

реальность……………………………………………..321

III.5.3. От метафизико-механистического – к диалектико-

материалистическому пониманию движения.

Движение как способ существования материи……..324

III.5.4. Понимание пространства и времени в истории

философии и естествознания. Пространство и время

как формы бытия движущейся материи……………..327

III.5.5. Принцип материального единства мира………………331

III.6. Четвертая научная революция первых десятилетий

ХХ века. Проникновение в глубь материи.

Квантово-релятивистские представления о мире…335

III.7. Естествознание ХХ века и диалектико-

материалистическая картина мира………………340

ГЛАВА IY. ПРИРОДА, ОБЩЕСТВО, КУЛЬТУРА.

IY.1. Природа как естественная основа жизни и

развития общества………………………………………..345

IY.2. Современный экологический кризис…………………….354

IY.3. Общество и его структура. Социальная

стратификация. Гражданское общество и

государство……………………………………….359

IY.4. Человек в системе социальных связей.

Свобода и необходимость в общественной жизни………….367

IY.5. Специфика философского подхода к культуре.

Культура и природа. Функции культуры в обществе……….371

ГЛАВА Y. ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ

Y.1. Возникновение и развитие философии истории………………380

Y.2. Формационная концепция общественного развития

в философии истории марксизма…………………………………382

Y.3. Цивилизационный подход к истории человечества.

Традиционные и техногенные цивилизации…………………386 Y.4. Цивилизационные концепции «индустриализма»

и «постиндустриализма»………………………………………….393

Y.4.1. Концепция «стадий экономического роста»………………..393

Y.4.2. Концепция «индустриального общества»…………………..394

Y.4.3. Концепция «постиндустриального (технотронного)

общества»………………………………………………………396

Y.4.4. Концепция «третьей волны» в развитии

цивилизации……………………………………………………398

Y.4.5. Концепция «информационного общества»………………….400

Y.5. Философия истории марксизма и современные

«индустриальные» и «постиндустриальные»

концепции развития общества………………………………..403

ГЛАВА YI. ПРОБЛЕМА ЧЕЛОВЕКА В ФИЛОСОФИИ,

НАУКЕ И СОЦИАЛЬНОЙ ПРАКТИКЕ.

YI.1. Человек во Вселенной. Антропный космологический принцип……………………………………405

YI.2. Биологическое и социальное в человеке.

Человек как индивид и личность…………………………….410

YI.3. Сознание и самосознание человека…………………………..415

YI.4. Проблема бессознательного. Фрейдизм

и неофрейдизм…………………………………………………426

YI.5. Смысл человеческого бытия. Свобода и

ответственность………………………………………………..432

YI,6. Мораль, нравственные ценности, право,

справедливость…………………………………………………442

YI.7. Представления о совершенном человеке

в различных культурах………………………………………...451

ГЛАВА YII. ПОЗНАНИЕ И ПРАКТИКА

YII.1. Субъект и объект познания…………………………………...456

YII.2. Этапы процесса познания. Формы

чувственного и рационального познания……………………459

YII.3. Мышление и формальная логика.

Индуктивный и дедуктивный типы

умозаключения………………………………………………..468

YII.4. Практика, ее виды и роль в познании. Специфика

инженерной деятельности………………………………….…474

YII.5. Проблема истины. Характеристики истины.

Истина, заблуждение, ложь. Критерии истины……………...482

ГЛАВА YIII. МЕТОДЫ НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ

YIII.1. Понятия метода и методологии. Классификация

методов научного познания…………………………………..489

YIII.2. Принципы диалектического метода, их

применение в научном познании……………………………..492

YIII.2.1. Принцип всесторонности рассмотрения

изучаемых объектов. Комплексный подход

в познании……………………………………………………...492

YIII.2.2. Принцип рассмотрения во взаимосвязи.

Системное познание…………………………………………..493

YIII.2.3. Принцип детерминизма. Динамические

и статистические закономерности. Недопустимость

индетерминизма в науке………………………………………495

YIII.2.4. Принцип изучения в развитии. Исторический

и логический подходы в познании……………………………497

YIII.3. Общенаучные методы эмпирического познания…………...499

YIII.3.1. Научное наблюдение ………………………………………499

YIII.3.2. Эксперимент………………………………………………..503

YIII.3.3. Измерение…………………………………………………..507

YIII.4. Общенаучные методы теоретического познания…………..511

YIII.4.1. Абстрагирование. Восхождение от абстрактного

к конкретному………………………………………………….511

YIII.4.2. Идеализация. Мысленный эксперимент…………………..514

YIII.4.3. Формализация. Язык науки………………………………..520

YIII.5. Общенаучные методы, применяемые на эмпирическом

и теоретическом уровнях познания…………………………..523

YIII.5.1. Анализ и синтез……………………………………………..523

YIII.5.2. Аналогия и моделирование………………………………...524

ГЛАВА IX. НАУКА, ТЕХНИКА, ТЕХНОЛОГИЯ.

IX.1. Что такое наука?………………………………………………..528

IX.2. Наука как особый вид деятельности…………………………..533

IX.3. Закономерности развития науки………………………………536

IX.4. Классификация наук……………………………………………539

IX.5. Техника и технология

как социальные явления……………………………………….542

IX.6 Взаимоотношение науки и техники……………………………552

IX.7. Научно-техническая революция, ее технологические

и социальный последствия……………………………………557

IX.8. Социальные и этические проблемы научно-

технического прогресса……………………………………….567

IX.9. Наука и религия………………………………………………...572

ГЛАВА Х. ГЛОБАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОСТИ

Х.1. Социально-экономические, военно-политические и

духовные характеристики мировой ситуации на

рубеже ХХ и XXI веков……………………………………….577

Х.2. Многообразие глобальных проблем, их общие

черты и иерархия………………………………………………582

Х.3. Пути преодоления глобальных кризисных ситуаций

и стратегия дальнейшего развития человечества……………584

П Р Е Д И С Л О В И Е

Авторы учебника исходят из того, что высшее техническое образование не может быть сведено только к овладению специальностью, сугубо профессиональными знаниями, а предполагает также социально-гуманитарную и, прежде всего, философскую подготовку будущих инженеров. Только такой сплав названных компонентов образовательной деятельности является наиболее результативным в процессе подготовки высококлассных технических специалистов. Иными словами, стратегия осуществления преподавания в высших технических учебных заведениях связана с интеграцией специальных дисциплин естественнонаучного и профессионального циклов с курсом философии. Данный учебник содержит необходимые отправные моменты для проведения этой интеграции.

Авторы учебника учитывают то немаловажное обстоятельство, что студенты, изучая дисциплины естественнонаучного и профессионального циклов, приобщаются к постижению их познавательного базисного компонента, составляющего теоретические основы этих дисциплин, а это, в свою очередь, способствует выработке у них мировоззренческих установок. Исходя из этого, авторы видят своей важной задачей продолжить, развить и углубить процесс мировоззренческой подготовки студентов, максимально используя наработки, полученные при овладении основами профессионально-технического знания.

Авторы учебника убеждены в том, что велением времени является гуманитаризация высшего технического образования. Ее основными тенденциями выступают, как известно, взаимопроникновение естественнонаучных и гуманитарных дисциплин, а также – усиление роли гуманитарного образования. Учитывая сказанное, авторы учебника широко используют в нем элементы такого взаимопроникновения, опираясь на положение о возрастании роли мировоззренческой, философской подготовки в деле формирования современного инженера.

Учебник состоит из 10 глав, подразделенных на параграфы. Ориентированность учебника на технические направления и специальности вузов отражена в его структуре (в выделении наиболее важных для подготовки будущих инженеров узловых проблем), в том большом внимании, которое уделено в нем методологии научного познания, а также характеристике науки, техники, технологии, проблемам их взаимодействия.

Данный учебник отвечает требованиям нового Государственного образовательного стандарта по дисциплине «Философия» и является исправленным и дополненным вариантом учебника «Философия для технических вузов», изданного в январе 2001г. издательством «Феникс» (Ростов на-Дону).

I. ФИЛОСОФИЯ, ЕЕ СПЕЦИФИКА И МЕСТО В КУЛЬТУРЕ

I.1.ЧТО ТАКОЕ ФИЛОСОФИЯ?

I.1.1.Философия в обычном словоупотреблении[1]

Термин «философия» широко используется в повседневной жизни, периодической печати, художественной и научной литературе. Иногда этим словом называют всякого рода сентенции о жизни, смерти и бессмертии типа французского выражения «се ля ви».Полусерьезно, полушутя И.Г.Эренбург писал о том, что философствовать – значит «предаваться размышлениям о тщете жизни».

Бывает и так, что слово «философия», «философский», «философичный» употребляется в трудно уловимом значении. В критических статьях искусствоведов некоторые литературные произведения – поэмы, стихи, повести – оцениваются как произведения «эпического и философского звучания». Употребляются выражения типа «серьезным философским складом заметно выделяются стихи…» или «армейская тема не принизила бы его философских размышлений». Слово «философия» широко используется в периодической печати журналистами для придания публикациям оттенка глубокомыслия. Обороты речи, содержащие это слово, приобрели уже характер стертого стилистического штампа. Например, в статьях о музыке можно встретить обороты: «философское содержание симфонии…» и т.д. Те же самые обороты можно встретить и в обзоре театральной жизни. Там, где автор желает сказать, каким видится ему современный театр он обязательно напишет, что это должен быть «театр больших страстей, ярких характеров, театр глубоких и сильных философских обобщений».

В статьях на экономические и политические темы встречаются примерно такие фразы: «Общая философия, которая лежит в основе проекта… экономического и валютного союза, - это философия федеральной Западной Европы, вдохновленная отчасти примером Соединенных Штатов Америки». Здесь явно слово «философия» употреблено вместо слова «идея». В том же смысле оно используется солидным западногерманским журналом, который в статье «Больная Англия» так характеризует внутреннюю политику правительства консерваторов: «Философия консерваторов в области экономики сводится к тому, чтобы по возможности выключить государство из экономической жизни и полагаться, в первую очередь, на инициативу частных предпринимателей. Следуя этой философии, консерваторы взяли курс на резкое сокращение государственных расходов».В западных средствах массовой информации часто пишут о «философии рекламы» или о «философии владельца загородного дома». Один из типичнейших представителей американского бизнеса на просьбу корреспондента одного из крупнейших журналов охарактеризовать современную ситуацию в США, ответил: «Те, кто следует моей философии – находить выгоду в скверных обстоятельствах, видеть благо даже в несчастьях, - всегда окажутся наверху. Большинству же людей не хватает умения жить».

Рассматривая подобное словоупотребление, можно констатировать, что при обыденном использовании слова «философия», скорее всего, имеют ввиду принципы, лежащие в основе того или иного способа поведения и действия. Обычный вопрос «Какова Ваша философия жизни?» имеет отношение к сумме первичных убеждений, в соответствии с которыми ведет себя человек.

Распространено также использование слова «философия» для обозначения нравственно-психологических качеств человека. Выражения «философское спокойствие», «философская невозмутимость» довольно прочно вошли в обыденную речь.

Словом «философия» многие называют размышления о жизни, рассуждения на исторические, нравственные, религиозные, политические темы. Ярким примером, иллюстрирующим такое словоупотребление, может служить рассуждение Александра Карамзина о «Философическом письме» Чаадаева: «Философия – самая ужасная вещь настоящего века, станешь философствовать, что вот-де как проводишь время, что-де молодость проходит самым подлым образом, что оскотинился, что чувства душевные тупеют приметно, что начинаешь походить на полену и пр. При этой философии начинает по всему телу проходить какая-то гадость, которая мало-помалу переходит в сонливость, станешь зевать, ляжешь да и всхрапе! А на другое утро в казарму. Видя такую всеобщую гадость в жизни, можно помешаться и даже написать вроде Чаадаева…».

Такое применение слова «философствование» часто встречается в русской литературе XIXв. Герои многих рассказов и пьес А.П.Чехова в этом смысле философы. Например, Иван Иванович из рассказа «Ночь на кладбище», аттестуя себя смирным и пьяненьким обывателем, повествует: «Жизнь – канитель… - философствовал я, шлепая по грязи и пошатываясь. – Пустое бесцветное прозябание… мираж. Дни идут за днями, годы за годами, а ты все такая же скотина, как и был… Пройдут еще годы, и ты останешься все тем же Иваном Ивановичем, выпивающим, спящим… В конце концов закопают тебя, болвана, в могилу, поедят на твой счет поминальных блинов и скажут: хороший был человек, но, жалко, подлец, мало денег оставил!…».

В научной литературе, претендующей на разработку теоретических проблем какой-либо науки, словом «философия», как правило, именуют теоретическое мышление. С этой точки зрения философствовать – значит мыслить, а философ – это вообще человек, обладающий развитой способностью мышления. По-видимому, в таком смысле используется слово «философия» при характеристике тех направлений современной теоретической мысли, которые охватываются общим для них названием «философские проблемы естествознания».

На Западе со времен Возрождения сложилась традиция обозначать светское знание словом «философия», чтобы отличать его от богословия.

В соответствии с этим значением в XYII и XYIIIв.в. философией называли все теоретические науки. Сочинение И.Ньютона по теоретической механике озаглавлено «Математические начала натуральной философии». Первый естественнонаучный журнал в Англии получил название «Философские записки королевского научного общества». Издававшийся Томсоном журнал назывался «Анналы философии или химии, минералогии, механики, естественной истории, сельского хозяйства и искусств». Гегель отмечал обычай английских торговцев называть термометры и барометры философскими инструментами. В продолжение этой традиции и сейчас на Западе человеку, защищающему после окончания высшего учебного заведения теоретическую работу, скажем, по физике или лингвистике, присваивают ученую степень доктора философии.

Широко распространено использование слова «философия» как синонима слова «мировоззрение». Для обыденного словоупотребления между значениями двух этих терминов нет различия.

Когда французская писательница Жорж Санд в одном из писем пытается обрисовать свое религиозно-социалистическое мировоззрение, сложившееся под влиянием идей Руссо, то она называет его философией: «Это единственная философия, которая ясна, как день, и проникает в сердце, как евангелие; я погрузилась в нее и преобразилась, я нашла в ней покой, силу, веру и терпеливую, неизменную любовь к человечеству…».

В учебной и научной литературе термин «философия» используется также для обозначения особой формы общественного сознания, относимой к ряду: религия, искусство, мораль, политика, наука – и отличаемой от каждой из них как по мыслительным средствам, так и по содержанию.

Итак, наблюдение за употребление слова «философия» в языке газет, журналов, научных книг, литературных произведений позволяет сделать вывод, что философией называют:

1) рассуждения о жизни, смерти и возможности бессмертия;

2) размышления о тщете жизни и несовершенстве мира;

3) совокупность принципов, лежащих в основе поведения и действия;

4) нравственное, политическое, научное и прочее самосознание;

5) размышления о смысле жизни;

6) научное мышление, теоретическое содержание любой отрасли знания;

7) мировоззрение;

8) особую форму общественного сознания;

I.1.2.Философия: взгляд изнутри

Чтобы понять, что такое философия, вначале обратимся к истории. Философия возникает в VI веке до н.э.

Первым, кто употребил слово «философ», был, вероятно, Пифагор. По преданию правитель города Флиунта спросил его, кто он такой. Пифагор ответил: «Философ». Слово это было незнакомо правителю и Пифагор объяснил его так. «Жизнь, - говорил он, - подобна олимпийским играм: одни приходят на них состязаться, другие – торговать, а самые счастливые – смотреть; так и в жизни – одни рождаются жадными до славы и наживы, между тем, как философы – до одной только истины».

Слово «философия» древнегреческого происхождения, означает любовь к мудрости (филео – любить, софия - мудрость).

Мудрость в то время приписывали богам. Афина почиталась как богиня мудрости. На скульптурных изображениях у ее ног обычно восседает сова – священная птица, символ мудрости.

Мудрость была свойственна и некоторым людям. Как и все выдающиеся человеческие способности она считалась даром богов. В поэмах Гомера говорится о мудром Калхасе: «Мудрый, ведал он все, что минуло, что есть и что будет».

Возникновение философии в YI веке до н.э. означало постепенный переход от мифов к самостоятельному, независимому от внешнего авторитета размышлению о мире, о человеческой судьбе. Появились люди, поражавших других своей способностью рассуждать о вещах, о которых никто не задумывался или которые не смели поставить под вопрос. Они стали называть себя философами, т.е. любящими мудрость.

Один из первых греческих философов, Гераклит, утверждал, что «мудрость состоит в том, чтобы говорить истину и, прислушиваясь к голосу природы, поступать согласно с ней». Есть такая сила, которая всем управляет. Это Логос, всеобщий закон, который пребывает во всем, все порождает и все уничтожает. Ничто не может отклониться от него. Люди же не понимают его, не признают его безграничной мощи даже когда слышат о нем из уст философов. «Большинство людей, - говорит Гераклит, - не понимают того, что им встречается, да и по обучении не разумеют, но самим им кажется, будто они знают». Мудрость - это познание самого главного в мире и поэтому самого важного для человеческой жизни. Философ стремится познать высшую истину, указывающую правильный путь в жизни. Важнейшей в философии становится проблема «единого и многого»: существует ли нечто, устойчивое и неизменное, стоящее за множеством отдельных изменчивых вещей. Это проблема первоначала, первопричины, которая все порождает и всем управляет, в том числе и человеческой жизнью.

Философия как мудрость сразу же противопоставляет себя тому, что знают обычные люди. Большинство, по мнению философов, не знает истины, поскольку руководствуются тем, что дают чувства. Это не знание, а мнение. Оно поверхностно, поскольку чувства имеют дело с изменчивыми вещами. Истинное знание обо всем дает разум. Он открывает то, что скрыто, не лежит на поверхности, открывает сущность, первопричину, всем управляющую.

Таким образом, с самого начала возникает противопоставление знания разумного, истинного, открываемого философом и знания толпы, знания изменчивых, преходящих вещей. Мир получает как бы еще одно измерение: есть видимые изменчивые вещи, возникающие и исчезающие, и есть неизменное бытие, сущность, первопричина, которая порождает изменчивые вещи. Философия ставит своей целью познание истины, т.е. первоначала, вечного и неизменного бытия. Или, как говорил Гераклит, познания самого могущественного в мире и самого важного в человеческой жизни.

Такое представление о философии и ее работе, в основном, сохранялось на протяжении многих столетий. Сохранялось, прежде всего, внутри самой философии. Философия чаще всего определялась как наука о сущности, познание первых начал бытия, наука о всеобщем. Тем самым она отделялась от других наук, которые познают отдельные части сущего, а не сущее как таковое. Еще раз уточним: это то, что сами философы думают о своей работе, как они представляют философию.

Остановимся на этом несколько подробнее.

Основатель афинской Академии Платон (Y – IYвв. до н.э.) для объяснения того, что такое философия, использует образ пещеры.

Представьте пещеру, достаточно глубокую, в которой люди прикованы так, чтобы видеть только дно пещеры. Позади их - огонь. Между огнем и местом, которое они занимают, движутся люди, неся перед собой статуи, изображения людей, животных, различных предметов. Что видят пленники? Не в состоянии повернуть голову, они видят появляющиеся и движущиеся на дне пещеры, как на экране, только тени статуй и предметов. Что они могут думать? Они не подозревают ни о существовании статуй, ни тем более о существовании реальных предметов. Они принимают тени за настоящую реальность. Теперь предположим, что кого-нибудь из этих пленников освобождают от оков, принуждают подняться, повернуть голову и взглянуть в сторону огня; неподвижный с самого рождения, он не может проделать эти движения без страдания, Если пленника вывести из пещеры и показать ему реальные предметы при свете солнца, то ослепленный его блеском, он не сможет сначала различить ни одного из реальных предметов. Однако постепенно его глаза привыкнут к новому миру. Теперь он видит настоящие растения, животных и открывает подлинное солнце. Фигуры и тени пещеры были только их жалкой имитацией, тусклым отблеском. Если он вернется в пещеру и попытается рассказать своим товарищам о своем восхождении к свету и красоте открытого мира, то кто ему поверит.

Мир чувственных восприятий, говорит Платон, мир который обычные люди видят, слышат, осязают и принимают за истинную реальность, только тень настоящего мира. Настоящий мир постигается не чувствами, а умом. Высшая реальность открывается философам. Не каждый может «выйти из пещеры», подняться от иллюзий обыденной жизни к созерцанию высшего идеального мира. Платон считает, что всех людей можно разделить на честолюбцев, сребролюбцев и философов. Первые две группы - это большинство. Им не до философии. Заняться философией для них означает выйти из своего состояния, оставить его и перейти к другой жизни – «разумной».

Достаточно развернутое исследование того, чем занимается философия, предпринял ученик Платона Аристотель, которого считают наиболее выдающимся греческим философом. В своем главном труде «Метафизика» он писал: «Есть некоторая наука, которая рассматривает сущее как таковое и то, что ему присуще само по себе. Эта наука не тождественна ни с одной из частных наук: ни одна из частных наук не исследует общую природу сущего, но все они выделяют себе какую-либо часть его (сущего)». «Именно первой философии надлежит исследовать сущее как сущее – что оно такое и каково все присущее ему как сущему».

Высшая наука – первая философия. Она исследует сущее само по себе, первые начала и причины. Для Аристотеля первая причина - это высший Разум, Бог.

Ход мысли Аристотеля в установлении им самого первого начала таков. Есть нечто, что движет, не находясь в движении, нечто вечное и являющее собой сущность и реальную активность. Поскольку, по его мнению, в человеческой деятельности началом является мышление, то логично предположить, что таким началом мира является некий разум. «Так вот, от такого начала зависит мир небес и (вся) природа. И жизнь (у него) — такая, как наша — самая лучшая (которая у нас) на малый срок». Это начало есть Бог. Самое же приятное занятие, подобающее Богу, — это умозрение, мышление. Мы мыслим только иногда, он же — всегда. «И жизнь без сомнения присуща ему: ибо деятельность разума есть жизнь, а он есть именно деятельность... мы утверждаем поэтому, что бог есть живое существо, вечное, наилучшее. Бог как вечная, неподвижная сущность пребывает отдельно от чувственных вещей. Это начало не имеет никакой величины, не подвержено внешнему воздействию и недоступно изменению.

Аристотель говорит о причинах возникновения философии. «Ибо вследствие удивления люди и теперь и впервые начали философствовать». «Когда оказалось налицо почти все необходимое и также то, что служит для облегчения жизни и препровождения времени, тогда (только) стало предметом поиска такого рода разумное мышление». Философия в той форме, в какой она возникла и существовала во времена Аристотеля и еще долго после него, — дитя свободного времени и занятие людей, свободных от тягот и забот, связанных с трудом по добыванию хлеба насущного. Она свободная наука. «...Все науки более необходимы, нежели она, но лучше — нет ни одной». «Она одна существует ради самой себя»; она — занятие, достойное Бога.

Для Аристотеля философия не только наука, но и образ жизни, причем наисовершеннейший образ жизни, высший род досуга. В недошедшем до нашего времени сочинении «Протрептик» («Увещевание к философии») он рисует жизнедеятельность философа как идеал человеческой жизни вообще. Поскольку человек – существо разумное, наилучший вид деятельности для него – размышление, познание. Это «совершенная и не испытывающая помех деятельность в себе самой содержит наслаждение, поэтому только философы способны вполне наслаждаться жизнью... Приобретение мудрости доставляет наслаждение. Все люди чувствуют себя дома в философии и стремятся проводить жизнь в изучении ее, оставив все другие заботы. Философам не нужно ни орудий, ни оборудованного места для работы: где бы ни размышлял во всем свете кто-нибудь, повсюду он окружен присутствием истины».[2]

Если кратко изложить аристотелевское понимание философии, то оно сводится к следующему. Философия: 1) учение о сущем самом по себе, о первых началах и причинах, о боге; 2) это высшая умозрительная наука; 3) наука наук; 4) высший род досуга, наиболее совершенный образ жизни свободного человека, обладание знанием в общей форме и как таковая есть достояние немногих.

Один из крупнейших современных философов М. Хайдеггер в работе «Что такое философия?», приведя высказывание Аристотеля о том, что «философия есть умозрительное понимание первых оснований и причин», заключает: «Вопрос «Что есть философия» — уже решен Аристотелем». Что же касается изменений философии и представлений о ней, то М. Хайдеггер убежден, что «философия от Аристотеля до Ницше как раз на основе этих изменений и благодаря им остается одной и той же».[3]

Мы не можем рассматривать здесь все многообразие представлений о философии, которые существовали в ее истории. Обратимся к еще одной «знаковой» фигуре в истории философии, представителю немецкой классической философии Г.В.Ф.Гегелю.

. Свои определения философии Гегель начинает с того, чем заканчивает Аристотель, а именно с определения ее как учения о Боге. «Философия и религия имеют своим предметом истину и именно истину в высшем смысле этого слова — в том смысле, что бог, и только он один, есть истина. Обе далее занимаются областью конечного, природою и человеческим духом, в их отношении друг к другу и к богу, как их истине».[4]

. В отличие от других наук, «философия хочет познать неизменное, вечное, сущее само по себе; ее цель—истина». Философия есть учение об абсолютной истине, и поэтому она претендует на роль абсолютной науки. В противоположность эмпирическим наукам, философия — наука о действильности, о в-себе-и-для-себя сущей необходимости. Не философия существует для других наук, а они для нее. Легко заметить, что в определениях философии Гегель в основном повторяет Аристотеля. Что же касается социальной функции философии, то Гегель прямо говорит о необходимости слияния философии и государства. Он обосновывает «необходимость того, чтобы государственная власть, религия и принципы философии совпали воедино, чтобы произошло примирение всей вообще действительности с духом, а государства — с религиозной совестью и с философским знанием».

Если же в обобщенном виде выразить то, как представлялась философия в самосознании философов, то такое nредставление резюмируется в следующем: это наука о сущем, о первых причинах бытия, наука наук, aбсолютная наука, хранительница истины в последней инстанции обладательница принципов, на основе которых, можно построить разумную жизнь.

Далее мы приведем без комментариев ряд высказываний о философии, принадлежащих крупнейшим философам от античности до наших дней. На наш взгляд это необходимо для того, чтобы прикоснуться к самой философии.

I.1.3. Философы о философии

Алкиной – греческий философ, представитель платоновской школы, автор «Учебника платоновской философии».

«Философия есть тяга к мудрости, или отрешение и отвращение от тела души, обратившейся к умопостигаемому и истинно сущему; мудрость состоит в познании дел божественных и человеческих.

Есть два рода жизни: созерцательная и деятельная. Главное в созерцательной жизни — знать истину, а в деятельной — делать то, что велит разум. Жизнь созерцательная хороша сама по себе, а деятельная — поскольку необходима. Что это так, ясно из следующего.

Созерцание есть действие ума, мыслящего умопостигаемое, а деятельность — действие разумной души, происходящее с помощью тела. Считается, что душа, созерцающая божественное и мысли божьи, получает удовольствие, и это ее состояние называется размышлением, которое, можно сказать, ничем не отличается от уподобления божеству. Поэтому созерцание — самое важное и ценное, самое желанное и притягательное, всегда доступное и зависящее от нас самих — одним словом, то, ради чего мы стремимся к поставленной цели.

Итак, философу пристало непрерывное созерцание, его он должен постоянно питать и усиливать, а к жизни деятельной обращаться постольку-поскольку.

Согласно Платону, философ ревностно занимается тремя вещами: он созерцает и знает сущее, творит добро и теоретически рассматривает смысл речей. Знание сущего называется теорией, знание того, как нужно поступать,— практикой, знание смысла речей — диалектикой.

Один аспект практической философии — воспитание характера, другой — домоправительство, третий — государство и его благо. Первый называется этикой, второй — экономикой , третий — политикой.

Одна часть теоретической философии — теология — имеет дело с неподвижными и первыми причинами, а также с божеством; другая — физика — изучает движение звезд, их обращение и возвращение; а также

устройство космоса; математике подлежат то, что рассматривает геометрия и прочие такого рода науки».[5]

Эпикур ( III в.д.н.э.) – греческий философ.

«Пусть никто в молодости не откладывает занятия философией, а в старости не устает заниматься философией: ведь никто не бывает ни недозрелым, ни перезрелым для здоровья души. Кто говорит, что еще не наступило или прошло время для занятия философией, тот похож на того кто говорит, что для счастья или еще нет, или уже нет времени. Поэтому и юноше, и старцу следует заниматься философией: первому для того чтобы, старея, быть молоду благами вследствие благодарного воспоминания о прошедшем, а второму— для того чтобы быть одновременно и молодым, и старым вследствие отсутствия страха перед будущим. Поэтому следует размышлять о том, что создает счастье, если действительно, когда оно есть, у нас все есть, а когда его нет, мы все делаем, чтобы его иметь».[6]

Сенека ( Iв.н.э.)- римский философ -стоик, писатель, государственный деятель, наставник императора Нерона.

«Философия — не лицедейство, годное на показ толпе, философом надо быть не на словах, а на деле. Она не для того, чтобы приятно провести день и без скуки убить время, нет, оно выковывает и закаляет душу, подчиняет жизнь порядку, управляет поступками, указывает, что следует делать и от чего воздержаться, сидит у руля и направляет среди пучин путь гонимых волнами. Без нее нет в жизни бесстрашия и уверенности: ведь каждый час случается так много, что нам требуется совет, которого можно спросить только у нее.

Кто-нибудь скажет: «Что мне пользы в философии, если есть рок? Что в ней пользы, если правит божество? Что в ней пользы, если повелевает случай? Мои замыслы либо предвосхищены божеством, решившим за меня, что мне делать, либо фортуна не даст им осуществиться». «Пусть одно из этих утверждений верно, Луцилий, пусть все они верны,— нужно быть философом! Связывает ли нас непреложным законом рок, божество ли установило все в мире по своему произволу, случай ли без всякого порядка, швыряет и мечет, как кости, человеческие дела, - нас должна охранять философия.. Она даст нам силу добровольно подчиняться божеству, стойко сопротивляться фортуне, она научит следовать велениям божества и сносить превратности случая».[7]

Декарт ( XYII в.) - французский философ и математик .

«Прежде всего я хотел бы выяснить, что такое философия, начав с самого обычного, а именно с того, что слово философия обозначает занятие мудростью и что под мудростью понимается не только благоразумие в делах, но также и совершенное знание всего, что может познать человек; это же знание, которое направляет нашу жизнь, служит сохранению здоровья, а также открытиям во всех искусствах. А чтобы оно стало таковым, оно необходимо должно быть выведено из первых причин так, чтобы тот, кто старается овладеть им (а это и значит, собственно, философствовать), начинал с исследования этих первых причин, именуемых первоначалами. Для этих первоначал существует два требования. Во-первых, они должны быть столь ясны и самоочевидны, чтобы при внимательном рассмотрении человеческий ум не мог усомниться в их истинности; во-вторых, познание всего остального должно зависеть от них так.

Вполне мудр в действительности один Бог, ибо ему свойственно совершенное знание всего; но и люди могут быть названы более или менее мудрыми сообразно тому, как много или как мало они знают истин о важнейших предметах. С этим, я полагаю, согласятся все сведущие люди.

Далее я предложил бы обсудить полезность этой философии и вместе с тем доказал бы, что философия, поскольку она простирается на все доступное для человеческого познания, одна только отличает нас от дикарей и варваров и что каждый народ тем более цивилизован и образован, чем лучше в нем философствуют; поэтому нет для государства большего блага, как иметь истинных философов. Действительно, те, кто проводит жизнь без философии. совсем сомкнули глаза и не пытаются их открыть; между тем удовольствие, какое мы получаем при созерцании вещей, доступных нашему глазу, несравнимо с тем удовольствием, какое доставляет нам познание того, что мы находим с помощью философии. К тому же для направления наших нравов и нашей жизни эта наука более необходима, чем пользование глазами для направления наших шагов».[8]

И.Кант ( XYIII в.) – немецкий философ,основоположник немецкой классической философии.

«К философии по школьному понятию относятся две вещи: во-первых, достаточный запас рациональных знании; во-вторых, систематическая связь этих знаний, или соединение их в идее целого.

Философия не только допускает такую строго систематическую связь, но и является единственной наукой, которая имеет систематическую связь в собственном смысле и придает всем другим наукам систематическое единство.

Что же касается философии по мировому понятию (in sensu cosmico), то ее можно назвать также наукой о высшей максиме применения нашего разума, поскольку под максимой разумеется внутренний принцип выбора между различными целями.

Ибо и в последнем значении философия есть наука об отношении всякого знания и всякого применения разума к конечной цели человеческого разума, которой, как высшей, подчинены все другие цели и в которой они должны образовать единство.

Сферу философии в этом всемирно-гражданском значении можно подвести под следующие вопросы:

1. Что я могу знать?

2. Что я должен делать?

3. На что я смею надеяться?

4. Что такое человек?

На первый вопрос отвечает метафизика, на второй — мораль, на третий — религия и на четвертый — антропология. Но в сущности все это можно было бы свести к антропологии, ибо три первых вопроса относятся к последнему.

Итак философ должен определить:

1. Источник человеческого знания,

2. объем возможного и полезного применения всякого знания и, наконец,

3. границы разума.

Последнее есть нужнейшее, но также — пусть не огорчается филодокс – и труднейшее.

Философу требуются главным образом две вещи:

1) культура таланта и умения, чтобы применять их ко всевозможным целям; 2) навык в применении того или другого средства к каким-либо целям. То и другое должно соединяться, ибо без знаний никогда нельзя стать философом, но также и одни знания никогда не создают философов, если целесообразная связь всех знаний и навыков не образует единства и не возникает сознание соответствия этого единства высшим целям человеческого разума».[9]

Н.А.Бердяев – один из крупнейших русских философов конца XIX – начала ХХ вв.

«Поистине трагично положение философа. Его почти никто не любит. На протяжении всей истории культуры обнаруживается вражда к философии, и притом с самых разнообразных сторон. Философия есть самая незащищенная сторона культуры. Постоянно подвергается сомнению самая возможность философии, и каждый философ принужден начинать свое дело с защиты философии и оправдания ее возможности и плодотворности. Философия подвергается нападению сверху и снизу, ей враждебна религия, и ей враждебна наука. Она совсем не пользуется тем, что называется общественным престижем.

Первое и самое сильное нападение философии пришлось выдержать со стороны религии, и это не прекращается и до сих пор, так как, вопреки О.Конту, религия есть вечная функция человеческого духа. Именно столкновение философии и религии и создает трагедию философа. Столкновение философии и науки менее трагично. Острота столкновения философии и религии определяется тем, что религия имеет свое познавательное выражение в теологии, свою познавательную зону. Философия всегда ставила и решала те же вопросы, которые ставила и

решала теология. Поэтому теологи всегда утесняли философов, нередко

преследовали их и даже сжигали. Так было не только в христианском мире. Известна борьба арабских магометанских теологов против философии. Отравленный Сократ, сожженный Дж. Бруно, принужденный уехать в Голландию Декарт, отлученный от синагоги Спиноза свидетельствуют о преследованиях и мучениях, которые философии пришлось испытать от представителей религии.

Великие философы в своем познании всегда стремились к возрождению души, философия была для них делом спасения. Таковы были индусские философы, Сократ, Платон, стоики, Плотин, Спиноза, Фихте, Гегель, Вл. Соловьев. Плотин был враждебен религии, которая учит спасению через посредника. Философская мудрость была для него дело непосредственного спасения. Между Богом философов и Богом Авраама, Исаака и Иакова всегда было не только различие, но и конфликт. Гегель в крайней форме выразил понимание философии, как высшей стадии по сравнению с религией. Философия постоянно боролась против народных религиозных верований, против мифологических элементов в религии, против традиции. Сократ пал жертвой этой борьбы. Философия начинает с борьбы против мифа, но кончается она тем, что приходит к мифу, как увенчанию философского познания. Так было у Платона, у которого познание через понятие переходит в познание через миф. Миф лежит и в основания немецкого идеализма, его можно открыть у Гегеля. Греческая философия хотела поставить жизнь человека в зависимость от разума, а не от судьбы. Религиозное сознание грека ставило жизнь человека в зависимость от судьбы. Греческая философия поставила ее в зависимость от разума. И это деяние греческой философии имело всемирно-историческое значение. Оно положило основание европейскому гуманизму. Никогда настоящий философ не откажется от того, чтобы ставить и решать вопросы, которыми занята и религия, которые теология считает своей монополией.

Настоящий, призванный философ хочет не только познания мира, но и изменения, улучшения, перерождения мира. Иначе и быть не может, если философия есть прежде всего учение о смысле человеческого существования, о человеческой судьбе. Философия всегда претендовала быть не только любовью к мудрости, но и мудростью. И отказ от мудрости есть отказ от философии, замена ее наукой. Философ есть прежде всего познающий, но познание его целостно, оно охватывает все стороны человеческого существа и человеческого существования, оно неизбежно учит о путях осуществления смысла.

Философы всегда составляли небольшую группу в человечестве, их всегда было немного. И тем более поразительно, что их так не любят. Философию и философов не любят люди религии, теологи, иерархи церкви и простые верующие, не любят ученые и представители разных специальностей, не любят политики и социальные деятели, люди государственной власти, консерваторы и революционеры, не любят инженеры и техники, не любят артисты, не любят простые люди, обыватели.

Философия чужда большей части людей, и вместе с тем каждый человек, не сознавая этого, в каком-то смысле философ. Весь технический аппарат философии чужд большей части людей. Большая часть людей готова употреблять слово "философ" в насмешливом и порицательном смысле. Слово же "метафизика" в обыденной обывательской жизни почти ругательство. Из "метафизика" сделали смехотворную фигуру, и она действительно бывает смехотворной. Но каждый человек, хотя бы он этого не сознавал, решает вопросы "метафизического" порядка. Вопросы математики или естествознания гораздо более чужды огромной массе людей, чем вопросы философские, которые, в сущности, ни одному человеку не чужды. И существует обывательская философия тех или иных социальных групп, классов, профессий, как существует обывательская политика. Человек, испытывающий отвращение к философии и презирающий философов, обыкновенно имеет свою домашнюю философию. Ее имеет государственный деятель, революционер, специалист-ученый, инженер-техник. Они именно поэтому и считают ненужной философию».[10]

Х.Ортега – и - Гассет - современный испанский философ.

«Научную истину отличают точность и строгость ее предсказаний. Однако эти прекрасные качества получены экспериментальной наукой в обмен на согласие не покидать плоскость вторичных проблем, не затрагивать конечные, решающие вопросы.

Задача физики — отыскать начало каждого происходящего в данный момент события, т. е. предшествующее событие, его вызывающее. Но этому началу, в свою очередь, предшествует другое начало вплоть до первоначала. Физик отказывается искать это первоначало Универсума, и правильно делает. Но, повторяю, человек, живущий в каждом физике, не отказывается и волей-неволей устремляется душой к этой первой загадочной причине. Это естественно. Ведь жить — значит общаться с миром, обращаться к нему, действовать в нем, задумываться о нем. Поэтому человек в силу психологической необходимости практически не может не стремиться обладать полным представлением о мире, целостной идеей Универсума. Этот выходящий за пределы науки облик мира — груб он или утончен, осознан или нет — проникает в душу каждого человека и начинает управлять нашим представлением гораздо успешнее научных истин.

Неспособность экспериментальной науки своими силами решить главные вопросы еще не повод для того, чтобы, повторяя изящный жест лисы перед недосягаемым виноградом, называть их «мифами», советуя от них отказаться. Как можно жить глухим к конечным, драматическим вопросам? Откуда пришел мир, куда идет? Какова в конечном счете потенция космоса? В чем главный смысл жизни? Мы задыхаемся, сосланные в зону промежуточных вторичных вопросов. Нам нужна полная перспектива, с передним и задним планом, а не изуродованный пейзаж, не горизонт, лишенный манящего мерцания далей. Не зная стран света, можно сбиться с пути. И безразличие к конечным вопросам не оправдать ссылкой на то, что способ их решения не найден.

Спрашивается, откуда берется это влечение к Универсуму, и целостности мира, лежащего в основе философии? Это влечение, которое якобы отличает философию, есть просто-напросто врожденная и спонтанная жизнедеятельность нашего разума.

Так существует ли вообще необходимость в жизненном факте философствования? Если понимать под необходимостью «полезность» для чего-то другого, то философия не является необходимой, по крайней мере на первый взгляд. Однако необходимость полезного лишь относительна, она присутствует только по отношению к цели. Истинная необходимость — это необходимость для каждого существа быть самим собой: для птицы — летать, для рыбы — плавать, для ума — философствовать. Эта необходимость в осуществлении функции или акта нашего существования является самой высокой, самой существенной необходимостью. Поэтому Аристотель уверенно говорит о науках: все, другие науки, более необходимы, нежели она, но лучше нет ни одной.

Философия возникает не по причине полезности, однако не из беспричинного каприза. Она является основной потребностью разума. Почему? Ее существенным признаком мы назвали поиск целого как такового, захват Универсума.

Итак, философия есть не что иное, как деятельность теоретического познания, теория Универсума. Как и все великие занятия человека, она носит спортивный характер и заимствует у спорта бескорыстность и глубокую сосредоточенность».[11]

Б.Рассел – современный английский философ, логик, математик .

«Философия» — слово, которое употреблялось во многих смыслах, более или менее широких или узких. Я предлагаю употреблять это слово в самом широком смысле, который и попытаюсь теперь объяснить.

Философия, как я буду понимать это слово, является чем-то промежуточным между теологией и наукой. Подобно теологии, она состоит в спекуляциях по поводу предметов, относительно которых точное знание оказывалось до сих пор недостижимым; но, подобно науке, она взывает скорее к человеческому разуму, чем к авторитету, будь то авторитет традиции или откровения. Все определенное знание, по моему мнению, принадлежит к науке; все догмы, поскольку они выходит за пределы определенного знания, принадлежат к теологии. Но между теологией и наукой имеется Ничейная Земля, открытая для атак с обеих сторон; эта Ничейная Земля и есть философия. Почти все вопросы, которые больше всего интересуют спекулятивные умы, таковы, что наука на них не может ответить, а самоуверенные ответы теологов более не кажутся столь же убедительными, как в предшествующие столетия. Разделен ли мир на дух и материю, а если да, то что такое дух и что такое материя? Подчинен ли дух материи или он обладает независимыми силами? Имеет ли Вселенная какое-либо единство или цель? Развивается ли Вселенная по направлению к некоторой цели? Действительно ли существуют законы природы или мы просто верим в них благодаря лишь присущей нам склонности к порядку? Является ли человек тем, чем он кажется астроному, — крошечным комочком смеси углерода и воды, бессильно копошащимся на маленькой и второстепенной планете? Или же человек является тем, чем он представлялся Гамлету? А может быть, он является и тем и другим одновременно? Существуют ли возвышенный и низменный образы жизни или же все образы жизни являются только тщетой? Если же существует образ жизни, который является возвышенным, то в чем он состоит и как мы его можем достичь? Нужно ли добру быть вечным, чтобы заслуживать высокой оценки, или же к добру нужно стремиться, даже если Вселенная неотвратимо движется к гибели? Существует ли такая вещь, как мудрость, или же то, что представляется таковой, — просто максимально рафинированная глупость? На такие вопросы нельзя найти ответа в лаборатории. Теологи претендовали на то, чтобы дать на эти вопросы ответы и притом весьма определенные, но самая определенность их ответов заставляет современные умы относиться к ним с подозрением. Исследовать эти вопросы, если не отвечать на них, — дело философии.

К чему тогда, можете вы спросить, тратить время на подобные неразрешимые вопросы? На это можно ответить и с точки зрения историка и с точки зрения личности, стоящей перед ужасом космического одиночества.

Ответ историка, постольку, поскольку я способен его предложить, будет дан на протяжении этой работы. С того времени как люди стали способны к свободному размышлению, их действия в бесчисленных важных аспектах оказались в зависимости от их теорий относительно природы мира и человеческой жизни и от теорий о том, что такое добро и что такое зло. Это так же верно относительно настоящего времени, как и относительно прошлого. Чтобы понять эпоху или нацию, мы должны понять ее философию, а чтобы понять ее философию, мы должны сами в некоторой степени быть философами. Здесь налицо взаимная обусловленность: обстоятельства жизни людей во многом определяют их философию, но и наоборот, их философия во многом определяет эти обстоятельства. Это взаимодействие, имевшее место в течение веков, будет предметом последующего изложения.

Есть, однако, и более личностный ответ. Наука говорит нам, что мы способны познавать, но то, что мы способны познавать, ограниченно, и если мы забудем, как много лежит за этими границами, то утратим восприимчивость ко многим очень важным вещам. Теология. с другой стороны, вводит догматическую веру в то, что мы обладаем знаниями там, где фактически мы невежественны, и тем самым порождает некоторого рода дерзкое неуважение к Вселенной. Неуверенность перед лицом живых надежд и страхов мучительна, но она должна сохраняться, если мы хотим жить без поддержки утешающих басен. Нехорошо и то и другое: забывать задаваемые философией вопросы и убеждать себя, что мы нашли бесспорные ответы на них. Учить тому, как жить без уверенности и в то же время не быть парализованным нерешительностью, — это, пожалуй, главное, что может сделать философия в наш век для тех, кто занимается ею».[12]

Карл Ясперс – современный немецкий философ.

«Распространенное общественное мнение считает философию в лучшем случае излишней; ибо полагает, что философия слепа по отношению к настоящему, к его силам и движениям. Спрашивают: Для чего нужна философия? Философия не помогает. Платон не мог помочь грекам, он не предотвратил их гибель, более того, косвенным образом содействовал этой гибели..

Все отрицания философии исходят из того, что ей чуждо; - либо из твердого содержания веры, для которого философия может быть опасна, либо из целей наличного бытия, для которых философия бесполезна, либо из нигилизма, отвергающего как не имеющее ценности все, в том числе и философию.

Мы осмеливаемся утверждать: философии не может не быть, пока живут люди. Философия содержит притязание: обрести смысл жизни поверх всех целей в мире - явить смысл, охватывающий эти цели,— осуществить, - как бы пересекая жизнь, этот смысл в настоящем — служить посредством настоящего одновременно и будущему — никогда не низводить какого-либо человека или человека вообще до средства.

Постоянная задача философствования такова: стать подлинным человеком посредством бытия; или что то же самое, стать самим собой.

Целью всегда остается обрести независимость единичного человека. Он обретает ее посредством отношения к подлинному бытию. Он обретает независимость от всего происходящего в мире посредством глубины его связи с трансценденцией. Что Лао-цзы постигал в дао, Сократ в божественном велении и знании, Иеремия в Яхве, который изъявлял ему свою волю, что ведали Боэций, Бруно. Спиноза, и было тем, что делало их независимыми». [13]

Р.Рорти – современный американский философ .

«Философы обратились к образам будущего лишь после того, как они оставили надежду познать вечность. Философия началась как попытка бегства в мир, в котором ничего никогда не менялось бы. Первые философы предполагали, что различием между прошлым и будущим можно пренебречь. Лишь после того, как они восприняли фактор времени всерьез, их заботы о будущем этого мира постепенно вытеснили желание познать мир иной.

Совместное влияние Гегеля и Дарвина переместило философский интерес от вопроса «Кто мы?» к вопросу «Кем мы должны пытаться стать?».

Эта смена интересов отразилась на самосознании философов. Если Платон и даже Кант стремились рассматривать общество и культуру, в которых они жили, с внешней позиции,—неизбежной и неизменной истины,—то более поздние философы постепенно отказались от подобных надежд. Поскольку фактор времени берется всерьез, мы должны отбросить приоритеты созерцания над действием. Мы должны согласиться с Марксом, что задача философов – не столько объяснить преемственность между прошлым и будущим, сколько помочь сделать будущее отличным от прошлого. Мы не должны претендовать на роль, общую со жрецами и мудрецами. Наша роль больше сходна с ролью инженеров или юристов. В то время как жрецы и мудрецы разрабатывают свою программу, современные философы, подобно инженерам и юристам, сначала должны выяснить, что нужно их клиентам.

Назначение философии Платона было в том, чтобы уйти от действительности и подняться выше политики. Гегель и Дарвин, поскольку они приняли в расчет фактор времени, часто изображались как те, кто «покончил» или «завершил» философию. Но покончить с Платоном и Кантом еще не значит покончить с философией. Сейчас мы можем более адекватно описать их деятельность, чем они сами могли это сделать. Мы можем сказать, что они отвечали на запрос времени: заменить образ человека, устаревший в результате социальных и культурных изменений, на новый образ, лучше приспособленный к этим изменениям. Добавим, что философия не может завершиться, пока не прекратятся социальные и культурные изменения. Ведь в результате этих изменений устаревают прежние мировоззренческие картины и возникает потребность в новом 'философском языке для описания новых картин. Лишь общество, где нет политики,— т. е. общество, в котором правят тираны, не допускающие социальных и культурных изменений,—в философах больше не нуждается. Там, где нет политики, философы могут быть лишь жрецами, обслуживающими государственную религию. В свободных обществах всегда будет потребность в их деятельности, ибо эти общества никогда не перестанут изменяться, а значит, всегда нужно будет заменять устаревшую лексику новой.

Джон Дьюи—философ, который, подобно Марксу, одинаково восхищался Гегелем и Дарвином, — предположил, что мы, в конце концов, оставим созданное Платоном и Кантом представление о философе как о мудреце, знающем безусловные внеисторические законы необходимости и начнем рассматривать философию как вырастающую «из конфликта между унаследованными институтами и несовместимыми с ними современными тенденциями».[14]

I.1.4. Философия в первом приближении

Таким образом, мы познакомились с тем, что думают о философии сами философы, как они представляют себе (и обществу) свою роль и значение.

Можно констатировать, что существует реальное противоречие. Во-первых, это очень высокая оценка философией самой себя и своего значения в жизни общества и человека. Аристотель говорит, что философия – «это безраздельно господствующая и руководящая наука, наука, которой все другие, как рабыни, не вправе сказать и слова против». Философия – «наука наук» и т.д. И.Кант, выдающийся немецкий философ, писал: «Если и существует наука, действительно нужная человеку, то это та, которой я учу... и из которой можно научиться тому, каким надо быть, чтобы быть человеком». Можно привести десятки подобных утверждений философов.

Во-вторых, это очень низкая оценка философии «со стороны»: в художественной литературе (Аристофан, Рабле, Гейне и т.д.), учеными-естествоиспытателями, историками науки, массовым сознанием, о чем говорит, в частности Н.Бердяев. Все эти оценки можно резюмировать репликой одного из героев романа «Как закалялась сталь»: «Философия… это одно пустобрехство и наводка теней. Я, товарищи, этой бузой заниматься не имею никакой охоты».

В чем причина данного расхождения в оценках? Или философ - шарлатан, который пытается продать медь под видом золота, но любой Санчо Панса со своим здравым умом распознает это с первого взгляда. Или философ создает нечто действительно ценное, что для обыденного сознания непостижимо. Образ пещеры, придуманный Платоном, с самого начала отделяет «умозрительное» знание, открываемое философией, от знания обыденного, которым владеют большинство людей.

С точки зрения обыденного сознания, философия - это занятие философов, особой группы людей, которые создают свой интеллектуальный мир, непроницаемый для непосвященных и далекий от реальной жизни. Действительно, кто, кроме небольшой группы специалистов, может понять «Парменид» Платона, «Метафизику» Аристотеля или «Критику чистого разума» Канта. Итак, философия - занятие философов, сложная интеллектуальная игра, закрытая и непонятная для обычного человека, занятого устройством жизни. Получается, что философия и обыденный мир не соприкасаются, более того, не могут соприкасаться по определению, т.к. нельзя жить обычной жизнью и философствовать, и нельзя, наоборот, заниматься философией и жить реальной жизнью. Здесь или… или. Или ты в Академии Платона, или торгуешь на рынке, участвуешь в народном собрании, заседаешь в суде. Поскольку все, в основном, на рынке, то философия со стороны выглядит достаточно странным и подозрительным занятием, вызывающим недоверие, насмешку или страх. А амбиции философов, их претензии на знание истины и стремление поучать человек толпы воспринимает насмешливо и злобно. Нынешние «дети рынка» - студенты, воспринимают философию и преподавателя философии примерно так же.

Так что же там внутри этого интеллектуального мира философии, медь под видом золота или само золото? А может нечто третье? Ясно, что не золото, т.к. в этом случае не было бы отбоя от желающих получить свою долю. Но и не медь, т.к. на шарлатанстве долго не протянешь. Тогда нечто третье, а именно, то, о чем говорил еще Платон: идеальный мир, то есть мир порядка, красоты и гармонии, не похожий на реальный мир и , в то же время, тот же реальный мир, но не нынешний, а тот, которым он может и должен стать. Идеальный мир, который оттеняет и подчеркивает несовершенство и уродство обыденного мира, и тем вызывает к себе двойственное чувство: униженности, ненависти и зависти к более высшему, в то же время, почитание и тайное желание стать им. Ничто так не раздражает, как постоянное напоминание о собственном несовершенстве; и ничто так не притягивает, как красота и гармония. Философия как бы говорит человеку то, что он и сам о себе знает, но старается забыть, поскольку это знание требует усилия и напряжения более высокого, чем усилие для поддержания обыденной жизни. Это знание требует, чтобы справедливость, красота и гармония становились такими же стимулами нашей деятельности, как голод, жажда богатства или стремление к власти.

Например, Платон высказывает парадоксальную для грека того времени мысль: «лучше терпеть самые большие несправедливости, чем их совершать» Платон говорит, что когда человек ослеплен жаждой богатства и чувственных удовольствий, всем телесным, он даже не может понять смысла этого положения, «не внимает таким речам, а если и слушает их, то для того, чтобы посмеяться над ними. Подобно дикому животному, он бесстыдно завладевает всем, что ему кажется пригодным для удовлетворения своих ненасытных желаний в еде, питье и других постыдных и грубых наслаждениях». Фактически Платон в своих произведениях создает совершенно новый образ мира. Мир предстает как Космос – гармоничное, упорядоченное, разумно устроенное целое. В этом мире положение «лучше терпеть самые большие несправедливости, чем их совершать» выполнимо. В общем это и есть работа философии: изменение смыслов, переосмысление целей, ценностей, ориентиров человеческой жизни, что, в свою очередь, требует изменения всей картины мира, мировоззрения. Философия - это попытка понять, что самое важное в жизни, к чему надо стремиться. Она дает не столько знание о мире, сколько систему ориентиров, целей, вырабатывает определенное отношение к миру, к человеку, к жизни вообще.

Произведения Платона - это диалоги, беседы его учителя Сократа с друзьями. В этих беседах, как правило, обсуждается вопрос: что есть справедливость? что такое мужество? что такое прекрасное? что такое знание? и т.д. В ходе беседы выясняется, что обычные традиционные представления противоречивы и неясны, у различных людей существуют различные мнения об одном и том же предмете. Сократ раскрывает эту внутреннюю противоречивость обыденных представлений. В беседе с одним из самых богатых афинян Критобулом Сократ доказывает, что это именно он, Сократ, достаточно богат, а Критобул очень беден, так что Сократу даже жаль его. Критобул смеется и спрашивает, сколько Сократ может выручить, продав свое имущество. Сократ отвечает, что наверное, раз в сто меньше, чем Критобул может выручить за свое. Но богатства Сократа хватает для того, чтобы у него было все в достаточном для него количестве, а для роскошного образа жизни Критобула не хватило бы и втрое больше того, что он имеет. Так постепенно выясняется относительная ценность таких вещей, как богатство, здоровье, красота и т.д., которые полезны человеку, если он умеет пользоваться ими разумно, но могут принести несчастья и вред, если пользоваться ими неразумно. Именно разум выставляется как истинная и абсолютная ценность для индивида, разум, который постигает сущность вещи и позволяет человеку действовать в соответствии с этой сущностью, который сдерживает и обуздывает страсти, направляет к истинному благу и справедливости.

«Человеческий род не избавится от зла до тех пор, пока истинные и правильно мыслящие философы не займут государственные должности» - говорит Платон. Ясно, что такие беседы о подлинных и мнимых ценностях не могли не раздражать простых афинян, для которых жизнь была постоянным соперничеством, борьбой за богатство, славу, власть. И в этой борьбе нравственность, справедливость были существенной помехой. Отсюда двойственное отношение к философии в Афинах: почитание и ненависть одновременно, казнить и восславить в веках. Такова же судьба Сократа, который был казнен по приговору афинского суда.

Философия разрушает традиционную картину мира и создает новое представление о мире как упорядоченном, разумно устроенном космосе, где все совершается закономерно, а не по прихоти всевластных богов или судьбы.

Итак, философия в первом приближении - это переосмысление традиционных представлений о мире, человеке и целях его существования, изменение отношения человека к миру. Результатом этой работы мышления является новое представление человека о мире и о самом себе, новое мировоззрение. Надо понять, что в историческом процессе происходят два вида изменений: 1) человек познает и изменяет окружающий мир; 2) человек познает и изменяет самого себя. Философия – это самоизменение, самосовершенствование человека, изменение сознания и самосознания.

I .1.5. Философия как теория и

«теоретический» образ жизни

Началом философской работы всегда является определенная жизненная проблема, а не просто желание ответить на абстрактные вопросы: как устроен мир, что такое человек, есть ли Бог и т.д. В одном из писем Платон описывает ту ситуацию, которая сложилась в Афинах в период его молодости и дала толчок его размышлениям. Он говорит: «Наше государство уже не жило по обычаям и привычкам наших отцов... Писанные законы и нравы поразительно извратились и пали, так что у меня, вначале исполненного рвения к занятию общественными делами, когда я смотрел на все это и видел, как все пошло вразброд, в конце концов потемнело в глазах. Но я не переставал размышлять, каким путем может произойти улучшение нравов и особенно всего государственного устройства». Собственно философия есть анализ той жизненной ситуации, в которой оказывается индивид. Это попытка понять и оценить жизнь, себя, других, свои действия. Но ведь и в процессе повседневной жизни человек постоянно оценивает ситуацию, себя и других, пытается осмыслить происходящее. Но погруженность в повседневную жизнь заслоняет истину, поскольку человек в повседневной жизни на все смотрит с точки зрения выгоды и пользы. У каждого оказывается своя точка зрения, свое мнение. Философия с самого начала противопоставляет истинное знание мнению, обыденному сознанию, пытается взглянуть на мир не с точки зрения частной выгоды и пользы, а с более высокой позиции, с какой-то надчеловеческой, божественной, то есть объективной точки зрения.

Найти эту высшую, объективную точку зрения, истинную меру вещей и самого человека становится одной из важнейших проблем философии. Вообще, категория меры занимает одно из главных мест в сознании того периода, когда формировались философия и наука. Знать меру означало для грека, прежде всего, знать свое место, что тебе положено, отмерено богами и судьбой, не преступать меры, так как это влечет за собой наказание, возмездие богов. Мудрец - это тот кто знает меру.

Философия ставит задачу познать меру сущего, то есть познать мир, каков он сам по себе, по истине, объективно, независимо от субъективного мнения обыденного сознания. Это предполагает, что философия должна занять особую позицию по отношению к миру, позицию незаинтересованного наблюдения, созерцания. Известный всем математик и философ Пифагор прекрасно выразил это, сравнив жизнь со спортивными играми: одни приходят на них состязаться, другие торговать, а самые счастливые - смотреть. «Так и в жизни, - говорит Пифагор, - одни рождаются жадными до славы и наживы, между тем как философы - до одной только истины». Истина может быть открыта только разумом и, соответственно, индивид, стремящийся ее познать, должен быть разумен, вести особый созерцательный образ жизни, предполагающий отстранение от потока повседневного бытия, где идет непрерывная борьба за жизнь, богатство, славу, где человек обращен к низкому, материальному, чувственному. Аристотель назвал этот образ жизни «биос теоретикос»- теоретическая жизнь. «Теория» в греческом языке означает созерцание. О философии Платон говорил, что это наука людей свободных, не имеющих недостатка в досуге.

Своим рассуждениям они предаются в тишине и на свободе. «С ранней юности не знают они дороги ни на агору, ни в суд, ни в Совет, ни в любое другое общественное собрание. Законов и постановлений они в глаза не видали и слыхом не слыхали. Они не стремятся получить должности. Сходки и пиры, и ночные шествия с флейтистками даже и во сне не могут им привидеться. Воздерживаются они от этого не ради почета, а дело в том, что одно лишь тело их пребывает и обитает в городе, разум же, пренебрегши всем этим пустым и ничтожным, парит надо всем, меря просторы земли и взмывая выше небесных светил, всюду испытывая природу любой вещи в целом и не снисходя до того, что находится по близости». Аристотель также отмечал, что много наук полезнее философии, но лучше нет ни одной.

Сейчас нам трудно понять это противопоставление повседневной жизни и жизни созерцательной, «теоретической», мнения толпы и истинного знания философов. Понять это важно, чтобы осознать смысл тех новаций, которые философия вносит в культуру, в частности, в культуру мышления.

Итак, философия отделяет жизнь созерцательную от повседневной жизни. Что, конкретно, это означает? Во-первых, повседневная жизнь - это активная деятельность, труд пастуха, земледельца, ремесленника или торговца, направленный на добывание средств существования. Всякая вещь, или предмет окружающего мира, представляют интерес лишь постольку, поскольку они вовлечены в эту деятельность, выполняют в ней определенную функцию. Плотника дерево интересует как материал для стола или дома, земледельца интересуют те растения и животные, которые «полезны», т.е. годятся в пищу, для одежды, обогрева и т.д. Вещь всегда выступает как предмет «для чего-то», ее бытие функционально, это то, что я могу как-то использовать, сделать из нее что-то. Стул - чтобы сидеть, дуб - чтобы сделать из него стул, коровы - чтобы давать молоко, дождь - чтобы был урожай, земля - чтобы кормить меня, засуха - чтобы наказывать, я сам - чтобы служить богам, приносить им жертвы. Это и есть точка зрения обыденного сознания, которое рассматривает все окружающие предметы, весь мир сквозь призму своих интересов, желаний, стремлений, точка зрения выгоды и пользы, ограниченность которой была осознана философией. Преодолевается она созерцательной, «теоретической» позицией, которая позволяет открыть не бытие вещи «для чего-то», а ее собственное бытие, взглянуть на вещь не с точки зрения пользы, а попытаться понять ее собственное бытие, чем она является сама по себе, независимо от меня. Это предполагает более высокую ступень развития сознания, умение отвлечься, абстрагироваться от служебного, обиходного бытия вещи и всего окружающего мира, как бы отсечь нити жизненного интереса, которые связывают вещь со мной, делают ее погруженной в мою жизнь, представить вещь вне моей жизни, искать в ней ее саму.

Философия, собственно, и начинается как интеллектуальное усилие, преодолевающее точку зрения повседневности, жизненного интереса, пользы.

Каким же образом философии удается преодолеть точку зрения выгоды, пользы, жизненного интереса? Платон говорит, что в человеке сочетаются как бы два начала: низменное, животное, стремящееся к удовлетворению своих страстей и чувственным удовольствиям и высшее, божественное, разумное, стремящееся к истине. Философ - это человек, в котором разумное начало преобладает, он способен сдерживать страсти, для него главная цель - познание истины. Созерцательная, «теоретическая» жизнь - это высший образ жизни, развитие в себе духовного начала, самосовершенствование. Развивая разум, сдерживая страсти, человек становится разумным. Созерцательный, «теоретический» образ жизни предполагает, тем самым, важный шаг в развитии сознания. Внимание переносится с внешнего мира на внутренний мир человека: человек осознанно и целенаправлено «создает» разум. Разум – особое «умение», когда человек действует не под влиянием «страстей», а на основе знания истины. Разум это также способность познать истину, что предполагает исследование самого процесса познания. Философия есть рефлексия, т.е. не просто мышление о мире или человеке, но всегда мышление о мышлении, теория познания. Рефлексивность отличает философию от обыденного сознания, которое не отделяет свои представления о мире от мира самого по себе. Что такое вещь сама по себе, независимо от существующих мнений о ней - именно такие вопросы обсуждал Сократ в своих беседах.

В обыденной жизни ответ на вопрос, что это такое, предполагает просто указательный жест: вот что. Что такое человек? Вот он. И все ясно. В философии выявляется смысл того слова, понятия, которое нужно определить. Это достаточно сложная мыслительная работа, в ходе которой надо выяснить, что объединяет все единичные предметы, обозначенные одним именем, какова их сущность, внутренняя основа. Собственно наука это и есть система определений: что такое масса, сила, скорость, ускорение и т.д. Это работа с понятиями, в которых выражается внутренняя сущность предметов и явлений. Этим наука и отличается от обыденного сознания. Вначале же, со стороны, все это выглядело как пустая игра со словами, забава чудаков, вроде Сократа, а их «теоретический» образ жизни вызывал недоверие и насмешки. Но в этой игре формировался новый тип знания - теоретическое знание и новый образ мира, которые стали основой европейской культуры. Таким образом, философия возникает как созерцательный, «теоретический» образ жизни, то есть жизнь не ради богатства, пользы и выгоды, а ради познания истины.

Для нашего времени это противопоставление истинного знания и пользы непонятно, так как еще английский философ Бэкон в XYII веке провозгласил: «знание-сила». С тех пор в сознании человека истина и польза, выгода неразделимы. Должно было пройти более двух тысячелетий, прежде чем росток теоретического знания и «теоретического» образа жизни, посаженный в почву культуры философами античности, развился в мощное дерево современной науки.

В Древней Греции «биос теоретикос» противопоставляется презренной рабской практической деятельности и познание, поиск истины утверждается как дело, достойное свободного человека, но с практикой, добыванием хлеба насущного совершенно не связанное. Из этого вырастает современное теоретическое естествознание, которое не только не противопоставляет себя практике, а, наоборот, подчиняет себе процесс производства. В эпоху античности производство - это земледелие и ремесло, которые не нуждаются в особом теоретическом знании. Любой ремесленник знает «как сделать», то есть знание это чисто практическое, не отделенное от процесса изготовления вещи. В философии же рождается знание «теоретическое», то есть в первоначальном смысле этого слова, знание непрактическое, неприменимое в ремесле, строительстве или другом деле, знание высшее, божественное, абсолютное. Почему оно «божественное» и «абсолютнон»? Потому что это знание самого главного в мире, знание первых начал, того, что обеспечивает порядок в мире и в жизни человека. Оно поднимает человека над миром повседневности, дает ему иной взгляд на мир, а, следовательно, он начинает жить в мире, который предполагает образ жизни, направляемый истиной и высшим благом. Это и есть задача философии, ее цель - изменить образ мира, чтобы изменить и образ жизни, самого человека. Люди разных эпох (например, эпохи Гомера, Платона или христианского средневековья) живут в совершенно разных мирах, где различное отношение к жизни, смерти, внешнему миру и, соответственно, они различно ведут себя, по разному строят свою жизнь. Для сравнения: рыба может измениться, освоить новый образ жизни, если в результате эволюции изменится ее строение и она станет, например, крокодилом. Человек же должен переосмыслить основания своего бытия, изменить систему ценностей, жизненных ориентиров, картину мира, которая, собственно, и задает новую программу поведения, новый образ жизни. Философия есть один из способов изменение картины мира, мировоззрения, переосмысление оснований бытия человека, изменения сознания, отношения к миру . Она как бы озвучивает, выражает в слове то, что происходит в глубинах повседневного бытия и смутно ощущается обыденным сознанием.

I .1.6. Философия и наука

Мы не можем не рассмотреть еще один вопрос, без которого представление о философии будет неполным. Это отношение философии и науки. В предшествующем изложении философия сравнивалась с ростком, из которого вырастает мощное дерево современной науки. Но тогда надо выяснить: что общего между философией и наукой и в чем различия; как из философии возникает современная наука; для чего нужна философия, если есть наука. Естественно, это будет лишь предварительное знакомство, которое может дать общее представление о философии как теории и о взаимосвязи философии и науки.

Если познакомиться с определениями философии, данными в справочниках, энциклопедиях и учебниках, современных и не очень, то наиболее часто философия определяется как наука о всеобщем, наука о наиболее общих законах движения и развития мира, система самых общих, теоретических взглядов на мир и т.д. Здесь логика рассуждения следующая: предполагается, что научное знание имеет ряд уровней - экспериментальный, эмпирический и теоретический. В свою очередь теории различаются между собой степенью абстрактности, образуют внутри самого теоретического знания различные ярусы, этажи. Научное знание является, таким образом, как бы пирамидой, основанием которой служат опыт, эмпирические данные, вершиной - самые абстрактные теории. Философское знание при этом рассматривается как образующее самый верхний этаж пирамиды теоретического знания. Его положения и теории имеют самый общий, абстрактный характер, относятся ко всей реальности. Это положения типа: все в мире причинно обусловлено; движение абсолютно, покой относителен; противоречие - источник развития; материя первична, сознание вторично и т.д. Считается, что такие положения получаются в результате обобщения научных теорий, т.е. философия, в отличие от науки, не изучает что-то конкретное, а опирается на научные знания.

Такое представление об отношении философии и науки является весьма туманным. Наука не пирамида, а совокупность отдельных дисциплин, каждая из которых занимается своим делом. Попытаемся понять, каким делом занимается философия.

Проблема «философия и наука» возникает относительно недавно, в XIX веке, когда отдельные научные дисциплины – физика, химия, биология, математика и др. – окончательно отделились от философии. Естественные науки, а не философия, создают теперь объективно-истинное знание о мире. Что остается за философией? Философия, как мы знаем, была не только знанием о мире, но и знанием о самом процессе познания, теорией познания. В качестве теории о знаниях философия исследует методы познания, связь знания и практики, проблему истины и т.д. Тем самым она выступает как общая методология в отношении конкретных научных дисциплин. Кроме того, философия выполняет важную функцию интеграции научного знания. Основываясь на данных конкретных наук, философия создает общее представление о мире, выполняя мировоззренческую функцию. Таким образом, философия выполняет в отношении науки две важные функции: мировоззренческую и методологическую.

Но этим «работа» философии не ограничивается. Чтобы понять действительное отношение философии к другим наукам, обратимся к истории. Отношение философии и других наук обсуждается в диалоге Платона «Соперники».

В беседе между Сократом и его друзьями, состоявшейся примерно две с половиной тысячи лет назад, обсуждается вопрос: что такое философия. Один из собеседников, немного поразмыслив, говорит, что философией он считает многоученость, знание многих наук. Ему возражают, что учение полезно умеренное и нельзя изучить все науки. Сократ предлагает выяснить, какие же из наук следует изучать философу, если не все и не многие. Собеседник уточняет: «Не следует, Сократ, понимать мои слова в том смысле, что философ должен знать каждую науку так же досконально, как тот кто этим занимается,- нет, ему, как человеку свободному и образованному, достаточно уметь поддержать разговор, пусть не так углубленно, как могут сами специалисты». Далее выясняется, полезно или нет занятие философией, если понимать ее таким образом. Сократ спрашивает, кого надо приглашать в дом к больному, врача или философа; в бурю на корабле кому довериться, кормчему или философу. Следует закономерный вывод: «покуда есть знаток своего дела, от философа пользы нет».

Беседа Сократа на этом не заканчивается. Видимо, дело философии не в многоучености, а в чем-то другом, говорит Сократ. Разговор переходит к проблеме управления: как делать людей лучшими. Сократ говорит, что это предполагает знание о том, какие люди хорошие, а какие нет, знание о том, что такое человек, следовательно, знание самого себя. Не знать самого себя, значит не быть вообще в здравом уме. Здравый ум, рассудительность, справедливость и «искусство управляться с людьми» оказываются тождественны. Они основаны на знании о том, что такое человек.

Это знание необходимо политику в управлении государством, хозяину в управлении домом, врачу, судье и вообще любому здравомыслящему человеку. Знание о человеке и есть дело философии. Сократ не делает такой вывод, но он подразумевается, так как всю жизнь Сократ руководствовался изречением, высеченным в дельфийском святилище Аполлона. Оно гласило: «Познай самого себя». При таком понимании того, чем должна заниматься философия, она уже не представляется делом бесполезным, а, наоборот, весьма нужным и полезным любому человеку.

Философия приобретает также свой предмет исследования . Она теперь не вершина пирамиды познания, парящая над миром и дающая общее, абстрактное знание о мире, а знание о человеке, познание человеком самого себя, как действующего, чувствующего, мыслящего, существующего в мире. Современная философия включает в себя множество направлений или отдельных дисциплин: теорию познания (гносеологию), философию науки, логику, методологию, философскую антропологию, этику, философию искусства (эстетику), философию религии, философию культуры, социальную философию, историю философии и т.д. Таково, в общих чертах, содержание философского знания.

Мы определили особый предмет, особую сферу действительности, изучаемую философией - человек и вся совокупность гуманитарных проблем. В этом отличие философии от других наук - физики, химии, биологии и т.д. И все же философия не просто наука среди других наук. Философия возникает как разумное, доказательное, теоретическое знание. Одновременно это мудрость - знание о самом ценном и важном для человека, знание высшей цели, смысла человеческого существования.

Философия, как и наука, имеет теоретическую форму, но философия не наука. Она рождается и живет как самосознание человека, самосознание культуры в целом, как познание человеком самого себя, поиск смысла, истинных целей человеческого существования . Поэтому в философии так много места занимают рассуждения о том, что есть истина, как соотносится материальное и духовное в мире, душа и тело, что такое человек, существует ли свобода воли и т.д. Философия - осмысление человеком условий своего существования, построение общей картины мира, создание общего представления о мире и человеке, о месте человека в мире. Поэтому философия - не наука. Наука должна быть объективной, т.е. в ней дается теория объекта: солнечной системы, элементарных частиц, клетки и т.д. Законы науки подтверждаемы в эксперименте, а эксперименты воспроизводимы.

Философия имеет дело не с объектом, а с субъектом, человеком, обладающим свободой воли, способным к творчеству; целеполаганию, самосовершенствованию. Поэтому философское знание, как знание человека о самом себе, самосознание, не может быть объективным. Оно не научно, а наукообразно, имеет форму теории, так как использует анализ, синтез, обобщения, рассуждения, доказательства. Любая философская система выражает определенное отношение человека к миру, его самочувствие в мире. Здесь всегда присутствует оценка, ценностный подход. В этом сходство философии с искусством, где мир не просто описывается, а переживается, где выражается определенное настроение, отношение к миру, к человеку, к жизни. Создавая тот или иной образ мира, философия задает и определенное отношение к нему, определенный настрой, определенное переживание бытия. А это, в свою очередь, может определить направление развития культуры, общества в целом.

Таким образом, мы выяснили, что несмотря на свою теоретическую форму, философия - это не наука. Теоретическая форма есть то общее, что объединяет философию и науку, но различие между ними принципиальное. Философия не просто одна из научных дисциплин, наряду с математикой, физикой, химией и т.д.

Философия - самосознание человека, попытка понять самого себя, свою деятельность, практическую и теоретическую, свое место в мире, понять жизнь, цели существования. В этом смысле философия шире науки, т.к. создает общее мировоззрение, общее представление о мире и человеке, о месте человека в мире.

1.7.Философия и мировоззрение

Всякая философия – мировоззрение, хотя мировоззрение не обязательно философия. Многозначность понятия «мировоззрение» постоянно выявляется как в научном, так и в обыденном словоупотреблении. Мировоззрение может быть религиозным, научным, материалистическим, идеалистическим, механистическим, метафизическим, оптимистическим, пессимистическим и т. д. Мы говорим о феодальном, буржуазном, коммунистическом мировоззрениях.

Определение понятия мировоззрения представляет значительные трудности.

Часто мировоззрение определяется как составляющая человеческого сознания: совокупность знаний, убеждений, мыслей, чувст, настроений, стремлений, надежд, которые предстают как более или менее целостное понимание людьми мира и самих себя.[15] Мировоззрение также определяют как совокупность основных убеждений относительно природы, личной и общественной жизни, убеждений, которые играют интегрирующую роль в поведении, в совместной практической деятельности людей.

В общем виде мировоззрение – это совокупность наиболее общих представлений о мире и человеке, о месте человека в мире, о цели и смысле его существования. Мировоззрение – это программа действий индивида, социальной группы или общества в целом (что надо делать, к чему стремиться) и обоснование этой программы (почему именно эти цели наиболее важные и достойные).

Мировоззрение – не просто знание о мире и человеке, но и оценка, отношение человека к миру. Мировоззрение – совокупность наиболее общих ориентиров, которые позволяют нам делать выбор в конкретной ситуации. Это как бы общая программа, позволяющая выбирать программы частные. Она может быть продуманной и обоснованной, опираться на научные знания, иметь четко сформулированные цели и способы их достижения, а может быть не продуманной, не ясной, включать в себя противоречивые представления. Тогда выбор определяют различные внешние влияния, мимолетные чувства, настроения, эмоции. Мировоззрения конкретных индивидов могут различаться степенью осознанности, продуманности, тем, что в них преобладает – интеллект или чувства, миропонимание или мироощущение.

Мировоззрение конкретного человека обычно достаточно аморфно, не четко, противоречиво. Это связано с тем, что духовная культура, из которой он черпает свои представления, всегда содержит множество различных, порой противоречивых точек зрения на то, как устроен мир, какое место в нем занимает человек, в чем смысл его существования. Это не четкость и противоречивость – условие свободы. Но свобода не может быть безграничной. Человек живет в обществе, поэтому его действия должны быть понятны окружающим и предсказуемы. Должны быть общие представления о мире, об обществе, о целях существования, обеспечивающие совместную деятельность. Мировоззрение конкретного человека - сплав общего и частного, опыта человечества и личного опыта. От самого человека зависит «качество» его мировоззрения: будет ли оно узким, неразвитым, эгоистичным или, наоборот, опирающимся на опыт всего человечества.

Общие представления о мире, обществе и человеке создаются «идеологами», «теоретиками» и закрепляются в различных формах идеологии. Идеологи – творцы идей, а идеологии – систематизированные, упорядоченные, обоснованные в программы действий конкретного общества (государство) или социальной группы, класса. Наиболее общие идеологии – религия и философия. Они описывают мир как целое и человека как часть мира, формулируют наиболее общие программы. Более частные идеологии – политические. Они формулируют программы действий в сфере политики. Существуют еще более узкие «идеологии», которые формулируют программы (кодексы поведения) отдельных профессиональных групп: врачей, ученых, военных и т.д.

Каждый человек в процессе жизни осваивает различные программы действий, общие и частные. Программы (мировоззрения, идеологии) – это, собственно, представления о цели деятельности и способах ее достижения. Общие программы формулируют общие, «конечные», главные цели, частные – цели частные, промежуточные, ближние. Цели (программы), которые человек принимает, считает своими, приобретают эмоциональный окрас, становятся значимыми, обретают статус ценности. Индивидуальное мировоззрение – конкретное сочетание различных «программ» общего и частного характера, имеющих статус ценностей. Оно или активно создается человеком, или пассивно воспринимается им. Первое характерно для философии, второе – для религии. Можно сказать, что философия (как мировоззрение, «программа», жизненная стратегия) входит в человека через разум, религия – через чувство. Религия и философия – формы мировоззрения, которые различаются способом обоснования своих идей (программ, жизненных стратегий, ценностей).

Таким образом, виды (формы) мировоззрения можно выделять по различным основаниям. По степени доказательности различаются религия и философия как формы мировоззрения.

Виды (формы) мировоззрения различаются также по содержанию утверждаемых идей («программ», целей, ценностей). Это различные «измы»: либерализм, социализм, фашизм, национализм и т.д.

Различаются также мировоззрения различных эпох (феодальное, капиталистическое и т.д.), различных социальных групп, классов (рабов, крестьян, аристократии, буржуазии, пролетариата, интеллигенции и т.д.).

Таким образом, мы выяснили, в общих чертах, что такое мировоззрение, каковы его формы. Вернемся к вопросу о специфике философского мировоззрения. Его особенность состоит, прежде всего, в том, что оно представляет собой общее теоретическое мировоззрение. Именно теоретическая форма, опора на логику и доказательства отличает философию от религии. Проблема «человек – мир» - ядро философского и религиозного мировоззрений.

Рассматривая проблему «человек - мир» философия трансформирует ее в более абстрактную проблему соотношения духовного и материального. В зависимости от ее решения в философии сформировались два направления – материализм и идеализм. Материалистическое направление (мировоззрение) рассматривает материальное начало как первичное, определяющее, а дух, сознание, разум – как свойство материи. Идеалистическое направление (мировоззрение) рассматривает духовное начало как главное, определяющее, а материю как порождение духа. Тот или иной вариант решения проблемы взаимосвязи материального и духовного определяет решение многих других философских проблем, определяет философское мировоззрение в целом.

Предельность абстракций и универсальность постановки мировоззренческих проблем – особенность философского мировоззрения. Именно теоретический характер осмысления общественной практики позволяет философии выработать и обосновать те принципы и идеалы, которые ориентируют человека в мире. Философия не просто познает действительность (как это делает наука), но и интерпретирует ее определенным образом, осмысливает, оценивает. Философское мировоззрение наиболее синтетично, так как оно опирается на совокупный опыт человечества, обобщает и синтезирует различные типы отношения человека к миру.

Философия является формой самосознания человеческой деятельности вообще.

Философское мировоззрение есть прежде всего постановка вопросов, осознаваемых как главные вопросы. Вопросы эти возникают не только из научных исследований, но также из индивидуального и общественно-исторического опыта, на что уже указывалось выше. Они могут быть названы главными, поскольку, ставя эти вопросы, философия приступает к обсуждению того, что существенно важно для всего человечества. Таковы, например, знаменитые вопросы «Критики чистого разума», решение которых, по Канту, составляет истинное призвание философии:

1.Что я могу знать?

2. Что я должен делать?

3. На что я могу надеяться?

I.1.8. Философия и ценности.

Что такое ценности? Ценности – то, что значимо для нас, оценивается и переживается как важное и необходимое, то к чему мы стремимся, чего желаем, что определяем как благо, добро, прекрасное и т.д. Внешний мир предстает перед нами как эмоционально окрашенный. Любая вещь, событие, действие, чувства, идея и т.д. имеют определенное значение, ценность, смысл. Есть вещи и события более значимые, менее значимые, нейтральные. Одни желательны и к ним стремятся, другие, наоборот, не желательны, их избегают. Если попытаться перечислить все, что мы считаем значимым, ценностью, получится бесконечный список: жизнь, здоровье, семья, работа, вещи, деньги, честь, достоинство, знание, музыка, поэзия и т.д. А что является самым важным, самым ценным? Ответить на этот вопрос не так просто. На него отвечают «идеологи»: основатели религий, философы, политики. Любая идеология (мировоззрение) и есть ни что иное, как система ценностей, представление о том, что наиболее значимо, что есть высшее благо, самое главное и самое ценное в мире и в жизни, а что менее ценное.

Ценности обозначают цели деятельности и допустимые способы их достижения, задают системы ориентации в мире, жизненные стратегии.

Немецкий философ Ф.Ницше (1844 – 1900) писал: «Жить не мог бы народ, не умей он оценивать… Скрижаль высших благ висит над каждым народом. Вглядись, то скрижаль его преодолений. То похвально, что ему трудно дается; что непреложно и трудно, то называет он добром; а что из крайней нужды вызволяет: самое редкое, самое трудное – нарекает он священным». Ценности всегда абсолютны, безусловны, не подлежат обсуждению, являются предельными основаниями действия. Отдельные индивиды, социальные группы, общества, исторические периоды, имеют свои системы ценностей, выраженные и закрепленные в искусстве, религии, философии и т.д.

Современная культура предлагает нам множество различных целей – ценностей, которые мы усваиваем в процессе жизни. Часто мы сами не знаем, что для нас наиболее ценно. Это может проявиться в критической ситуации в момент выбора.

Каким образом происходит оценка всего того, с чем мы сталкиваемся в жизни, как мы определяем, что хорошо, что плохо, что достойно, что недостойно, к чему нужно стремиться, а чего избегать? Ответ простой: об этом нам говорят наши чувства. Мы просто чувствуем, что хорошо, а что плохо и выбираем то, что нравится. Чувства, эмоциональные реакции как бы связующее звено между человеком и внешним миром. Они запускают или, наоборот, тормозят определенные действия, поступки.

Таким образом, первичная оценка всего, с чем мы сталкиваемся в жизни, происходит на уровне чувств, эмоций. Наши эмоциональные реакции выражают определенное отношение к миру, являются для нас ориентирами, указывают нам цели, определяют наш выбор, наш жизненный путь.

Но если наши чувства «знают», что хорошо и что плохо, то откуда берется это «знание»? Причем это «знание» особого рода. Я сам не всегда могу объяснить, почему мне что-то нравится, а что-то не нравится, как происходит это оценивание и выбор, что служит здесь критерием оценки, эталоном. Большинство людей об этом обычно не задумываются, а просто живут, как подсказывают им чувства. Следовательно, оценивание происходит как бы на двух уровнях: 1) на уровне чувств, переживаний (и этот процесс не осознаваемый); 2) на уровне разума. Второй уровень – уровень «теоретический», «идеологический». Здесь оценивание предполагает понимание, обоснованность оценок. Первый уровень – уровень обыденного сознания, второй – религии и философии. Оценки обыденного сознания не всегда совпадают с оценками «идеологов». Это проявилось уже в античности. В диалогах Платона обсуждаются проблемы: что есть высшее благо, в чем счастье, что самое важное в жизни и т.д. Оценивая разум и справедливость как высшее благо, философия вступала в острое противоречие с представлениями обыденного сознания, которое выше всего ценит богатство, власть, удовольствия. Точно также и христианство со своими нравственными требованиями любить ближнего, благословлять врагов, не собирать сокровищ на земле и т.д. шло в разрез с представлениями обыденного сознания.

Идеология оценивает ценности, выделяет «истинные» ценности. Анализируя реальную жизненную ситуацию, она указывает цель – к чему надо стремиться, что должно быть. Идеология становится реальной силой, когда ее идеи «овладевают массами», когда они принимаются как ценности, с уровня разума проникают на уровень чувств, переживаний.

Ценности обыденного сознания просты и понятны: делай деньги, которые делают доступными все блага мира. Но жизнь не так проста, как кажется на первый взгляд. Когда все устремляются в погоню за богатством, возникает ситуация «войны всех против всех», разрушается ткань совместной жизни, разрушается общество. Идеолог формулирует цели (программы), определенные правила совместной жизни, соблюдение которых сохраняет общество, несоблюдение – разрушает.

Идеолог создает общее представление о мире, мировоззрение, которое включает в себя представление о человеке, смысле его существования. Выделяется главная ценность, главный ориентир, который направляет развитие всей культуры, указывает цель общества как целого.

Такое общее представление о том, что такое человек, какое место он занимает в мире, в чем смысл его существования, что для него является главной целью, высшим благом, выполняет интегрирующую функцию. Его создают религия и философия.

Они сходны по своей функции, социальной роли. И религия, и философия являются формами мировоззрения, создают наиболее общее представление о мире и человеке, о смысле человеческого существования. Их различие в том, что религия опирается на веру, провозглашает свои идеи боговдохновенными, откровением, исходящим непосредственно от Бога. Философия же рациональна, основывается на логике и доказательствах, обращается к разуму человека.

Может возникнуть вопрос: а разве человек, живущий обычной жизнью крестьянина, строителя или торговца не способен составить представление о цели своего существования? Почему обязательно нужен идеолог?

Выше было сказано, что первичное «знание», которое ведет человека по жизни – это его мироощущение, эмоционально-чувственные реакции, которые определяют ценность предметов, событий и т.д., определяют выбор. Но все дело в том, что чувства изменчивы, непостоянны, противоречивы. То, что нравится сегодня, может не нравиться завтра и наоборот. Человек оказывается зависим от настроения, которое меняется в зависимости от обстоятельств. Поэтому культура вырабатывает различные способы, с помощью которых можно управлять настроением человека, «настраивать» его определенным образом, вызывать в нем определенное отношение к миру, к себе, к жизни.

Искусство, религия, философия, различные формы идеологии – это, кроме всего прочего, способы управления «настроением», вызывающие определенные эмоционально-чувственные реакции, которые затем направляют поведение индивида, формируют его образ жизни.

В искусстве эмоционально-чувственные реакции, определяющие мироощущение индивида, передаются с помощью художественных образов.

В одном из своих стихотворений А.С.Пушкин прекрасно передает свое отношение к жизни:

Дар напрасный, дар случайный,

Жизнь, зачем ты мне дана?

И зачем судьбою тайной

Ты на казнь обречена.

Цели нет передо мною…

Пусто сердце, празден ум,

И томит меня тоскою

Однозвучный жизни шум…

Вообще поэзия, проза, любое художественное произведение выражает определенное отношение к каким-то отдельным процессам или событиям, или к миру в целом. Искусство пробуждает эмоции, создавая, тем самым, определенный эмоциональный настрой. Эмоции, чувства, настроения в свою очередь являются основой действий, направляют наше поведение. Приведенное стихотворение А.С.Пушкина выражает, пессимистическое настроение поэта, которое было широко распространено среди «образованной публики» не только в России, но и в европейских странах, что отразилось в поэзии Гейне, Байрона и других известных поэтов того времени.

В конце XIXв. пессимистическое настроение было выражено в поэзии известного итальянского поэта Джакомо Леонарди, который писал: «Жизнь – не что иное, как горечь и скука. Мир – один прах. Успокойся навек. Покинь надежду навсегда. Нашему роду суждена одна смерть. Презирай навсегда и самого себя, и природу, и постыдную скрытую силу, повелевающую всеобщее разрушение и бесконечную изменчивость всего». Он спрашивает: «Зачем было создано человечество и обречено на горе и страдания; к какой конечной цели направляют его судьба и природа; кому приятно или кому нужно наше великое страдание; какой порядок, какие законы управляют этим таинственным миром, восхваляемым мудрецами?». Можно вспомнить также, что тема страдания была одной из основных в творчестве Ф.М.Достоевского.

Это настроение сопровождается чувством тоски, безысходности, аппатии, утратой интереса к жизни, что может привести к различным бессмысленным поступкам и даже к самоубийству.

Искусство, в том числе и поэзия, может выражать и совершенно противоположный настрой – оптимистический, жизнеутверждающий, который приводит к соответствующим поступкам.

Если искусство просто выражает определенное настроение, мироощущение, дает эмоциональную оценку изображаемого, то философия рациональна. Она пытается понять, как устроен мир, какое место человек занимает в мире, в чем смысл его существования.

Философия исследует, ведет интеллектуальный поиск, опираясь на весь опыт, накопленный культурой. Поэтому она уже в древности определялась как любовь к мудрости, а не сама мудрость. Философия – поиск истины, причем истины главной, высшей: ради чего человек живет, что является для него высшим благом. Тем самым предполагается, что это неизвестно, что человек не знает самое главное, самое важное в жизни – высшее благо. Если человек ищет нечто, значит ему этого не хватает, он не удовлетворен тем, что есть. Неудовлетворенность существующей жизнью – основа философского познания. Философия рождается из неудовлетворенности тем, что есть, неудовлетворенности наличным бытием. Она пытается понять, как «должно быть», как изменить существующее, сделать его более совершенным. «Должно быть» - это та цель, то состояние бытия, которое пытается определить философия. Это поиск смысла, цели, направления изменения культуры.

Если вернуться к стихотворению нашего великого поэта, то можно сказать, что философия и есть поиск ответа на вопрос: «жизнь, зачем ты мне дана?», обретение смысла, цели. В определенном смысле философия – это умение жить, основанное на понимании мира и жизни. Это «умение жить» не в обывательском смысле, которое всегда поверхностно и не дает действительного удовлетворения. Философия создает особое отношение к миру и жизни, особое «настроение», созвучное самому бытию. Это особое настроение основано на знании глубинных основ бытия, самого человека и самого важного в жизни, того, что китайцы называли «дао», а греки – «логосом».

Настроение переменчиво, это известно. И поведение человека переменчиво, если он во власти различных настроений. Власть над настроением дает разум, а быть разумным учит философия.

Если вернуться к вопросу, зачем нужен «идеолог», Сократ, Конфуций, Будда и т.д., разве любой нормальный человек – рабочий, торговец, инженер или бизнесмен – не способен составить представление о цели своего существования, о том, что в жизни самое главное, то можно вспомнить слова Н.Бердяева, который писал: «Каждый человек, хотя бы он этого не сознавал, решает вопросы «метафизического» порядка. Вопросы математики или естествознания гораздо более чужды огромной массе людей, чем вопросы философские, которые, в сущности, ни одному человеку не чужды. И существует обывательская философия тех или иных социальных групп, классов, профессий, как существует обывательская политика. Человек, испытывающий отвращение к философии и презирающий философов, обыкновенно имеет свою домашнюю философию». «Домашняя философия» - это так называемый здравый рассудок. Его отличительная черта – невероятная гибкость и приспособляемость. Он способен вместить в себя самые противоречивые мнения и выдавать их в зависимости от ситуации. Для того, чтобы в этом убедиться, достаточно познакомиться со сборниками пословиц и поговорок любого народа. Все, что в них осмысливается, получает, как правило, двойственную оценку. Простые примеры из русских пословиц и поговорок:

«Лучше много знать, чем много иметь», «Много знать – мало спать», «Люди не грамотны, а пряники едят писаны»;

«Лучше смерть славная, чем жизнь позорная», «Живой смерти не ищет», « Живи тихо – не увидишь лиха»;

«Дело не медведь – в лес не уйдет», «Сделал дело, гуляй смело»;

«Денежка не бог, а бережет», «Деньга и попа в яму заведет», «Много денег – много и хлопот», «Деньги есть, так и на печь лезь»;

«Торговать – не горевать», «Торг – яма: берегись, не ввались»;

«Труд человека кормит, а лень портит», «От трудов праведных не наживешь палат каменных»;

«Богатому рай, а бедному ад», «Богатством в рай не взойдешь»;

«Работай до поту, поешь хлеба в охоту», «Рабочий конь на соломе, а пустопляс на овсе»;

«Сделав другу добро, и себе жди добра», «За добро не жди добра».

Идеолог, «теоретик», философ пытается навести порядок в этой жизненной стихии. Противоречивость оценок различных явлений говорит о том, что существует множество «мнений» и нет истины, с которой все могли бы согласиться. «Теоретик» пытается найти эту истину, то есть правильное мнение из множества различных мнений и оценок, пытается понять, что действительно является ценным и значимым для человека, а что только кажется таковым.

Отсутствие этого знания означает утрату ориентиров, потерю Пути, распутство, блуждание по разным путям, что тождественно хаосу, распаду общества, разрушению общественных связей.

В период кризиса, распада прежних общественных структур, потери Пути, интеллектуалы-мудрецы типа Конфуция, Будды, Сократа сокращают муки рождения новых общественных образований. Мудрец, философ – это человек, имеющий концепцию культуры того общества, в котором он живет. Он «знает», как преодолеть хаос, достичь порядка и гармонии в обществе, как «надо» жить, как «правильно». Он дает «правильные» ориентиры, истинную систему ценностей. Истинная система ценностей есть то, что создает общественную связь, делает общество единым целым. Если этого нет, общество распадается и переходит в состояние войны всех против всех.

Но откуда же взять эту истинную систему ценностей, где она находится, существует, где обитают те ценности, которые надо найти, чтобы соединить людей в целое, создать общность, общество?

Уже Сократ понял, что все ценности обитают внутри каждого из нас, но мы, как правило, истинные ценности не знаем. Большинство руководствуется в своих поступках не «знанием», а «мнением», ложными ценностями, которые не связывают, а разобщают, порождают насилие, смуту, войну. Это ложные «блага» – богатство, власть, удовольствия и т.д. Почему они ложные? Потому что разрушают социум. Толпа этого «не знает», принимая неподлинные блага за истинные. Дело мудреца – познать истину, «открыть» подлинное благо, которое есть у каждого внутри, в душе, но оно там «сокрыто», существует где-то в глубине и его надо осветить светом разума, родить, произвести на свет. Поэтому Сократ сравнивает свое дело с делом своей матери, которая была повитухой. Как и она, Сократ помогает рождаться истине, которую родить может каждый, если предпримет достаточные умственные усилия. Истина внутри каждого, но не каждый об этом знает. Поэтому нужен Сократ, чтобы истина стала явной, проявила себя.

Как отличить истинные ценности от ложных? Сократ дает однозначный ответ: критерий – ты сам, твое внутреннее чувство. «Познай себя», - говорит Сократ, загляни внутрь себя и именно там найдешь все благо и все зло. Но почему же тогда многие заблуждаются, живут не истиной, а мнением? Потому что они не знают себя. Они думают, что благо – вне их, деньги, золото, царский трон, слава. Но истинное благо – внутри. Это справедливость. Она не существует как вещь, но каждый ее чувствует. Это то, что объединяет. Присутствие справедливости дает чувство удовлетворения, ее отсутствие – чувство страдания. Именно чувство справедливости живет глубоко внутри каждого, но не каждый об этом знает. Поэтому нужен Сократ, который помогает осветить это живущее в каждом чувство светом разума и, как повивальная бабка, помогает родиться истине.

Справедливость и есть общее благо, которое должны открыть интеллектуалы, мудрецы, философы. Они должны открыть то, что есть внутри каждого и что объединяет всех.

Задача философии - познать, что такое «истинное благо», высшая цель, смысл. Но это означает - познать, что такое человек.

Что же такое человек и что же такое справедливость? Для Сократа человек – это прежде всего существо разумное, а справедливость - такое состояние, когда господствует разумный порядок, когда соблюдается закон. Несправедливость - нарушение закона, своеволие, равное безумию.

Порядок – закон, установление разума, следовательно, справедливость означает господство разума. Заметим - не бога, не царя, а именно разума. Разум философия объявляет высшим законодателем, высшим благом, главной ценностью. Тем самым главной ценностью становится разумный индивид, человек, обладающий разумом и живущий «разумно». Но жить разумно - значит жить по закону, установленному разумом. Закон - нечто всеобщее и необходимое, то есть то, что необходимо всем. Но закон - это ограничение. Человек должен ограничить себя, поставить себе границу, предел, который нельзя переходить. В этом основной смысл учения Сократа: человек свободен, он сам себе хозяин и господин и он сам, свободно ограничивает себя, он свободно соблюдает закон. Закон оказывается порождением свободы и одновременно ее гарантией. Когда справедливость и закон не являются для общества ценностью, тогда свобода не имеет ограничений и очень быстро переходит в состояние войны всех против всех, в состояние всеобщей несвободы.

Философия выстраивает иерархию целей: что является высшим благом, что низшим, какие действия и поступки предпочтительны, какие нет. Утверждая разумность, умеренность, справедливость в качестве высших ценностей, философия создает соответствующую «картину мира», онтологию, которая обосновывает их необходимость. Мир также превращается в иерархическую систему, упорядоченную структуру – «космос» - которым управляет разум. Тем самым система ценностей выступает как нечто «объективное», обоснованное мировым устройством. Философ-мудрец говорит от имени истины: он «познал» истину, мировой закон, мировой порядок, который человек должен внести в свою жизнь.

Философия устанавливает иерархию ценностей, создает «знание» о мире и человеке, на основе которого индивид способен различать «правильное» и «неправильное» в своих действиях и поступках, способен разумно строить свою жизнь и жизнь общества. Жизнь должна строиться на основе разума.

Таким образом, философское мировоззрение рационально не только по форме, но и по содержанию. Оно утверждает ценность разума, ценность знания.

I .1.9. Место и роль философии в культуре.

Термин «культура» имеет множество смыслов. В процессе школьного обучения с этим термином знакомятся в курсе истории. При описании какого-то периода истории общества, например, истории Древней Греции, вначале идет речь о политических событиях, об экономическом строе, а затем дается раздел «Культура», где описывается состояние искусства, науки, философии.

В обычном словоупотреблении слово «культура» обозначает, прежде всего, результаты художественного, научного, философского творчества, причем «образцы», наиболее высокие достижения в этих сферах: классическую литературу, музыку, поэзию, живопись, архитектуру, науку, философию.

В социальных науках понятие «культура» имеет несколько иной смысл. Это то, что отличает человека от животных, определяет специфику человеческой жизнедеятельности. Культура – совокупность навыков и умений, а также средств (реальных предметов и знаковых систем), в которых опредмечены эти навыки и умения, т.е. человеческая деятельность. Это все, созданное человеком: орудия труда, здания, предметы повседневной жизни, язык, мифология, религия, искусство и т.д., а также то, что существует «внутри» человека - способности, навыки и умения. Осваивая культуру – язык, совокупность навыков и умений, способов деятельности, представлений о мире и о себе, - человек становится человеком, обретает сознание и деятельные способности. Становясь внутренним достоянием человека, культура сохраняется, развивается и передается следующему поколению.

Понятно, что на каждом этапе развития общества, а также у разных народов культура имеет свою специфику. Культура – это способ жизни человека в мире, способ взаимодействия с природой, а также способ взаимодействия людей с друг другом. Она всегда целостна, т.е. различные ее части – производство, социальный строй, политическая система, идеология, наука, искусство и т.д. - дополняют друг друга.

Содержание предыдущих параграфов позволяет нам понять в общих чертах место философии в культуре, выделить ее основные функции. Эти функции могут быть как общие, (для всех эпох), так и специфические. Общество и культура Древней Греции значительно отличается от общества и культуры Европы XYII-XYIII веков или ХХ века. Соответственно меняется проблематика философского знания, его взаимодействие с другими сферами общественной жизни. В одни периоды, как это было в Древней Греции, философия более тесно связана с политикой, в другие (в средние века) – с религией или наукой (в Новое время).

Мы уже знаем, как представляли свое дело в культуре философы прошлого. Они считали философию наукой о первых началах и причинах, о сущности бытия, о всеобщем. Философия, по их мнению, должна открыть абсолютную истину, на основе которой человек может упорядочить, гармонизировать свою жизнь, личную и общественную. Философия познает высшую реальность, поэтому она главная наука, наука наук, дает человеку самое важное знание о мире и о себе, указывает, что есть высшее благо, к чему надо стремиться.

Сейчас мы понимаем, что многие претензии философии были иллюзией. Нельзя открыть абсолютную истину, познать некую сущность бытия, всякое знание относительно. Но если философия не познает «сущность», первооснову бытия, то что же она тогда делает?

Философия выступает, прежде всего, как самосознание общества и культуры. Это ее главная функция. Самосознание - значит осознание человеком себя, своей деятельности. Это то, о чем говорил еще Сократ: «Познай самого себя». Философия – попытка человека заглянуть в самого себя и отчет о том, что он там увидел.

Человеческая деятельность – уникальное явление. В мире есть два вида «сил»: силы природы и человеческая деятельность. Силы природы исследуют науки. Они пытаются понять, как действует природа. Философия пытается понять, как действует человек, что определяет и направляет его деятельность. Деятельность человека – творчество, создание того, чего нет в природе. Человеческая деятельность сложна и многообразна. Производство, политика, наука, искусство, философия и т.д. – все это виды человеческой деятельности, которые находятся между собой в сложных отношениях. Важнейшая особенность человеческой деятельности – ее осознанность. Она предполагает реализацию поставленной цели. Поэтому работа сознания – эмоции, чувства, разум – деятельность познания, целеполагание всегда были в центре внимания философии. Она пытается понять, как человек познает окружающий мир, как достичь истинного знания, какие методы для этого необходимо использовать, как различать истину и ложь. В этом гносеологическая и методологическая функции философии.

Осмысливая человеческую деятельность, философия пытается понять, что такое человек, какое место он занимает в мире, каковы цели и смысл его существования. В этом мировоззренческая функция философии. Философия создает определенный образ человека и мира. Она не просто анализирует то, что есть, существующее состояние сознания, нравы, мотивы деятельности, стремления, ценности, способы поведения, она их оценивает, определяет, что такое истинные ценности, какие действия предпочтительны, что добро, а что зло. Тем самым философия принимает на себя функцию целеполагания, указывает, как «должно быть», к чему надо стремиться, каковы перспективы развития общества и культуры.

Выделяя высшую цель, смысл существования, определяя, что есть высшее благо, наиболее ценное для человека, философия упорядочивает жизнь человека и общества. Тем самым она выполняет интегративную функцию, вырабатывает «умение жить сообща».

Со времен Сократа в качестве высшей цели и ценности философия утверждает разум и разумную жизнь. Но разум – это не любая мыслительная деятельность, свойственная каждому человеку.

Разум – особый тип мышления и особое «умение». Быть разумным – уметь управлять своими эмоциями (чем больше эмоций, тем меньше разума) и своими действиями, действовать со знанием дела, опираясь на знания о мире и о себе. Разум – познание законов мирового устройства и действие в соответствии с этими законами. Философия рационализирует деятельность человека, выполняет функцию рационализации.

Рационализируя деятельность человека, философия открывает путь к свободе. Свобода – понятие сложное и многозначное. Сейчас мы не будем углубляться в его анализ. Один из героев романа В.Шишкова «Угрюм-река» Прохор Громов прекрасно объяснил, что такое свобода: «Сказано, сделано». Или по-другому: когда желания совпадают с возможностями. Философия, развивая в человеке разум, тем самым вырабатывает 1) способность управлять своими желаниями, желать необходимого, и 2) расширять свои возможности, познавая окружающий мир. Сейчас функцию познания мира берет на себя наука – детище разума, открытого и развитого философией. Знание себя, умение управлять своими желаниями и эмоциями, знание мира и умение управлять природными процессами - это и есть реальная свобода.

В настоящее время философия не претендует на роль Великого Учителя человечества, знающего абсолютную истину, как это было в прошлом. Роль философии скромнее. Как говорит современный американский философ Р.Рорти, задача философии в том, чтобы «заменить образ человека, устаревший в результате социальных и культурных изменений, на новый образ, лучше приспособленный к этим изменениям. Философия не может завершиться, пока не прекратятся социальные и культурные изменения». [16]

I .2.ВОЗНИКНОВЕНИЕ ФИЛОСОФИИ

Предварительные замечания

Понять нечто, в том числе и философию, можно только в том случае, если мы сможем объяснить, как и почему это «нечто» возникает. Традиционное объяснение возникновения философии опирается на высказывание Аристотеля, который считал, что все люди «по природе» стремятся к знаниям, что «укрепляться в мудрости» и познавать самих себя свойственно людям; люди стремятся к знаниям, «преисполненные изумлением и восторгом» перед миром; начало философствования в «удивлении», которое рождает вопросы о сущности мира как целого, о месте в нем человека: для чего все существующее, откуда оно произошло, почему есть человек, почему я существую.

Логика этого объяснения достаточно проста: человек всегда стремиться к знанию; его окружает мир, полный тайны и загадок; недостаток опыта и знаний вначале приводит к тому, что человек придумывает фантастические объяснения природных процессов; постепенно накапливая знания, он создает философию и науку, которые вытесняют мифы, фантазии. В этом объяснении первые греческие философы предстают как гении-первооткрыватели, которые дали новые ответы на всегда волнующие человека вопросы и заложили основы научного исследования природных явлений, рационального подхода к миру, отказавшись от мифических выдумок и фантазий.

В чем ограниченность этого традиционного объяснения возникновения философии? В том, что оно ничего не объясняет. Стремление к знанию рассматривается как нечто, свойственное человеческой «природе», заложенное в человека изначально, свойство его сознания.

На человека прежних культур переносятся характеристики современного человека, его цели, желания, стремления, в частности, стремление познавать, открывать новое знание.

Традиционное объяснение не учитывает то, что человек всегда существует внутри определенной культуры, которая определяет его мышление, его интересы, цели, стремления. Культура не всегда ориентирует человека на познание, на открытие нового знания и новых способов деятельности. Наоборот, культура на ранних этапах развития общества консервативна, ориентирована на стабильность, воспроизведение прошлого опыта, «образца», не терпит новшеств и отклонений от нормы. Поэтому возникновение философии нельзя объяснить ссылкой на всегда свойственное человеческой «природе» стремление к знанию. Это стремление познавать, открывать новое, возникает в определенных условиях общественного развития. Чтобы понять, когда и почему возникает философия, потребность и желание открыть «истинное» знание, отличное от традиционного, надо рассмотреть те изменения в культуре, которые вызвали к жизни ситуацию «незнания». Тогда философия может быть понята как деятельность, направленная на преодоление ситуации «незнания». Одним словом, философию необходимо рассмотреть в широком культурно-историческом контексте: рассмотреть ее рождение из мифологии на фоне тех социально-экономических сдвигов, которые к этому привели.

I.2.1 Традиционное общество и мифологическое сознание

Мифология – мировоззрение общества эпохи охоты и собирательства, ранних форм земледелия. «Миф» - в переводе с древнегреческого «слово», «рассказ». Мифы – это рассказы о деятельности предков, богов, героев о происхождении мира различных природных явлений и общественных установлений – норм, обычаев, правил поведения. С точки зрения современного человека мифы – это сказки, фантастические представления, выдумки, с помощью которых человек пытался объяснить окружающий его мир. Действительно, мифы со временем становятся сказками. Это происходит, когда в мифы перестают верить и они больше не являются частью реальной жизни. Но вначале мифы – это реальность, и события, в них описанные, воспринимаются как то, что было на самом деле. Более того, события мифа – это события важнейшие в жизни мира и родового коллектива. Мифы – священная история рода. В мифологическом прошлом были заложены основы всего, и только благодаря этому род может существовать. Мифы для древнего человека такая же реальность как научные теории для человека современного. С помощью того и другого человек ориентируется в мире, интерпретирует происходящие в нем процессы.

Мифы не выдумки, а часть реальной жизни. Чтобы понять мифологическое сознание, надо понять реальную жизнь, способ существования в мире человека той далекой эпохи.

Мифологическое сознание – это не только древнейшее прошлое. Это глубинный пласт нашего современного сознания. Мифы живут. Наше массовое сознание продолжает их творить. Это, например, миф о всесилии науки и техники, которые способны избавить человечество от всех бед, мифы о чудодейственных медицинских препаратах, которые способны излечить от всех болезней, об инопланетянах, о снежном человеке, о чудовище с озера Лох-Несс и т.д.

Попытаемся понять, как и почему возникают мифологические представления и почему они разрушаются, порождая более современные формы сознания, в частности, философию.

Известно, что можно выделить два типа трансляции культуры в обществе. Передача опыта из поколения в поколение в традиционном обществе[17] происходит в форме передачи традиций, обычаев, то есть целостных, нерасчлененных «блоков» деятельности, воспроизводимых в неизменном виде в определенной ситуации. В этом типе трансляции не выделяется знание о субъекте деятельности, и объекте деятельности. Индивид должен усвоить определенную последовательность действий, унаследованных от предков: как пахать, сеять, убирать урожай, изготовить необходимые орудия труда, строить, лечить и т.д.

Все, что мы умеем делать, от простейших «умений» пользоваться ложкой и вилкой, забивать гвозди, плавать, играть в футбол, до таких сложных умений, которые необходимы инженеру или врачу, все это мы освоили чисто практически, «подражая» старшим и опытным. Передача опыта, сложившихся в обществе форм деятельности, как в древности, так и теперь в значительной степени основана на принципе «делай как я». Итак, подражание – простейший способ передачи опыта, навыков и умений. Индивид с самого рождения последовательно входит в различные виды деятельности, осваивает совокупность различных умений и навыков, способов обращения с предметами и другими индивидами. Тем самым он обретает различные навыки и умения, практическое «знание», которое может быть в той или иной степени осознанным и вербализованным, выраженным в словах и понятиях.

Передача опытно-практического «знания» в непосредственном общении, через подражание предполагает определенный характер отношений, в рамках которых это «знание» существует. Опытно-практическое знание «авторитарно», транслируется «сверху-вниз», от старших младшим, от отца к сыну, от мастера к ученику и т.д. Оно не требует «теоретического» обоснования, существует как нечто естественное и обычное, то, что необходимо повторить и усвоить, впитать в себя. Уже потом можно «теоретизировать», рассуждать, рефлектировать. Но вначале надо принять и усвоить. Просто потому, что ты живешь в обществе, а значит осваиваешь принятые в нем способы действия. Большая часть нашей жизни строится по принципу: принять, усвоить, повторить. Это ежедневное повторение множества действий, которые мы выполняем чисто автоматически, не задумываясь об их целесообразности и необходимости. Когда возникает вопрос «почему?», ответ единственный – так принято, так делают все, так делали предки – так делаем мы.

В отличие от этого, современный тип трансляции опыта предполагает его расчленение на определенные элементы: описание объектов деятельности (в научных теориях), субъектов деятельности и способов деятельности. При этом способы деятельности, транслируемые в традиционном обществе как неизменные и сакрализованные, изменяются и преобразуются в зависимости от объекта деятельности и целей субъекта.

Различные типы трансляции опыта предполагают различные формы социальности и различные формы сознания. Рассмотрим это подробнее.

Исследователи культуры традиционного общества отмечают важнейшую особенность деятельности индивида этой культуры. Всякое значимое действие человека традиционного общества есть воспроизведение «прадействия», повторение мифического «образца». То, что он делает, уже делалось. Его жизнь – непрерывное повторение действий, открытых другими – богами, предками или героями. Для всех земных предметов, строений, частей ландшафта, действий существует «небесный» прообраз, архетип. Такие представления можно найти в мифах различных народов.

В одной из индийских священных книг, «Чатападха Брахмана», говорится: «Мы должны делать то, что делали вначале боги». В этой пословице выражен основной принцип поведения человека традиционной культуры. Любые значимые действия повторяют, воспроизводят «образец» – действия предков или богов. Предки установили все ритуалы и повелели их исполнять. Установление ритуалов и запретов рассматривалось как переход от дикости и хаоса к порядку. Человек лишь повторяет акт творения. Бракосочетание, танцы, поединки, – изготовление орудий труда, домашней утвари, трудовые операции - все это воспроизведение «образца», заданного предками или богами. Точно так же, творения человеческого искусства являются имитациями искусства божественного. Вообще, все важнейшие действия, совершаемые в повседневной жизни, согласно мифу, были явлены изначально предками, богами или героями. Люди лишь повторяют эти архетипические действия.

Современные исследователи культуры австралийских аборигенов отмечают, что при выполнении священных обрядов, пересказывании и инсценировках мифологических сюжетов основное внимание уделяется неизменности, точности: то, что совершается в настоящем, должно точно воспроизводить то, что происходило в прошлом, когда раз и навсегда были заложены все основы человеческого существования.

Исследователи ремесленного искусства различных исторических периодов и различных народов также отмечают его ритуализированный характер. Некогда сложившаяся и выверенная вековым опытом технология обычно превращалась в своего рода производственный ритуал, неприкосновенный во всех своих деталях и операциях

Власть старших . Поскольку в общине опыт передается в форме навыков и умений, которые младшие должны усвоить, подражая старшим, то социальная структура основана на авторитете и власти старших, старейшин. Они – хранители опыта, который, в свою очередь, получили от ушедших предков. Эта цепочка завершается первопредком, культурным героем или богом, который был первым, научившим людей, как надо жить.

Таким образом, община сохраняется благодаря тому, что младшие повторяют опыт старших, старшие хранят опыт ушедших. Здесь почти полная аналогия с армейской структурой: старшие обучают и приказывают, младшие – исполняют приказания и, постепенно взрослея, сами проходят ступени старшинства от рядового до полковника и генерала. Жизнь общины определяет воля верховного бога, жизнь армии – главнокомандующего. Бог (как и главнокомандующий ) со своей свитой живет в «ином» мире и редко нисходит на землю, но его приказы периодически ощущают все. Бог может послать обильный урожай или приплод скота, а может и не послать. Главнокомандующий может увеличить или уменьшить размер довольствия, бросить армию в огонь войны, а может оставить спокойно жить в казармах.

Аналогия родовой общины и армии не столь поверхностна, поскольку пласты прежних эпох никуда не уходят, они сохраняются в нашей жизни в измененном виде, но все же сохраняются. Их трудно опознать, но будучи найденными, эти реликты позволяют понять прошлое.

Рассмотрение родовой общины как иерархической структуры, подобной армейской, позволяет понять многие стороны ее жизни, и главное – ее сознание, систему представлений об окружающей действительности. В ней боги и предки – обозначение конечной причины: от кого исходит приказ, веление делать что-то или запрет на определенные действия. Предки приказывают и запрещают, живые им подчиняются. Невыполнение приказа влечет за собой наказание. Чтобы тебя не наказали (болезнью, смертью, неурожаем, наводнением, войной и т.д.), выполняй все в точности, как приказано. Поэтому жизнь индивида подчинена массе предписаний и запретов (табу), смысл которых не выясняется и не обсуждается. Так надо, так велено, так делали предки – это основной принцип действия в общине и в армии.

Семья и армия – два современных аналога родового коллектива. В армии нет добра и зла, нет морали, поскольку нет свободы выбора. Там есть приказы и устав, поощрения и наказания за их выполнение или невыполнение. В армии ( и в общине) нет размышления, познания, творчества, нет свободы. По крайне мере, они там не являются необходимыми элементами. Новобранцы приходят и уходят, а армия всегда есть. Вновь приходящий молодой солдат занимает место уходящего, получает его профессию и должность. То же и в общине: родившийся получает имя, тождественное должности и занимает свое место в родовом коллективе. Это именной способ трансляции культуры: закрепление за именем-должностью определенного набора навыков и умений. Новобранцы приходят и уходят, а армия всегда есть. Так и община существует в смене поколений.

Основные правила взаимоотношений в армии и в родовой общине тоже совпадают. Каждый имеет право на свою долю еды и на поддержку и защиту своих. Все отвечают за каждого и каждый за всех. Ценят тех, кто готов жертвовать собой ради других, верность и преданность. Нельзя быть слабым, нельзя быть не таким, как все, нельзя быть жадным и трусливым, надо делиться со всеми, нельзя быть эгоистом. Надо выполнять положенное и подчиняться старшим. Главное – выполнять приказ. В крайнем случае старших можно просить о чем-то, но надо знать, к кому с какой просьбой обращаться: за куском мыла не идут к полковнику и с мелкими просьбами не обращаются к верховному богу.

Миф: хаос и порядок. Мифологическая картина мира, как и любая другая, основана на противопоставлении «порядок – хаос». Она «объясняет», что такое порядок, кто его поддерживает, кто нарушает и что надо делать, чтобы был порядок, а не хаос. Картина мира дает «образец», что «надо делать». Поскольку жизнь родовой общины основана на повторении действий предков, практик-ритуалов, подчиняющих себе индивида и имеющих форму приказа, безусловного веления, которое необходимо исполнять, мировой порядок также рассматривается как существующий по воле богов, основанный на воспроизведении некоего перводействия, «образца», заданного некогда богом. Боги из хаоса сотворили порядок, расставив все по своим местам и указав, что и как надо делать. Пока воля предков исполняется, ритуалы воспроизводятся – существует порядок; их нарушение ведет к беспорядку. Беспорядок всегда существует рядом с порядком и грозит его поглотить. Беспорядок - «дикое» состояние, несоблюдение запретов, отсутствие правил, своеволие.

Порядок – установление предков–богов, которые победили силы хаоса. Силы хаоса периодически вырываются на свободу и ломают устоявшийся порядок: драконы, чудовища, и т.д., все это орудия темных сил.

В более мелких масштабах хаос порождается нарушением запретов (табу), своеволием, нечестивостью людей. В этом случае необходимо очищение, покаяние, жертва. Порядок и хаос прежде всего в руках богов, но также и в руках человека (особенно вождя или жреца). Чем ближе человек к миру предков, тем больше он ответственен за порядок и тем больше запретов должен соблюдать. Всякое нарушение порядка – болезни, засухи, наводнения и т.д. – наказание богов, поэтому для восстановления порядка надо выяснить причину гнева богов, узнать, чего хотят боги. Это возможно сделать через определенные процедуры: гадания, прорицания и т.д.

Многие исследователи рассматривают мифы как попытку объяснения причинных связей и в этом смысле сравнивают миф с наукой. Но очевидно другое: миф не объясняет, он рассказывает о том, что было, как нечто произошло. Известно, что большинство мифов носили этиологический характер, то есть рассказывали о происхождении различных предметов, ремесел и обычаев, в том числе, о происхождении мира и человека. Рассказ не есть объяснение причинных связей, а просто «картинка» того, что было.

Но главная функция мифа не в том, чтобы объяснять происхождение мира Миф говорит о том, кто что должен делать и почему: кто в мире главный, кто властвует, кто подчиняется, какие боги за что отвечают и к какому богу надо обращаться в том или ином случае. Это и есть важнейшее знание о мире – знание воли богов. Старейшины стоят ближе всех к миру предков и истолковывают их волю. Позднее эта функция переходит к жрецу, вождю, царю или священнику. Общение с предками и богами постепенно превращается в особое искусство, доступное только избранным.

Как же выглядят боги и предки в мифах? Как известно, они являются, прежде всего, «культурными героями», создателями «образца», архетипического действия. Но они обладают также определенным характером, который объясняет различные нарушения порядка, положительные или отрицательные, в жизни людей. В мифах африканских народов высший бог, демиург, создатель людей и всего мира, часто предстает как раздражительный и самовлюбленный старец. От него зависит урожай, число детей в семьях, их судьба.

В мифах сохранились также рассказы о той далекой поре, когда люди жили в непосредственной близости от бога. В этих мифах бог представлен человеком, наделенным тщеславием, падким на лесть, самолюбивым, чувствительным к высшим знакам внимания. Исследователи африканской мифологии отмечают, что по существующим повериям многие боги были людьми. Так один из самых зловещих богов племени йоруба – бог грома и молнии Шанго – когда-то был могущественным вождем, отличался тираническим характером и жестокостью. Он был низложен, бежал от врагов, а затем вознесся на небо. Его гнев и раздражение теперь люди должны смягчать жертвами и поклонением.

Превращение человека в бога, по поверьям африканцев, есть нечто естественное. Более того, основная масса духов, призраков, гениев генетически связаны с духами умерших предков. Души умерших предков продолжают принимать самое активное участие в жизни общества, которое они покинули. При этом души предков по разному относятся к людям. Если они окружены вниманием и заботой потомков, то и сами их поддерживают, оказывают им помощь и покровительство. Но были духи, относившиеся к людям с откровенной враждебностью. Души умерших расселились по окружающему человека пространству и постепенно превращались в духов рек, холмов, пещер и даже отдельных деревьев. Множество этих духов заполняли мир.

I.2.2 Мир и человек в мифе

Выделим некоторые важнейшие черты представлений о мире человеке периода охоты, собирательства и примитивного земледелия.

Отношение к миру. Главное различие в отношении современного и древнего человека к окружающему миру состоит в том, что для современного человека мир есть безличный мировой порядок, где господствуют независящие от человека объективные законы. В этом смысле для современного человека мир есть безличное «Оно». Для древнего человека мир есть «Ты», т.е. он не безличен. Это совокупность живых, активных существ, наделенных волей и разумом. Для первобытного человека неодушевленного мира не существует. Зверь, растение, удар грома, тень, камень, о который споткнулся, во всем он видит активную жизнь, волю, которая может либо помочь ему в каком-то деле, либо навредить. Мир наполнен таинственными силами, которые надо привлекать на свою сторону просьбами, заклинаниями, жертвоприношениями, магическими действиями и т.д. Охотнику, например, недостаточно быть ловким и смелым, хорошо знать местность и повадки зверя. Ему еще нужно вести себя так, чтобы никакая сила не была враждебна его действиям. Охоте предшествуют ряд предварительных действий и обрядов, которые должны заставить зверя появиться в нужном месте. Это, например, танец бизона, который исполняют охотники до тех пор, пока не появляются бизоны, или танец медведя, который может продолжаться несколько дней. Используются также различные предметы - фетиши, которые должны помочь охотнику подчинить себе зверя. Ряд обрядов совершается также над самим охотником. Перед охотой индейцы соблюдали восьмидневный пост, во время которого им не разрешалось даже глотнуть воды. Они не переставали петь в течении дня, некоторые делали себе надрезы на теле для того, чтобы духи сообщили, где можно найти много медведей. Оружие и другое снаряжение также подвергалось магическим операциям, которые должны наделить их особой силой. Уже в процессе охоты, когда дичь появлялась, недостаточно напасть на нее и убить. Совершался ряд магических действий, которые должны помешать зверю скрыться.

Даже когда дичь убита, необходимы новые магические обряды для завершения всего круга. Эти обряды должны умилостивить жертву, предотвратить месть со стороны убитого животного. Например, убитый олень кладется так, что задние ноги его обращены к востоку. Перед ним ставят чашку с едой. Каждый из индейцев подходил к оленю, гладил его правой рукой от морды до хвоста и благодарил за то, что он позволил убить себя: «Отдыхай, старший брат».

Все эти примеры позволяют понять отношение древнего человека к окружающему миру. Весь мир для него одушевлен. Это относится не только к животным и растениям, но и рекам, скалам, камням, домашней утвари и т.д.

Оборотничество. Вторая отличительная черта представления о мире древнего человека - оборотничество, когда все может превращаться во все, т.е. отсутствует представление о жестких границах, которые разделяют различные явления и процессы в мире. Это мир, в котором нет ничего невозможного, нет устойчивых законов и форм. Согласно мифам, человек может превратиться в зверя или камень и наоборот, он может мгновенно перемещаться, летать, быть сразу в нескольких местах.

Своеобразно здесь и отношение к смерти. Это просто переход в другое состояние, в мир духов предков, который тесно связан с миром живых. Предки следят за тем, чтобы правильно соблюдались все обычаи и традиции. За нарушение норм они наказывают людей, могут наслать на них болезни, засуху, стихийные бедствия. Предки-духи охраняют существующий порядок, поэтому с ними надо поддерживать хорошие отношения.

Человек убежден также, что от его непосредственных действий зависит состояние дел в окружающем мире. Практически во всех древних обществах существовали обряды, направленные на увеличение количества дичи, повышение плодородия почвы, нормальное протекание всего годового цикла и т.д. Это продуцирующие обряды. Например, австралийские аборигены считали, что увеличение числа животных и растений, достигается обновлением рисунков мифических существ, сделанных в пещерах, или простым произнесением их названий. Часто в продуцирующих обрядах священное место окрапливается кровью из надрезов на теле участвующих в обряде. Есть также обряды, обеспечивающие нормальное существование всего мира, его ежегодное обновление. Об этом подробнее будет сказано позже при рассмотрении представлений о времени.

Случайность. Характерная особенность представления о мире на этой стадии развития - отсутствие в мире случайности. Нет случайных событий; если нечто произошло, оно произошло по чьей-то воле.

Этнографы, наблюдавшие жизнь африканских аборигенов, приводят массу примеров того, как они воспринимают случайные, с нашей точки зрения, события. Например, три женщины идут на реку набрать воды. Одну из них хватает и утаскивает крокодил. Для сознания африканца здесь нет никакой случайности. Он решит, что здесь вмешались какие-то темные силы, возможно, колдовство, которые и направили крокодила именно к этой женщине. Родственники жертвы обвинили двух других женщин в том, что они с помощью колдовства заставили крокодила схватить именно эту женщину. Вообще, когда человек умирает, то, по мнению африканских аборигенов, это происходит потому, что он был «обречен» на это колдовством.

Это неприятие случайности показывает, что для человека данной ступени развития, мир не есть нечто самостоятельное, независимое от человека, со своими собственными процессами и закономерностями.

Причина. Следующая особенность сознания этой ступени развития - своеобразное понимание причинности. Представление о причинно-следствен-ных связях является наиболее важным в структуре мышления человека. Законы, открываемые наукой - это и есть устойчивые, повторяющиеся причинно-следственные отношения окружающей действительности. Они упорядочивают разнообразие впечатлений, получаемых от внешнего мира и определяют всю нашу практическую деятельность. Европейская наука смогла достичь невероятных успехов в познании внешнего мира вследствие того, что она опиралась на такое представление о мире, в котором действуют абстрактные, безличные силы: притяжение, отталкивание, инерция, ускорение, трение и т.д., проявляющиеся в процессе химического и физического взаимодействия.

Для сознания более низких ступеней развития, как мы уже знаем, безличной реальности не существует. Поэтому отыскивая причину какого-то события, человек прежде всего искал ответ на вопрос «кто это сделал», «кто виноват». Он ищет целенаправленную волю, совершающую действие.

В Египте, где записи о разливе Нила велись с самых ранних времен, фараон, тем не менее, ежегодно преподносил Нилу дары в то время, когда он должен был разлиться. К этим дарам прилагался документ, где в форме приказания были изложены обязательства Нила, и все это бросали в реку. В любой ситуации: человек споткнулся о камень, на него с дерева упала змея, удача или, наоборот, неудача на охоте, смерть или болезнь, во всех случаях ищут ответ на вопрос, кто за этим стоит, кто виноват.

Выделенная ранее черта мифопоэтического сознания - оборотничество, связь всего со всем - позволяет понять еще одну черту представлений этого сознания о причинности. Причиной какого-то события или явления могут посчитать любое другое событие, смежное во времени.

Этнографы, наблюдавшие жизнь африканских аборигенов, приводят много примеров подобного рода. Так после высадки католических миссионеров прекратились дожди и посевы стали страдать от засухи. Местные жители решили, что во всем повинны миссионеры и особенно их длинные рясы - сутаны.

Вообще, по мнению человека этой ступени развития, всякое незнакомое, необычное явление, предметы, любое изменение, например, формы домашней утвари или чего бы то ни было, может вызвать непредсказуемые последствия, может стать причиной неблагоприятных событий. Исследователи приводят примеры, когда белая лошадь, резиновый плащ, странная шляпа, кресло-качалка, какой-нибудь незнакомый инструмент, парусник вызывали волнение среди местного африканского населения. И если случалась какая-то беда, то причину видели в необычайном явлении. Это отчасти объясняет стабильность, неизменность жизни этих племен. Любой изготовленный человеком предмет считается «живым», наделенным определенными способностями, причем его «способности» зависят от формы данного предмета, орнамента, любой мелкой детали. Если предмет - лук, стрелы, домашняя утварь - сделан «как надо», по тому образцу, по которому делались такие предметы, им можно пользоваться спокойно. Любое изменение формы, по мнению человека древней культуры, может вызвать непредсказуемые последствия. Исследователи отмечают, что индейцы, например, обнаруживают поразительную ловкость в изготовлении некоторых предметов, но они никогда их не улучшают. Они делают их точно так же, как предки до них.

Сущность. Выделим еще одну особенность мифопоэтического сознания, которую можно было бы определить как «текучесть сущности». Вообще сущность - устойчивая определенность предмета, проявляется через какие-то второстепенные свойства.

Для мифопоэтического сознания, как отмечалось ранее, не существует устойчивой сущности предмета, все может превращаться во все и все связано со всем. Это всеобщее оборотничество. Неустойчивость, размытость границ между предметами и явлениями, представление о сущности как о некоей духовной силе, «способности», которая может переходить от человека к предмету, от предмета к человеку и т.д., все это можно определить как диффузию, текучесть сущности. Она как бы излучается, распределяется между различными предметами, не переставая оставаться единой и связывая эти предметы в определенное единство.

Так в мифопоэтическом сознании существует представление о тесной связи между предметом и его именем, предметом и его частью, предметом и его изображением и т.д. Даже тень предмета или человека - их неразрывная составная часть. Поэтому воздействуя на тень, произнося имя или воздействуя на нечто, сопричастное человеку (волосы, ногти, части одежды), можно, по мнению людей, стоящих на низкой ступени развития, воздействовать, положительно или отрицательно, и на самого человека. С этим связана масса магических обрядов. В Африке, в некоторых племенах, когда умирает мужчина, семья терпит значительный ущерб, т.к. все, чем пользовался умерший, уничтожается. Приносят в жертву даже лошадей и мелкий скот. Преступлением считается произнесение имени недавно умершего человека.

Вообще, имя, название, слово рассматриваются мифопоэтическим сознанием как нечто такое, с помощью чего предки или боги творят мир, вносят в него порядок. Имя играло огромную роль в культуре родо-племенного общества. Взрослое имя индивиду присваивалось во время обрядов посвящения, когда он становился полноценным членом рода. Это имя, как правило, переходило от одного из умерших соплеменников и означало воплощение духа предка в новом сородиче. Соответственно, получающий имя приобретал и соответствующее имени место в родовом коллективе, выполнял определенные функции. В земледельческом обществе родовое имя обозначало определенную профессию, которую наследовали вместе с именем. В христианской культуре имя также никогда не было случайным для индивида. Наречение именем происходило в момент крещения и обеспечивало покровительство одного из святых, носивших это же имя. Необходимо, далее, представить сложившуюся в этом сознании общую модель мира, его основные пространственно - временные характеристики.

Космогония. Описание устройства мира в мифах неотделимо от описания его возникновения, творения. Мир создается первопредками или богами в особое «начальное», «раннее», «первое» время, которое отличается от обычного времени. Это время первотворения, перводействий, первопредметов, когда было создано нынешнее состояние мира: рельеф, скалы, реки, ручьи, небесные светила, животные и растения, установлены ритуалы и обычаи для людей, способы добывания пищи, формы хозяйственной деятельности. Мир, как правило, возникает из хаоса. В разных мифологиях дается различная характеристика этого состояния. Это пустота, неупорядоченность, смешанность всех элементов, т.е. нечто противоположное созданному миру, порядку, разуму и поэтому ужасное и мрачное, мировая бездна. Творение мира происходит как разъединение его частей. В Библии, в книге Бытия этот процесс описан как ряд последовательных шагов: «И сказал Бог: да будет свет ... и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью...: день один. - И сказал Бог: да будет твердь посреди воды. И создал Бог твердь; и отделил воду ... И назвал Бог твердь небом ...: день второй ...» и т.д. Состояние до творения описывается так: «земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною». В различных мифах процесс творения описывается по-разному, тем не менее, можно выделить некоторую общую схему: хаос —> небо и земля -> солнце, месяц, звезды -> время -> растения -> животные -> человек -> дом, утварь и т.д.

Часто рождение мира предстает как цепь рождений богов, олицетворяющих части мира. Боги ведут между собой борьбу, в результате которой происходит смена поколений богов. Такой процесс описан в греческой мифологии, в поэме Гесиода «Теогония». «Прежде всего во вселенной Хаос зародился, а следом Широкогрудая Гея, всеобщий приют безопасный, Сумрачный Тартар, в земных залегающий недрах. И между вечными всеми богами прекраснейший - Эрос. Сладкоистомный - у всех он богов и людей земнородных душу в груди покоряет и всех рассужденья лишает. Черная Ночь и угрюмый Эреб родились из Хаоса. Ночь же Эфир родила и сияющий день, иль Гемеру. Их зачала она в чреве, с Эребом в любви сочетавшись. Гея же прежде всего родила себе равное ширью Звездное Небо, Урана, чтоб точно покрыл ее всюду. И чтобы прочным жилищем служил для богов. Также еще родила, ни к кому ни всходивши на ложе, Шумное море бесплодное, Понт. А потом, разделивши ложе с Ураном, на свет Океан породила глубокий».

Затем Земля родила еще нескольких детей, богов и богинь, последним из которых был Крон, «наиболее ужасный», «отца многомощного он ненавидел», говорит Гесиод. Эти дети Земли получили имя титанов. Земля и Уран рождают также множество чудовищ, сторуких, многоголовых, циклопов и т.д. Урану они ненавистны и он отправляет их в недра Земли. В отместку за это Кронос, младший из титанов, оскопил отца Урана. Наступает эпоха Кроноса, которого в свою очередь свергают следующее поколение олимпийских богов во главе с Зевсом.

Мы так подробно излагаем версию возникновения мира, представленную в греческой мифологии, поскольку именно греческая мифология и греческая культура в целом стали фундаментом античной философии. Чтобы понять, что такое философия, как и почему она возникает, что нового вносит в культуру, необходимо хотя бы в общих чертах обрисовать мышление дофилософское, представленное в мифологии, а также обрисовать общие контуры картины мира, сложившейся в мифах.

Нам нет необходимости перечислять множество версий творения мира. Мифопоэтическое мышление способно сотворить мир из чего угодно: из первоначального хаоса, из ила, из грязи, из глины, из яйца, из тела бога, когда череп становится небом, плоть землей и т.д., из коровы или любого другого материала. Творят мир также самые различные существа: ворон, койот, ящерица, гагара и другие предки или боги. Общим остается одно - переход мира из бесформенного, хаотического состояния в состояние упорядоченное, организованное, превращение хаоса в космос. Человек в мифе создает свой мир, который ему понятен, упорядочен, в котором можно жить.

Модель мира. Пространство. Созданная мифопоэтическим сознанием модель мира воплощалась в образе мирового или космического дерева. Этот образ присутствует практически во всех мифологиях мира. Мировое дерево обычно помещается в «Центр мира» и определяет пространственную структуру мира по вертикали и горизонтали. По вертикали выделяются нижняя часть (корни), средняя (ствол) и верхняя (ветви), которым соответствуют основные части вселенной - верхняя (небесное царство), средняя (земля), нижняя (подземное царство). Каждая из частей предназначена для обитания определенных животных и других существ. Верхняя часть – птицы, средняя - копытные и человек, нижняя – змеи, лягушки, мыши, рыбы. Верх или «небо» - это также место обитания богов, а низ, подземное царство - место чудовищ, мертвых и т.д. Части Вселенной классифицируются на основе противопоставлений: верх - низ, светлое - темное, небо - земля, благоприятное - неблагоприятное. Все положительное - это небо, верх, свет; отрицательное - низ, тьма, подземное царство.

Дерево определяет также горизонтальную структуру мира, задаваемую координатами: справа, слева, спереди, сзади. Так располагаются стороны света: восток, запад, север, юг, где обитают бог востока (красный), бог севера (черный), бог запада (белый), бог полуденного солнца (синий). В разных мифах страны света могут символизировать и другие цвета. Здесь также выделяются благоприятные (восток, правый) и неблагоприятные (запад, левый) сферы.

Поэтому почти все сооружения: дворцы, церкви, чумы, дома, города и т.д. ориентированы в соответствии с этими координатами. Горизонтальная структура мирового дерева моделирует не только стороны света, но и времена года, и части суток. Поэтому и сейчас мы соединяем север - зима - ночь; юг - лето - день и т.д. С этой моделью мира связана числовая символика. Число три - членение по вертикали - символ совершенства, символ любого процесса, где есть три этапа - возникновение, развитие, завершение, символ божественной троицы в христианстве и т. д. Число четыре - членение по горизонтали - символ устойчивости. Три и четыре дают семь - священное число у многих народов.

Модель мира, представленная в виде мирового дерева, определяла организацию пространства в поселениях людей. Центр поселения - священное место, где располагается алтарь. Он же символизирует и Центр мира. Дома в поселении строятся, как правило, с ориентацией на противоположности «восток - запад», «правое - левое» и т. д. Восточную часть двора занимает хижина, которая считается «старшей» и там проживает мать главы двора. Правая сторона дома - мужская, левая - женская; вход в дом с востока и т.д.

Знаком и хорошо освоен только мир ближний, территория, на которой живет племя и родственные племена. Эта территория считается расположенной в центре мира или вблизи от него. Центр - то место, где происходил акт первотворения. Сотворенный мир окружает хаос - дикий лес, непроходимые болота, бездна или первобытные воды океана. К хаосу относили также подземный мир. Там обитают злые силы, постоянно угрожающие миру порядка.

Все сказанное позволяет выделить основное отличие мифологических представлений о пространстве от современного взгляда на него. Мир древнего человека делится на качественно различные сферы: верх - низ, правое - левое и т.д. Пространство одухотворено и качественно неоднородно. В противоположность этому, с точки зрения современной науки, пространство однородно, равно самому себе в каждой его части. Поэтому совершенно несущественно, совершается какое-то событие на севере или на юге, справа или слева от нас. Везде действуют одни и те же законы, открытые Ньютоном или Эйнштейном. Современная наука, собственно, начинается с идеи однородности пространства, доказательства того, что на Луне и на Земле действуют одни и те же силы и в этом плане «небо» ничем не отличается от земли.

Время. С представлением о пространстве тесно связаны представления о времени. Обычно время используется для характеристики пространства и наоборот. Временные единицы служили средством измерения расстояний (дни пути, число лун и т.д.). Время, как и пространство, для мифопоэтического сознания неоднородно. Во-первых, как было сказано, выделяется «начальное» время, когда первопредки создают мир. Это время часто наделяется характеристиками, противоположными обычному времени: когда не было смерти, болезней, страдания, когда звери говорили и т.д. Обычное время также неоднородно. Каждый период человеческой жизни - детство, юность, зрелость, старость - это особое время со своими особыми качествами. Переход от одной ступени к другой переживается часто как смерть и новое рождение и связан с особыми обрядами, с присвоением нового имени. Неоднородно и время года, где выделяется время работы и время праздника, «счастливое» и «несчастливое» время и т.д.

Общества, стоящие на различных ступенях исторического развития, отличаются своим отношением к прошлому и будущему. Современное общество направлено в будущее; прошлое не имеет для него особой ценности. В ранние эпохи существовало совершенно иное отношение человека к прошлому, будущему и настоящему. Для него время делится на длительное прошлое, настоящее и практически отсутствует будущее. В то время как для современного человека есть неопределенное прошлое, краткое настоящее и бесконечное будущее.

Жизнь, направленная на воспроизведение образца, ориентирует человека на прошлое. Настоящее как бы вбирает в себя прошлое, а будущее есть повторение настоящего. Согласно представлениям этого периода время циклично, оно представляет собой воспроизводство, повторение уже бывшего. Но это сохранение, воспроизводство существующего порядка требует постоянного усилия от человека и общества в целом.

Мир в динамике. Угасание и возрождение. Мироощущение человека ранней эпохи отличается особым драматизмом. Мир представляется великой драмой, борьбой сил разрушительных и созидательных, противостоящих друг другу. Мир дикости и хаоса постоянно угрожал человеческому существованию, угрожал миру упорядоченному, созданному. Мир со временем как бы изнашивается, стареет, силы разрушения начинают преобладать. Каждый год мир рождается заново. Новогодний праздник с его обрядами и жертвоприношениями символизировал разрушение и возрождение мира.

Сам праздник рассматривался как время, противоположное времени будничному, по принципу «наоборот». Празднику предшествует напряженное время ожидания катастрофы мира, когда силы тьмы торжествуют. Вспомним ночь перед Рождеством в христианской традиции, когда оживает различная бесовщина, ведьмы, колдуны и т.д. Печаль, траур, пост предшествуют празднику, силы жизни на исходе, они умирают, что воплощается в смерти бога плодородия, его исчезновении из мира. Кульминация этого процесса - обряд жертвоприношения. Жрец расчленяет жертвенное животное или человека как бы доводя процесс распада мира до конца, до нуля. Теперь начинается новое творение, новое создание космоса. Части жертвы, символизирующей космос, собираются и соединяются, жертвенное животное как бы обменивается на реальный мир, восставший из небытия. В мир возвращается организация, плодородие, процветание, жизнь. Происходит творение нового мира, нового времени, нового человека.

Во время праздника мир вначале как бы выворачивается наизнанку: последние превращаются в первых, низ в верх, раб в господина, зло в добро, смерть в жизнь. Отсюда ряженье, перестановки, подмены, антиповедение, оргии, в которых снимаются все запреты. Крайнее нервное напряжение сменяется развязкой, обновлением.

Ежегодно повторяющиеся обряды, ритуалы, праздники обеспечивают воспроизведение существующего порядка, "возвращение" времени, годовой цикл.

Все сказанное позволяет понять, как человек ранней эпохи, эпохи охоты, собирательства и примитивного земледелия, представлял себе окружающий мир, силы, в нем действующие, свое место в этом мире. Главное в мироощущении индивида этой эпохи - это чувство теснейшей связи с социальным и природным миром, невыделенность его из окружающего мира . Близкий, освоенный мир - большая семья, род, одна плоть, одна кровь, причем в эту семью входят не только живущие сородичи, но и умершие предки, животные и растения, реки, скалы, ручьи и многое другое. Этому близкому, освоенному миру противостоит «дикий», враждебный, устрашающий, чужой мир хаоса. Мир предстает как арена великой драмы, борьбы противостоящих друг другу противоположных сил: жизни и смерти, света и тьмы, чистоты и скверны.

Люди считали, что порядок в мире зависит от их собственных усилий, совершаемых ими действий. Всякие отклонения - стихийные бедствия, засухи, пожары, наводнения, болезни - случаются потому, что люди нарушают установленные предками запреты, не исполняют соответствующие обряды, ведут себя не так, как должно. Позднее дело поддержания порядка возлагается на вождя или царя.

Это был довольно странный с современной точки зрения мир, в котором не было жестких форм, четких границ между живым и неживым, растениями, животными и людьми, живыми и умершими, где не было ничего невозможного, т.к. невозможное открывает только наука. Невозможно то, что противоречит законам физики, химии и т. д. Пока эти законы не установлены, нет и невозможного.

Как же складывалась жизнь отдельного человека в этом мире, как он представлял себе смысл и цели своего существования.

Уже было сказано о том, что все значимые действия индивида традиционной культуры представляют собой воспроизведение «образца», прадействия предка - культурного героя. Индивид не является самостоятельным центром действия, но через него действуют предки. Индивид - часть рода, постоянно воспроизводящегося в смене поколений. Его жизнь была рядом превращений, переходов по ступеням старшинства, от одного возраста к другому, затем переход из мира живых в мир предков и новое возвращение. В течение многих тысяч лет все новые поколения поддерживали этот круг бытия, воспроизводя почти без изменений написанный предками сценарий жизни рода. Схематически круг индивидуального бытия можно представить следующим образом: (см. схему)


Человек в колесе рождений. Жизнь каждого индивида фактически была предопределена с самого рождения. Он почти автоматически переходил из одной возрастной группы в другую, пока смерть не переводила его в иной мир, из которого он мог возвратиться, воплотившись в новорожденном члене племени. Выделим основные этапы того жизненного круга, которые проходит, согласно представлениям той эпохи, каждый человек.

Рождение является просто переходом от одной формы жизни к другой. Подобно тому, как смерть есть лишь перемена обстановки и местопребывания индивида, рождение есть переход его в мир живущих при посредстве родителей. Австралийские аборигены считали, что духи, ожидающие нового рождения, обитают в определенных местах, и если женщина не хотела иметь ребенка, она тщательно избегала посещения этих мест. Родившийся ребенок еще не считался человеком, он был слишком близок к миру «дикому», к миру хаоса, к мифическим силам.

Важным этапом было наречение именем. Обычно имя определял старейшина, который должен был решить какой именно из предков вернулся к ним. Имя вводило ребенка в состав рода и в значительной степени предопределяло судьбу ребенка.

Детство было важным периодом освоения норм, обычаев, правил поведения в коллективе. Полуголые, не испытывающие чувства стыда, не соблюдающие некоторых важных запретов, дети были в глазах старших промежуточными существами, находящимися как бы на полпути из мира дикости к миру человеческому. Ребенок становился полноценным человеком только после инициации или посвящения. Инициации, как правило, включали в себя жестокие испытания, в ходе которых проверялись мужество, стойкость, умение переносить боль, подчиняться старшим. Переход в группу взрослых через инициации рассматривался как смерть и новое рождение. Часто после этого индивиду присваивалось новое, взрослое имя. Но по настоящему взрослым человек становился после вступления в брак.

В группе взрослых выделялись младшие мужчины и старшие. Старшими называли тех мужчин, которые были храбрыми воинами, удачливыми охотниками, знали все священные обряды и участвовали в их исполнении. Эта группа считалась наиболее ценной, обеспечивающей благополучие общины в целом. Они имели ряд привилегий при распределении пищи, в брачных отношениях. Мужчины зрелого возраста, как правило, ведут себя с достоинством и уверенностью, обладают обширными знаниями, проницательностью, решительностью и хладнокровием. У них повышенное чувство ответственности за благополучие всей общины и они обеспечивают нормальное течение жизни в ней. Старшие мужчины были хранителями обрядов, культурных ценностей общества, носителями нравственного опыта.

Обычно жизнь человека целиком протекала в границах родной деревни. Окрестные земли обеспечивали пропитание его семье, в окрестных лесах он охотился, в реке ловил рыбу. Он прекрасно знал свою территорию, повадки зверя, свойства растений. Так же хорошо человек знал свой путь в рамках общины, восхождение от молодости к старости, к почету и власти. Считалось, что старость - это мудрость. Уважение к старшим было основной заповедью традиционного общества. Страх смерти смягчался представлением о переходе в другой мир и новом рождении. Смерть воспринималась не как завершение всего, а как начало нового периода жизни, вступление в мир богов, племенных предков.

Мир человека традиционной культуры - это как бы большая сцена, на которой он играет только одну пьесу - пьесу своей жизни, своего повседневного существования. В этой пьесе много других актеров - его сородичи, друзья и враги, предки, духи неба и земли, боги и т.д. Пьеса написана давно, «во времена первотворения» и повторяется с тех пор в течение тысячелетий. Приходят и уходят новые поколения актеров, а пьеса остается все той же. Набор ролей почти не менялся и распределяются роли от рождения. Поэтому выбрать себе роль по желанию нельзя, а можно только лучше или хуже сыграть предписанное. Авторы пьесы - далекие предки, ставшие почти богами - постоянно наблюдают за сценой и вмешиваются в действие, чтобы поправить тех, кто отклоняется от заданной роли. Цель каждого участника - как можно точнее воспроизвести предписанное, особенно не вникая в его смысл и не внося от себя ничего лишнего. Неизменность действия, его точное повторение - главная забота всех участников.

Все повторялось в извечном круговом движении: семейные и общинные праздники, циклы трудовых операций, сезонные изменения и связанные с ними изменения в жизни общины, смерть и новые рождения.

Между родом и предками-духами сохранялись тесные отношения своеобразного обмена: с одной стороны были жертвоприношения и восхваления, с другой - помощь в трудную, кризисную минуту. С помощью жертвы, молитвы, обряда, магических действий человек пытался управлять внешним миром. Это давало ему чувство уверенности в своих силах, ощущение защищенности, оптимистический настрой. Исследователи отмечают доброжелательность, радушное гостеприимство, жизнерадостность и оптимизм африканских аборигенов. В обществе больше всего ценились такие качества, как мягкий характер, великодушие, общительность. Уважали людей, исполнявших свои обязанности перед сородичами, готовых прийти на помощь другим. Кровнородственные узы были священными. Верность семейным обязанностям, абсолютная преданность общине и племени, почитание старших и забота о младших, гостеприимство и скромность, сдержанность наиболее ценились. Настороженно и подозрительно относились ко всем, кто чем-то выделялся: удачливостью, богатством или психическими отклонениями. Их склонны были считать колдунами. Жесткие рамки общины подавляли стремление к независимости, вынуждали каждого считаться с существующими порядками.

В обществе существовала атмосфера неприязни к людям с яркой индивидуальностью, чем-то отличающимся от остальных. Детей с детства приучали быть такими же, как другие; считался неприличным дух соперничества, желание добиться больше, чем имеют другие. Даже в ремеслах избегали соревнования. Быстрота в любом деле расценивалась как нечто унижающее, все должно было совершаться в размеренном ритме, в спокойной и достойной манере. Особенно враждебным было отношение к разбогатевшим людям. Считалось, что тот, кто пользуется богатством, очевидно захватил себе долю, принадлежавшую другим.

Личная инициатива, индивидуальная воля, стремление к самоутверждению, которые присущи человеку любого общества, направлялись, как правило, на сохранение существующего порядка. Материальные блага и власть еще не стали ценностью сами по себе. Они приходили как награда за наибольший вклад в жизнь общины, как результат общественного признания индивидуальных заслуг. Одобрение или осуждение окружающих были важнейшими стимулами деятельности индивида. Исследователи отмечают, что нет ничего такого, к чему человек традиционного общества был бы более чувствителен, чем презрение и насмешки товарищей, и ради того, чтобы возвыситься в их глазах, он часто идет на такие жертвы и испытания, которые кажутся европейцу неравноценными полученному удовлетворению.

Нормой было отдать сородичам большую часть мяса, с огромным трудом добытого на охоте, рисковать жизнью, защищая интересы рода или общины; нормой было гостеприимство, щедрость, доброжелательность к другим. За нарушение нормы община наказывала или убивала отступника. Перед человеком не стояла проблема личного выбора образа жизни. Он не находился в мучительном поиске смысла жизни, истинного блага, праведного пути. Это все приходит позднее, с разрушением традиционного общества, когда размыкается колесо рождений и возникает идея индивидуальной судьбы, личного жизненного пути. Колесо вначале превращается в путь, множество индивидуальных путей, которыми люди следуют в своей жизни по велению судьбы и, наконец, затем веление судьбы заменяется личной волей, а жизненный путь превращается в "дороги, которые мы выбираем". Этот процесс исторического развития, в результате которого возникает свободный, ответственный за свои поступки индивид, мы рассмотрим в дальнейшем.

I.2.3 Мир, человек, боги в поэмах Гомера и Гесиода

Разрушение родовой общины, как известно, процесс длительный. Отражением этого процесса являются, во-первых, появляющееся практически во всех мифологиях представление о судьбе и, во-вторых, представление о человеческой свободе как свободе от Бога, что выражено, например, в библейском повествовании об изгнании Адама из рая. Идея свободы как «преступления» и представление о человеке как о «греховном», преступающем заповеди Бога, радикально изменяет мифологическую картину мира, меняя на противоположные прежние оценки окружающей действительности. Социум теперь рассматривается как хаос, «неистинное», неподлинное бытие, царство зла и т.д., возникает представление о потере Пути, утрате «образца», о «незнании» человеком самого себя, как об этом говорит Сократ. Ситуация «потери Пути», «незнания», является, на наш взгляд, той почвой, на которой появляются всходы нового знания, получившего название мудрости или философии. Рассмотрим это более подробно.

В эпоху Гомера(VIIIв.до н.э.) род становится частью города-государства, полиса. Полис – город и деревня одновременно, так как имеет компактную застройку, окруженную укреплениями, где основное население составляли крестьяне-земледельцы и скотоводы. Вся Греция была разбита на множество мелких самоуправляющихся округов. На жителей ближайшего полиса смотрели как на врагов, которых можно грабить, убивать, обращать в рабство. Пограничные конфликты между соседними общинами нередко переходили в кровопролитные, затяжные войны. В «Илиаде» царь Пилоса вспоминает, как в молодые годы он напал с небольшим отрядом на соседнюю область Элиду и угнал большое стадо скота, а когда элидцы двинулись к Пилосу, он убил их предводителя и разогнал все войско. К совместной жизни в полисе отдельные роды толкала необходимость защиты от внешних врагов. Внутри полиса отдельные роды нередко враждовали между собой, что приводило к кровавым междоусобицам, ставившим общину на грань распада.

Экономической ячейкой гомеровского общества был дом-ойкос, патриархальная семья. Основной вид богатства – земля, была собственностью всей общины и распределялась по жребию. Выделялись семьи, владевшие большими участками земли и стадами скота, были и безземельные, потерявшие землю за долги. Таким образом, в полисе выделялась знать, «лучшие», аристократы, благородные и «скверные», «низкие», рядовые общинники. Появляются также слуги и рабы. Аристократия была главной военной силой полиса, поэтому место, занимаемое человеком в боевом строю, определяло и его положение в обществе, социальный статус.

Важнейшие дела полиса решались народным собранием, где знать играла главную роль. Во главе полиса стоял избранный из представителей родовой знати царь-басилей, который во время войны возглавлял войско, в мирное время совершал религиозные обряды, вершил суд и закон.

Судьба. Сходные представления о судьбе существовали практически во всех регионах древнего мира: на Ближнем Востоке, в Греции, в Китае и Индии, в Африке, и т.д.

Исследователи отмечают, что согласно представлениям африканских племен, человек получает свои дарования и таланты, свой характер, свою долю в жизни до того, как рождается. Перед появлением на свет душа идет к Творцу и, преклоняя колени, говорит, кем она хотела бы быть в мире – крестьянином или торговцем, воином или скульптором, «вором или вождем». Душа просит бога дать ей материальные и духовные средства, которые позволили бы ей успешно справиться с будущей ролью. Поэтому существующие различия в положении, ранге, богатстве, здоровье и успехе рассматривались как результат определенной судьбы, а не только личных усилий индивида.

Термин «судьба» имеет несколько смысловых оттенков:

-это распоряжение, приказ, исходящий от того, кто наделен властью распоряжаться – бога, царя и т.д.;

-судьба – это также активная космическая сила, подчиняющая и направляющая того, кому она назначена;

-судьба, далее, выступает как совокупность внутренних качеств, способностей индивида, которые направляют его действия, внутренняя сущность, определяющая его бытие;

-еще один смысловой оттенок – судьба как путь, дорога, путешествие.

То есть, судьба вовне и внутри: вовне – как чья-то воля, распоряжение, путь; внутри – как свойства индивида, его характер, сила, ведущая его путем судьбы. И, наконец, судьба – это доля, часть доставшихся индивиду благ, богатства, славы, счастья и несчастья, продолжительности жизни и т.д. Причем доля, доставшаяся индивиду, определяется богами или высшей мировой силой – судьбой, совершенно произвольно, без всякой связи с его нравственными качествами. Поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея» отразили такое представление о мире и человеке, где воля богов и предписание судьбы направляют весь ход событий, поведение основных героев. Согласно преданию, Зевс назначил целому поколению ахейцев от юности до старости сражаться в жестоких битвах, пока они все не погибнут. У Гомера нет никакой связи между поведением героя, его доблестью и его судьбой. Тому же Ахиллу выпала доля в расцвете сил умереть под Троей, а престарелому Нестору – вернуться домой и наслаждаться тихой старостью. Смелому и отзывчивому Патроклу суждено погибнуть из-за похищенной жены Менелая, а надменному Агамемнону – вернуться победителем. Одиссею «выпала доля» после многолетних скитаний вернуться домой и увидеть близких. Этому не могут помешать циклоп Полифем, и даже бог Посейдон, которые не могут изменить назначенное судьбой. При этом никто из героев не задумывается над тем, почему разным людям выпадает разная доля – это представляется совершенно естественным и закономерным. Человек должен исполнить назначенное, как можно лучше сыграть свою роль, не виня режиссера и не упрекая за то, что роль слишком короткая или слишком трудная. А боги в качестве режиссеров периодически вмешиваются в действие и развлекаются, наблюдая за игрой.

Судьба, выступая как предопределение, приказ, решение бога, остается скрытой от индивида. Судьба, как правило, неизвестна. Она может быть приоткрыта через прорицания, гадания, предзнаменования и т.д., но индивид идет путем судьбы вслепую, он не знает, куда придет, не знает, каков этот путь. Прийти можно к славе и богатству, или к позору и ранней смерти. И хорошее, и дурное в руках бога, который по своей воле одаривает человека благами или страданиями. Неясность в отношении судьбы, ее скрытость от индивида, дает пространство свободы, возможность «пытать судьбу» в различных видах деятельности, примерять на себя различные роли: пирата, морехода, военного лидера, царя и т.д. Состязание, как способ проявить свои индивидуальные качества, испытать судьбу, становится тем испытанием, которое может резко изменить жизнь и социальный статус индивида.

Боги. Какими же предстают боги на этой стадии развития индивида и общества? Мы знаем, что боги-предки раннего этапа развития мифологического сознания не отделены от людей непроходимой гранью. Они – сородичи, одна плоть, одна кровь. Каждый умерший попадает в мир предков и предок может вернуться в мир живых, воплотившись в новом сородиче. Предки – творцы порядка, архетипического действия, «образца». Они наказывают человека за отступление от «образца», несоблюдение запретов и предписаний.

В греческой мифологии эпохи Гомера грань между богами и человеком становится непроходимой. По одну сторону этой грани бессмертные, всесильные, своевольные боги, по другую – зависимые от богов смертные люди с их коротким, полным бедствий веком. Именно смертность осознается как главное различие между богом и человеком.

В действиях богов мы наблюдаем странное смешение положительного и отрицательного. Верховный бог Зевс и другие олимпийские боги побеждают хтонических чудовищ, утверждая, тем самым, победу порядка над хаосом. Жена Зевса Фетида – богиня справедливости – вносит размеренность и порядок в жизнь богов и людей. Афина – воплощение мудрости и силы, покровительница городов и ремесел. Аполлон обучает людей искусствам, охраняет от врагов. В то же время боги жестоки, завистливы, беспощадны, провоцируют войны и вражду, насылают беды и несчастья. Боги предстают как своенравные владыки, которые заняты лишь защитой своих привилегий.

Зевс своеволен и груб, часто действует под влиянием гнева. Его боятся другие боги, так как Зевс владеет грозным оружием – молнией. Боги безобразно и жестоко мстят людям за нанесенные им оскорбления, за отсутствие надлежащих чествований и жертвоприношений со стороны людей. Боги завистливы и часто затрудняют жизнь человеку: лишают разума, разрушают его замыслы, вводят в заблуждение, посылают различные беды, вызывают ссоры и вражду. Греки были убеждены, что боги не терпят человеческое счастье и объясняли случившиеся несчастья завистью богов. Конечно, боги могли проявить и благосклонность, одарить избранного человека или город благами, помочь выиграть сражение, но все это было результатом необъяснимой воли бога, которую греки пытались определить с помощью гаданий, прорицаний или жребия. Боги у Гомера не являются хранителями справедливости, которые награждают за праведную жизнь и наказывают за неправедную. Только некоторые преступления, в частности, нарушения древних родовых норм, наказываются богами.

Боги постоянно вмешиваются в человеческую жизнь, любят, ненавидят, сражаются, вступают в брак со смертными женщинами, которые рожают от них детей, но все это как бы игра богов, в которой они преследуют свои собственные интересы. Мир людей напоминает арену, где боги разыгрывают свою пьесу, используя человека как марионетку.

Индивид. Гомеровский герой не рассматривал себя в качестве главной причины своих действий, не считал себя ответственным за отдельные совершенные поступки. Не он действует, но через него действуют внешние силы, прежде всего, боги.

Они направляют его жизнь в целом, его судьбу, его долю, которая дается с рождения, как определенное место в общине, как принадлежность к определенному роду: знатному и богатому роду аристократов, или роду врачей, кузнецов, и т.д.

Боги также вкладывают в индивида определенные способности, качества, черты характера, которые дают ему возможность выполнить назначенное судьбой, ведут его путем судьбы. «Благородных» как профессиональных воинов они наделяют силой, отвагой, красноречием; простых общинников – терпением, трудолюбием, послушанием.

Наконец, боги непосредственно вмешиваются в конкретные события человеческой жизни с тем, чтобы направить их в нужную сторону. Они могут отклонить от цели пущенную стрелу или, наоборот, направить брошенное копье прямо в цель.

Боги также влияют на человека, изменяя его внутреннее состояние: вдохнув в него отвагу и мужество на поле боя, или затуманив его рассудок и побудив, тем самым, к неразумным действиям. В сражении под Троей предводитель ахейцев Агамемнон отбирает у Ахилла часть положенной тому доли добычи. Это приводит к ссоре, и ахейцы терпят поражение. Осознав ситуацию, Агамемнон объясняет свой поступок вмешательством бога. Он говорит, что виновны Зевс и «ходящая во мраке Эриния», которые ослепили его разум. У греков была богиня Ата, которая олицетворяла частичное или временное лишение разума, ослепление ума. В этом состоянии индивид мог совершить проступок или страшное преступление, но приписывалось это влиянию божества.

Побуждение к определенному действию может исходить от «духа» человека или от его «рассудка». Дух (тюмос) – вместилище эмоций, чувств, рассудок (френес) – вместилище интеллекта. При этом и дух, и рассудок обладают самостоятельностью по отношению к человеку. Дух побуждает своего обладателя к действию, «приказывает» ему, «велит», а человек «уступает» своему «духу», «сдерживает» его, «обуздывает» и т.д. Часто герои Гомера обращаются к своему духу с речью («сказал своему отважному духу»). «Дух» может находиться в сомнении, растеряться. Или какой-нибудь бог может вложить в дух человека отвагу и мужество, боевой пыл, желание. Так в одном из эпизодов сражения боги решают, что троянцы должны оттеснить ахейцев к кораблям. Для этого Аполлон отыскивает на поле Гектора «унылого духом», который тяжело дышал после нанесенного ему удара камнем в грудь. Аполлон вдыхает в «дух» Гектора «ужасную силу». Ощутив прилив сил, мощный порыв, Гектор устремляется в бой. Точно так же боги могут «изъять», «повредить» рассудок, что приводит к серьезным ошибкам или преступлениям. Все это говорит о том, что индивид не способен контролировать себя, свои чувства, желания, действия. Он – марионетка, «кукла бога», как позднее скажет Платон. То, что мы рассматриваем как свои внутренние действия, желания, стремления, а также свои внутренние состояния - страха, мужества, гнева – для грека было проявлением действия внешних сил, вмешательства различных богов.

Бог перестает быть творцом архетипического прадействия, он превращается в творца произвола.

У Гомера герои, как правило, не стоят перед выбором жизненного пути или поступка. Путь указан судьбой, долей, происхождением, принадлежностью к определенному роду. Индивид следует тому, что «на роду написано». Каждый род имеет свои обязанности и привилегии. Один из героев Гомера говорит, что почетное место на пире, полная чаша, лучший земельный надел достаются в награду предводителям за то, что они сражаются в первых рядах. Сохранить честь рода, отличиться в бою, прославиться перед потомками самому и прославить род свой – в этом видят смысл своей жизни герои Гомера. Внешнее требование, т.е. то, чего ждут от индивида окружающие, то, что «должно быть», совпадает с внутренним желанием самого индивида. Человек хочет того, чего от него требуют боги и сородичи. Здесь нет раздвоенности бытия на то, что «есть» и то, что «должно быть», нет выбора между «истинной жизнью» и «неистинной», между путем праведным и греховным. Для гомеровского героя есть, фактически, только один выбор: между славой и позором. Реально это означает отсутствие выбора и следование «судьбе», определенной богами.

В одном из своих произведений Платон говорит: «Представим себе, что мы, живые существа – это чудесные куклы богов, сделанные ими либо ради забавы, либо с какой-то серьезной целью: ведь это нам неизвестно; но мы знаем, что внутренние наши состояния … точно шнурки или нити, тянут и влекут нас каждая в свою сторону и, так как они противоположны, увлекают нас к противоположным действиям». Гомеровские герои – это чудесные куклы, игрушки богов, но игрушки живые. Жизнь людей напоминает спортивные игры, где тренеры-боги расставили своих игроков, наделив их предварительно определенными качествами, умениями. Сильные и смелые сражаются в первых рядах, добиваются славы или терпят поражение, более слабые – на втором плане. Боги, как тренеры, направляют весь ход игры, меняют игроков, одним дают возможность выиграть, других обрекают на поражение. Как ведут себя игроки? Они с азартом играют, добиваясь победы и славы, стараясь показать все, на что способны, не останавливаются, если грозит явное поражение, соглашаются с решениями богов, которые, как правило, непонятны и произвольны. Игроки знают, что ход игры непредсказуем и боги редко раскрывают свой замысел. Но они должны играть и играют, не задумываясь над правилами игры и не желая ничего другого.

Жизнь как состязание. Это означает, что жизнь индивида и рода больше не является воспроизведением «порядка», унаследованного от предков. Она все более превращается в состязание с непредсказуемым результатом, в хаос, произвол. Сами боги не столько поддерживают порядок, сколько сражаются, отстаивая свой престиж, свою честь.

Гомеровские боги перестают быть творцами архетипического прадействия, воспроизводимого людьми. Они становятся для человека той «невидимой» силой, которая участвует в конкретных, единичных событиях его жизни и жизни рода или города. Боги – дарители славы или позора, побед и поражений. Жизнь как состязание - Пифагор сравнивает жизнь с олимпийскими играми – становится совершенно непредсказуемой. В состязании господствует случай. Это вероятностный процесс, который зависит от множества привходящих обстоятельств. Судьба – способ осмысления такого процесса. Судьба предопределена, но неизвестна. Раньше индивид должен был просто повторить, усвоить совокупность действий и воспроизводить их в соответствующих условиях, воспроизводить отдельные практики – охоты, строительства, лечения, гадания и т.д. Его жизнь была воспроизведением «образца». Что изменяется в эпоху Гомера? Во-первых, множество практик-ритуалов сохраняется: пахать, сеять, лечить, строить, заключать браки, праздновать рождение ребенка или хоронить погибших – все это практики-ритуалы. Они становятся обычаем, обычным действием. Это фон, на котором разворачиваются другие события – необычные, героические: разрушить вражеский город, добыть сокровища, убить чудовище, победить сильного противника и т.д. Общее в них – состязание, борьба, награда в которой – победа или поражение. Подвиг, героический поступок – это всегда состязание с соперником или с самим собой.

Состязание – это новый вид отношений, который в родовой общине никогда не был главным, ведущим, всегда был подчинен нормальному течению жизни, повторению действий предков. Состязание предполагает героическое действие, то есть действие необычное, выходящее за рамки обычая, действие аффективное, совершаемое под влиянием сильных эмоций. Цель состязания – победа, слава – подчиняет себе действие, делает его средством, делает возможным любое действие ведущее к победе.

Таким образом, здесь повторение архетипического действия сменяется импровизацией, хитростью, обманом. Боги также постоянно «импровизируют», плетут различные интриги, обманывают, сражаются, «выясняют отношения». Видимо, все дело в этой «неясности» отношений, в соперничестве равных, когда чаша весов может склониться в любую сторону. Поэтому Зевс не раз прибегает к взвешиванию жребия: кому достанется победа, кто будет жить, а кто погибнет, как это было, например, с Гектором.

Состязание, соперничество, проникая в различные виды деятельности, разрушает действие-ритуал, приводит к десакрализации действия. В него проникает импровизация, творчество. Само стремление к успеху, стремление «других превзойти», а не просто повторить, воспроизвести действие-ритуал, изменяет существующие практики, приводит к тому, что индивид пытается найти более эффективные варианты действия, пытается понять само действие, причины, дающие положительный или отрицательный результат. В дальнейшем это приводит к возникновению различных наук.

Агонистика, состязание пронизывало всю общественную жизнь греков. Гомеровские герои состязаются, в основном, на поле боя. В более позднюю эпоху состязания приобретают более мирные формы: это состязания атлетов на олимпийских играх; состязания мусические – поэтов, драматургов, музыкантов; состязания в речах и т.д.

Если герои Гомера сражаются, чтобы прославить свой род, славу добыть, то «герои» Гесиода ведут борьбу за более прозаические вещи – богатство и власть. Эти новые цели-ценности изменяют всю систему общественных отношений.

I.2.4.Ситуация «потери Пути»

Растущие и развивающиеся города изменяют все формы жизни. Они значительно отличаются от раннего греческого полиса. Это, как правило, центры ремесла и торговли, они связаны со многими странами и регионами. Внутри города вступают в контакт различные племена, этносы, культуры. Библейский пророк дает восторженно-осуждающее описание финикийского города Тира: «Тир, ты говоришь: я совершенство красоты. Границы твои в сердце морей, строители твои усовершенствовали красоту твою … Богатство твое и товары твои, все склады твои, корабельщики твои и кормчие твои…». Город меняет прежний уклад жизни, свойственный общине. Горожане приобретают новые свойства: динамизм и мобильность, склонность к перемене мест; восприимчивость к новому, что ведет к смешению культур и ценностей; ориентация на земные радости, гедонизм; рационализм и критическое отношение к традиции; индивидуализм. Город разрушал традиционный уклад жизни, поэтому был часто предметом ненависти и осуждения. Тот же библейский пророк обличает «все мерзости» Тира. Это «город, проливающий кровь внутри себя. У тебя отца и мать презирают, пришельцу причиняют обиду, сироту и вдову притесняют у тебя». Развращенность городов и всего общества ранней цивилизации описана в исторических памятниках того периода. Возникает представление о регрессе, нисхождении истории, о движении от золотого века к бронзовому и железному.

Город приносит с собой:

- противостояние сословий: «Тот, кто беден – он враг. Будь враждебен бедняку», - поучает фараон своего сына;

- политическую нестабильность, заговоры, перевороты: «Не следует доверять людям, они злы и лживы. Ни на кого нельзя положиться», - продолжает фараон свои поучения;

- насилие как способ осуществления власти.

Социальная жизнь становится неустойчивой. Периоды относительного порядка сменяются срывами в хаос. Египетский жрец начала второго тысячелетия до новой эры говорит: «Я размышляю о происходящем, о положении дел на земле. Происходит перемена. Один год тяжелее другого. Страна бедствует. Правда выброшена вон, неправда в зале света. Попраны предначертания богов, плачь повсюду, плачут номы и города».

Как ни странно, в Греции, более чем через тысячу лет, мы находим сходную ситуацию. В полисе идет почти непрерывная, то скрытая, то явная, борьба за власть и собственность между тремя основными социальными силами – родовой знатью, разбогатевшими средними слоями и демосом – основной массой рядовых общинников. Греческий поэт Феогнид так описывал сложившуюся ситуацию: «Город наш все еще город… Но уж люди другие. Кто ни законов досель, ни правосудия не знал, кто одевал себе тело изношенным мехом козлиным и за стеной городской пасся, как дикий олень, - сделался знатным отныне. А люди, что знатными были – низкими стали». В этот период складывается поговорка - «деньги делают человека». Торговля и денежное обращение разрушают социальные барьеры между аристократией и рядовыми общинниками. Богатство, а не знатность происхождения, выходит на первое место в качестве важнейшей ценности. Полис становится ареной ожесточенной борьбы различных слоев. Восстания и государственные перевороты, сопровождаемые жестокими убийствами, массовыми изгнаниями с конфискацией имущества, становятся обычным явлением в жизни города-государства.

Периодические срывы в хаос, неустойчивость социальной жизни, рассматриваются как следствие своеволия индивида, отступления от истинного пути, намеченного богами, забвения правды. Согласно Библии, человек – это «преступник», тот, кто преступил, нарушил закон, заповедь Бога, за что и был изгнан из рая. Способность нарушать закон, поступать по своей воле, быть своевольным рассматривается как сущностная характеристика человека. Эта способность и есть свобода, но она осознается как негативная, разрушительная сила, источник зла и страданий, причина беспорядка и хаоса. Возникает ситуация «беспутства», потери «пути», забвения правды, отступления от заповеди Бога. В Библии говорится, что многие «оставляют стези прямые, чтобы ходить путями тьмы». «Они не знают пути мира и нет закона на их стезях, пути их искривлены и никто идущий по нему не знает мира».

Перед человеком открываются две возможности: следовать по пути Бога или блуждать «по пути сердца своего». Это означает, что воля индивида и воля Бога не совпадают. Закончилось время, когда индивид поступал так, как требовали от него боги, то есть соблюдал заветы предков, а окружающий мир был «порядком», поддерживаемым совместными усилиями богов и людей. Хаос, существовавший за границами упорядоченного мира, вновь врывался в него. Ареной борьбы порядка и хаоса теперь становится человек, в душе которого сталкиваются две противоположно направленные силы: разум и неразумие, воля Бога и своеволие, благо и зло, порядок и хаос. Человек оказывается «пограничным» существом, через него проходит граница двух миров: света и тьмы, добра и зла. Он сам должен сделать выбор, поэтому его действия становятся непредсказуемыми. Это означает, что изменился мир в котором живет человек: он стал зависимым от человеческого своеволия, хаотичным и непредсказуемым. Человек больше не марионетка, не кукла Бога. Он свободен в выборе поступка и этим подобен своему Богу. Бог освобождает человека или человек освобождается от Бога? Человек, не следующий заветам предков, отбросивший древний обычай, становится «свободным», не связанным прежними ограничениями. Эта «свобода» оказывается тождественной хаосу, разрушению прежнего порядка. Преодоление хаоса и создание новых форм совместной жизни– задача не только практическая, но и «теоретическая». Она предполагает создание нового представления о мире и человеке.

Это уже новая ситуация в культуре, которая осознается как:

- утрата «пути», т.е. потеря «образца», закона, ситуация «незнания»;

- поиск «пути» как поиск истины, высшего знания;

- свобода выбора пути.

Такая ситуация складывается примерно к середине первого тысячелетия до новой эры во многих развитых регионах: на Ближнем Востоке, о чем свидетельствует Библия; в Греции – свидетельство Гесиода; в Китае - Конфуций говорит: «Все люди стремятся к богатству и знатности, если не дать им Дао (путь), они этого и не достигнут». Различные культуры – Греции, Ближнего Востока, Китая – ответили на сложившуюся ситуацию по-разному, что определило их развитие на тысячелетия. Можно выделить два основных ответа. Первый вариант: восстановить утраченный «образец», древние обычаи и традиции в новых условиях, то есть восстановить ритуал, жесткий контроль над индивидом со стороны общества: семьи, общины, государства. На это была направлена вся деятельность Конфуция в Китае, что определило его устойчивость и стабильность на многие века.

Второй вариант: не восстанавливать древний «образец», не смотреть в прошлое, а создавать новые «образцы», новые ориентиры для индивида, опираясь на разум, самостоятельный поиск истины. Этот путь был реализован в Греции, что также определило дальнейшее развитие всей европейской культуры, ее рационализм и способность к развитию. Здесь истоки греческой философии, ее корни, поскольку именно в философии создавались новые модели мира и способы человеческого существования, жизненные сценарии. Это и будет предметом нашего дальнейшего рассмотрения.

I.2.5.Предфилософия: Гесиод

В Греции процесс крушения «образца» отражен в поэмах Гесиода, который, как известно, жил на несколько десятков лет позже Гомера, и описал не героический век, а сложившуюся в его обществе ситуацию. Посмотрим, какое представление о мире, человеке и богах отражено в поэмах Гесиода.

Оценивая состояние общества, Гесиод говорит о нисхождении, регрессе, движении от золотого века к серебряному, бронзовому и железному. В железный век, в котором живет Гесиод и его современники, «правду заменит кулак, города подпадут разграблению», не будет уважения справедливым и добрым. Нормой становится отсутствие всякой нормы, господство насилия и несправедливости.

У Гесиода сохраняется представление о всесилии богов и предначертанности человеческих судеб, поскольку беды и несчастья суждены железному поколению, но человек уже не кукла богов, он способен сам отчасти определить свою судьбу, познать господствующий в мире порядок и следовать этому порядку, не нарушая меры, воли богов.

Перед человеком Гесиод открывает два пути: путь добродетели и справедливости и путь несправедливости, распрей, насилия. Гесиод предлагает свой рецепт избавления от несчастий, насилия, хаоса – честный труд. Гомеровская героика подвигов отходит на второй план.

Добродетель, славу и достаток приносит человеку труд, работа на своем участке, возделывание земли. Второй путь – зла и несправедливости, когда человек пытается нажить «неправедное богатство», отобрать его у соседа или родственника силой, или отсудить, подкупив судей. И здесь человек должен сам сделать выбор. Путь правды и справедливости дарован богами людям. Боги выступают как хранители правды и справедливости. Никому нельзя преступать установленные богами законы, нарушать положенную человеку меру.

В чем же состоит справедливость? В мире в целом справедливость состоит в том, чтобы каждый делал то, что ему положено, отмерено, не преступал своей меры. Позднее римляне выразили это поговоркой: «Что положено Юпитеру, не положено быку». Боги всесильны и совершенны, человек же несовершенен. Гесиод считает, что боги определили человеку честный труд как главную деятельность, главный путь к богатству и славе. Труд – обязанность человека перед богами: «боги и люди одинаково на тех негодуют, кто праздно жизнь проживают». Гесиод считает, что для аристократа труд не позор.

Таким образом, для Гесиода путь справедливости – это путь к богатству и уважению через честный труд. Труд выступает как источник положительных качеств человека, добродетели. Противоположный путь – к неправедному богатству и праздности через насилие, распрю, несправедливость. Индивид, встающий на этот путь, обладает такими качествами, как гордыня, корыстолюбие, бесстыдство, и т.д. Гордыня противопоставляется справедливости и означает высокомерие, надменность, необузданный нрав, своеволие, когда человек нарушает меру, выходит за рамки дозволенного богами, пытается стать выше бога. Гесиод считает, что боги жестоко наказывают человека за его гордыню. Нельзя преступать положенную человеку меру. Основное требование к человеку у Гесиода – соблюдай справедливость, что равнозначно требованию знать меру, честно трудиться, обуздывать жадность, корысть, своеволие. Здесь же вводится противопоставление «рассудительность» - «безрассудство». Тот кто не следует путем справедливости – безрассуден, он не знает меры, не осознает космический порядок, в котором господствует справедливость, охраняемая богами.

Таким образом, Гесиод ставит индивида в ситуацию выбора. Он сам должен выбирать: идти по пути справедливости или распри и насилия. Здесь путь не задан изначально, как судьба; индивид и путь разделены. Выбирая путь, индивид выбирает себя: цели и средства их достижения.

У Гесиода происходит как бы оборачивание гомеровской ситуации. Если у Гомера своевольны боги, а человек, в основном, выполняет предписанное ему богами, то у Гесиода человек своеволен, а боги – хранители порядка. В этой новой ситуации – кризиса, хаоса, срыва традиции – возникшей в первой половине первого тысячелетия до новой эры, формируются новые проблемы:

- установления порядка в обществе;

- преодоления своеволия, гордыни, безрассудства индивида, формирование его новых качеств – умения соблюдать меру, следовать справедливости, быть разумным.

Обычная практика в обществе, преодолевшем узы родового обычая, действия-ритуала, открывает индивиду поле свободы, где возможны различные варианты действования, где поступки не определяются однозначной нормой.

Зачатки такой свободы несут в себе уже гомеровские герои. Гектор, стоя один под стенами Трои, размышляет о предстоящем сражении с Ахиллесом. Он мысленно рассматривает возможные варианты действия: можно укрыться за стенами города; но это позорно; благороднее сразиться и убить Ахилла или погибнуть в бою с ним; а может сложить оружие и обещать Ахиллесу вернуть Елену и захваченные богатства? Но здесь Гектор как бы очнулся: «Боги, каким предаюсь я помыслам? Ведь я не пойду к Ахиллу как молитель, да и он не сжалится надо мной.» Гектор делает единственно возможный выбор - сражаться - и погибает в бою. Здесь всеобщая норма настолько сильна, что практически не оставляет индивиду свободы выбора; он следует «судьбе», исполняет назначенное богами.

Гесиод рисует другую картину, когда возможны и допустимы различные варианты действия, множественность целей и способов их достижения. Хотя Гесиод и разделяет эти способы на «праведные» и «неправедные», но в общественной практике они были уравнены, и «неправедные» способы обогащения употреблялись так же широко, как и «праведные». Собственно, это уже дело «теоретика» - Гесиода, Сократа, Платона или Иисуса - анализировать сложившуюся практику и оценивать ее, разделять цели и действия на достойные и недостойные, выделять благо и зло. «Обычная» практика во все времена - это более или менее упорядоченный хаос, где бытийствуют самые различные способы действий, где возможно все.

В одной и той же ситуации возможны и допустимы самые различные действия, потому что индивиды действуют под влиянием самых различных чувств, настроений, руководствуясь своими собственными мотивами. Это означает, что они по-разному «видят» ситуацию и по разному ее оценивают. Они живут в разных «мирах», у каждого свой «внутренний мир», скрытый для других. Но этот внутренний мир скрыт и непонятен для самого индивида. Это внутренний хаос, в котором господствуют чувства, эмоции, страсти, неподвластные индивиду. Чтобы определить, в каком мире живет человек, каков его внутренний мир, надо не просто видеть его поступки, но определить мотив его действий, его систему ценностей, раскрыть те внутренние силы, которые заставили его совершить именно данный поступок.

Ценности на уровне индивида проявляются, прежде всего, как его эмоциональные реакции, предпочтения. Это те «силы», под влиянием которых выбор поступка происходит спонтанно, «автоматически», без особых размышлений. Рефлексия (самоанализ) - попытка понять эти реакции, сделать выбор осознанным. Это означает, что сформированные реальной жизнью, практикой спонтанные внутренние реакции и определяемые ими цели должны быть взвешены и оценены на весах разума. Индивид в процессе рефлексии анализирует цели, выделяет среди них более значимые или менее значимые, достойные и недостойные. Он формирует свой внутренний мир, делает спонтанный, эмоциональный выбор осознанным. Действие направляется разумно выбранной целью, а не аффектом. Таким образом, рефлексия – это осознание тех внутренних сил, которые формируются стихийно в процессе социализации. Они определяют выбор действия и жизненную стратегию индивида, ведут индивида по жизни, определяя его предпочтения и избегания, его «хорошо»-«плохо», «можно»-«нельзя» без особых усилий со стороны рассудка. Это то «знание», которым обладают все, поскольку живут в обществе и осваивают существующие практики. Но это «знание» равно «незнанию», поскольку оно, как правило, является неосознанным и невербализованным. Попытки это знание вербализовать дают странный эффект, который наблюдал Сократ. В речи на суде он рассказал о том, как в молодости искал мудрость, обращаясь к опытным и уважаемым людям различных профессий. Оказалось, что как только они пытались свое «знание» вербализовать, рассказать о нем, оно превращалось в незнание, в нечто противоречивое и непонятное: мужественный и справедливый человек не способен был определить, что такое мужество или справедливость. Они существовали в нем как внутренние состояния, спонтанные реакции, определяющие его поведение, его поступки.

Философия возникает как рефлексия, самоанализ, углубление в себя с целью понять истоки действия и внести в них определенный порядок. как поиск устойчивого в изменчивом, «меры сущего», закона, всем управляющего. Это знание дает возможность совершать правильный выбор поступка в условиях свободы, поступать «правильно». Философия пытается поведение индивида поставить под контроль разума. Превратить хаос в порядок, действие спонтанное, аффективное, сделать действием осознанным. Субъект отделяет себя от собственного действия, делает свое действие объектом, предметом анализа. Философия вторгается в сферу «души», в сферу действия тайных, неведомых сил. Это второй план, изнанка бытия, где господствуют страсти, эмоции, желания. Они определяют наши поступки, движут нами. Во времена Гомера это была сфера действия богов.

Что же заставляет философа проделать эту сложную и, на первый взгляд, бесполезную работу? Что рождает рефлексию? Рефлексия – перенос внимания с внешнего на внутреннее, своеобразное переключение, требующее остановки действия, выхода индивида из круга повседневного бытия. Поэтому философ – это «наблюдатель», созерцающий жизнь, «теоретик», если следовать первоначальному смыслу этого термина. Для «обычного» индивида состояние рефлексии нехарактерно. Индивид не рефлексирует, а живет, то есть действует, осваивая и воспроизводя существующие в обществе практики.

Рефлексия, как и философское познание вообще, начинается тогда, когда возникает острое ощущение распада, разрушения общественного бытия, а также связанное с этим чувство беспокойства, неудовлетворенности, вины.

Платон писал: «Писанные законы и нравы поразительно извратились и пали, так что у меня, когда смотрел на все это и видел, как все пошло вразброд, в конце концов потемнело в глазах. Но я не переставал размышлять, каким путем может произойти улучшение нравов». Это же чувство тревоги, тоски, вины, порожденное состоянием смуты, потери Пути, движет Конфуцием в его поисках Пути. Можно вспомнить также то психологическое напряжение, которое испытывал Будда, пока не достиг «просветления».

Таким образом, рефлексия как источник философского знания порождается ситуацией «потери Пути», которая в плане субъективном вызывает чувство неудовлетворенности существующим, ощущение хаоса, абсурдности бытия. Это попытка преодолеть абсурд, понять его причины и найти путь к порядку.

Греция, Индия, Китай в середине первого тысячелетия до новой эры в плане духовном стояли перед сходными проблемами. Сложившуюся в этот период ситуацию можно в общих чертах описать как «свободный индивид перед лицом абсурдного мира». Что это означает? Во-первых, «свободный» индивид – это индивид в условиях распадающегося родового коллектива, «преступающий» традиционные нормы и обычаи, утративший путь. Его свобода проявляется, прежде всего, как своеволие, то есть способность действовать по своей воле, нарушать «закон», данный Богом, нарушать сложившиеся от века нормы и правила поведения. На место древнего обычая, направлявшего поведение индивида, становится новый мощный стимул – стремление к богатству и власти. Кратчайший путь к нему – насилие, жестокость, «несправедливость», «беззаконие». Но этот путь вскоре осознается как путь к кровавым войнам, распаду и хаосу. Поэтому «свободному» индивиду противостоит распадающийся, хаотический, абсурдный мир.

Несовершенство существующего мира – основная идея постмифологического сознания, выраженная в поэмах Гесиода, в античной драме, в иудаизме, буддизме, конфуцианстве и христианстве. Сам факт оценки мира как «несовершенного» говорит о существенном изменении в человеческом сознании. Мифологическое сознание, разделяя мир на «свой» и «чужой», «хаос» и «порядок», оценивает «свой» мир, как правило, положительно, а «чужой» – отрицательно. Оценка «своего» мира как несовершенного в постмифологическом сознании предполагает представление о «совершенном» мире, который не тождествен существующему. Это мир, каким он «должен быть», мир должного, существующий именно в представлении, мир, соответствующий желаниям и потребностям человека. Мир несовершенен, - значит он не таков, каким бы я хотел его видеть. Это означает пробуждение Я, индивидуального самосознания, которое не сливается со своей ролью, воспроизводя унаследованные от предков традиции, и принимая все как есть, а предъявляет миру ряд требований, оценивает его, делит на «должный» и «сущий», «истинный» и «неистинный».

Свободный индивид, разорвавший путы древнего обычая, преступивший закон, жаждущий удовлетворения своих эгоистических желаний, породивший состояние «войны всех против всех», должен был найти путь к новой гармонии, создать новый образ мира, где свобода и закон не отменяли бы друг друга, а органически дополняли. Закон как голос целого должен войти внутрь индивида, а индивид принять его на основе своего свободного решения и следовать велениям не только своих страстей и эгоистических желаний, но и законам целого. Целое и часть, индивид и мир, индивид и общество, достижение гармонии между ними – предмет размышлений греческих философов, Будды, Конфуция и других мыслителей древности.

Уже было сказано о том, что философия рождается в ситуации утраты «пути», в ситуации «незнания». Она призвана решить – «теоретически» и «практически» - реальные проблемы. Это, прежде всего, проблема порядка, преодоления хаоса в общественной жизни. В диалоге «Горгий» Сократ говорит Калликлу, что это именно он, Сократ, больше всех занимается делами государства, поскольку пытается понять самое важное: к чему надо стремиться в жизни и чего избегать.

Философия - поиск «истинного знания», знания того, что является самым главным в мире, что всем управляет, направляет все мировые процессы, в том числе и человеческую жизнь. Мифология знала ответ на эти вопросы: всем управляют боги и судьба, жизнь человека в руках богов. Философия разрушает мифологическую картину мира, мифологическое представление о мире и человеке.

На место богов и судьбы она ставит разумный мировой порядок. Управляют не боги, своевольные и непредсказуемые, а безличный мировой Разум, закон. Все совершается по закону, который необходимо познать и действовать в соответствии с ним.

Важнейшее качество человека с точки зрения античной философии – это разум, с помощью которого человек способен познать мировой закон и направлять свою жизнь в соответствии с этим законом.

Разрушение мифологической картины мира и возникновение философии было связано с теми социально-экономическими изменениями, которые проходили в Греции в VII-VI веках до н.э.

I.2.6. Мудрость и любовь к мудрости

Ситуация срыва традиции, «потери Пути», складывалась почти во всех раннеклассовых обществах и проблемы, ею создаваемые, не приводят с необходимостью к возникновению философии. Они могли быть решены и другими средствами, например, религией. Но в Древней Греции в VII-VI веках до н.э. соединились ряд факторов (отсутствие сильной государственной власти, демократия, отсутствие писанного религиозного канона, соприкосновение различных культур и др.), которые и привели к возникновению философии как способу осмысления ситуации «потери Пути» и созданию «нового образца». Философия была новым знанием для греков, новой «мудростью». В эпоху, описанную Гомером, мудростью называли, прежде всего, способность «ведать», «что минуло, что есть и что будет», особый дар предвидения, прорицания, которым боги наделяли некоторых людей. Мудрость - это также знание старейшин, «мудрых старцев», «мужей совета», которые «уже не могучие в брани», но «сильные словом».

Старейшины на совете выносят решения по важнейшим вопросам жизни племени, разрешают споры и конфликты, «суд произносят». Дело старцев-мудрецов - следить, чтобы в советах и в брани никто не говорил «против истины». Т.е. старейшины в родовом коллективе - хранители правды, истины, хранители «образца», поскольку они знают обычаи, «законы», «род и потомство каждого порознь ахейца». Мудрость, как и вообще все качества индивида, исходит от бога. В период разрушения родового строя, срыва традиции, ситуация резко меняется. В городе-государстве, полисе, идет почти непрерывная, то скрытая, то явная борьба за власть и собственность между тремя основными социальными силами - родовой знатью, разбогатевшими средними слоями и демосом, основной массой рядовых общинников. Полис становится ареной ожесточенной борьбы различных слоев. Восстания и государственные перевороты, сопровождаемые жестокими убийствами, массовыми изгнаниями и конфискацией имущества становятся обычным явлением в жизни города-государства. Зачастую кровавые конфликты внутри полиса приводили к захвату власти «сильным человеком», «тираном», который правил, не считаясь с законом, советом, народным собранием.

В Греции были известны семь мудрецов - Солон, Фалес, Питак и др., - которые провели реформы полисного законодательства и заложили основы новой системы ценностей в обществе. Это и был реальный выход из кризиса - установление порядка в обществе благодаря равновесию его частей, уравниванию крайностей - бедности и богатства, аристократии и демоса. Теперь под мудростью понимается знание меры, порядка, умение находить средний путь, не впадая в крайности. Солон, один из семи легендарных мудрецов, заложил основы афинской демократии.

Демократическая форма правления, установленная во многих греческих полисах в VI - V веках до н.э., способствовала коренному изменению духовной жизни общества, расцвету искусства, науки, философии. Демократия - власть народа, которая осуществлялась через народное собрание (эклессию). Его решения имели силу закона. Здесь выбирали руководителей и должностных лиц, которые периодически отчитывались перед народом. Избирались также большой совет и суд присяжных. В Афинах, например, ежегодно жребием отбирались 5000 судей. Решения в суде принимались на основе доводов сторон, поэтому каждый мог выступить как обвинитель или должен был защищаться от обвинения.

Слово. Демократическая форма правления сделала слово одним из важнейших орудий власти, политическим инструментом, ключом к влиянию в государстве, средством управления, господства над другими. Способность убеждать, вести спор, дискуссию, диалог, ораторское искусство обеспечивали продвижение к рычагам власти. Власть авторитета (царя, тирана) сменяется властью слова, т.е. рассуждения, логики, доказательства. Не приказать, а доказать. Это означало также, что могли быть подвергнуты критике и оспорены любые традиционные нормы и ценности. Дискуссия, аргументация, полемика становятся правилами интеллектуальной жизни. Знания, которые раньше были привилегией избранных - жрецов, старейшин, царей - входят в повседневную жизнь горожанина. «Мудрости» можно обучиться за плату. Появляются и учителя мудрости - софисты, которые обучали ораторскому искусству, умению доказывать и отстаивать свою точку зрения, обучали грамматике и другим наукам.

Закон. Демократия вносит важнейшие изменения в жизнь общества. Она предполагает власть закона, равенство всех перед законом. Закон становится всеобщим правилом, применимым ко всем гражданам полиса. Поскольку законы принимаются путем народного обсуждения и голосования, они теряют свою божественность, перестают быть божественными, какими они считались в эпоху Гомера и Гесиода. Законодателем мог быть любой гражданин, убедивший собрание в необходимости и полезности предложенного им закона. Всеобщность закона, его господство в обществе, порождает идею закона природы, всеобщего правила, которому подчиняются единичные вещи, идею мира как упорядоченного целого, управляемого законами. На место Зевса, управляющего миром по своей воле, приходит безличный высший Разум, закон, логос.

Наряду с неоспоримыми преимуществами - свободой и равенством граждан, демократия имела и существенные недостатки, важнейшим из которых был ее изменчивый характер, колебание толпы под влиянием речей талантливых ораторов, способных повернуть ее мнение в любую сторону. Необходимо возникает проблема истины, истинного знания, которое не должно меняться в зависимости от настроения людей, а должно открывать устойчивую и неизменную реальность, скрытую за изменчивыми явлениями. Для мифологического сознания такой устойчивой реальностью был данный богами или предками «образец» - обычай, ритуал, норма, закон, форма предмета, жилища, храма и т.д., который воспроизводился из поколения в поколение. В условиях полиса "образец" в виде государственного закона, предмета или нормы поведения создается заново, творится самим человеком, а не богом.

Философия: любовь к мудрости. Открыть устойчивое в изменчивом, единое во многом, меру сущего, истинную реальность - важнейшая задача того времени. Поэтому на место мудреца, владеющего тайным божественным знанием, знающего истину, хранителя родового «образца», приходит философ - тот, кто не знает истину, а ищет ее, открывает.

Философия - любовь к мудрости, а не сама мудрость, как говорили первые философы. Сократ, один из первых греческих философов, активно ищет знания, ищет мудрость, обращаясь к «знатокам» - известным людям, ремесленникам, политикам. Беседуя с этими людьми, Сократ выясняет, что они ничего не знают, т.к. постоянно противоречат сами себе, знания их шаткие и туманные. Поэтому Сократ приходит к парадоксальному выводу: "Я знаю, что я ничего не знаю". Это совершенно новая интеллектуальная ситуация – ситуация "незнания", которая невозможна в рамках мифологического сознания. Человек, основу мировоззрения которого составляет миф, «знает» все. Его мифология является объяснительной моделью мира и хранительницей «образца», правил поведения, практического опыта. Ситуация «незнания» возникает тогда, когда разрушен традиционный образец – «правда утеряна», забыты «заветы бога» и «мир перевернулся». О ситуации утраты образца уже было сказано ранее.

Философия определялась как любовь к мудрости, стремление к истине, поиск первоначал, единого во многом и т.д. Это попытка преодолеть сложившуюся в обществе ситуацию «незнания», найти «образец», мировой закон, законы общества и нормы человеческого поведения, на основе которых можно строить жизнь. Это также попытка преодолеть хаос в общественной жизни, порожденный «незнанием», утратой «образца», традиции. Греческий термин «номос» обозначал обычай, порядок, закон, общественное установление, но одновременно и мировой закон, закон природы.

Философия изменяет картину мира в целом. Она создает представление о мире как упорядоченном, гармоничном, разумно устроенном целом – космосе. Философия ставит Разум на место Зевса. Если древний мудрец, прорицатель, оракул вещал от имени бога, Зевса или Аполлона, то философ говорит от имени «истины», открытой им. Конечно, полного разрыва традиции не существует, поэтому философ часто сохранял черты пророка и оракула (Пифагор, Гераклит), ведающего божественную истину, а философия порой напоминала религию, несущую личное спасение. Но все это вскоре отходит на второй план.

Рацио. Философия рациональна (рацио-разум) и в этом ее отличие от мифологии и религии. Но что такое рациональность, рациональный подход к миру и чем он отличается от мифологического и религиозного? Видимо, рациональность можно рассматривать как поиск регулярностей, устойчивых, повторяющихся связей, законов. Это поиск устойчивого в изменчивом, общего в единичных вещах, поиск меры. Для мифологического сознания, как известно, нет ничего устойчивого, все способно превращаться во все и все связано со всем. На этой ступени развития сознание классифицирует действительность по признаку оппозиции: полезное-вредное, свои-чужие, верх-низ, мужское-женское, и т.д. или связывает явления по признаку внешнего сходства, когда, например, дерево, при надрезе коры которого выделяется белый сок, связывалось с женской грудью, материнством, деторождением и т.д. Представление о связи всего со всем было основой магии, колдовства, гадания, различных обрядов. Для мифологического сознания в мире нет ничего безличного, неодушевленного, в основе любого явления или события лежит скрытая сила, воля. В конечном счете воля богов управляет миром. Но воля - это нечто иррациональное, непредсказуемое, нелогичное, переменчивое.

Рациональный подход к миру, развиваемый философией, означает, что:

1) мир рассматривается как управляемый безличным законом, необходимостью, а не волей богов;

2) познание есть поиск единого во многом, меры, устойчивой закономерной связи в мире, а не прорицанием божественной воли, того, «что было и что будет»;

3) этот поиск нового знания должен подчиняться определенным правилам, выраженным в законах логики, опираться на наблюдение и обобщение реальных фактов.

Первые философы. Философия, возникающая в VI веке до н.э. в Греции, сохраняет двойственное отношение к мифологии. Она ее отрицает, сохраняя в то же время многие ее образы и используя миф для разъяснения своих представлений о мире. Философия начинается в Милете, греческом городе, расположенном на малоазийском побережье. Первые философы - милетцы: Фалес (625-547 г. до н.э.), Анаксимандр (ок. 610-546 г. до н.э.), Анаксимен (588-525г. до н.э.). Это, как правило, выходцы из средних слоев полиса, которые живут на перекрестье торговых путей, где встречаются различные культуры. Они сами путешествуют и знакомятся с достижениями развитых цивилизаций (Египет, Вавилон), занимаются математикой, астрономией и другими науками. Аристотель называет первых философов «физиками» (фисис-природа, производное от глагола «рождать»), которые решали проблему «начала» всех вещей, из чего все вещи возникают и во что они в конечном счете превращаются. Согласно Аристотелю, Фалес считал таким «началом» воду, Анаксимсн - воздух, Анаксимандр - особое вещество «апейрон».

В поиске «начала», из чего все возникло - определенное сходство рождающейся философии с мифологией, которая в своих космогониях рассказывала о рождении мира из хаоса. Но мифологические повествования о рождении мира - это сказания о рождении богов, их борьбе за верховную власть и триумфе верховного божества. Порядок в мире рассматривается как результат победы бога над своими соперниками, различными чудовищами и установление верховной власти над миром. Миф отвечает на вопрос: кто господствует над миром, кто верховный бог. Сам же мир предстает как результат физиологической деятельности богов, рождающих друг друга. Вселенная мифа - сообщество богов, господствующих над различными сферами и находящихся в соподчинении. Она аналогична человеческому обществу во главе с монархом и описывается по принципу «кто главный?» и «кто за что отвечает?» Вселенная не может быть изображена в виде пространственной схемы, геометрического чертежа, выражающего положение, расстояние, движение. Равновесие в мифологической вселенной достигается тем, что верховный бог личной властью раздает уделы другим богам и следит за тем, чтобы они не превышали своих полномочий. Когда в мире главенствуют боги, тогда материальные процессы и взаимодействия существуют как бы на втором плане, не имеют самостоятельного значения.

Если в мире есть бог, то все материальное для человека на втором плане, а на первом божественная воля. Чтобы материальные процессы попали в поле зрения познающего человека, из мира необходимо убрать волю бога. Бог должен уйти на второй план, превратиться в мировой закон, определяющий постоянство и закономерность совершающихся процессов.

Первые философы начинают эту работу по изменению картины мира, создают такой образ мира, где бог - всеобщий закон, равновесие, гармония мира. Мир становится божественным космосом, целостной структурой, которую можно представить в виде пространственной модели и описать математически. Анаксимандр, по сообщениям некоторых авторов древности, сооружал механическую модель вселенной в виде сферы. Он помещал землю в центре мира и объяснял, что она не нуждается в опоре, поскольку равноудалена от всех точек в пространстве. Анаксимандр, тем самым, помещает космос в материальном однородном пространстве, где отношения чисто геометрические.

Первые философы - разрушители традиционных представлений о мире и человеке. Но, разрушая мифологические представления, философия указывала человеку и обществу новый идеал - гармонично устроенный, упорядоченный, подчиняющийся всеобщему закону космос. Она указывала также новую опору для человека - его разум. Это был путь к разумному и ответственному за свои поступки индивиду. Человек больше не хочет быть «куклой Богов», он сам пытается стать подобным богу через свой разум, утверждая, что разум и Бог тождественны. Но сделав разум своей единственной опорой, человек довольно скоро понял слабость и шаткость этой опоры перед лицом человеческих страстей и человеческой воли. Он понял, как трудно быть Богом. И тогда место античной философии занимает христианство. Но пока еще философия только в начале пути.

Глава II . ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ ИСТОРИЧЕСКОГО

РАЗВИТИЯ И ШКОЛЫ ФИЛОСОФИИ

II .1. Характерные черты античной философии.

Натурфилософия античности.

Первая историческая форма диалектики

Философии от рождения более двух с половиной тысяч лет. Первые философские учения появились почти одновременно на рубеже VII-VI вв. до н. э. в Древней Индии, Древнем Китае и в Древней Греции. Наибольшее воздействие на последующее развитие европейской философии оказала -древнегреческая, являющаяся составной частью античной. Учитывая данное обстоятельство, начнем историко-философский обзор с характеристики этого крупнейшего этапа развития мировой философской мысли.

Нужно иметь ввиду, что античная философия представляет собой совокупность философских учений, разрабатывавшихся в древнегреческом и древнеримском рабовладельческом обществах с конца VII в. до н.э. вплоть до VI в. н. э. (правда, древнеримская составляющая античной философии окончательно приняла эстафету подлинной самостоятельности примерно в I в. до н. э.). Речь, как видим, идет о более чем тысячелетнем отрезке истории, связанном с разработкой античной философии.

Западноевропейские и восточноевропейские исследователи античности Г.Дильс, В.Капелле, В.Кранц,В.Татаркевич, Э. Целлер в XIX-XX столетиях предложили целый ряд вариантов периодизации развития рассматриваемого этапа мировой философии. Однако к настоящему времени большинство исследователей выделяют в нем все же четыре следующих стадии:

Первая стадия охватывает период с VII по V в. до н. э. Её представляют милетская школа философов, Гераклит Эфесский, элейская школа, Пифагор и его последователи, Эмпедокл, Анаксагор, представители древнегреческой атомистики Левкипп и Демокрит. Завершили эту стадию софисты, выступавшие в роли профессиональных учителей мудрости и красноречия. Тематика их философских размышлений может рассматриваться как переходная ступень ко взглядам Сократа, а вся эта стадия получила название досократовской.

Вторая стадия занимает период приблизительно с середины V в. до н. э. до конца IV в. до н. э. Её принято называть классической. Она связана с деятельностью крупнейших мыслителей античности – Сократа, Платона и особенно Аристотеля, взгляды которого стали апогеем развития древней философии.

Третья стадия охватывает период с конца IV по II вв. до н. э. Её зачастую называют эллинистической. В то время действовали философские школы перипатетиков, представителей академической философии (платоновской Академии), стоиков, эпикурейцев, представителей скептицизма. Наиболее крупными философами того времени явились Теофраст, Эпикур, Пиррон.

Четвертая стадия в развитии античной философии занимает время с I в. до н. э. до V-VI вв. н. э. Этот период связан с беспрецедентным возвышением роли Рима в античном мире, под влиянием которого оказалась Греция. Римская философия выступила во многом хранительницей богатейшего наследия греческой философской мысли. Наиболее значимыми направлениями римской философии были: стоицизм (Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий), эпикуреизм (Тит Лукреций Кар), скептицизм (Секст Эмпирик), эклектицизм (Марк Тулий Цицерон), неоплатонизм (Плотин).

Примечательно, что в тот период ( I-II в. н. э.) сформировались начала христианской философии. Были заложены краеугольные основы последующего развития важнейших направлений европейской религиозной философии. Греческая философия была уникальным явлением, оказавшим огромное влияние на развитие европейской цивилизации. «Философия, функционирующая в виде рациональных категорий, сделала возможным рождение науки и даже, в определенном смысле, породила ее. Признать это означает признать за греками их поистине исключительный вклад в развитие цивилизации».

Мы уже выяснили, что возникновение философии было непосредст­венно связано с теми социально-экономическими и политическими процессами, которые протекали в полисе. Полис - «пространство свободы». Специфическая полисная свобода обусловлена двумя факторами: 1) политическим устройством, при котором важнейшие решения принимались со­вместно всеми свободными гражданами и 2) использованием труда рабов, которые обеспечивали возможность досуга для своих хозяев. Обычно возникающее «пространство свободы» заполняется войной и праздностью. Это характерно для аристократии. Греки сумели заполнить его к тому же искусством, наукой и философией.

Греческая философия - единство трех основных сторон. Это:

1) учение, система взглядов на мир, представление об устройстве мира и месте в нем человека, о том, что есть высшее благо и т.д.;

2) особый образ жизни — «разумная» жизнь, которая предполагает, что человек должен развивать свой разум, направлять его на поиск истины, истинного бытия, сущности мира и жить в соответствии с открытой истиной; жить разумно – значит жить «правильно», по правилам, по законам, которые господствуют в мире и обществе; это дает истинную свободу;

3) школа, т.е. способ общения, цель которого - формирование особого менталитета, развитие в человеке особых качеств - разумности, умеренности, справедливости, являющихся основой разумной жизни; это также совместный поиск истины, развитие учения.

Первых философов Аристотель (384-322) называет «физиками» (от «физис» – природа), поскольку они пытались определить начало, причину («физис»), создающую многообразие вещей. Это был поворотный пункт в истории мысли: не боги предопределяют ход событий и управляют природными процессами, а безличная причина, внутренне присущая самому миру.

Первой философской школой античности была милетская. Её название происходит от названия г. Милет в Малой Азии. Центральной проблемой, занимавшей милетцев, служил вопрос: откуда все возникает и во что превращается? Первым представителем этой школы был Фалес (конец VII - первая половина VI в. до н. э.). Он – сын купца, неутомимый путешественник. Наиболее прославился тем, что удачно предсказал солнечное затмение, наблюдавшееся в Греции в 585 г. до н. э. Фалеса считали одним из семи полулегендарных мудрецов Древней Греции (Клеобул, Солон, Хилон, Фалес, Питтак, Биант, Периандр).

Мыслитель полагал, что всё существующее возникло из влажного первовещества или воды. Он пришел к такому выводу, занимаясь изучением устройства Земли и повсюду обнаруживая влажность. Фалес решил, что «всё питается влагой, даже теплота происходит от влажности и само существо всех вещей влажно. Если вода сгустится, то она делается землей».1 Придя, таким образом, к убеждению в повсеместном присутствии воды, мыслитель объявил её началом всего сущего.

Анаксимандр (610-540 гг. до н. э.) являлся младшим современником Фалеса. Занимался изучением природы, выдвинул интересные астрономические взгляды; полагал, что люди родились и развились из рыб. Подобно Фалесу, он ставил вопрос о начале мира. Анаксимандр считал единым и постоянным источником всех вещей первовещество «апейрон», из которого обособляются противоположности теплого и холодного, дающие начало всем веществам; «апейрон», по мнению философа, безграничен в пространственном и временном отношениях. Гегель в «Истории философии» отметил выделение милетским мыслителем в составе единого противоположностей. Анаксимандра нередко называют первым из тех, кто пришел к осознанию значения противоположностей для процесса развития.

Учеником Анаксимандра был еще один видный представитель милетской школы – Анаксимен (ок. 585 – ок. 525 гг. до н. э.). Первоосновой всего сущего он считал воздух, ввел примечательную идею о процессе его разрежения и сгущения, в результате которых из воздуха образуются: вода, земля, камни и огонь. Словом, разрежение и сгущение понимались мыслителем как основные взаимопротивоположные процессы, ведущие к образованию различных состояний материи. Воздух рассматривался им как род пара или темного облака, как нечто подобное пустоте. По Анаксимену, воздух постоянно колеблется, это – дыхание, обнимающее весь мир, подобно тому как наша душа, являясь дыханием, держит нас. Милетский мыслитель полагал, что наша Земля покоится на воздухе в виде широкого листа. Вдыхая воздух, человек вбирает в себя частицу мировой жизни.

Наряду с Милетом другим заметным центром политической, культурной и торговой жизни малоазиитской Греции был Эфес. В этом городе приблизительно во второй половине VI в. до н. э. возникла мощная философская школа, наиболее крупным представителем которой был Гераклит (544-483 гг. до н. э.). Он был аристократом по происхождению и по своим политическим воззрениям, враждебно относился к демократической власти.

Первовеществом природы Гераклит назвал огонь. Основной характеристикой бытия мыслитель считал подвижность, а огонь – наиболее изменчивое, наиболее подвижное из всех наблюдаемых в природе явлений, и это позволило философу сделать выбор в пользу огня как первовещества природы. Эфесский мыслитель считал, что мир – это процесс, и все вещи изменчивы, но не как угодно, а в плане превращения в свою противоположность. Он утверждал, что «холодное становится теплым, теплое – холодным, влажное сухим, сухое – влажным». В его взглядах мы находим идею перехода противоположностей друг в друга, обнаружение в борьбе противоположностей их тождества. Мыслитель полагал, что их борьба – всеобща, она «отец всего».

По Гераклиту, «все движется и ничего не покоится», т.е. движение носит универсальный характер. Вечное движение рассматривалось эффесским мыслителем и как вечное изменение. Эта позиция отражена, например, в его известном утверждении: «Не только ежедневно новое солнце, но солнце постоянно, непрерывно обновляется».

Конечно, диалектические воззрения Гераклита еще не позволяли раскрыть механизм формирования из огня чувственно воспринимаемых вещей и содержали лишь первичные основания закона единства и борьбы противоположностей. Однако диалектика Гераклита стала одним из ценнейших приобретений античной философии. Не случайно впоследствии классик диалектики Гегель заявил, что в философии Гераклита нет ни одного положения, которое бы он, Гегель, не мог включить в собственную философию.

Основателем элейской школы был Парменид (ок. 540-470 гг. до н. э.). Свои взгляды он излагал в стихах. Мыслитель выдвинул ряд важнейших положений, касающихся астрономии. Его, в частности, считают первым, кто обнаружил, что Земля шаровидна. В противоположность Гераклиту, Парменид полностью исключил движение из действительного мира, из области бытия. Мыслитель рассуждал так: все, что существует, есть сущее (бытие), которое есть всюду, во всех местах, и поэтому оно не может двигаться (ему просто некуда двигаться!). Сущее является накопленным и неподвижным.

Отстаивая антидиалектические, антигераклитовские идеи, Парменид, пожалуй, осознавал, что они расходятся с данными чувственного опыта и, поэтому, утверждал: эти положения действенны в рамках учения об «истине». Чувственный же мир был для него лишь миром «мнения».

Огромное воздействие на развитие философии оказало создание Парменидом учения о бытии. По Пармениду, бытие – вечно, неуничтожимо, едино, представляет собой огромный сплошной шар, неподвижно покоящийся в центре мира. Бытие дано только мышлению, а мышление и его предмет есть одно и то же. Согласно Пармениду, можно говорить, выражаясь современно, о мыслительном, логическом конструировании бытия. С этих позиций философ пришел к выводу о тождестве бытия и мышления.

Одной из видных фигур досократовской стадии развития античной философии был Пифагор ( 580-500 гг. до . э.). Он являлся основателем философской школы пифагорейцев; точнее это был тайный союз в г. Кротоне, в который принимались лишь те, кто прошел многолетний испытательный срок. Особое внимание Пифагор и пифагорейцы придавали развитию математики. Ими были заложены основы теории чисел и принципы арифметики, арифметическим путем решены многие геометрические задачи. Правда, абсолютизируя числа, пифагорейцы пришли к мистике чисел. Они стали считать числа реальной сущностью всех вещей.

В изложении Диогена Лаэртского один из наиболее существенных моментов во взглядах Пифагора сводился к следующему: “Начало всего – единица; единице как причине подлежит как вещество неопределенная двоица; из единицы и неопределенной двоицы исходят числа, из чисел – точки; из точек – линии; из них – плоские фигуры; из плоских – объемные фигуры; из них – чувственно воспринимаемые тела, в которых четыре основы – огонь, вода, земля и воздух; перемещаясь и превращаясь целиком, они порождают мир - одушевленный, разумный, шаровидный, в середине которого - земля; и земля тоже шаровидна и населена со всех сторон".1

До нашего времени дошел рассказ позднеримского философа Боэция о том, каким образом Пифагор пришел к своей основной идее, что число - основа всего существующего. Однажды, проходя мимо кузницы, Пифагор заметил, что совпадающие удары неодинаковых по весу молотов производят различные гармоничные созвучия. Однако вес молотов можно измерить. Следовательно, качественное явление – созвучие – точно определя-ется через количество. Отсюда Пифагор сделал вывод, что число «владеет вещами". Власть над вещами Пифагором отводилась и числовым отношениям.

Последователи Пифагора (пифагорейцы) рассматривали всю Вселенную как гармонию чисел и их отношений. Приписывая определенным числам особые мистические свойства, они полагали, что числа могут определять даже духовные, в частности, нравственные качества людей.

В досократовской античной философии особое место занимают сторонники атомистических учений, крупнейшим представителем которых был Демокрит (ок. 460-370 гг. до н. э.). Карл Маркс назвал его первым энциклопедическим умом среди греков. Демокрит был учеником и соратником другого известного античного атомиста Левкиппа. По Демокриту, существуют два первоначала: атомы и пустота (более подробно см. об основных положениях демокритовского атомизма в главе III). Обратим лишь внимание на ярко выраженный диалектический характер его учения. Демокрит считал, что движение присуще атомам в естественном состоянии: бесконечное множество атомов постоянно движется в бесконечной пустоте. Сталкиваясь друг с другом, атомы образуют «все то, что есть и что мы видим». Распад атомов ведет к гибели тел. Соединяясь и разъединяясь, атомные частицы преобразуют множество рождающихся и умирающих миров, которые возникают и уничтожаются в силу природной необходимости.

II .2. Классическая греческая философия.

Город-государство, полис - та модель, по аналогии с которой мыслился греческими философами мир и мировой строй вещей. Космос – мировой полис, разумно устроенный, упорядоченный, совершенный.

Натурфилософские концепции первых греческих философов были умозрительны, не свободны от фантастических представлений и основывались на сомнительных аналогиях (антропоморфных и социоморфных). Они были далеки от тщательного исследования фактов и опирались на простые наблюдения и жизненный опыт. Первоначала мыслились достаточно абстрактно и неопределенно, как нечто вещественное (вода, воздух, огонь и т.д.) и как отвлеченные качества (теплое и холодное, сухое и влажное). Кроме того эти начала божественны, т.е. ощущается явное влияние мифологического сознания.

И все же это была попытка объяснить мир из него самого, не прибегая к помощи богов. Первые греческие философы создают новый тип мышления, из которого в дальнейшем рождается наука.

V-IV века до н.э. - расцвет греческий философии. Ее центр перемещается в Афины. В эпоху Перикла, который в течение тридцати лет (460-430) играл первую роль в афинской политике, Афины достигают вершины своего политического и духовного влияния. После победы над персами они становятся во главе морского союза, который объединял десятки полисов. Афины распоряжаются казной союза, и значительные средства тратятся на благоустройство города, на строительство Акрополя и т.д. В Афинах жили и творили выдающиеся архитекторы, скульпторы, поэты, драматурги, философы. Афиняне гордились тем, что в их городе процветали науки и искусства.

С расцветом афинской демократии возрастает значение ораторского искусства. В борьбе за власть надо было уметь убеждать народ и влиять на решения, принимаемые народным собранием. В Афинах этому обучают «учителя мудрости» - софисты. Главная цель их деятельности – давать образование, обеспечивающее успешное участие в политической жизни. Раньше молодых людей учили «доблести» (arete), что подразумевало воспитание качеств, подобающих воинам: физической силы, мужества, чувства долга, чести. Основным средством воспитания было частое пребывание молодых людей в кругу взрослых. Софисты вводят новый способ воспитания, который станет характерной чертой нашей цивилизации. Они профессиональные преподаватели - за плату обучают ораторскому искусству и другим наукам: астрономии, геометрии, истории, праву и т.д., которые расширяют кругозор и дают общую культуру.

Софисты делают предметом исследования не столько природные процессы, сколько самого человека и культуру. Основные темы софистики – этика, политика, язык, религия, воспитание. Софисты - разрушители традиционных представлений и верований. Они провозгласили свободу духа, что нередко приводило к крайностям субъективизма. Протагор (481-411 до н.э.) - один из наиболее известных софистов, утверждал, что «человек есть мера всех вещей». Нет истины, единой для всех. Что кому кажется истинным, таково оно и есть на самом деле. Софисты отмечают условность представлений о добре и зле, о прекрасном и безобразном, о достойном и недостойном. То, что у одного народа считается прекрасным и достойным, у другого порицается как безобразное и недостойное.

Эта разрушительная работа софистики расширяет интеллектуальную свободу и ставит в центре размышлений человека и общество.

II .2.1.С ократ

Сократ (470-399 до н.э.), Платон (427-347 до н.э.) и Аристотель (384-322 до н.э.) - вершина греческой философии. Сократ родился и жил в Афинах. Отец его был каменотесом, а мать – повитухой. Учился у софистов, позднее резко критиковал софистику за субъективизм и релятивизм. Сократ ничего не писал, считал, что только живая речь может правильно выразить мысль. Он вел беседы с друзьями, известными философами и обычными гражданами, в которых обсуждались различные вопросы. Как правило, предметом обсуждения был вопрос: что есть нечто (справедливость, мужество, прекрасное, истина, знание и т.д.). О содержании сократовских бесед известно из произведений его учеников Платона и Ксенофонта.

Историки сообщают, что еще в молодости Сократ посетил храм Аполлона в Делъфах. На воротах храма была высечена надпись: «Познай самого себя», которая стала девизом всей жизни Сократа. Он считал, что нет смысла познавать то, что на земле и на небе, если мы не знаем, что такое человек. В 399 г.до н.э. против Сократа было выдвинуто обвинение в непочитании богов и в развращении молодежи. Суд приговорил его к смерти. Он выпил кубок с ядом.

Ученики Сократа основали собственные философские школы: киников (от Киносарг, названия гимназия, где находилась их школа; по другой версии – от kynos - собака, поскольку они считали, что жить надо подобно собакам), киренаиков (от города Кирена), мегарцев (от города Мегара).

Сократ и его ученики начинают новый период в развитии философии. Они делают философию основанием определенного образа жизни. Философия становится мудростью, которая указывает, как жить, какие цели в жизни наиболее достойные, что есть высшее благо и т.д.

В своей речи на суде[18] Сократ рассказывает о том, что еще в молодости один из его друзей спросил у дельфийского оракула, кто всех мудрее. Оракул ответил, что нет никого мудрее Сократа. Сократ задал себе вопрос, что хотел сказать оракул, в чем моя мудрость. Он приходит к выводу, что многие люди считают себя знающими, хотя на самом деле ничего не знают. Я же, говорит Сократ, не считаю себя мудрым, я знаю, что ничего не знаю. Это знание о своем незнании и есть мудрость Сократа. Он видит свое призвание в том, чтобы помогать другим осознать свое собственное незнание. Метод Сократа состоит не в том, чтобы дать собеседнику некоторое знание, а наоборот, в том, чтобы, прикинувшись простачком, задавать вопросы, делая вид, что он желает что-то узнать от своего собеседника. Это знаменитая сократовская ирония. Никий, один из друзей Сократа, говорит: «Тот, кто вступает с Сократом в тесное общение и начинает с ним доверительную беседу, бывает вынужден, даже если сначала разговор шел о чем-то другом, прекратить эту беседу не раньше, чем, незаметно для самого себя отчитается в своем образе жизни как в нынешнее, так и в прежнее время. Когда же он оказывается в таком положении, Сократ отпускает его не прежде, чем допросит обо всем с пристрастием. Я получаю удовольствие от близкого общения с этим мужем и не считаю злом, если нам напоминают, что мы сделали что-то плохо или продолжаем так поступать».[19] Сократ, таким образом, не дает конкретное знание, но учит своих собеседников самоанализу. Он заставляет собеседника осознать мотивы своих поступков и те ценности, которые определяют его поведение. Сократ пробуждает самосознание. Один из собеседников и учеников Сократа Алкивиад говорит, что речи Сократа жалят сердце, точно змея, вызывают в человеке глубокое потрясение: «Мне казалось - нельзя больше жить, как я живу... Он заставит меня признать, что я пренебрегаю самим собой».[20]

В речи на суде Сократ говорит: «Нет другой истины, которой я гля­жу в лицо, и в которую вы не можете не верить, юноши и старцы, что не о теле вашем должны вы заботиться, ни о богатстве, ни о какой другой вещи прежде чем о душе, которая должна стать лучшей и благороднейшей; ведь не от богатства рождается добродетель, но из добродетели - богатство и все прочее, что есть благо для людей». Сократ совершает переворот в тра­диционной системе ценностей. Истинные ценности не те, которые обычно ценят - богатство, слава, здоровье, красота и т.д. Истинная ценность – ра­зум, знание, без которых все остальное может принести человеку только вред. Быть разумным, с точки зрения Сократа, значит быть умеренным и справедливым. Разум - знание меры. Меры не в обывательском смысле. Мера – это закон, определяющий способ существования любой вещи. Соблюдение меры дает порядок.

Собственно, проблема порядка, гармонии - главная проблема Сократа и греческой философии в целом. Истинные ценности те, которые обеспечивают порядок и гармонию в обществе и в душе человека. Это, прежде всего, справедливость. Справедливость - знание меры, следование закону. Человек разумный — это человек справедливый. Именно справедливости должна учиться душа. Несправедливый человек безумен. Так считает Сократ. В целом учение Сократа имеет этическую направленность.

II .2.2.Платон

Платон (427-347 до н.э.) - один из величайших философов во всей истории мировой культура Он родился и жил в Афинах, происходил из знатного аристократического рода. В молодости получил обычное для того времени образование: гимнастика, грамматика, музыка и математика. Был знаком с философией Гераклита и пифагорейцев, знал учение атомистов. Знакомство с Сократом изменило всю его жизнь. Восемь лет Платон был одним из ближайших учеников и друзей Сократа. После смерти учителя он покинул Афины, путешествовал. В возрасте около сорока лет Платон основал собственную школу - Академию. До нас дошли 23 произведения Платона, написанные в форме диалога, еще 11 диалогов приписывают Платону, однако ученые считают его авторство сомнительным.

Платон был первым философом, который попытался осмыслить понятия «философия» и «философ». В диалоге «Пир» рассказывается о том, что несколько друзей, в том числе и Сократ, были приглашены к поэту Агафону отпраздновать его победу в состязании трагедий. Присутствующие произносят речи в честь бога Эрота. Сократ в своей речи фактически отождествляет Эрота и философа, поясняя, тем самым, кто такой философ и чем он занимается. Согласно мифу Эрот – сын Пении (Бедности) и Пороса (Богатства). Его считают богом любви. Любовь же есть стремление к прекрасному. Сократ говорит, что Эрот – не бог, а нечто среднее между богами и людьми, daimon (гений). Он занимает срединное положение между двумя сферами реальности, служит посредником, общается с богами и с людьми. Эрот расставляет сети благородным душам, он храбр, дерзок и силен, жаждет разумности и достигает ее, он всю жизнь занят философией, он искусный чародей, колдун и софист. В этом изображении Эрота вполне можно узнать самого Сократа, которого Платон считал истинным философом

Кто же такой философ? В диалоге говорится, что есть две категории существ, которые не занимаются философией: 1) боги и мудрецы, потому что они уже мудры; 2) невежды, потому что они считают себя мудрыми. Занимаются философией те, кто находится посредине между мудрецами и невеждами. Философ тот, кто знает о своем незнании и стремится его преодолеть. Он стремится к мудрости, красоте и благу. Философ, как и Эрот, посредник между богами и людьми. Он приоткрывает людям мир богов, мир мудрости. Таким был Сократ. Он не принадлежит всецело миру, но и не отчужден от мира. Алкивиад, друг Сократа, рассказывает, что в военном походе тот стойко переносил голод и жажду и чувствовал себя одинаково хорошо, когда приходилось терпеть лишения и когда всего было вдоволь. Сократ обладал способностью оставаться счастливым при любых обстоятельствах. Он ничего не боится, проявляет редкое самообладание в бою. Он безразличен ко всему, что обычно ценят – наружной красоте, богатству, внешнему превосходству. Таким образом, Сократ в «Пире» имеет облик обычного человека и в то же время возвышается над другими людьми. Он как бы сочетает в себе божественную и человеческую природу. Как философ Сократ сознает свое незнание и стремится приблизиться к мудрости, никогда ее не достигая.

Итак, философ предстает как человек, который стремится к мудрости и приоткрывает высший, божественный мир. С точки зрения Платона – это мир идей, вечных, божественных сущностей.

Мы уже говорили о том, что Платон объясняет, что такое философия, с помощью мифа о пещере (см. раздел 1.1.2.). Обычные люди – это как бы узники в пещере. Они видят не реальный мир, а только тени реальных вещей. Философ - тот, кто способен выйти из пещеры и увидеть настоящий мир, истинную реальность. Платон тем самым как бы разделяет мир на две части: то, что мы видим, воспринимаем органами чувств - изменчивые, преходящие материальные вещи и то, что можно узреть умом - вечное, неизменное бытие, сущность преходящих вещей. Сущность нематериальна. Это образ, идея вещи. Например, стол - материальная вещь, которая существует довольно непродолжительное время. Но стол - замысел, идея мастера воплощенная в дереве. Все материальные вещи – копии идей. Идеи, считает Платон, вечны, неизменны, божественны, сущность вещей. Наряду с преходящими и изменчивыми материальными вещами существует особый мир идей, который порождает мир вещей. Идеи не видны, скрыты, их надо открыть с помощью разума. Это и есть работа философии: открыть вечное и неизменное, единое во многом, понятие вещи. За всеми мифологическими наслоениями здесь стоит трезвая и реалистическая мысль: цель познания - открыть устойчивое в изменчивом, за явлением открыть сущность. В этом и состоит работа науки.

Учение Платона о том, что идеи вечны и неизменны, а материальные тела - «копии» идей - идеализм. Платон создает представление о мире как разумно устроенном космосе. Он разрушает господствующее мифологическое мировоззрение, согласно которому в мире все совершается по воле богов. С точки зрения философии в мире существует разумный порядок, который человек должен познать и следовать этому порядку. Пока человек это не осознает, не знает «истины», а руководствуется «мнением», он совершает неправильные поступки. Человек не знает, что есть истинное благо, поэтому в обществе нет порядка, царят насилие и несправедливость.

Уже было сказано о том, что любая философская система создается с целью решения реальных жизненных проблем. Учение Платона - попытка решить те реальные проблемы, которые были порождены жизнью полиса. Это, прежде всего, проблемы политические. Человек обрел свободу, право самому принимать решения, касающиеся собственной жизни и жизни полиса. Но какое решение правильно, что есть благо, а что зло, что есть истина? На все эти вопросы пытается ответить философия. Она находит высшее благо.

Платон считает, что большинство людей не знают истины. У каждого свое «мнение», поэтому в обществе нет согласия, оно разрушается конфликтами, войной всех против всех. «Все находятся в войне со всеми как в общественной так и в частной жизни и каждый с самим собой», - говорит Платон в диалоге «Государство».

Перейти от мнения к истинному знанию – означает найти нечто устойчивое и неизменное, какую-то твердую опору, «сущность», на которую можно опереться в жизни. Знание истины – это знание о том, что есть благо, а что зло, что прекрасно, что безобразно. Тем самым устанавливаются прочные ориентиры, которые позволяют человеку жить разумно, руководствуясь истиной, а не мнением. Истинное знание – знание идей. Оно: 1) устойчивое и неизменное; 2) общее для всех.

Учение об идеях создается Платоном для обоснования того, что существует вечное и неизменное бытие. У мира есть прочная основа, его текучесть и изменчивость – иллюзия. Человек должен познать это вечное и неизменное бытие, мир идей и строить свою жизнь, опираясь на это знание. Если познать что такое истинное благо, истинное добро, истинно прекрасное, человек перестанет метаться между различными мнениями и в жизни установятся порядок и гармония.

Именно установление порядка в полисе – главная проблема, которую пытается решить Платон. Чтобы обосновать свой проект идеального государства, Платон создает целую философскую систему: учение об идеях, учение о познании, учение о космосе и т.д. Во всех частях системы проводится одна и та же мысль: существует вечное и неизменное бытие – мир идей, Разум. Этот разум проявляется на разных уровнях: в мире – как космический, божественный Разум, творящий материальный мир; в человеке - как разум, господствующий над чувствами и страстями; в государстве – как система законов, как правление философов.

По мнению Сократа и Платона разум создает порядок и гармонию в мире и в обществе. Порядок в обществе означает господство справедливости. Разумный человек – человек справедливый, т.е. соблюдающий закон. Неразумен тот, в ком преобладают страсти, стремление к богатству, наслаждению, славе. Такой человек несдержан, несправедлив. Он разрушает целостность общественной жизни. Платон вслед за Сократом утверждает новую систему ценностей: высшее благо есть разум, все остальное зависит от него. Философия не просто декларирует новую систему ценностей, она создает новый образ жизни – «разумную жизнь». Пример такой жизни дает Сократ, его ученики, а также другие философские школы.

Уже было сказано, что философия - это не только знание, но образ жизни и школа. Образ жизни, сознательно создаваемый самим человеком. Человек начинает сам создавать себя и свою жизнь. Обычно ведь человек просто «находит» себя как нечто готовое, как совокупность определенных привычек, потребностей, представлений, эмоций. Все это и ведет человека по жизни. Философия - это, прежде всего, рефлексия, попытка взглянуть внутрь себя, понять себя и построить жизнь сознательно. Но чтобы понять себя, надо понять мир. Поэтому философия - учение о мире и учение о человеке, о цели и смысле его существования, но также определенный образ жизни. В философии Платона представлены все эти составные части. Особое место в ней занимает учение о государстве, разработанное в диалоге «Государство» и произведении «Законы».

Основное - представление о государстве как целостности, едином организме. Платон говорит, что государство возникает потому что каждый отдельный человек не может удовлетворить свои потребности и вынужден обращаться к другим. Потребности в пище, жилье и одежде требуют существования крестьян, ремесленников и торговцев, защита - стражей, а управление - правителей. Эти три основных сословия и составляют государство. В нормальном государстве каждый должен заниматься своим делом. Это и есть истинная справедливость. Платон детально описывает жизнь в идеальном государстве. Труд, отдых, отношения полов, проведение свободного времени, какая поэзия, музыка, танцы допустимы - все это определяется правителями и жестко регламентируется. Платон создал первую в европейской культуре утопию - представление об идеальном обществе.

Один из современников Платона Исократ говорит: «Философия воспитала нас для общественной жизни и смягчила наши нравы; она научила нас отличать несчастья, вызванные невежеством, от вызванных необходимостью, одних - остерегаться, другие - мужественно переносить. Эта философия была открыта нашим городом».

II .2.3.Академия Платона

Философию Платона и все последующие философские учения античности объединяет одна общая особенность - тесная связь философской «теории» и философского образа жизни. Уже Сократ в диалогах Платона представлен как образец философа, т.е. человек, чьи размышления и образ жизни направлены на то, чтобы приблизиться самому и приблизить других к тому способу существования в мире, который определяется как мудрость. Философия предполагает общение, постоянный диалог между учителем и учениками как главное средство изменения «души», самосовершенствования. Академия Платона предполагала совместную жизнь наставников и учеников, что давало возможность воздействовать не только словом, но и личным примером. Сенека, один из представителей римского стоицизма, говорил: «Долог путь наставлений, краток и убедителен путь примеров». Больше пользы, чем слова приносит живой голос мудреца и жизнь рядом с ним.

Академия Платона будет славиться не только достоинством своих членов, но и совершенством организации. Платон считал, что благодаря философскому воспитанию влиятельных людей государства можно изменить политическую жизнь. Обучающиеся в Академии должны были не только освоить рациональный метод мышления благодаря изучению математики и логики, но и достичь внутреннего преображения. Их главной целью должно стать стремление к высшему благу. Платон создает общность, образовательную среду, относительно независимую от полиса, которая формировала духовно-развитого индивида, способного мыслить и жить разумно.

Диалог как одна из главных форм обучения и воспитания - это не навязывание своей точки зрения другому, а совместный поиск истины. Он учит ставить себя на место другого и тем самым преодолевать ограниченность своей собственной точки зрения. Собеседники как бы открывают в самих себе истину, которая существует объективно, независимо от них. Они учатся преодолевать ограниченность собственного мнения и достигать всеобщности. Собственно в этом и состоит главная задача философии - преодолеть ограниченность эгоистической точки зрения, расширить границы сознания, увидеть целое. Видеть и понимать мир как целое учит философия.

Диалог в платоновской Академии - это не просто беседа, а совместная интеллектуальная и духовная жизнь, направленная на разыскание истины, т.е. определенный жизненный выбор, жизнь, направленная на преобразование своего нравственного состояния. Она предполагает, что душа должна отвратиться от мира становления и направляться к истине, т.е. вечному и неизменному бытию. «Возлюбить добродетель больше удовольствий», отказаться от чувственных наслаждений, соблюдать умеренность, жить так, чтобы «иметь над собой как можно большую власть». Этот образ жизни Платон описывает в одном из своих писем.

В философских школах существовала система «духовных упражнений», с помощью которых происходило преобразование сознания ученика, вырабатывался разумный взгляд на окружающее и на самого себя.

Одно из главных духовных упражнений - приготовление к смерти, о котором говорит Платон в диалоге «Федон». Речь здесь идет об отделении души от тела, поскольку смерть, с точки зрения Платона, и есть такое отделение. Философ как раз занимается тем, что отрешает свою душу от тела. На первый взгляд может показаться, что здесь какая-то жуткая мистика. На самом деле речь идет о том, что тело - это чувственность, желания, страсти. Оно навязывает нам свои потребности и способно подчинить себе наш разум. Поэтому необходимо уметь «отделять» душу от тела, освободить ее из плена телесных потребностей, научить сосредотачиваться на самой себе, развивать духовное начало, стремиться не столько к пользе, сколько к познанию истины. Если наше «я» отождествляет себя с телом, оно ограничено, эгоистично, жаждет богатства, власти, удовольствий. «Разделение» с телом – преодоление ограниченности, способность души, нашего «я» отождествить себя с разумом, с тем высшим мировым началом, которое создает порядок и гармонию. Это другой взгляд на мир и на самого себя, взгляд на действительность «из космоса», «возвышенный» взгляд. Платон говорит о том, что необходимо мысленным взором охватывать весь мир в целом, всю целокупность времени и бытия. С этой «космической» точки зрения человеческая жизнь предстает как нечто незначительное, мелкое, следовательно, говорит Платон, такой человек и смерть не будет считать чем-то ужасным. Он привык обозревать всю землю и весь мир, поэтому ему смешно, когда люди борятся за государственные должности, за собственность и власть. То, что ценит толпа, в его глазах не имеет никакой ценности.

Здесь противопоставляются два различных образа жизни – образ жизни философа, который подчиняет свою жизнь разуму, и образ жизни «обычного» человека, который доволен своей мнимой мудростью и своими способностями, занят борьбой за различные блага и считает свою жизнь нормальной и единственно возможной. Для «обычных» людей, нефилософов, «мудрость» - это хитрость, ловкость и грубость. Они почитают их за главные достоинства.

Философский образ жизни - духовное восхождение, направляемое любовью к прекрасному: от красоты телесной, до красоты души, затем - до красоты нравов и наук и, наконец, до красоты удивительной и вечной, красоты космоса, которая дает высшее наслаждение. Знание у Платона не рассматривается как чисто теоретическое, некая информация. Оно тесно связано с эмоциями. Поэтому процесс познания - это преображение всего человека, изменение его сознания, «души». Знание рождает добродетель. Чистое, объективное знание - продукт более позднего развития.

О духовных упражнениях, практиковавшихся в Академии Платона, известно мало. В целом они должны были привести душу в гармонию с миром, создавали особое внутреннее состояние - мудрость. Школа Платона создавалась, прежде всего, ради целей политических. Он считал, что умело управлять государством могут только философы, которые знают, что такое истинная справедливость.

II .2.4.Аристотель

Аристотель (384-322 до н.э.) – величайший из древнегреческих философов. Родился в городе Стагире. Его отец был придворным врачом македонского царя. Аристотель рос вместе с будущим наследником трона Филиппом. Позднее он станет воспитателем его сына – Александра Македонского. В семнадцатилетнем возрасте Аристотель приезжает в Афины, где становится учеником Платона. В Академии он пробыл около двадцати лет до смерти учителя. После этого он покидает Афины. Несколько лет живет и работает в различных городах. Затем возвращается в Афины, где в 335г. до н.э. основал свою школу – Ликей. Обучение происходило во время прогулок, поэтому учеников Аристотеля назвали перипатетиками (прогуливающимися). После смерти Александра Македонского (323г. до н.э.) Аристотель вынужден был покинуть Афины по политическим причинам. Он бежал на о. Эвбею, где вскоре умер.

Аристотель был выдающимся философом и ученым. Он написал труды по различным областям знания, которые традиционно делятся на восемь групп:

1) первая философия: сочинение в 14-ти книга, получившее название «Метафизика»;

2) труды по логике: «Категории», «Аналитики» (I и II) и др.;

3) философия природы: «Физика», «О небе», «Метеорология» и др.;

4) труды по биологии: «О частях животных», «О движении животных» и др.;

5) труды по этике: «Никомахова этика», «Большая этика» и др.;

6) труды по экономике и политике: «Экономика», «Политика» и др.;

7) труды по психологии: «О душе» и др.;

8) труды по риторике и поэтике: «Искусство риторики», «О поэзии».

В произведениях Аристотеля охвачены все области знания того времени (кроме математики). Особенно ценны его труды по логике. Аристотель – признанный основатель логики как науки. В конце XVIII века И.Кант отмечал, что после Аристотеля эта наука не могла сделать и шага вперед, она кажется наукой вполне законченной и завершенной.

В «Категориях» Аристотель выделяет десять категорий (от kategoreo – высказываться, утверждать, судить), слов, обозначающих самые общие характеристики бытия: сущность, качество, количество, отношение, место, время, положение, обладание, действие, страдание. Они отвечают на вопросы: «что именно есть?», «какое?», «сколько?» и т.д. Позднее анализ категорий как форм мышления и характеристик бытия станет одной из важнейших проблем философии.


В труде «Об истолковании» анализируются высказывания или суждения, содержащие утверждения или отрицания и выражающие истину или ложь: «Сократ есть человек» и т.д. Высказывания классифицируются соответственно количеству (общие и частные) и качеству (утвердительные и отрицательные). Получается четыре вида высказываний: А – общеутвердительные («Все S есть Р»), I - частноутвердительные («Некоторые S есть Р»), Е – общеотрицательные («Ни одно S не есть Р») и О – частноотрицательные («Некоторые S не есть Р»). Логический квадрат представляет совместимость высказываний

Аристотель выделяет правила мышления, которые определяют взаимоотношения высказываний: 1) закон тождества (А есть А, т.е. понятие должно употребляться в одном определенном значении); 2) закон исключения противоречия (А не есть не – А); 3) закон исключенного тетьего (А или не – А, т.е. или А истинно, или не – А).

На этой основе строится учение о силлогизме, представленное в «Аналитиках». Силлогизм – «речь, в которой, если нечто предположено, то с необходимостью вытекает нечто, отличное от положенного в силу того, что положенное есть». Например:

Все люди смертны

Сократ – человек

Сократ смертен

Аристотель дает классификацию силлогизмов, выделяет три фигуры силлогизма и шестнадцать модусов.

В «Топике» анализируются общие приемы мышления, используемые в диалоге в процессе поиска истины. Он показывает, что движение к истине включает в себя: 1) постановку проблемы; 2) средства правильного построения умозаключения (правила принятия положения, разбор значения каждого имени, нахождение различий и сходств); 3) правила построения умозаключения – индуктивного или дедуктивного; 4) стратегию задавания вопросов: 5) стратегию ответов на вопросы.

Логика Аристотеля есть по существу учение о доказательстве, осуществляемом посредством сведения к общим принципам, или выведения из них. Она создавалась в идеологических целях для воспитания строгого дисциплинированного мышления учеников.

Что касается самих общих принципов, начал, ими занимается «первая философия».

Как уже было сказано, Аристотель определяет философию как науку о первых причинах и началах бытия, как науку наук. Это знание высшее. Философией занимаются не ради пользы и выгоды, а ради нее самой. Занимаясь философией человек уподобляется Богу, поскольку Бог есть мышление.

Учение о первых началах изложено в «Метафизике». Вначале Аристотель анализирует философские учения своих предшественников. Он говорит, что первые философы началом всех вещей считали материю. Затем Анаксагор вводит разум в качестве причины мирового порядка. Пифагорейцы рассматривали в качестве первоначала число. Аристотель также подвергает критике учение Платона об идеях. Его возражения следующие: 1) приписывая идеи вещам, Платон только удваивает мир, ничего не объясняя в нем; 2) способы доказательства существования идей неубедительны; 3) связь предмета и идеи требует «посредника» (так между человеком вообще и конкретным человеком должен быть еще «грек» и т. д.); 4) идеи провозглашаются причинами, но не могут ими быть, т.к. неподвижные идеи не могут быть причиной движения; 5) Платон не поясняет, как связаны вещи и идеи; 6) невозможно, чтобы сущность вещи (идея) находилась отдельно от самой вещи.

Аристотель считает, что существуют четыре причины или начала бытия: 1) материя (то, из чего вещь делается); 2) движение (движущая причина, как делается); 3) форма (сущность, благодаря которой вещь является именно такой); 4) цель (ради чего вещь делается).

Нетрудно заметить, что в своем анализе причин Аристотель исходит из структуры процесса человеческой деятельности. Предположим, ремесленник изготавливает кувшин. Глина – материя или субстрат, которому необходимо придать форму кувшина; действующей причиной является сам ремесленник; цель определяет форму и весь процесс изготовления. По аналогии с предметами, изготовленными человеком, рассматриваются и природные вещи. Они имеют движущую причину внутри себя, «природу» вещи. Всякая вещь предстает как единство материи и формы, как оформленная материя. Аристотель вводит два важных понятия: «возможность» и «действительность». С их помощью он объясняет процесс становления вещи. Материя содержит в себе возможность формы. Так глина – возможность (материя) для кирпича, кирпич – действительность (форма) глины. В свою очередь, кирпич – возможность (материя) для дома и т.д. Возникновение есть актуализация возможного.

Сами формы не возникают и не уничтожаются. Здесь Аристотель воспроизводит учение Платона об идеях. Конечной причиной выступает «форма форм», высший Разум, Бог, который, оставаясь неподвижным, является причиной всех изменений. Бог – перводвигатель – высшее, совершенное существо. Для природных вещей он выступает как предмет стремлений, т.е. движущей силой изменений является стремление к совершенству.

Мир-космос, с точки зрения Аристотеля, включает в себя три вида «сущностей». В центре мира – Земля, которую окружают сферы Луны, планет, неподвижных звезд и т.д. Худшая часть космоса – подлунный мир. Здесь все изменчиво и подвижно. «Небо» - место пребывания сущностей божественных – планет, звезд и т.д. Они подвижны и неизменны. Все венчает Бог-перводвигатель, Разум, сущность неизменная и неподвижная. Это чистое мышление.

Таким образом, Аристотель как и Платон, разделяет мир на два основных «начала»: пассивную материю и творящий Разум. Эти два начала существуют как в мире в целом, где разум господствует над материей, так и в отдельном человеке, где душа господствует над телом, разум над чувствами. Идея господства разума в мире – одна из основных идей античной философии. Она была заложена в фундамент европейской культуры, в которой утверждается ценность разума, знания, познания, что, в свою очередь, способствовало развитию науки и созданию той технической цивилизации, свидетелями бурного прогресса которой мы являемся.

Как уже было сказано, философия в античности – это не только «теория», учение, но и школа, т.е. определенный образ жизни – «теоретическая жизнь».

В 335г. до н.э. Аристотель основал в Афинах свою школу – Ликей. Ее цели несколько отличались от целей платоновской Академии. Она предназначалась для жизни «теоретической», т.е. всецело посвященной духовной деятельности. Это жизнь, подчиненная уму, как писал Аристотель. Она не имеет отрицательных сторон, свойственных практически деятельной жизни. «Теоретическая» деятельность не вызывает усталости, дает удовольствия чистые и постоянные, без примеси боли и страдания. Она делает человека независимым от других, она самоценна, ею занимаются не ради выгоды и пользы, а ради нее самой. Эта форма жизни, по мнению Аристотеля, дает высшее наслаждение, поскольку в ней человек уподобляется Богу, главная деятельность которого - мышление. Разум человека - нечто божественное, данное свыше. Он составляет подлинную сущность человека.

Таким образом, для Аристотеля философия - это «теоретический» образ жизни, а не только теория или система знаний. Это жизнь, посвя­щенная познанию, знанию ради знания, не подчиненного никаким внешним задачам, выгоде или пользе. Аристотель говорит о том, что достойны изучения любые природные явления, «ибо в каждом произведении природы найдется нечто, достойное удивления». Мы прозреваем в них божественное искусство, их создавшее. «Теоретическая» жизнь - это жизнь ученого, изучающего окружающий мир, природу, общество, человека, его мышление и сам процесс познания. Благодаря усилиям Платона, Аристо­теля и других философов процесс познания становится особым видом деятельности, вырабатываются представления о его цели, методах и значении. «Теоретическое» знание еще не рассматривается как средство покорения природы и достижения практических результатов. Такое понимание науки возникает в XVII веке, когда Ф.Бэкон провозгласил: «Знание – сила». Для Аристотеля « теоретическое» познание ценно само по себе, им занимаются не ради пользы. Исследуя окружающий мир, человек, по мнению Аристотеля, занимается высшей деятельностью. Он мыслит. И этим уподобляется Богу, который есть мышление, разум, творящий мир. Вот такими «окольными» путями теоретическое познание входило в европейскую культуру.

II .3.Философия эпохи эллинизма

К концу IVв. до н.э. почти вся философская деятельность была сосредоточена в Афинах, в четырех школах, основанных Платоном (Академия), Аристотелем (Ликей), Эпикуром (Сад) и Зеноном (Стоя). Эти школы просуществуют в Афинах более трех столетий. Кроме того существовали два философских течения: скептицизм и кинизм. Они не были организованы как особые школы. Это были своеобразные учения и основанные на них образы жизни. Наиболее известным представителем скептицизма был Пиррон, кинизма - Диоген - киник.

Каждая из названных школ характеризовалась не только системой теоретических представлений, но и определенным образом жизни, поскольку философия есть мудрость, а мудрость - жизненная позиция, способ существования в мире. Несмотря на все различия, мудрость всеми философскими направлениями понималась примерно одинаково: как внутренняя гармония, состояние совершенного спокойствия духа. Философия как бы ставит диагноз, анализирует бытие человека в мире. Жизнь человека наполнена злом и страданиями; причина этого - невежество, незнание, о котором говорил Сократ. Философия также предлагала способы преодоления ситуации: необходимо изменить внутренний мир человека, его самосознание, систему ценностей, оценок. Но это проблема не только «теоретическая», но и практическая: человек должен сделать жизненный выбор, изменить не только образ мыслей, но и образ жизни. Этот выбор и есть философия. Только благодаря философии можно познать истинное благо и достичь спокойствия духа.

Как уже было сказано, школы Платона и Аристотеля были не только исследовательскими центрами, но и центрами воспитания граждан, подготовки их к политической деятельности. В них обучали умению владеть словом, давали основы науки управления государством. В Афины со всей Греции, с Ближнего Востока, из Африки, из Италии съезжаются люди, желающие получить подобное образование. В Афинах обучались многие римские государственные деятели, например, Цицерон.

Если школы Платона и Аристотеля были предназначены для избран­ных, располагающих «досугом», чтобы исследовать и созерцать, то школы Эпикура и стоиков обращаются ко всем: богатым и бедным, свободным и рабам, мужчинам и женщинам. Всякий, кто принимал эпикурейский или стоический образ жизни, считался эпикурейцем или стоиком, даже если он не знал всех тонкостей учения и не развивал его.

II .3.1.Эпикуреизм

Эпикур (ок.342 - 271 до н.э.) родился на острове Самос. С четырнадцати лет стал заниматься науками. В восемнадцать лет приехал в Афины. где слушал лекции в Академии. Позднее познакомился с учением Демокрита. Сам Эпикур отказывался признать себя чьим-либо учеником и называл себя самоучкой. В 306г. он переселяется в Афины, покупает дом с садом, где основал свою школу «Сад Эпикура». На ее воротах была надпись: «Странник, тебе будет здесь хорошо: здесь удовольствие - высшее благо». Эпикур написал около 300 трудов, большинство из которых не сохранились. Изложение учения Эпикура содержится в поэме Лукреция Кара «О природе вещей» (1 в. до н.э.).

Учение Эпикура состоит из трех частей: логики, физики и этики. Логика необходима, чтобы отличить истину от лжи, правильно судить обо всем. Физика - учение о мире. Она призвана дать человеку правильное представление о мире, избавить его от различных иллюзий и заблуждений, избавить от различных страхов: страха смерти, страха перед богами и т.д. В физике Эпикур - последователь атомистического учения Демокрита. Он формулирует основные принципы учения о природе: 1) ничто не возникает из ничего и в ничто не превращается; 2) вселенная всегда была такою, какова она теперь и всегда будет такою, ибо нет ничего, во что она может измениться; 3) вселенная состоит из тел и пустоты, о существовании тел свидетельствуют ощущения, тогда как существование пустоты явствует из движения, без нее невозможного; 4) тела либо неделимы и неизменяемы (атомы), либо составлены из первых; 5) вселенная безгранична и по величине пустого пространства и по числу составляющих ее тел; бесконечна по числу и количество миров в ней.

Атомы различаются формой, величиной и тяжестью. Эпикур различает три вида движения атомов: падение по прямой вследствие тяжести, беспорядочное движение в результате столкновения и случайное отклонение от прямой, обуславливающее столкновение. Признавая возможность случайного отклонения атомов, Эпикур, тем самым, обосновывает возможность свободы.

Логика и физика Эпикура не являются самостоятельными науками. Они - часть философии. Философия же - путь к счастливой жизни. Но почему физика необходима для счастья? Эпикур считает, что не зная природы вселенной, нельзя уничтожить в душе человека страх. Именно страх смерти, страх перед богами и судьбой мешает человеку жить счастливо. Счастье, по Эпикуру, - это неомраченное ничем удовольствие. Он считает, что человек обладает естественным стремлением к удовольствию и естественным отвращением к страданию, он выбирает первое и избегает второе. Задача философии - подвергнуть удовольствие рациональному исследованию. Эпикур говорит, что все человеческие горести и беды объясняются тем, что люди не знают, в чем состоит истинное удовольствие. Стремясь к удовольствию, они неспособны достичь его или потому что не могут удовлетвориться тем, что имеют, или потому что стремятся к недостижимому, или потому что отравляют себе всякое удовольствие страхом его лишиться. По большей части страдания людей зависят от их ложных мнений. Главный их виновник - сам человек, его душа. Задача философии, по Эпикуру, - врачевание души: надо исцелить душу и научить человека жить счастливо.

Что же такое подлинное наслаждение? Существуют удовольствия плоти сильные, но кратковременные. Когда человек ищет только такие наслаждения, это становится причиной неудовлетворенности и страдания, поскольку жажда подобных удовольствий ненасытна и они часто оборачиваются страданием. Кроме этих преходящих удовольствий есть устойчивое наслаждение, удовольствие покоя, состояние равновесия. Это состояние тела, избавленного от страдания, не испытывающего холода, голода или жажды. Удовольствие как отсутствие страдания есть абсолютное благо. Состояние свободы от телесного страдания, состояние равновесия, вызывают у человека наслаждение собственным существованием. Избавившись от состояния неудовлетворенности, которое заставляло его растрачивать себя в погоне за мелкими удовольствиями, человек обретает возможность осознать нечто более важное: свое бытие в мире. Он наслаждается самим существованием, которое дает совершенное и полное счастье. Это состояние соответствует состоянию спокойствия духа и безмятежности.

Путь к постоянному наслаждению - обуздание желаний. Эпикур говорит, что люди несчастливы оттого, что их терзают желания непомерные и пустые, они жаждут богатства, роскоши, власти. Необходимо различать: 1) желания естественные и необходимые (не испытывать голода, жажды, холода); 2) желания естественные, но не необходимые (роскошная одежда, изысканные блюда); 3) желания не естественные и не необходимые (богатства, славы, бессмертия...). Необходимо умерять желания естественные, подавляя желания неестественные и не необходимые.

Счастье не может быть полным, если ему препятствует страх смерти или божественной кары. От этих страхов, как уже было сказано, избавляет физика, учение о природе. Вселенная состоит из атомов и пустоты, она вечна. Боги, по мнению Эпикура, существуют, но они не имеют отношения к образованию вселенной. Боги самодостаточны, не испытывают желаний и страстей, не вмешиваются в человеческую жизнь. Смерти не надо бояться, поскольку она ничто. Когда мы есть, смерти нет, когда смерть есть, нас нет. Таким образом, физика Эпикура - продолжение и дополнение этики. Она обосновывает и оправдывает выбор способа существования в мире: устройство мира определяет жизнь человека в нем.

Чтобы достичь исцеления души и жить счастливо, недостаточно просто знать учение. Необходимо постоянно упражняться, тщательно продумывать и глубоко усваивать основные положения. Эпикур говорит: «Обдумывай это сам с собою днем и ночью и с подобным тебе человеком, и ты никогда, ни наяву, ни во сне, не придешь в смятение, а будешь жить, как бог среди людей. Приучай себя к мысли, что смерть не имеет к нам никакого отношения». Суть учения передавалась в форме коротких афоризмов, доступных и легко запоминающихся:

Не должно бояться богов,

не должно бояться смерти,

благо легко достижимо,

зло легко переносимо.

Важнее всего - практиковать строгое ограничение желаний, уметь довольствоваться тем, что легко приобрести, отказаться от излишеств. Эта простая формула требует от человека изменения всей жизни: довольствоваться простой пищей, скромной одеждой, не стремиться к богатству, славе, должностям. Школа Эпикура - действенное средство преобразования личности. В ней выше всего ценились дружба и духовное общение. О дружбе Эпикур говорит: «Из всего, что мудрость предоставляет нам для счастливой жизни, нет ничего выше, ничего плодотворнее, ничего приятнее дружбы». Наслаждение совместной жизнью, наслаждение познанием вселенной - высшие виды наслаждения. Это наслаждение перед чудом бытия. Когда существование мира и себя самого осознается как чистейшая случайность, в душе пробуждается глубокая благодарность природе и жизни за дар бытия. В этом неиссякаемый источник наслаждения и радости.

Учение Эпикура в течение нескольких столетий оказывало влияние на духовную жизнь греческого и римского общества. В эпоху христианства последователи Эпикура жестоко преследовались, его сочинения уничтожались. Слово «эпикуреец» стало синонимом безбожника и сластолюбца. Сейчас мы должны сказать, что Эпикур был одним из самых светлых умов в истории человечества.

II .3.2.Стоицизм

Школа была основана около 300г. до н.э. в Афинах Зеноном из Китиона (ок.333 - 262 до н.э.). Она находилась в Расписной Стое - портике, крытой галерее с колоннами, откуда и получила свое название. Зенон был сыном купца и сам купец, разорился из-за кораблекрушения, после чего поселился в Афинах и основал свою школу. Написал ряд книг, от которых сохранились только отдельные фрагменты. Преемник Зенона Клеанф (ок. 330 - 232 до н.э.) - бывший кулачный боец. По ночам он зарабатывал на жизнь тяжелым трудом поденщика, а днем занимался философией. Третьим крупнейшим представителем раннего стоицизма был Хрисипп (ок. 281 - 208 до н.э.). По преданию, он был сначала атлетом. Написал 705 книг, из них около 300 по логике.

В истории стоицизма выделяют три периода: Древняя Стоя (Ш - Пвв. до н.э.) - Зенон, Клеанф, Хрисипп и их ученики; Средняя Стоя (П - 1вв. до н.э.) - Панеций, Посидоний; Поздняя Стоя (1 - IIвв. н.э.) - Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. Стоическая философия включала в себя три основные части: логику, физику и этику.

Логика делилась на диалектику и риторику. Диалектика была теорией правильного мышления. Она исследовала формы мышления - категории, понятия, суждения, силлогизмы (умозаключения), логические ошибки, а также средства словесного выражения мысли - части речи, грамматику и т.д.

Физика стоиков возникла на основе учения Аристотеля о форме и материи и учения Гераклита о логосе-огне. Согласно стоицизму, мир есть единое, одушевленное, сферическое тело, целесообразно устроенное и paзумное. В мире различаются два начала: 1) пассивное - бескачественное вещество или субстанция и 2) активное - всепроникающий разум-логос, или Бог. Логос, пронизывающий весь мир, является все порождающей силой, природным законом, управляющим мировым развитием, судьбой, необходимостью. Мир проходит ряд циклов в своем развитии. Каждый цикл заканчивается превращением всего в огонь, затем - новое рождение.

Главное место в стоицизме занимает этика. Как и в любой другой философской системе, здесь решается главный вопрос: что есть высшее благо и как его достичь? Задача эта не только теоретическая, но и практическая, поскольку она связана с жизненным выбором, выбором образа жизни.

Стоический выбор восходит к Сократу, который считал, что благо и зло не находятся вне человека. Благо - это, прежде всего, нравственные поступки, предписанные разумом. Счастье не в наслаждении и не в личной выгоде, а в добродетели. Это высшая ценность, ради которой надо не колеблясь идти на смерть. Стоицизм - осознание трагического положения человека в мире. Миром правит необходимость или судьба. Человек не в силах ей противостоять. Она безразлична к нашим личным интересам, расстраивает замыслы и разбивает надежды. Мы беззащитны перед всевозможными случайностями, превратностями судьбы, болезнью, смертью. Все в этой жизни ускользает из наших рук. Мы не обладаем свободой, ибо от нас совершенно не зависят красота, сила, крепкое здоровье, богатство, удовольствие или страдание. Все это обусловлено внешними причинами. Люди несчастны потому, что они стремятся овладеть благами, которые не в их власти, и избежать несчастий, которые неминуемы.

Единственное, что в нашей власти и что у нас невозможно отнять – это воля поступать согласно разуму. Стоики, таким образом, резко противопоставляют то, что зависит от нас самих и, следовательно, может быть хорошим или дурным, и то, что зависит не от нас, а от «судьбы», т.е. внешних причин и, следовательно, является безразличным. Таким образом, жизненный выбор стоиков основан на осознании того, что:

1) внешний мир от нас не зависит, события в мире невозможно подчинить собственному желанию, мы не определяем свое положение в мире: богаты мы или бедны, здоровы или больны и т.д.;

2) мир нельзя изменить, его необходимо принять таким, каков он есть, в целом он разумен и прекрасен;

3) мы не можем изменить мир, но мы можем изменить свое отношение к нему, свое внутреннее состояние; если мы ничего не можем сделать с миром, то и он с нами ничего сделать не может, поскольку в любых обстоятельствах мы можем поступать так, как велит разум, сохраняя внутреннее спокойствие и достоинство;

4) свободу, спокойствие и достоинство дает уверенность в собственной правоте, когда человек знает, что правильно и поступает в соответствии с этим знанием.

Примером стоического мудреца был Сократ, который спокойно принял смерть, не изменив своим принципам.

Физика стоиков обосновывала выбор образа жизни. Этот выбор как бы является следствием всего мирового устройства. Физика говорит о том, что все в мире зависит от Разума, мир в целом разумен, поэтому надо принять его и следовать его законам, жить «по природе». Физика открывает человеку то, что не в его власти, что зависит от внешних причин, одновременно, утверждая разумность мира, физика дает опору человеческому действию - действовать надо в соответствии с Природой. Это означает – не противиться судьбе: глупого судьба тащит, умный сам идет. Таким образом, жить согласно разуму - значит жить согласно всеобщему Закону.

Не трудно заметить, что во всех философских школах учение о мире (физика) не имеет самостоятельного значения. Она - часть этики. Учение об устройстве мира обосновывает выбор образа жизни: поскольку мир устроен так, жить в нем следует... Фактически философия не познает мир, а «создает», конструирует мир с помощью мышления, создает «картину мира», обосновывающую моральный выбор. Нравственное поведение ищет свою опору в Космосе. Только в XVII веке физика и этика разойдутся. Физика начнет по-настоящему исследовать мир, опираясь на эксперимент, а этика будет искать опору нравственности не в Космосе или Боге, а в самом человеке.

Философия стоиков утверждает совершенно новый взгляд на мир и на человеческую жизнь: «Не стремись к тому, чтобы происходящее происходило так, как ты того желаешь, но желай, чтобы происходящее происходило так, как оно происходит, и ты будешь счастлив». Здесь утверждается объективный взгляд на мир и те процессы, которые в нем происходят. Мир существует сам по себе, он безразличен к человеку, нейтрален. Это взгляд, противоположный мифологическому и религиозному взгляду на мир. Вообще мудрость это «безразличие», стремление преодолеть субъективные человеческие предпочтения и отрицания, когда все в мире делится на хорошо-плохо, нравится-не нравится. Безразличие - отсутствие различий. Мир есть целое, в нем все части равноценны, нет хорошего и дурного, прекрасного и безобразного. Мудрость в том, чтобы принять весь мир, во всех его проявлениях, увидеть красоту и разумность всего, уйти от субъективных различений. «Безразличие» мудрости: увидеть мир как целое и принять его таким, каков он есть. Это означает изменение самосознания, системы ценностей. Безразличие стоика состоит в том, чтобы, не делая различий, равно желать и даже любить все, что уготовано судьбой. Безусловным благом является сама мудрость, разум, который дает возможность познать мир и действовать разумно. Стоик активен в повседневной жизни, он делает то, что «естественно». Естественна любовь к жизни, любовь к детям, к друзьям, согражданам и т.д. Все это и направляет его поступки. Результат действия не всегда предсказуем и зависит от множества внешних обстоятельств, поэтому важен не сам результат, а нравственное намерение, стремление делать добро. Действует он не в собственных интересах, а совершенно бескорыстно. «Никакая школа, - писал Сенека, - не проявляет больше доброты и мягкосердечия, больше любви к людям и попечения об общем благе. Она ставит перед нами цель быть полезными, помогать другим и заботиться не только о себе, но и обо всех вместе и о каждом в отдельности».

Как уже было сказано, любая философия, если ее рассмотреть в плане практическом, была способом изменения самосознания индивида. Преодолевая ограниченность эгоистического сознания, она расширяла сознание, вырабатывала способность видеть мир как единое целое, разумно устроенный, гармоничный, упорядоченный космос. Это приводило к изменению ценностных ориентаций индивида. Он начинал по-другому оценивать и переживать окружающий мир и свою жизнь в мире. В стоицизме при-менялись особые методы изменения сознания, которые можно назвать «духовными упражнениями».

Первое: возвыситься до космического сознания, раствориться в органическом единстве космоса. Для этого с помощью воображения охватить весь мир, в том числе и все человеческие заботы и устремления, взглядом свысока, увидеть все происходящее глазами всеобщего Разума.

Второе: всегда рассматривать вещи, предметы в процессе превращения. «Как все превращается в другое, к созерцанию этого найди подход и держись его постоянно, и упражняйся по этой части. Останавливаясь на всяком предмете, вообразить, каков он, когда уже распадается», - говорит Марк Аврелий. Созерцание всеобщей изменчивости приводит к размышлению о смерти, которая принимается как естественная закономерность мирового порядка.

Третье: мысленное предварение будущих событий. Необходимо представлять себе ожидающие нас трудности, испытания, превратности судьбы, болезни, страдания и т.д. Это дает возможность спокойно встречать случающиеся с нами несчастья. «Тогда мысль уже не находит в совершающемся ничего неожиданного, но притупляет восприятие, как если бы зло, постигшее человека, было для него привычным». Надо не бояться заранее думать о событиях, которые считаются несчастьями. Наоборот, о них лучше размышлять почаще - что будущие беды - болезни, бедность, смерть - не являются злом, а принадлежат к обычным процессам мирового порядка. Мысль о неизбежности смерти также должна изменить весь образ жизни человека. Она заставляет задуматься о бесконечной ценности жизни и каждого ее мгновения.

Философия стоика создает особый жизненный настрой. Она направляет внимание человека на то, что обычно находится за рамками его сознания. В обыденной жизни человек сосредоточен на своих частных целях, мелких и сиюминутных, делает то, что считает для себя важным и выгодным. Взгляд на жизнь «с точки зрения Космоса» изменяет оценки. Важное в обыденной жизни теряет свою значимость, становится мелким и ничтожным. И наоборот, значимым становится то, о чем в обыденной жизни не задумываются: само существование мира и меня в мире. Как величайшее чудо рассматриваются все природные явления и процессы, все творения мирового Разума. Ощущение радости и восхищения доставляет само бытие в мире; каждое его мгновение ощущается как великий дар, которого могло бы и не быть. Философия как бы пробуждает человека, помогает ему осознать себя, свое бытие в мире. «Духовные упражнения», которые стоики рекомендуют практиковать постоянно, ежедневно, позволяют человеку создавать в себе особое настроение, особое переживание жизни, освобожденное от мелочности, корысти, эгоизма. Ощущая себя творением мирового Разума, его частицей, человек начинает жить по законам этого Разума. Он и других воспринимает как проявление божественного начала, достойное любви и уважения.

Необходимо постоянно упражняться в мудрости, т.е. не только осваивать «теорию», но и вести соответствующий образ жизни.

II .3.3. Общая характеристика

античной философии

Хотя античная философия за свою более чем тысячелетнюю историю выдвинула множество школ и направлений, концепций и учений, но в то же время она не потеряла в этом интеллектуальном многообразии своей целостности как единого этапа развития мировой философии с присущими ему общими чертами. Остановимся на их характеристике.

Если господствовавшее до этого мифологическое сознание волновал вопрос, кто породил все сущее, то в античной философии вызрел другой основополагающий вопрос: из чего оно произошло. Мыслители обратились к поиску первоначал существующего, соперничая в стремлении дать более убедительный ответ на этот вопрос. С таких позиций философия вначале чаще всего понималась как учение о причинах и началах всего существующего. С этим связана такая характерная черта античной философии как её онтологизм .1 Мыслители стремились отличить, что в окружающем мире есть на самом деле, выступая устойчивым в своих изменяющихся проявлениях, а что только кажется, представляется нам существующим.

Уход от мифологического стереотипа, подменявшего любое объяснение рассказом о мифологическом творении того, что нас интересует, привел к попыткам рационального объяснения происхождения и сущности мира. Понятие причины начало в полной мере работать в освобождавшемся от пут мифологии античном мышлении.

Для античной философии было весьма характерно почти одновременное возникновение большого числа научных гипотез и типов философских учений. Это неудивительно в ситуации, когда отсутствовала сама возможность экспериментальной проверки множества различных предположений об одних и тех же явлениях природы. Почти полное отсутствие экспериментальной базы для проведения научных исследований наложило существенный отпечаток на специфику философских воззрений античности: широкое обилие одновременно сосуществующих гипотез свидетельствовало и об обилии типов философского объяснения мира.

В античный период сложились богатейшие традиции философствования, предполагающие ведение дискуссии, диалога, спора, полемики. Для многих мыслителей было важно не только изложение собственных взглядов, но выдвижение принципиальных возражений, опровержений, несогласий с позициями других. К примеру, Платон предпочитал излагать свои воззрения в виде диалогов, построенных на сопоставлении аргументов и контраргументов.

Спору нет, сложившиеся в античной философии манера, форма, способ философствования важны для её характеристики, для выявления того интеллектуального багажа, который был унаследован от неё последующими этапами развития мировой философии. Однако не менее важно для всего этого выявление тех принципиальных различий, которые определили противостояние философов по основным мировоззренческим позициям. Развитие античной философии продемонстрировало такое противостояние, выразившееся в противоборстве материализма и идеализма, диалектики и антидиалектики.

Материализм античных философов (Гераклит, Эмпедокл, Демокрит, Эпикур и др.) был стихийным и во многом наивным. Ему присуще отсутствие логико-теоретической проработки, обоснованности основных посылок и принципов. Вопрос о происхождении материи не ставился; постулировался тезис: "Из ничего не возникает ничего", т.е. признавалось, что материя существует вечно. В качестве первичного античные материалисты признавали вещественные начала, начала – стихии, а представители атомистических воззрений – атомные частицы.

Своеобразной антитезой материализму античных философов выступали взгляды идеалистов (Пифагор, пифагорейцы, Платон и др.). Пифагор и его последователи построили свое учение на том, что оторвали абстракцию количества от реальных вещей, абсолютизировали её, провозгласили властительницей мира. На такой основе сложился пифагорейский математический символизм и пронизанная суевериями мистика чисел.

В трудах Платона можно найти элементы почти всех прежних идеалистических философских учений. Однако идеализм Платона является качественно более высокой ступенью в развитии идеализма.1 До Платона идеализм проявлялся лишь в "намеках" и имел во многом интуитивный характер. Платон же создал рациональную идеалистическую систему, имеющую рационально обоснованные принципы. Центральное идеалистическое положение этой системы состоит в том, что материальный мир был объявлен Платоном лишь тенью от мира идей, т.е. вторичным производным от него.

Причем, характерной особенностью античной философии является то, что и материализм, и идеализм проявились в ней в несколько замутненной форме, под слоем различного рода оговорок и разночтений. Однако это обстоятельство не дает права отрицать наличия материалистической и идеалистической линий в её развитии.

Античные философы были нацелены на понимание природы, космоса, мира в целом. Причем, воззрения, относящиеся к природе, играли во многих отношениях решающую, первостепенную роль. Словом, еще одной важнейшей чертой античной философии была внутренняя, органичная связь её учений с учениями о природе. Своеобразие этой философии состояло в том, что она развивалась в натурфилософской форме (от латинского natura - природа). Кстати, натурфилософия, фактически слившаяся с естествознанием, именовалась в древнегреческой философии физикой.

С позиций натурфилософии природа рассматривалась как нечто целое, нерасчлененное, т.е. такой, как она воспринимается при её непосредственном созерцании. В условиях отсутствия экспериментальной науки натурфилософия достигла в период античности своего расцвета.

Господство натурфилософии обусловило такие особенности древнегреческой науки как абстрактность и отвлеченность от конкретных фактов. Каждый ученый, являвшийся одновременно и философом, стремился представить все мироздание в целом, немало не беспокоясь об отсутствии достаточного фактического материала о явлениях природы. Это проявилось, в частности, в древнегреческой концепции космоса, для которой к тому же характерен налет прежних мифологических представлений о мире. Космоцентризм - важнейшая черта древнегреческой натурфилософии.

Понятие космоса имело для древних греков существенно иной, отличный от нынешнего понимания смысл. Само слово "космос" первоначально означало "порядок" и применялось для обозначения воинского строя или государственного устройства. Вместе с тем уже в VI-V вв. до н. э. появилось понимание космоса как Вселенной, как окружающего человека мира, как природы. При этом космос представлялся древним грекам своеобразной проекцией живой природы или человеческого общества. Стало быть, образ космоса, сложившийся у древних мыслителей, наделялся либо качествами, присущими живым существам (например, рассмотрение космоса в образе огромного человекоподобного организма), либо социальными качествами, отражавшими социальные отношения тогдашнего общества.

Древнегреческая философия, обнаружив во Вселенной (космосе) человека, точно также и в человеке увидела Вселенную. Космос представлялся как бы макрочеловеком, а человек - микрокосмосом. Такая точка зрения приводила к выводу о слиянии человека и Вселенной. Иными словами, между природным миром, представлявшимся древнегреческим мыслителям в виде упорядоченного и гармоничного космоса, и человеческим миром нет пропасти. Человек был понят как часть всеобщего космического целого, в котором воплощены все силы и "стихии", образующие космос.

Натурфилософии античности свойственно стихийное и наивно-диалектическое истолкование природы. Диалектические идеи занимали значительное место в её мировоззренческом арсенале. Однако античные мыслители, развивая различные стороны диалектики, не осознавали её субъективно, не называли учение о связи и развитии диалектикой1 , не приводили его в сознательно построенную систему. Именно поэтому мы говорим, что их диалектика была стихийной.

В античной философии диалектика имела две формы: положительную и отрицательную (негативную). Положительная диалектика была связана с постижением тех или иных диалектических закономерностей в изучавшихся областях действительности. Отрицательная – с попытками отрицания истинности того, в чем обнаруживаются истинные противоречия (древнегреческий философ Зенон получил известность, сформулировав парадоксы, поставившие в отрицательной форме вопрос о диалектической природе движения).

Диалектические идеи возникли почти с самого зарождения античной философии – у милетских натурфилософов, но наиболее отчетливую форму приняли у Гераклита (отрицательная диалектика наиболее четко выкристаллизовалась у элеатов).

В период античности огромную роль в осмыслении природного мира играл метод аналогии. Именно этот метод можно считать главным при выработке целостного воззрения на природу, неотъемлемым элементом которого считался и человек2 . Использование метода аналогии стало проводником диалектики в античную философию.

Первое проявление стихийнодиалектического воззрения на мир состояло в целостном восприятии природы, включавшем в неё и самого субъекта этого восприятия; диалектика воспринимает целое в определенном единстве с его все более дифференцированными частями. Другой чертой стихийнодиалектического восприятия мира выступало признание непрерывного движения, изменения, постоянно наблюдаемых в природе. Всю историю античной философии пронизывает проблема конкретизации представлений о целостности природы и о её непрерывном движении. У древних мыслителей, как видим, принцип развития был неотделим от целостного понимания ими природы, от осмысления всех её частей как находящихся в связи друг с другом.

Первые наброски принципа развития содержались во взглядах древнейшего греческого натурфилософа Анаксимандра. В самой общей форме этот принцип был сформулирован Гераклитом. Аристотель писал о "непрерывной лестнице", соединяющей мир минералов с миром растений, мир растений с миром животных, и мир животных с миром человека. В эпоху эллинизма стоики, подобно Гераклиту, утверждали, что развитие мира осуществляется по закону (логосу): единая цепь повышения напряжения "разумного воздухоогня" тянется от камня до человека.

Конечно, эти взгляды еще не могли перерасти в систематическое учение о конкретном развитии, происходящем в реальном времени. Несомненная ограниченность гераклитовского, стоического и ряда других античных представлений о развитии заключалось еще и в том, что согласно им, развитие реализуется в сравнительно немногих формах и, когда эти формы исчерпаны, природа как бы исчезает в пламени "мирового пожара", а затем возникает вновь, повторяя в точности предшествующие циклы развития.[21]

Стихийно-диалектический подход во взглядах античных философов проявился также в истолковании природы и человеческого мира как результата различного сочетания противоположностей. Одним из пионеров разработки учения о противоположностях был Гераклит; в развитие этого учения внесли заметный вклад пифагорейцы, Платон, Аристотель и многие другие античные мыслители.

Идеи античного атомизма были богаты диалектикой. Демокрит и Эпикур, пытаясь охарактеризовать движение атомов, сделали важные обобщения, касающиеся понимания того, что же представляет собой движение. Само по себе создание атомистических представлений означало важный шаг в диалектизации философского мышления. По мнению крупнейшего исследователя античности А.Ф.Лосева, диалектика содержалась даже в самом понятии атома как материального образования, воплощающего принцип индивидуальности (проявляющийся в неделимости, самоопределении, тождестве с самим собой). И действительно, говоря об атоме, атомисты вынуждены были говорить о единстве противоположностей: о единстве общего и единичного, бытия (атомов) и небытия (пустоты, предполагаемой понятием атома) и т.п.[22]

Античная диалектика явилась первой исторической формой диалектики. Несмотря на определенную ограниченность своих идей и положений, она послужила отправной базой для разработки диалектических учений на последующих этапах развития мировой философии.

II .4. Философия древней Индии и Китая.

Аксиомы "западной" культуры

Мы не можем понять мировоззрение, отношение к миру, сформированное европейской культурой, не взглянув на него «со стороны». «Со стороны» – означает сравнить наше европейское отношение к миру с иным, отличным от него типом мировоззрения. Только тогда наше представление о мире и наше отношение к миру и самим себе перестанет быть для нас «естественным», «само собой разумеющимся», «нормальным». Оно предстанет как одно из возможных, следовательно, придет осознание того, что наш тип миропонимания не является «естественным» и «нормальным», в то время, как все другие – отклонением от «нормы».

Рассматривая различные типы отношения к миру, можно увидеть, что они строятся на совершенно разных основаниях. Основания же, заложенные в фундамент мировоззрения, невозможно классифицировать как «истинные» или «ложные», «нормальные» или «ненормальные». Они просто другие. Поэтому выстроенные на разных основаниях типы мировоззрения невозможно оценить по принципу «истинные», «ложные» или «правильные», «неправильные».

Что более «истинно» – собор или спортивный комплекс? Абсурдность такого вопроса очевидна. Это просто разные сооружения. В одном из них человек говорит с Богом, в другом – играет в футбол. Так и различные типы мировоззрения – это разные типы сознания, входя в которые мы можем наблюдать различные способы жизни, закодированные в этих типах сознания. Собор – это ведь тоже определенный код, настраивающий человека на соответствующий – христианский – образ жизни. «Кодом» является и спортивный комплекс, требующий от человека другого поведения. Но и собор, и спортивный комплекс становятся «понятными», если известны соответствующие им типы мировоззрения, отношения к миру. Для собора это – христианство. А какой тип сознания соответствует спортивному комплексу? Его трудно определить одним термином. Но, видимо, спорткомплекс – это концентрированное выражение современного «западного» образа жизни и мировоззрения, сформированного европейской культурой за последние две с половиной тысячи лет. Его отличительные черты: индивидуализм, целеустремленность, стремление к господству (над природой, над другими, над собой и т.д.), творческая активность, направленная на внешний мир.

Являются ли эти черты «естественными», «нормальными», а все другие типы мировоззрения – отклонениями от «нормы»? Человеку, включенному в западноевропейский тип культуры, дело представляется именно так. Чтобы понять, что «западное» мировоззрение – один из возможных типов и не является чем-то «естественным» и «само собой разумеющимся», надо опуститься к его истокам, раскрыть те основания, которые определяют его главные черты.

На наш взгляд, в основе западноевропейского представления о мире лежит «атомизм». Традиционно этот термин обозначает учение Демокрита об атомах или представление о мире как совокупности вещей, состоящих из мельчайших неделимых частиц. Но «атомизмом» в широком смысле слова можно считать учение Платона и Аристотеля, поскольку для них мир также предстает как совокупность отдельных «сущностей». У Платона это вечные и неизменные идеи и соответствующие им вещи, у Аристотеля – различного вида «сущности». В любом случае отдельное выступает как нечто самостоятельное, независимая и неделимая единица. Мир – множество единиц, объединенных в целое. Он напоминает город-государство, демократический полис, объединение свободных граждан, живущих в соответствии с утвержденными общим собранием законами.

Атомизм - философия, рожденная полисной жизнью с ее индивидуализмом и конкуренцией. Индивид хотя и самостоятелен, но должен подчиняться всеобщему закону. Должен, но не очень-то подчиняется. Отсюда постоянно воспроизводимое противоречие. В реальной жизни это противоречие порождало политические конфликты и различные отклонения от «нормальной» демократии.

В античной философии противоречие «свободный индивид - полис» порождало проблему «всеобщего» как устойчивой и неизменной «сущности», стоящей за множеством вещей. «Сущность» – то, что определяет единичное, ставит ему предел, границу, господствует над ним, обеспечивает порядок в мире. Поэтому философия ставит своей целью раскрыть «сущность», «всеобщее», скрытое в единичных вещах. В философии мир предстает как упорядоченная совокупность вещей, как «космос» – прекрасное, гармонично устроенное целое. «Космос» античной философии – полис, спроецированный на весь мир. В отличие от реального полиса, в «космосе» господствует порядок, который обеспечивает высший Разум. Собственно философия и создает учение о «космосе», чтобы обосновать идею – в мире господствует и управляет всем Разум. Поэтому разум должен господствовать в полисе и внутри индивида, в его душе, где он должен подчинять себе страсти и чувства. Цель индивида – установить порядок в «душе», подчиняться всеобщему закону, соблюдать «меру».

Сознание индивида как бы раздваивается. В нем выделяется реальный мир и мир идеальный, «разумный». Реальный мир, с точки зрения этого сознания, достаточно несовершенен, неупорядочен, несправедлив, жесток. Ему противопоставляется идеальный мир, сконструированный мышлением мир, каким он «должен быть», мир порядка, гармонии, справедливости, красоты. Раздвоенное, противоречивое сознание, естественно, требует от индивида воплощения идеи в жизнь, преобразования реального мира, его упорядочения, изменения в соответствии с идеальным планом. Разорванность сознания, его неудовлетворенность существующим, безусловно отрицательная оценка того, что есть (в природе, в обществе, в себе), порождает стремление переделывать, изменять, контролировать все процессы, господствовать, «быть как боги». Но поскольку реальный мир, как правило, не считается с желаниями индивида и не поддается тотальному контролю, чувство неудовлетворенности, неуверенности, вины становится основным эмоциональным фоном индивидуального существования. Жизнь оказывается гонкой за тем, чего нет, но что «должно быть», за целями, рожденными головой. «Западный» человек постоянно «озабочен», он все время чего-то добивается, вся его жизнь – гонка за целями, большими и малыми. Любой час, день, использованные «нецелесообразно», считаются потерей, остановкой в беге, грозящей проигрышем или поражением. Таким образом, фундамент «западного» мировоззрения, на котором все держится – индивидуализм. Свободный индивид, для которого высший авторитет – это он сам, его мышление, желания, чувства, страсти, а смысл существования – самоутверждение, этот свободный индивид – высшая ценность «западного» сознания, нечто «естественное» и «само собой разумеющееся», аксиома, как бы рожденная самой жизнью и определяющая все другие стороны этого сознания. Индивид, противостоящий другим индивидам и миру в целом, утверждающий свое Я, неизбежно обладает «разорванным», дуалистическим сознанием, в котором то, что есть, противопоставлено тому, что «должно быть», реальный мир противопоставлен миру идеальному, желаемому. Это сознание наполнено противоположностями: добро – зло, справедливо – несправедливо, нравственно – безнравственно, прекрасно – безобразно, хорошо – плохо и т.д..

«Западный» индивид как бы подражает библейскому Богу-творцу, всемогущему и всеведущему создателю вселенной, поддерживающему бытие мира своей волей. Без божественного участия, согласно христианству, мир не может существовать. Так и индивид «западной» культуры стремится познать и поставить под свой контроль стихийные процессы изменения окружающего мира. Бог выступает в качестве «образца», идеальной личности, наделенной теми качествами, которыми реальный индивид обладает в очень малой степени, но которые страстно стремится приобрести.

Вторая аксиома, заложенная античной философией в фундамент западноевропейской культуры – идея Демиурга, Творца, высшего Разума, упорядочивающего мир. Разум определяет движение мира в целом и каждой отдельной вещи, в том числе и человека, поскольку человек разумен. Мир предстает как созданный Разумом. Мир, согласно «западному» мировоззрению, подобен произведению искусства, ремесла. Берем глину и лепим из нее кувшин или берем мрамор и высекаем статую. В глине изначально нет кувшина, в мраморе нет статуи. Они туда привнесены мастером, творцом. Мир раздвоен на материал, материю и творческое начало – разум. Здесь уже заложена идея несовершенства мира, которым должен управлять разум, божественный или человеческий.

Мы выделили те «аксиомы», основания, которые лежат в фундаменте западноевропейского мировоззрения. Это – свободный индивид и разумно устроенный мир. Свободный индивид, противостоящий миру и утверждающий себя в мире. Его преобладающие качества – индивидуализм (эгоизм), стремление к господству (над природой, над другими, над собой), творческая активность, направленная на познание и изменение мира. Сознание этого индивида противоречиво, раздвоено – то, что есть, противопоставлено тому, что «должно быть». Оно направляется «идеей», жизнь всегда подгоняется под «идею». Стремление подчинить жизнь «идее», плану, контролю порождает основной эмоциональный фон сознания «западного» индивида – неудовлетворенность, разочарование, страх, чувство вины, агрессивность и т.д..

Возможно ли другое мировоззрение, построенное на других основаниях-аксиомах, в котором было бы иное отношение к миру и к собственному Я?

Отличный от западноевропейского тип мировоззрения сформировался на востоке – в Китае и Индии, где представление о мире, о человеке и целях его существования складывались под мощным влиянием даосизма и буддизма. Даосизм интересен для нас тем, что он создавался с целью освободить сознание индивида от всего того комплекса черт, который позднее стал господствовать в Европе: эгоизма, стремления к самоутверждению и господству, раздвоенности, неудовлетворенности и т.д. Даосизм формирует совершенно иное, чуждое европейской культуре, представление о мире и человеке. Он как будто сознательно строит свое миропонимание на аксиомах, противоположных тем, которые утверждает европейская философия. Вместо свободного, разумного индивида – отсутствие Я, вместо мира как множества «сущностей», подчиняющихся всеобщему закону – иллюзорность формы и пустота как конечная реальность. Стремление господствовать и утверждать свое Я в даосизме рассматривается как незнание Пути, которое необходимо преодолеть.

Сформированное в Индии и Китае отношение к миру позволяет нам взглянуть «со стороны» на наш европейский тип мировоззрения и созданную на его основе культуру. Преимущества западной культуры очевидны: наука, высокие технологии, рационализм, организация производства, высокий уровень жизни. Ее отрицательные стороны также известны: конкуренция, напряженность существования, стрессы, отсутствие удовлетворенности и т.д.. «Восток» не создал развитой технологической цивилизации. Мудрость «Востока» в том, чтобы научить человека жить в гармонии с миром и с самим собой.

Рассмотрим особенности мировоззрения, сформированного в условиях другой – неевропейской – культуры, те представления о мире и человеке, которые сложились в даосизме и конфуцианстве.

II .4.1.Философия древней Индии.

Эпоха вед и упанишад

Буддизм возникает в Индии в VI веке до н.э. Что представляло собой духовная культура того периода? Традиционная индийская религия – индуизм (брахманизм) Во втором тысячелетии до н.э. в Индию пришли арии, покорившие местное население. Жрецы арийских племен во время жертвоприношений исполняли гимны во славу своих богов. Гимны, сочиненные жрецами, тщательно передавались из поколения в поколение и в начале первого тысячелетия до н.э. были собраны и расположены в определенном порядке. Они не были записаны, но считались священными и в их тексте не допускались изменения. Благодаря особой технике запоминания чтецов-брахманов гимны сохранились до настоящего времени. Это великое собрание гимнов есть «Ригведа» до сих пор почитающаяся самым священным текстом индуизма. Кроме нее были и другие веды, породившие в VIII-II веках до н.э. многочисленные комментарии к ним, названные упанишадами. Ведийские гимны до сих пор читаются брахманами во время повседневных обрядов, на свадьбах, похоронах и т.д.

Боги «Ригведы», как и боги древних греков или римлян, олицетворяли различные стихии: небо, землю, огонь и т.д. Великий бог-отец у греков носил имя Зевс, у римлян - Юпитер. Арии называли его Дьяус. Но для ариев величайшим божеством в период «Ригведы» становится Индра - бог войны и бог грозы. Бог Сурья связывался с солнцем. Агни - бог огня и домашнего очага. Сома - божество растения, из которого готовили опьяняющий напиток. Особое место занимал бог Варуна. Это правитель, который восседает в небесном дворце, окруженный другими богами. Варуна - хранитель космического порядка, «риты», благодаря которой все события следуют своей чередой. Он наказывает за грехи и дурные поступки.

Сложный обряд жертвоприношения должен был умилостивить богов и добиться их расположения. Лишь жрецам были известны обряды, с помощью которых можно было воздействовать на богов. «Брахман» - это обозначение жреца и одновременно таинственной силы, привлекаемой жрецом с помощью заклинаний. Позднее Брахманом стали называть высшее божественное начало мира.

Огромная роль жертвы в системе мироздания, согласно представлениям того периода, состояла в том, что само творение мира - это жертвоприношение божественного Пуруши. Мир порождается актом божественного самопожертвования, самоотречения, в результате чего Одно становится Многим.

Тысяча голов, тысяча глаз и тысяча ног у Пуруши,

Наполняющего собой всю Землю

И возвышающегося над ней на десять пальцев.

Пуруша - это все, что было, есть и должно быть;

Четвертая часть его - все сущее, три другие части –

Вечная жизнь в небесах

Кастой брахманов стали его уста, руки - Кшатриев кастой.

Его бедра стали Вайшьей, из ног возник Шудра.

Луна родилась из ума его, из глаз возникло Солнце.

Из ног - Земля, страны света - из слуха.

Так образовались миры.

(«Ригведа»)

Обряд жертвоприношения, выполняемый брахманом-жрецом как бы воспроизводил изначальное жертвоприношение и поддерживал тем самым космический порядок. Без регулярных жертвоприношений все космические процессы должны были прекратиться. Таким образом, мироздание поддерживалось не богами, а брахманами, которые своей жертвенной магией поддерживали существование всего мира и подчиняли богов своей воле. Брахман считался могущественнее любого царя и даже бога.

В приведенном отрывке из «Ригведы» описывается не только возникновение мира, но и появление четырех основных варн (сословий) индийского общества. Это брахманы - жрецы, кшатрии - воины, вайшьи - земледельцы, ремесленники, торговцы и шудры.

Высшее сословие - брахманы. Считалось, что долг брахмана -объяснять «дхарму». Дхарма – это долг, жизненный путь, совокупность правил поведения. Для каждого сословия и для каждого периода жизни существует своя дхарма. Брахманы были хранителями традиции, хранителями дхармы. Они жестоко наказывали тех, кто нарушал устоявшиеся нормы поведения. В древнеиндийских текстах брахман предстает великим божеством в человеческом облике. Считалось, что его духовная сила так велика, что он может мгновенно уничтожить целое войско. Брахманы пользовались особыми священными привилегиями, требовали поклонения и почестей.

Кшатрии были правящим сословием. Долг кшатрия – «защита», т.е. участие в сражениях во время войны и управление страной во время мира. В древней Индии кшатрии часто претендовали на лидерство в обществе, и тогда между ними и брахманами вспыхивала кровавая междоусобная война.

Вайшьи – торговцы, ремесленники и земледельцы – были третьей варной после брахманов и кшатриев. В древней книге «Айтарея брахмане» вайшья - это «тот, кто платит дань другому, позволяет другому жить за его счет».

Шудры - четвертая варна индийского общества, низшее сословие, которое противопоставлялось трем другим. Шудра был «слуга другого, тот, кого можно по желанию изгнать и по желанию убить». Согласно брахманским книгам законов главным занятием шудры было служение трем другим варнам. Он должен был есть остатки со стола своего хозяина, носить его изношенную одежду и пользоваться его старой утварью. Шудре не разрешалось слушать или повторять веды. Брахман, убивший шудру, должен был совершить такое же покаяние, как за убийство кошки или собаки.

Еще ниже шудр стояли те слои населения, которые позже стали называться неприкасаемыми. Они выполняли самую унизительную и грязную работу и фактически стояли вне общества. Им разрешалось жить только в особых поселениях, запрещалось входить в храм и т.д.

Закон запрещал смешение варн, браки между представителями различных сословий. Позднее в Индии сформировалась кастовая система, делившая все общество на замкнутые группы - касты, по различным признакам, чаще всего по роду занятий. Каста была своеобразной корпорацией, большой семьей, которая давала чувство социальной защищенности, помогала нуждающимся. Исключение из касты было величайшим несчастьем для индийца.

Таким было общество эпохи вед и упанишад. Его краткая характеристика позволяет нам понять его духовные основы, заложенные ведами и упанишадами. Фактически веды обосновали господствующее положение в обществе жрецов-брахманов, власть которых держалась на том, что они знали гимны и магические заклинания, могли совершать обряд жертвоприношения. Тем самым знание вед давало брахману власть и магическую силу, которой не мог обладать никто, кроме брахмана. Но уже в одном из гимнов «Ригведы» говорилось о существовании святых людей, не относящихся к брахманам. Это были шраманы - аскеты, отшельники, которые стремились обрести особую духовную силу, подвергая себя мучительным испытаниям голодом, жаждой, жарой, холодом, самоистязанием и т.д.. Среди них было немало тех, кто сумел развить в себе духовные и физические способности. Они создали множество учений, в которых излагались идеи о строении мира, о душе и т.д.. Так сложились упанишады, произведения, дополняющие веды.

Аскетизм был порожден стремлением противодействовать брахманам и их притязаниям на монопольное владение религиозной истиной. Но были и другие причины распространения аскетизма и мистицизма. Распадались древние племенные объединения, исчезло чувство взаимной опоры, сплоченности, присущее роду. Происходят глубокие психологические сдвиги, нарастает чувство тревоги, беспокойства, которое и привело к росту пессимизма и мистицизма. Человек оказался лицом к лицу с внешним миром. «Высыхают великие океаны, обрушиваются горные вершины, склоняется Полярная звезда... опускается зем­ля, уходят боги. В этом круговороте бытия я словно лягушка в безводном колодце», - говорится в одной из упанишад.

Если охарактеризовать в общих чертах основные представления о мире и человеке, сложившиеся в упанишадах, то это представления о Брахмане и Атмане, как божественной основе мира, о «сансаре» - круге рождения и смерти, о «карме» - зависимости существования индивида от его прошлых деяний, о «нирване» - освобождении, выходе из круга перерождений.

Слово «упанишада» означает «сидеть у ног учителя». Это наставления учителя ученику, передача сокровенного знания. Устные беседы записывались, часто в форме вопросов и ответов. Ранние упанишады - знаменитая «Брихадараньяка», «Чхандогья» и др. Основная мысль упанишад - идея Брахмана. Брахман - основа, единая сущность, которая лежит за всеми формами и явлениями. Она наполняет пространство и время, из нее происходит вселенная и даже сами боги. Знание Брахмана - великое и спасительное знание. Это знание единого, неосязаемого, невоспринимаемого начала мира. Сознание обычного человека воспринимает мир как множество отдельных вещей, множество форм. Форма (рупа) непостоянна, это поток, ее нельзя зафиксировать, схватить. Форма - это «майя», когда ум пытается постичь ее и подчинить себе, заключить в твердые категории мысли, обозначить именами и словами. Часто люди смешивают свои слова, понятия, которые представляют собой только единицы измерения, с реальным миром, отождествляют себя и свою жизнь с пустыми словами и понятиями.

Человек также воспринимает самого себя, свое «Я», как нечто отдельное, выделенное и противопоставленное всему миру. В действительности разнородный мир явлений и форм есть «майя» - иллюзия, которая скрывает единую, лежащую за ней реальность - Брахмана.

Индийская философия показывает, как глупо охотиться за вещами, требовать постоянства от отдельных сущностей или явлений. Это ослепленность призраками, завороженность абстрактными мерками ума.

Но стоит понять, что в конечном счете форма пуста, в том смысле, что она неуловима и неизмерима - мир форм становится уже не майей, а Брахманом. Брахман пребывает в душе человека, Брахман и есть человеческая душа. Это - Атман, «Я». Осознание того, что Атман есть Брахман, что индивидуальное «Я» лишь частичка Единого мирового начала приводит к изменению состояния сознания, к освобождению от «майи», иллюзии.

Индийская философия прежде всего пытается ответить на вопрос, кто или что есть «Я». «Освобождение» - означает изменение переживания человеком своего «Я», своего места в мире. «Освобождение» начинается с осознания того, что «Я» не есть это тело или это сознание, эти ощущения, чувства, мысли, переживания. «Я» - это «невидимое, неизреченное, неуловимое, неразличимое, немыслимое, неописуемое» и т.д. Оно, как и Брахман, не может быть схвачено словами и определениями. Слова относятся к миру форм, «майе». «Я» не может быть отождествлено с вещами и понятиями. Понимание этого приводит к озарению, знанию Брахмана, открытию того, что мир, казавшийся множественным, на самом деле един. В действительности «все есть Брахман», и всякие различия - ложная выдумка. Стоит человеку полностью осознать этот факт - и он освобождается от перевоплощений. Душа его сливается с Брахманом, он выходит за пределы жизни и смерти, радости и страдания. Дух человека освобождается.

«Освобождение» духовного начала от материальной оболочки -цель всех религиозных и философских исканий эпохи упанишад. Спасения можно достичь не столько верой и деяниями, сколько «прозрением», познанием Брахмана. Добрые или злые дела не имеют особого значения сами по себе. Добро и зло относительны, они - проявление единой сущности, Брахмана. Поэтому в Индии никогда проблема добра и зла не вставала так остро, как в христианской Европе. С точки зрения искателя истины добро есть то, что помогает ему познать Брахмана, зло - то, что мешает. Познать же Брахмана можно через внутреннее сосредоточение, концентрацию, медитацию. Все, что отвлекает от медитации, в том числе эгоистические помыслы и поступки, есть зло, от которого надо избавиться. Вообще, всякое желание и действие - зло, поскольку они держат человека в круге рождения и смерти, в сансаре. Поэтому главный путь понимания Брахмана и достижения освобождения - это йога и тапас. Йога - система методов, упражнений физических, дыхательных и психологических, ведущих к освобождению духа, достижению нирваны. Тапас - аскеза, подавление плоти голодом, холодом, жарой и т.д.

На основе упанишад в VIII – II веках до н.э. сложились шесть философских школ (систем): 1) ньяя (логика); 2) вайшешика (космология); 3) миманса (ритуал); 4) санкхья; 5) йога; 6) веданта.

Особенность индийской духовной культуры, в том числе и буддизма, в том, что здесь учения и доктрины не имеют самостоятельного значения. Главное - изменение состояния сознания, «освобождение», достижение особого внутреннего настроя, переживания мира и своего «Я». Поэтому индийская философия, в отличие от древнегреческой, направлена на познание и изменение внутреннего мира, сознания, психики. Буддизм продолжает и развивает те традиции, которые сложились в эпоху упанишад. Буддизм в этом смысле - один из путей «освобождения», выхода из круга бытия и достижения нирваны.

Какой же путь освобождения предлагает человеку буддизм?

II .4.2. Буддизм

Буддизм - одна из трех мировых религий. Широкое распространение получил в Юго-Восточной Азии. На своей родине, в Индии, практически вытеснен индуизмом еще в средние века.

Буддизм возникает в VI веке до нашей эры на северо-востоке Индии. Его основатель - Сидхартха Гаутама Шакьямуни (из рода шакьев) получил имя Будды (просветленный). По преданию, он родился в богатой семье князя или царя. Ему было предсказано большое будущее великого учителя или царя. Отец хотел сделать из него достойного наследника, всячески оберегал от всех жизненных невзгод. Сидхартха женился и у него вскоре родился сын. Но однажды он увидел то, что от него тщательно скрывали. Выехав с друзьями за ворота дворца, Сидхартха увидел старика, больного, пораженного проказой, мертвое тело, которое несли на сожжение. Все это так поразило его воображение, что он задумался о смысле человеческого существования. Четвертая встреча - с отшельником - определила его жизненный путь. В 29 лет он уходит из дома и становится отшельником. Мудрец по имени Алара Калама научил его приемам медитации и поведал о Брахмане. Но Гаутама не принял учение, согласно которому освобождение от страданий достигается самодисциплиной и знанием. Он присоединился к аскетам, которые предавались жестокому умерщвлению плоти в надежде изба­виться от кармы и достичь вечного блаженства. Гаутама истязал себя в течение шести лет и превратился в ходячий скелет. Однажды, измученный голодом, он потерял сознание, а когда очнулся, то понял, что его подвижничество и посты ничего ему не дали.

В течение семи лет Гаутама пытался с помощью традиционных средств йоги и тапаса, созерцания и аскезы, проникнуть в тайну порабощения человека майей, стремился найти выход из порочного круга привязанности к жизни. Все его старания были напрасны. Вечный Атман, истинное «Я» оставалось недостижимым. Как ни сосредотачивался он на своем уме, пытаясь проникнуть до самых его истоков, он не находил ничего, кроме своего собственного усилия сосредоточиться. Вечером, накануне своего озарения, он просто «отбросил все», сел под дерево, дав обет не вставать, пока не достигнет высшего озарения. К утру возникло ощущение совершенной ясности понимания. Это было «совершенное просветление», освобождение от майи и от вечного Круговорота рождения-смерти - сансары.

По преданию, сразу после пробуждения Будда отправился в Олений парк Бенареса к отшельникам, с которыми прежде вел там аскетическую жизнь и изложил свое учение в виде Четырех Благородных Истин, которые передают основную суть буддизма.

Эти Четыре Истины составлены по образцу врачебных диагнозов и предписаний. Они содержат диагностику заболевания, его причину, суждение о возможности или невозможности выздоровления и способ лечения.

Первая Истина указывает великую болезнь мира, которая обозначается термином «духкха», переводимого как «страдание».

«Рождение - страдание, разрушение - страдание, болезнь - страдание, смерть - страдание, таковы же печаль и горе. Соединение с неприятным, отлучение от приятного - страдание. Недостижение желаемого - тоже страдание. Одним словом, это тело, этот конгломерат, основа которого - желание, есть страдание».

Эта истина говорит о том, что жизнь, которую мы ведем, отравлена горьким разочарованием, охватывающим нас, когда рушатся надежды, когда намеченное не сбывается и желаемое ускользает.

«Духкха», страдание - одна из неотъемлемых черт бытия. Две другие – «анитья» (непостоянство) и «анатман» (отсутствие «Я»). Здесь взгляды буддизма противоположны традиционным представлениям о Брахмане и Атмане. Нет постоянной основы мира и нет вечной и бессмертной души как основы нашего «Я».

Буддизм утверждает, что нет особой субстанции, которая является постоянным субъектом наших изменчивых переживаний, нет «Я». «Я» - это абстрактное понятие, которое создает память. Мы, например, можем представить себе полет птицы в виде линии. Но эта линия воображаема. Точно так же целиком, без остатка исчезает прошлое, из которого формируется наше «Я». Поэтому всякая попытка уцепиться за свое «Я», опереться на него в своих поступках, обречена на разочарование.

Мир также непостоянен. В нем нет ничего прочного. Каждое существо, каждый предмет, какими бы постоянными, однородными они не казались, на самом деле являются преходящими и составными. Человек, который считает себя единой личностью, наделенной бессмертной душой, на деле есть сочетание пяти элементов. Это - тело, чувства, восприятия, состояние психики и сознание. Все элементы меняются каждое мгновение, в них нет ничего устойчивого. Очевидно, что старик - это не тот же самый человек, каким он был ребенком. Равным образом он не тот же самый, каким он был минуту назад. Для буддизма не существует бытия, есть только становление. Всякий предмет - мимолетное соединение непостоянных частиц – «дхарм». Вселенная - непрерывный поток. Когда мир рассматривается как состоящий из устойчивых предметов, вещей, возникает желание овладеть этими вещами. Это заблуждение и является источником страдания.

Вторая Благородная Истина говорит о причине страдания. Источник всех страданий - рождение. Причина рождения - поступки, совершенные в прошлой жизни. Причина поступков - желание, привязанность к земным благам, которая порождается омраченностью, неведением, «авидьей». «Авидья» - это состояние завороженного «майей» сознания, которое ошибочно принимает иллюзорный мир вещей и событий за реальный мир. Авидья - это также незнание самого себя, своего «Я». Авидья порождает эгоистическое желание господствовать, захватить под контроль своего «Я» как можно большую часть мира. Стремление к полному контролю над окружающим и над самим собой возникает из-за глубокой неуверенности того, кто пытается это осуществить. Авидья порождает постоянное цепляние за жизнь, попытки управлять ею, что создает порочный круг «сансару», «Круг рождения и смерти».

Активное начало круга называется «карма» или действие, которое возникает по какой-то причине и направлено к какой-то цели. Оно порождает необходимость во все новых и новых действиях. Человек вовлечен в карму, когда он вмешивается в жизнь, когда решение одной проблемы порождает новые, а контроль над чем-то одним создает необходимость контролирования многого другого. Карма является уделом всех, кто «пытается стать Богом».

Третья Благородная Истина касается прекращения страдания, разочарования, цепляния и всего того стереотипа мышления, который относится к карме. Это окончание называется «нирвана» - слово многозначное, труднопереводимое, означает затухание, задувание пламени или просто выдох. Нирвана - избавление, освобождение, прекращение «вращений ума», мыслей, с помощью которых ум пытается ухватить мир и самого себя. Нирвана - это образ жизни, который начинается там, где прекращается «цепляние» за жизнь. Отчаяние, порожденное тем, что жизнь разбивает все попытки ее контролировать, ею руководить, сменяется спокойствием и радостью. Достичь нирваны - означает достичь состояния Будды, состояния пробуждения.

Четвертая Благородная Истина описывает метод или учение, с помощью которого можно избавиться от страдания. Это Восьмеричный Путь Дхармы Будды: 1) совершенный взгляд; 2) совершенное понимание; 3) совершенная (т.е. правдивая) речь; 4) совершенное действие; 5) совершенная склонность; 6) совершенное применение; 7) совершенное воспоминание; 8) совершенная концентрация.

Первые два пункта посвящены правильному пониманию буддийского учения. Они дают умение видеть мир таким, каков он есть, как он ощущается в данное мгновение, когда отбрасываются заблуждения, порожденные классифицирующей деятельностью ума, наименованиями и этикетками.

Буддийские правила поведения не являются каким-то нравственным законом, предписанным Богом. Они говорят о необходимости воздержания от «захвата» жизни, страстей, лжи и т.д. Это наставления, которые принимаются добровольно, чтобы устранить все, мешающее ясности сознания. Нарушение этих предписаний порождает дурную карму. С точки зрения буддизма все целенаправленные поступки, хорошие они или дурные являются кармой, раз они направлены на «обладание» жизнью. Конечная цель буддийской практики - освобождение как от хорошей, так и от дурной кармы. Правильное действие есть абсолютно свободное, необусловленное, спонтанное действие, как даосское «недеяние».

Последние два пункта посвящены медитации, внутренней психологической практике пути Будды. Совершенное воспоминание - это по­стоянное удержание в памяти и осознание своих ощущений, чувств и мыслей без какой бы то ни было цели или оценки. Это ясность ума активно-пассивного, когда события приходят и уходят, как отражение в зеркале. Ничего не отражается, кроме того, что есть в данный момент.

«Гуляя, стоя, сидя или лежа, он сознает, что он делает, так что, хотя тело его вовлечено, он знает его таким, как оно есть... Уходя и возвращаясь, сгибая или выпрямляя руку... он действует с полной ясностью сознания».

Нет смысла пересказывать историю распространения буддизма. Сам Будда прожил около 80 лет и умер примерно в 486 г. до н.э.. В течение нескольких столетий буддизм широко распространился в Индии и соседних государствах.

II .4.3.Т ри драгоценности буддизма

В настоящее время буддизм является основной религией в таких странах Юго-Восточной Азии, как Лаос, Кампучия, Вьетнам, Таиланд, Бирма, Шри-Ланка, Япония и др.. Сохраняется его влияние в Индии, Китае, Корее и Индонезии. В мире насчитывается около пятисот миллионов последователей буддизма. Существует два основных течения буддизма: Хинаяна («Малая Колесница») и Махаяна («Большая Колесница»), которые в свою очередь делятся на множество сект и школ, различающихся обрядовой практикой и вероучением. Одни школы считают главным самопознание путем медитации, другие - благие деяния, третьи - поклонение Будде. Но во всех школах и направлениях буддизм остается буддизмом, сохраняя свои основные идеи и практику.

Отличие буддизма от других мировых религий (христианства и ислама) в том, что в нем «спасение» человека от страданий не зависит от трансцендентного бога. «Спасение» всецело зависит от самого человека. Он в состоянии изменить свою «карму» - мысли, желания и действия - свой внутренний мир, избавиться от «омраченности» сознания и достичь «просветления». Человек сам создает себя и свою жизнь и только от него зависит то состояние, в котором он находится. Дурная карма является результатом действий и поступков, направляемых эгоизмом. Эгоизм, в свою очередь, коренится в неправильном представлении о мире и о самом себе, о сущности «Я». Учение Будды призвано дать человеку истинное представление о мире и собственном «Я», избавить его сознание от «омраченности» эгоизмом. Это и есть путь к освобождению, к нирване.

Древняя буддийская формула «тройного прибежища» гласит:

Иду (за спасением) к Будде - прибежищу.

Иду (за спасением) к Дхарме - прибежищу.

Иду (за спасением) к Сангхе - прибежищу.

Будда, Дхарма (учение) и Сангха (община) - Три Сокровища или Три Драгоценности буддизма. Будда - не Бог, а великий учитель и пример человека, достигшего нирваны. Он открыл путь тем, кто следует за ним. Для обычного верующего Будда - источник благой силы, к кото­рой обращаются все нуждающиеся в защите и исцелении.

Дхарма - учение Будды. Краткое изложение его - Четыре Благо­родные Истины:

1) существует страдание;

2) существует причина страдания;

3) прекращение страдания возможно;

4) существует путь, ведущий к прекращению страдания.

Сангха - монашеская община, основанная Буддой. Она объединяет тех, кто стремится достичь нирваны. Первоначально монахи жили за счет милостыни, которая регулярно собиралась в окрестных деревнях. Миряне обычно охотно делились с монахами, поскольку считалось, что монахи накапливают благие заслуги, к которым в случае необходимости могут прибегнуть и миряне.

Каждая буддийская община была автономной и самоуправляемой. Ею руководили старшие монахи. Важные решения принимались общим собранием. Буддизм не знает такой централизованной организации, как христианская церковь.

Вступая в сангху монах должен был соблюдать множество запретов. Дисциплинарный кодекс «Пратимокша» включал в себя 227 запретов, в том числе десять основных заповедей: 1) не причинять вреда живому; 2) не лгать; 3) не воровать; 4) не вступать в половые связи; 5) не употреблять алкогольных напитков; 6) не принимать пищи после полудня; 7) не пользоваться деньгами.

Жизнь в монашестве была подчинена жесткой дисциплине. Основная часть времени посвящалась медитации и занятиям с наставником. Целью этих занятий было достижение состояния «просветления», достижение нирваны.

Согласно традиции в I веке до н.э. на соборах был отредактирован и утвержден Палийский Канон, собрание текстов «Трипитака» (три корзины), куда вошли три части: «Виная» («Поведение»), «Сутта» («Проповедь») и «Абхидхамма» («Метафизика»). Это собрание текстов стало каноном раннего буддизма. В первые века новой эры происходит разделение буддизма на два основных направления - Хинаяну (Малую Колесницу), приверженцы которой следовали Палийскому Канону, и Махаяну (Великую Колесницу). Махаяна отличает себя от Хинаяны тем, что содержит множество методов достижения нирваны. Махаяна - множество школ и сект, предлагавших различные способы «освобождения».

Основное в Махаяне, что отличает ее от Хинаяны, - это представление о бодхисаттве. Согласно Палийскому Канону, ученики Будды, достигшие нирваны, называются архатами, «достойными». Они покидают мир рожденья и смерти, выходят из сансары. Но бодхисаттва - это тот, кто отказался от нирваны и дал клятву не вступать в нирвану, по­ка ее не достигнут все живые существа.

Представление о бодхисаттве - это отказ от идеала архата, который все свои усилия направляет на достижение нирваны. С точки зрения последователей Махаяны, стремление достичь нирваны и стать архатом эгоистично. Но отказ от эгоизма, от противопоставления своего «Я» миру - главное требование буддизма. Поэтому совершенно логичен отказ бодхисаттвы от нирваны. Бодхисаттва - тот, кто полон сострадания ко всему живому, к тем, кто не достиг нирваны. Клятва бодхисаттвы гласит: «Я дал обет спасти все живые существа, благополучно провести их сквозь лес рож­дения, старости, болезни, смерти и перерождения. Я не забочусь о своем спасении, а стремлюсь наделить все существа великолепием высшей мудрости. Итак, я принимаю на себя все страдания всех существ. Я готов подвергаться любой пытке в любом чистилище Вселенной. Ибо пусть лучше буду страдать я, чем это множество живых существ. Я отдаю себя взамен. Я избавляю Вселенную из леса чистилища, из чрева плоти, из сферы смерти. Я готов страдать во искупление всех существ, ради всех существ». Без этой идеи спасителя, к которому можно обратиться за помощью и поддержкой, буддизм не стал бы массовой религией. Бодхисаттва становится идеалом верующих. Каждый должен стремиться стать бодхисаттвой, чтобы с помощью своих духовных сил помогать всем живым существам достичь совершенства.

Различные направления Махаяны находили различные способы разрешения парадокса буддизма: как достичь «просветления», если буддизм требует отказаться от желаний и стремления достигать. Если мое желание, стремление к чему-либо втягивает меня в круговорот сансары, то как научиться «не стремиться». Ведь если стремишься «не стремиться», то это тоже стремление, желание «не желать». Парадокс в том, что просветления нельзя достичь с помощью преднамеренных действий, ставя своей целью и страстно желая этого. Если человек что-то страстно желает, он находится в состоянии «омраченности» и не может из него выйти. Получается замкнутый круг: чтобы обрести просветление и достичь нирваны, к этому надо стремиться и желать этого. Но если чего-то желаешь и к чему-то стремишься, твое сознание омрачено и ты находишься в сансаре.

Буддизм создает систему представлений о мире и человеке и систему практических методов достижения «просветления». Они не были доступны основной массе верующих, разрабатывались в монастырях и передавались от учителя ученику. Это была разработанная многими поколениями практика изменения сознания, внутреннего состояния индивида, его отношения к самому себе и окружающему миру.

II .4.4.Чань-буддизм

Наиболее интересна в этом смысле одна из школ Махаяны, школа чань-буддизма. «Чань» – китайский термин, означающий – «медитация». По японски «чань» звучит как «дзэн». "Чань-буддизм" и "дзэн-буддизм" - синонимы. Это одно направление буддизма, возникшее в Китае и затем широко распространившееся в Японии.

Чань-буддизм - результат синтеза идей буддизма и даосизма, попытка сделать буддизм элементом повседневной жизни, а не средством ухода от жизни.

Родоначальником чань-буддизма был Бодхидхарма, пришедший в Китай из Северной Индии в V веке. Особенность этой школы:

1) независимость от слов и букв; особое откровение без посредства Святого Писания;

2) прямой контакт с духовной сущностью человека; постижение сокровенной природы человека и достижение совершенства Будды.

Первое означает, что чань-буддизм считает учение, т.е. слова, понятия, доводы, не имеющими основного значения для обретения состояния «просветления». Мы обычно производим на свет слишком много идей и слов, принимая их за действительность, они так глубоко укоренились в нашей природе, что мы воспринимаем жизнь только в оболочке слов. Дзэн-буддизм предлагает вернуться к непосредственному восприятию реальности.

Абсолютная истина - это продукт внутреннего опыта, даруемого божественной мудростью. Она выше всяких слов и разграничений, и поэтому не может быть достаточно выражена ими.

Для пояснения этого наставник дает ученику такое сравнение: «В громадной пустыне нет родников и колодцев. Жарким летом идет один путешественник с Запада на Восток, пересекая пустыню. Измученный жаждой, он встречает человека, идущего с Востока и спрашивает его, где найти место, чтобы можно было напиться и отдохнуть. Человек с Востока объясняет ему все самым подробным образом. Сможет ли измученный жаждой путник с Запада, слушая, как ему говорят о роднике и думая о том, как он пойдет туда, утолить свою жажду? Он утолит жажду только тогда, когда действительно доберется до того места.

Пустыня означает мир рождения и смерти, человек с Запада - все разумные существа, жара - различные жизненные трудности, жажда -зависть и неудовлетворенность, а человек с Востока, который знает путь - это Будда, проникший в основу всех вещей. Утолить жажду - означает самому достичь истины».

Достичь истины - не означает совершить интеллектуальное действие, акт познания. Истина предполагает «пробуждение», прыжок через интеллектуальный барьер, через все слова и противоречия к самой реальности. Это акт воли, а не ума. Но что такое эта реальность?

Погрузившись в глубину своего собственного духа, отбросив завесу слов и понятий, вы постигаете, что в действительности ничего не существует, кроме пустоты. «Я» - такой же мираж, как и все остальное. Ум приходит в состояние абсолютного покоя и человек начинает жить в абсолютной гармонии с природой. «Приведи свой ум в абсолютное спокойствие, оставайся совершенно невозмутимым в житейских бурях. Пребывая таким образом все время в абсолютной пустоте и спокойствии, ты будешь с Буддой», - говорил один из учителей дзэн-буддизма.

Идея пустоты выражена почти во всех сутрах Махаяны. В буддийских монастырях по утрам и перед едой ежедневно читают цитату из сутры: «Таким образом, Шарипутра, всем вещам присуще свойство пустоты. Они не имеют ни начала, ни конца. Они ни порочны, ни непорочны, ни совершенны, ни несовершенны. А потому здесь в этой пустоте нет ни формы, ни восприятия, ни имени, ни понятий, ни знания. Здесь нет разложения и смерти. Нет четырех истин, раскрывающих страдание, его происхождение, его устранение и пути к его устранению. Здесь нет представления о нирване, нет ее достижения или недостижения. Поэтому в связи с тем, что нет достижения нирваны, человек, приблизившийся к состоянию Бадхисаттв, пребывает в свободе, в сознании. Когда оковы сознания спадают, оно освобождается от всякого страха, всякого ограничения и условности и наслаждается конечной нирваной».

Идея мира как пустоты - одна из главных идей даосизма и буддизма. Любая форма в сущности есть пустота. Поэтому не за что цепляться и не к чему привязываться в мире. Но это не означает просто отрицания мира. Мир остается тем же самым, потому что не только форма есть пустота, но пустота есть форма. Мир форм как совокупность вещей и событий никуда не девается. Необходимо осознать его пустотность, не требовать от него постоянства, устойчивости, не привязываться и не пытаться контролировать. Мир остается тем же, но изменяется внутреннее отношение к этому миру. Нечего захватывать и нечего страстно желать. Следовательно, нет беспокойства и разочарований, нет «страдания». Буддизм как бы говорит человеку: все спокойствие, какое только можно пожелать, скрыто внутри нас. Надо только сбросить покров «омраченности» и увидеть мир таким, каков он есть: пустота, играючи рождающая мир форм. Мир, как он есть, обозначается термином «татхата». Будда - это «татхагата», «просто так идущий».

Сокровенная природа человека

Истинная человеческая природа, которая изначально чиста, сравнивалась чань-буддизмом с солнцем, сияние которого могут омрачить облака. Но само солнце при этом остается ясным и чистым.

Отсюда вывод, что человек не может испортить свою истинную природу. Учитель-наставник, собственно говоря, ничему не учит и не может научить, не дает ученику никаких специальных знаний. По преданию Будда передал тайный смысл своего учения ученику Махакашьяпе: «Не опираться на слова и писания». Чань-буддисты утверждают, что в их учении «нет ничего особенного», «непостижимого» и «сверхъестественного». Овладеть им совсем нетрудно и здесь не требуется специальной практики, изнурительного аскетизма, длительных тренировок. Нужно лишь искренне верить в изначальную чистоту своей истинной природы и находиться с ней в нераздельном единстве, непосредственно созерцать ее и следовать за ее движениями, безоговорочно доверяя ей.

«Человек, который зрит свою истинную природу, – говорит один из патриархов буддизма, – свободен всегда и везде, в любой ситуации. Ничто не связывает его, ничто не мешает ему. Он действует в соответствии с ситуацией. Он прибегает к многообразным формам самовыражения, но никогда не отходит от своей природы. Это и называется со­зерцать свою истинную природу».

Сознание "чистое" и "омраченное"

Омраченное, замутненное сознание не воспринимает вещи такими, какие они есть на самом деле, а искажает «то, что есть», классифицируя и раскалывая целостный и гармоничный мир на противоположности, выделяя в нем хорошее и дурное,добро и зло, прекрасное и безобразное и т.д. Это искажение объективной реальности, ее субъективизация является главным источником человеческих заблуждений и страданий, главной причиной постоянной неудовлетворенности (духкха), преобладающей в сознании обычных людей, не достигших «просветления». Поэтому воспринимать вещи «как они есть» - значит освободиться от неудовлетворенности и страданий, обрести «спасение».

«Загрязненное», «омраченное» сознание - такое сознание, которое противопоставляет свое «Я» миру, ненавидит или страстно желает заполучить что-то, создает понятия и категории, с помощью которых классифицирует мир.

Просветление приходит самопроизвольно и естественно, когда человек отбрасывает субъективные намерения, переживания и т.д. и начинает воспринимать вещи «такими, какие они есть», не внося в восприятие никакой концептуализации и дуализма.

«Просветление», преодоление «омраченности», «неведения» предполагает также преодоление неправильного представления о собственном «Я» как о независимой реальности. В обыденной жизни у человека формируется образ собственного «Я» с набором соответствующих внутренних качеств и внешних атрибутов, которые необходимо иметь. Это и приводит к «захвату» окружающей реальности, поступкам и действиям, направленным на достижение определенных целей, которые в свою очередь порождают новые цели и так до бесконечности. Отсюда основной привкус жизни - неудовлетворенность, озабоченность, страх и т.д., все, что несет с собой «дурная карма».

Что заставляет человека искать «освобождения», «просветления»? Это внутренняя неудовлетворенность, беспокойство, «страдание» - реакция на несовершенство и противоречивость окружающего мира.

Линьцзи, один из патриархов чань-буддизма, по его словам «12 лет носился по Поднебесной, не имея ни минуты покоя и не зная, куда приткнуть свое бренное тело, словно все нутро было объято негасимым пламенем, и непрестанно спрашивал всех о Пути». Как же достичь «просветления».

Выйти из состояния «омраченности» можно одним способом: избавиться от иллюзии отдельности «Я», от противопоставления себя миру, т.е. вернуться в состояние изначальной целостности и нерасчлененности мира. Уйти от всех субъективных разграничений и противопоставлений «хорошего» и «дурного», «добра» и «зла», «прекрасного» и «безобразного» и т.д. Это возвращение к исходному состоянию чистоты и ясности.

Когда приходит ощущение своего единства с миром, всякий «захват» вещей и явлений становится бессмысленным, а с ним уходят все отрицательные эмоции, неудовлетворенность, зависть, злость и т.д.. Поведение становится естественным и спонтанным, исключающим насилие и разрушение. Оно направляется к созиданию и творчеству, к «творчеству жизни», к спонтанному проявлению творческой жизненной силы.

Парадокс состоит в том, что «просветления» нельзя достичь с помощью преднамеренных действий, ставя своей целью и страстно желая этого. Если человек чего-то страстно желает, он находится в состоянии «омраченности» и не может из него выйти.

Как достичь "просветления"

Человек как бы попадает в замкнутый круг: чтобы обрести просветление», к нему надо стремиться и желать его, но если чего-то желаешь и к чему-то стремишься, твое сознание «омрачено» разделением явлений на положительные и отрицательные, на те, к которым надо стремиться, и те, которых надо избегать. Оно раскалывает мир на противоположности добра и зла, хорошего и дурного и т.д. Получается, чтобы обрести «просветление», нужно к этому не стремиться. Но тогда возникает новая цель – «не иметь стремления» и чем больше к этому стремиться, тем все более невозможным оказывается «просветление». Человек прилагает отчаянные усилия, чтобы вырваться из этой парадоксальной ситуации, пока неожиданно не обнаруживает, что неверным был сам метод решения, построенный на дуализации явлений действительности, разделении их на желаемые и нежелаемые. Если от этого отказаться, исчезает и сама проблема.

В одном из произведений чань-буддизма, автором которого считают Третьего Патриарха, говорится:

Отдавая чему-либо предпочтение,

Вы рискуете все потерять,

Если вы хотите его узреть,

Не имейте мыслей ни "за", ни "против".

Сравнение неприятного с приятным -

Это болезнь ума:

Если глубокий смысл (путь) неясен,

Нет покоя уму и нет достижений.

Совершенный путь подобен бездне небесной:

Там нет недостатка и нет избытка.

Фактически только потому, что мы выбираем,

Мы теряем из вида его суть,

Не привязывайтесь к чему-либо внешнему,

Но и не живите во внутренней пустоте.

Когда ум покоится в единстве вещей,

Двойственность сама исчезает.

«Просветление» - это такой момент, когда человек схватывает самое главное - нет разницы между «да» и «нет», «хорошим» и «дурным», «деянием» и «недеянием»; в действительности не существует никакого противоречия между ними, оно было мнимым, рожденным «омраченностью», «неведением». Это внезапное прозрение отбрасывает все проблемы, сомнения и колебания, неясности и двусмысленности. И тогда все это может показаться до смешного простым и ясным. Но в основе «прозрения» долгий путь сомнений и поисков, который необходимо пройти, чтобы разрушить сложившиеся стереотипы сознания, мир обыденных представлений и выйти на новый уровень осознания реальности. Линьцзи говорил: «Очень трудно по-настоящему постичь буддийскую дхарму, и Дао - это глубочайшее таинство, но если вы уже овладели им, то можете над этим смеяться».

«Просветление» дает возможность человеку «просто жить», быть естественным, действовать легко и свободно. В состоянии «омраченности» жизнь превращается в постоянную гонку за желаемым, в ряд проблем, которые постоянно надо решать, когда одна решенная проблема влечет за собой другие и так до бесконечности. Чувство неудовлетворенности преобладает, поскольку стремление достигать, хватать, контролировать ситуацию невозможно остановить и удовлетворить. Выход из этой ситуации «сансары», по мнению буддизма, есть - избавиться от «омраченности», прояснить сознание. Это радикальный переворот всей психики, когда отбрасывается прежняя картина мира, основанная на противопоставлениях, разрываются все «привязанности» и мир предстает «таким, каков он есть».

Что утрачивается в состоянии «просветления»? Отрицательные эмоции - гнев, злость, раздражение, страх, зависть, ненависть, неудовлетворенность и т.д.. Что приобретается? Спокойное, радостное восприятие жизни, легкость и свобода действий. Все остается тем же самым и одновременно становится другим.

Для того, чтобы освободить сознание ученика от обычных стереотипов, от двойственности, в чань-буддизме использовались различные методы «шокотерапии»: парадоксальные вопросы, испытания, загадки, нарочито грубые высказывания в адрес Будды и его учения. На вопрос ученика: «что такое Будда», учитель может ответить: «кусок глины» (или даже: «кусок сухого варварского дерьма»); на вопрос: «что такое Путь?», можно получить ответ: «три фунта льна»; - «что такое дзэн?» - «ветка цветущей сливы» (или – «набирать снег серебрянным кувшином»). Бывало, что вместо ответа на вопрос: «в чем смысл учения Будды», ученик получал пощечину или удар палкой по голове. В период возникновения дзэн (IX в.) некоторые наставники рвали в клочья свитки священного писания, а библиотеки устраивали возле отхожего места, чтобы показать, как мало значит написанное слово.

Все эти методы достижения «просветления» использовались для того, чтобы выбить из под ног ученика любую опору, за которую он пытался ухватиться: священное писание, авторитет Будды или авторитет учителя. «Только держась на ничем, найдете выход и свободу», - говорил Линьцзи. Человек только сам, своими усилиями может достичь «просветления». Нет всемогущего Бога, на милость которого можно возлагать надежды, нет бессмертной души. Есть только молчание пустоты, которое находит сознание, проникающее за многообразие форм. Но эта пустотность мира не пугает, а наоборот, дает ощущение радости и свободы. «Просветление» приходит в тот момент, когда ученик ощутит «пустотность» мира и перестанет «цепляться» за что-либо. Ощутит, что нет разницы между «хорошим» и «дурным», «священным» и «мирским», между «утверждением» и «отрицанием». Это и дает свободу и радость.

Человек в обычной жизни, в сансаре, напоминает попавшего в бурный поток. Он напрягает все силы, пытается плыть против течения, хватается за проносящиеся мимо обломки. Но стоит только понять бессмысленность сопротивления потоку и перестать сопротивляться, как спадает напряжение, и тогда можно просто наслаждаться движением в волнах потока. Главное в «просветлении» - перестать «сопротивляться». Это и самое трудное, т.к. весь опыт обычной жизни учит обратному - борьбе за жизнь и все, что она дает. Кроме того, здесь нужна решимость, как перед прыжком через пропасть. Изучение священных текстов не дает «просветления», потому что необходим волевой акт, «прыжок». Совершить его можешь только сам. Никакой наставник или учитель за тебя этого не сделают. Они могут подтолкнуть, когда внутреннее решение уже созрело. Для этого и применялись методы шокового воздействия: удары, пощечины, оскорбления и т.д. Иногда для «просветления» достаточно было вовремя сказанного слова или необычного действия. По преданию, один из патриархов дзэн спросил своего будущего преемника Мацзы, какую цель он преследует, сидя в медитации. «Цель в том, чтобы стать Буддой», - был ответ. Тогда учитель подобрал с пола плитку и стал тереть ее о камень. «Что вы делаете, учитель?» - спросил Мацзы. «Я полирую плитку, чтобы она стала зеркалом». «Как можно, полируя плитку, сделать ее зеркалом?» «А как можно, сидя в медита­ции, стать Буддой?» - был ответ учителя. В этот момент Мацзы достиг просветления.

«Просветление» подобно озарению при решении сложной задачи. Сознание напряженно работает, и вот в какой-то миг все становится на свои места и все ясно. Спадает напряжение и ситуация предстает в новом свете. «Просветление» не наступит, если сам не проделаешь тот же путь, что и Будда. Только испытав реальную жажду и пройдя по пустыне страдания, можно добраться до источника и испытать «просветление».

Чань-буддизм и боевые искусства

Чаньский психотренинг, направленный на стабилизацию психики, применялся в различных «прикладных искусствах»: стрельбе из лука, в различных видах борьбы и т.д. Учителя-наставники стремились освободить сознание ученика от субъективности восприятия, порождаемой чрезмерной привязанностью к своему «Я» и помогали ему обрести безличное и ясное состояние сознания, которое не искажает процесс восприятия, отражая мир таким, «какой он есть на самом деле». Происходило также освобождение сознания от чрезмерной рассудочности.

В обычной жизни поступившая информация, как правило, обдумывается, затем принимается решение и следует действие. Но в критических ситуациях реагирование должно быть немедленным и опираться не на «продуманное решение», а на интуицию. Действия становятся совершенно спонтанными и неосознанными, но быстрыми и точными. Здесь формируется «сознание, подобное воде».

Сознание можно уподобить поверхности воды. Зеркальная гладь спокойного озера отражает истинную, круглую луну. Дуновение ветра вызывает на его поверхности рябь, и луна раскалывается на тысячи золотых осколков. Так же и сознание. Спокойное, ясное и устойчивое может делать правильные оценки, а беспокойное, неустойчивое и хаотичное окажется неспособным отразить истинную форму и цвет того, что оно воспринимает.

Абсолютное внутреннее спокойствие, состояние «покоя в движении», концентрация и стабилизация сознания приводят к тому, что действие совершается как бы самопроизвольно, без сознательного участия субъекта действия, без попыток контролировать его со стороны. Преодолевается «барьер мысли» и действует лишь интуиция и бессознательная «мудрость тела», позволяющая быстро и точно реагировать на ситуацию. «Воин, художник и поэт не рассуждают. Они дерутся, рисуют и слагают стихи», - говорят чань-буддисты. Боец, который начнет рассуждать и высчитывать, как ему лучше провести прием, заведомо обречен на неудачу. «Боец перестает осознавать себя, подобно человеку, которому надо мгновенно поразить быка, неожиданно возникшего перед ним. Это состояние неосознанности реализуется только тогда, когда совершенно опустошенный и избавившийся от своего «Я», он сливается воедино с процессом совершенствования своего мастерства», - говорил Д. Т. Судзуки. Реагирование в этом случае превращается в совершенно непосредственный и самопроизвольный процесс, протекающий синхронно с изменением объекта действия.

В традиционной китайской системе военно-прикладного искусства существовали школы и направления как даосского, так и чань-буддистского происхождения. Особенно популярной была шаолиньская школа борьбы», которая сформировалась под сильным влиянием чань-буддизма.

Чань-буддизм и повседневная жизнь

Во многих школах и направлениях буддизма активная практическая деятельность считалась препятствием к достижению нирваны, означающей прекращение всякой активности. В буддизме Хинаяны благим делом считалось участие монахов в строительстве и ремонте храмовых сооружений. Но это считалось полезным для тех, чьи злые побуждения не подавлены окончательно. Монахи могли также выполнять мелкую хозяйственную работу, не проявляя при этом излишней активности, т.к. их могли обвинить в «склонности к деятельности». Особенно строгий запрет налагался на земледельческие работы, поскольку при этом уничтожались различные «живые существа», что приводило к нарушению закона «ахимсы», ненасилия и создавало «адскую карму» для нарушителя.

Единственная школа, которая не только не запрещала практическую деятельность, но считала ее важной обязанностью монахов, была школа чань-буддизма. Активно участвуя в различного рода работах, чань-буддист не должен был преследовать никаких личных интересов, но заботиться только о том, чтобы принести пользу другим людям и честно исполнять свой долг. Это был принцип «недеяния в деянии», который освобождал от «возмездия кармы». В любом деле чань-буддист должен был развивать и укреплять то безличное, спокойно-сосредоточенное состояние, которое он обретал в процессе психотренинга и медитаций. Это была «медитация в труде», активно-динамическая форма психотренинга и психической саморегуляции. Спокойно-сосредоточенное состояние сознания не означало "угасание" психической жизни, а освобождение психики от негативных эмоций, мешающих ее нормальной деятельности и максимальной реализации потенциальных возможностей.

Чань-буддизм хотя и рассматривал «просветление» как важнейший момент, но не считал его конечной целью всей жизни. Достижение «истины» в результате «просветления», освобождение сознания от эмоционально-психической «омраченности», сковывающей творческие способности, пробуждало новое отношение к жизни, к окружающему миру, свойственное поэтам, художникам и детям. И тогда обыденная жизнь превращалась в «произведение искусства». Чань-буддисты считают, что в любом человеке изначально живет художник, не обязательно поэт или живописец, а «художник жизни». Этот «художник», говорит один из современных учителей дзэн-буддизма Д.Т. Судзуки, «не нуждается, подобно живописцу, в холсте, кистях и красках... У него есть руки, ноги, туловище, голова и другие части тела. Его жизнь в дзэн выражает себя с помощью этих «орудий»... Его руки и ноги являются кистями, а вся вселенная - холстом, на котором он пишет свою жизнь».

Таким образом, мы познакомились с основными особенностями буддийского мировоззрения. Буддизм интересен прежде всего тем, что его представления о мире и человеке непривычны и парадоксальны для нашего типа мышления. Это дает возможность по-новому взглянуть на наши собственные привычки и стереотипы мышления, взглянуть «со стороны» на наш тип мировоззрения и культуры, объективно оценить его достоинства и недостатки. Теперь, когда мы познакомились с буддизмом, есть смысл еще раз вернуться к началу и уже на более высокой основе сравнить и оценить «западный» и «восточный» типы мировоззрения.

II .5.Философия древнего Китая

Как было сказано, античная философия, даосизм и конфуцианство возникают в сходной социокультурной ситуации, ситуации «потери Пути», утраты «образца» и пытаются решить сходные проблемы: преодолеть беспорядок, смуту в обществе, сделать его устойчивым, гармоничным целым.

История Китая начинается с иньских племен, расселившихся в бассейне реки Хуанхэ и образовавших в конце второго тысячелетия до н.э. протогосударственную политическую структуру Шан-Инь. Во главе этого раннего государства стоял правитель-ван и его администрация. Ему подчинялись правители местного уровня, назначавшиеся ваном из числа родственников и подчиненных. Иньское государство вело постоянные войны с окружающими племенами, одно из которых, Чжоу, сумело организовать коалицию против иньцев и разгромило их. С этого начинается период Западного Чжоу (1027 – 771 до н.э.). Система управления была сходной с иньской. Центральная власть во главе с ваном управляла столицами и прилегающими землями. Отдаленные территории, находившиеся под контролем Чжоу, делились на уделы, которые предоставлялись во владение родственникам и приближенным правителя. Таких наследственных владений было около семидесяти. Постепенно они превращались в самостоятельные государства, между которыми шли почти непрерывные междоусобные войны, приводящие к поглощению более мелких царств более крупными. К восьмому веку до н.э. определилось около десятка наиболее крупных государств, лидерство среди которых переходит к Восточному Чжоу. Период Восточного Чжоу (VIII – V в. до н.э.) подразделяется на две части: «Ле го» («Множество царств») и «Чжань го» («Воюющих царств»). Это тот период, когда совершается переход от древней мифологии к новой системе мировоззрения, основы которой были заложены философскими учениями даосизма, конфуцианства, моизма и др. В социально-экономическом плане период Восточного Чжоу – это развитие земледелия, ремесла, торговли, широкое распространение железных орудий. Это также разрушительные процессы внутри традиционной общины, междоусобные войны между царствами и постоянная борьба за власть внутри аристократической верхушки отдельных царств. Само название периода, - «Воюющие царства» - характеризует это время.

Проблема установления порядка и стабильности, эффективной системы управления, проблема выбора Пути, «образца» - важнейшие проблемы, осмысливавшиеся философской мыслью того времени.

Ситуация «потери образца», разрушения традиции и, как следствие этого, «свободный» индивид, нарушающий любые нормы во имя богатства и наживы, характерна для всех ранних государств, в том числе для Греции и Китая. Но выход из этой ситуации был найден различный. В Греции – неустойчивое равновесие в рамках демократического полиса, управляемого с помощью закона. В Китае – государство во главе с правителем, опирающимся на просвещенных чиновников, которые воспитывают народ и служат для него образцом. В историческом труде, написанном в Китае в первом веке, говорится о роли «совершенномудрых» древности: «мудрецы глубокой древности были первыми, кто с достоинством являл добродетель почтительной уступчивости и всеобщей любви, а народ, радуясь всем сердцем, следовал за ними». [23]

В этом проявлялось своеобразие китайского государства и сложившейся системы управления – опора на этическую норму, этикет-ритуал, почитание древней традиции, знатоками и носителями которой являлись «совершенномудрые», образованные люди, «благородные мужи», чиновники управляющие страной. Особая роль знания, «мудрости», в системе власти древнего Китая обусловили направленность философии на подготовку «благородного мужа», чиновника с особыми нравственно-этическими качествами, носителя «образца». Эта ситуация противоположна той, которая сложилась в греческом полисе, где философия выступила как разрушитель традиции, а философ – как свободный индивид, опирающийся на собственный разум, автор и исполнитель жизненного сценария.

II.5.1.Даосизм: Небо-дао-мудрость

Чтобы понять учение древних китайских философов, в том числе и Конфуция, надо войти в иную, неевропейскую культуру с ее своеобразным мировоззрением и собственной системой ценностей. В Китае, например, нет и не было представления о Боге-творце, создающем мир, о Боге как личности, «Отце», к которому можно обращаться «Отче наш, который на небе…». Вместо этого в Китае с древних времен сложился культ Неба, который просуществовал почти до нашего времени. В китайской традиции не было развитых представлений о загробном мире, о бессмертии души, внимание, как правило, было сосредоточено на земных делах, жизненных проблемах, управлении обществом и государством. Поэтому китайскую культуру часто называют «рационалистической». Мир в ней рассматривается как естественный процесс «самоизменений». Но парадокс в том, что эта «рационалистическая» культура не создала науки и технической цивилизации.

Причина этого, видимо, также и в особенностях мировоззрения, в тех представлениях о мире и человеке, которые были созданы философской мыслью в Китае. Попытаемся раскрыть основные особенности традиционного китайского мировоззрения.

Философская мысль в Китае формировалась примерно в тот же исторический период, что и в Греции. VIII – VI века до н.э. можно считать периодом предфилософии, когда совершался переход от мифологических представлений о мире к философии. Представления древних китайцев о мире, обществе и человеке изложены в исторических памятниках «И-цзин» («Книга перемен») и «Ши-цзин» («Книга песен»). В этих книгах – истоки позднейших философских учений о «первостихиях» мира, о силах «инь» и «ян», о Небе и Дао.

Небо (тянь) становится в Китае верховным божеством. Небо это: 1) верховный владыка; 2) судьба; 3) первопричина и первооснова всего; 4) природа, окружающий мир в целом.

Отсюда термин «Поднебесная» (тянься), обозначающий страну, государство Китай. В книге «Ши-цзин» говорится, что Небо осуществляет наблюдение за народом, ведает справедливостью, посылает устойчивые или неустойчивые урожаи. Без Неба погибнет народ. От милости Неба зависит его судьба. Примерно в Х веке до н.э. в период Чжоу формируется идея о мандате Неба (тянь-мин), согласно которой Небо вручает мандат на управление Поднебесной добродетельному правителю и может лишить его мандата, права на власть, если он не сумеет создать порядок в Поднебесной. Именно особое качество «дэ», которое переводится как «благо», «одаренность», «добродетель», делает правителя способным управлять. Эта особая сила, даруемая правителю Небом, как бы частица силы самого Неба.

Небо выступало также в качестве «образца»: «Тело и правила жизни всем людям дает», - говорится в древней «Книге песен» («Ши-цзин»). Эта идея развивается во многих философских учениях. Мо-цзы, младший современник Конфуция, утверждал: «При выполнении дел в Поднебесной нельзя обойтись без подражания образцу… Нет ничего более подходящего, чем принять за образец Небо. Действия Неба обширны и бескорыстны. Оно щедро и не кичится своими достоинствами, его влияние длительно и неослабевающе». [24]

Таким образом, в древней китайской культуре высшая реальность, направляющая все изменения в мире – это Небо. Небо - не просто природа в нашем понимании, а «Верховный предок», божество, всем управляющая сила, судьба. Предки, согласно мифологическому сознанию, выступают как создатели порядка, установившие обычаи, ритуалы. Поэтому Небо, как «Верховный предок» - источник порядка в мире. Оно не обладает собственной волей и не правит подобно христианскому Богу, который может по желанию остановить солнце или еще как-нибудь проявить свою волю. Небо и мир – одно целое, как были единым целым в мифе предки, живущие сородичи и весь окружающий мир. «Верховный предок» устанавливает обычаи и ритуалы, Путь (Дао), которому все в мире следует. Следование Пути и есть порядок, потеря Пути – беспутство, смута, беспорядок.

Второе важнейшее понятие древнекитайской мысли – «Дао», которое чаще всего переводится как «Путь». Ему дают различные характеристики: бесформенное, не имеющее четких границ, творящее все вещи, но вещью не являющееся, то, что все обнимает, все покрывает и поддерживает, все пронизывает и т.д. Дао – упорядочивающая сила, изначальный порядок, свойственный всему в мире: есть Дао земли и Неба, и есть человеческое Дао. Небу и Дао, как правило, приписывают одни и те же свойства, т.е. мир как целое и сила, им управляющая, еще слабо различаются, они почти тождественны.

Рассмотрим представление о мире и человеке, характерное для всей древнекитайской культуры.

Мир как целое

Учение о Дао – даосизм, создавалось старшим современником Конфуция Лао Цзы (VI век до н.э.), которому приписывается авторство трактата «Дао-дэ цзин». Все китайские мудрецы были приверженцами учения о Дао. Это основа китайского миропонимания, представления о мире и месте в нем человека, воплощение древней китайской мудрости.

Становление мира в даосизме описывается как его рождение из первоначального хаоса. «В то время когда небо и земля еще не обрели формы, все было парение и брожение, струилось и текло. Назову это - Великий Свет. Дао возникло в пустоте и туманности. Пустота и туманность породили пространство и время. Пространство и время породили эфир (ци). Эфир разделился: чистый и светлый взметнулся вверх и образовал небо, тяжелый и мутный сгустился и образовал землю. Соединившись в одно частицы цзин неба и земли образовали инь и ян. Их концентрированные частицы образовали четыре времени года. Рассеянные частицы цзин четырех времен года образовали тьму вещей».[25] Далее идет образование огня и солнца, воды и луны, затем звезд и созвездий. Это один из вариантов происхождения бытия.

Возникновение мира описывается, тем самым, как переход небытия в бытие, бесформенного – во множество форм. Но этот процесс никогда не заканчивается, а превращается в постоянный кругооборот, движение из небытия в бытие и обратно, где «начало и конец не имеют грани», «начало и конец подобны кольцу». Небытие не просто отсутствие всего. Оно выступает как Великое Единое, источник всякой формы и определенности.

Какую же роль играет в мире Дао? Дао выступает как порождающее начало, «рождает тьму вещей», «делает вещи вещами». «Дао… одно устанавливается и тьма вещей родится». Дао выражает активность бытия, его динамику. «Дао покрывает небо, поддерживает землю, развертывает четыре стороны света… сообщается с бесформенным, бежит источником, бьет ключом. Пустое, постепенно наполняется. Клокочет и бурлит. Встанет между небом и землей и наполнит все пространство. Раздает и не иссякает. Нет для него ни утра ни вечера. Растянутое - покрывает шесть сторон, свернутое – не заполнит и ладони. Сжатое - способно расправляться, темное – способно быть светлым, слабое – способно быть сильным, мягкое – способно быть твердым. Горы благодаря ему высоки, пучины благодаря ему глубоки, звери благодаря ему бегают, птицы благодаря ему летают, солнце и луна благодаря ему светят, звездный хоровод благодаря ему движется».[26]

Дао, таким образом, - это источник изменения, движения, потенция, которая все в себе содержит, рождает тьму вещей.

В китайской культуре мир – единое целое, постоянный переход небытия в бытие и обратно, возникновение форм и исчезновение, в котором «тьма превращений, сотни изменений вольно текут, ни на чем не задерживаясь». Это «вольное», «самопроизвольное» течение, изменение в мире не подчинено отделенному от мира разуму. Оно подчиняется Дао. Но Дао не разум, как мысль, размышление, слово-логос, а Путь, судьба, внутренняя потенция, свойственная всем вещам и неотделимая от них.

Древнекитайской культуре чуждо свойственное европейской культуре противопоставление активного разумного начала и пассивной материи, бессмертной души и смертного тела, выраженное в учениях Сократа, Платона, Аристотеля.

Мудрость

Что же такое мудрость? Как в греческой философии, так и в даосизме мудрость – это знание первоосновы вещей, которая остается неизменной и постоянной в то время как отдельные вещи возникают и уничтожаются. Обычный человек знает множество вещей, которые воспринимает органами чувств. Мудрец не ограничивается этим знанием. Он способен за множеством вещей увидеть их единую основу, Единое, порождающее «тьму вещей».

Даосский мудрец «странствует сердцем у начала вещей», он проникает в «Небесную глубину», чтобы прозреть «смутные», «утонченные», «сокровенные» семена-истоки всех вещей, всех превращений бытия. У истоков всего он находит Единое, Великую Пустоту, незыблемый покой. Великая Пустота связана с бытием вещей как «корень» и «ветви». Они, в сущности, едины, т.е. мир представляет собой бесконечное богатство разнообразия, неисчерпаемость превращений Единого, Великой Пустоты. Мудрец «всматривается в темный мрак, вслушивается в беззвучное». Он «упорядочивает свое внутреннее, и не знает, что такое внешнее… Воплотив корень, обняв разум, странствует в пространстве между небом и землей. Свободный бродит за пределами пыльного мира. Поэтому жизнь и смерть для него одинаково велики и не производят в нем изменений. Хотя и покрывается небом и кормится землей, но не зависим от них. Его способность к постижению не имеет изъяна, он не загрязняет себя вещами. Подобные ему… забывают о пяти внутренних органах, сокращают значение для себя тела. Не учатся, а знают, не смотрят, а видят, не занимаются делами, а достигают успеха, не управляют, а все разъясняется. Вещи не могут его взволновать. Жемчуг и кораллы равны для него мелкой гальке; самые почитаемые и самые известные люди для него все равно, что проезжий гость… Жизнь и смерть для него только превращение, тьма вещей – только один из родов явлений. Он объединяется с безыскусственностью Великого хаоса и устанавливается в центре Совершенной чистоты. Поэтому спит без сновидений, ум его молчит, его земная душа в покое, его небесная душа не волнуется».[27]

Мудрость – знание Единого, т.е. знание о том, что вещи в сущности едины, одинаковы, равны. Они – порождения Великой Пустоты, временны, текучи, непостоянны. Для мудреца все вещи равны, ему «все равно», вещи его не волнуют, поскольку они в сущности – пустота: «жемчуг и кораллы для него равны мелкой гальке». Его не волнует также смерть, поскольку это естественный процесс изменений. «Свободный бродит он за пределами пыльного мира». Это означает, что мудрец охватывает мысленным взором весь мир, в его целостности и единстве, он отождествляет себя со всем миром, не противостоит миру как нечто отдельное, «объединяется с безыскусственностью Великого хаоса».

Мудрость в том, чтобы ощутить свою незначительность и ничтожность, а также незначительность и ничтожность всякой отдельной вещи перед Единым. В то же время познание Единого дает подлинное освобождение, возвращение к своей изначальной природе и объединение с той главной силой, Дао, которая направляет поток становления. Мудрость дает покой и внутреннюю гармонию. Чувства не дают истинного представления о мире. Мир, воспринимаемый чувствами, представляется множеством форм. Перед внутренним взором мудреца мир предстает как единый, целостный.

Мудрец – это «проникший в Дао», «овладевший Дао», «достигший высшего Дао», он причастен к миру вечного, тому, что неподвержено изменениям и концентрируется в пустоте, в ничто. Мудрость – стремление «вернуть свою природу к изначалу и странствовать сердцем в пустоте». Если в греческой философии «постоянство» - это божественная и неизменная идея, форма вещи, ее вид, то в даосской традиции постоянство – постоянный переход небытия в бытие, бесформенной пустоты в тьму вещей и обратно. Мир подобен волнующемуся морю, на поверхности которого движение волн, игра форм, света и тени, разнообразие цветов, а в глубине покой и отсутствие всяких форм.

Греческая философия сосредоточена на форме, здесь мышление направлено на познание видов и родов бытия, их классификацию, определение. В даосизме мышление, не задерживаясь на отдельных, неустойчивых формах, обращается к Великой Пустоте, Первозданному Хаосу, Единому, останавливаясь на нем. Найдя опору, мышление замирает. Дальше задача мудреца в том, чтобы уподобиться Единому: не говорить, не думать, а действовать, то есть жить, подчиняясь потоку «самопроизвольной естественности». Действие здесь равно «недеянию», следованию «естественности» оно направляется не частным эгоистическим желаниям, а движением целого. Стань частицей этого естественного движения, соединись с ним в своем сознании, ощути себя таким же великим и бесстрастным и обретешь внутренний покой и свободу. Обычный человек, волнуемый чувствами и страстями, суетится, заботится о частной выгоде, идет против Дао, вместо того, чтобы следовать ему.

Даосский мудрец, достигающий Дао, воплощает в себе идеал человеческой жизни. Его мудрость и просветленность, свойственные только избранным, приводят к гармонии с миром, гармонии внутреннего и внешнего.

Известный даосский афоризм гласит: «знающий не говорит, а говорящий не знает». «Незнание» мудреца – это как бы предел знания, поскольку предел всех вещей – Единое, Великая Пустота, о которой ничего нельзя сказать. Дао не имеет образа, вкуса, цвета или запаха, но благодаря ему все рождается и все движется. «Недеяние» мудреца означает следование мировой гармонии, ненарушение ее. Согласно учению о Дао лучший правитель тот, присутствие которого не замечается, который правит, не вмешиваясь в ход событий. «Недеяние» не означает, что следовать Дао просто. Только мудрец может познать Дао, законы мировой гармонии и следовать им.

Следовать Дао – следовать «естественности», собственной «природе». Это означает – отбросить искусственность, т.е. все, противоречащее «природе». В даосском трактате, в разделе «Похвала естественности» говорится: « Конь может ступать копытами по инею и снегу, а шкура защищает его от ветра и холода. Он щиплет траву и пьет воду, встает на дыбы и пускается вскачь. Такова настоящая природа коня. И если бы его пустили жить в высокие террасы и просторные залы, он вряд ли обрадовался бы этому.

Но вот пришел Болэ и сказал: «Я умею укрощать коней». И он стал прибивать подковы и ставить клейма, стреноживать и запирать в конюшню…, он стал заставлять их бегать рысью и галопом, в одной упряжке и друг за другом. Он мучил их уздечкой и шлеей, нагонял на них страх плеткой и кнутом, и коней погибало больше половины.

Если одеть на коней хомут и накинуть на них узду, они будут дергать головой и кусать удила, упираться и брыкаться. Вот почему, если даже у лошадей появляются разбойничьи повадки, то повинен в том сам Болэ».[28]

Даосизм – попытка вернуться к «естественности» и тем самым обрести свободу. С точки зрения даосизма, всякие правила поведения, обязанности и долг появляются тогда, когда утрачен Путь. Знание Пути было свойственно людям древности. «Настоящие люди древности не знали, что такое радоваться жизни и страшиться смерти. Они не сожалели о своих промахах и не гордились своими удачами, всякую пищу находили одинаково вкусной… Жили с легкой душой и как бы в свое удовольствие, делали лишь то, что нельзя было не делать. Решительны были они и делали все по-своему. Они радовались дарованному им, но забывали о нем, когда лишались этого. Таковы были настоящие люди. Прохладные, как осень, теплые, как весна, они следовали в своих чувствах четырем временам года, жили, сообразуясь со всем сущим, и никто не знал, где положен им предел».[29]

Таким образом, даосский мудрец подобен коню живущим на воле. Он знает Путь, т.е. следует природе, живет «естественной» жизнью. Он ощущает свое единство со всем миром, не противостоит миру, не пытается его подчинить своей воле. «Поднебесному миру надо позволить быть таким, каков он есть».

Даосизм и греческая философия

В греческой философии и даосизме мышление направлено к одной цели – это поиск устойчивого в изменчивом, единого во многом, но акценты в них расставлены различно. В греческой философии (Платон, Аристотель) единое, неизменное бытие – идея, форма, в даосизме – Дао как вместилище всего, Великая Пустота, и одновременно - источник изменений.

Две культуры как бы спорят друг с другом в понимании истоков бытия. Греческая философия основу всего видит в форме, даосизм – в пустоте, окружающей форму и делающей ее возможной: «прорубают двери и окна, делая комнату. Наличие в ней отсутствия делает возможным применение комнаты», - говорит легендарный основатель даосизма Лао-Цзы.[30] Согласно Аристотелю, не пустота, а наличие определенной формы делает дом домом. Он отрицает существование пустоты, небытия в мире. Мир есть разнообразие форм, воплощенных в материи.

Даосский мудрец, уподобляясь Дао, приходит к небытию, к Великой Пустоте и «недеянию», равному «самопроизвольной естественности».

Греческий философ занят познанием идей-форм, родов и видов бытия, приходит, тем самым, к познанию реальных предметов и создает основы науки.

В греческой философии активное упорядочивающее начало – божественный разум – отделено от материального, изменчивого бытия. Так творец-ремесленник отделен от материала, над которым он работает. Отсюда свойственная европейской культуре направленность на активное преобразование мира, стремление подчинить окружающий материальный мир человеческому разуму, придать ему разумную форму, переделать его, изменить с помощью науки и техники.

В даосизме нет этой разделенности мира на разум и материю. Мир воспринимается как единый поток возникновения и уничтожения форм, как «самопроизвольная естественность». Великая Пустота, Единое, Дао, хотя и противопоставляются множеству вещей по линии «единое - многое», «изменяющееся - неизменное», но они, в сущности, не отделены от «тьмы вещей», едины как «корень и ветви». Отсутствие противопоставления «материальное - идеальное», «душа - тело», отсутствие Бога-творца, демиурга, упорядочивающего бесформенную материю – характерные особенности древнекитайской мысли. Они свидетельствуют о ее близости традиционному мифу с его невыделенностью человека из природы, отсутствием четких граней между различными формами бытия. Не познающий разум, а древний обычай, ритуал является здесь основным средством упорядочивания жизни человека и мира в целом. Собственно, Дао – это небесный предок, «прародитель», «материнская утроба», все вмещающая. Одновременно – Путь, ритуал, унаследованный от предков. Человек с его разумом не выделен из других сфер бытия, он часть единого целого, единого тела мира.

Человек

Идея единства человека и мира, образующих целостный организм, была одной из основных идей китайской философии на всех этапах ее развития. Конфуцианец 16-го века Ван Ян Мин отмечал: «Великие люди полагают небо, землю и тьму вещей единым телом». «Гуманный человек» «полностью составляет единое тело со всей тьмой вещей»,[31] единое тело с «камнем и черепицей». «Великий человек» - это тот, кто ощущает свое единство со всем миром и мир становится его «большим телом». «Следующий своему великому телу – это великий человек, следующий своему ничтожному телу – ничтожный человек», - говорил Мэн-цзы, один из последователей Конфуция.[32] Невыделенность человека из окружающего мира, о котором уже было сказано, проявляется в его единотелесности со всем миром, «с птицами и зверями, травами и деревьями, небом и землей, навями и духами».

Главный орган человеческого тела – сердце. Оно является «мыслящим» органом, духовным центром, сосредоточием психической деятельности, мысли, чувства, воли. Сердце в китайской традиции обозначает личностное начало в человеке, субъекта.

Сердце человека – внутри его тела, тело – внутри большого мира. Собственно, - это одно большое тело, поэтому сердце реагирует на все изменения в мире. Даже «при виде разрушения камня и черепицы сердце обязательно испытывает озабоченность и сожаление».[33] «Великий человек» соединяет свою деятельность с деятельностью всего мира, большого тела, наблюдает небо и землю, реки и моря, сообразуется с четырьмя временами года, с расположением облаков и движением ветров, не опутывает своего сердца хитроумием и эгоцентризмом.

Уже было сказано о том, что в китайской традиции нет противопоставленности духовного, как высшего разумного начала, материальному, как низменному, характерного для европейской культуры. В китайской культуре мир – целостность, «великое тело», ему не противостоит никакой дух, высший Разум, Бог. Точно так же и в человеке не противопоставляется разум, душа и тело. Человек – это совокупность органов, центральное место среди которых занимает сердце. Как было сказано, в сердце сосредоточена психическая деятельность – мысли, чувства, желания. Но эта психическая деятельность не есть особый, «внутренний мир» человека, его душа, имеющая с телом чисто внешнюю связь. Приоритет духовного над телесным – одна из основных идей европейской культуры, в которой тело – объект, а мышление, дух – субъект. Поэтому Декарт в своих размышлениях говорит: «Мы легко допускаем, что даже у нас самих нет тела». Но при этом субъект, мыслящее Я, вполне сохраняется.

В китайской традиции это в принципе невозможно, поскольку сердце не может существовать без тела и вне тела. Оно может занимать в теле центральную позицию и управлять им, но это только особый орган среди других органов тела. И в этом смысле человеческое сердце не отличается от «сердца» других животных, растений и т.д. «Наше собственное сердце то же, что сердца птиц и зверей, трав и деревьев». Между человеком и животным нет резкой грани, как в европейской, христианской культуре, где только человек наделен разумом и бессмертной душой. Выделенность человека из «тьмы вещей», животных и растений определяется его «срединным положением» между Небом и землей. Человек находится в центре мироздания, как сердце – в центре тела. « Человек – это сердце неба, земли и тьмы вещей. Сердце – это хозяин неба, земли и тьмы вещей».[34]

Но человек - «хозяин» неба и земли не в том смысле, что может произвольно распоряжаться ими, использовать все по своему усмотрению, как Адам в христианстве, созданный по образу и подобию Бога, получает землю, растения и животных в свое владение. Человек в китайской культуре - часть великого тела мира. Он способен улавливать его ритм, гармонию, Путь, Дао и следовать этому пути. Улавливая Дао, Путь Неба, человек становится «подобным Небу», он может управлять «тьмой вещей», устанавливать мир и порядок в Поднебесной.

В даосизме много непривычного для человека европейской культуры, основы которой были заложены античностью и христианством. В христианской культуре мир рассматривается как неодушевленная материя. Он хотя и создан Богом, но достаточно несовершенен, греховен, как несовершенен и греховен сам человек. Жизненная цель для человека оказывается противоречивой: он должен трудиться, в поте лица добывать хлеб свой и обустраивать свою земную жизнь, но при этом помнить о ее временности и ничтожности, заботиться о душе и жизни вечной.

В учении о Дао, прежде всего, нет этой разорванности, дуализма земного и неземного, естественного и сверхъестественного. Даосизм - учение о мире как «самопроизвольной естественности». Это умение почувствовать и оценить все то, что существует «само по себе», как растет и увядает трава, рождаются и живут звери и птицы, сменяются времена года и т. д. Человек - часть этого мирового целого. Даосская мудрость в том, чтобы познать целое, не затемнять суетностью, умничаньем, насилием, искусственностью движение бытия, слиться с ним, подчинить свое сердце его гармонии, обрести полноту бытия через «самоустранение». Отсюда - идея «недеяния», столь необычная для европейской культуры. Но «недеяние» не означает пассивность и бездействие. Это следование «естественности», ритму мировых процеcсов, следование Дао, что предполагает настроенность человека на мировой ритм, самосовершенствование. Позднее это все оформится в особую духовно-телесную практику даосизма, существовавшую в даосских школах, обеспечивавших «передачу Дао» от учителя к ученику. Поэтому даосизм не столько учение о мире, доктрина, сколько практика пробуждения особого внутреннего настроя индивида, особого мироощущения, которое трудно передается словами. В «Дао-де цзин» сказано: «Тот, кто знает, не говорит. Тот, кто говорит, не знает».[35] Даосизм как учение и особая практика позволяет человеку так изменить свой внутренний мир, чтобы отказаться от всего призрачного и суетного и ощутить полноту бытия, радость жизни. Эта направленность на изменение себя, своего внутреннего состояния, а не внешнего мира, который изменяется «самопроизвольно», естественно, отличает «восточную» культуру от «западной». Даосизм - попытка уйти от двойственности добра и зла, прекрасного и безобразного, допустимого и недопустимого, преодолеть рассудочное расчленение мира на противоположности. Мир предстает как Единое, тождественное Небытию, Пустоте. Человеку в этом мире не к чему стремиться, не к чему «привязываться». Жизнь утрачивает характер напряженного движения к цели, становится «игрой», в которой важен и ценен сам процесс, а не результат. В игре главное - реакция на ситуацию. Так и жизнь превращается в естественный процесс, спонтанное реагирование на различные ситуации, не опосредованное «измеряющей» и «взвешивающей» работой рассудка. Это возвращение к «естественной простоте» людей древности, которые, по мнению даосов, не знали разделения на добро и зло, справедливое и несправедливое, жили в соответствии с природным ритмом. Здесь расхождение даосизма с конфуцианством.

II.5.2.Конфуций

Конфуций - имя, которым в Европе называли древнекитайского философа Кун-цзы (551 - 479 гг до н.э.) - учителя Куна, основателя конфуцианства, религии и философии одновременно, ставшей духовной основой китайской культуры. Родился Конфуций в обедневшей семье, принадлежавшей к слою «ши», служивых людей, низшему слою знати. О себе он говорил так: «Когда мне было пятнадцать, я устремился к учению; в тридцать установился; в сорок перестал сомневаться; в пятьдесят познал волю Неба, в шестьдесят слух стал послушным, в семьдесят следовал желаниям сердца и не преступал меры».[36] В 22 года Конфуций начал обучать и создавать учение на котором воспитывались многие поколения образованных людей страны, чиновники государственной службы.

В целом Конфуция оценивают как учителя мудрости, который хотел обеспечить порядок в государстве за счет того, что сами правители и чиновники, «благородные мужи», будут являть пример нравственного совершенства, честности, бескорыстия и править народом на основе человеколюбия и справедливости, заботиться о его благополучии и процветании. В этом конфуцианство противопоставляется другому направлению политических реформаторов Китая – легизму, которые считали, что управлять надо с помощью суровых законов и силы, добиваться порядка и подчинения наказаниями преступников и смутьянов. К оценке Конфуция обычно добавляют, что он был реалистом и не интересовался потусторонним миром, упоминая Небо, как высшую силу, управляющую всем. Но если ограничиваться только этим и представлять Конфуция как проповедника нравственности, человеколюбия и справедливости в отношениях между людьми, мы не поймем главного – на чем все это держится, какое представление о мире и месте в нем человека лежит в основе конфуцианской этики справедливости и человеколюбия. Поэтому наша задача – раскрыть особенности конфуцианского мировоззрения в целом, понять этику как часть общего представления о мире, человеке и его судьбе.

Уже было сказано, что в основе учений греческих философов, конфуцианства и буддизма лежит сходная ситуация. Время жизни Конфуция – период «смуты», войн, конфликтов, дворцовых переворотов, жестокой борьбы за власть между отдельными царствами и внутри них. Один из учеников Конфуция говорит, что «уже давно Пути нет в Поднебесной, и Небо скоро сделает Учителя колоколом».[37] Сам Конфуций говорил: «Будь в Поднебесной Путь, я не участвовал бы в перемене». «Перемена» - переход от смуты к порядку – есть главная цель деятельности Учителя, смысл его учения. Ради этого он открывает свою школу, где начинает обучать науке управлять: как создавать порядок в Поднебесной.

Согласно преданию, порядок в Поднебесной обеспечивают верховные правители, которых Небо наделило особым качеством – «дэ» и особыми полномочиями (Мандат Неба) управлять Поднебесной. Они были посредниками между Небом и людьми. Конфуций расширяет круг тех, кто может управлять. Это не только правители, но и «благородные мужи», то есть люди, которые способны к самосовершенствованию и познанию Дао. Они также наделены благой силой «дэ» и могут управлять, устанавливая мир и гармонию в Поднебесной. Конфуций начинает создавать новый социальный слой «образованных людей», способных управлять делами в государстве. Но эти «образованные люди» были не просто грамотными людьми, они должны были овладеть особым знанием – знанием Дао. Рассмотрим, как и чему обучали в школе Конфуция.

Знание – преодоление себя

Обычно в работах о Конфуции отмечают, что в его школе обучали морали, политике, языку и литературе. Здесь возникает представление, что в школе давали знания по перечисленным предметам, подобно тому, как в современной школе обучают литературе или языку. Но в школе Конфуция был единственный «предмет», который познает вступивший на путь познания – «воля Неба». Вспомним, Конфуций говорил: «Когда мне было пятнадцать, я устремился к учению,… в пятьдесят познал волю Неба». Это высшая цель познания, которую могут постичь немногие. Но как познать волю Неба, Путь, Дао? Поскольку Небо – «Верховный предок», то знание воли Неба – это знание «древности», жизни и обычаев предков, знание ритуала, которое позволяет навести порядок в обществе, расставить все по своим местам, чтобы каждый был на своем месте, делал свое дело, следовал своему Пути. Именно нарушение обычаев и традиций предков, не следование ритуалу, по мнению Конфуция, приводит к смуте, беспутству, беспорядку. Поэтому Конфуций говорит: «Пусть отец будет отцом, сын – сыном, государь – государем, чиновник – чиновником».[38] Учиться нужно прежде всего древним обычаям, естественности и простоте древних, «почтительности», «искренности-преданности», что предполагает умение преодолевать себя, способность к самосовершенствованию.

Присущее древним от природы знание Пути, «искренность-преданность», «почтительность», «справедливость» в современных Конфуцию условиях должны достигаться упорным обучением. Кто ими обладает от рождения, в обучении не нуждается. «Если кто-то предпочитает чувственности добро, способен до изнеможения служить отцу и матери, на службе государю может жертвовать собой и обращаться к друзьям с правдивым словом… я непременно назову его ученым», - говорит один из учеников Конфуция.[39] Поэтому все люди, по мнению Конфуция, делятся на несколько разрядов: «Высший – тот, кто знает от рождения; следующий – тот, кто познает в учении; следующий далее – учится, когда испытывает крайность; те же, кто и в крайности не учатся - люди низшие».[40]

«Крайность» здесь означает крайнюю нищету, беспорядок, упадок, смуту. Это состояние порождает неуверенность, внутреннее сомнение, беспокойство, чувство вины, которые становятся побудительной причиной учения. Сомнение означает осознание «крайности», катастрофичности ситуации и , одновременно, осознание своей вины и ответственности за происходящее. Учение есть познание того, что причина смуты заключается в индивидуализме, отпадении от целого, утрате Пути. Поэтому учение – это не только овладение знанием, но и работа над собой, преодоление эгоизма и воспитание в себе определенных качеств. В учении не нуждаются те, «кто знает от рождения», т.е. обладает врожденными качествами «искренности», «почтительности», которыми обладали предки, люди «древности». Люди «низшие» в крайности не учатся, т.к. не испытывают сомнения. Находясь в крайности и духовной смуте, не осознают их как крайность и смуту, не испытывают нужды в «учении», то есть не стремятся к преодолению этого состояния. Поэтому учение Конфуция направлено на тех, кто находится в сомнении, испытывает чувство вины, осознает «крайность» и стремятся ее преодолеть. В школе Конфуция не учили каким-либо практическим наукам, ремеслу, земледелию, математике и т.д. Она была рассчитана на людей определенного склада - тех, кто ощущал ненормальность сложившейся в обществе ситуации, не ограничивался своими узкокорыстными интересами, чувствовал распад целостности жизни, ощущал свою вину за утрату Пути в Поднебесной, свое несовершенство и обладал внутренним порывом к совершенствованию, познанию Пути.

Обретение Пути

Простота и естественность характерны для всей природы, Неба, где естественно происходит смена сезонов, рост, развитие и увядание растений, рождение и распад отдельных вещей. Жизнь людей древности сливалась с ритмом природы. Они составляли часть единого целого – мира, направляемого Дао, поэтому их жизнь – это следование Дао, судьбе Неба. Люди древности не печалились по поводу собственной бедности, не знали тщеславия, жажды богатства, распущенности. Все это приходит вследствие того, считает Конфуций, что люди утратили Путь, т.е. утратили единство с целым, с природой и другими людьми. Каждый стал отдельным, отделился, замкнулся, живет интересами своего тела, которое жаждет богатства и чувственных удовольствий. В этом причина смуты и беспорядка в Поднебесной. Это как бы бунт «тьмы вещей», отдельностей, рожденных Единым, Небом и составляющих неразрывную часть Единого. Бунт против единства, целостности, против Неба.

Выход из кризиса, из состояния смуты и беспорядка, предполагает тем самым преодоление отрыва индивида от целого, преодоление эгоизма, возврат к единству с миром. Это и есть обретение Пути, Дао. Собственно, цель учения – восстановление утраченного единства с миром. Оно предполагает постоянное самосовершенствование, преодоление эгоизма собственного тела, упражнение в победе над собой, аскетизм, отказ от излишеств цивилизации, возврат в прошлое, бедное, «дикое» состояние. «Есть грубую пищу и пить воду, спать на локте – в этом тоже заключается радость», - говорит Конфуций.[41] Но в чем же состоит радость, которую мудрый находит в бедности, ведь большинство бедняков «горюют о своей бедности»? Такая радость – это безмятежность, покой, состояние полной удовлетворенности, в котором находится тот, кто обращается «внутрь» себя, преодолевая свой эгоизм. Конфуций говорит, что такому человеку не о чем «горевать» и нечего бояться. Это полная отрешенность от всех горестей и забот, блаженное состояние, тождественное Небу. В данном случае радость напоминает состояние экстаза, когда человек как бы выходит за пределы своего индивидуального бытия, сливается с космосом, с божественным целым. Такое необычайно сильное, глубокое, интенсивное переживание радости, которое дает преодоление индивидуальных желаний и страстей и слияние с целым, знакомо было не только Конфуцию и другим китайским мудрецам, но и христианским монахам, буддистам, всем, способным достичь слияния с Абсолютом, независимо от того, как он называется – Богом, Небом, Атманом и т.д.

«Постигший Дао» преодолевает свое эгоистическое Я, поэтому про Конфуция говорили, что у него «не было Я». «Совершенномудрый» ощущает свое единство со всем миром, полагает мир своим «большим телом», - утверждали даосы. Конфуций следует этой традиции. Высшее знание – знание Единого - по мнению Учителя, нельзя выразить в словах. Мудрый «не говорит», уподобляясь в этом Небу. В одной из бесед с учениками Конфуций замечает, что хотел бы отказаться от слов. Они недоумевают: «А что продолжат тогда ученики, если Вы не будете говорить?» Учитель отвечает: «А говорит ли Небо что-нибудь? Но чередуются в году сезоны, рождается все сущее».[42] Высшее знание оказывается тождественным «незнанию». «Есть ли у меня знание? Его нет!» - говорит Конфуций. Постигший Дао обретает единство с миром, становится тождественным Небу, достигает, тем самым, состояния внутреннего покоя, которое дает высшая мудрость. Обретая знание Единого, «совершенномудрый» как бы утрачивает знание «множества вещей», отдельные вещи теряют для него свое значение, он не волнуется по поводу вещей, обретая «радость в бедности», о которой уже было сказано. Высшее знание совпадает с особым внутренним состоянием, которое дает ощущение единства с высшей реальностью, ощущение своего особого предназначения в мире, когда все желания и страхи, порождаемые эгоизмом, уходят, а остается служение Небу, требующее установление порядка и гармонии в Поднебесной.

Таким образом, обучение в школе Конфуция было направлено, прежде всего, на преодоление эгоизма и самосовершенствование. Главной причиной смуты, утраты Пути в Поднебесной оказывается индивидуализм, «бунт» отдельного против целостности, Единого, против Неба. Поэтому возвращение к порядку и гармонии предполагает преодоление индивидуализма и восстановление утраченной целостности.

Справедливость – судьба

В одном из высказываний Конфуций говорит о том, что следовать Пути означает следовать самому обычному и естественному, как естественно человеку выходить через дверь. «Кто может выходить, минуя дверь? Так почему никто не следует этому пути?».[43] Путь – нормальное течение жизни, следование «обычности», середине, умеренности, опора на повторяющееся и привычное. В то же время, это нормальное течение жизни предполагает знание нормы, меры, которая выступает как граница, ограничение, предел. Знание меры, границы есть также справедливость - одно из важных понятий в учении Конфуция. Но что такое справедливость? Это судьба, которая дается человеку изначально Небом и совпадает с его социальным положением, местом в обществе, которое он занимает (в качестве сына, отца, крестьянина, ремесленника, чиновника, государя и т.д.). Справедливость – судьба человека, заложенная в нем и разворачивающаяся в процессе его жизни. Следование справедливости предстает как следование своей судьбе, Пути, Дао.

Конфуций рассматривает человеческую жизнь как результат двух составляющих. Она направляется судьбой, данной Небом, и собственными усилиями человека, которые либо затемняют Путь, если человек его не постиг и не следует ему, либо, наоборот, действия человека устанавливают Путь, если человек его постиг и следует своему Пути. Как ремесленник изготавливает то или иное изделие, изменяя природой данный материал, так и человек, поступая и действуя определенным образом, создает из человеческой природы, из самого себя, свою судьбу. Вся человеческая жизнь предстает «узором» («вэнь»), вырезаемым человеком на своей собственной природе. "Вэнь" – это воспитание и обучение, которое предполагает освоение существующих навыков, привычек, умений, повторения унаследованного от предков.

Природа человека

Что же представляет собой та человеческая природа, тот природный материал, на который накладывается «узор» культуры, воспитания и образования? Конфуций не считал нужным углубляться в этот вопрос. Один из учеников Конфуция говорил, что «сочинения и суждения учителя о культуре (вэнь) можно достать и услышать, суждения же Учителя о природе человека (син) и пути Неба невозможно достать и услышать». [44] Одно из немногих высказываний Конфуция о природе человека следующее: «Богатство и знатность – вот к чему стремятся все люди. Если не установить для них Дао в достижении этого, то они этого и не получат. Бедность и презренность – вот, что ненавидят все люди. Если не установить для них Дао для избавления от этого, то они от этого так и не избавятся».[45] Видимо Конфуций был не слишком высокого мнения о человеке. Он говорил, что «не встречал человека, который заметив собственную ошибку, решил бы сам осудить себя».[46] Или другое высказывание: «Я не встречал того, кто добродетель бы любил, как внешность».[47] Если к этому прибавить то, что Конфуций постоянно противопоставлял высокие качества «людей древности» низким качествам «ныне живущих», получится достаточно пессимистическая оценка человека и общества. В целом же Конфуций говорил о своем времени как периоде смуты, утраты Пути. Но этот диагноз ситуации сочетается у Конфуция с представлением о том, как выйти из кризиса, установить порядок и гармонию в Поднебесной. В общих чертах рецепт ясен – это восстановление традиций, утраченных порядков древности. Но каким образом этого можно достичь, как Конфуций представлял себе систему управления, приводящую к порядку и гармонии в стране?

«Благородный муж»

Особую роль в обществе Конфуций отводит «благородным мужам» (цзюнь-цзы), которые должны воплотить в себе все лучшие качества человека и быть примером для подражания всем остальным. «Благородный муж» - это прежде всего правитель, совершенномудрый, носитель образца, тех норм и правил поведения, которые были установлены предками. Он обладает такими основными качествами, как человеколюбие (жэнь), образованность (вэнь), справедливость (и), добродетель (дэ), независимость в суждениях (хэ) и др. Главное свойство «благородного мужа» - человеколюбие (жэнь). Учитель сказал: «Если благородный муж утратил жэнь, то какое право имеет он носить столь высокое имя?».[48] Что же такое «жэнь», как понимал Конфуций «человеколюбие», какой смысл вкладывал в этот термин? Прежде всего человеколюбие – то качество, которого достаточно, чтобы управлять людьми. Оно проявляется в «благодеянии», «милости» к людям, в «экономии» и «бережливости» по отношению к ним. «Сокращая расходы, любят людей», - говорит Конфуций.[49] «Благодеяние» правителя выражается в том, что он дает народу возможность жить «естественной» жизнью, которая определяется волей Неба, сменой сезонов, времен года. Тем самым «человеколюбие» означает предоставление народу права на свободную жизнь в соответствии с природным ритмом, невмешательство правителя в этот процесс. Мудрость совершенного правителя проявляется в «недеянии», самоустранении, когда все процессы протекают «естественно», «сами собой».

В китайской традиции искусство государственного управления часто сравнивалось с искусством садовника. В одном из произведений IX века так описывается метод выращивания деревьев: «Все дело в том, - говорит садовник, - что я умею идти вслед дереву, туда, где в нем следует природа, небо, использовать его живую сущность, и это все. Корень его любит иметь простор, надо его ровно окутать, спокойно. Землю ему надо прежнюю дать. Во время посадки береги, как свое дитя. Когда посадил, не трогай его… И тогда все, что в дереве – небо, будет полностью сохранено, и природа его живая будет также обретена. Так я не врежу его росту – и это все. И нет у меня никакого умения делать его большим и цветущим. Я не насилую плод, - не злодействую с ним – и это все».[50] Эта практика противопоставляется деятельности чиновников того времени, которые, по мнению автора, постоянно вмешиваются в жизнь крестьян, торопят пахать, сеять, заставляют ткать холст, отдают команды заботиться о детях и подростках, кормить кур и поросят.

Конфуций в качестве примера идеальных правителей приводит правителей древности Яо и Шуня, которые правили «в недеянии». «Учитель сказал: «Это не Шунь ли был, кто правил в недеянии? Чем же он занимался? С повернутым прямо на юг лицом он почитал себя и только!».[51] «Благородный муж», идеальный правитель, занят, прежде всего, совершенствованием себя. Совершенствуя себя, обретая качества человеколюбия, справедливости и т.д., правитель обеспечивает благоденствие народа.

В целом ряде высказываний Конфуций дает довольно подробную характеристику «благородного мужа». «Благородный муж думает … о том, чтобы видеть ясно; о том, чтобы слушать четко; о том, чтобы его лицо было приветливым; о том, чтобы его поступки были почтительными; о том, чтобы его речь была искренней; о том, чтобы его действия были осторожными; о необходимости помнить о справедливости, когда есть возможность извлечь пользу».[52] В высказываниях Конфуция «благородный муж» (цзюнь-цзы) часто противопоставляется «низкому человеку» (сяо жэнь), который заботится не о справедливости, а о выгоде. «Низкий человек» несдержан, заносчив, неспособен жить в согласии с другими людьми, то есть в этом образе сосредоточены все отрицательные качества человека. Тем самым Конфуций дает как бы двухполюсную модель человека, где положительные качества сосредоточены в «благородном муже» - цзюнь-цзы, а отрицательные – в «низком человеке» - сяо жэнь.

Термин «сяо жэнь» часто переводится как «маленький человек» и в ряде высказываний Конфуция он обозначает «простолюдина», того, кто думает о том, как бы получше устроиться, стремится к богатству и выгоде, забывая о «правилах поведения» и «справедливости». О «справедливости» и значении этого понятия в учении Конфуция было уже сказано. Справедливость предстает как следование судьбе, Пути. Поэтому «сяо жэнь», прежде всего, тот, кто не следует своему Пути, поскольку «не думает о справедливости». «Цзюнь-цзы» и «сяо жэнь» - это положительный и отрицательный полюсы, ориентиры китайской культуры. Не каждый мог стать «благородным мужем», но каждый мог приблизиться к нему по своим качествам, если встал на путь самосовершенствования, усвоения культуры (вэнь), навыков и правил поведения, ритуалов, установленных предками. «Без ритуала взгляда не бросай, без ритуала ничему не внемли, без ритуала слова не скажи, без ритуала ничего не делай», - говорит Конфуций, объясняя ученикам, что такое человечность (жэнь), важнейшее качество благородного мужа. «Быть человечным значит победить себя и возвратиться к ритуалу».[53] Конфуций задал эталон поведения, «образец» которому каждый должен подражать, развивая в себе «искренность-преданность», «почтительность», «человеколюбие» и т.д. «Держать себя с почтительностью дома, благоговейно относиться к делу и честно поступать с другими. От этого нельзя отказываться, даже когда едешь к варварам», - говорит Конфуций.[54]

Сыновняя почтительность

Основой всего, всех отношений в обществе, тем корнем, с установлением которого «рождается путь», является, согласно Конфуцию, «сыновняя почтительность» (сяо) и уважение к старшим (ди). Тот, кто обладает этими качествами «от природы», не нуждается в «учении». Во всех слоях общества культивировалась сыновняя почтительность и уважение старших. Конфуций так определял эти качества: «Когда отец жив, следуй его стремлениям; когда отец скончался, следуй его поступкам; если в течение трех лет не изменять Пути отца, то про такого человека можно сказать, что он исполнил долг сыновней почтительности (сяо)».[55] «Путь отца» - это его жизненный путь, взгляды, даже черты характера. Сын должен выполнять желания родителей, пока они живы и длительное время, практически всю жизнь, следовать их Пути. Так была установлена прочная опора, основанная на воспроизведении младшими поколениями образа жизни старших. Конфуций много раз подчеркивал, что сыновняя почтительность не сводится к поддержке и содержанию родителей в старости. «Ныне некоторые называют сыновней почтительностью то, что они кормят своих родителей. Но ведь собак и лошадей также кормят. Если это делается без глубокого почитания к родителям, то в чем же здесь разница», - говорит Конфуций.[56] Если учесть, что основу китайского общества составляли большие семьи, общины, объединявшие несколько поколений, старших и младших, при этом деревня, фактически, тоже напоминала большую семью, то становится ясным, какую цементирующую роль играл здесь принцип сыновней почтительности. Конфуцианство укрепило сам фундамент китайского общества, обеспечив его устойчивость и стабильность. «Что называется долгом человека? – спрашивал Конфуций. – Отец должен проявлять родительские чувства, а сын почтительность, старший брат – доброту, а младший – дружелюбие, муж – справедливость, а младшие – покорность, государь – человеколюбие, а подданные – преданность. Эти десять качеств именуются человеческим долгом». Дело совершенномудрого правителя - управлять с помощью ритуала, «наставлять в верности и миролюбии, поощрять скромность и уступчивость и искоренять борьбу». Когда страной правит совершенномудрый правитель, «благородный муж», в Поднебесной царит порядок и гармония, народ благоденствует. Но если правитель не обладает качествами благородного мужа, в стране начинается «смута», царит беспорядок и насилие. В этом случае правитель утрачивает Мандат Неба. Народ получает право на его свержение и установление власти того, кто обладает Мандатом Неба. Новый правитель должен был восстановить мир и порядок в Поднебесной, опираясь на «образованных людей», просвещенных чиновников, воспитанных на учении Конфуция. Тем самым восстанавливались традиционные основы жизни общества, разрушаемые в период смуты под натиском растущего богатства, имущественного расслоения и индивидуализма. В истории Китая периоды относительного порядка и стабильности сменялись периодами смуты, после чего, как правило, шло восстановление прежних форм жизни. Опора на традицию, почитание «древности», унаследованных от предков форм жизни, освященных учением Конфуция, были основой стабильности китайского общества на протяжении многих веков.

II.5.3.Сократ – Конфуций

Греческий философ Сократ и великий учитель китайской нации Конфуций решали в общем-то одну, порожденную самой жизнью проблему: как преодолеть беспорядок, смуту, беззаконие в обществе, как сделать его устойчивым, гармоничным целым, как из хаоса создать порядок.

Но что есть порядок? Каким должно быть наилучшее общественное устройство? Различие двух культур в том, какой ответ каждая из них дает на этот вопрос. Греки, как известно, пошли по пути сложному и опасному. Они решили, что «истину» должен открыть разум. Необходимо вначале «определить», построить «в уме» то, что мы хотим создать. Это и делает Платон, создавая в своих произведениях образ идеального государства, определяя, что такое справедливость, как должен жить человек и т.д. Для Платона главным становится сам процесс «умозрения», познание, интеллектуальная игра. Философия и есть такая интеллектуальная игра, в процессе которой создаются новые идеальные миры. Реальная жизнь при этом отходит на второй план как нечто более низкое, недостойное, неистинное.

В Китае ситуация иная. По мнению Конфуция «образец» есть, его не надо придумывать, открывать. Это «древность», правила, по которым жили предки, их обычаи и ритуалы. Когда их придерживаются – в Поднебесной царит гармония и порядок, когда их забывают – наступает хаос и смута. В Китае в интеллектуальные игры не играют. «Совершенномудрый» - это чиновник или правитель. Его главное занятие – не искать какое-то новое знание, новый «образец», как это делает Сократ в диалогах Платона, а восстанавливать утраченные обычаи. Совершенномудрый, «благородный муж», сам и есть «образец», живое воплощение порядка и гармонии, «древности», живой «предок», воплощение Дао. Он правит «в недеянии», создавая гармонию одним своим присутствием, жертвует собой ради мира.

Когда Сократ обсуждает, что есть справедливость, что предпочтительнее, благо или удовольствие, то предполагается, что это еще неизвестно, это нужно определить.

У Конфуция задача другая – восстановить то, что было раньше, восстановить прежний порядок. Для него ситуация в обществе напоминает комнату, в которой все сдвинуто со своих мест и перевернуто: надо все расставить по своим местам, сделать «как было». Беспорядок есть потеря Пути, утрата Дао, состояние, которое необходимо преодолеть. Совершенномудрый постигает Дао и восстанавливает порядок в Поднебесной.

Различие двух культур в том, что в Греции утверждается ценность разума и разумного индивида, в то время как в Китае – ценность традиции и ритуала. В первом случае – ориентация на новое знание, открываемое разумом, во втором – ориентация на «древность». Основные цели общие – порядок, стабильность, справедливость – но пути их достижения различны.

Что же такое порядок с точки зрения Сократа? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, надо понять, каков мир, как он устроен.

Основная характеристика этого мира – его двойственность, разорванность. Мир разделен на два неравноценных начала: разум и материю. Эта двойственность пронизывает все сферы

МИР

РАЗУМ

ИДЕИ

ВЕЧНОЕ

ПОКОЙ

МАТЕРИЯ

ВЕЩИ

ВРЕМЕННОЕ

ДВИЖЕНИЕ

ЧЕЛОВЕК

ДУША

РАЗУМ

ТЕЛО

СТРАСТИ

ОБЩЕСТВО

ЗАКОН

СПРАВЕДЛИВОСТЬ

СВОБОДА

ГОСПОДСТВО

ДОСУГ

СОЗЕРЦАНИЕ

БЕЗЗАКОНИЕ

НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ

РАБСТВО

ПОДЧИНЕНИЕ

ТРУД

ДЕЙСТВИЕ

Все, что в левой части таблицы – высшее и наиболее ценное, Все, что в правой – низшее.

Порядок в этом разделенном на противоположности мире существует тогда, когда высшее господствует над низшим. Идея господства – одна из важнейших в «западной» культуре.

Что же стоит за платоновским разделением мира на две неравноценные части? Это – обесценивание мира реальной жизни, мира, в котором живет человек. Согласно Платону, материальный мир – изменчивый, призрачный, «неистинный». Человек живет в чуждом и враждебном ему мире. Мир в целом – «космос», он гармоничен и упорядочен. Но мир человеческий, «подлунный» - худшая часть космоса. Он не может быть упорядочен, он «неистинный» мир, мир «копий», теней, призраков. Поэтому главная проблема античной философии – как жить человеку в этом неистинном, «неправильном» мире, в мире становления. Платон говорит, что надо как можно скорее постараться уйти «отсюда туда», в заоблачный мир божественных сущностей, и философия есть умирание, подготовка к смерти, освобождение от этого мира. Философия в личностном плане есть уход от мира обычной жизни и переход в мир вечных сущностей.

У Конфуция совершенно иное отношение к миру. Он – одно с ним, у него «нет своего Я», он – воплощение Дао. Ему не надо бежать от мира, уходить в мир иной. «Иной» мир для него не существует. Конфуций ощущает свою ценность в этом мире, он его центр, источник гармонии, источник благой силы дэ, обеспечивающей порядок в Поднебесной.

У Сократа Я – это душа, она выше и ценнее мира, который ее окружает. Мир – тюрьма души, он ей чужд и враждебен, с ним можно поступать как с врагом – господствовать над ним, переделывать, изменять по своему желанию. Эта тенденция усиливается в христианстве. Душа выше материального мира – значит мое Я, моя индивидуальность – выше всего остального, она – главная ценность.

Поэтому система оппозиций Платона утверждает приоритет, ценность Я, его противостояние чуждому, враждебному миру и идею господства Я над миром.

Фактически греческая философия, обесценивая реальный мир, рассматривая его как чуждый и враждебный, представляет человеческую жизнь как военную операцию, цель которой – господство над миром и над собой. При этом наиболее важными являются такие качества, как рассудительность, мужество, воздержанность. Удовольствия допустимы лишь в малых дозах, чтобы не расслабляться. Главное – быть всегда начеку, контролировать желания, сохранять разум, не терять бдительность, как можно меньше зависеть от мира, быть самодостаточным.

У Конфуция человеческая жизнь не военная операция, цель которой - освобождение Я от мира чуждого и враждебного, а просто жизнь, такая же естественная, как жизнь животных и растений. Не враждовать с миром, не стремиться к господству над ним, а спокойно и естественно подчиниться ему, следовать его велениям, «Человек следует Земле, Земля следует Небу, Небо следует Дао, а Дао следует естественности».[57] Не надо стремиться перехитрить мир или покорить его. Главное – уважение к миру, уступчивость и податливость. В этом смысле жизнь есть служение, основанное на самоотречении и самопожертвовании. Не борьба и господство, а служение, подчинение, самопожертвование.

Таким образом, мы рассмотрели два типа мировоззрения – «западное» и «восточное». В их основе - два разных социума. В Греции – полис с его демократической формой правления. В Китае – государство во главе с правителем и чиновничеством, управляющим от имени Неба. В полисе демократизация политической сферы, ее освобождение от ритуала, рождает свободного индивида, строящего свою жизнь на основе знания.

В Китае происходит возврат к ритуалу. Но это уже не был тот первичный ритуал, тождественный «естественному» образу жизни, унаследованному от предков. Конфуцианский ритуал – это этикет, «правила», которым надо подчиняться, то есть нечто навязываемое властью, вторичное, искусственное. Тем не менее, конфуцианство ставшее «теорией» управления, стабилизировало китайское общество, сформировало «конфуцианский» тип личности, отличный от европейского. Ритуализация жизни закрепила традицию и закрыла путь творчеству. Воспроизводство существующих практик – основа жизни китайского социума. В Европе – изменение, рационализация практик на основе знания. Европейская культура предложила индивиду в качестве «образца» не древний ритуал, а Бога–творца, создающего и упорядочивающего мир.

II .6. Философия в средние века

II .6.1. Античная культура и христианство

Несмотря на разнообразие школ и философских систем, можно выделить общие черты античного представления о мире. Мир рассматривается как единое целое, гармоничный, прекрасно устроенный космос, где каждая отдельная часть занимает положенное ей место: боги, люди, животные, растения - все выполняют свою особую роль в составе целого. Различные формы бытия (или «виды сущего», как говорит Аристотель) составляют как бы пирамиду, на вершине которой самое ценное, вечное и неизменное - Бог, высший Разум, высшее Благо, внизу - наименее ценное, темное, телесное - материальные тела, а в середине - разные степени совершенства, перехода от высшего к низшему. Человек занимает срединное положение, в нем сочетаются разумное и неразумное начало. Смысл существования каждой отдельной «сущности» - соответствовать своей цели, своему назначению в составе целого. Высший разум, Бог не имеет личностных качеств - воли, желаний, стремлений. Это безличное упорядочивающее начало, обеспечивающее порядок и стабильность в космосе.

Он приводит в движение все вещи в мире как высшая цель, предмет любви, к которому все стремятся. Бог есть разумное начало, он вечен, неизменен, неподвижен, и эти свойства рассматриваются как наиболее совершенные, как идеал, к которому должен стремиться человек. Движение и изменчивость - признак несовершенства, свойственного материальным телам.

Созданное античной философией представление о мире утвер­ждало определенную систему ценностей в обществе - порядок и стабильность, гарантом которых является разум. От человека, естественно, требовалось развивать свой разум, контролировать «страсти», чувства и эмоции, соблюдать «меру» во всем. Предложив человеку в качестве «образца» «разумную жизнь», философия обращалась к избранным, «людям духа», способным понять и принять истины философии. Большинство граждан античных полисов мало интересовались проблемами устройства мира, приносили жертвы своим богам и следовали сложившимся обычаям и традициям, которые неумолимо разрушались. В III - IV веках новой эры Рим становится символом социального распада и греховности. Один из авторов того периода писал: «Где, у каких людей встречаются такие непорядки, как у римлян? Где так сильна несправедливость, как у нас? Франки не знают таких преступлений; гуны свободны от подобного срама; ничего подобного нет ни у вандалов, ни у готов». «Почти все варвары..., составляющие одно племя, связаны взаимной любовью; почти все римляне заняты взаим­ным преследованием».[58]

Из глубин жизни вырастала новая религия - христианство, которая несла с собой новый тип мировоззрения. Всемогущий, всевидящий, всеблагой Бог, творящий мир из ничего, словом вызывающий его из тьмы небытия, в то же время рожденный женщиной в хлеву для скота, сошедший на землю и принявший муче­ническую смерть из любви к людям, этот странный Бог, соединивший в себе казалось бы несовместимые черты, становится центром, притя­гивающим к себе все идеи, надежды, желания, стремления нового христианского мироощущения.

Новое представление о мире и новая система ценностей были не просто другими по отношению к системе ценностей античной культуры, но противоположны ей. То, что оценивалось положительно в одной культуре, оценивается отрицательно в другой, и наоборот. Проявилась важная закономерность процесса развития: всякое новое несет в себе отрицание старого, затем, когда новое утверждается, происходит как бы возврат к старому, синтез, соединяющий некоторые черты старого с новым качеством. Философия средних веков была таким синтезом, соединением того, что вначале казалось несовместимым - античной философии («языческой мудрости») и христианского Откровения. Результатом этого явилась теология, богословие, где истины Откровения обосновываются с помощью разума.

I.
II. Бог, человек, мир в христианстве.

Вера вместо разума

Христианство, распространившееся в Римской империи в первые века новой эры, несло с собой новую систему ценностей, которая была фактически противоположна системе ценностей, господствующей в римском обществе. Христианство начинает с отрицания античной культуры, которую оно называет «языческой».

Тертулиан (160-220 гг.), написавший много трудов в защиту христианства, когда оно было преследуемой государством религией, резко противопоставляет «Афины», т.е. греко-римскую философию и культуру в целом и «Иерусалим» - новую христианскую «мудрость», новую культуру. В чем же видели отличие христианства от «языческой» культуры?

Уже в посланиях апостола Павла провозглашается новый принцип: «Верою познаем». На первом месте должна быть вера в Евангелие, а не отвлеченное умозрение, т.к. разум без веры не способен к богопознанию. Новое «знание», которое несет христианство, есть результат доверия и любви к Богу. Античный рационализм, породивший множе­ство философских систем, по мнению христианских авторов, не способен дать истинное знание. Истина открывается через веру. Тертулиан считает, что между «Афинами» и «Иерусалимом» нет ничего общего. Философия - источник всех ересей, истину может дать только Откровение. «Что общего между философом и христианином? Между учеником Греции и учеником Неба? Между искателем истины и искателем вечной жизни?» - спрашивает Тертулиан.[59] Он формулирует парадоксальный, невозможный для рационализма вывод: «Верую, ибо это абсурдно». Христианство многие образованные римляне считали нелепым, примитивным учением, в котором провозглашается, что Иисус - человек и Бог одновременно, что Бог был распят и умер на кресте, потом, погребенный, воскрес. Для просвещенных римлян это было абсурдом, глупостью и нелепостью. Всесильный Бог не может быть распят, не может умереть. Тертулиан говорит об истинах откровения: «Это совершенно достоверно, ибо нелепо», «Это несомненно, ибо невозможно». «Тем более следует верить там, где именно потому и не верится, что это удивительно! Ибо каковы должны быть дела Божьи, если не сверх всякого удивления?».[60] Истина Откровения, говорит Тертулиан, есть великая тайна, которую «философский» разум в принципе не способен выразить своими средствами. Разум бессилен в деле спасения.

Но разум, конечно, полностью не отрицается. Вера должна господствовать. Она задает цели, предмет и границы рационального знания. Знания делятся на два вида: откровенное (высшее) и естествен­ное (низшее). Это разделение существовало до новейшего времени, когда эпоха Просвещения провозгласила религию наследием темных веков и заблуждением.

Таким образом, христианство противопоставило себя прежней «языческой» культуре, провозгласив новое представление о мире и человеке, новую систему ценностей. Что несло в себе это новшество, какие изменения в культуре с ним связаны?

Христианство радикально меняет картину мира, разрушая «космос» античной философии с его законченностью, целостностью, самодостаточностью и сложной иерархической структурой. Согласно христианству, мир создан Богом из ничего. Бог творит мир в силу своей благости, и мир может существовать только потому, что Бог поддерживает его своей волей. Бытие есть любовный дар Творца, в ответ на который мир может испытывать только бесконечную благодарность и ответную любовь к Богу. Если в философии мир сам по себе упорядочен и разумен, то в христианстве основой всего является воля Бога, которая поддерживает мир над пропастью небытия. Именно воля, а не разум, выходит на первый план в характеристике Бога, мира и человека. Бог перестает быть разумом, мыслящим самого себя, занятым самосозерцанием, не испытывающим никаких чувств, самодостаточным, вечным и неизменным, каким его представляла античная философия. Бог становится творцом, активным, деятельным началом, волей, творящей мир. Человек в этом качестве подобен Богу. Он хотя и создан Богом, но обладает свободной волей, которая привела его к грехопадению.

В античной философии человек рассматривался как одна из составных частей космического целого. Его задача в том, чтобы познать целое и строить свою жизнь на основе этого знания. В христианстве человек поставлен над всеми другими созданиями. Но грехопадение изменило статус человека. Он становится носителем зла и оказывается ниже любой другой природной «твари». Только вера в Бога и божественная благодать снова могут вернуть человеку его близость к Богу. В христианстве Бог и человек - носители свободной воли, лица, поэтому отношение человека к Богу - отношение веры, надежды и любви. Внутренняя жизнь человека приобретает особый смысл, становится предметом глубокого внимания.

Если по мнению античной философии мудрец сам может познать целое, Высшее Благо, божественное начало и следовать своему знанию, то христианство, утверждая греховность человека, считает его неспособным с помощью разума познать истину, добро и зло. В этом он должен полагаться на помощь Бога и истины Откровения.

Новый образец: любовь,

терпение, сострадание

Ни традиционная религия, ни античная философия не могли предложить распадающемуся обществу объединяющую идею, новый образец жизни и человеческих отношений. Эталон «разумной жизни», выработанный античной философией, должен был смениться явно неразумным, с точки зрения здравого смысла, эталоном, воплощен­ным в жизни Иисуса.

Христианство создает новые связи между людьми и новую систему ценностей. Новая общность (община верующих) как бы возрождает рухнувшие традиционные для римского общества связи равенства и взаимопомощи, объединяет в одно целое господина и раба, аристократов и «чернь». Более того, христианство переворачивает систему ценностей, утверждая не богатство и знатность, а веру и праведность главной целью человеческой жизни. «Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное, и незаметное мира и униженное и ничего не значащее избрал Бог» - сказано в «Новом Завете». Нищета, униженность, терпеливость, сострадание, любовь, то, что являлось уделом низших слоев, становится высшей ценностью.

Эти новые ценности, собственно, и выражали новую систему отношений, основанных на любви, сострадании, терпении, обуздании страстей.

Любовь призвана стать главной ценностью, основной связью между людьми, подчинив себе все другие отношения и ценности - имущественные, интеллектуальные и т.д. В одном из «Посланий» апостола Павла сказано: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».

Новая система отношений превращается в должный миропорядок, цель, идеал, задавая вектор движения обществу и индивиду, переводя его из статики в динамику. Статичный «совершенный» космос античности сменяется напряженной динамикой движения к совершенству, к Богу, которая охватывает не только избранных, «людей духа», но всех. Не познание и созерцание составляют смысл человеческого существования, приближая человека к Богу, но преодоление греховности, очищение, через изменение мотивов и целей жизни, свободное принятие должного, заветов Бога и воплощение их в жизнь, воплощение идеала.

Человек:

между греховностью и совершенством

Христианин не просто обращался внутрь собственной души, но он сделал душу объектом, который можно изменять и совершенство­вать, приближая к эталону, образцу.

Христианский Бог требует от человека поведения, идущего вразрез со стихийно сложившейся в обществе практикой. Греховным было провозглашено многое из того, что казалось нормальным и даже прекрасным, например, роскошь, пиры, зрелища, олимпийские игры, философия. От человека требовалось осознать свою греховность, свою неспособность жить, опираясь на свой разум, без Бога. Поэтому необходимостью становится постоянное общение с Богом в собственной душе, постоянная проверка собственных замыслов и внутренних побуждений заповедями Бога, его волей. Волю Бога человек должен сделать своей волей: «не как я хочу, но как Ты хочешь, Господи», «да будет воля Твоя на небе и на земле» и т.д.

Если грек или римлянин стремились просто договориться с Богом и заслужить его покровительство с помощью жертвы, части добычи или урожая, то христианин может приблизиться к Богу, только очистив свою душу и помыслы от алчности, корысти, хитрости, злобы, себялюбия и т.д. Ни один греческий или римский бог не претендовал на то, чтобы проникнуть во внутренний мир индивида, в его душу. Им достаточно было уважения и почитания в форме жертвы или обряда. Видимо, внутренний мир массового индивида античности был слишком неразвит, отсутствовала способность рефлексии, самоанализа. Человек жил внешним. Это не значит, что человек не размышлял, не строил замыслов, не анализировал или не ставил перед собой определенных целей. Жить внешним означает жить как все, ориентируясь на принятую норму.

Христианство резко меняет ситуацию: ориентиром становится не общепринятое, а противоположное ему. Внутренний мир человека раскалывается на две части: то, что есть и то, что должно быть, между которыми начинается яростная борьба. Аврелий Августин (354-430 гг.), богослов и философ, написал «Исповедь», в которой рассказывает о своих духовных исканиях, о пути к Богу, о внутренней борьбе, желании и нежелании безусловно подчиниться воле Бога: «И стал я тогда бороться с самим собой, раздирая самого себя». Христианство требует от человека таких качеств, которые входят в явное противоречие с обычной повседневной жизнью: не заботиться о богатстве, не собирать сокровища на земле, не противиться злому, любить врагов, благотворить ненавидящих, молиться за обижающих и гонящих вас. Если кто захочет взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отворачивайся - сказано в Евангелии в Нагорной проповеди, которая завершается общим требованием: «будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный». Полное выполнение этих требований означает уход от мира, монашество, отшельничество, жизнь в бедности, постах и молитвах. На это могли решиться лишь немногие. Большинство христиан оставались «в миру», в обыденной жизни, но требование быть совершенными и парадоксальные, противоречащие повседневной практике, заповеди Бога создавали в душе верующего внутреннее напряжение, чувство вины, ощущение порочности и греховности, что рождало постоянный внутренний самоконтроль, рефлексию, стремление к самоизменению, самоусовершенствованию. Образцом и эталоном при этом выступает не какое-то «Высшее благо» или «Ум» философов, а Иисус, человек и Бог одновременно, проживший человеческую жизнь и умерший в страданиях, как умирали в то время множество обычных людей. В христианстве Бог приблизился к человеку, стал его создателем, Отцом, стал богочеловеком, но эта близость явилась тяжелым испытанием для человека, поскольку слишком высокими и неземными были требования Бога к человеку. Эта проблема обсуждается в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» в главе о Великом Инквизиторе.

Жить сообразно природе или следуя Богу?

Христианство становится мощным средством обуздания «челове­ка плоти», т.е., фактически, человека периода разложения античной культуры, когда ценности полиса - стремление к общему благу, мужество, рассудительность, честность, справедливость - сменяются стремлением к удовольствиям, наживе, богатству, власти, достигаемыми с помощью лжи, насилия и предательства. О падении нравов и развращенности общества периода империи писали практически все римские авторы того времени. Английский писатель Г.К. Честертон пишет, что понадобились несколько веков «смирительной рубашки» христианства, очищения от различных извращений, прежде чем удалось укротить буйство плоти и распространить в Европе ту мораль, которая отличает христианский мир от языческого, т.е. сделать Европу «нормальной».[61] Г.К. Честертон отмечает высокие достижения «языческой цивилизации». Но древние, по мнению Г.К. Честертона, совершили великую ошибку, которую можно определить как поклонение природе. Они были «слишком естественны», считали, что «если человек пойдет прямо по большой дороге разума и природы, ничего плохого случиться не может». Г.К. Честертон говорит, что не успели древние пойти по этой дороге, как с ними приключилась странная вещь: поклонение природе, здоровью и красоте привело к противо­естественным извращениям, разгулу диких страстей, темных природ­ных сил.

Жизнеописания многих римских императоров - Тиберия, Калигулы, Нерона , свидетельствуют об этом. Нерон, ставший императором в 54 г., был садист и убийца собственной матери. «Мало того,- говорит римский историк Светоний, - что жил он со свободными мальчиками и с замужними женщинами: он изнасиловал весталку Рубрию... Мальчика Спора он сделал евнухом и даже пытался сделать женщиной: он справил с ним свадьбу ... и жил с ним как с женой ... Уверяют даже, будто, разъезжая в носилках вместе с матерью, он предавался с нею кровосмесительной похоти».[62] Нерон придумал новую «потеху», говорит Светоний: «В звериной шкуре он выскакивал из клетки, набрасывался на привязанных к столбам голых мужчин и женщин и, насытив дикую похоть, отдавался вольноотпущеннику Дорифору: за этого Дорифора он вышел замуж...».[63] Нерон не был исключением. Видимо такие «забавы» были распространены в обществе на всех его уровнях. Простолюдины и аристократы наслаждались зверствами гладиаторских боев и истреблением диких животных, знать изобретала более «утонченные» развлечения, в основе которых было все то же: насилие, смерть, похоть. Нельзя, конечно, представ­лять дело так, что вся античная культура была пронизана насилием, извращением и садизмом. Это скорее ее привкус, крайнее проявление, доведение до предела тех потенций, которые в ней были заложены. Разрушение родовых связей, древних обычаев, норм необратимо приводит к состоянию вражды и насилия в обществе, утрате общей цели и интересов. Поскольку главными ценностями становятся богатство, власть и доставляемые ими удовольствия, то это приводит, в конечном счете, к тем «удовольствиям» и «забавам», о которых было сказано. Христианство, по мнению Г.К. Честертона, исправило ошибку античной культуры, заявив о греховности человеческой природы. Нельзя обожествлять природу и поклоняться ей, т.к. в природе в целом и в человеческой природе есть прекрасное и безобразное, светлое и темное, добро и зло. Греховность человеческой природы означает, что человек не может полагаться только на себя, на свой разум, который может привести его куда угодно. Он должен осознать свое несовершенство и подчиниться воле Бога, следовать его заповедям. Говоря современным языком, это означает, что человек не все может понять в этом мире и в своей жизни. Многие важные вещи, в частности, основные ценности, моральные нормы, он должен просто принять и следовать им, даже если это противоречит порой здравому смыслу и личному интересу. Эти ценности отражают исторический опыт человечества, они - аксиомы, разумом не доказуемые, следовательно, абсолютные, «божественные» - на языке древних.

"Природа" и свобода

Практически вся античная философия исходила из того, что целью человеческого существования является счастье, получения удовольствий и избегание страданий. К этому влечет человека его «природа». Разум выступает в качестве средства, позволяющего различать удовольствия и страдания, благо и зло, достигать блага и избе­гать зла. При этом философия утверждала в качестве высшего блага удовольствия духовные - наслаждение созерцанием мира идей, исти­ны, бога.

Полагая свободу воли в качестве главной определенности человека, христианство, тем самым, отрицает подчиненность человека его «природе». Не «природа» движет и направляет, а свободная воля, которая позволяет человеку выбирать не только удовольствия, но следование долгу. Человек должен исполнить заветы Бога независимо от того, к чему это приведет - к страданию и смерти или вечному блаженству. Тем самым упорядоченный, спокойный космос античности сменяется миром, в основе которого - свободная воля, т.е. миром неопределенным, в котором человеку остается вера, надежда, любовь. Именно свободная воля становится для человека самой большой тайной бытия. Разум и воля перестают быть связанными в одной упряжке, поскольку мотивы поступка часто скрыты в глубине души и непонятны разуму. Поэтому исследование души, всех ее глубин и потаенных мест приходит вместе с христианством. Именно об этом говорит Августин в своей «Исповеди»: «Если под «бездной» мы разумеем великую глубину, то разве же сердце человеческое не есть бездна? И что глубже этой бездны?... Или ты не веришь, что в человеке есть бездны столь глубокие, что они скрыты от него самого?».[64]

Если мы скажем, что христианство указало человеку новые цели существования: вместо чувственных наслаждений. удовольствий плоти - спасение души, обращение к духовному, то это будет правильно, но здесь упускается главное. Христианство не просто предложило новые цели, новые ценности, оно изменяет самосознание человека, его пред­ставление о себе и мире в целом: ставит на место «природы», безлич­ной силы, управляющей миром и человеком, свободную волю. Свобод­ная воля непредсказуема, нерациональна, не может быть рассчитана с помощью разума, поэтому разум человека бессилен в этом мире. Кроме того, свободная воля человека оказывается преступной, приводит его к нарушению закона, к гордыне и эгоизму. Поэтому, утвердив свободу воли человека, христианство ограничило эту свободу волей Бога. Здесь в новых условиях воспроизводится прежняя драма, главные герои которой - индивид и общество, свобода и необходимость, личный, частный интерес и интересы всеобщие, коллективные.

II .6.2. Религиозный характер философии средневековья.

Патристика и схоластика

На подмостки исторической сцены религиозная философия взошла еще во II в., когда они не были свободны от античной философии. В тот период возникла так называемая патристика - направление христианской мысли, в котором стремились использовать достижения античной философии для защиты и обоснования христианского учения. Патристика просуществовала до VIII в., став первой ступенью в развитии философии средневековья. Причем, средневековая философия как миросозерцание феодального общества развивалась с V в., от крушения Римской империи, до возникновения ранних форм капиталистического общества (XIV-XV вв.), т.е. патристика являлась своеобразным переходным мостиком от античной философии к философии эпохи феодализма. Она начала свое развитие, когда еще разрабатывались античные воззрения, и завершила его уже в рамках философии феодального общества. Особенно велико было влияние на раннюю патристику взглядов античных стоиков. Классический период развития патристики (IV-V вв.) связан с усвоением ею значительного числа неоплатонических идей. Для заключительного периода (VI-VIII вв.) характерно уже не столько усвоение философских идей античности, сколько акцент на стабилизацию религиозной догматики, на выдвижение теологии в качестве стержня различных областей знаний.

В рамках патриотики решалась задача углубленной разработки вероучения и философии христианства. Отцы церкви создали обширную святоотеческую литературу, вобравшую в себя совокупность философско-теологических1 учений этих христианских мыслителей.

Патристику подразделяют на восточную (греко-византийскую) и западную (латинскую). Наиболее крупными представителями восточной патриотики были Ориген, Дионисий, Ареопагит, Иоанн Дамаскин и др., западной - Аврелий Августин, Боэций и др.

В трудах по истории философии можно встретить характеристику Аврелия Августина (354-430) - как величайшего философа, а в трудах по церковной истории - как величайшего из отцов древней церкви христианского Запада. Такие характеристики отнюдь не случайны. Его сочинения оказали наиболее сильное влияние на формировавшуюся западноевропейскую философию средневековья.

Проблема Бога и отношения всевышнего к миру выступает у Августина (как и у его предшественников - патристов) первой и основной проблемой созданного им философского учения. Для него Бог - исходный и конечный пункт размышлений, внематериальный Абсолют, соотнесенный с миром и человеком как своим творением. По Августину, Бог - сверхприродное существо, но не безликое, а представляющее собой личность, сотворившую всё сущее.

Размышляя о творении мира Богом, Августин пришел к проблеме вечности и времени. Он полагал, что время составляет меру движения и изменения, присущих всем сотворенным вещам. Время не существовало до появления вещей, до творения мира, а возникло в результате божественного творчества вместе с ним. Словом, Бог, сотворив меняющиеся вещи, создал и меру их изменения.

Августин провозгласил теологическую формулу о превосходстве веры над разумом. Мыслитель - теолог считал веру в божественный авторитет, зафиксированный в Священном писании, основным и главным источником человеческих знаний. В одном из своих писем он провозгласил постулат: "Верь, чтобы понимать", т.е. вера должна предшествовать пониманию.

Августин развил христианскую концепцию всемирной истории с позиций фатализма, настаивая на её трактовке как результата божественного предопределения. По убеждению мыслителя, вся человеческая история определяется борьбой двух божественно-человеческих институтов - Божьего царства и земного царства. Причем, Божье царство составляет часть человечества, ведущая праведную жизнь, а земное - ведущая греховную жизнь. Излагая эти мысли в своем сочинении "О граде Божием", Августин противопоставил земному "греховному", светскому государству - "град Божий", т.е. всемирное господство церкви. Он выступал за то, чтобы земное, светское государство нашло высшее оправдание своего существования в служении церкви.

Августин оставил глубокий след в истории развития христианской мысли. Его почитают как Августина Блаженного. Показательно, что даже в строгом энциклопедическом тексте биограф назвал мыслителя "многоцветным, дорогим камнем в диадеме человеческого гения".1

Время с VII по Х в. в истории средневековой философии иногда называют периодом анализа возможностей слова - господства важнейшей проблемы, связанной с христианской идеей творения мира по слову Божьему и его воплощения в мире. Хотя проблема выявления возможностей слова пронизывает всю средневековую философию, но указанный период связан с приобщением к ней западноевропейцев, с превращением её в один из ключевых вопросов философствования.

В период с XI по XIV в. на авансцену средневековой философии вышла схоластика2 - "школьная философия", представители которой, схоласты, стремились на рациональной основе обосновать и систематизировать Христианское вероучение. Важную роль в этом сыграло использование ими идей античной философии - Платона и особенно Аристотеля.

Центральное место в средневековой схоластике занимал спор об универсалиях. Этим термином обозначали наиболее общие понятия в философии средневековья. Спор, по существу, шел о том, являются ли эти понятия вторичными, т.е. продуктом деятельности мышления, или же они первичны, реальны, существуют самостоятельно. В споре сложились два основных направления - реализм и номинализм.

Представители реализма (от лат. realis - вещественный) стремились доказать, что общие понятия имеют реальное существование по отношению к отдельным вещам природы и предшествуют им. Иными словами, придерживаясь фактически позиции Платона, реалисты приписывали общим понятиям самостоятельное существование, не зависимое от конкретных вещей и человека.

Крупнейшие представители реализма - итальянский философ Ансельм Кентерберийский и французский схоласт Гийом из Шампо. Позиции умеренного реализма придерживался выдающийся итальянский мыслитель средневековья Фома Аквинский, выдвинувший несколько вариантов существования общего.

Ансельм Кентерберийский (1033-1109) – родоначальник схоластического реализма. Основная идея его учения сконцентрирована в положении об объективности существования общего вне и до вещей, как и до самого познающего человеческого ума. Мыслитель получил большую известность как автор доказательства бытия Бога, названного "онтологический аргумент". Ансельм полагал, что отрицать существование Бога как максимального совершенства значит вступить в противоречие с ним, т.к. признак максимального совершенства с необходимостью предполагает объективность существования наивысшего существа.1

Фома Аквинский (1225-1274) – центральная фигура философии средневековья, создатель системы, сосредоточившей в себе все достижения схоластики. Он родился в Неаполитанском королевстве близ местечка Аквино в знатной графской семье, и в память о своей родине стал именоваться "Аквинским". Мыслитель был сторонником того, что все религиозные догматы предпочтительно воспринимать с помощью разума, а не слепой веры. В отличие от Ансельма Кентерберийского, он выдвинул пять доказательств бытия Бога на основе ряда причинно-следственных зависимостей. Однако Аквинский – вовсе не сторонник превосходства разума над верой. Он приверженец установления гармонии веры и разума. Это основной принцип его философии, предполагавшей, что разум, рационально объясняя религиозные догматы, способен отклонить все возрождения против истин веры.

Аквинский полагал, что человеку для его спасения необходимо знать нечто, ускользающее от разума, т.е. ему на помощь должно прийти божественное откровение. Если предметом философии являются "истины разума", то предметом теологии - "истины откровения". Тем не менее Аквинский отвергал противоречие между откровением и верно действующим разумом, т.е. между теологией и философией (объект и той, и другой - Бог как источник всякой истины).

Система взглядов Аквинского - результат теологической интерпретации учения Аристотеля, его приспособления к христианскому вероучению. Не исключение и социально-философские воззрения Аквинского, позаимствовавшего у Аристотеля идею о человеке как об общественном (политическом) существе. Столь же важную роль в социальной философии Фомы играет и другая аристотелева идея - о том, что государство как целое логически предшествует составляющим его индивидам. Причем, благо этого целого (государства) предпочтительнее блага любой его составной части.

По Аквинскому, все существующее пребывает в строгом иерархическом порядке. Человек, сотворенный Богом по собственному образу и подобию, находится в центре космоса на неподвижной Земле. Все в природе подлажено, приноровлено к нему: Солнце дает свет и тепло, дождь увлажняет пашню и т.д. Есть место в этой иерархии и разрушительным явлени-ям природы: землетрясения, бури, смерчи посылаются Богом в наказание за людские грехи и для острастки.

Как представитель схоластического реализма, Аквинский придерживался мнения о трояком существовании общего (универсалий). Прежде всего, он полагал, что общее содержится в единичных вещах, составляя их сущность. Эта позиция согласуется с аристотелевской. Кроме того, он полагал, что общее извлекается человеческим умом из вещей и поэтому наличествует в нем уже после них. И, наконец, Фома признавал существование универсалий до вещей, становясь с некоторыми оговорками, на позиции платонизма.

Фома (Томас) Аквинский явился основателем ведущего направления в католической философии - томизма. Уже после смерти, в 1323 г., он был причислен к лику святых, и его стали называть "святой Форма". До настоящего времени он пользуется на Западе особым почитанием.

В развитии средневековой философии схоластический реализм был ведущим её направлением. В оппозиции к нему находился номинализм.

Представители номинализма (от лат. nomen - имя) считали общие понятия лишь именами, названиями вещей. В противовес реалистам, утверждали, что реально существуют только отдельные вещи с их индивидуальными качествами. Общие же понятия, создаваемые нашим мышлением, не только не существуют независимо от вещей, но даже не отражают их свойств и качественного своеобразия. Как видим, номинализм представлял собой своеобразные ростки материализма в средневековой философии. Номиналисты, однако, не учитывали, что общие понятия отражают реальные качества существующих вещей. Не дошли номиналисты и до понимания того, что единичное не отделено от общего, а содержит его в себе.

Наиболее видными представителями номинализма являются французский философ Иоанн Росцелин, шотландский мыслитель Иоанн Дунс Скот, английский философ Уильям Оккам. Представителем умеренного номинализма (концептуализма) был видный французский мыслитель Пьер Абеляр. В отличие от Росцелина, отвергавшего всякую объективность общего - как вне человеческого ума, так и в самом уме - Абеляр признавал такую объективность лишь во втором варианте. В этом и состоял умеренный номинализм Абеляра.

Уильям Оккам (ок. 1285-1349 гг.) - один из самых видных мыслителей позднего средневековья. В споре об универсалиях он отстаивал мнение о том, что реально существуют только единичные вещи, а общие понятия - это лишь знаки, имена, термины, существующие только в уме и обозначающие группы объективно сходных между собой вещей. Отсюда позиция Оккама получила название терминизм . Универсалии трактовались им именно как знаки (называемые терминами), которые могут быть отнесены либо к конкретной соответствующей вещи, либо ко многим вещам, когда словам придается то или иное значение. В этих положениях содержались зачатки развитой в XVII в. английским философом Т. Гоббсом теории речи как знаковой системы.

В историю философии средневековый мыслитель вошел как автор принципа, получившего название "бритва Оккама". Принцип гласит: "Не следует умножать сущности сверх необходимого", или: "Бесполезно делать посредством многого то, что может быть сделано посредством меньшего". Иными словами, необходимо отбрасывать все, что усложняет объяснение, избегать усложненных теоретических построений, изобилующих введением большого числа исходных допущений, стараться объяснить требуемое наиболее простым способом. Под флагом этого принципа Оккам вел полемику с реалистами.

Средневековая философия - одно из своеобразнейших творений человеческого духа. Её доминирующими принципами были теоцентризм (рассмотрение Бога как источника всякого бытия, блага и красоты, как центра, средоточия философских и религиозных воззрений), монотеизм (господство догмата: Бог един, а не множественен), креационизм (учение о сотворении мира Богом из ничего), провиденциализм (воззрение, согласно которому развитие человеческого общества, источники его движения и цель определяются внешними по отношению к историческому процессу силами - провидением, Богом).

Наиболее значительным достижением средневековой философии стало исследование логических структур человеческой мысли. Философы средневековья, развивая учение Аристотеля о логических формах мышления, внесли в него заметный и яркий вклад.

II .7. Философия Нового времени.

Выдающиеся европейские философы XVII - XVIII вв.

Русские философы XVIII в.

Переходным периодом на пути к формированию новоевропейской философии от философии средневековья явилась эпоха Возрождения (XIV-XVI вв.). Для неё характерно утверждение идеала гармоничности человека, его автономности и самодостаточности. Философы Возрождения по-прежнему в центре мироздания ставили Бога, но основное внимание в своих размышлениях все же уделяли не ему, а человеку, его своеобразию, его уникальности. Словом, формально не отступая от принципа теоцентризма, на практике они превратили в руководящий ориентир своего философствования принцип антропоцентризма .1

В эпоху Возрождения на человека стали смотреть как на существо, получившее от Бога свободу воли, способное распоряжаться своей судьбой, творить самого себя как личность. Человек - обладатель безграничных творческих возможностей, помноженных на мощь его познавательной деятельности.

Мыслители эпохи Возрождения, видя в человеке существо, властвующее над природой, возродили интерес к изучению самой природы. Она стала истолковываться своеобразно, с позиций пантеизма. Термин "пантеизм" ("всебожие") производен от греческих слов "пан" (все) "теос" (Бог). Пантеистическая трактовка природы предполагает взгляд на неё как на такое разумное, одушевленное целое, в котором Бог сливается с природой, растворяется в ней. Она подчиняется действию законов, которые люди в состоянии познавать. На природу больше не смотрели со средневековых позиций как на враждебную человечку сферу бытия, грозившую ему испытаниями и лишениями. Она стала как бы ближе, доступнее, подвластнее людям.

Эпоха Возрождения способствовала значительному раскрепощению философской мысли, утрате ею статуса служанки богословия, освобождению от жестких рамок следования религиозно-мировоззренческим предпосылкам. При этом стала набирать силу идея самостоятельности, автономности философии, выдвигающей свои положения, исходя из опыта и опираясь на разум.

Правда, философы Нового времени, начавшего свой отсчет с XVII в., неоднозначно оценивали роль опыта и рационального мышления в познавательной деятельности. Английский мыслитель Фрэнсис Бэкон (1561-1626) вошел в историю как родоначальник эмпиризма1 - философского направления, признающего чувственный опыт главным или даже единственным источником знаний, обосновывающихся на опыте и посредством опыта. Руководящим для Бэкона был принцип (который затем признал основополагающим другой английский философ, его последователь - Д. Локк): "Нет ничего в разуме, что бы до этого не прошло через чувства". Однако Бэкон ставил во главу угла познавательной деятельности не изолированные чувственные восприятия, а опыт, опирающийся на эксперимент. По словам мыслителя, науки - это пирамиды, единственным основанием которых служит история и опыт.

Бэкон считал, что для достижения истинного знания необходимо избавиться от четырех видов заблуждений - "идолов". Это -"идолы рода" (предрассудки, обусловленные природой людей), "идолы пещеры" (ошибки, присущие некоторым группам людей", "идолы площади" (слова, нечетко отражающие действительность и порождающие ложные понятия), "идолы театра" (заблуждения, вызванные некритическим усвоением чужих мнений).

Способствуя своими исследованиями появлению эмпирического естествознания, Бэкон предложил в качестве его основного метода - индуктивный ,1 описание которого встречается еще у Аристотеля и которому следовал Сократ. Английский мыслитель рассматривал индукцию не как средство узкоэмпирических исследований, а как метод выработки фундаментальных теоретических понятий и аксиом естествознания. Индукции он придавал, можно сказать, универсальное значение.

Знаменитый бэконовский девиз: "Знание - сила" - убедительное свидетельство того, что мыслитель рассматривал знание как функционирующее, работающее, воплощающееся в конкретных результатах практической деятельности. Ему чужд созерцательный подход к знанию как к накоплению различных данных: знание должно стимулировать, побуждать к действию. Он считал, что, только исповедуя этот принцип, можно осуществить высшую цель науки - господство человека над природой.

Хотя Фрэнсиса Бэкона нередко называют последним представителем философии эпохи Возрождения и первым в плеяде философов Нового времени, некоторые его идеи представляются весьма современными. К примеру, в опубликованной уже после его смерти утопии "Новая Атлантида" развивается мысль о преобразовании производственных основ общества с помощью науки и техники, о научно-техническом прогрессе как залоге неограниченной власти человечества над природой и над самим собой.

Другой родоначальник философии Нового времени французский мыслитель Рене Декарт (1596-1650) стоял у истоков рационалистической традиции. Его рационализм1 отводил в теории познания центральное место разуму, сводя роль опыта лишь к практической проверке данных мыслительной деятельности. Не отвергая чувственное познание как таковое, Декарт полагал, что его следует подвергать подробной (скептической) критике. Он утверждал, что исходной достоверностью всякого познания является мыслящее Я - сознание, овладевающее окружающими вещами и явлениями с помощью своей активности.

Если Ф.Бэкон считал основным методом получения истинных знаний индукцию, то Декарт считал таким методом дедукцию ,2 предполагающую движение мысли от общего к частному. Французский мыслитель рассматривал в качестве исходных положений всей науки аксиомы. Он полагал, что в логической цепи дедукции, разворачивающейся вслед за аксиомами, каждое её отдельное звено также достоверно.

По Декарту, вооруженный дедукцией и интуицией разум, может достигнуть достоверного знания лишь в том случае, если будет исходить из четырех следующих требований:

1) никогда не принимать за истинное, что не познано таковым с очевидностью, включать в свои суждения только то, что представляется нашему уму столь ясно и столь отчетливо, что не дает уже никакого повода подвергать включенное сомнению;

2) следует делить каждое из исследуемых нами затруднений на столько частей, сколько это возможно для лучшего их преодоления;

3) придерживаться желательно определенного порядка мышления, начиная с предметов наиболее простых и наиболее легко познаваемых, постепенно восходя к познанию наиболее сложного;

4) полезно составлять всегда перечни столь полные и обзоры столь общие, чтобы была уверенность в отсутствии упущений.

Словом, Декарт полагал, что источником достоверности знаний может служить только сам разум. Для него критерий истины состоит в её очевидности. По Декарту, чтобы обнаружить очевидность истины, необходимо подвергнуть сомнению рассматриваемые положения. Такое методологическое сомнение мыслитель рассматривал как обязательную процедуру познавательной деятельности, как её предварительный прием.

Декарт рассуждал так: я могу сомневаться в существовании всего, кроме существования самого сомнения. Оно - акт мышления. Раз я сомневаюсь, я мыслю. Однако в качестве сомневающегося, мыслящего я не призрак, я существую. По этому поводу Декарт писал: "И заметив, что истина Я мыслю, следовательно я существую столь тверда и верна, что самые сумасбродные положения скептиков не могут её поколебать, я заключил, что могу без опасения принять её за первый принцип искомой мною философии".[65]

Отличительная черта философии Декарта - её дуалистичность. Мыслитель полагал, что все вещи составляют две независимые друг от друга самостоятельные субстанции - души и тела (духовная и материальная). Духовную он считал неделимой, материальную - делимой до бесконечности. Их главными атрибутами являются соответственно мышление и протяженность. Причем, духовная субстанция имеет в себе, по Декарту, идеи, присущие ей изначально и не приобретенные в опыте - так называемые врожденные идеи.

Противником теории врожденных идей был английский философ Томас Гоббс (1588-1679) . Он полагал, что источником идей могут быть только чувственные восприятия внешнего мира: они источник всего нашего познания. Мыслитель писал: «Чувственное восприятие, или ощущение, таким образом, может быть лишь движением внутренних частей ощущающего тела. Это движение происходит в органах чувств , посредством которых мы воспринимаем вещи. Субъектом ощущения, таким образом, является тот, кто обладает образами. Итак, природа чувственного восприятия, или ощущения, в какой-то мере выяснена нами - это внутренне движение, происходящее в ощущаемом теле".[66]

Продолжая линию сенсуализма[67] и эмпиризма, (у истоков которого стоял Ф. Бэкон), Гоббс отстаивал, как видим, мнение, что всякое знание имеет своим источником чувственный опыт. Наряду с этим мыслитель был сторонником номинализма, считая, что существуют только единичные вещи, а общие понятия являются лишь их именами.

Придерживаясь материалистических позиций, Гоббс сводил основные свойства материальных тел к протяжению, которое, наряду с величиной, считал постоянным, неотъемлемым их свойством. Прочие свойства, присущие телам, по Гоббсу, изменчивы. Философ полагал, что движение тел происходит только по законам механики. Причем, от тела к телу движение может передаваться лишь с помощью толчка.

Взгляды Гоббса на государство и право оставили заметный след в истории развития социологических концепций. В выдвинутом мыслителем учении о власти государство рассматривается не как божественное, а как естественное установление. Гоббс отстаивал теорию общественного договора, согласно которой возникновение государства и права является результатом сознательно заключенного договора между людьми.

Взгляды Р. Декарта и Т. Гоббса оказали значительное влияние на формирование философской системы выдающегося голландского мыслителя Бенедикта Спинозы (1632-1677) . В основу этой системы положено учение о единой субстанции. Оно изложено в его знаменитом труде "Этика". Спиноза полагал, что существует лишь одна субстанция - природа, которая есть причина самой себя, т.е. не нуждается ни в чем другом для своего существования . Мыслитель подчеркивал: "Под субстанцией я разумею то, что существует само в себе и представляется само через себя...."1

По Спинозе, с природой отождествляется Бог, который не является личностью, а представляет собой бесконечное существо, наделенное бесконечным множеством атрибутов. Учение Спинозы носит пантеистический характер и в то же время содержит атеистические идеи: признание отождествленного с природой, растворенного в ней Бога, является одновременным отрицанием существования Бога как внеприродного или сверхприродного существа.

От субстанции как необусловленного бытия Спиноза отличал мир отдельных конечных вещей - совокупность модусов. Мыслитель подчеркивал, что сама сущность единой субстанции исключает всякое множест-во. Что же касается модусов, то их, наоборот, существует бесконечное множество. Субстанция является "природой творящей", а единичные вещи, характеризуемые как модусы, - "природой сотворенной".

Согласно учений Спинозы, человеку открыты лишь такие атрибуты субстанции как протяжение и мышление. Этот тезис явно противостоит взглядам Декарта, считавшего протяжение атрибутом материальной, а мышление - духовной субстанции. По Спинозе же, субстанция - одна, т.е. взглядам мыслителя присущ монизм1 , в отличие от дуализма Декарта. Выступая с монистических позиций, Спиноза обосновал положение о субстанциональном единстве мира.

В области теории познания Спиноза продолжил линию рационализма. Он противопоставлял интеллектуальное знание (истины которого выводятся как с помощью доказательства, так и с помощью интуиции) знанию чувственному, принижая его. Философ отказывал опыту в способности дать достоверные знания, не усматривал в опыте, в практике критерия истинности знания.

Голландский мыслитель занимался также разработкой этических проблем. В центре его внимания - вопрос о свободе. Согласно взглядам Спинозы, понятие свободы не противоречит понятию необходимости. Свобода есть познание необходимости, т.е. ясное и отчетливое осознание того, что необходимо. Эту мысль Спиноза выразил в знаменитой формуле: "Свобода - это осознанная необходимость".

Создавая учение о свободе, голландский мыслитель развил и углубил идею Декарта о том, что обретение человеком свободы должно происходить на пути подчинения человеческих страстей разуму. Для Спинозы свобода проявляется в господстве разума над чувствами, в торжестве страсти к познанию над всеми другими человеческими страстями, над радостью, печалью, влечением.

В противовес учению Спинозы о единой субстанции немецкий философ Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-1716) выдвинул учение о множественности субстанций. Он назвал эти самостоятельно существующие субстанции монадами.1 По Лейбницу, сущность каждой монады составляет деятельность, выражающаяся в непрерывной смене внутренних состояний. Мыслитель писал: "Я утверждаю, что ни одна субстанция не может естественным образом быть в бездействии и что тела также никогда не могут быть без движения".2

Лейбниц полагал, что каждая монада, являющаяся самостоятельной единицей бытия и способная к активности, деятельности, имеет духовный, нематериальный характер. Комментаторы этого учения иногда называют монаду своеобразным "духовным атомом". Согласно учению Лейбница, монада не является чувственно постижимой: её можно постичь лишь разумом. Здесь явно варьируется мысль Платона о мире идей, которые можно познать только с помощью разума (интуиции).

В созданной Лейбницем монадологии признается, что монады развиваются, но при этом происходит бесконечный процесс постепенных изменений, не приводящих к возникновению или гибели монад. Влияние монад друг на друга не приводит к изменению их внутренней определенности. Каждая монада - это некий самостоятельный мир, отражающий в себе, однако, весь мировой порядок.

Возникновение совокупностей монад не является случайным. Они, как и весь мир монад, подчинены "предустановленной гармонии". Эта гармония выступает в качестве некоего внутреннего порядка всего мира монад и зависит от высшей монады (абсолюта, Бога).

Монадология Лейбница носит объективно-идеалистический характер. Она примечательна диалектическими догадками, среди которых - идеи о динамическом понимании процессов природы и о взаимосвязи через монады всех форм проявлений жизни: Лейбниц считал, что вся природа является органической, живой.

Линию материализма и эмпиризма в Англии продолжил Джон Локк (1632-1704) , философские воззрения которого своим острием направлены против рационализма. Единственным источником всех идей он считал только опыт, подразделяя его на внешний и внутренний. Идеи, возникшие на основе внешнего опыта при посредстве чувственных восприятий, он называл чувственными , а идеи, появившиеся на основе внутреннего опыта, называл идеями рефлексии , т.е. такими, которые возникают в нас, когда мы рассматриваем внутреннее состояние и деятельность нашей души.

Локк отвергал существование врожденных идей (по Декарту), доказывал, что идеи приобретаются в процессе познания. Он сравнивал душу ребенка с чистым листом, гладкой дощечкой, с которых начинается постижение им мира. Мыслитель обосновал принцип материалистического сенсуализма, выводящий происхождение всех знаний из чувственно воспринимаемого внешнего мира.

Английский философ полагал, что с помощью идей ощущения (возникших на основе воздействия внешних вещей на органы чувств) мы воспринимаем качества вещей, которые он делил на первичные и вторичные . Первичными он считал качества, принадлежащие самим предметам (они пребывают в них такими, какими представляются нам в наших ощущениях). Это – плотность, протяженность, фигура, число, движение и т.д. Вторичными качествами Локк считал те, которые кажутся нам принадлежащими самим вещам, но на самом деле они присущи лишь чувственному восприятию. Это - цвет, запах, вкус, звук.

Локк, вслед за Ф. Бэконом, внес значительный вклад в создание метафизического (антидиалектического) метода познания, который рассматривался им как универсальный философский метод. Перенесение этого метода из естествознания в философию оказалось возможным в ситуации, когда в естествознании господствовал подход, предполагавший проведение экспериментов в условиях преимущественного использования анализа и изоляции исследовавшихся природных объектов.

Эмпирико-сенсуалистическую линию в европейской философии XVIII в. продолжил английский философ Джордж Беркли (1685-1753) , но это было продолжение, основанное на принципиально иных подходах, чем в учениях Ф. Бэкона, Гоббса и Локка. Возражая против локковского деления на первичные и вторичные качества, Беркли настаивал на том, что и те, и другие равно даны нам в качестве ощущений. Причем, комбинации ощущений и есть, по Беркли, окружающие нас вещи. Мыслитель выдвинул принцип: "Существовать, - значит быть воспринимаемым". Он писал: "А что же мы воспринимаем, как не свои собственные идеи или ощущения? И разве же это прямо-таки не нелепо, что какие-либо идеи или ощущения или комбинации их могут существовать, не будучи воспринимаемы”1 .

Словом, Беркли отбросил локковское признание внешнего мира, существующего независимо от сознания, как источника наших ощущений. Он стал считать ощущения единственной воспринимаемой человеком реальностью.

Одной из основных задач своей философии Беркли считал критику материализма и атеизма. Он отверг даже само допущение существования материи. Мыслитель подчеркивал: "Единственная вещь, существование которой мы отрицаем, есть то, что философы называют материей или телесной субстанцией. От этого отрицания прочие люди не потерпят никакого вреда, так как я вправе сказать, что они никогда не испытывают в ней нужды. Атеисты, правда, утратят красивую оболочку для пустого слова, служащего для поддержки их нечестия, а философы, найдут, может быть, что лишились сильного повода для пустословия".2

Беркли полагал, таким образом, что не может быть общей отвлеченной идеи материи, как впрочем, и отвлеченной идеи протяжения, пространства и т.д. Он стремился доказать, что ум человека вообще не может образовать общую отвлеченную идею, а лишь общую идею вещи.

Хотя Беркли придерживался принципов субъективного идеализма, но, стремясь защитить свою позицию, он решил подкрепить её переходом на объективно-идеалистические позиции. В частности, философ высказал такие суждения: если даже все воспринимающие субъекты исчезнут (а существовать, по Беркли, - значит восприниматься субъектом), то ни одна вещь все же не исчезнет. Все они продолжат существование в уме Бога в качестве суммы "идей", т.е. продолжат восприниматься им.

Старший современник Беркли английский философ Давид Юм (1711-1776) испытал на себе влияние его взглядов, но отошел от них в сторону скептицизма и агностицизма. Если, с точки зрения Беркли, внешний мир есть мое ощущение, то Юм считал вопрос о существовании внешнего мира неразрешимым. С его точки зрения, действительность - это поток впечатлений, причины которых неизвестны и непостижимы. Причем, наши восприятия столь же мало говорят о существовании внешнего мира, как и о его несуществовании. Из этого следует, что данный вопрос не только нельзя решить вообще, но даже не следует ставить подобным образом.

Юм, подвергнув подробному анализу разработку его предшественниками эмпирических воззрений, пришел к выводу, что в дополнительном осмыслении нуждается понятие причинности. Мыслитель полагал, что отношения причинности необходимо истолковывать, используя понятие «опыт». По его мнению, отношение причины и действия как одно из основных отношений, устанавливаемых опытом, не может быть выведено ни на интуиции, ни путем логического доказательства. Однако, из того, что одно явление в опыте предшествует другому, невозможно логически доказать, что первое - причина последующего. На основании этого Юм отрицал объективный характер причинности. Правда, он допускал оговорки в духе скептицизма и агностицизма: если даже причинная связь и существует, то она непознаваема.

Мыслитель был убежден, что действительным ориентиром поведения людей является отнюдь не знание причинно-следственных отношений, а привычка . Именно в ней он видел основание всех заключений, которые выводятся из опыта, руководство к совершаемым поступкам. Привычка, по Юму, синтезирует и координирует единичные идеи, из которых складывается наше восприятие происходящего. Философ писал: "Наши суждения о причине и действии проистекают из привычки и опыта, а когда мы привыкаем видеть связь одного объекта с другим, наше воображение переходит от первого ко второму в силу естественного стремления к переходу, которое предшествует размышлению и не может быть им предотвращено".1

Исследуя социальную проблематику, Юм стремился доказать, что общественный организм возник естественным путем из семейных и родовых отношений людей на основе врожденного чувства симпатии. Он отстаивал положение о наличии у людей предрасположенности к бескорыстному служению другим, воплотившемуся в их симпатии друг к другу. Основную движущую силу развития общества мыслитель усматривал в удовлетворении потребностей и в получении прибыли.

На творчество Юма оказали своеобразное влияние идеи просветительства. Юмовский агностицизм не отрицал силы человеческого разума, а своим критическим острием был направлен против механицизма, господствовавшего тогда в естественнонаучном и философском мышлении. В этой критической направленности можно усмотреть своего рода солидарность с позицией просветителей, выступавших за разоблачение сложившихся предрассудков. К тому же Юм, подобно просветителям его времени, резко критиковал феодализм.

Родина идей Просвещения – Англия конца XVII в., но особого взлета они достигли во Франции в XVIII в. Эпоха Просвещения ознаменовала новую стадию в развитии европейской классической философской мысли XVII-XIX вв. Философы-просветители выступали за совершенствование общества и человека под лозунгами торжества науки и прогресса. Они ратовали за распространение знаний, за продуманное воспитание человека, который, как они полагали, по своей природе добр и его пороки обусловлены пороками общества. Отличая просвещенную элитарную часть общества от непросвещенной (народа), эти мыслители считали своей важнейшей заботой его просвещение и воспитание.

Просвещение не было только философским течением, оно соединило в себе идейное и политическое самосознание формировавшейся буржуазии. Деятели Просвещения в Англии и во Франции культивировали культ разума, критиковали феодальные пережитки, отстаивали свободу научного и философского мышления, мнений граждан, художественного творчества, разоблачали различного рода суеверия и предрассудки.

В плеяде наиболее видных представителей французского Просвещения – Франсуа Мари Аруэ Вольтер (1694-1778), Жан Жак Руссо (1712-1778), Дени Дидро (1713-1784), Жан Батист Д ¢ Аламбер (1717-1783), Жюльен Офре де Ламетри (1709-1751), Клод Адриан Гельвеций (1715-1771), Поль Анри Гольбах (1723-1789).

Одной из самых значительных вершин в развитии философии Просвещения стали взгляды Гольбаха . Он создатель фундаментального труда “Система природы”, в котором нашли отражение также идеи его единомышленников – французских материалистов, с которыми обсуждались основные положения этого произведения. Центральная идея книги – принцип сводимости всех явлений природы и всех действующих в ней сил к различным формам движения материальных частиц. Отвергая богословские и идеалистические воззрения, Гольбах рассматривал природу как совокупность различных движущих сил материи. Философ высказал идею о том, что движение является неотъемлемым атрибутом материи. Правда, Гольбах понимал движение механистически – как простое перемещение тел в пространстве.

Механический характер носила и понимание Гольбахом причинности. Он считал, что природа как целое подчинена универсальным закономерностям, которые с однозначной необходимостью проявляются во взаимосвязи причин и следствий. Что же касается случайностей, то им просто нет места в рассматриваемой с таких позиций природе. Гольбах считал, что люди называют случайностью то, причин чего они не знают.

По Гольбаху, человек – часть природы, подчиненная её законам. Излагая это положение, мыслитель писал: “Человек – произведение природы, он существует в природе, подчинен её законам, не может освободиться от неё, не может – даже в мысли – выйти из природы. Тщетно дух его желает ринуться за грани видимого мира, он всегда вынужден вмещаться в его пределах. Для существа, созданного природой и ограниченного ею, не существует ничего, помимо того великого целого, часть которого оно составляет, и воздействие которого испытывает”.1

Одним из тех философов, чьи мысли вошли в гольбаховскую “Систему природы”, был Дидро . Он признавал объективность и материальность мира, считал материю и движение единственной существующей реальностью, отстаивал положение о материальном единстве мира. В материалистическую концепцию природы мыслитель внес ряд положений диалектического характера. В частности, он развивал идеи о вечной изменчивости природных форм, об эволюции живых существ, о связи между изменениями видов и условиями их существования. Философ придерживался концепции постоянного развития.

Исследуя происхождение ощущений, Дидро пришел к мысли о всеобщей чувствительности материи. Он различал инертную, скрытую форму чувствительности, характерную для неорганической природы, и деятельную чувствительность, проявляющуюся в органической природе. Мыслитель заложил основы материалистической теории психических функций, предвосхитив в немалой степени учение о рефлексах.

Дидро придерживался завета Ф. Бэкона о том, что вооруженный знаниями человек должен властвовать над природой. Он развил эту идею, утверждая, что опытное по своему источнику знание в условиях влияния науки и техники на эволюцию мышления и познавательной деятельности способно расширить горизонты могущества человека.

Дидро являлся идейным вождем энциклопедистов – группы деятелей французского Просвещения, создавших 35-томную “Энциклопедию, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел”. Он разработал совместно с Д¢Аламбером концепцию “Энциклопедии”, предполагавшую, что систематически представленное прогрессивное знание будет способствовать изменению социальной действительности. Дидро написал ряд важнейших статей для этого издания.

Богатейшее идейное наследие новоевропейской философии оказало несомненное воздействие на формирование российской философской традиции. Однако развитие философии в России не было синхронизировано с ходом преобразований в западноевропейской культуре. Сложный и длительный процесс складывания многонационального Российского государства проявился в некоторой замедленности разворачивания российского историко-культурного процесса. Эпоха, соответствующая средневековью, растянулась в России с XI по XVII в. Лишь в XVIII столетии в развитии российской культуры наступил период, примерно соответствующий эпохе Возрождения в Западной Европе. Однако своеобразие ситуации состояло в том, что идеи просветительства также не были чужды отечественным мыслителям второй половины XVIII века. Возникла целая плеяда русских просветителей того периода: Д.А.Аничков, П.С.Батурин, С.Е.Десницкий, И.П.Козельский, Н.И.Новиков, А.Я.Поленов, И.А.Третьяков, Д.И.Фон-визин.

В числе наиболее значимых произведений русских просветителей XVIII в.: “Рассуждение из натуральной богословии о начале и происшествии натурального богопочитания” профессора Московского университета Аничкова, трактаты ученого и литератора Козельского – “Философские предложения”, “Рассуждения двух индийцев Калана и Ибрагима о человеческом познании”, а также труд Батурина “Исследование книги о заблуждениях и истине”.

Наиболее видными представителями русской философии XVIII в. были Михаил Васильевич Ломоносов (1711-1765) и Александр Николаевич Радищев (1749-1802) . Остановимся на краткой характеристике их философских взглядов.

Ломоносов заложил исходные основы материалистической традиции в русской философии. С его точки зрения “материя есть то, из чего состоит тело и от чего зависит его сущность”.1 Неотъемлемыми свойствами материи он считал её массу, непроницаемость и протяженность, силу инерции. Материализм Ломоносова носил в целом механистический характер, но содержал элементы диалектики. Их наиболее яркое воплощение – взгляды мыслителя об эволюции природы. В своем труде “О слоях земных” он писал: “Твердо помнить должно, что видимые телесные на земли вещи и весь мир не в таком состоянии были с начала от создания, как ныне находим, но великие происходили в нем перемены, что показывает история и древняя география, с нынешнего снесенная, и случающиеся в наши века перемены земной поверхности”.2

Для Ломоносова материя и движение неразрывны. Это положение составляет суть открытого им закона сохранения вещества и движения, впервые сформулированного им в письме к Л.Эйлеру (1748). Впоследствии формулировка этого закона была опубликована Ломоносовым (1760) в работе “Рассуждения о твердости и жидкости тел”: “Все перемены, в натуре случающиеся, такого суть состояния, что сколько чего у одного тела отнимется, столько присоединится к другому, так ежели где убудет несколько материи, то присоединится в другом месте… Сей всеобщий естественный закон простирается и в самые правила движения, ибо тело, движущее своею силою другое, столько же оныя у себя теряет, сколько сообщает другому, которое от него движение получает”.3

Мыслитель рассматривал движение как свойство, внутренне присущее материи, которым она как бы заряжена. В труде “О тяжести тел и об извечности первичного движения” он отстаивал соответствующую названию мысль о том, что “первичное движение никогда не может иметь нача

ла, но должно длиться извечно”.[68]

Возрождая идеи атомистов древности, Ломоносов развил основы корпускулярного учения. Сильное влияние на него оказали атомистические воззрения английского естествоиспытателя Р. Бойля. Однако Ломоносов пошел дальше него, предвосхитив важнейшие идеи атомно-молекулярных воззрений. Он подразделял микроскопические частицы на “элементы” (атомы) и “корпускулы” (молекулы). Используя эту терминологию, мыслитель писал: “Корпускула есть собрание элементов, образующее одну малую массу… Корпускулы однородны, если состоят из одинакового числа одних и тех же элементов, соединенных одинаковым образом… Корпускулы разнородны, когда элементы их различны и соединены различным образом или в различном числе; от этого зависит бесконечное разнообразие тел”.[69]

В теории познания Ломоносов исходил из того, что началом знания является чувственное восприятие, которое перерабатывается разумом в мыслительные формы. При этом он отводил большое место опыту, понимая его и как чувственное восприятие, и как результат научного эксперимента. Один опыт он ставил выше чем тысячу мнений, рожденных одним воображением.

Ломоносов критиковал теорию врожденных идей, считал и первичные, и вторичные качества объективно существующими. Он высоко ценил

использование гипотез в научном познании, считая их вполне “дозволенными” при “открытии самых важных истин”.

Для взглядов Александра Николаевича Радищева характерно материалистическое понимание природы, включающей в себя только “телесность”. Отстаивая это положение, он писал о человеке как о части природы: “Устремляй мысль свою; воспаряй воображение, ты мыслишь органом телесным, как можешь представить себе что-либо опричь телесности. Обнажи умствование твое от слов и звуков, телесность явится пред тобою всецела, ибо ты – она, все прочее – догадка”.[70]

Человека мыслитель рассматривал как высшее проявление “телесности”, имеющее сходство со всей живой природой. Человек – это “единоутробный сродственный брат всему на земле живущему”[71] , отличающийся от животных прямохождением, благодаря которому его руки стали свободными. Важнейшим отличием человека от животного мыслитель считал наличие умственной силы.

В трактате “О человеке, его смертности и бессмертии” Радищев высказал утверждения о смертности души и мнение о том, что её бессмертие нельзя подтвердить опытным путем и можно принять только на веру, рассматривая как “догадки” и мечтания”. Правда, позиция Радищева по этому вопросу была не столь категоричной, содержала и доводы в пользу бессмертия души.

Философскому творчеству Радищева присущ ярко выраженный критический характер. В своем знаменитом сочинении “Путешествие из Петербурга в Москву” он подверг резкой критике не только самодержавие и общественные порядки, царившие в тогдашней России, но и, к примеру, философские и политические воззрения масонов. Об их взглядах он писал как о “бредоумствовании”, о “пагубной стезе”, о пути, который опасен для разума и науки, для всего человечества.

Критические суждения были высказаны Радищевым и относительно теории преформации (преформизма), разрабатывавшейся швейцарскими естествоиспытателями А. Галлером и Ш. Бонне. Суть их позиции заключалась в том, что в живой природе отсутствует развитие, а есть лишь количественный рост и проявление вечно существующих “зачатков” живого, т.е. в любых организмах происходит лишь увеличение уже существующего в готовом виде. Бонне пояснил эту идею с помощью “лестницы существ”. Радищев противопоставил ей “лестницу веществ”, представляющую собой непрерывный ряд усложнений веществ, превращающихся на определенной ступени развития в одушевленные тела. Венчает “лестницу веществ” человек. Словом, воззрения Радищева позволяют говорить о естественном происхождении и постепенном развитии живой природы.

Примечательно, что мыслитель не отрицал существования Бога. Он основывал свои взгляды на деизме (от латинского “deus” – бог) – учении, признающем существование Бога в качестве безличной первопричины мира, развивающегося затем по своим собственным законам. Элементы деизма можно встретить и во взглядах Ломоносова.

Приход к деизму выдающихся русских философов XVIII века знаметелен: он продемонстрировал, что отечественная философская мысль вступила в качественно новый этап своего развития, принципиально отличный от российского средневековья, ориентированного только на христианско-православные взгляды.

II .8. Немецкая классическая философия.

Вторая историческая форма диалектики

Германия конца XVIII в. была еще экономически и политически раздробленным полуфеодальным государством с отсталой сферой производства, помещичьим землевладением, реакционными порядками. Буржуазные революции, произошедшие в Англии и во Франции, привели к идейному пробуждению “третьего сословия” Германии. Передовые немецкие мыслители развернули своеобразную идеологическую подготовку к проведению в стране буржуазно-демократических преобразований. Они совершили революцию в философии, которая подготовила названные преобразования.

Осуждая отжившие феодальные отношения, идеологи буржуазии предлагали взамен такие порядки, при которых человек провозглашался высшим существом, властелином природы, имеющим право на свободу, счастье и частную собственность. Были обрисованы широкие перспективы развития человечества на путях ускоренного социального прогресса, всеобщего благоденствия, создания царства разума. Непосредственным источником для разработки этих идей стало развитие философской мысли Нового времени, включая, прежде всего, её достижения в эпоху Просвещения.

Немецкую классическую философию отличает разнообразие основных философских позиций, но все её системы, так или иначе, связаны между собой и вытекают друг из друга. Их разработка составила единый, относительно самостоятельный этап в развитии философии. Его важнейшим завоеванием явилось создание второй в истории философской мысли формы диалектики (после античной). Для этой формы присуще использование уже не стихийных наблюдений, догадок и озарений, характеризующих различные проявления связи и развития, а оперирование диалектическим методом, овладение диалектикой как системой. Философия была обогащена открытием законов диалектики, исследованием её категорий. Возникла первая в истории научной мысли система диалектической логики.

Немецкая классическая философия представлена, прежде всего, учениями Иммануила Канта (1724-1804) , Иоганна Готлиба Фихте (1762-1814), Георга Вильгельма Фридриха Гегеля (1770-1831), Фридриха Вильгельма Иозефа Шеллинга (1775-1854), Людвига Фейербаха (1804-1872).

Причем, работы Канта послужили прологом к проникновению диалектики в философию. Главная заслуга в осуществлении этого принадлежит Гегелю. Подчеркнем, что в использованном Фихте для разработки своей системы методе были развиты лишь некоторые черты идеалистической диалектики. Диалектические установки проявились и в работах Шеллинга: он внес в понимание природы идеи развития через противоречие, предпринял попытку исследовать диалектику необходимости и свободы в истории. И лишь Фейербах, подвергнув резкой критике идеалистический характер гегелевской философии, не принял диалектических идей.

Кратко охарактеризуем теперь учения Канта, Гегеля, Фейербаха.

Научное творчество Иммануила Канта условно подразделяют на два периода: “докритический” и “критический”. Хронологически первый из них занимает отрезок от появления первых работ Канта до 1770 г., когда он изменил свой подход к задачам философии и задался целью подвергнуть критическому испытанию любые проявления догматизма.

В “докритический” период преобладал интерес Канта к вопросам естествознания и философии природы. Мыслитель развил учение о гравитационном взаимодействии Луны и Земли, влияющем на скорость их вращения; о замедлении вращения Земли в результате трения, вызываемого приливами; об историческом развитии космических тел. В трактате “Всеобщая естественная история и теория неба” Кант выдвинул гипотезу о возникновении естественным путем Солнечной системы (см. подробнее об этом в главе III).

Отвергнув идею творения Солнечной системы и всей Вселенной, мыслитель тем самым проложил дорогу принципу историзма в области естественных наук. В целом, исследование Кантом взаимовлияния небесных тел базировались на материалистической идее естественного развития Вселенной, что оказало немаловажное воздействие на формирование диалектики.

В других работах “докритического” периода Кант предпринял попытку объяснение методологических проблем философского познания. Он провел различие между основанием реальным и основанием логическим. В частности, в своей диссертации “Новое освещение первых принципов метафизического познания” мыслитель указывает на необходимость различать реальный довод (причину) как “образующий” от довода логического как «дополнительно определяющего». Другой трактат методологического характера “Опыт введения в философию понятия отрицательных величин” примечателен как несомненная веха на пути формирования диалектики: в нем исследованы проявления “реальной связи” противоречий с учетом их негативного полюса.

Важнейшими произведениями “критического” периода научного творчества Канта являются трактаты “Критика чистого разума” (1781), “Критика практического разума” (1788), “Критика способности суждения” (1790). В первом из них изложено учение о познании, во втором основное внимание уделено проблемам этики, в третьем – эстетики и учению о целесообразности в природе.

Создавая свои знаменитые “Критики”, Кант исходил из учения о “вещах в себе” и явлениях. Он провел четкую границу между миром “вещей в себе” и миром явлений, т.е. между вещами, как они существуют сами по себе, и их обнаружением в нашем опыте – тем, как они являются нам. Мыслитель материалистически истолковал существование вещей в себе: они объективны, воздействуют на наши органы чувств и вызывают ощущения. Однако, утверждая, что “вещи в себе” принципиально непознаваемы (ни с помощью ощущений, ни с помощью понятий и суждений нашего рассудка, ни с помощью понятий разума), Кант выступает как агностик. Правда, он имеет в виду при этом разум теоретический (то есть, науку) и допускает, что разум практический, или, другими словами, разумная воля, в состоянии дать нам какие-то свидетельства о мире “вещей в себе”. Словом, мир “вещей в себе” – мир научно непознаваемый, а лишь мыслимый. По Канту, познаваемы только явления.

Кантовский подход к познанию принципиально отличается от гносеологических установок его предшественников. В центре внимания немецкого мыслителя – специфика познающего субъекта (до этого гносеологов, прежде всего, интересовала специфика объекта познания). В познающем субъекте Кант выделял два уровня: эмпирический (опытный) и трансцендентальный (находящийся по ту сторону опыта). Первый уровень связан с индивидуально-психологическими особенностями человека, второй – с его надиндивидуальными качествами.

По Канту, субъект наделен тремя способностями познания: чувственностью, рассудком и разумом. Чувственность – это способность к ощущениям. Её изучает “трансцендентальная эстетика”. Рассудок – способность к понятиям и суждениям. Рассудочное познание исследует “трансцендентальная аналитика”. Разум – способность к умозаключениям, доходящим до “идей” (понятия разума о единстве всех обусловленных явлений). Разумное познание изучает “трансцендентальная диалектика”.

Кант полагал, что нашему сознанию присущи априорные (доопытные) формы чувственного созерцания, априорные формы (понятия) рассудка, а также априорные формы связи чувственного многообразия и понятий рассудка. Наряду с эмпирическим (опытным) источником познания мыслитель, таким образом, признавал и априорный (предшествующий опыту).

Доопытные формы чувственного созерцания – это пространство и время. Они, по Канту, отнюдь не формы бытия вещей, а те субъективные формы чувственности человека, которыми он изначально наделен.

Мыслитель писал: “Пространство есть необходимое априорное представление, лежащее в основе всех внешних созерцаний. Никогда нельзя себе представить отсутствие пространства, хотя нетрудно представить отсутствие предметов в нем. Поэтому пространство следует рассматривать как условие возможности явлений, а не как зависящее от них определение; оно есть априорное представление, необходимым образом лежащее в основе внешних явлений"1 .

Аналогичным образом, приписывая времени априорность, Кант подчеркивал: "Время не есть нечто такое, что существовало бы само по себе или было бы присуще вещам как объективное определение и, стало быть, оставалось бы, если отвлечься от всех субъективных условий созерцания вещей"2 . При этом он уточнял: "Время есть не что иное, как форма внутреннего чувства, т.е. созерцания нас самих и нашего внутреннего состояния"[72] .

Априорными формами (понятиями) рассудка Кант считал категории. Мыслитель полагал, что они не являются отражением содержания, найденного в чувственном опыте, и представляют собой формы, под которые рассудок подводит доставляемый чувственностью материал. По Канту эти формы (категории), которыми наделен рассудок, не развиваются и почти не связаны между собой переходами. Мыслитель выделял 12 категорий, сведенных в четыре группы: количества, качества, отношения и модальности. Он был убежден, словом, в том, что рассудок, упорядочивая восприятия человека, подводит их под эти всеобщие и необходимые формы, чем обусловливается объективность знания.

Априоризм Канта проявился и в том, как он трактовал "механизм" получения знаний. С его точки зрения, их выработка состоит в синтезе ощущений с понятиями рассудка. Причем, разнообразие чувственных созерцаний превращается при помощи априорных форм рассудка в единство. Высшим условием достижения этого единства, по Канту, также служит априорность: наличие в самом самосознании субъекта единства, которое предшествует возможности всякого соединения чувственных созерцаний.

Как видим, Кант, развивая идеи теории познания, исследует познавательные особенности субъекта, а не как было принято до этого, постигаемого объекта. И в данном случае в центре его внимания - акт самосознания субъекта. Причем, единство самосознания состоит в том, что человек не может жить, находясь в противоречии с самим собой.

Мыслитель рассматривал все, находящееся за пределами опыта, в качестве умопостигаемого мира, доступного только разуму. Именно разум руководит деятельностью рассудка, является высшей способностью субъекта.

По Канту, разум опирается на антиномии, т.е. взаимоисключающие друг друга суждения. Иными словами, мы с одинаковым успехом можем доказать прямо противоположные утверждения: об ограниченности и неограниченности мира во времени и пространстве; о том, что все в мире состоит из простого и - что нет ничего простого, всё сложно; о том, что в мире существует свобода и - никакой свободы нет (все совершается по законам природы); о том, что Бог есть безусловная сущность мира и - Бога в мире нет.

Следовательно, утверждал Кант, разум по своей природе противоречив. Вместе с тем философ полагал: эти противоречия основаны на стремлении исходить из ложной мысли о том, что мир как безусловное целое является предметом умозрительного теоретического познания. Все противоречивые суждения о нем, по мысли Канта, отпадают, если учесть, что мир в качестве безусловного целого представляет собой непознаваемую "вещь в себе".

Если мир "вещей в себе" (или точнее, "вещей самих по себе") недоступен ни для чувственности, ни для теоретического разума, науки, то это, как уже отмечалось, не означает, что познающий субъект полностью лишен возможности знать о нем что-либо. Кант рассматривал человека как жителя двух миров: чувственно-воспринимаемого и умопостигаемого. В первом мире человек подчинен законам природы, а во втором - свободен, т.е. независим от причин чувственно-воспринимаемого мира. Знание о мире свободы (умопостигаемом мире) открывается практическому разуму, движущей силой которого является воля.

По Канту, воля «автономна» («самозаконна»): жизнь разумной личности предполагает следование некоторым самостоятельно выдвигаемым установкам, правилам. Они выступают в качестве императивов (повелений). Например: "Не бери денег в долг", “не кури” и т.д. Однако, наряду с этими условными императивами, Кант выделял и безусловный, являющийся правилом поведения, обязательным для всех людей. Мыслитель считал, что такое всеобщее правило (категорический императив) может быть построено подобно правилам математики – на чисто формальной основе.

С точки зрения Канта, речь должна идти о высшем нравственном законе как категорическом императиве. Философ дает несколько формулировок императива, в основе которых мысль его о всеобщем характере: поступай лишь согласно тому правилу, следуя которому ты можешь вместе с тем (без внутреннего противоречия) хотеть, чтобы оно стало всеобщим законом1 . Уточняя свою позицию, Кант привел такую формулировку категорического императива: поступай так, чтобы человечество и в твоем лице, и в лице всякого другого всегда рассматривалось тобою как цель и никогда только как средство2 .

Как видим, Кант апеллирует к долгу человека поступать соответствующим образом. Словом, нравственный закон построен не только на естественном человеческом характере. Он основывается и на долге, следование которому вытекает из того, что человек является существом, способным к свободному решению. И этим, по Канту, человек возвышается над природой.

Наиболее крупный представитель немецкого классического идеализма – Георг Вильгельм Фридрих Гегель. Источником развития он считал, будучи объективным идеалистом, абсолютную идею, а не природу. По Гегелю, природа – это “инобытие” объективно существующего мышления, именуемого абсолютной идеей, высшей ступенью развития которой является абсолютный дух.

Исходным пунктом гегелевской философии является принцип тождества бытия и мышления, т.е. рассмотрение реального мира как проявления идеи, духа. Мир, согласно Гегелю, существует и развивается по законам, внутренне присущим мышлению, разуму. Абсолютная идея, словом, отнюдь не неподвижная и неизмененная первосущность, а непрерывно развивающийся процесс.

В работе “Феноменология духа” (1807) Гегель предпринял попытку доказать истинность своей философской системы, развернув своего рода введение в неё. Книга имеет подзаголовок. “Наука об опыте сознания”.

Мыслитель, разрешая проблему тождества субъекта и объекта, мышления и бытия, рассматривает движение индивидуального сознания к отождествлению с общечеловеческим. Он прослеживает эволюцию человеческого сознания от первых его проявлений до вершин воплощения в достижениях науки и научной методологии. Прослеживаемый процесс одновременно представляет собой и накопление духовного опыта человечества, освоение этого опыта конкретным индивидом. Гегель полагал, что приобретя этот опыт, индивид способен взглянуть на мир и на себя с финальных позиций мировой истории, с точки зрения мирового духа. При этом, по Гегелю, достигается абсолютное тождество бытия и мышления, снимается противоположность субъекта и объекта.

Работа “Феноменология духа” – своеобразное оправдание философских позиций её автора. Гегель, представляя в ней читателю свою систему как завершение предшествующей истории познания и как итог общественного и культурного развития, тем самым превратил её в пролог к своему учению.

Созданная немецким мыслителем система объективного (абсолютного) идеализма в сжатом виде изложена в его работе “Энциклопедия философских наук” (1817). Гегель исходил из того, что в основе всех явлений природы и общества лежит, как уже отмечалось, некий абсолют, духовное и разумное начало, субстанция всего существующего - “абсолютная идея”. Это начало деятельно, обладает активностью. Его деятельность состоит в мышлении, в самопознании, в самопостижении.

В процессе своего развития абсолютная идея проходит три основных этапа. Первый этап – логический, он связан с пребыванием самопознающей абсолютной идеи в сфере “доприродного” бытия, в своем собственном лоне, в стихии чистого мышления. На этой ступени абсолютная идея выступает как система логических понятий и категорий, раскрывает в них свое содержание. Эта часть “Энциклопедии” называется “Наука логики” (или – “Малая логика”, как её нередко называют в философской литературе).

На втором этапе своего саморазвития абсолютная идея превращается в природу, представляющую собой “инобытие” идеи. Причем, по мнению Гегеля, природа не способна к развитию во времени; она выступает лишь в качестве внешнего проявления саморазвития логических категорий (т. е. происходит развитие не самой природы, а только категорий). Учение о природе изложено во второй части “Энциклопедии”, названной “Философия природы”.

Третий, высший этап саморазвития идеи – “абсолютный дух”. Здесь идея развивается вновь в мышлении (правда, уже в человеческом мышлении) и в истории. Она приходит к концу своего саморазвития в форме религии, искусства, философии. Этот раздел “Энциклопедии” назван “Философия духа”.

В “Науке логики” прослежен путь развития абсолютной идеи, начиная с самых простейших её логических форм (“бытие вообще” и “ничто”). Согласно Гегелю, логический процесс развития завершается понятием “абсолютная идея”. При этом идея первоначально “отчуждает” свое бытие, сообщает ему движение, делает его содержательным. Потом идея обнаруживает себя как сущность, как понятие. И, в конце концов, она, будучи понятием, выступает в качестве многообразного единства логических определений, позволяющих охарактеризовать мир как целое. Говоря об этом, Гегель пояснил, что “абсолютная идея есть всеобщее; но она есть всеобщее не как абстрактная форма, которой особенное содержание противостоит как нечто другое, а как абсолютная форма, в которую возвратились все определения, вся полнота положенного ею содержания. Абсолютную идею можно сравнить в этом отношении со стариком, высказывающим то же самое религиозное содержание, что и ребенок, но для первого оно является смыслом всей его жизни. Если даже ребенок и понимает религиозное содержание, оно все же представляет для него нечто такое, вне которого простирается вся жизнь и весь мир”.1

Итак, абсолютная идея на первом этапе саморазвития, познав свое внутреннее содержание, “свободно отпускает себя” в качестве природы. Гегель завершил “Науку логики” такими словами: “Мы теперь возвратились к понятию идеи, с которой мы начали. И вместе с тем это возвращение назад есть движение вперед. Мы начали с бытия, с абстрактного бытия. На том этапе нашего пути, на который мы теперь вступили, мы имеем идею как бытие . Но эта идея, обладающая бытием, есть природа2 .

В “Философии природы” Гегель отнес к основным формам природного (отчужденного) бытия абсолютной идеи механику, физику, органику (органическую физику). При характеристике механики он рассматривает пространство, время, материю, движение, всемирное тяготение и т.д. Обратившись к физике, Гегель рассматривает свет, звук, теплоту, химический процесс, процесс огня и т.д. Характеризуя органику, он рассматривает геологическую природу, растительную природу, животный организм, их конкретные проявления.

Словом, Гегель выделил основные ступени природного бытия, изучаемые механикой, физикой, органикой. Мыслитель подчеркивал: “Каждая ступень представляет собой своеобразное царство природы, и все они кажутся имеющими самостоятельное существование; но последнее

царство природы есть конкретное единство всех предыдущих, как и вообще каждая последующая ступень содержит в себе низшие ступени и вместе с тем противопоставляет их себе…”1 .

“Философия духа” посвящена рассмотрению абсолютной идеи на заключительном этапе её развития. Она, покинув природу, возвращается к самой себе в качестве “духа”, в который воплощается абсолютная идея, преодолевшая свое отчуждение и снявшая свое отрицание (природу). Как самосознание человечества она, став “духом”, развивается на всем протяжении всемирной истории.

Гегель рассматривает развитие духа в качестве процесса “самоосвобождения” от всех несоответствующих его понятию форм наличного бытия и преобразования в некую действительность, которая полностью соответствует понятию духа. Первой формой существования духа Гегель считал “субъективный дух ” как его “отношение к самому себе”. Причем, “субъективный дух” охватывает сферу индивидуального сознания людей в его природной и социальной обусловленности.

Ко второй форме существования духа мыслитель относил “объективный дух ”, существующий как порождаемый духом мир, где свобода имеет место в виде наличной необходимости. “Объективный дух” охватывает сферу общественного бытия человечества, всевозможных социальных отношений. По Гегелю, всемирная история представляет собой процесс, завершающий развитие “объективного духа”.

Третьей формой существования духа философ считал “абсолютный дух” как “дух в его абсолютной истине”. Говоря о переходе к нему от “объективного духа”, Гегель подчеркивал, что “мыслящий дух всемирной истории… возвышается до знания абсолютного духа…”2 . Эта высшая

форма духа охватывает сферу мировоззренческих форм общественного сознания. Искусство, религия и философия выступают в качестве трех ступеней абсолютного духа.

Среди бесценного богатства идей и положений, содержащихся в философии Гегеля, самым значительным приобретением философской мысли по праву является гегелевская диалектика. Идея развития властвует, по Гегелю, над всем существующим. Мыслитель не уставал подчеркивать: “Все, что окружает, может рассматриваться как пример диалектики… диалектика… имеет силу во всех отдельных областях и образованиях природного и духовного мира”1 .

Положения гегелевской диалектики наиболее полно изложены в работе “Наука логики” (1812-1816), которую также называют “Большой логикой”. В ней диалектический метод познания был впервые в истории философии исследован с необычайной глубиной и энциклопедическим размахом. В работе всесторонне изложено учение о развитии, сформулированы категории и понятия, в которых выражены различные грани, стороны, аспекты, формы, ступени, стадии многосложного процесса развития.

Гегель сумел проникнуть в “механизм” развития, проявляющийся в действии таких всеобщих законов диалектики как взаимопереход количества и качества, взаимопроникновение и борьба противоположностей, отрицание отрицания и др. Решая вопрос о том, что лежит в основе развития, что составляет его движущую силу, источник, мыслитель развил учение о противоречиях, их взаимопроникновении и взаимопереходе.

По Гегелю, всякое развитие протекает по трехстадийной схеме: тезис (утверждение, или полагание), антитезис (отрицание этого утверждения), и, наконец, синтез (отрицание отрицания, снятие противоположностей). Стадия синтеза как бы примиряет между собой тезис и антитезис, преодолевая их противоположность и сохраняя в себе обе названные стадии в высшем, гармонизирующем единстве. Эту трехстадийную схему развития мыслитель пояснил с помощью примера: почка – цветок – плод. Иными словами, любое понятие, а, следовательно, и любое явление природы, общества, духовной жизни проходит, по мнению Гегеля, такой трехстадийный цикл развития.

Философия Гегеля содержит диалектический метод и диалектическую систему (т. е. учение о природе и обществе, осмысленных как формы существования абсолютной идеи). Несмотря на их органическую связь, между ними наличествует неразрешимое противоречие: метод предполагает неограниченное никакими рамками развитие, а система ставит предел развитию общества и познания, искажает и ограничивает диалектическое понимание природы с позиций отрицания её развития во времени. Система предполагает, что формы развития мышления исчерпаны в “Науке логики”, что процесс познания завершается созданием гегелевской философии, что венцом общественного развития является конституционная монархия. Такое несоответствие между диалектическим методом и диалектической системой подвергнуто справедливой критике многочисленными комментаторами гегелевских воззрений.

Одним из самых основательных критиков учения Гегеля был Людвиг Фейербах. Правда, в молодости он был учеником Гегеля и страстным приверженцем его идей. Об этом времени он вспоминал: “Да, моя связь с Гегелем была интимнее и значительнее, чем с кем бы то ни было из наших духовных предшественников, ведь я лично знал его, в течение двух лет я был его слушателем, его внимательным, единодушным, восторженным слушателем… Благодаря Гегелю я осознал самого себя, осознал мир. Он стал моим вторым отцом, а Берлин – моей духовной родиной”[73] .

Однако, из восторженного гегельянца Фейербах превратился в рьяного критика гегелевских воззрений. Позднее он свидетельствовал: “Инстинкт привел меня к Гегелю, инстинкт освободил меня от Гегеля”[74] . Разумеется, не столько инстинкт, сколько глубокий анализ гегелевского философского творчества. В своей работе “К критике гегелевской философии” (1839) Фейербах выступил против идеалистической системы своего бывшего кумира. Критика идеализма была увязана им с критикой религии. Он полагал, что любое проявление идеализма, включая гегелевские взгляды, представляет собой теоретическую основу религии. Считал, что учение Гегеля о первичности абсолютной идеи и её превращении в природу представляет собой выраженный в рационалистической форме религиозный догмат о сотворении мира. По Фейербаху, идеализм – это рационализированная религия, но религия и философия не совместимы друг с другом: первая зиждится на догматах, вторая – на стремлении постичь действительную природу вещей. В силу этого Фейербах считал первостепенной задачей философии критику религии, в каких бы формах она не проявлялась.

В работе “Сущность христианства” (1841) мыслитель попытался осуществить эту задачу. В ней он высказал мысль о том, что Бог – это отчужденная от самого человека и превращенная в абсолют человеческая сущность. Свойства, характеризующие Бога, есть свойства самого человека, которые оторваны от него и “спроецированы” на Бога. Личность Бога, по Фейербаху, есть не что иное, как отделенная объективированная личность человека.

Обосновывая это положение, философ писал: “О человеке можно судить по Богу и о Боге – по человеку. Они тождественны. Божество человека заключается в его духе и сердце, а дух, душа и сердце человека обнаруживаются в его Боге. Бог есть откровение внутренней сути человека, выражение его “я”; религия есть торжественное раскрытие тайных сокровищ человека, признание его сокровенных помыслов, открытое исповедание его тайн любви[75] .

В центре проблематики “новой философии”, предложенной Фейербахом, человек чувствующий и, прежде всего, - наделенный даром любви. Мыслитель акцентировал внимание на природно-биологическом характере человека, от которого абстрагировалась идеалистическая немецкая философия: для неё наиболее важна трактовка человека как духовного существа. Если для Гегеля любой отдельный индивид – исторически духовное образование, то для Фейербаха – это один из связующих компонентов в развитии человеческого рода.

Связь между людьми, по Фейербаху, носит “родовой” характер, является природной, представляет собой преимущественно связь полов. Мыслитель не ставил перед собой задачу выявить социальные связи между людьми, определяемые спецификой их общественного бытия.

Хотя Фейербах формально не рассматривал свое учение как материалистическое, оно вошло в историю философии как разновидность антропологического материализма. Её исходный пункт – человек как высшее проявление, как венец природы, рассматриваемый в неразрывном единстве с ней. Фейербах подчеркивал: “Человек должен вести свое происхождение не от неба, а от земли, не от Бога, а от природы … должен начинать свою жизнь и свое мышление вместе с природой … природа не есть действие отличного от неё существа, но, как говорят философы, есть причина себя самой…”[76] .

В теории познания Фейербах продолжил линию материалистического сенсуализма, придерживаясь традиций материалистов эпохи Просвещения. По Фейербаху, ощущения составляют единственный источник нашего

познания, и лишь то, что дано нам через органы чувств обладает подлинной реальностью. Чувственное восприятие может быть не только непосредственным, но и опосредованным, предоставляя косвенные свидетельства того, что не воспринимается обычным путем. Философ полагал, что “все является чувственно воспринимаемым, если не непосредственно, то опосредованно, если не обычными грубыми чувствами, то изощренными, если не глазами анатома или химика, то глазами философа, поэтому совершенно законно эмпиризм усматривает источник наших идей в чувствах”[77] . Причем, критерием истинности мышления, по Фейербаху, является чувственное созерцание.

Признавая любовь сущностью и целью человеческой жизни, немецкий мыслитель увидел в ней и решающую силу общественного прогресса, в том числе, нравственного. Центральный принцип проповедовавшейся Фейербахом морали наиболее ярко выражен в его установке: чтобы люди были счастливы, они должны любить друг друга. Человеческое счастье обусловлено взаимным сердечным влечением людей.

По мысли Фейербаха, любовь к Богу (как отчужденная, ложная форма подлинной любви) должна уступить место любви к другим людям. Человек не в состоянии обрести счастье в одиночку: между его счастьем и счастьем того, кого он любит, пролегает непосредственная связь. Счастье не может быть “односторонним”, оно – либо “двустороннее”, либо – “всестороннее”. Мыслитель подчеркивал, что “мораль, конечно, не знает никакого собственного счастья без счастья чужого, не знает и не хочет никакого изолированного счастья, обособленного и независимого от счастья других людей или сознательно и намеренно основанного на их несчастье; она знает только товарищеское, общее счастье”1 .

Фейербах, рассматривая узы нравственной любви в качестве действенных возможностей обретения человеческого счастья, стремился на этих морально-психологических началах представить контуры грядущего общества. Оно виделось ему как общество любви и справедливости. Желание содействовать созданию такого общества подтолкнуло его к вступлению в последние годы жизни в ряды социал-демократической партии Германии.

В философском наследии Фейербаха – немало непоследовательностей и критических перегибов. Самый, пожалуй, наглядный из них состоит в том, что, критикуя идеализм Гегеля, он не сумел оценить его диалектических идей, и напрочь отбросил это интеллектуальное богатство. Тем не менее, учение Фейербаха оказало несомненное воздействие на дальнейшее развитие мировой философской мысли. Фейербаховский материализм стал одним из истоков формирования марксистской философии.

II.9. Философия марксизма.

Третья историческая форма диалектики

Марксистская философия возникла в 40-х годах XIX столетия. Предпосылки её создания подразделяют на те, которые сложились в ходе развития общественного бытия, и те, которые появились в ходе развития общественного сознания.

Предпосылки первого рода включают в себя экономические, социальные и политические факторы, приведшие к созданию марксистского учения и марксистской философии, в частности. Развивавшаяся по восходящей линии капиталистическая экономика стала уже, тем не менее, ощу-

щать на себе разительные проявления несоответствия между производительными силами и производственными отношениями: давала о себе знать анархия производства, кризисы перепроизводства, перешагнувшие региональные рамки. Ощутимый экономический прогресс все чаще принимал уродливые антагонистические формы. Буржуазная экономическая мысль оказалась не в состоянии должным образом ответить на вызовы времени.

Для социальной сферы стала характерной значительная пролетаризация населения, исчезновение промежуточных социальных групп, резкое обострение классовых противоречий между пролетариатом и буржуазией. Пролетариат, окончательно сформировавшийся как класс, нуждался в выработке основополагающих мировоззренческих ориентиров.

В политической сфере четко обозначилось выделение пролетарского движения как самостоятельного отряда трудящихся отстаивающих свои права. Завершилось формирование ряда авторитетных политических и профессиональных организаций пролетариата. После победы буржуазных революций пролетариат и буржуазия превратились в открытых классовых врагов, противоборство между которыми выступило на первый план в конфликтах, будораживших наиболее развитые страны Европы. Классовая борьба пролетариев стала принимать все более развитые формы.

В этих условиях проявилась объективная необходимость создания научной идеологии рабочего класса, выработки принципиально новых философских воззрений. Эта задача была решена Карлом Марксом (1818-1883) и Фридрихом Энгельсом (1820-1895) . Создание ими диалектико-материалистической философии опиралось и на предпосылки философского, социологического и естественнонаучного характера.

К первым из них относится такой теоретический источник марксизма как немецкая классическая философия и, прежде всего, идеалистиче-

ская диалектика Гегеля и антропологический материализм Фейербаха. Эти учения были переосмыслены и переработаны Марксом и Энгельсом на новом фактическом материале.

Социологические предпосылки марксизма связаны с крупными достижениями в изучении общества на базе политической экономии (особенно английской), позволившие выделить законы развития капиталистического способа производства. Сюда же можно отнести открытие французскими историками Ф. Гизо, О. Минье, О. Тьерри классов и классовой борьбы, выводы Минье о классовой борьбе как главном двигателе исторических событий, о её необходимости и плодотворности. В числе предпосылок социологического характера -идеи социалистов-утопистов, сурово критиковавших пороки буржуазного общества и ратовавших за создание грядущего общества справедливости. Особенно важны в этом плане идеи выдающихся представителей французского утопического социализма А. Сен-Симона и Ш. Фурье, пытавшихся обосновать возможность перехода от капитализма к такому обществу, основой которого станут общественная собственность и коллективный труд, и в котором все смогут удовлетворить свои разумные потребности.

Достижения в развитии естествознания первой половины XIX столетия также способствовали возникновению марксизма и развитию его основных положений. Создание клеточной теории строения растений и животных, открытие закона сохранения и превращения энергии, создание дарвиновского эволюционного учения явились убедительным свидетельством того, что природа развивается по законам диалектики. Кроме того, между философией и естествознанием стали складываться в условиях назревания крушения натурфилософии качественно новые взаимоотношения, позволявшие взамен односторонней ориентации на господство философских установок исходить из принципов взаимовлияния философии и естествознания. Переход естествознания и науки в целом от изучения отдельных фактов к изучению связей между вещами предоставил возможность для постижения материального единства и развития мира.

В ходе формирования философии марксизма выделяют переходный период от идеалистических и революционно-демократических взглядов Маркса и Энгельса к их взглядам, основанным на позициях диалектического и исторического материализма. Рубежной датой в процессе этого перехода стал 1844 год, когда Маркс и Энгельс начали совместную разработку нового философского учения, выступив как единомышленники. Вслед за рядом статей Маркса и Энгельса, опубликованных в 1843-1844 гг. в “Немецко-французском ежегоднике”, была создана работа Маркса “Экономическо-философские рукописи 1844 года”, ознаменовав окончательный переход к разработке диалектико-материалистического мировоззрения.

В “Экономическо-философских рукописях” Маркс исследовал проблему отчуждения труда, проанализировал прошлое, настоящее и будущее частной собственности на землю, выдвинув тезис о её уничтожении в результате действия конкретных экономических законов (одно из самых спорных в нынешних условиях положений марксизма). Он предпринял критику уравнительного коммунизма, дал материалистическую трактовку природы и человека.

Первый совместный труд Маркса и Энгельса – их работа “Святое семейство”, опубликованная в 1845 г. “Святым семейством” называли братьев Бауэров и их сторонников, являвшихся последователями гегелевских воззрений – младогегельянцами. В работе подвергнуты резкой критике гегелевское идеалистическое понимание истории, проповедовавшаяся младогегельянцами теория культа личности. Маркс и Энгельс вплотную подошли к осмыслению одного из центральных понятий исторического материализма – понятия производственных отношений. В работе уже почти сложился марксистский взгляд на историческую роль пролетариата как освободителя трудящихся.

Совместная работа Маркса и Энгельса “Манифест коммунистической партии” и произведение Маркса “Нищета философии”, созданные в 1847 г., завершили процесс формирования марксизма. В них впервые последовательно изложены идеи диалектико-материалистического мировоззрения.

В числе наиболее значительных сочинений Маркса более позднего периода – работы: “Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 год” (1850), “Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта (1852), “Экономические рукописи 1857-1859 годов”, “К критике политической экономии” (1859), “Гражданская война во Франции (1871). Основной труд Маркса – “Капитал”: его I-й том был издан в 1867 г. самим автором, 2-й и 3-й – Энгельсом в 1885 г. и в 1894 г., сокращенный вариант 4-го тома – К. Каутским в начале 1920-х гг. (полное научное издание было осуществлено в СССР в 1955-1961 гг.).

Среди самых значительных произведений Энгельса – его работы: “Диалектика природы” (1873-1883, впервые опубликована в 1925 г. в СССР), “Анти-Дюринг” (1878), “Происхождение семьи, частной собственности и государства” (1884), “Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии” (1888), Энгельс принял участие в создании “Капитала”, проведя большую работу по его завершению уже после смерти Маркса.

Марксизм исключительно богат теоретическими обобщениями и выводами, идеями и положениями. Однако среди них одной из наиболее обстоятельно разработанных философских идей является идея материалистического понимания истории. К ней основоположники марксизма обращались на протяжении всего своего философского творчества, обогащая и дорабатывая её.

Обоснованная ими концепция материалистического понимания истории имеет общефилософский характер, выступая по сути своей концепцией общемировоззренческой и общеметодологической. Если домарксистские мыслители рассматривали понятие “производство” как чисто “прикладное”, постороннее для философии, то Маркс, исследуя процесс производства, сумел с помощью этого понятия дать ответы на важнейшие вопросы философского характера. По Марксу, в производстве люди совершают не нечто частное, не значимое для их сущности, а как раз наоборот: наиболее важное и существенное – творят историю, изменяя окружающий мир и себя самих.

Для изложения своей концепции Маркс использовал такие категории как “способ производства”, “общественно-экономическая формация”, «производительные силы», “производственные отношения”, “базис”, “надстройка”, “общественное бытие”, “общественное сознание” и др. Взятые во взаимосвязи эти категории позволяют интерпретировать различные аспекты материалистического понимания истории.

Особенно важную роль в разработке этой концепции сыграла работа Маркса “К критике политической экономии”, представляющая собой первоначальный вариант будущего “Капитала”. В “Предисловии” к этой работе Маркс впервые определил категорию общественно-экономической формации (как конкретного типа общества, находящегося на определенной ступени своего развития), дал четкое категориальное определение понятия общественного бытия (как материальной стороны жизни общества), охарактеризовал содержание других важнейших категорий материалистического понимания истории.

Излагая это понимание, Маркс представил развитие общества как объективный естественноисторический процесс, независимый от воли и сознания людей: “В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания”1 .

Излагая сущность материалистического понимания истории, Маркс писал: “Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное быте определяет их сознание”2 .

Рассматривая развитие общества как последовательную смену общественно-экономических формаций, Маркс подчеркивал: “Ни одна общественная формация не погибнет раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появятся раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества”3 .

В концепции материалистического понимания истории взгляд на историю с позиций материализма органически соединен с идеей диалектического развития общества. Его преобразования рассматриваются как происходящие в соответствии с социальными законами, среди которых доминирует решающее воздействие развития способа производства.

В марксистской философии представлена оригинальная концепция человека. По Марксу, человек не просто живет, чувствует, переживает, существует, но, прежде всего, реализует свои силы и способности в специфичном для него бытии – в производственной деятельности, в труде. Он таков, каково общество, позволяющее ему определенным образом трудиться, вести производственную деятельность. Человека отличает его социальная сущность.

Первоначально Маркс в “Экономическо-философских рукописях 1844 года” связывал социальную сущность человека главным образом с характеристикой человеческого индивида, его отношения к самому себе и к другим людям. Однако, вскоре в “Тезисах о Фейербахе” (1845) он высказал мысль, из которой следует, что сущность человека создается самим человеком в ходе всемирной истории, ибо эта сущность – совокупность общественных отношений. Маркс подчеркивал: “Но сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений”[78] .

Среди самых значительных достижений философии марксизма – разработка проблемы практики. Представители домарксистской философии как материалистической, так и идеалистической ориентации считали специфически человеческим в человеке духовное начало. Они низводили практическую жизнь до чего-то враждебного высотам человеческого разума. Маркс отверг такую позицию, истолковав практическую деятельность как одно из важнейших начал, определяющих специфику человеческого.

С точки зрения марксизма, практика есть “материальная деятельность, от которой зависит всякая иная деятельность: умственная, политическая, религиозная и т.д.”[79] . Словом, практика во всех своих проявлениях, включая производственную деятельность и преобразование людьми самих себя, была осмыслена в качестве базовой, исходной основы духовного мира, культуры и т.д. Из этого следует капитальной важности вывод: любая деятельность, даже духовная, не может быть осуществлена безотносительно к практике.

Распространение материализма на область социальной жизни позволило марксизму выработать специфически философское понимание практики, имеющее исключительно широкий мировоззренческий контекст. Иными словами, практика, носящая общественный характер, проявляющаяся в сфере связей между людьми, была увидена в ином, чем прежде, измерении: как явление всемирного порядка, как доминанта в сфере человеческой деятельности.

Разработка марксистского учения связана с созданием принципиально новой исторической формы диалектики, коренным образом отличающейся от гегелевской, - материалистической диалектики. Гегелевская идеалистическая диалектика облечена в мистическую форму, безоговорочно признает развитие лишь применительно к прошлому, изменяет свои принципы при рассмотрении природы. Содержащееся в ней “рациональное зерно” (прежде всего, идея развития через противоречия) было воспринято основоположниками марксизма, её идеалистические положения были ими переосмыслены с материалистических позиций.

Своей важнейшей задачей они считали освобождение гегелевских построений от мистицизма. Маркс, работая над "Капиталом", писал: "Когда я сброшу с себя экономическое бремя, я напишу "Диалектику". Истинные законы диалектики имеются уже у Гегеля - правда, в мистической форме. Необходимо освободить их от этой формы..."1 .

Решая эту задачу, Маркс создал диалектический метод, который рассматривал как противоположный гегелевскому. Он подчеркивал: "Мой диалектический метод по своей основе не только отличен он гегелевского, но является его прямой противоположностью. Для Гегеля процесс мышления, который он превращает даже под именем идеи в самостоятельный субъект, есть демиург2 действительного, которое составляет лишь его внешнее проявление. У меня же, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней3 .

Свой диалектический метод Маркс использовал в "Капитале" для анализа развития капиталистического общества. Причем, сам процесс развития рассмотрен им в плане перехода от простого к сложному, от низшего к высшему, в плане становления нового, существовавшего до этого лишь в форме возможности. В арсенале диалектического метода Маркса - выявление основных этапов формирования нового, исследование хода раздвоения единого на взаимоисключающие противоположности, установление роли противоречий в развитии капиталистического общества, как впрочем, и любой целостной системы и т.д. Изучение различных проявлений процесса развития осуществлено в "Капитале", начиная с их наиболее элементарных форм и заканчивая наиболее сложными и развитыми.

Раскрыв содержание философских категорий, с помощью которых интерпретируется процесс развития, Маркс обосновал способ их соединения в единую систему теоретического воспроизведения развивающихся объектов. Таким способом, являющимся всеобщей формой развертывания научного знания, по Марксу, служит восхождение от абстрактного к конкретному.

В противовес гегелевской диалектике, в центре внимания которой - самодвижение понятий, основоположники марксизма стали рассматривать объективные процессы развития в природе и обществе, отражаемые развивающимся мышлением.

Понятие развития занимает центральное место в марксистской материалистической диалектике. С точки зрения последней, развитие есть сторона, момент универсального движения, являющаяся атрибутом, т.е. неотъемлемым, всеобщим свойством материального мира (подробнее об этом см. в главе III).

Специфика развития выражается, как показали классики марксизма, в следующих общих и существенных чертах (характеристиках):

1. Развитие всегда есть внутренне присущий данному объекту процесс, т.е. оно не может определяться внешними для этого объекта факторами, источник развития заключен в нем самом.

2. Для развития характерна необратимость , что означает невозможность полного, абсолютного возврата развивающейся материальной системы к прежним состояниям (например, невозможно превращение старика в молодого человека, высших видов животного мира в низшие и т.д.).

3. Развитие характеризуется преемственностью, которая выражает момент связи сменяющих друг друга качественных состояний, т.е. сохранение, удержание того, что достигнуто на предшествующем этапе развития и что служит дальнейшему развитию. Благодаря преемственности достигается единство прошлого, настоящего и будущего в развивающихся материальных системах.

4. Важной чертой развития является направленность, которая означает, что развитие - это всегда поступательное восхождение от низшего к высшему, от простого к сложному (а не движение по кругу, не абсолютное повторение пройденных этапов, как полагали некоторые философы1 ).

5. Наконец, развитию присуща цикличность. Последняя предполагает, что в процессе развития происходит неполная, частичная повторяемость на высших, новых его стадиях некоторых основных черт пройденных стадий, т.е. имеет место как бы возврат к старому, но уже на ином, качественно новом уровне.

Наряду с принципом развития, в марксистской материалистической диалектике фундаментальное значение имеет также принцип всеобщей взаимосвязи. С точки зрения основоположников марксизма, последний выражает атрибутивное свойство материи, заключающееся в том, что все предметы и явления находятся в бесконечно многообразных зависимостях, в различных отношениях друг к другу, во взаимообусловленности своего существования и развития.

Открытые Гегелем основные законы диалектики (единства и борьбы противоположностей, взаимного перехода количественных изменений в качественные и отрицания отрицания) стали рассматриваться в марксизме, соответственно, как законы природы, общества и мышления.

Однако речь пошла отнюдь не о внесении этих законов, к примеру, в природу, а об обнаружении их там. Энгельс по этому поводу писал: "... для меня дело могло идти не о том, чтобы внести диалектические законы в природу извне, а о том, чтобы отыскать их в ней и вывести их из неё"[80] .

Словом, с точки зрения марксизма, материалистическую диалектику отличает то, что она представляет собой результат развития философии и естествознания, итог обобщения объективных законов, действующих в природе, в обществе и в мышлении. Применительно к сфере природных процессов Энгельс, например, подчеркивал: "И вот мы снова вернулись к взгляду великих основателей греческой философии о том, что вся природа, начиная от мельчайших частиц её до величайших тел, начиная от песчинок и кончая солнцами, начиная от протистов[81] и кончая человеком, находится в вечном возникновении и исчезновении, в непрерывном течении, в неустанном движении и изменении. С той только существенной разницей, что то, что у греков было гениальной догадкой, является у нас результатом строго научного исследования, основанного на опыте, и потому имеет гораздо более определенную и ясную форму..."

Созданная Марксом и Энгельсом материалистическая диалектика выступила в качестве новой исторической формы диалектики. Осуществление в её рамках синтеза материализма и диалектики способствовало их взаимному обогащению. С одной стороны, идея развития сыграла важнейшую роль в углублении представлений о сущности материи и материального единства мира. Наряду с этим разработка учения о развитии на последовательно материалистической основе позволила диалектике опереться на исключительно широкую фактологическую базу и полнее выявить свои эвристические (использующие продуктивное творческое мышление) возможности в качестве метода научного познания.[82]

II.10. Философский иррационализм.

II.10.1. Шопенгауэр

Артур Шопенгауэр (1788-1860) родился в городе Данциге. Отец был довольно состоятельным торговцем, увлекался произведениями Вольтера, высоко ценил свободу и разум. Он хотел, чтобы его сын получил разностороннее образование. В 1797 г. Шопенгауэра отвезли во Францию, где он в течение двух лет обучался у местных учителей. Затем частная школа в Гамбурге и длительное путешествие по Европе в образовательных целях. Шопенгауэр побывал в лучших городах Бельгии, Англии, Франции, Швейцарии и Германии. После двух лет путешествия, в 1805 г., он возвращается на родину и поступает в крупную гамбургскую фирму для обучения торговому делу. Но вскоре умирает отец, Шопенгауэр оставляет торговлю и решает продолжить образование. В 1807 г. по достижении совершеннолетия он получает свою долю отцовского наследства и становится студентом медицинского факультета Геттингенского университета, но через полгода переводится на философский факультет. В 1811 г. Шопенгауэр переезжает в Берлин, чтобы продолжить обучение в Берлинском университете. Из-за военных действий в 1813 г. он покидает Берлин и отправляется в Саксонию. В это время он пишет диссертацию, которую защищает в Иенском университете с присуждением степени доктора философии. В 1814 г. Шопенгауэр переезжает в Дрезден. Там он создает свое основное произведение «Мир как воля и представление» (1818). Шопенгауэр писал своему издателю: «Мой труд является... новой философской системой, причем новой в полном смысле слова: не подновленное изложение уже существующего, но ряд самым тесным обра­зом связанных между собой мыслей, никогда прежде не приходивших ни в одну человеческую голову». Но книга осталась незамеченной, большая часть тиража пошла в макулатуру.

В 1820 г. Шопенгауэр становится доцентом Берлинского уни­верситета. На пробной лекции присутствовал Гегель, которому Шопенгауэр очень не понравился. Началась их длительная вражда. Шопенгауэр самонадеянно поставил свои лекции в те же часы, что и Гегель, но студенты шли слушать Гегеля. Так продолжалось несколько лет. Полный провал в преподавании. Не осуществились и планы найти работу в других университетах. В 1831 г. в Берлине разразилась эпидемия холеры, от которой умирает Гегель. Шопенгауэр бежит от холеры во Франкфурт-на-Майне. Здесь до конца своей жизни он ведет уединенную, почти отшельническую жизнь. Развивая свои идеи, он пишет новые работы по философии, читает книги, упражняется в игре на флейте. Известность приходит после 1851 г., когда выходит его работа «Парерга и паралипомена», одна из частей которой называется «Афоризмы житейской мудрости».

Вражда Шопенгауэра с Гегелем не была случайной. Столкнулись не просто два характера, но два типа мировоззрения. Гегель в определенном смысле завершает послекантовскую философию и эпоху Просвещения в целом. Эпоха Просвещения утверждает веру в разум и прогресс. По мнению просветителей в ближайшем будущем «род человеческий, разрешенный от всех пут, освобожденный от господства случая и от господства врагов прогресса, пойдет твердыми и уверенными шагами по пути истины, добродетели и счастья». Задача в том, чтобы избавиться от заблуждений «темных» веков, открыть истину и построить жизнь на основе этой истины.

Не отвергая разум как главную движущую силу истории, Гегель в то же время разрушает главный принцип Просвещения. Согласно Гегелю «эпоха разума» - это не только будущее состояние общества, избавившегося от заблуждений. «Темное» прошлое и мрачное настоящее - это также эпохи становления и развития разума. Любое состояние общества «разумно», поскольку оно необходимо и перестает быть «разумным» с возникновением более высшего состояния. Понятие прогресса, согласно Гегелю, включает в себя представление о диалектическом процессе саморазвития духа. Цель не в том, чтобы открыть истину, ранее неведомую, и построить жизнь на основе этой истины. Надо осознать, что истина относительна, что каждый период «истинен» по своему, нет периодов «темных» и «светлых».

Это новое отношение к миру, к жизни, к прошлому, настоящему и будущему. В гегелевской философии «действительность», т.е. прежде всего наличное состояние общества, обретает право на жизнь, не отвергается как нечто неразумное и недостойное существования только на том основании, что оно не соответствует требованиям разума и вновь открытой Просвещением «природе человека». Существующее приобретает иной масштаб оценки. Оно перестает быть чем-то случайным, порожденным человеческим неразумием. Существующее обретает устойчивость и необходимость как отдельное звено в цепи исторического развития, которое невозможно произвольно отбросить или заменить.

Таким образом, философия Гегеля, как и вся философия эпохи Просвещения, исходит из идеи прогресса, движения от низшего к высшему. Это движение направляется разумом, которому подчиняется мировой процесс.

Шопенгауэр был одним из первых, кто отбрасывает идею прогресса. Он говорит, что никто не сможет прийти к философскому познанию мира, если попытается рассматривать его исторически, в процессе становления, допуская нечто более раннее и более позднее и, таким образом, допуская существование начальной и конечной точек в мироздании и того пути между ними, на котором нужно найти свое место. По мнению Шопенгауэра подлинно философское отношение к миру, стремящееся познать его сущность, никогда не спрашивает «откуда», «куда» и «почему».

Сущность вечна и неизменна, она не находится в процессе становления. Надо познать эту сущность и на ее основе объяснить «мир явлений».

Сходство Шопенгауэра с Гегелем в том, что он стремится создать систему мировоззрения, философию, в которой было бы дано решение проблем бытия. Он стремится разгадать тайну бытия, постичь единство человека и мира, субъекта и объекта, постичь тайну человеческой свободы. О своих предшественниках Шопенгауэр говорит: «Фихте и Шеллинг помещаются во мне, но не я в них, это значит, что то немногое истинное, что заложено в их учениях, содержится и в том, что сказано мною». Уже название главного произведения Шопенгауэра – «Мир как воля и представление» - говорит о том, что в нем рассматривается основная тема предшествующей философии: «вещь в себе» и явление; мир, как он существует сам по себе и мир «в представлении». Но, в отличие от своих предшественников, Шопенгауэр создает совершенно иную систему мировоззрения. Он отбрасывает идею разумности мирового устройства, согласно которой независимо от своей воли и желаний люди своей деятельностью в конечном счете осуществляют некий разумный план и все в истории совершается ко благу. В основе мира, по мнению Шопенгауэра, лежит не разум, а воля, которая не имеет никакой разумной цели. Это злое, саморазрушительное стремление, голая и голодная агрессивность. Мир явлений, порождаемый волей, безысходен, он не развивается. Шопенгауэр был первым европейским философом, мировоззрение которого построено на принципе отрицания мира и жизни. Он изобрел слово «пессимизм», выражающее негативное отношение к жизни, которая рассматривается как зло и бессмыслица. Но такая оценка жизни уже содержит в себе нравственный протест и жажду «спасения». Шопенгауэр видит спасение в преодолении эгоистического замкнутого существования. Путь к спасению указывает чувство вины и сострадания. Оно ведет к освобождению от бессмысленной «воли к жизни», к нравственному миропорядку. Освобождение и есть «высшее благо» и единственная надежда. Шопенгауэр пытается сохранить и обосновать нравственное поведение в мире без Бога. Культура выходит на новый этап своего развития. «Бог умер», - скажет Ницше. Человек должен найти новую опору, построить жизнь на новых основаниях. Нужно снова искать ответ на древний и всегда современный вопрос: что есть мир, что есть бытие.

Мир как воля и представление

Мир - это мир человека. Таков исходный пункт философии Шопенгауэра. Он говорит: «Мир есть мое представление»: вот истина, которая имеет силу для каждого живого и познающего существа, хотя только человек может возводить ее до рефлексивно-абстрактного сознания, и если он действительно это делает, то у него зарождается философский взгляд на вещи. Для него становится тогда ясным и несомненным, что окружающий его мир существует лишь как представление, т.е. исключительно по отношению к другому, представляющему, каковым является сам человек. Весь мир, является только объектом по отношению к субъекту, созерцанием для созерцающего - короче говоря, представлением...».[83]

Итак, мир - это мой мир, мой в том смысле, что я его вижу таким, каким мне его позволяет видеть моя собственная способность представления. Но ведь мир отнюдь не только мой мир, он еще и независим от меня, самостоятелен, неподатлив. О независимости мира, о его объективной реальности свидетельствует и наука.

Таким образом, сразу же выясняется, что картина мира как представления двойственна и противоречива. В этой картине все прочно, достоверно, упорядочено, но одновременно все условно, эфемерно и призрачно. Мир - сам по себе, он объективен, и фактичность его бесспорна, у него есть своя история, в которой нас не было и в свое время не будет; и, в то же время, мир - во мне, он есть мое представление, он субъективен.

Шопенгауэр говорит, что субъект связан с объектом не только опосредованно, через познание, но и непосредственно, ибо сам субъект - не просто «абстрактный субъект чистого познания», а часть этого мира, с которым его связывает собственная телесность: я познающее - прежде всего я телесное, хотящее и действующее, добивающееся и страдающее, то есть проявляющееся еще и как воля. Сама же воля, хотение - это всегда направленность на объект, воля к чему-то, желание чего-то. Воля есть непосредственное свидетельство того, что мир не во мне, а я в мире. Я зависит от мира, от окружающих вещей, которые являются предметом моих желаний. Декартовское «мыслю, следовательно, существую» у Шопенгауэра преобразуется в «хочу, следовательно, существую».

Воля выступает, по Шопенгауэру, в качестве внутренней сущности не только в живой природе, в людях и животных, но и в явлениях неорганической природы. Сила тяготения влекущая камень к Земле, сила, которая обнаруживается в магните, образует кристалл, движет растение, - все эти силы лишь проявления единой сущности – воли. Воля как «вещь в себе» совершенно отлична от каждого своего проявления, ничем не обусловлена и не ограничена, беспричинна. Она проявляет себя в материи как множественность отдельных воль, ведущих нескончаемую борьбу друг с другом. На низшей ступени развития в природе воля проявляется как слепое влечение, темный, глухой порыв. На уровне человека воля проявляет себя как идея, мотив действия. Каждое конкретное проявление воли человека направлено на объект, цель. Но в своей сущности воля бесцельна, безгранична. Это никогда не завершающееся стремление.

Таково общее представление Шопенгауэра о мире, его натурфилософия, являющаяся основой учения о человеке. Воля бессознательна и абсолютно безразлична к своим творениям – к живым существам и людям, они брошены ею на произвол случайно складывающихся обстоятельств. Такое представление о сущности мира создает фундамент шопенгауэровского пессимизма. Жизнь человека, как наиболее совершенного воплощения мировой воли, трагична. Всякое живое существо вступает в безнадежную борьбу со всем остальным миром за свое существование.

Человек в мире

Воля - «воля к жизни как таковой» - бесцельна; она - «бесконечное стремление»; а мир как воля - «вечное становление, бесконечный поток». В потоке вечного становления ничто не находит своего полного, непротиворечивого осуществления; человек как наивысшая объективация воли не выражает ее идеи (сущности) полностью. И он подвластен бесконечным поискам, тоске и страданиям постоянно голодной воли.

Шопенгауэр говорит: «Человек как самая совершенная объективация воли является соответственно этому и самым нуждающимся из всех существ, он - это сплошное конкретное желание, сплошная нужда, сплетение тысячи потребностей. С ними живет он на земле, предоставленный самому себе, в неведении обо всем, но только не о своей нужде и о своем горе; вот почему забота о поддержании этой жизни при столь тяжелых требованиях, ежедневно возникающих вновь, наполняет обыкновенно всю человеческую жизнь. К этой заботе непосредственно примыкает затем второе требование - продолжения рода. В то же время со всех сторон ему грозят самые разнообразные опасности, для устранения которых необходима постоянная бдительность. Осторожными шагами, боязливо оглядываясь, проходит он свой путь, ибо тысячи случайностей и тысячи врагов подстерегают его. Так жил он в эпоху дикости, так протекает его цивилизованная жизнь».[84]

Реальность непосредственно ощущается и переживается как ли­шенная какой-либо утешительной перспективы бессмыслица.

Жизнь по Шопенгауэру - «многообразное страдание и состояние вполне несчастное». Это относится прежде всего к человеческой жизни, страдательность которой усиливается и концентрируется сознанием своих мучений, проецируемых на прошлое и будущее, чего нет у животных. Причина страдательности жизни - в эгоцентричной «конструкции» самой жизнедеятельности и жизнесознания. Каждый чувствует и представляет себя «средоточием мира», поэтому «хочет всего для себя», а то, что ему противится, «он хотел бы уничтожить». Все прочие индивиды «существуют только в его представлении... как нечто зависящее от его собственного существа... ибо вместе с его сознанием для него необходимо исчезает и мир».

Но тут же обнаруживается реальная рассогласованность, проти­воречивость такой координации Я и мира, в которой Я занимает исклю­чительное, центральное положение, - обнаруживается как внутренняя мука, вечная тревога, надломленность и отчаяние нашей безутешной, но продолжающей стремиться воли.

«Когда человек... в жгучем вожделении хотел бы овладеть всем, чтобы утолить жажду своего эгоизма, и когда он неизбежно должен убедиться, что всякое удовлетворение только призрачно и достигнутое никогда не дает того, что сулило вожделенное, не дает окончательного успокоения неукротимой воли; когда он сознает, что от удовлетворения меняется только форма желания, а само оно продолжает терзать в другом виде, и после того как все эти формы исчерпаны, остается самый порыв воли, без сознательного мотива, сказывающийся с ужасающей мукой в чувстве страшного одиночества и пустоты; все это, при обычной силе желания ощущается слабо и вызывает лишь обычную грусть, но у того, кто являет собой волю, достигнувшую необычной злобы, это неизбежно возрастает до беспредельной внутренней пытки, вечной тревоги, неисце­лимого мучения». [85]

Итак, мы невольно становимся свидетелями обреченности собственных эгоистических стремлений и вынуждены столкнуться лицом к лицу с миром как с нашим эгоцентричным «вторым Я», тем самым избавляясь от иллюзий и узнавая себя реальными. Приостановка воли в этом пункте, ее мучительное обращение на самое себя уже косвенно указывает на возможность какого-то иного мира и какого-то иного значения нашей личности, что могло бы заполнить пустоту отчаяния. Возможность обретения полноты бытия как события нашего подлинного Я со всем миром открывается в феномене сострадания.

Идеальный порядок, моральный смысл бытия раскрываются через сострадание, предполагающее перевоплощение в другое страдающее Я, благодаря чему происходит открытие его тождества со мною. Сострадание освобождает от бремени заботы о собственной жизни и поселяет в нас заботу о чужом благе. Но при этом сострадание открывает перспективу освобождения, - пролагая спасительный путь над бездной отчаяния и страдания, в которую человека ввергает эгоизм.

Феномен сострадания: путь к свободе

Сострадание свидетельствует о превращении чужого страдания в собственное страдание. «Но это предполагает, что я некоторым образом отождествился с другим, и следовательно, граница между я и не - я... исчезла». Тем самым нравственность, по Шопенгауэру, открывает внутреннее единство всего сущего и глубочайшую устойчивость и полноту бытия. Тот, кто представляет «истинно реальной одну свою личность», тогда как всех других считает средством для осуществления своих целей, тот видит в смерти «гибель своей самости, а также всякой реальности и всего мира». Напротив, тот, чье существование слилось с существованием всего живущего, «теряет со смертью лишь малую частицу своего существования: он продолжает пребывать во всех других, в которых он постоянно узнавал и любил самого себя и свою сущность, и для него лишь исчезает обман, отделявший его сознание от сознания остальных», - говорит Шопенгауэр.

Сострадание – естественное чувство, которое, умеряя в каждом индивидууме излишнюю активность себялюбия, способствует взаимосохранению всего рода. В этом естественном чувстве, а не в мышлении, следует искать причину отвращения к злым поступкам. Сострадание лежит в основе справедливости и человеколюбия.

Феномен сострадания знаменует собой «переворот воли», ее «обращение»: воля отворачивается от жизни. Сострадание открывает «дверь в свободу». Но прежде чем наступит окончательное самоотрицание воли, она «должна быть сломлена величайшим личным страданием».[86] С другой стороны, освобождение от воли к жизни возможно на пути деятельного поддержания человеком в себе того состояния единения со всем миром, которое открылось ему в момент нравственного прозрения. Последовательная борьба за удержание приобретенного смысла жизни - путь аскетического подвига и святости. В образе аскета и святого человек предстает не как завоеватель мира, а как его «победитель».

Жизнь, по Шопенгауэру, есть ад, в котором нужно уметь устроить себе огнеупорное помещение. Глупец гонится за наслаждениями и приходит к разочарованию, мудрец старается избегать бед. К счастью ведет самоограничение. Оно не во внешних обстоятельствах, а во внутреннем чувстве. Мудро живущий человек осознает неизбежность бед, держит в узде свои страсти и ставит предел своим желаниям.

Логика шопенгауэровского миропонимания, таким образом, это логика подведения смыслового, ценностного основания под мироздание. В сущности, Шопенгауэр основывает свое мировоззрение на следующей оценке: человек должен осуществить свое моральное предназначение, привнести в мир «человечность» как то, что исключается самой структурой этого мира. Именно так может быть истолковано шопенгауэровское понимание нравственной свободы как совершенно иного, нежели физический, порядка бытия.

Ницше говорит, что шопенгауэровская позиция мироотрицания есть отражение состояния полной обессмысленности мира, в котором господствуют самые грубые и злые силы, «эгоизм приобретателей и военная тирания». Это выражение потребности в новом единстве, которое может быть основано только на свободном выборе самого человека.

II .10.2.Ницше

Ницше воплотил в своем творчестве, довел до предела то, что в философии всегда присутствовало как одна из ее характерных черт - разрушение. Философия всегда разрушала. Она разрушала существующие убеждения, принципы, систему ценностей. Достаточно вспомнить, за что афиняне казнили Сократа. Но философия не только разрушала, она, как правило, на месте разрушенного строила нечто новое, предлагала новые идеи и принципы, которые ложились в фундамент новой культуры. Философия - это стремление к системе, к дисциплине, к упорядоченности бытия. Именно это преобладает в немецкой классической философии от Канта до Гегеля. С. Цвейг в биографической повести о Фридрихе Ницше писал, что каждый из немецких философов строит свой «собственный дом», свою прочную систему.

«Ницше вторгается в немецкую философию, как флибустьеры XVI века в Испанию, орда необузданных, неустрашимых, свое­вольных варваров, без вождя, без короля, без знамени, без дома и родины. Он разрушитель всякого покоя и жаждет только одного: разорять, разрушать всякую собственность, громить обеспеченный, самодовольный покой. Неустрашимо совершает он свои набеги, врывается в крепости морали, проникает сквозь частоколы религии, никому и ничему не дает он пощады, никакие запреты церкви и государства не останавливают его. За собой оставляет он, подобно флибустьерам, разрушенные церкви, развенчанные тысячелетние святилища, поруганные чувства, разбитые убеждения, сломанные загородки нравственности, горизонт, объятый пламенем пожаров, неимоверный маяк отваги и силы. Не принадлежа ни к какой вере, не присягая никакому государству, с черным флагом аморализма на мачте, отдав все помыслы священной неизвестности, непрестанно готовит он новые набеги».[87]

Один из современников Ницше писал, что его книги «увеличили независимость в мире». Цвейг отмечает, что входя в его книги, мы ощущаем озон, стихийный, очищенный от всякой затхлости, спертости, чистый воздух. Свободный кругозор открывается в этом героическом пейзаже, и веет в нем безгранично прозрачный, острый как нож воздух, воздух для сильного сердца, воздух свободного духа. В свободе для Ницше последний смысл-смысл его жизни, смысл его гибели. Он мятежник и разрушитель, который обращает мощь своей мысли против монотонности жизни, освобождая место для мирных строителей.

Ницше (1844-1900) родился в небольшом городке Реккен в Саксонии, в семье пастора. Предки были польские дворяне. Получил хорошее образование, учился в университетах Бонна и Лейпцига, занимался классической филологией. В 1869 году, когда Ницше было только 24 года, ему была присуждена степень доктора. Он становится профессором в Базельском университете. В своей автобиографии Ницше писал, что в это время он познакомился с большим кругом интересных людей. Особенно он выделяет дружбу с композитором Вагнером.

К 1876 году его здоровье ухудшилось. «Крайне мучительная и цепкая головная боль истощала все мои силы. С годами она нарастала до пика хронической болезненности, так что год насчитывал тогда для меня до 200 юдольных дней», - писал Ницше.

В 1879 году академическая карьера Ницше заканчивается, он подает в отставку. Причиной этого была не только болезнь. Ему нужна была свобода.

Все началось с того дня, когда Ницше еще студентом взял в руки книгу А. Шопенгауэра «Мир как воля и представление». В течение двух недель он читает книгу, не в состоянии заснуть. Это был переворот в мировоззрении, потрясение, когда рушится вера, которая служила ему опорой.

Немецкая классическая философия, в лице Гегеля прежде всего, утверждала незыблемые принципы: мир разумен; в основе мира - высший разум, абсолютная идея; задача человека - познать высший разум, законы мира и жить в соответствии с этими законами. Шопенгауэр разрушает эту стройную картину мира. В основе мира не разум, а воля, слепая, бессмысленная активность. Она не имеет разумной цели. Слепая воля движет и человеком, заставляя его достигать все новых целей, ни в чем не находя удовлетворения. Мир Шопенгауэра - мир без Б ога, без смысла, где человек осужден на неудовлетворенность и страдание. Обрести свободу можно одним способом - остановить волю, заглушить желания, преодолеть эгоизм своего «я». Ницше принимает основную мысль Шопенгауэра: воля - основа мира. Уже в первой своей работе «Рождение трагедии из духа музыки» (1872 г.) он развивает ряд идей, которые противоречили устоявшимся представлениям. Книга была встречена враждебно.

Потом были другие работы: «Человеческое, слишком человеческое» (1878), «Веселая наука» (1882), «По ту сторону добра и зла» (1886), «Так говорил Заратустра» (1883 - 1884). Каждую последующую книгу все труднее издать. Они не раскупаются, их никто не читает. «Меня поймут после европейской войны», - предсказывал Ницше.

Воля к власти

С точки зрения профессиональной, академической философии Ницше не философ, или, по крайней мере, не совсем философ. Он философ - поэт. Его философия воплощена не в логике и строгой системе, а в художественных образах. В ней слишком много искусства. Ницше как бы пытается снова соединить философию и жизнь, сбросить с нее покрывало академизма и профессорской учености, делающее философию для многих недоступной. Ницше считают основателем нового направления - философии жизни. Что же такое философия жизни?

В середине XIX века в Германии все еще господствует философия Гегеля, которая является «философией духа». Мир для нее - различные стадии воплощения познающего себя разума: «Все действительное разумно, все разумное действительно». Мир разумен, в его основе - абсолютный дух. Это философский идеализм, которому традиционно противостояла материалистическая философия.

В философии были разведены и противопоставлены друг другу активное, действующее, нематериальное начало - разум, дух и начало инертное, пассивное - материя. Дух - субъект, материя - субстанция. Проблема философии XVIII - начала XIX века - как совместить субстанцию и субъект, материю и разум, если они изначально кажутся несовместимыми. Гегель представил субстанцию, материю как «инобытие» духа, как овеществленный разум. Разум поглотил материю. Решение было достаточно односторонним.

Философия жизни - попытка преодолеть односторонность идеализма и материализма. Мир - не дух и не материя. В его основе - активная жизненная сила. С точки зрения Шопенгауэра и Ницше - это воля. Она не разумна, не рациональна, представляет собой слепую, стихийную активность. Мир как бы сбрасывает с себя ореол порядка, добропорядочности, степенности, разумности и превращается в дикую игру сил и стихий. Страсть, необузданность, отвага, мужество, сила занимают в этом мире достойное место, рассматриваются как изначальные свойства жизни. Все, что их сдерживает и подавляет, есть признак слабости и болезни.

Естественно, мораль, религия, разум - то, что больше всего ценила прежняя философия - попадают в разряд антиценностей.

В одной из своих ранних работ Ницше писал: «В отдаленном уголке вселенной была когда-то звезда, на которой умные животные придумали познание. Это была самая высокомерная и лживая минута "мировой истории" - но все же лишь одна минута. Природа сделала несколько вздохов, звезда застыла, и умные животные должны были вымереть. Кто-нибудь мог бы придумать такую притчу, и все-таки он недостаточно иллюстрировал бы ею, каким жалким, каким призрачным и мимолетным, каким бесцельным и произвольным исключением является в природе человеческий интеллект. Были целые вечности, в которых его не было; когда снова кончится его время, от него не останется и следа. Ибо у этого интеллекта нет какой-либо длительной миссии, выходящей за пределы человеческой жизни». Насколько разителен здесь контраст с прежним мировоззрением и мироощущением, в основе которого лежала христианская картина мира.

В философии Ницше разум из мирового упорядочивающего начала превращается в жалкий и призрачный человеческий интеллект, возомнивший себя способным управлять мировой стихией.

Ницше подвергает резкой критике всю прежнюю философию. Он как бы говорит философам: вы создаете идеи, конструируете теоретические миры, но задумывались ли вы, что выражают ваши теоретические миры? Вы считаете, что открываете истину. На самом деле ваша «истина» разума есть только маска воли. Ваш разум не является чем-то независимым от материи, господином самого себя. Его господином является слепая сила, воля, глубинные стремления, инстинкты вашего тела. Разум, сам того не зная, только обосновывает, оправдывает намерения воли. Чтобы понять теоретические конструкции разума, недостаточно знать, что он сам об этом говорит, какие цели он сознательно стремится достичь. Надо снять маску, раскрыть скрытые, глубинные мотивы, направляющие работу разума. Разум - марионетка воли, хотя часто считает себя ее хозяином.

Ницше поставил проблему взаимосвязи сознания и подсознания. Именно подсознание, глубинные жизненные стремления, по его мнению, определяют содержание нашего сознания.

Глубинная жизненная сила - стремление к господству, воля к власти. Именно она заставляет философов создавать определенные идеи и навязывать их миру. Но философы об этом не подозревают. Они считают себя открывателями вечных истин. Вот почему философия, по мнению Ницше, есть нечестная игра. Она является нечестной не потому, что философы обманывают сознательно, подобно фокусникам на сцене. Они сами обманываются и обманывают других, не понимая истинного смысла того, что говорят. Философ видимость принимает за реальность, подобно тому, как люди когда - то принимали за реальность движение солнца вокруг земли. Должен был прийти Коперник, чтобы открылось истинное положение вещей. Ницше проделывает с духом, сознанием примерно то же, что Коперник проделал с Землей. Он лишает дух его центрального, господствующего положения и делает его марионеткой воли. Теперь не разум правит миром, как считал Гегель. Миром никто не правит. Он есть воля, темная слепая сила. Прежняя философия считала, что человек может и должен подчинить волю разуму и морали. Надо отбросить эти иллюзии. Мораль определяется волей, а не наоборот.

Если отбросить иллюзии прежней морали и философии, то надо признать, что воля к власти, к господству - основа жизни. Она определяет мир наших желаний и страстей, наших инстинктов. Мышление есть только взаимоотношение этих инстинктов. Ницше предлагает распространить этот принцип на весь мир, в том числе на неорганическую природу. Он говорит, что нужно рискнуть на гипотезу и предположить, что все механические явления, поскольку в них действует некоторая сила, являются действиями воли. Материальный мир можно представить как более примитивную форму проявления воли, как род жизни инстинктов, в которой все органические функции еще неразвиты. Мир, рассматриваемый изнутри, был бы «волей к власти» и ничем, кроме этого.

Итак, согласно Ницше, прежняя философия была поверхностна. Она не способна была раскрыть истинные причины человеческих поступков. Ее основное заблуждение в том, что она превозносила разум, считала его высшим началом и принижала все материальное, телесное. На самом деле разум - раб воли, желаний, инстинктов. Господство разума над телом - его самообман, иллюзия, поэтому вся прежняя философия есть самообман. Она утверждала ценности, противоречащие самой жизни, ее глубинным основам. Если отбросить иллюзии, то надо признать, что в основе жизни лежит воля к власти. Разум и желание - инструменты этой воли. Поэтому надо признать ценным все то, что укрепляет и закаляет волю, делает ее более сильной в борьбе за господство. Прежняя философия, мораль, религия ослабляли волю. Их необходимо разрушить и создать новую мораль силы.

В целом мировоззрение Ф.Ницше определяют как аристократический анархизм. В его философии можно выделить две основные идеи: 1) идею «сверхчеловека»; 2) идею «переоценки всех ценностей».

Идея «сверхчеловека» - попытка создать культурно-нравственный идеал совершенного человека, достигаемый в перспективе реального будущего. Ницше находит воплощение своего идеала в таких исторических личностях, как Александр Великий, Цезарь, Август, Наполеон. Но это исключения из правил, случайность. По мнению Ницше, сверхчеловек – новый, более высокий биологический вид, превосходящий Homo sapiens. Он должен быть создан путем усовершенствования, строгого отбора и сознательного воспитания новой породы людей. Ницше не биолог и не политик. Поэтому его сверхчеловек – это скорее художественный образ, поэтическая метафора, отразившая тенденции развития эпохи. Сверхчеловек должен соединить в себе доселе несоединимые качества: сильную волю, страсть, гордость, жизнерадостность, чувственность, себялюбие, инстинкт войны и завоевание и, в то же время, творчество, созидание нового, умение раздавать и дарить, жертвовать собой. Это как бы соединение в одном лице мудреца-философа и завоевателя-аристократа, Сократа и Александра Великого.

Идеал сверхчеловека противопоставляется современному человеку, массовому индивиду, которого Ницше характеризовал крайне отрицательно. Он считал, что необходимо развенчать все прежние ценности, поскольку они противоречат самой жизни. Христианство Ницше считает моралью рабов, восставших против всего благородного и аристократического. Это бунт «недоделанных и неполноценных». Христианство стремится смирить человеческое сердце, стремится разрушить сильных, разбить их дух, использовать минуты усталости и слабости, превратить их гордую уверенность в беспокойство и тревогу. Ницше провозглашает смерть Бога. «Кто его убил? – спрашивает он, - Я вам скажу. Это мы его убили: я и вы. Мы – его убийцы!» Убийство Бога – в последовательном отказе от ценностей которые всегда были в основании западной цивилизации.

Человек и сверхчеловек

О новой морали, о человеке и сверхчеловеке Ницше пишет в своем произведении «Так говорил Заратустра».[88] Это необычное для европейской философии произведение. Философия, говорившая на языке абстракций, создававшая теоретические конструкции из логических категорий, начинает говорить на языке художественных образов. Чтобы почувствовать этот язык, прочтем начало - «Предисловие Заратустры»: «Когда Заратустре исполнилось тридцать лет, покинул он свою родину и озеро своей родины и пошел в горы. Здесь наслаждался он своим духом и своим одиночеством и в течение десяти лет не утомлялся этим. Но наконец изменилось сердце его - и в одно утро поднялся он с зарею, стал перед солнцем и так говорил к нему. "Великое светило! Взгляни! Я пресытился своей мудростью, как пчела, собравшая слишком много меду; мне нужны руки, простертые ко мне. Я хотел бы одарять и наделять до тех пор, пока мудрые среди людей не стали бы опять радоваться безумству своему, а бедные - богатству своему. Для этого я должен спуститься вниз..."».

Заратустра спускается в долину к людям, чтобы поделиться с ними своей мудростью. Это - новое учение о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что должно превзойти. Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя. Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором. Сверхчеловек - смысл земли.

Заратустра также говорит о том, как должно измениться отношение души к телу. Раньше смотрела душа на тело с презрением, она хотела видеть тело тощим, отвратительным и голодным. Так думала она бежать от тела и от земли. Нельзя верить тем, кто говорит о надземных надеждах. Те, кто об этом говорит, презирают жизнь, отравляют себя и других. От них устала земля.

Прежде хула на Бога была величайшей хулой. Но Бог умер. Теперь хулить землю - самое ужасное преступление.

Человек - это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, - канат над пропастью. Опасно прохождение, опасен взор, обращенный назад, опасны страх и остановка. В человеке важно то, что он мост, а не цель, он переход и гибель.

Сверхчеловек должен стать целью, движение к которой направ­ляется презрением человека к самому себе.

Самый ничтожный человек - последний, т.е. современный человек, потому что он не может презирать самого себя. Он самодоволен и жалок, заботится о своем здоровье, не переутомляется, уважает равенство, когда нет ни бедных, ни богатых, ибо то и другое слишком хлопотно. Все считают себя умными, считают, что знают все. У них есть свое удовольствие для дня и свое удовольствие для ночи, но здоровье - выше всего. «Счастье найдено нами», - говорят последние люди. Они не могут понять слова о сверхчеловеке, обращенные к ним.

Ницше своей идеей сверхчеловека стремится придать новый импульс развитию человека и общества. Он говорит: да, существующий человек слаб и ничтожен, и хуже всего то, что он при этом и самодоволен, старается не знать о своей ничтожности. Но наиболее честные и свободные возненавидят свою слабость и объявят ей жестокую войну. Это и будет движением к сверхчеловеку, человеку будущего. Поэтому Ницше часто говорит языком войны, но война эта особого рода.

Ницше дает уничтожающую, презрительную оценку человека толпы, массового индивида, если говорить терминами современной социологии. Для толпы изобретено государство. Это «самое холодное из всех холодных чудовищ». Оно привлекает к себе многих, оно их душит, жует и пережевывает. Государство подчиняет себе всех, становится новым кумиром. Здесь все теряют самих себя, хорошие и дурные; это медленное самоубийство всех. «Власти хотят они, и прежде всего рычага власти, много денег, - эти немощные, - говорит Заратустра. - Посмотрите, как лезут они, эти проворные обезьяны! Они лезут друг на друга и потому срываются в грязь и в пропасть. Все они хотят достичь трона: безумие их в том - будто счастье восседало бы на троне! Туда, где кончается государство, - туда смотрите, братья мои. Этот путь ведет к сверхчеловеку». Но путь к сверхчеловеку предполагает разрушение всех прежних ценностей – представлений о добре и зле. Заратустра говорит о том, что он пришел разрушить старые скрижали ценностей.

Тело и душа

Разрушительная работа духа начинается развенчанием образа Бога. Бог оказался призраком, созданным человеческим страданием. Страданием и бессилием созданы все потусторонние миры. Бог не явился из потустороннего мира, он был создан человеком, притом лишь бедной частью человека, его Я. Это созидающее, хотящее и оценивающее Я есть мера вещей. Оно учится все правдивее говорить о себе. И чем правдивее оно говорит, тем больше находит слов, чтобы хвалить тело и землю. Я говорит о теле и стремится к телу, даже когда оно творит и предается мечтам. «Больными и умирающими были те, кто презирали тело и землю и изобрели небо и искупительные капли крови. Много больного народу встречалось среди тех, кто предается грезам и одержим Богом»; - говорит Заратустра.

Знающий говорит: я - тело, только тело, и ничто больше; а душа есть только слово для чего-то в теле.

Тело - это большой разум, множество с одним сознанием, война и мир, стадо и пастырь. Орудием твоего тела является твой маленький разум: ты называешь "духом" это маленькое орудие, эту игрушку твоего большого разума. Что чувствует чувство и что познает ум - никогда не имеет в себе своей цели. Орудием и игрушкой являются чувство и ум: за ними лежит еще "Само", тело. Оно ищет глазами чувств, прислушивается ушами духа. "Само" всегда прислушивается и ищет: оно сравнивает, подчиняет, завоевывает, разрушает. Оно господствует и является господином над Я. За твоими мыслями и чувствами стоит более могущественный повелитель, неведомый мудрец. В твоем теле он живет; он и есть твое тело. Больше разума в твоем теле, чем в твоей высшей мудрости. И кто знает, к чему нужна твоему телу твоя высшая мудрость?

Так говорил Заратустра.

В такой образной, афористичной форме Ницше говорит о взаимоотношении духа и тела, о важнейшей философской проблеме. Дух, столько веков унижавший тело, сам унижен и оскорблен. Он утрачивает свое величие и предстает как "маленький разум", "маленькое орудие", "игрушка" тела. Тело же, наоборот, - "могущественный повелитель", "неведомый мудрец", "большой разум".

Дух не хотел слышать голос желаний и инстинктов тела, считая тело чем-то низшим и чуждым духу. Но оказалось, что желания и инстинкты тела и есть то, что движет духом. У духа нет собственных желаний, он может хотеть только того, чего хочет тело. Его свобода от тела была иллюзией и самообманом. Дух— не всадник, а тело - не лошадь. Вообще надо забыть об этой двойственности. Нет никакого независимого от тела духа. Есть только тело - хотящее, стремящееся, чувствующее боль или радость, видящее, слышащее, думающее. Оно думает для того, чтобы удовлетворять свои желания. Но как же тогда быть с философией, моралью, религией? Неужели эти творения духа были созданы для удовлетворения низких желаний тела? Нет творений духа. Творит тело. Слабое и больное тело создает соответствующую мораль и религию. Они необходимы для защиты от сильных. Сильное и мужественное тело не думает о морали и религии. Оно сражается и побеждает. Оно жаждет господства и власти.

Будьте такими, чей взор всегда ищет врага - своего врага, - говорит Заратустра. Своего врага ищите вы, свою войну ведите вы, войну за свои мысли. Я призываю вас не к миру, а к победе. Да будет труд ваш борьбой и мир ваш победою.

Война и мужество совершили больше великих дел, чем любовь к ближнему. Не ваша жалость, а ваша храбрость спасала доселе несчастных.

Надо отбросить столетиями насаждавшиеся чувства жалости и "любви к ближнему". Они были любовью к слабости, ко всему низкому и недостойному в человеке. Любит человека тот, кто ненавидит его слабость и сражается с этой слабостью в себе и других. В этом есть и высшая любовь к жизни. Все, кто говорит о любви и жалости к ближнему, они в сущности презирают и ненавидят жизнь, стремятся к смерти, к потустороннему. Любовь к слабости есть презрение к жизни. Они видят в жизни лишь одну сторону - страдание, и они хотят освободиться от жизни.

Человек должен стать свободным

«Вокруг изобретателей новых ценностей вращается мир - незримо вращается он», - говорит Ницше. Ценности творятся вдали от толпы, в уединении. Где кончается уединение, там начинается базар и шум комедиантов.

Что такое ценности? Это добро и зло. Ни один народ не мог бы жить, не сделав сперва оценки. Ценным считает он то, что кажется ему трудным, все трудное называет он добром. А то, что освобождает от величайшей нужды, - редкое и самое трудное - зовет он священным. Все способствующее тому, что он господствует, побеждает на страх и зависть своему соседу, - все это означает для него высоту, начало, мерило и смысл всех вещей.

Через оценку впервые является ценность, и без оценки был бы пуст орех бытия. Оценивать - значит созидать. Перемена ценностей - это перемена созидающих.

Ницше говорит о том, что созидающими были сперва народы и лишь позднее - отдельные личности. Сама отдельная личность есть еще самое юное из творений. Тяга к стаду старше происхождением, чем тяга к Я. В этой связи Ницше говорит о любви к ближнему. Когда Я еще не стало настоящей ценностью, человеку плохо внутри своего Я и он жмется к ближнему. Вы не выносите самих себя и недостаточно себя любите; и вот вы хотели бы соблазнить ближнего на любовь и позолотить себя его заблуждением. Вы приглашаете свидетеля, когда хотите хвалить себя; и когда вы склонили его хорошо думать о вас, сами вы хорошо думаете о себе.

Человек должен стать свободным, освободиться от рабства, от стада. Самым важным здесь является то, для чего человек обретает свободу. Многие, освободившись от рабства, потеряли свою последнюю ценность.

Надо научиться любить себя самого, любовью цельной и здоровой, чтобы сносить себя самого и не скитаться всюду. Такое скитание называется «любовью к ближнему», - говорит Ницше. С помощью этих слов до сих пор лгали и лицемерили больше всего, и особенно те, кто весь мир сносил с трудом. Научиться любить себя - из всех искусств это самое тонкое, самое хитрое, последнее и самое терпеливое.

С детства человека навьючивают, как верблюда, тяжелыми тюками, в которых лежат ценности - «добро» и «зло». Ради них прощают нам то, что живем мы.

Человеку тяжело нести себя, потому что тащит он слишком много чужого на своих плечах, слишком много чужих слов и ценностей навьючивает он на себя.

Трудно открыть человека, - говорит Ницше,— а себя самого всего труднее. Но тот, кто открыл себя самого, тот открывает свое добро и свое зло. Он понимает, что нет добра и зла для всех. Ибо пути вообще не существует.

Нужно разбить старые скрижали.

«Ты не должен грабить! Ты не должен убивать!» - такие слова назывались некогда священными; перед ними преклоняли колена и головы.

Но я спрашиваю вас: когда на свете было больше разбойников и убийц, как не тогда, когда эти слова были особенно священными?

Разве в самой жизни нет - грабежа и убийства? Нельзя считать священным то, что противоречит всякой жизни.

Есть ценности, созданные утомленными, созданные гнилой леностью.

Все, что существует сегодня, падает и распадается: кто захотел бы удержать его. Но я говорю: что падает, то нужно еще толкнуть. И кого вы не научите летать, того научите - быстрее падать! Так говорит Заратустра своим ученикам.

Сейчас маленькие люди стали господами: они все проповедуют покорность, скромность, благоразумие, старание, осторожность и нескончаемое число маленьких добродетелей. Все женское, все рабское и особенно вся чернь: это хочет стать теперь господином всей человеческой судьбы.

Высший человек - тот, кто способен превзойти маленькие добродетели, маленькое благоразумие, боязливую осторожность, кишенье муравьев, жалкое довольство, «счастье большинства».

Толпа говорит, что не существует высших людей, человек есть человек, все равны перед Богом, мы все равны. Но теперь умер этот Бог. Для высших людей он был величайшей опасностью. Только теперь высший человек становится господином, - учит Заратустра. Но высший человек это еще не сверхчеловек. Высшие люди те, кто стоит над толпой, в ком сохранился последний остаток Бога среди людей.

Высшие люди - это люди великой тоски и великого отвращения. Они презирают жизнь толпы. Именно в этом их величие, но и их слабость тоже. Но они не знают, что такое это высшее и ищут его по ту сторону самой жизни. Заратустра учит их любить и ценить саму жизнь, сбросить тяжесть печали и научиться смеху и танцу. Заратустра знает, что им это не под силу, они для этого недостаточно сильны. Им на смену должны прийти новые люди. Смеющиеся львы, называет их Заратустра. Это более сильные, более веселые, победоносные, у которых «прямоугольно построены тело и душа». Заратустра ждет их. Они должны стать господами земли. Они знают, что мир совершенен во всех своих проявлениях.

«Мир - это скорбь до всех глубин, но радость глубже бьет ключом». Всякая радость хочет вечности всех вещей, хочет меду, хочет дрожжей, хочет опьяненной полуночи, хочет могил, хочет слез утешения на могилах, хочет золотой вечерней зари. Чего только не хочет радость! Она хочет любви, она хочет ненависти, она чрезмерно богата, она дарит, отвергает, просит, как милостыни, чтобы кто-нибудь взял ее, благодарит берущего. Так богата радость, что она жаждет скорби, зла, ненависти, позора, уродства, мира. Радость хочет вечности всех вещей.

«Час мой пришел», - говорит Заратустра.

Он покинул пещеру свою, сияющий и сильный, как утреннее солнце, поднимающееся из-за темных гор.

На этом заканчивается удивительная философская поэма о пророке Заратустре, о смерти Бога, о человеке и сверхчеловеке, о старых и новых добре и зле.

Уже было сказано о том, что главная цель Ницше - переоценка всех ценностей. Попробуем подвести некоторые итоги его работы.

С кем сражается Ницше? Он выбрал себе достойных противников. Это Будда, Платон, Иисус и их последователи. Общим для них, по мнению Ницше, является отвращение, презрение к жизни, ко всему земному. Для Будды мир есть поток вечного становления, изменения, движения. В нем нет покоя. Отсутствие покоя есть беспокойство, тождественное страданию. Избавиться от страдания можно одним способом - остановить поток, успокоить движение. Буддийские мудрецы знают, как это сделать: не оценивать, не хотеть, не созидать. Успокоив свое сознание, человек достигает желанного состояния нирваны. В основе такого отношения к миру лежит безусловная оценка неизменности, покоя, устойчивости как блага, высшего, желательного состояния, а изменения и движения - как зла, состояния низшего и нежелательного.

Та же отрицательная оценка становления, движения, изменения, свойственного всему материальному, содержится в философии Платона. Но для Платона материальный мир - это еще не весь мир. Материальный мир - бытие неподлинное, "неистинное". За ним скрывается истинное, вечное и неизменное бытие - мир идеальный. Мудрый знает о его существовании и знает, как его достичь: надо очиститься от грязи материального, держать в чистоте свою бессмертную душу. Эти идеи позднее воспримет христианство.

Ницше считает, что обе эти точки зрения необходимо преодолеть. Они не отражают свойства самого бытия. Такое отношение к миру порождает слабая, усталая воля. Будда, Платон, Иисус и их последователи - враги нового духа. Это достойные враги. К ним подобает относиться с ненавистью и уважением. Ненависть к ним вызвана тем, что они пытались заковать жизнь в оковы, убивали жизнь, убивали самое ценное в ней. А что в жизни самое ценное? Сильная воля, стремящаяся к господству, самопреодолению, изменению, творчеству. Это неразрывно связано с разрушением, злостью и кровью. Будда и Иисус своей проповедью нена­силия, сострадания, любви к ближнему устанавливают господство слабых над сильными, больных над здоровыми, что противоречит самой жизни, где должны торжествовать сила и здоровье.

Новая мораль не знает, что такое сострадание и «любовь к ближнему». Человек должен стать сильным или умереть. Здоровое тело и сильная воля - источник радости. Они порождают свободный дух, для которого не существует внешних запретов, внешней морали. Для него нет Бога, он сам становится для себя Богом. Новый человек - это не животное, отбросившее мораль и живущее инстинктами. Но и не монах, убивающий жизнь и живущий потусторонним. Новый человек - сочетание силы и благородства. В нем тело и дух не находятся в борьбе и противоречии. Это сочетание высокого духа и здорового, сильного тела. Для сильного тела главная радость - радость борьбы и побед. То же для сильного духа. Он презирает слабость и трусость и порожденную ими ложь. Сильный дух - искренний и правдивый. Он ищет только достойных противников, которых можно уважать. Победа для него не самоцель. Важнее сам процесс, сама жизнь как игра и проявление внутренних сил. Именно избыток силы, здоровья, творческой мощи и радости - главный источник жизненных проявлений для нового, совершенного человека. У Ницше Заратустра - танцующий мудрец. Он часто выплескивает свою радость и жизненную силу в танце. Сочетание силы и легкости должно быть в новом человеке.

Ницше соглашается с тем, что мир есть процесс становления, веч­ный поток изменений. Нет ничего бессмертного, вечного, неизменного. Нет Бога. Но это не значит, что жизнь обесценилась, превратилась в низость, зло и страдание. Страдает слабая и больная воля, слабое и больное тело. Для здорового и сильного тела не нужен внешний источник радости. Оно само для себя радость и высшее проявление жизни.

Ницше действительно переоценивает ценности. Он, естественно, отбрасывает то, что считает благом толпа: мелкие жизненные удовольствия, добытые хитростью, расчетом и обманом. Он отбрасывает также ценности, созданные мудрыми. Они либо создавали ложное представление о потустороннем, о Боге и бессмертной душе, унижая и обесценивая жизнь, либо просто считали жизнь злом и страданием.

Что же такое новые ценности, что утверждает Ницше? Во-первых, он говорит о том, что не может быть всеобщего блага, блага для всех. Ценится то, что редко встречается. Люди изначально не равны, поэтому благо у каждого свое, Бог умер.

Во-вторых, если ставить достойную цель и пытаться создавать новые ценности, то это - новый человек. Человек преодолевающий собственную слабость, все самое недостойное, низкое, болезненное в себе и других. Новый человек - это здоровое, сильное, прекрасное тело и свободный дух. Он творец и созидатель нового, разрушитель старого. Жизнь есть игра, творчество, созидание, но, одновременно, разрушение, зло и страдание. В ней есть все: благо и зло. Тем она и прекрасна.

II.11. Русская философия XIX в.

Среди отечественных мыслителей, определивших своим творчеством облик русской философии XIX столетия, одна из самых ярких фигур - Петр Яковлевич Чаадаев (1794-1856). Его противоречивые взгляды, его неординарные поступки (он, к примеру, в двадцатишестилетнем возрасте неожиданно подал в отставку с поста флигель-адъютанта императора Александра I ) вызывали огромный интерес современников, волновали воображение многих поэтов и писателей. Достаточно сказать, что Чаадаев стал одним из прототипов пушкинского Евгения Онегина, что именно к нему обращены знаменитые пушкинские стихи:

Пока свободою горим,

Пока сердца для чести живы,

Мой друг! Отчизне посвятим

Души прекрасные порывы.

И действительно, Петр Чаадаев посвятил самые сокровенные порывы души размышлениям, терзаниям, переживаниям о судьбах России. Исследователи утверждают, что он едва ли не первым среди отечественных мыслителей попытался оценить место России в мире, её настоящее и будущее в масштабах всемирной истории, возвысившись до глобальных позиций.

В 1828-1830 годах Чаадаев создал цикл философских произведений, получивших название "Философические письма". Первое из них было опубликовано в сентябре 1836 года в московском журнале "Телескоп", издававшемся критиком и эстетиком Н.И. Надеждиным. Эту публикацию А.И. Герцен назвал "выстрелом, раздавшимся в темную ночь". К этому можно лишь добавить, что речь несомненно шла о пушечном выстреле.

Публикация вызвала мощный общественный резонанс и репрессии со стороны властей. Журнал "Телескоп" был закрыт, его издатель выслан из Москвы на три года в Усть-Сысольск, цензор отстранен от должности, а сам Чаадаев объявлен сумасшедшим. В авторе "Философических писем" власти и аристократические круги увидели изощрённого "клеветника", ненавидящего Россию.

Сам Чаадаев в своем очерке "Апология сумасшедшего" (1837) ответил на эти обвинения так: "... я люблю свою страну, желаю ей славы, умею ценить высокие качества моего народа, но верно и то, что патриотическое чувство, одушевляющее меня, не совсем похоже на то, чьи крики нарушили мое спокойное существование и снова выбросили в океан людских треволнений мою ладью, приставшую было у подножья креста. Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами"1 .

Любя Россию "странной" для многих любовью, Чаадаев выделил ряд негативных черт её культурно-духовного состояния. В первом "Философическом письме" мыслитель настаивал на "вневременности" России: она находится как бы вне времени, вне связи с другими странами и народами и "всемирное воспитание человеческого рода на нас не распространилось". По Чаадаеву, Россия - страна, не способная к удержанию своей истории ("пережитое пропадает для нас безвозвратно"). Сама же российская история - это обреченный на неудачу с самого начала ход событий, носящий прерывный характер, не подчиняющийся преемственности.

Чаадаев полагал, что такое ущербное историческое развитие подготовило специфический духовно-культурный строй России, для которого характерно подражательство Западу и заимствование у него культурных

достижений. Кроме того, этому духовно-культурному строю присущи неосмысленность существования, господство фальши и лицемерия в обществе.

Чаадаев выступил за необходимость единения России с другими народами, считал, что достижение исторического прогресса для неё возможно не с помощью военного переворота (как думали декабристы), а на путях религиозно-нравственного совершенствования.

Примечательно, что публикацию в "Телескопе" близко к сердцу принял А.С. Пушкин, получивший, впрочем, от самого Чаадаева специальный оттиск его первого "Философического письма". Поэт написал философу письмо, в котором высказал свое отношение к нашумевшей публикации. Его он однако не решился отправить адресату, опасаясь усугубить его положение (оно было обнаружено и опубликовано уже после смерти поэта).

Пушкин, в основном, согласился с характеристикой Чаадаевым тогдашнего состояния общественной жизни, подчеркнув: "Действительно, нужно сознаться, что наша общественная жизнь - грустная вещь. Что это отсутствие общественного мнения, это равнодушие ко всему, что является долгом, справедливостью и истиной. Это циничное презрение к человеческой мысли и достоинству - поистине могут привести в отчаяние"1 .

В то же время Пушкин отверг как несостоятельные чаадаевские оценки отечественной истории, утверждения о "нашей исторической ничтожности". Поэт, полемизируя с Чаадаевым, писал о том, что отечественная христианская история может считаться "нечистой" лишь с догматических позиций католицизма (столь привлекательных для философа). Подводя итог своим возражениям, Пушкин высказал мысль, ставшую в наши дни афористичной: " ... клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал"1 .

Если первоначально Чаадаев считал оторванность России от мирового исторического процесса её важнейшей бедой, то со временем усмотрел в этом обстоятельстве одно из главных преимуществ, которое может позволить ей овладеть достижениями западноевропейской цивилизации без повторения присущих ей недостатков. Выступая за совершенствование православной религии, Чаадаев полагал, что следствием этого процесса должно стать будущее совершенствование устройства общества на основе христианских принципов.

Будучи одним из первых представителей философии истории, Чаадаев проложил дорогу к той острейшей полемике о судьбах России, которая пронизывает всю нашу отечественную историю духовного развития в XIX столетии. Продолжение многих его воззрений мы находим в таких мощных течениях русской философской мысли как славянофильство и западничество.

Для славянофильства характерно четкое противопоставление исторического пути России и хода общественного развития Западной Европы. Славянофилы были убеждены, что русскому народу свойственны исконная религиозность, приверженность самодержавию, смирение и стремление к самоограничениям. Они рассматривали крестьянскую общину как специфически присущую российскому обществу форму социальной жизни, обеспечивающую наряду с православием и самодержавием его гармоническое развитие. Артельное производство рассматривалось ими в качестве наиболее приемлемой для российской специфики формы организации труда.

По мнению славянофилов, отсутствие классовой борьбы и взаимной вражды, добровольное согласие и любовь служат исходной базой для российского пути в истории, принципиально отличающегося от западноевропейского, основанного на противоречиях, распрях, вражде, вольнодумстве, склонности к безбожию.

Большинство славянофилов полагало, что Россия следовала самобытному пути развития до Петра I, который проведенными реформами способствовал "онемечиванию" российской жизни. Эти мыслители идеализировали во многом порядки, царившие в допетровской Руси. Славянофилы осуждали крепостничество, выступали за освобождение крестьян волей монарха, отстаивали свободу слова и гласный суд, ратовали за созыв земского собора в качестве совещательного органа.

Признанными лидерами славянофилов были: Алексей Степанович Хомяков (1804-1860), Иван Васильевич Киреевский (1806-1856), Константин Сергеевич Аксаков (1817-1860), Иван Сергеевич Аксаков (1823-1886), Юрий Федорович Самарин (1819-1876). Однако вождем славянофилов по праву считают именно Алексея Хомякова. Он был разносторонне одаренной личностью: поэт, журналист, лингвист, врач-самоучка, изобретатель. Ему, кстати, принадлежит инициатива употребления в русском языке английского слова "спорт".

Впервые обоснование славянофильских взглядов было изложено в статье Хомякова "О старом и новом" в 1839 году. В ней, выступая за возрождение России на исконных основаниях, Хомяков писал: " ... мы будем подвигаться вперед смело и безошибочно, занимая случайные открытия Запада, но придавая им смысл более глубокий или открывая в них те человеческие начала, которые для Запада остались тайными, спрашивая у истории церкви и законов её - светил путеводительных для будущего нашего развития и воскрешая древние формы жизни русской, потому что они были основаны на святости уз семейных и на неиспорченности нашего племени. Тогда в просвещенных и стройных размерах в оригинальной красоте общества, соединяющего патриархальность быта областного с глубоким смыслом государства, представляющего нравственное и христианское лицо, воскреснет древняя Русь, но уже сознающая себя, а не случайная, полная сил живых и органических, а не колеблющаяся вечно между бытием и смертью"1 .

Отстаивая концепцию исторического своеобразия России, Хомяков считал специфической чертой русского народа "соборность", понимая под ней совместное единство членов церкви, проявляющееся в совместном понимании ими правды и свободного отыскания пути к спасению. Кроме того, соборность основана на единодушной любви к Богу и божественной праведности. Соборность противостоит как индивидуализму, так и коллективизму, нивелирующим, по мнению Хомякова, личность. Материальный аналог соборности - община, органически сочетающая личные и общественные интересы.

Взгляды славянофилов стали выражением идеологии умеренного дворянского либерализма, способствовавшего подготовке крестьянской реформы 1861 г. Заметим, что и после её проведения воззрения славянофилов не забылись, а получили продолжение в отечественном общественном сознании в 70-80-х годах XIX века.

В отличие от славянофильства, противоборствовавшее с ним западничество не обладало подобной ему духовной и логической цельностью. Тем не менее широкий спектр западнических идей связывала воедино общая концепция, предполагающая использование западноевропейского опыта для совершенствования материальной и духовной жизни российского общества. Наряду с этим западников объединяла также непримиримость к крепостничеству, развитие идей Просвещения, противоборство с идеологией "официальной народности", исповедовавшейся правящими кругами.

К западникам, прежде всего, относят мыслителей, входивших в середине 40-х годов XIX в. в московский философский кружок. Это - Александр Иванович Герцен (1812-1870), Николай Платонович Огарев (1813-1877), Тимофей Николаевич Грановский (1813-1855), Василий Петрович Боткин (1811-1869), Константин Дмитриевич Кавелин (1818-1885). К западническому кружку примыкал и Виссарион Григорьевич Белинский (1811-1848). Идейные позиции западничества разделяли также Павел Васильевич Анненков (1813-1887), Николай Гаврилович Чернышевский (1828-1889), Николай Александрович Добролюбов (1836-1864), Дмитрий Иванович Писарев (1840-1868).

Среди самих западников велась острая полемика: первоначально, в основном, по эстетическим и философским вопросам, а со временем - все более по социально-политической проблематике. К концу 40-х годов с предельной четкостью обозначилось размежевание между ними. Герцен, Огарев, Белинский отстаивали материализм, выступали как революционные демократы, были поборниками построения на развалинах самодержавия социализма. Их революционно-демократические убеждения подхватили вскоре Чернышевский, Добролюбов, Писарев. По иному были ориентированы Кавелин, Боткин и ряд других западников: они исповедывали идеализм, проводили линию буржуазного либерализма. Кавелин, к примеру, выступал за создание в России буржуазного царства правового порядка. Некоторые западники, как, к примеру, Грановский, предпочитали отстаивать позиции надклассового просветительства.

Полемизируя со славянофилами, Белинский не соглашался с идеализацией ими патриархального прошлого России, с попытками представить это прошлое в качестве образа для построения будущего, критиковал соглашательский либерализм. В серии статей о Петре I он отверг обвинения некоторых славянофилов в адрес царя-реформатора в негативных последствиях европеизации для русского народа. Белинский выступил с обоснованием положения о том, что "преобразование Петра Великого и введенный им европеизм нисколько не изменили и не могли изменить нашей народности, но только оживили её духом новой богатейшей жизни и дали ей необъятную сферу для проявления и деятельности"[89] . Словом, мыслитель рассматривал европеизацию как фактор, стимулировавший ход развития российского общества без ущерба для него.

Герцен, так же как и Белинский, дал высокую оценку деятельности Петра I, подчеркивая, что петровские реформы были исторически закономерны и вполне оправданы. Он образно отмечал в своей статье "Русские немцы и немецкие русские" (1859), что в "сонном прозябании" допетровской Руси "нельзя было дольше оставаться, не покрывшись плесенью, не расползаясь, не впадая в восточную летаргию". Однако в европеизаторской деятельности Петра I и особенно в распространении бюрократии Герцен критически подметил и подражательство внешним формам западноевропейской культуры ("вколачивание русских в немецкие формы").

Позиция Герцена была обоюдоострой и непримиримой как по отношению к славянофильскому неприятию многих достижений западноевропейской культуры, так и применительно ко взглядам западников-либералов, рабски преклонявшихся перед иностранщиной. Русский мыслитель отнюдь не идеализировал петровские реформы и Петра I, считая, что тот не знал "какие шипы кроются в западных розах".

Критикуя слепое подражательство Западу, Герцен призывал не стыдиться национальной самобытности. В своем произведении "Былое и думы" (1852-1867) он с горечью констатировал: "Мы до сих пор смотрим на европейцев и Европу в том роде, как провинциалы смотрят на столичных жителей, - с подобострастием и чувством собственной вины, принимая каждую разницу за недостаток, краснея своих особенностей, скрывая их, подчиняясь и подражая"[90] .

В то же время Герцен сравнивал славянофилов с русскими солдатами, требовавшими смены знаменитого военачальника М.Б.Барклая де Толли "за его немецкую фамилию". Он иронически писал, что именно эти солдаты были "предшественниками Хомякова и его друзей", имея в виду: отвращение ко всему иностранному равносильно преклонению перед ним.

По мнению Герцена, русский император Николай I "поднял хоругвь народности" вовсе не из-за любви к народу и заботы о нем, а, "чтоб отрезаться от Европы, от просвещения, от революции". Мыслитель, тяжело переживая поражение революции 1848 года во Франции, с сожалением отмечал, что "Европа показала удивительную неспособность к социальному перевороту". При этом он высказал суждение о том, что "Россия не так неспособна к нему". На таком убеждении была основана непоколебимая вера в её будущее.

Разуверившись в возможности победы революции в Западной Европе и начала там социалистических преобразований, Герцен выступил в роли идеолога крестьянского утопического социализма в России. Он рассчитывал, что Россия, избавившись от крепостного права и минуя капиталистический путь развития, с помощью крестьянской общины реализует переход к социализму. Лишь в конце жизни он с надеждой стал смотреть на подъем в Западной Европе рабочего движения, руководимого I Интернационалом. В этом процессе Герцен усмотрел гарантии осуществления социализма, в том числе, и у себя на родине.

Идею перехода к социализму через старую крестьянскую общину отстаивал и Н.Г. Чернышевский . Для низвержения существовавшего в России общественного строя он предлагал самые радикальные методы, призывая народ к "топору". Возможность освобождения крестьян и всех трудящихся от "самодержавного деспотизма" он связывал с переходом государственной власти в руки самого народа. Ссылаясь на опыт Западной Европы, Чернышевский подчеркивал, что там ни одно из государств "не могло бы сохранить своего настоящего устройства, если бы не опиралось на вооруженную силу".

Анализируя полемику славянофилов и западников, мыслитель пытался найти то, что их сближает. Он полагал, что для тех и других близка идея особого исторического призвания России, своеобразного русского "мессианства". В статье "Апология сумасшедшего" (1860), озаглавленной точно также, как незавершенная работа Чаадаева, Чернышевский обосновал это утверждение. Напоминая о чаадаевских идеях, предварявших идеологию западничества, он писал: "Чаадаев полагает, что мы призваны вести человечество к новым судьбам, что у нас больше сил, чем у других народов, что силы эти свежее, что мы скорее и легче других народов поймем и осуществим те новые блага, которые еще не вошли в жизнь Запада, которых он без нашей помощи не может уразуметь и достичь. Словом сказать, что если мы были и еще некоторое, очень недолгое, время, всего, быть может, несколько лет, останемся учениками Запада, то очень скоро, быть может, даже еще в наше поколение, мы станем его учителями и руководителями. Эта мечта распространена у нас чрезвычайно. Не только славянофилы, над которыми посмеиваются западники за неё, считают её положительною истиною, - если присмотреться хорошенько к самим западникам, то окажется, что подобное чувство лежит в основе даже их убеждений"1

Отвергая, словом, концепцию особой избранности определенных народов, Чернышевский критиковал за приверженность ей не только славянофилов, но и западников, усматривая завуалированную проповедь этой концепции даже с их стороны. Сам же он противопоставил проповеди особого исторического призвания народов такое понимание мировой истории, при котором её ведущими действующими силами являются не национальные организмы, а сословия ("высшее", "среднее", "простолюдины"), которые еще должны в будущем превратиться в подлинных субъектов исторического действия.

Вступая с позиций антропологического материализма, Чернышевский поставил в центре внимания своих философских воззрений человека. Для мыслителя учение о природе - лишь введение в "философию человека". Антропологическая концепция, предложенная Чернышевским, лишена дуалистичности и содержит трактовку человека как единого организма, обладающего "духовным" измерением. В своей работе "Антропологический принцип в философии" (1860) он писал: "Принципом философского воззрения на человеческую жизнь со всеми её феноменами служит выработанная естественными науками идея о единстве человеческого организма; наблюдениями физиологов, зоологов и медиков отстранена всякая мысль о дуализме человека. Философия видит в нем то, что видят медицина, физиология, химия; эти науки доказывают, что никакого дуализма в человеке не видно, а философия прибавляет, что если бы человек имел,кроме реальной своей натуры,другую натуру, то эта другая натура непременно обнаружилась бы в чем-нибудь, и так как она не обнаруживается ни в чем, так как все происходящее и проявляющееся в человеке происходит по одной реальной его натуре, то другой натуры в нем нет"1 .

Антропологический принцип роднит философию Чернышевского с философией Фейербаха. Именно влияние фейербаховской, западной философии способствовало тому, что Чернышевский трактовал человека с западнических позиций - как существо самодостаточное, независимое, автономное (в противовес славянофильскому подходу к человеку как представителю общины, слившемуся с другими её представителями в единой вере). Правда, по Фейербаху, человек как существо любящее - это живая встреча "я" и "ты", а, по Чернышевскому, человек - существо еще более независимое, в том числе, от безоглядной преданности кому бы то ни было.

Рассматривая человека с позиций индивидуализма, Чернышевский отстаивал теорию разумного эгоизма, противостоящего эгоизму вульгарному. Разумный эгоист, в отличие от эгоиста-себялюбца, соотносит, по Чернышевскому, свои нужды с запросами столь же суверенных личностей, совершая тем самым рациональный выбор.

Проявления разумного эгоизма многогранны. К примеру, бескорыстие, как полагал Чернышевский, тоже содержит элемент эгоизма. Он писал: "Мы не станем говорить о тех действиях и чувствах, которые всеми признаются за эгоистические, своекорыстные, происходящие из личного расчета; обратим внимание только на те чувства и поступки, которые представляются имеющими противоположный характер: вообще надобно бывает только всмотреться попристальнее в поступок или чувство, представляющиеся бескорыстными, и мы увидим, что в основе их все-таки лежит та же мысль о собственной личной пользе, личном удовольствии, личном благе, лежит чувство, называемое эгоизмом"1 . Как видим, Чернышевский усматривал в удовлетворении, в удовольствии от бескорыстия также проявление эгоизма.

Неоспоримый вклад внес Чернышевский в развитие эстетических воззрений. Разрабатывая материалистическую эстетику, он подверг критике эстетическую концепцию Гегеля, противопоставив умозрительной красоте абсолюта красоту реальной действительности. Русский мыслитель не согласился с постулатом идеалистической эстетики о том, что искусство предназначено для восполнения недостатка прекрасного в действительности. Чернышевский исходил из того, что искусство представляет собой художественное отражение действительности, что степень воздействия искусства на зрителей находится в прямой зависимости от его связи с жизнью. Важнейший тезис эстетики Чернышевского - идея о социокультурной обусловленности эстетических представлений. Наиболее значительным произведением, в котором изложен этот круг проблем, является его магистерская диссертация "Эстетические отношения искусства к действительности" (1853).

Одним из самых убежденных последователей революционного демократизма Чернышевского был в юношеские годы Георгий Валентинович Плеханов (1856-1918), посвятивший впоследствии анализу его воззрений одну из своих теоретических работ. Плеханов - первый русский марксист. Он организовал в 1883 году в Швейцарии первую русскую марксистскую группу "Освобождение труда", перевел на русский язык "Манифест Коммунистической партии" Маркса и Энгельса. После 1903 года Плеханов стал меньшевиком, идейным лидером меньшевизма.

В первых своих марксистских работах - "Социализм и политическая борьба" (1883) и "Наши разногласия" (1885) -Плеханов подверг обстоятельной критике идеологию народничества, его идеалистические установки, в особенности, во взглядах на общество, высказал суждения о применимости учения марксизма к условиям России. Он показал, что народнические представления о "героях" как творцах истории, противостоящих "толпе", несовместимыми с практикой реальной жизни.

Исследование роли личности в истории занимает одно из центральных мест в трудах Плеханова по вопросам исторического материализма. Этой проблематике посвящено, в частности, его произведение "К вопросу о роли личности в истории" (1898).

Плеханов считал всеобщей, закономерной причиной исторического движения человечества - развитие производительных сил, которое вызывает в конечном счете изменения в общественных отношениях людей. Он выделял также особенные причины исторического движения народов, состоящие в специфической исторической обстановке, в условиях которой совершается развитие производительных сил у тех или иных народов. И, наконец, Плеханов указывал на единичные проявления этих причин, состоящие в специфических особенностях действующих в истории лиц, а также в различных исторических случайностях, придающих событиям "индивидуальную физиономию".

Подлинными творцами истории Плеханов считал народные массы. Что же касается роли великих людей, то она, по его мнению, состоит в том, что те, благодаря своим особенностям, способны служить великим общественным нуждам своего времени, являться начинателями великих свершений. Плеханов писал: "Великий человек является именно начинателем, потому что он видит дальше других и хочет сильнее других. Он решает научные задачи, поставленные на очередь предыдущим ходом умственного развития общества, он указывает новые общественные нужды, созданные предыдущим развитием общественных отношений; он берет на себя почин удовлетворения этих нужд. Он - герой. Не в том смысле герой, что он будто бы может остановить или изменить естественный ход вещей, а в том, что его деятельность является сознательным и свободным выражением этого необходимого и бессознательного хода"1 .

Отстаивая материалистическое понимание истории, Плеханов вслед за Марксом указывал на определяющую роль в развитии общества экономических (производственных) отношений, взаимодействующих с производительными силами. Он отмечал: "Люди делают свою историю, стремясь удовлетворить свои нужды. Нужды эти даются первоначально, конечно, природой; но затем значительно изменяются, в количественном и качественном отношениях, свойствами искусственной среды. Находящиеся в распоряжении людей производительные силы обусловливают собою все их общественные отношения. Прежде всего состоянием производительных сил определяются те отношения, в которые люди становятся друг к другу в общественном процессе производства, т.е. экономические отношения < ... > право, государственный строй и нравственность всякого данного народа непосредственно и прямо обусловливаются свойственными ему экономическими отношениями. Этими же отношениями обусловливаются, - но уже косвенно и посредственно - все создания мысли и воображения: искусство, наука и т.д."2 .

В своих трудах Плеханов выступил как поборник материалистической диалектики, развил марксистскую теорию познания, внес вклад в разработку учения об идеологии, проблем истории философии, многих вопросов марксистской эстетики. Среди его наиболее значительных произведений - работы "К вопросу о развитии монистического взгляда на историю" (1895), "Очерки по истории материализма" (1896), "О материалистическом понимании истории" (1897).

На принципиально иных мировоззренческих позициях находился Владимир Сергеевич Соловьев (1853-1900) - великий русский философ, ставший последним представителем плеяды крупнейших отечественных мыслителей XIX столетия. Соловьев - представитель религиозной философии. Созданное им философское учение оказало огромное воздействие на развитие русской религиозной философии в ХХ веке. Кстати, он очень рано пришел в науку: к 20 годам получил три высших образования, в 21 год защитил магистерскую диссертацию, а прожил всего лишь 47 лет.

Центральное место в учении Соловьева занимает идея всеединства. Эта идея многоаспектна и многогранна. Прежде всего, под всеединством Соловьев понимает единство и согласованность всех частей Вселенной, а точнее - идеал, единства, к которому стремится мир, содержащий немало проявлений хаотичности и рассогласованности. Такой идеал воплощен в Боге как в абсолютном всеединстве. А мир, по Соловьеву, - это всеединство в состоянии становления, содержащее компонент божественного всеединства.

Выделив низший и высший уровни бытия, Соловьев указывает на их взаимосвязь, на то, что низшее обнаруживает тяготение к высшему, а высшее, в свою очередь, вбирает в себя низшее. Словом, сущее, по Соловьеву, есть единое, всеобъемлющее. С этих позиций мировой процесс - это процесс согласования и объединения всех частей Вселенной, восхождение к их единству. Основные ступени такого восхождения: минеральное, растительное, животное царства, потом - царство природно-человеческое и, в конце концов, царство духовно-человеческое, являющееся царством Божьим, представляющим собой единение мира с Богом.

Причем, производит это единение сам человек, и, потому, его жизнь представляет собой творчество, неуклонное движение к добру. Выполняя такую великую миссию, человек находит в этом процессе свое спасение. При этом все человечество, движимое творческими усилиями своих отдельных представителей, переходит в новое, высшее состояние, становясь богочеловечеством. Смыкается богочеловеческая цель мироздания, дух проникает во все области человеческой и природной жизни, сочетаются друг с другом идеальное и материальное.

Человек, по Соловьеву, не ничтожная песчинка, теряющаяся в мире, а необходимая частица мировой гармонии, истинного всеединства. Истинным (положительным) мыслитель считал такое всеединство, в котором "единое существует не за счет всех или в ущерб им, а в пользу всех". Ложное же единство подавляет все входящие в него компоненты, на поверку оказывается пустотой.

Мир, соединенный Богом, находится, по Соловьеву, в бесконечном процессе совершенствования, и человек является участником этого процесса. Он вносит свой вклад в достижение гармонии, в "просветление" мира, утверждая красоту везде: в собственной душе, в человеческих взаимоотношениях, в окружающей природе. По убеждению Соловьева, человек, творящий добро, утверждающий красоту, должен быть свободен и духовно активен. Только эти качества позволяют ему выполнить миссию божьего сотворца всеединства.

Соловьев считал, что материальное многообразие, скрепленное божественным единством, также и одухотворено божественным началом, и выступает как мировая душа, или София. Понятие Софии имеет много смыслов. Так, комментаторы Соловьева называют Софию "идеальным планом мира", отражающим момент его упорядоченности. Однако, это - не бездушная схема, а некая тайна, вобравшая в себя истинную сущность мира, его душу. Выражением этого таинства и является его божественная «мудрость» - София. Словом, она - своего рода Душа мира, объединяющая между собой все поколения людей: как прошлые, так и нынешние. И в то же время София - это символ связи между Богом, миром и человеком.

Философия всеединства, согласно Соловьеву, представляет собой средство всестороннего познания мира, лишенное односторонности рационализма и эмпиризма. Она объединяет в себе три рода знания - собственно философское, а также научное и богословское. Соловьев считал, что философия всеединства как истинная философия не должна быть созерцательной, а призвана служить активным средством воздействия на окружающую действительность.

Однако, Соловьев был противником любого насилия, будь то расправы над идейно чуждыми ему революционерами, или - гонения людей за веру. Сама идея насилия, даже высказываемая во имя самых высоких целей, была для него совершенно неприемлемой. Только через сознательное убеждение каждого человека, полагал Соловьев, можно обратить его к добрым делам.

Так уж случилось, что Соловьев, подобно его идейному антиподу Фейербаху (одному из самых именитых атеистов), пришел к важному для его философской системы соотношению понятий любви и религии. Только Фейербах выступал за то, чтобы подменить религию любовью, а Соловьев считал христианство религией любви. Кстати, символом любви у Соловьева выступала все та же София как объединяющее начало. А любовь религиозный мыслитель рассматривал как гарант спасения человечества.

Впрочем, к таким же гарантам он относил и выстроенную им триаду: "Истина - Добро - Красота". Каждая из её составляющих неразрывно связана, по Соловьеву, с остальными. Мыслитель считал человека нравственным, если тот подчиняет свою волю служению абсолютному добру - значит, Богу (и направляет свои стремления к созданию богочеловечества). При этом чувственным воплощением абсолюта выступает красота. Иными словами, абсолют объединяет в единое целое истину, добро и красоту.

Размышления о добре вылилось у Соловьева в один из самых значительных его трактатов: "Оправдание добра" (1897-1899). По Соловьеву, добро призвано решить важнейшую задачу: через посредство культуры организовать бытие на пути к всеединству. В своем трактате мыслитель оттачивает одну из самых заветных своих мыслей о том, что жизненная задача человека определяется внутренними свойствами добра, что «её нравственный смысл состоит в служении добру, чистому, всестороннему и всесильному».

В своих философских исканиях Соловьев пришел к выработке концепции "русской идеи". Впервые поставив и разработав вопрос о русской национальной идее, мыслитель наиболее емко изложил свои размышления по этому поводу в своей лекции, прочитанной в Париже в мае 1888 года. Что же такое "русская идея?" В свей лекции Соловьев дал такой ответ: "Бесполезный в глазах некоторых, слишком смелый по мнению других, этот вопрос действительно является самым важным из всех для русского, да и вне России он не может показаться лишенным интереса для всякого серьезно мыслящего человека. Я имею в виду вопрос о смысле существования России во всемирной истории"1 .

Говоря о смысле её существования, о её миссии в среде мирового сообщества, Соловьев подчеркивает, что взятые в отдельности государство, общество, церковь не выражают существования русской идеи. Хотя члены этой "социальной троицы" имеют внутреннюю связь, но в то же время обладают сами по себе безусловной свободой. Речь, по Соловьеву, должна идти о том, что может сделать Россия в единстве её государства, общества и церкви во благо всего христианского мира. Мыслитель приходит к выводу, что её миссия, её роль должна заключаться в превращении страны в инициатора и мощную опору духовного объединения христианских стран.

Соловьев подчеркивает: "Русская идея, исторический долг России требует от нас признания нашей неразрывной связи с вселенским семейством Христа и обращения всех наших национальных дарований, всей мощи нашей империи на окончательное осуществление социальной Троицы, где каждое из трех главных органических единств - церковь, государство и общество, безусловно свободно и державно, не в отведении от двух других, поглощая или истребляя их, но в утверждении безусловной внутренней связи с ними. Восстановить на земле этот верный образ божественной Троицы - вот в чем русская идея"1 .

Соловьев ратует за возникновение вселенской теократии (боговластия), позволяющей, как он полагал, объединить, прежде всего, духовно все христианские народы. Пытаясь представить будущее родины, он связывает его со слиянием России с сообществом христианских стран, с участием в развитии единой христианской цивилизации, и с решением на таком пути её внутренних и большинства внешних проблем, с изменением положения в мире.

Благодаря Соловьеву вопрос о специфике русской национальной идеи обогатил отечественное общественное сознание, стал той самой узловой проблемой, актуальность которой оказалась неподвластной времени. И в наши дни этот вопрос продолжает волновать потомков великого философа.

Творческое наследие Соловьева включает, кроме философских трактатов, также философскую публицистику и поэзию. Среди работ первого рода - его произведения: "Критика отвлеченных начал" (1880), "Чтения о богочеловечесте" (1877-1881), "История и будущность теократии" (1885-1887), "Россия и вселенская церковь" (1889), "Три разговора" (1900). К философской публицистике относятся работы Соловьева "Национальный вопрос в России" (статьи, 1883-1891), "Владимир Святой и христианское государство" (1888), "Русский национальный идеал" (1891), "Византия и Россия" (1896) и другие.

Своим творчеством Соловье в немалой степени подготовил вступление российской культуры в новую эпоху - эпоху "серебряного века". Её отсчет начался на рубеже XIX и ХХ столетий. О философии той эпохи речь пойдет в следующем разделе этой главы.

II .12. Панорама философии ХХ века

II.12.1.Философия "серебряного века" русской культуры

В широкой панораме философских идей и воззрений ХХ столетия заметное место занимает отечественная философия. Её развитие в этом столетии начало разворачиваться в условиях расцвета "серебряного века" русской культуры, занявшего период, растянувшийся с конца XIX в. на два с лишним десятилетия: по мнению одних исследователей, он завершился в октябре 1917 г., по мнению других - в середине 20-х годов уже в Советской России. Его назвали "серебряным веком" в параллель с "золотым веком" русской культуры пушкинской поры.

Характеризуя процессы, происходившие в тот период в отечественной культуре, её современный исследователь А.И. Новиков, отмечает: "На рубеже XIX-ХХ веков возникли новые глубинные явления в русской культуре - стремление по-новому осмыслить и роль религии, и роль искусства в духовной жизни. Это был подлинный Ренессанс-Возрождение, преодоление устаревших традиций, когда искусство, изолированное от философии и нравственности, превращалось либо в унылую копию быта, либо в словесную игру, а религиозное сознание все более облекалось в застывшие церковные обрядовые формы и, естественно, от него отдалялись целые поколения интеллигенции.

Новый этап русской культуры рубежа веков и явился объективно-независимо от того, осознавали или нет сами творцы культуры – грандиозной попыткой преодолеть этот пагубный для культуры разрыв”1 .

Реализуя учение В.С. Соловьева о всеединстве, философы “серебряного века” стремились синтезировать искусство (прежде всего, художественную литературу), религию и философию. Центрами богатой духовной жизни той поры стали философско-художественные и литературно-философские салоны. В частности, такой салон действовал на квартире у писателя Д.С. Мережковского и поэтессы З.Н. Гиппиус, где проходили религиозно-философские собрания. Большую известность получил также аналогичный салон, проходивший у поэта и философа Вяч. Иванова – его знаменитые “среды”.

Мыслители “серебряного века” черпали отправные идеи для своего творчества не только во взглядах В.С. Соловьева, но и у славянофилов, а также в произведениях великого русского писателя Ф.М. Достоевского (1821-1881), пронизанных проблемами, связанными с духовно-нравственными исканиями личности, где в центре внимания: Бог и человек, смысл жизни, добро и зло, рассудок и мораль, свобода и ответственность, влечение и долг. Наиболее видными представителями философской мысли той поры были Н.А. Бердяев, С.Н. и Е.Н. Трубецкие, С.Л. Франк, П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков, Н.О. Лосский, Л.И. Шестов.

Несомненным достижением творческих исканий “серебряного века” стала философия русского символизма. Её ведущими теоретиками выступили видные поэты и мыслители Андрей Белый (1880-1934) и Вячеслав Иванов (1866-1949). Они рассматривали символизацию как новый метод обобщения, дающий возможность постичь общечеловеческие начала бытия, проявляющиеся в конкретной специфической форме. Для них обращение к символам дало принципиально новую возможность постижения мира в сравнении с той, которую предоставляет реалистическое воспроизведение действительности с учетом психологического анализа поведения людей. Символисты стремились к расширению горизонтов постижения мира за счет попыток проникновения за пределы сознания.

Придерживаясь принципов символисткой поэтики, Андрей Белый уделял особое внимание ритму каждой фразы, которая выходила из-под его пера, звуковому смыслу написанного. Он попытался соединить литературу и музыку. Им, к примеру, были созданы написанные ритмической прозой литературные произведения, построенные в виде четырех симфоний (1900-1908). Кстати, А. Белый придерживался техники ведения повествования, разработанной немецким композитором Рихардом Вагнером.

Придавая особое значение понятию ценности как основному в философии и в искусстве, А. Белый полагал, что данное понятие обеспечивает связь между философией, искусством и религией: искусство воплощает образы, рожденные жизнью, в образы ценностей, а религия реализует эти образы в жизни. При этом символизм синтезированных между собой философии, искусства и религии выступает как своего рода мировоззрение, как новая ступень культуры, как осознанное религиозное творчество жизни.

Особое место в творчестве Вяч. Иванова заняли религиозно-мистические искания. Ему весьма близок “мистический анархизм” как совокупность душевных переживаний, основанных на иррациональном опыте и приводящих к освобождению личности от «оков» социального и духовного порядка. С этих позиций он разработал эстетику символизма. В частности, изложение религиозно-эстетической концепции творчества дано в работе Вяч. Иванова “Борозды и межи” (1916).

Крупнейший представитель русской философии первой половины ХХ столетия – Николай Александрович Бердяев (1874-1948). В студенческие годы он распространял нелегальную литературу, участвовал в антиправительственных демонстрациях, являлся членом киевского “Союза борьбы за освобождение рабочего класса”, дважды арестовывался и некоторое время провел в тюрьме. Примыкал к “легальному марксизму”, состоял в переписке с одним из лидеров германской социал-демократии и II Интернационала Карлом Каутским, который возлагал на Бердяева большие надежды как на будущего теоретика марксизма. Однако, начинающий философ вскоре отошел от марксизма и проявил себя в качестве его обстоятельного критика. В первой своей книге “Субъективизм и индивидуализм в общественной философии: критический этюд о Н.К. Михайловском” (1901) он выступил как против народнической социологии, так и против марксистских концепций, которые охарактеризовал как ортодоксальные.

От первоначального увлечения марксизмом Бердяев перешел к последовательному антикоммунизму. Примечательно, что уже в зрелые годы он предпослал своей работе “Христианство и классовая борьба” (1931) такое посвящение, отразившее эволюцию его взглядов: “Посвящается памяти социального учителя моей молодости и ныне идейного врага моего Карла Маркса”.

Бердяев некоторое время состоял в партии кадетов. Был соавтором сборников, выражавших взгляды русских философов-идеалистов: “Проблемы идеализма” (1902), “Вехи” (1909) “Из глубины” (1918).

Он стал активным поборником “нового религиозного сознания” – веховства. “Веховство, названное так по сборнику статей “Вехи”, вышедшему в свет тремя изданиями в 1909 г. претендовало на “обновление” русской интеллигенции, её “духовное возрождение”. Осуществление этой программы оно связывало с критикой “давящего господства народолюбия и пролетаролюбия”, т.е. народничества и марксизма. По словам одного из авторов сборника, русская радикальная интеллигенция не заключала в себе никаких культурно-осознанных стремлений и идеалов, кроме «метафизической абсолютизации ценности разрушения» [С.Л. Франк]. “Школе Чернышевского” веховство противопоставило “настоящую русскую философию” – от Чаадаева до Соловьева и Толстого”, объявив это направление русской мысли “конкретным идеализмом”, не имеющим ничего общего ни с социализмом, ни с политикой. “Конкретный идеализм” провозглашался не только “основой нашего национального философского творчества”, но и мистическим восполнением “разума европейской философии, потерявшей живое бытие” [Н.А. Бердяев]”1 .

В послереволюционное время Бердяев организовал Вольную академию духовной культуры в Москве (1918-1922), преподавал философию в Московском университете. В 1922 году Бердяева выслали за границу. Вначале он жил в Берлине, а с 1924 года – во Франции (в пригороде Парижа).

Еще в начале ХХ столетия он стал одним из идеологов богоискательства – религиозно-философского течения, пытавшегося представить цель общественного развития в осуществлении идеалов заново осмысленного, подновленного христианства. Идея В.С. Соловьева о богочеловечестве получила в богоискательстве дальнейшее развитие. Бердяев и его единомышленники выступили за создание такой богочеловеческой социальной организации, которая покоится на религиозных основах, реализует божественное в человеке. В отличие от традиционного христианства, богоискатели рассматривали земную жизнь в качестве арены для воплощения тех религиозных идеалов, которые с позиций канонического вероучения осуществимы в потустороннем мире.

В дальнейшем Бердяев, находясь во Франции, создал философские воззрения, ставшие одной из первых в Европе разновидностей христианского экзистенциализма (см. о нем подробнее дальше), а также развивавшие религиозный персонализм. Еще накануне первой мировой войны Бердяев, живя в России, положил начало философии экзистенциализма, выдвинув параллельно с Л.И. Шестовым критические оценки рационалистических воззрений как построенных на отрыве от живого конкретного опыта человеческого существования в мире и сосредоточении внимания на познающем субъекте как “органе объективного познания”. Интерес философии был обращен к постижению в реальной полноте непосредственных контактов человека с миром с позиций нерасчлененной совокупности его личностных структур (интеллектуально-духовных, нравственных, эмоционально-волевых).

С точки зрения Бердяева, личность это понятие религиозного сознания, и, следовательно, мы в состоянии постичь проявление человеческой сущности, её специфику лишь посредством ей отношения к Богу. Мыслитель полагал, что есть два пути самореализации личности: первый – “объективация” или принятие “общеобязательных форм жизни”, второй предполагает непринятие их, “жизнь в свободе”. Объективация связана с “антиперсоналистичностью”, т.к. она обезличивает человека, создает психологию раба, лишает его свободы. Личность одарена огромной творческой мощью и в то же время стеснена неотвратимой и роковой объективацией.

Отстаивая примат личностного над социальным, Бердяев выступил против тотального подчинения индивида общественно-полезным целям и провозгласил свободу человека высшей самодавлеющей ценностью. Он считал свободу и любовь однопорядковыми явлениями. Бердяев писал: “Рабство у “мира”, у необходимости и данности есть не только несвобода, но и узаконение и закрепление нелюбовного, разорванного, некосмического состояния мира. Свобода – любовь. Рабство – вражда. Выход из рабства в свободу, из вражды “мира” в космическую любовь есть путь победы над грехом, над низшей природой”1 .

В числе важнейших работ Бердяева – его произведения: “Философия свободы” (1911), “Смысл творчества. Опыт оправдания человека” (1916), “Философия неравенства. Письма к недругам по социальной философии” (1923), “Истоки и смысл русского коммунизма” (1937), “О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической философии” (1939), “Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX-XX века” (1946).

Важнейшей тенденцией в развитии русской философии стала выработка восприятия человека в качестве органической части космического единства, в качестве реализатора своей активной природы в процессе творческого изменения мироздания. Такой взгляд на человека и его связь с космосом получил название “космизм”. Русский космизм окончательно сформировался в начале ХХ столетия, хотя начало его возникновению было положено еще в конце XIX века. Учение В.С. Соловьева о всеединстве стало одним из исходных моментов формирования этого особого духовно-теоретического феномена. Своим долгом Соловьев считал задачу духовно подготовить окружающих к пониманию необходимости перехода человечества на такую высшую стадию своего развития (богочеловечество), на которой оно превратится в сотворца Бога и будет в состоянии осуществить перевоплощение, благодаря чему мир станет свободным от распада и гибели. Идеи о космических масштабах деятельности человечества получили распространение в русской философии.

В 1906 и в 1913 годах были опубликованы и стали достоянием общественного сознания два тома сочинений скончавшегося уже к тому времени одного из зачинателей русского космизма Николая Федоровича Федорова (1828-1903). Они получили название “Философия общего дела”, которое, как полагал мыслитель, есть у всего человечества. Главнейшей задачей “общего дела” Федоров считал овладение управлением космическими процессами. Он рассчитывал, что ныне живущие поколения должны осуществить реальное восстановление и преображение прежде живших поколений, основанные на идее перверсии естественного хода биологических процессов. Мыслитель предлагал расселить воскресшие поколения землян в космосе. Приобщение к космосу связано, по Федорову, с процессом психофизиологического совершенствования человеческого организма: с превращением человека в самосозидающее и бессмертное существо. Мыслитель считал высшим идеалом преображения (обожения) мира Царство Божье.

Уже в первой своей опубликованной книге “Грезы о земле и небе” (1895) Константин Эдуардович Циолковский (1857-1935) писал о различных формах жизни, которые должны заполнить космическое пространство: от примитивных до бессмертных лучистых животно-растений, способных усваивать пищу при помощи солнечного света. По мнению Циолковского, современный человек не является завершающим звеном эволюции. Прорыв в космос сопряжен с изменением физической природы человека, с совершенством его организма.

Идеи космической философии были высказаны Циолковским и в его работе “Второе начало термодинамики” (1914), в которой он подверг критике теорию тепловой смерти Вселенной. Пафос работы оптимистичен: тепловая смерть не угрожает Вселенной, а, значит, нет необходимости ставить под сомнение освоение человечеством космоса. Циолковскому особенно импонировала идея "вечной юности Вселенной", которую он отстаивал на протяжении многих лет.

В своих работах мыслитель проанализировал проблемы взаимоотношений человека и космоса как элементов единой системы; его волновали нравственные основания освоения космоса, он рассмотрел перспективные пути обретения человеком счастья на Земле и во вселенной, отмечая, что познающие воля и разум способны сделать людей счастливыми. Важнейший залог достижения этого - жить жизнью Вселенной.

В русском космизме как философской традиции выделяют два основных направления: религиозно-философское (В.С. Соловьев, Н.Ф. Федоров, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, П.А. Флоренский и др.) и методологическо-философское (Н.Э. Циолковский, Н.А. Умов, В.И. Вернадский, А.Л. Чижевский, А.Г. Холодный и др.). Разработка идей русского космизма не ограничилось первыми десятилетиями ХХ столетия, а продолжалась и в начале второй половины этого века благодаря философским исканиям биологов Николая Григорьевича Холодного (1882-1953) и Александра Леонидовича Чижевского (1897-1964). В частности, Чижевский выдвинул идею космичности жизни, охарактеризовав её как явление в большей степени космическое, чем земное.

Особой страницей в истории отечественной философской мысли стала философия русского Зарубежья. Многие выдающиеся мыслители - представители "серебряного века" русской культуры не по своей воле оказались за рубежом. В 1922 году советские власти выслали из страны по обвинению в "пособничестве контрреволюции" Н.А. Бердяева, И.А. Ильина, И.И. Лапшина, С.Л. Франка, Л.П. Карсавина, Н.О. Лосского, Ф.А. Степуна. Из попавших в Германию философов там остались только И.А. Ильин, Ф.А. Степун и С.Л. Франк.

Возникло несколько центров русского философского Зарубежья: кроме Берлина, это - Париж и Прага. Н.А. Бердяев и С.Н. Булгаков обосновались в Париже, где поселился и эмигрировавший из Советской России еще в 1920 г. Л.И. Шестов. В Праге при Карловом университете был создан Русский юридический факультет, в числе преподавателей которого были В.В. Зеньковский, Н.О. Лосский, И.И. Лапшин, П.И. Новгородцев, П.Б. Струве. Основатель факультета - видный философ, социолог и правовед Павел Иванович Новгородцев (1866-1924) , создавший и возглавивший в Праге Религиозно-философское общество им. В. Соловьева, автор фундаментального труда "Введение в философию права".

Диапазон философских идей, развивавшихся в среде русской эмиграции, весьма многообразен, но в центре их бесспорно неустанные размышления об исторических судьбах России. Главным своим делом философы, оказавшиеся на чужбине, считали бескорыстное служение Родине. Эту мысль очень хорошо выразил Иван Александрович Ильин в 1948 году, находясь уже более четверти века в изгнании. Он написал такие слова: “Если нашему поколению выпало на долю жить в наиболее трудную и опасную эпоху русской истории, то это не может и не должно колебать наше разумение, нашу волю и наше служение России”1 .

“Серебряный век” русской культуры продолжили своим творчеством не только философы-эмигранты. Одним из талантливейших продолжателей его традиций стал Алексей Федорович Лосев (1893-1988) , который не покинул Родину и в условиях советской действительности создал в 1920-х годах свое знаменитое восьмикнижие: “Античный космос и современная наука”, “Музыка как предмет логики”, “Философия имени”, “Диалектика числа у Плотина”, “Диалектика художественной формы”, “Критика платонизма у Аристотеля”, “Очерки античного символизма и мифологии”, “Диалектика мифа”. Следуя заветам В.С. Соловьева, в этих работах мыслитель осуществил своеобразный синтез различных областей знания, включая философию, математику, эстетику, музыковедение и т.д. Лосевым был разработан и применен собственный метод исследования – метод логико-смыслового конструирования философского предмета на основе синтеза диалектики и феноменологии.

В апреле 1930 г. Лосев был арестован по обвинению в публикации запрещенных цензурой фрагментов работы “Диалектика мифа”. В течение восемнадцати месяцев он подвергался “трудовом перевоспитанию” на Беломорканале. Благодаря заступничеству М.И. Ульяновой и Е.П. Пешковой (жены писателя А.М. Горького) он был освобожден, и постановлением ЦИК СССР с него была снята судимость.

Лосев – один из самых плодовитых авторов в истории мировой философской мысли. Среди многих сотен его работ особо выделяется написанное в 1950-1980-х годах второе восьмикнижие – гигантская восьмитомная “История античной эстетики”. Мыслителя по праву называют последним в плеяде тех, кто создавал философию “серебряного века” русской культуры.

II.12.2.Советская философия

В панораме мировой философии ХХ столетия занимает собственную нишу философия советской эпохи в нашей стране, разрабатывавшаяся в рамках марксизма-ленинизма. Она разрабатывалась на основе философского наследия К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина. У истоков советской философии стоял Ленин. Следует подчеркнуть, что некоторые её положения были догматизированы в соответствии с политической коньюктурой.

Философские взгляды Владимира Ильича Ленина (1870-1924) изложены в большом числе публикаций, многие из которых не являются работами чисто философского характера, а затрагивают также широкий круг других проблем. Последнее (пятое) издание собрания его сочинений составляет 55 томов, к которым примыкает серия “Ленинских сборников”. Основные философские произведения Ленина: “Материализм и эмпириокритицизм” (1909), “Государство и революция” (1917), “Философские тетради” (впервые опубликованы отдельным изданием в 1933 г.), “О значении воинствующего материализма” (1922).

Ленин проявил себя как представитель марксистской философии, продолживший разработку её проблем, в условиях вступления капитализма, по его определению, в стадию империализма, а также в связи с новыми достижениями в развитии науки и, прежде всего, естествознания. Им дано определение понятия материи, развиты и конкретизированы другие важнейшие философские понятия, такие, как пространство, время, причинность, закономерность и т.д. Он выдвинул положение о неисчерпаемости материи.

Ленин развил марксистскую теорию познания, в особенности теорию отражения, учение о практике, о её роли как основы и критерия познания объективной истины, о соотношении абсолютной и относительной истин. Ему принадлежит знаменитая “формула” процесса постижения истины: “От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике – таков диалектический путь познания истины , познания объективной реальности”1 . Он сформулировал и разработал положение о том, что материалистическая диалектика и есть теория познания. Конкретизируя эту мысль, он выдвинул положение о единстве диалектики, логики и теории познания.

Одним из основных направлений деятельности Ленина как философа бесспорно является развитие им проблем материалистической диалектики. Он акцентировал внимание на богатстве диалектики как науки, на многогранности её содержания. В самой диалектике Ленин выделил учение о противоречиях как о её “ядре”, как о самом основном в марксистском методе. Кроме того, весьма существенным в диалектическом подходе он считал “конкретный анализ конкретной ситуации”.

В работах Ленина много места уделено проблемам исторического материализма, философского учения об обществе. Он внес вклад в разработку проблем, связанных с теорией классов и классовой борьбы, дал определение классов, развил учение об общественно-экономической формации, о научном предвидении исторического развития, о революции, государстве, соотношении экономики и политики. Им была провозглашена идея культурной революции после завоевания пролетариатом власти. Эта идея предполагала осуществление всеобщей грамотности, приобщение трудящихся к мировым духовным завоеваниям, формирование новой интеллигенции из среды рабочих и крестьян, выработку у трудящихся высоких нравственных качеств.

Значительную часть творческого наследия Ленина занимают работы, посвященные теоретическому обоснованию проблемы построения социализма и коммунизма. Ему принадлежит идея создания социалистического общества в одной отдельно взятой стране, предложены пути и способы её реализации.

С ленинских времен развитие философии в нашей стране происходило в русле марксистской парадигмы. Правда, в 1920-х годах этот процесс, не заключенный еще в жесткие тиски идеологического прессинга, проходил параллельно с созданием работ, которые не вписывались в названную парадигму. Ситуация окончательно изменилась в 1930-х годах, когда с любыми отступлениями от марксизма и с антимарксистскими воззрениями велась уже не только жесткая идейная борьба, но и их сторонники подвергались преследованиям и репрессиям.

Видной фигурой в советской философии 1920-1930-х годов был подвергшийся репрессиям Николай Иванович Бухарин (1888-1938). Среди его наиболее значительных работ: “Азбука коммунизма” (в соавторстве с Е.А. Преображенским; 1919); “К постановке проблем теории исторического материализма” (1923), “Дарвинизм и марксизм” (1932), “Учение Маркса и его историческое значение” (1933). Широкую известность на Западе получила его работа “Теория исторического материализма”, изданная на английском языке в Нью-Йорке в 1925 году с подзаголовком “Система социологии”. Кстати, этот труд позитивно охарактеризовал как серьезное исследование крупнейший социолог Питирим Александрович Сорокин, живший с 1922 года вне России.

Бухарин считал, что диалектика, общественные и природные изменения могут быть объяснены теорией равновесия. Он отталкивался от выдвинутой А.А. Богдановым (1873-1928) теории равновесия, согласно которой все существующее представляет собой изменяющиеся состояния подвижного равновесия, устанавливающегося в результате взаимодействия различно направленных сил. Состояния равновесия сменяются его нарушениями или кризисами.

“Маркс и Энгельс освободили диалектику, - писал Бухарин, - от её мистической шелухи в действии , т.е. материалистически применяя диалектический метод при исследовании различных областей природы и общества. Речь идет теперь о теоретическо-систематическом изложении этого метода и его таком же теоретическо-систематическом обосновании. Это и дается теорией равновесия .

Теория равновесия имеет, кроме того, еще один немаловажный аргумент за себя: она освобождает мировоззрение от телеологического1 привкуса, неизбежно связанного с гегелевской формулировкой, которая покоится на саморазвитии “Духа”. Вместо эволюции (развития) и только эволюции, она позволяет видеть также случаи разрушения материальных форм. Тем самым она является и более общей и очищенной от идеалистических элементов формулировкой законов движущихся материальных систем”[91] .

Итак, любая система стремится, по Бухарину, к достижению равновесия. Источник движения он усматривал в борьбе соперничающих сил. Гегелевскую триаду “тезис – антитезис – синтез” он пытался заменить формулой: “первоначальное равновесие – нарушенное равновесие – восстановленное равновесие на новой основе”. Поясняя эту мысль, Бухарин писал: “Непрестанное столкновение сил, распад, рост систем, образование новых и их собственное движение – другими словами, процесс постоянного нарушения равновесия, его восстановление на другой основе, нового нарушения и т.д. – вот что реально соответствует гегелевской триединой формуле. Что “нового” вносит это толкование? По существу, это то же самое. Но здесь указывается на материальный процесс и на движение материальной формы. Другими словами, здесь – диалектика материального становления, идеально выражаемая гегелевской триадой”[92]

Бухариным внесен оригинальный вклад в марксистскую трактовку целого ряда философских проблем, к которым, прежде всего, относятся: истолкование теории и практики с точки зрения диалектического материализма, интерпретация деятельного характера субъект-объектных отноше-

ний, трактовка соотношения абстрактного и конкретного, своеобразное понимание свободы. Он многое сделал в разоблачении преступной идеологии фашизма.

Подчеркнем, что период развития советской философии с 1930 года до середины 1950-х годов характеризует значительное сужение предметного поля проводившихся исследований, возрастание сосредоточения их на интерпретации и конкретизации марксистских положений, выдвинутых И.В. Сталиным. Своеобразным эталоном для всех работавших в области философии стала работа Сталина “О диалектическом и историческом материализме”, охарактеризованная в ту пору как “вершина марксистской философской мысли”. Эта работа была включена в качестве четвертой главы вышедшего в 1938 году «Краткого курса истории ВКП(б)», а затем появилась в качестве отдельного издания. После смерти Сталина работа подверглась критике за “догматизацию положений марксизма”.

Заключительный период развития советской философии охватывает время со второй половины 1950-х до конца 1980-х годов. С его началом связано знаменательное событие: в 1956 году преподавание философии как самостоятельного предмета вышло из рамки университетов и гуманитарных вузов. Начиная с 1960-х годов – периода хрущевской “оттепели” – советские философы значительно расширяли горизонты проводившихся исследований, освоили новые области марксистского миросозерцания, сумели более обстоятельно опереться на методологический базис материалистической диалектики. В постперестроечные годы предпринимались неоднократные попытки представить развитие советской философии как время “бесплодных поисков” и “интеллектуальных провалов”. Такие оценки однако не соответствуют действительности.

В указанный период удалось достичь значительного продвижения в области развития диалектической логики, осмыслить многочисленные грани специфики философского знания, выявить дополнительные ориентиры в гносеологической проблематике и в теории сознания, заняться изучением глобальных проблем современности, плодотворно освоить новую для советской философии тематику ценностей и даже внести вклад в исследование проблемы человека, (её разработке уделяется огромное внимание в западной философии). Было предпринято диалектико-материалистическое осмысление новейших открытий в области физики, химики, биологи, кибернетики, космологии, психологии. Большой цикл работ был посвящен разработке проблем исторического материализма: исследовались теоретические вопросы общественно-экономической формации, социальных процессов, научно-технического прогресса, научно-технической революции и её социальных последствий. Много внимания уделялось разработке историко-философской проблематики, вопросам теории культуры. Начали широко осваиваться проблемы этики и эстетики.

В развитии советской философской науки проявились и тенденции, свойственные ряду направлений мировой философии в 1960-1980-х годах. Сказанное относится, например, к разработке философских и методологических проблем науки и, прежде всего, естествознания. Этот процесс происходил в тесном взаимодействии онтологической и эпистемологической1 проблематики, в остром соперничестве онтологического и эпистемологического подходов. Философы-онтологисты, руководствуясь стремлением вернуться к классической ясности прежних философских оснований науки, не учитывали то обстоятельство, что нынешняя наука переросла стадию своего классического развития и такой возврат невозможен. Философы же эпистемологи стали учитывать тот существенный момент, что именно логические категории, работающие в эпистемологии, обеспечивают познание обогащенного набора исследуемых современной наукой объектов, включая сложные саморегулирующиеся системы. Они показали, что категориальный аппарат эпистемологии, обслуживающий функционирование в научном мышлении связи “объект - знание”, позволяет охарактеризовать уровневую организацию объектов, наличие разного рода их автономных подсистем, существование обратных связей, обеспечивающих их целостность.

В ходе разработки философии и методологии науки, проводившейся в условиях указанной дискуссии, советские философы немало сделали для анализа типов теоретического знания, его динамики, для изучения изменений в нормативных структурах современной науки.

На рубеже 70-80 годов рассматриваемое направление отечественной философской мысли включило в себя новую ветвь, связанную с разработкой проблем философии техники и технических наук. Стали также активно разрабатываться и вопросы социологического и культурологического анализа науки. Эти процессы развернулись в советской философской науке в унисон с широкомасштабным обращением западных философов к анализу социокультурных факторов, воздействующих на рост научного знания.

Российская философская мысль, ставшая развиваться с начала 1990-х годов, в отличие от советской, чрезвычайно плюралистична. Впрочем, широкая палитра идейных направлений, течений, школ характерна ныне для национальных философий большинства стран мира.

II.12.3.Неопозитивизм

Характеристику основных направлений мировой философии ХХ века начнем с неопозитивизма. Он представляет собой современную форму позитивизма (от лат. “positivus” – положительный). Позитивизм – это философское течение, объявившее единственным источником истинного действительного знания не “абстрактные умозаключения”, а конкретные (эмпирические) науки. Позитивисты, призывая к тому, чтобы опираться на “позитивные”, “положительные” факты, отрицали познавательную ценность философского исследования. Позитивизм был ими охарактеризован как философское направление, возвышающееся над материализмом и над идеализмом и не представляющее собой ни того, ни другого. Создатель позитивизма французский философ Огюст Конт (1798-1857).

Неопозитивизм, продолжая позитивистскую линию, исходит из того, что знание о действительности дается лишь в повседневном или конкретно научном мышлении и может быть получено как результат сугубо научного, т.е. нефилософского, познания. Философия же имеет право на существование как деятельность по анализу языка, в котором выражаются результаты конкретно-научного мышления.

Причем, неопозитивизм – это третий этап в развитии позитивизма, которому предшествовал “первый позитивизм” О. Конта и его единомышленников и “второй позитивизм” австрийских философов Эрнста Маха (1838-1916) и Рихарда Авенариуса (1843-1896). Процесс формирования неопозитивизма занял почти все второе десятилетие ХХ века, приведя к окончательному оформлению в 1920-х годах этого мощного направления философской мысли. В дальнейшем он претерпел значительную эволюцию. Первоначально неопозитивизм выступал как “логический атомизм”, вслед за этим он стал называться «логическим позитивизмом», потом – “логическим эмпиризмом”, затем его нередко называли “аналитической философией”. Последнее обстоятельство выразилось также в том, что в отечественной и зарубежной специальной литературе любую философскую концепцию, уделяющую основное внимание логико-лингвистической стороне обсуждаемых проблем, часто принято считать неопозитивистский – с указанием на её аналитический характер. Появлению этой явной неточности способствовал авторитет крупнейшего немецкого философа Карла Ясперса, ошибочно отождествлявшего неопозитивизм и аналитическую философию. Между тем, аналитическая философия, не являясь целостной философской школой, лишь включала в себя на отдельных этапах развития проявления позитивизма, и не может быть сведена к нему в целом.

Логический позитивизм возник в Вене, где вокруг профессора кафедры индуктивных наук местного университета Мориса Шлика объединилась в 1922 году (на основе научного семинара) группа его учеников и сторонников. Этот центр разработки идей логического позитивизма получил название “Венский кружок”. В него входили логик Р. Карнап, математики Г. Хан и К. Гёдель, физики Ф. Франк, Г. Фейгл, социолог О. Нейрат и ряд других исследователей. Важным итогом их коллективной деятельности стало совместное произведение “Научное мировоззрение. Венский кружок”, вышедшее в 1929 году.

Представители “Венского кружка” предложили программу обновления научного и философского знания. Их волновали проблемы структуры науки, отношения между научными высказываниями на эмпирическом и теоретическом уровне, вопросы о критериях научности этих высказываний, о строении научного знания. Выступая за обновление науки и философии, они видели главную свою задачу в отделении науки от метафизики, научных высказываний от метафизических. При этом к метафизике они относили, прежде всего, материалистические взгляды и материалистические высказывания. Они считали, что философия становится метафизикой, как только пытается высказывать какие-либо положения об объективности окружающего мира. В освобождении науки от метафизики (читай – от материализма) логические позитивисты видели одну из своих основных задач.

К метафизическим высказываниям логические позитивисты относили и все такие, которые невозможно проверить с помощью наших органов чувств. Все то, что не подлежит такой проверке, было включено ими в разряд бессмысленных высказываний. К примеру, христианский постулат “Существует всемогущий и всеведущий Бог” с позиций логического позитивизма может быть отнесен к бессмыслице. Правомерны же с его позиций, высказывания типа: “Идет снег” (взглянул в окно и увидел, открыл форточку и на ладони у тебя снежинки), или “благоухает желтая роза” (зрение позволяет увидеть розу, а обоняние воспринять её запах). Существует ли роза на самом деле – вопрос с точки зрения логического позитивизма бессмысленный.

Инструментом отделения научного знания от ненаучного, от “бессмысленных проблем метафизики” логические позитивисты считали, словом, критическую проверку высказываний на возможность их сведения к эмпирическим (опытным) фактам. Критерием научности знания была объявлена возможность такого сведения в ходе указанной проверки как логико-методологической процедуры установления истинности конкретно-научных утверждений. Эта процедура получила название “верификация”.

Осуществляя критический анализ языка с помощью верификации (и используя при этом математическую логику), логические позитивисты рассчитывали провести, образно выражаясь, языковые “очистительные работы” и создать совершенный язык. Идея создания такого языка была позаимствована логическими позитивистами из “логико-философского трактата” (1921) австрийского философа Людвига Витгенштейна (1889-1951). В этом трактате была выдвинута концепция “логически совершенного” или «идеального языка», прообразом которого был признан язык математической логики. В свою очередь эта идея была воспринята Витгенштейном от английского философа Бертрана Рассела (1872-1970).

Историки философии нередко называют Витгенштейна “духовным отцом неопозитивизма”. В своем “Логико-философском трактате” он высказал утверждение о том, что философия это не теория, а её деятельность, состоит в критике языка: в его логическом анализе. Вслед за Витгенштейном логические позитивисты стали усматривать функцию философии в логическом анализе языка. Точнее, они считали, что философия может существовать лишь только как анализ языка, прежде всего, языка науки.

Рассел и Витгенштейн исповедовали концепцию “логического атомизма”, сыгравшую заметную роль в развитии неопозитивистских воззрений. Так, Рассел считал, что истинность каждого сложного высказывания является следствием истинности простых, более неразложимых высказываний.

Независимые друг от друга элементарные высказывания, истинность которых не зависит от истинности других высказываний предельной элементарности, Рассел назвал “атомарными предложениями”. Витгенштейн, вторя ему, отмечал, что “все предложения представляют результат операций истинности с элементарными предложениями”.

С позиций логического атомизма мир должен представлять совокупность абсолютно простых единиц или объектов и атомарных фактов, состоящих из этих простых объектов, их свойств или отношений. Атомарный факт был сведен, таким образом, к некоторому чувственному восприятию (например: это – зеленое, А меньше В, С больше Д и т.д.). Атомарные факты должны, согласно логическому атомизму, с абсолютной точностью отображаться в элементарных предложениях, а каждое слово в предложении – соответствовать некоторой неделимой единице в мире.

Иными словами, Витгенштейн, развивая взгляды Рассела, попытался выяснить, в какой степени наш обычный язык пригоден для познания мира. В русле этих устремлений был выработан взгляд на язык как на своего рода языковую модель мира, в которой слова должны обозначать различные объекты, а предложения, составленные из слов, изображать и описывать факты или положение дел. Причем, мир был представлен как эмпирическое содержание того, что мы о нем говорим, как совокупность не связанных друг с другом атомарных фактов. Структура мира была выведена по аналогии с логическим строением знания.

В 1930-х годах различные философские объединения неопозитивистов – непосредственных наследников взглядов Рассела и Витгенштейна – идейно и организационно консолидировались между собой. Произошло научно-организационное слияние представителей немецко-австрийского “Венского кружка”, берлинского “Общества эмпирической философии” (К. Гемпель, Г. Райхенбах и др.), некоторых американских представителей “философии науки” позитивистско-прагматического направления (П.У. Бриджмен, Ч. Моррис и др.), английских аналитиков, мюнстерской логической группы в Германии (во главе с Г. Шольцем), упсальской школы в Швеции. С этого момента началась широкомасштабная пропаганда идей неопозитивизма, оказавшая несомненное воздействие прежде всего на представителей науки. Неопозитивисты провели ряд международных конгрессов, состоявшихся в Праге, Кенигсберге, Париже, Копенгагене, Кембридже.

В конце 1930-х годов основным центром неопозитивизма стали США, куда перебрались некоторые ведущие европейские логики-позитивисты, в том числе, видный представитель “Венского кружка” Р. Карнап, один из лидеров Львовско-варшавской школы логиков А. Тарский. Этому предшествовало убийство в 1936 г. помешавшимся на религиозной почве студентом основателя “Венского кружка” М. Шлика и распад самого “кружка” после присоединения в 1938 году Австрии к фашистской Германии. В США неопозитивизм развивался, прежде всего, в рамках “логического эмпиризма”.

Будучи продолжением “логического позитивизма”, “логический эмпиризм” предложил так называемый “вещный язык”, выражающий чувственно воспринимаемые физические явления. Однако “логический эмпиризм” не признавал объективного существования мира вещей и не означал своим созданием перехода на позиции философского материализма. Представители “логического эмпиризма” уделяли важнейшее внимание анализу языка науки, провозгласив “вещный язык” её эмпирическим языком. В 1950-х годах развитие “логического эмпиризма” привело к его глубокому внутреннему кризису, выразившемуся в отказе от многих программных установок раннего логического позитивизма. Это содействовало утрате в последствии “логическим эмпиризмом” своего статуса как ведущего самостоятельного направления западной философии науки и вытеснению его позитивистскими концепциями четвертого поколения – так называемым постпозитивизмом.

В развитии неопозитивистских воззрений в ХХ столетии чрезвычайно большую роль сыграли идеи не только “раннего” Витгенштейна, но и идеи Витгенштейна “позднего”. Они изложены в основном в изданном после его смерти произведении “Философские исследования” (1953). Создавая это произведение, Витгенштейн как бы начал новую жизнь в своем научном творчестве. Первоначально он считал “Логико-философский трактат” завершающим словом этого творчества и о других произведениях уже вроде бы не помышлял. В работе философа наступила длительная пауза.

Эта пауза, после которой началось восхождение к идеям позднего Витгенштейна, была заполнена необычными событиями: “Опубликовав “Трактат”, Витгенштейн полагал, что в нем даны окончательные решения всех рассмотренных вопросов. Философские суждения были объявлены бессмысленными, и судьба философии была решена раз и навсегда. Поэтому Витгенштейн бросил занятия философией и в 1920-1926 гг. работал директором средней школы, потом помощником садовника в одном монастыре и т.д. Все же с философией он не порывал полностью, встречался с М. Шликом и был в курсе дискуссий, происходивших в “Венском кружке”. В 1928 г. у него вновь возник интерес к философии, который привел его в Кембридж, где он и оставался до конца своей жизни”1

Подвергнув пересмотру свои прежние взгляды, Витгенштейн отказался от ряда их важнейших положений: например от концепции “логического атомизма”, от понятия идеального языка и т.. Незыблемым однако остался позитивистский подход к философии, согласно которому она рассматривалась как деятельность, направленная на анализ языка, а проблемы философии трактовались как проблемы языка.

Предельно кратко наследие позднего Витгенштейна может быть охарактеризовано следующими моментами2 :

во-первых, это дальнейшее повышение роли языка в философии, продвижение в обосновании её трактовки как философии языка;

во-вторых, уяснение того обстоятельства, что форма языка (которую Витгенштейн считал порождением форм жизни или форм человеческой деятельности), имеет исключительное значение для всего духовного, а также для практического освоения человеком мира;

в-третьих, приход к выводу, что обращение к обыденному языку, как средству для решения философских проблем, ознаменовало принципиальное изменение в понимании самой функции философии (уберечь человека от языковой путаницы) и содержания её проблем.

Витгенштейн и его последователи, разочарованные в прежней философии, увидели в языке такой источник человеческой мудрости, которая выражает мнение не отдельных мыслителей, а огромного сообщества людей. Ими был сделан упор на постижение языка как кладезя человеческой мудрости, и в этом состоит несомненная оригинальность их философских

воззрений.

II.12.4.Феноменология

Обращение к логике, использование её возможностей сыграло важную роль в создании еще одного из основных философских направлений ХХ века, получившего название феноменология. Дословно этот термин означает “учение о феноменах” или “учение о явлениях, данных нам в опыте”. Однако создатель рассматриваемого философского направления немецкий мыслитель Эдмунд Гуссерль (1859-1938) понимал под феноменами некие абсолютные сущности сознания, или смыслы предметов, возникающие в сознании. В его взглядах воплотилась своеобразная попытка примерить логику с иррационализмом1 , наполнить логические формы иррациональным содержанием.

Гуссерль выступал за то, чтобы положения философии обладали такой же абсолютной истинностью как законы логики и положения математики, чтобы философия превратилась в строгую науку. Он так и назвал одно из своих ключевых сочинений “Философия как строгая наука” (1911). В нем он писал: “С самого начала своего возникновения философия выступает с притязанием быть строгой наукой и притом такой, которая удовлетворяла бы самым высоким теоретическим потребностям, и в этически-религиозном отношении делала бы возможной жизнь, управляемую чистыми нормами разума. Это притязание выступало то с большей, то с меньшей энергией, но никогда не исчезало. Не исчезало даже и в такие времена, когда интересы и способности к чистой теории грозили исчезнуть, или когда религиозная сила стесняла свободу научного исследования.

Притязанию быть строгой наукой философия не могла удовлетворить ни в одну эпоху своего развития. Так обстоит дело и с последней эпохой., которая, сохраняя при всем многообразии и противоположности философских направлений, единый в существенных чертах ход развития, продолжается от Возрождения до настоящего времени”1 .

Основные категории и программа созданной Гуссерлем философской дисциплины – феноменологии – были сформулированы в его работе “Логические исследования” (1901). В ней он отстаивал положение о том, что феноменология призвана показать возможности “чистой” логики как фундамента научного познания. Под “чистой” логикой он понимал теоретическую науку, не учитывающую эмпирические данные и практику мышления. Такую логику Гуссерль считал в то же время “ясной”, “очевидной”, а, значит, “строгой”.

Фокус познавательного интереса Гуссерль сосредоточил на “трансцендентальном” мире сознания: не индивидуального, не общественного, а “чистого”, отвлеченного от сознающего человека, его психической деятельности, от социальной среды. В феноменологии сознание обращено не к внешнему миру, а на самоё себя. Именно содержание этого “чистого” сознания и составляет предмет феноменологических исследований.

Такого рода изменение установки сознания Гуссерль охарактеризовал как трансцендентальную редукцию. Она позволяет в потоке феноменов как абсолютных сущностей, как смыслов предметов, возникающих в нем, обнаружить подлинные смыслы.

Философ-феноменолог, в соответствие со своей методологией, исключает из рассмотрения (точнее, “заключает в скобки”) внешний мир, все суждения о нем, выходящие за границы “чистого”, или субъективного, опыта. При этом он проделывает феноменологическую редукцию, состоящую в установлении “таких “скобок”, в отвлечении от внешнего мира”. Оговоримся лишь, что в ряде работ по феноменологии терминологический оборот “заключение в скобки” заменен оборотом “вынесение за скобки”, но и любом случае речь идет об обособлении сознания от внешнего мира. Трансцендентальная и феноменологическая редукция являются основными составляющими феноменологического метода исследования.

В понятийном аппарате феноменологии ключевое место занимают понятия “феноменологическое эпохэ” (возжержание) и “интенциональ-ность” (направленность). По Гуссерлю, философ, предлагающий не принимать во внимание внешнего мира, воздерживаться от суждений о нем, совершает феноменологическое эпохэ. Феноменологи отклоняют обвинения в том, что, применяя свой метод исследования, они теряют из вида предметы внешнего мира. С их точки зрения, сознанию присуща интенциональность – постоянная направленность на какой-либо объект. Причем, такой объект не существует вне сознания, а находится внутри него как мыслимый предмет (находится лишь постольку, поскольку он подвержен “полаганию” сознанием или мышлением). Словом, с этих позиций сферой исследования феноменологии выступает сознание, рассматриваемое в аспекте его интенциональной природы.

Учение о сущностях (эйдосах) – одно из центральных в феноменологии. Оно во многом перекликается с объективно-идеалистическим учением Платона об идеях. Однако между ними есть и существенные различия. По Платону, идеи – это бестелесные формы вещей, образующие особый мир и тождественные с бытием. По Гуссерлю же, сущности фактически не обладают бытием, т.е. не существуют, а лишь мыслятся. Они представляют собой идеальный смысл наших познавательных переживаний. Знание о них достигается в результате усилий интуиции, осуществляющей непосредственное “созерцание сущностей”.

Если феноменолог начинает свое исследование с трансцендентальной и феноменологической редукций, то завершает его он операциями эйдетического мышления. Постигая жизненный мир, последователи Гуссерля, в конечном счете, имеют дело не с понятиями, а с эйдосами, образующими поток сознания. Именно в эйдосах, как полагают феноменологи, жизненный мир дан наиболее полно, содержательно, многоцветно.

В развитие феноменологических воззрений внесли заметную лепту на различных этапах своего творчества крупнейшие философы ХХ столетия: М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, М. Мерло-Понти, Г. Марсель, Х.-Г. Гадамер. Значителен вклад в разработку этого учения и более последовательных феноменологов: А. Пфендера, М. Шелера, А. Райнаха, М. Фарбера. Идеи – феноменологии оказали несомненное влияние на творчество выдающихся русских философов Г.Г. Шпета и А.Ф. Лосева. Тем не менее творческий размах исследований самого Гуссерля буквально потрясает воображение. В течение почти полувека с 1890 г. до последнего дня жизни мыслитель заполнил мельчайшими стенографическими знаками 45 тысяч страниц рукописей. Они после его смерти были тайно вывезены из фашистской Германии бельгийским монахом Германом Лео Ван Бреда, который основал в г. Лувене (Бельгия) при католическом университете Архив Гуссерля.

Феноменологические идеи получили широкое распространение в европейской и мировой философии. Интерес к ним исключительно велик. Последователи Гуссерля ныне продолжают феноменологические традиции исследований в западной и восточной Европе, Латинской Америки, США, Японии в других странах Востока. Первый всемирный конгресс по феноменологии состоялся в Испании в 1988 году. Одним из центров феноменологических исследований стало Международное феноменологическое общество, издающее свой специализированный журнал в г. Буффало штата Нью-Йорк в США.

II.12.5.Экзистенциализм

Важное место в панораме философских течений ХХ столетия занимает экзистенциализм (от латинского existentia – существование). Это иррационалистическая философия, возникшая в русле стремления создать новое мировоззрение, принципиально отличающееся от университетской западной философии с её первостепенным вниманием к абстрактным онтологическим и гносеологическим проблемам. Основной интерес рассматриваемого течения сосредоточен на конкретном человеке с его каждодневными заботами, печалями, горестями, переживаниями. Исходные идеи экзистенциализма позаимствованы из трудов датского мыслителя Серена Кьеркегора (1813-1855) , а метод исследования в значительной степени перенят из феноменологии Гуссерля. С известной долей условности экзистенциализм подразделяют на религиозный (Н.А. Бердяев, Л.И. Шестов, Г. Марсель, К. Ясперс) и атеистический (Ж.-П. Сартр, А. Камю, М. Мерло-Понти, С. де Бовуар). Экзистенциалистические воззрения М. Хайдеггера (его фундаментальная онтология) стоят особняком: их, чаще всего, не причисляют ни к тому, ни к другому из указанных направлений, хотя в ряде работ они отнесены к атеистическому.

Родина экзистенциализма Германия и Франция. Его идейные истоки весьма широки: религиозно-мистические устремления, гипертрофированное понятие смерти идут от Кьеркегора, волюнтаризм, культ сильной личности, противостоящий массе – от Ф. Ницше, психоаналитический подход к личности – от З. Фрейда. На формирование концепции экзистенциализма оказали несомненное влияние идеи “Феноменологии духа” Гегеля, воззрения Ф.М. Достоевского, В. Дильтея, М. Вебера, М. Шелера.

Зачинатель французского экзистенциализма – Габриэль Марсель (1889-1973). Он в своем раннем труде “Метафизический дневник” (1914-1923) самостоятельно, без влияния извне, выработал экзистенциалистскую концепцию морали и этических ценностей. Кстати, в нем он впервые во французской философии использовал феноменологию в качестве наиболее адекватного метода философских исследований.

Творцы экзистенциализма видят в качестве сферы философского интереса такие проблемы, которые вытекают из самого факта существования человека. К ним они относят, прежде всего, конечность существования, его движение к небытию, прекращение существования, или смерть, переживание разных видов существования и постоянный страх перед смертью.

С точки зрения экзистенциалистов предметом философии выступает бытие . По их мнению, доступ к бытию пролегает через наше существование как вид бытия, достаточно хорошо знакомый нам. Оно не постигается с помощью рационального познания: его лишь можно пережить и описать таким, каким оно открывается нашему внутреннему чувству при этом переживании. Сказанное означает, что философию экзистенциализма интересует в первую очередь переживание человеческого существования. Постигая способ существования человеческой личности, мы постигаем тем самым экзистенцию.

Понятие “экзистенция” – одно из основных в экзистенциалистской философии. Впервые этот термин в указанном значении был употреблен Кьеркегором. Для экзистенции характерна её необъективируемость. Иными словами, она ускользает от попыток быть представленной как объект воплощения в теоретических и практических результатах, а, значит, является, по мнению экзистенциалистов, недоступной для познания.

Признание человеком своего участия в бытии, осознание им своей конечности, хрупкости, ранимости связаны в экзистенциализме с ощущением тревоги и страха, ведь в них наиболее полно раскрывается человеческое существование. Понятие страха одно из важнейших в экзистенциализме. Оно характеризует наиболее глубокие переживания человека, связанные с осознанием сопоставления существования с несуществованием, с ничто. Пребывая в состоянии страха, человек оказывается наедине со своим существованием и обнаруживает ничто.

Хайдеггер полагал, что страх, а также забота, тревога являются априорными формами человеческой личности, составляющими субъективное бытие человека, названное им “бытием – в – мире”. Разрабатывавшееся Хайдеггером учение об априорных формах было представлено им как учение о бытии, или “фундаментальная онтология”. С её позиций, человек, лишь постоянно ощущая себя в преддверии смерти, в состоянии оценить каждый миг жизни в его значимости и полноте и освободиться от давления разного рода общественных целей, следования идеалам, оперирования научными абстракциями.

Специфическим моментом экзистенциализма Ясперса прежде всего выступает его учение о “пограничных ситуациях”. С его точки зрения, человеческое существование с наибольшей полнотой раскрывается именно в этих ситуациях, проявляющихся как наивысшие потрясения, вызванные чьей-либо болезнью, страданием, смертью, неискупимой виной и т.д. В “пограничных ситуациях” человек обнаруживает враждебность и жесткость окружающего мира и освобождается от всякого рода идеальных интересов и научных представлений о действительности, т.е. от “трансденцентального бытия – в – себе”. В такие моменты он отходит от груза своих повседневных забот, т.е. от “наличного бытия – в – мире”. В итоге, он обнаруживает мир своего глубокого интимного существования; происходит “озарение экзистенции”, “осознание души”. Поддаются чтению прежде недоступные «шифры бытия», открывается мир подлинных переживаний Бога.

В целом акт достижения “безусловного бытия”, по Ясперсу, трехступенчат. Первая ступень связана с осознанием ограниченности только предметного истолкования мира, вторая – с “озарением (прояснением) экзистенции” и, наконец, третья – с решением главной для любого философствующего задачей, с приходом к пониманию Бога. Как видим, поиск смысла бытия в данном случае связан не с рассудочной деятельностью, не с использованием строго научного понятийного аппарата, а с фантазией, с игрой воображения, характеризующейся особой силой, яркостью и необычностью создаваемых образов.

Ясперс полагал, что способностью к философствованию обладает каждый человек. Имея возможность высказаться и в то же время быть услышанным, он тем самым проявляет стремление к установлению истинной коммуникации, а, значит, к философствованию. Словом, по Ясперсу, истинная философия – это философия коммуникативная. Причем, благодаря коммуникации человек выделяется из мира живых существ и может обрести самого себя или свою Самость.

Иную трактовку бытия дает Сартр. Для него бытие распадается на две формы: “бытие – в – себе” и “бытие – для – себя”. Первая форма охватывает мир вещей – неоформленный, грубый, независящий от человека, вторая – собственно человеческую реальность. Мир “бытия – в – себе” хаотичен, инертен, “массовиден”, “непроницаем” для самого себя, для всякого сознания. Он обладает лишь бытием факта своего существования, самотождественен, непротиворечив, выступает как некая противостоящая человеческому сознанию реальность.

Мир “бытия – для – себя”, наоборот, внутренне противоречив, он существует лишь в качестве отрицания “бытия – в – себе”. Его сущность – это сознание, которое само себя создает и непрерывно себя отрицает: в этом его противоречивость. Основу же этого отрицания составляет “ничто”, коренящееся в сознании и представляющее собой единственно возможный способ его существования. Раскрывать природу “ничто” и есть задача истинной философии.

Экзистенциальные взгляды Сартра в наиболее упорядоченном виде представлены в его работе “Бытие и ничто”, вышедшей в оккупированном фашистами Париже в 1943 году. Исследователи отмечают известную близость этой публикации в основных позициях и использованной терминологии с работой Хайдеггера “Бытие и время” (1927).

Важное место в экзистенциализме занимает иррационалистическое понимание свободы1 . По Сартру, человек свободен лишь постольку, поскольку он не детерминирован миром “вещей – в – себе”. Свобода, в силу последнего, не есть проявление непредсказуемости и желаний человека. Она состоит в поисках самого себя, точнее, в выборе самого себя – в выборе собственного предметного мира, рассматриваемом как “открытие”. Действительный же выбор представляется Сартру необусловленным. В силу того, что человек непременно переживает критические ситуации (когда нет возможности не выбирать и когда выбор не может быть заменен подсчетом шансов), он просто вынужден быть свободным. Однако свобода его абсурдна: она беспочвенна, и в этом основное проявление её абсурдности.

Итак, с точки зрения Сартра, единственное подлинно философское определение свободы – это то, что она есть автономия выбора. В то же время свобода неотрывна от ответственности. Правда, речь идет об экзистенциональной ответственности, и совсем не об ответственности перед кем-то: обществом, родителями, детьми. Будучи свободным, человек ответственен за мир и за самого себя, и это способ его бытия.

Религиозный и атеистический экзистенциализм впитали в себя своеобразные призывы к человеку, побуждения его к действиям, но эти призывы различны[93] . Религиозный зовет человека от мира к Богу, к обретению самоуглубления, позволяющего обрести новое, “трансцендентальное” измерение бытия. Это самоуглубление представляет собой вместе с тем расширение границ индивидуального Я, поскольку подрывается его эгоистическая замкнутость и распахиваются широчайшие горизонты коммуникации со своей эпохой и вечностью.

Иной призыв заключен в аттеистическом экзистенциализме. Его представители, рассматривая Бога как противоречивое сочетание несовместимых характеристик сознания, которое всегда отталкивается от бытия, отрицают его существование. При этом Сартр и его единомышленники исходят из противостояния сознания и бытия, усматривая подлинное существование в признании неотчуждаемой свободы другого наряду с моей собственной свободой. Они призывают к тому, чтобы всякий акт моего выбора стал выбором на всех и во имя всех.

Несколько по-иному определяет подлинное существование знаменитый писатель и философ Альбер Камю. В своей книге “Бунтарь” (“Бунтующий человек”, 1952), он отстаивает мысль о том, что подлинное существование предполагает бунтарскую позицию человека, отрицание приспособленчества, несогласие со всем позитивным, неприятие всего, что существует, преклонение лишь перед справедливостью. В этой книге Камю, в частности, пишет: “Только тот может двигать историю вперед, кто в случае необходимости способен восстать и против неё. Для этого требуется неослабное напряжение и напряженная ясность, воспетые тем же поэтом. Однако, подлинная жизнь затаилась как раз в центре этого надрыва – она и есть сам этот надрыв, дух, воспаривший над океаном света, безумная страсть к справедливости, изматывающая бескомпромиссность меры"[94] . А мера, по Камю, это то, что приводит к равновесию “бездну” и “невозможность”, возникающие на человеческом пути.

Звездный час экзистенциализма пробил в 1940-60-х годах, когда он стал самым популярным течением общественной мысли в Западной Европе. Многие работы экзистенциалистов, написанные в 1920-30-х годах, получили широчайшую известность на Западе, сделались подлинным общественным явлением непосредственно в первые десятилетия после победы над фашизмом.

В последствии ряд идей экзистенциализма вошел в современный менталитет. Сказанное относится, в первую очередь, к осуждению приспособленческого (конформистского) сознания, к признанию общественной ценности выбора как необходимого условия формирования подлинной индивидуальности, к отказу от чрезмерного доверия к достижениям научно-технического прогресса, к учету сферы свободы и ответственности как области, необходимой для понимания смысла человеческого бытия.

II.12.6.Герменевтика

Герменевтика представляет собой течение в современной философии, направленное на теоретическое обоснование и методически выверенное истолкование текстов. Правда, в ХХ столетии герменевтика перестала быть только теорией и практикой истолкования текстов и приобрела статус философского направления, претендующего на самостоятельное место среди основных течений современной философской мысли. Сам этот термин восходит к имени посланца Богов Гермеса, который, согласно древнегреческой мифологии, должен был истолковывать и объяснять людям божественные вести.

Основы герменевтики как общей теории интерпретации были заложены в начале XIX в. немецким философом, протестантским теологом и филологом Ф.Э.Д. Шлейермахером (1768-1834). Он был автором многочисленных трудов по истории греческой философии, блистательным переводчиком произведений Платона, одним из основоположников немецкой школы антиковедов. Для Шлейермахера герменевтика связана, прежде всего, с пониманием психологии и характера автора исследуемого текста. Это позволяло ему придерживаться основополагающего принципа: понимать текст вначале также хорошо, а затем и лучше, чем его автор. Основная задача герменевтического исследования, по Шлейермахеру, "вживаться" в изучаемый текст, постигая не его структуру и даже не предметное содержание, а то, что движет рукой автора.

Взгляд на герменевтику как на методологическую основу гуманитарного знания был выработан в работах известного немецкого философа, психолога и историка культуры Вильгельма Дильтея (1833-1911). Герменевтика была распространена им на область "наук о духе", занятых изучением культуры и истории и, разумеется, общества и человека.

Взгляды Дильтея[95] связаны с разработкой философии жизни. В его учении центральным является понятие "жизнь" как способ бытия человека и культурно-исторической реальности. С точки зрения Дильтея, человек не имеет истории, он сам есть история, раскрывающая, что он представляет собой такое. Философ четко отделял от человеческого мира истории иной, природный мир.

Рассматривая философию как "науку о духе", Дильтей стремился понять жизнь, исходя из неё самой. В этой связи он выдвинул метод "понимания" как непосредственного постижения некоторой духовной целостности, точнее - целостного переживания. Речь стала идти о понимании, родственном интуитивному проникновению в жизнь. Его Дильтей противопоставил методу "объяснения", применяемому в "науках о природе", имеющему дело с внешним опытом, с конструирующей деятельностью человеческого рассудка.

Философ считал, что психологическим способом "понимания" собственного внутреннего мира является интроскопия (самонаблюдение). Что же касается понимания чужого мира, то оно достигается путем "вживания", "вчувствования", "сопереживания". Причем, понимание по отношению к культуре прошлого было охарактеризовано Дильтеем как метод интерпретации, названный им герменевтикой. Этот метод предполагает истолкование отдельных изучаемых явлений в качестве моментов целостной душевно-духовной жизни реконструируемой эпохи.

Дильтей относился к историческим текстам как к нашему прошлому, превращаемому в настоящее путем восстановления прошлого в целостности его жизненных проявлений. Словом, обращаясь к истории культуры и сравнивая себя с другим (объективированным), исследователь тем самым проникает в душевную целостность текста, познавая при этом и свою индивидуальность.

В акте "вчувствования", "вживания", исследователь, по Дильтею, непосредственно схватывает целостность: ему не требуется фиксация каких-либо отдельных её моментов с целью осуществления индуктивных обобщений. Исследователь, следовательно, проникает в историческую реальность, используя герменевтику как методологию понимания письменно зафиксированных проявлений жизни.

Комментаторы взглядов Дильтея отмечают, что его подход построен на достижении обоюдного результата: с одной стороны, история для него - это средство "для открытия человеку самого себя", но, с другой, сам человек представляется средством "для открытия истории самой себе"[96] . Это означает, что Дильтей исходил из установки: чтобы понять себя, надо обратиться к другому, но чтобы понять другого - необходимо перевести его внутренний мир на язык собственных переживаний. Однако, отстаивавшийся Дильтеем герменевтическое требование пережить исторические события как свои собственные отнюдь не гарантирует от того, что в результате может возникнуть столько картин истории, сколько людей будет её переживать. Проблема выбора среди них приоритетов, выделения предпочтений автором этой концепции была оставлена открытой.

В ХХ столетии произошло расширение статуса герменевтики: она стала философской в отличие от традиционной, ограничивавшейся лишь теорией и практикой истолкования текстов. Сама возможность трансформации герменевтики в философию содержится в феноменологии. Рассматривая сознание как область значений или смыслов, та тем самым открывает простор для герменевтики, предоставляя ей возможности для интерпретаций. Весомый вклад в феноменологический подход к герменевтике внес Мартин Хайдеггер.

По Хайдеггеру, герменевтика представляет собой феноменологию человеческого бытия. Согласно его взглядам, акту сознания предшествует изначальная вовлеченность мыслящего в то, что им мыслится. Из этого следует, что мыслящий всегда "преднаходит" себя либо в определенной ситуации, либо в определенном месте. Иными словами он занимается первичным прояснением смысла текста (а затем уже его последовательно пересматривает), помещая себя в границы выявленной ситуации. С точки зрения Хайдеггера, тот способ, каким осуществляется такое (пред) нахождение и представляет собой понимание, реализующееся через истолкование, интерпретацию. Это обстоятельство служит, по мнению Хайдеггера, непредвзятым свидетельством изначальной герменевтичности человеческого бытия.

Трансформации в феноменологии в сторону её герменевтической трактовки сыграли определяющую роль в процессе становления философской герменевтики. Феноменологов стала волновать герменевтическая проблема основного модуса, каким только и может, по их мнению, осуществляться бытие: с помощью истолковывающего понимания, или понимающего толкования. С этих позиций человек предстал в свете философской герменевтики как существо, бытие которого заключается в понимании. Словом, понимание было осмыслено как способ существования человека.

Конкретизация учения о понимании связана с именем ученика и последователя Хайдеггера - Ханса Георга Гадамера ( род 1900). Его интерес сосредоточен на философии понимания. Он, рассматривая понимание как способ человеческого существования, конкретизирует этот универсальный способ освоения мира с помощью понятия опыта.

Гадамер ставит на место познания опыт: жизни, философии, истории, искусства. Он исходит из того, что такой опыт дает гораздо больше, чем это может быть исследовано с помощью научного познания. Ссылаясь на различные проявления опыта, он подчеркивает: "В опыте искусства мы имеем дело с истинами, решительно возвышающимися над сферой методологического познания, то же самое можно утверждать и относительно наук о духе в целом, наук, в которых наше историческое предание во всех его формах, хотя и становится предметом исследования, однако вместе с тем само обретает голос в своей истине. Опыт исторической традиции принципиально возвышается над тем, что в ней может быть исследовано. Он является не только истинным или ложным в том отношении, которое подвластно исторической критике, - он всегда возвещает такую истину, к которой следует приобщиться"[97] .

Итак, Гадамер считает: философское значение герменевтического опыта заключается в том, что именно в нем постигается истина, недоступная для научного познания. В качестве среды герменевтического опыта он рассматривает язык, подчеркивая, что человеческий опыт доступен и понятен нам как языковой опыт. Иными словами, мир, выражая себя в языке, предоставляет этим возможность для его постижения.

Гадамер отмечает: "Все феномены взаимосогласия, понимания и непонимания, образующие предмет так называемой герменевтики, суть явления языковые. Однако тезис, который я осмелюсь поставить на обсуждение, будет более радикальным. Я полагаю, что не только процедура понимания людьми друг друга, но и процесс понимания вообще представляет собой событие языка - даже тогда, когда речь идет о внеязыковых феноменах или об умолкнувшем и застывшем в буквах голосе - событие языка, совершающееся в том внутреннем диалоге души с самим собой, в котором Платон видел сущность мышления"[98]

В своей работе "Истина и метод" (1960) Гадамер проводит мысль о том, что герменевтика приобретает функции онтологии, аргументируя это тем, что бытие, которое может быть понято, представляет собой язык, в том числе, социальной философии. Следовательно, понимание является формой осуществления общественной жизни, как и бытия вообще.

По Гадамеру, таким образом, герменевтика становится онтологией, основанием которой служит язык. С этих позиций понимание представляет собой прежде всего бытие. Но, если бытие человека заключено в понимании, то человек - это понимающее бытие.

Важнейшей особенностью понимания выступает идея герменевтического круга. Речь идет о принципе понимания определенного текста, основанном на взаимосвязи части и целого. Другими словами, понимание рассматривается как своего рода движение по кругу: от части к целому, и от целого к части. Для понимания целого необходимо понять его части; однако, с другой стороны, для понимания отдельных частей требуется иметь представление о смысле целого.

Опираясь на идею герменевтического круга, исследователи выделяют универсальную роль предпосылок в понимании. Те всегда так или иначе дают какое-то представление о том, что предстоит понять еще до того, как взяться за выяснение понимания какого-либо текста. Следовательно, понимание начинается не просто с выработки предварительного наброска смысла текста, а с учета таких предпосылок.

Философская герменевтика разрушила схему, на которой базируется классическая философия и наука: в основе её лежит противоставление мира как объекта и человека как субъекта познания. Не устраивает герменевтику и субъектно-объектный подход при изучении человека (что роднит это учение с феноменологией). Главный ориентир философской герменевтики отход от субъектно-объектной проблематики, сосредоточение на проблемах бытия с учетом того обстоятельства, что человеческое бытие представляет собой составную часть мирового бытия, и через него поддается познанию бытие мира. Словом, человек как понимающее бытие должен быть глубже и основательнее познан в процессе овладения мировым бытием.

Современная философская герменевтика видит в диалоге, в позиции инакомыслия, в выражении самых разных мнений механизмы установления различных форм человеческого общения. За ними кроется богатейший потенциал постижения путей установления взаимопонимания.

…ХХ век завершил свою бурную и поучительную историю, предоставив на суд человечества широкую панораму философских направлений, школ и течений. Сосредоточенное в них беспрецендентное богатство философской мысли будет еще в дальнейшем вновь и вновь осваиваться последующими поколениями землян.

В этом разделе учебника нам удалось рассказать лишь о некоторых важнейших течениях философии, оказавших наиболее значительное воздействие на развитие общественного сознания в ушедшем столетии. Но даже представленное здесь позволяет оценить всю масштабность и глубину идей, волновавших крупнейших мыслителей планеты на рубеже двух тысячелетий.

Кисть истории сделала последний мазок в многоцветной панораме философии ХХ века. Однако, мы смело можем утверждать, что аналогичная панорама нового столетия начинается не с чистого листа. Все, что достойно будущего в минувшем веке, несомненно даст новую жизнь философским идеям в XXI столетии.

Глава III . ФИЛОСОФСКИЕ И ЕСТЕСТВЕННОНАУЧНЫЕ

КАРТИНЫ МИРА

III . I . ПОНЯТИЯ «КАРТИНА МИРА» И «ПАРАДИГМА». ЕСТЕСТВЕННОНАУЧНАЯ И ФИЛОСОФСКАЯ КАРТИНЫ МИРА.

Человек издавна стремился создать для себя некоторое целостное представление об окружающем мире, «поднявшись» над теми фрагментарными знаниями, впечатлениями, которые он получает через свои ощущения в процессе повседневной жизни. Это хорошо выразил всемирно известный ученый А.Эйнштейн. «Человек, - писал он, - стремится каким-то адекватным способом создать себе простую и ясную картину мира для того, чтобы оторваться от мира ощущений, чтобы в известной степени попытаться заменить этот мир созданной таким образом картиной. Этим занимается художник, поэт, теоретизирующий философ и естествоиспытатель, каждый по-своему. На эту картину и ее оформление человек переносит центр тяжести своей духовной жизни, чтобы в ней обрести покой и уверенность, которые он не может найти в слишком тесном головокружительном круговороте собственной жизни».[99]

Термин «картина мира» появился в рамках физической науки в конце XIX в. Одним из первых его использовал знаменитый физик Генрих Герц. Он понимал физическую картину мира как совокупность создаваемых исследователями представлений (внутренних образов) об объектах внешнего мира, из которых логическим путем, - как следствие указанных представлений, - можно получить сведения относительно поведения этих объектов.[100]

Термином «картина мира», вслед за Герцем, широко пользовался не менее знаменитый физик Макс Планк. Под физической картиной мира он понимал «образ мира», формируемый в физической науке и отражающей реальные закономерности природы. Планк считал, что содержание этого «образа мира» непрерывно углубляется по мере развития физического знания. При этом он указывал на единство физической картины мира. Чувственные ощущения людей, - отмечал он, - вызываемые различными предметами, могут и не совпадать, но «картина мира, мира вещей для всех людей одинакова».[101] Научная картина мира, подчеркивал Планк, изменяется в процессе развития науки и имеет поэтому относительный характер. Создание такой картины мира, которая представляла бы собой нечто абсолютное, окончательно завершенное и не нуждалось бы в дальнейших улучшениях, Планк считал недостижимой задачей.

Таким образом, «научная картина мира представляет собой систему общих представлений о мире, вырабатываемых на соответствующих стадиях исторического развития научного познания». [102]

Картина мира, которая складывается из существующих научных представлений о строении и развитии природы, называется естественнонаучной картиной мира. Кроме того, отдельные естественные науки могут создавать собственные картины исследуемой ими реальности. Их называют частнонаучными (или локальными) картинами мира. Здесь термин «мир» обозначает уже не природный мир в целом, а тот его аспект (фрагмент), который изучается данной наукой с помощью ее понятий, представлений и методов. В этом смысле говорят о физической картине мира, о химической картине мира и т.д.

Наряду с естественнонаучной, существует и философская картина мира. Она представляет собой систему наиболее общих философских понятий (категорий), принципов, концепций, дающую на определенном историческом этапе представление о мире в целом.

Указанные картины мира не существуют изолированно, в отрыве друг от друга. Философская картина мира опирается на достижения естествознания, подтверждающие и конкретизирующие ее положения и выводы. В свою очередь естественнонаучная картина мира обязательно связана с теми или иными философскими представлениями, свойственными той или иной эпохе, т.е. является своеобразным синтезом знаний о природе и философских, мировоззренческих установок.

Например, «химическая картина природы как высшая форма химического знания, как предельно обобщенный взгляд химика на окружающую его природу представляет собой структурно-организованную систему понятий, законов, проблем, гипотез, теорий, естественнонаучных и философских принципов, находящихся в сложных противоречивых отношениях друг с другом. С помощью этих основных форм систематизации философского и естественнонаучного (в первую очередь химического) знания и создается наиболее концентрированный, сущностный «химический образ» природы на определенной стадии развития человеческого познания».[103]

История научного познания сопровождалась периодической сменой картин мира. А это означало смену так называемых парадигм. Данное понятие (происходящее от греческого термина «парадигма» - пример, образец) использовалось еще в античной и средневековой философии для характеристики взаимоотношения духовного и реального мира. Но в философии науки ХХ века понятие «парадигма» наполнилось новым содержанием. Приоритет в использовании и распространении этого понятия принадлежит американскому науковеду и историку физики Т.Куну. Стремясь построить теорию научных революций, он предложил систему понятий, среди которых важное место заняло понятие парадигмы.

Под парадигмой понимают определенную совокупность общепринятых в научном сообществе на данном историческом этапе идей, понятий, теорий, а также методов научного исследования. Другими словами, парадигма сводится к «… признанным всеми научным достижениям, которые в течение определенного времени дают модель постановки проблем и их решений научному сообществу».[104]

В настоящее время понятие парадигмы используется в теории и истории науки для характеристики различных этапов развития научного знания. Научные революции, имевшие место во второй половине истекшего тысячелетия и о которых речь пойдет ниже, сопровождались сменой парадигм.

III .2. НАТУРФИЛОСОФСКИЕ КАРТИНЫ

МИРА ЭПОХИ АНТИЧНОСТИ

III .2.1. Первый (ионийский) этап в древнегреческой натурфилософии. Учение о первоначалах мира. Миропонимание пифагореизма

С YIв. до н.э. начинается особый период в истории науки и культуры Древней Греции. Как известно, это был период, когда древнегреческая цивилизация обрела господство в обширном регионе, охватывающем юго-восточное Средиземноморье, Малую Азию и часть черноморского побережья. К данному времени завершилось формирование древнегреческих городов-государств, в которых большое развитие получили торговля, ремесленное производство, культурная жизнь. Среди них выделялся Милет – главный город Ионийской колонии в Малой Азии, расположенный на побережье Эгейского моря. Сформировавшаяся там Милетская школа натурфилософии , о которой уже говорилось в главе II, оставила глубокий след в истории античной культуры.

По мере роста производительных сил древнегреческого общества возрастало и значение товарообмена. Появилось и получило развитие денежное обращение. Деньги начали функционировать как всеобщий эквивалент при обмене товаров. Было понятно, что различные по качеству товары можно, сопоставляя друг с другом, привести к общему денежному знаменателю. Эта чисто экономическая идея была затем распространена на природу.

Как уже отмечалось, в рамках древнегреческой натурфилософии появилась мысль о том, что все предметы окружающего мира состоят из простейших начал («стихий»). К таковым чаще всего относили огонь, воду, воздух и землю. При этом утвердилась также точка зрения, что существует, вообще говоря, лишь одно-единственное первоначало, из которого все возникло и все состоит.

Древнегреческий философ Гераклит Эфесский предлагал, например, в качестве такого первоначала огонь. «Этот космос, - писал он, - единый из всего, не создан никем из богов и никем из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, в полную меру воспламеняющимся и в полную меру погасающим».[105] При этом Гераклит считал, что «все обменивается на огонь и огонь – на все, подобно тому как золото на товары, а товары на золото».[106] В этом афоризме через сущность товарной экономики раскрывается и античное понимание сущности природы.

Подобным образом понимали основу мироздания и представители вышеупомянутой милетской школы. Ее основатель Фалес Милетский полагал, что началом всего существующего является вода. Все возникает из воды и, в конце концов, обращается в воду, - учил он. Нашу землю он сравнивал с островом, плавающим в океане воды. Фалес был одним из первых ученых античности, оставившим определенный след в истории астрономии и математики. Он получил известность благодаря предсказанию солнечного затмения, определению солнцестояний, открытию того, что Луна светит не своим светом. С его именем связывают нахождение способа измерения высоты пирамид по длине их тени. Им были указаны Полярная звезда и ряд созвездий, что послужило руководством для мореплавания. Фалес ввел календарь, определив продолжительность года в 360 дней и разделив его на 12 тридцатидневных месяцев.

Ученик Фалеса Анаксимен признавал за основу всего воздух, обладающий способностью разрежаться и уплотняться. Различной степенью его разрежения и уплотнения он объяснял возникновение всех тел окружающего мира. Разрежаясь, воздух становится огнем, сгущаясь – облаками, водой и землей. Движение воздуха, порождающее многообразный мир, происходит вечно.

Другой ученик Фалеса Анаксимандр пошел несколько иным путем. Он отказался принять за первооснову мира какую-либо из вышеупомянутых четырех «стихий» (т.е. воду, воздух, огонь, землю), ибо считал, что не может быть первоосновой какое-либо состояние материи в ее конкретной, чувственно воспринимаемой форме. Первоосновой мироздания он считал качественно неопределенное мифическое первовещество, которому он дал наименование «апейрон» (в переводе – беспредельное, неопределенное). Анаксимандр полагал, что «апейрон» первоначально представлял собой неопределенную туманную массу, находившуюся в постоянном круговом вращении, из которой в конце концов произошло все многообразие мира.

Заметим, что идея первоначал – очень древнего, донаучного происхождения, видимо, архетипичная для человеческого сознания. Восприятие мира как порождения каких-то первоначал, как царства «стихий» было характерной чертой античной натурфилософии.

Анаксимандру принадлежала первая в европейской науке попытка дать общекосмологическую картину мира. В этой картине Земля – центр Вселенной. Ее опоясывают три огненных кольца: солнечное, лунное и звездное. Эти кольца покрыты воздушной оболочкой, и, когда она разрывается, человек видит небесные светила. В отличие от Фалеса, уподобившегося Землю плавучему в океане острову, Анаксимандр утверждал, что Земля пребывает в мировом пространстве, ни на что не опмраясь . По мнению американского исследователя античности Ч.Кана, это было самое значительное достижение научной мысли милетской школы.

Особое место в науке Древней Греции занимал Пифагор , который внес немалый для своей эпохи вклад в развитие математики и астрономии. Помимо всем известной «теоремы Пифагора» на счету этого античного ученого имеется и ряд других научных достижений. К их числу относится, например, открытие того факта, что отношение диагонали и стороны квадрата не может быть выражено целым числом и дробью. Тем самым в математику было введено понятие иррациональности. Имеются упоминания о том, что Пифагор придерживался мнения о шарообразности Земли, ее вращения вокруг собственной оси. Вместе с тем в своих космологических воззрениях Пифагор был геоцентристом, т.е. считал Землю центром Вселенной.

Важной отличительной чертой микропонимания Пифагора было учение о числе как основе Вселенной. «Самое мудрое в мире - число», - учил он. Считая, что мир состоит из пяти элементов (земли, огня, воздуха, воды и эфира), Пифагор увязал их с пятью видами правильных многогранников с тем или иным числом граней. Так, Земля, по его мнению, состоит из частиц кубической формы, огонь — из частиц, имеющих форму четырехгранной пирамиды (тетраэдров), воздух —из восьмигранников (октаэдров), вода—из двадцатигранников (икосаэдров), а эфир— из двенадцатигранников (додекаэдров).

До нашего времени дошел рассказ позднеримского философа Боэция (480—524 гг. н. э.) о том, каким образом Пифагор пришел к своей основной идее, что число — основа всего существующего. Как-то, проходя мимо кузницы, Пифагор заметил, что совпадающие удары не одинаковых по весу молотов производят различные гармоничные созвучия. Вес молотов можно измерить. И, таким образом, качественное явление — созвучие — точно определяется через количество. Отсюда Пифагор сделал вывод, что «число владеет вещами».

Положив в основу космоса число; Пифагор придал этому старому слову обыденного языка новое значение. Это слово стало обозначать упорядоченное числом мироздание.[107]

Ученики и последователи Пифагора(пифагорейцы) рассматривали всю Вселенную как гармонию чисел и их отношений, приписывали определенным числам особые, мистические свойства, полагали, что, владея всеми вещами, числа могут определять и духовные, в частности, нравственные качества.

III .2.2. Второй (афинский) этап развития древнегреческой

натурфилософии. Возникновение атомистики.

Научное наследие Аристотеля

Этот этап, охватывающий V—IV вв. до н. э., был периодом времени между возвышением Афин как города-государства и подчинением Александром Македонским греческих полисов. В этот период в античной натурфилософии завершается господство концепции «стихий» как первоначал мира и возникает новое направление —атомистика.

Своеобразным итогом взглядов представителей милетской школы и Гераклита явилось учение Эмпедокла (483— 423 гг. до н.э.), согласно которому природа признается самостоятельно существующей, вечной, а в качестве первоосновы всего ее многообразия выдвигаются четыре эле­мента, или «корня»: земля, вода, воздух и огонь. Эти неизменные «корни» вещей, по мнению Эмпедокла, смешиваясь друг с другом, образуют все богатство природы.

Но уже в этот период на смену подобным представлениям о мире приходит стройное по тому времени атомистическое учение о природе. Выдающимся представителем новой натурфилософской идеологии атомизма был Демокрит . Основные принципы его атомистического учения можно свести к следующим положениям.

1. Вся Вселенная состоит из мельчайших материальных частиц — атомов и незаполненного пространства — пустоты. Наличие последней является обязательным условием для осуществления перемещения атомов в пространстве.

2. Атомы неуничтожимы, вечны, а потому и вся Вселенная, из них состоящая, существует вечно.

3. Атомы представляют собой мельчайшие, неизменные, непроницаемые и абсолютно неделимые частицы' — последние, образно говоря, «кирпичики мироздания».

4. Атомы находятся в постоянном движении, изменяют свое положение в пространстве.

5. Различаются атомы по форме и величине. Но все они настолько малы, что недоступны для восприятия органами чувств человека. Форма их может быть весьма разнообразной. Самые малые атомы имеют, например, сферическую форму. Это, по выражению Демокрита, «атомы души и человеческой мысли».

6. Все предметы материального мира образуются из атомов различных форм и различного порядка их сочетаний (подобно тому как слова образуются из букв).

Представляет интерес учение Демокрита о строении Вселенной. Из атомов, считал он, образуются не только окружающие нас предметы, но и целые миры, которых во Вселенной бесчисленное множество. При этом одни миры еще только формируются, другие—находятся в расцвете, а третьи уже разрушаются. Новые тела и миры возникают от сложения атомов. Уничтожаются они от разложения на атомы.

Демокрита отличала глубокая преданность науке. Он говорил, что предпочитает найти одно причинное объяснение какому-либо непонятному явлению, нежели приобрести персидский престол.

Учение Демокрита об атомном строении тел, о бесконечности Вселенной и множественности ее миров, о вечности, неуничтожимости движения настолько опережало его время, настолько ушло вперед, что впоследствии многие поколения ученых разрабатывали его идеи.

Одним из величайших ученых и философов античности, чья деятельность совпала с афинским периодом развития древнегреческой натурфилософии, был Аристотель . Карл Маркс, удачно «обыграв» два факта — большой вклад Аристотеля в античную философию и пребывание его в роли воспитателя будущего знаменитого полководца Александра, сына царя Македонии Филиппа—назвал Аристотеля Александром Македонским греческой философии.

В круг естественнонаучных интересов Аристотеля входили математика, физика, астрономия, биология. Среди естественных наук ему удалось достичь наибольших успехов в изучении живой природы. Он определил жизнь как способность к самообеспечению, а также к независимому росту и распаду. В своих исследованиях он упоминает несколько сот различных животных. Причем опи­сывает многих из них с такой точностью и столь детально, что не оставляет сомнения в том, что это — его собственные наблюдения. Многие факгы, изложенные Аристотелем, были «переоткрыты» в последующие века. Ему было известно, например, что киты—живородящие животные, он различал хрящевых рыб и позвоночных, описывал развитие куриного яйца вплоть до появления цыпленка и т. д.

Вместе с тем у Аристотеля было немало наивных и даже ложных представлений о явлениях природы. Следуя своему учителю — Платону, он, например, приписывал движению некоторое «врожденное» свойство, заставляющее все на Земле стремиться к своему «естественному месту». Поэтому, считал он, дым поднимается вертикально вверх, а камень падает вертикально вниз.

Но несомненной заслугой Аристотеля было стремление к собиранию и систематизации знаний, накопленных в древнем мире. Исходя из своих представлений об отраслях знания, он впервые попытался дать классификацию наук. С точки зрения Аристотеля, следует различать науки: теоретические (где познание ведется ради него самого), практические (дающие руководящие идеи для поведения человека)и творческие (где познание осуществляется для достижения чего-либо прекрасного).

Теоретические науки Аристотель разделил на три части: так называемую «первую философию», математику и физику. «Первая философия» посвящена неким высшим началам всего существующего, недоступным для органов чувств и постигаемым лишь умозрительно. В ведении математики находятся взятые в абстракции числовые и пространственные свойства тел. Физика изучает различные состояния тел в природе.

Аристотель сразу же противопоставил «первую философию» остальным наукам, отделив ее от наук, изучающих природный мир. Впоследствии, в I в. до н. э., древнегреческий исследователь творчества Аристотеля Андронник Родосский, выделил ту часть его учения, которая была известна как «первая философия», и обозначил ее термином «метафизика», т. е. буквально —«то, что следует после физики». С тех пор и вплоть до эпохи Нового времени под метафизикой понималось философское учение о сверхчувственных, недоступных опыту «первых началах» бытия, т. е. учение, которое имело совершенно иной предмет, чем физика — наука о природе. С наступлением эпохи Нового времени, характеризующейся прогрессом естествознания, ученые-естествоиспытатели начали отмежевы­ваться от метафизики с ее умозрительными, оторванными от реального мира рассуждениями, совершенно не соответствующими данным науки. Эта позиция естествоиспытателей нашла свое выражение в известном изречении И. Ньютона: «Физика, берегись метафизики!».

В истории науки Аристотель известен также как автор космологического учения, которое оказало огромное влияние на миропонимание многих последующих столетий. Космология[108] Аристотеля—геоцентрическое воззрение: Земля, имеющая форму шара; неподвижно пребывает в центре Вселенной. Шаровидность Земли Аристотель выводит из наблюдений, сделанных им во время лунных затмений. Эти наблюдения показали круглую форму земной тени, надвигающейся на диск Луны. Только шаровидное тело, каким является Земля, — объяснял Аристотель, — может отбра­сывать в сторону, противоположную Солнцу, тень, которая представляется темным кругом на лунном диске. К этому же выводу — о шаровидности Земли — ведет, по мнению Аристотеля, и свойственное Земле тяготение к центру Вселенной. Как результат этого тяготения должна была по­лучиться шарообразная форма.

Аристотель разделял мир на две области, качественно отличающиеся друг от друга: область Земли и область Неба. Область Земли имеет в своей основе четыре элемента: землю, воду, воздух и огонь (это те же четыре «стихии», о которых говорили представители натурфилософии доаристотельского периода). Область Неба имеет в своей основе пятый элемент— эфир, из которого состоят небесные тела. Самые совершенные из них — неподвижные звезды. Они состоят из чистого эфира и настолько удалены от Земли, что недоступны никакому воздействию четырех зем­ных элементов. Иное дело—Луна и планеты. Они также состоят из эфира, но в отличие от неподвижных звезд подвержены некоторому влиянию, по крайней мере, одного из элементов, образующих Землю. По мнению Аристотеля, за оболочкой воздуха вокруг Земли находится наиболее легкий из земных элементов — огонь, который помещается в пространстве между Землей и Луной и соприкасается с границей эфира.

В отличие от космологических воззрений Демокрита, космология Аристотеля включала представление о пространственной конечности мироздания. В этой конечной протяженности космоса расположены твердые кристально-прозрачные сферы, на которых неподвижно закреплены звезды и планеты. Их видимое движение объясняется вращением указанных сфер. С крайней («внешней») сферой соприкасается «Перводвигатель Вселенной», являющийся источником всякого движения. Он нематериален, ибо это есть Бог (Аристотель рассматривает Бога как разум мирового масштаба, дающий энергию «перводвигателю»).

Геоцентристская космология Аристотеля, впоследствии математически оформленная и обоснованная Птолемеем, заняла господствующее положение в космологии не только поздней античности, но и всего периода Средневековья — вплоть до XVI века.

III .2.3. Третий (эллинистский) этап в

древнегреческой натурфилософии.

Развитие математики и механики

Данный этап—примерно с 330 по 30 г. до н.э.—начинается с подчинения Александром Македонским самостоятельных городов-государств Древней Греции и завершается возвышением Древнего Рима.

Правители Македонии (Александр, а затем его преемники — Птолемеи) серьезно и внимательно относились к древнегреческой науке. Это отношение диктовалось необходимостью совершенствования техники и технологии ремесленного производства. Последняя, в свою очередь, определялась потребностями развивающейся торговли, а также необходимостью развития технических средств ведения войн. Новая столица эллинов Александрия, построенная Александром Македонским на территории Египта и названная его именем, в период правления Птолемеев (305— 30 гг. до н. э.) стала крупным по тогдашнему времени научным и культурным центром.

Следует отметить, что правители Македонии были, пожалуй, первыми в своих попытках осуществить государственную организацию и финансирование науки. В Александрии в начале III в. до н. э. был создан Мусейон (в переводе с греческого — храм муз), имевший большое значение для развития науки и игравший роль одновременно научного учреждения, музея и научной школы. Мусейон был связан с упоминавшимся выше афинским Ликеем, основанным еще Аристотелем, а впоследствии возглавлявшимся известным ученым Стратоном.

Одним из крупнейших ученых-математиков рассматриваемого периода был Евклид, живший в III в. до н. э. в Александрии. В своем объемистом труде «Начала» он привел в систему все математические достижения того времени. Состоящие из пятнадцати книг «Начала» содержали не только результаты трудов самого Евклида, но и включали достижения других древнегреческих ученых. В «Началах» были заложены основы античной математики. Созданный Евклидом метод аксиом позволил ему построить здание геометрии, носящей по сей день его имя.

Характерной чертой истории эллинистского периода древнегреческой натурфилософии, так же как и ее предыдущего периода, являются идеи атомистики. Последние получили свое развитие в учении Эпикура (341—270 гг. до н.э.). Эпикур разделял точку зрения Демокрита, согласно которой мир состоит из атомов и пустоты, а все существующее во Вселенной возникает в результате соединения атомов в различных комбинациях. Вместе с тем Эпикур внес в описание атомов, сделанное Демокритом, некоторые поправки: атомы не могут превышать известной величины, число их форм ограничено, атомы обладают тяжестью и т.д Но самое главное в атомистическом учении Эпикура—это попытка найти какие-то внутренние источники жизни атомов. Он высказал мысль, что изменение направления их движения может быть обусловлено причинами, содержащимися внутри самих атомов . Это был шаг вперед по сравнению с Демокритом, в учении которого атом непроницаем, не имеет внутри себя никакого движения, никакой жизни.

Эллинистский период в древнегреческой науке характеризовался также и немалыми достижениями в области механики. Первоклассным ученым — математиком и механиком—этого периода был Архимед (287—212 гг. до н. э.). Он решил ряд задач по вычислению площадей поверхностей и объемов, определил значение числа p (представляющего собой отношение длины окружности к своему диаметру). Архимед ввел понятие центра тяжести и разработал методы его определения для различных тел, дал математический вывод законов рычага. Ему приписывают «крылатое» выражение: «Дайте мне точку опоры, и я сдвину Землю». Архимед положил начало гидростатике, которая нашла широкое применение при проверке изделий из драгоценных металлов и определении грузоподъемности кораблей.

Широчайшую известность получил закон Архимеда, касающийся плавучести тел. Согласно этому закону, на всякое тело, погруженное в жидкость, действует поддерживающая сила, равная весу вытесненной телом жидкости, направленная вверх и приложенная к центру тяжести вы­тесненного объема. Если вес тела меньше поддерживающей силы, тело всплывает на поверхность, причем степень погруженности плавающего на поверхности тела определяется соотношением удельных весов этого тела и жидкости. Если вес тела больше поддерживающей силы, то оно тонет. В случае же, когда вес тела равен поддерживающей силе, это тело плавает внутри жидкости (как рыба или подводная лодка).

Архимеда отличали ясность, доступность научных объяснений изучаемых им явлений. Нельзя не согласиться с древнегреческим мыслителем Плутархом, который писал: «Если бы кто-либо попробовал сам разрешить эти задачи, он ни к чему не пришел бы, но, если бы познакомился с решением Архимеда, у него тотчас бы получилось такое впечатление, что это решение он смог бы найти и сам — столь прямым и кратким путем ведет нас к цели Архимед».[109]

Научные труды Архимеда находили приложение в общественной практике. Многие технические достижения того времени связаны с его именем. Ему принадлежат многочисленные изобретения: так называемый «архимедов винт» (устройство для подъема воды на более высокий уровень), различные системы рычагов, блоков, полиспастов и винтов для поднятия больших тяжестей, военные метательные машины. Во время второй Пунической войны Архимед возглавлял оборону своего родного города Сиракузы, осажденного римлянами. Под его руководством были изготовлены весьма совершенные по тому времени машины, метавшие снаряды и не позволявшие римлянам овладеть городом. Когда же осенью 212г. до н. э. Сиракузы были все же взяты римлянами, Архимед погиб. Существует легенда, что перед смертью он сказал собиравшемуся его убить римскому солдату: «Только не трогай моих чертежей».

Архимед был одним из последних представителей естествознания Древней Греции. К сожалению, его научное наследие долго не получало той оценки, которой оно заслуживало. Лишь спустя более полутора тысяч лет, в эпоху Возрождения, труды Архимеда были оценены по достоинству и получили дальнейшее развитие. Первый перевод трудов Архимеда был сделан в 1543 году — в том же году, когда вышел в свет основополагающий труд Николая Коперника, совершившего переворот в миропо­нимании.

III .2.4. Древнеримский период античной натурфилософии.

Продолжение идей атомистики и

геоцентрической космологии

. В Древнем Риме было немало талантливых натурфилософов, внесших определенный вклад в прогресс естествознания. Но все же новых идей в этот период было выдвинуто значительно меньше, чем в истории Древней Греции.

Одним из наиболее известных натурфилософов-атомистов Древнего Рима был Тит Лукреций Кар (Лукреций), живший в I в. до н. э. Его философская поэма «О природе вещей» является важным источником, содержащим много интересных сведений об атомистических воззрениях Демокрита и Эпикура (поскольку из сочинений последних до нас дошли лишь немногие отрывки). Лукреций высказал мысль о вечности материи. Вещи временны, они возникают и исчезают распадаясь на атомы — свои первичные составные части. Атомы же вечны, и их количество во Вселенной всегда остается одним и тем же. Отсюда вытекал вывод о вечности материи, которую Лукреций отождествлял с атомами.

Сохранилось не так уж много сочинений древнеримского периода, посвященных естественнонаучным вопросам. Помимо упомянутой поэмы Лукреция, можно назвать сочинения Аннея Сенеки, Паппа Александрийского, Диофанта, Манилия. Все они написаны в литературной форме, т. е. в виде диалогов, поэм, энциклопедий. Сочинение Сенеки содержит сведения по физике, метеорологии и географии.

Поэма Манилия касается астрономии. А сочинения Паппа Александрийского и Диофанта посвящены главным образом математике.

Говоря о состоянии естествознания в эпоху Древнего Рима, необходимо особо отметить натурфилософское наследие Клавдия Птолемея (прибл. 90—168 it. н. э.). Большую часть своей жизни он провел в Александрии и фактически может считаться древнегреческим ученым. Но его научная деятельность протекала в период, когда Римская империя находилась в состоянии расцвета и включала в себя территорию Древней Греции. Птолемей по праву считается одним из крупнейших ученых античности. Он серьезно занимался математикой, увлекался географией, много времени посвящал астрономическим наблюдениям. Главный труд Птолемея, носивший название «Математическая система», определил дальнейшее развитие астрономии более чем на тысячелетие. В период упадка александрийской школы греческий оригинал этого сочинения был утерян. Сохранился только его арабский перевод, который много позднее, уже в XII веке, был переведен на латинский язык. Поэтому книга Птолемея дошла до нас под арабским латинизированным названием «Альмагест».

В этой книге нашла отражение колоссальная работа, проделанная Птолемеем по созданию первой математической теории, описывающей движение Солнца и Луны, а также пяти известных тогда планет на видимом небосводе. В своем «Альмагесте» Птолемей рисует следующую схему ми­роздания: в центре Вселенной находится неподвижная Земля. Ближе к Земле находится Луна, а затем следуют Меркурий, Венера, Солнце, Марс, Юпитер и Сатурн. Объясняя данный порядок планет, Птолемей исходил из предположения, что чем быстрее движется планета, тем ближе к Земле она расположена.

Геоцентрическая система мира, на обоснование которой Птолемей потратил немало сил, просуществовала после его смерти чрезвычайно долго — целых 1375 лет — вплоть до опубликования знаменитого труда Н. Коперника, заменившего эту систему на гелиоцентрическую. В после-коперниковскую эпоху Птолемея вспоминают главным образом как автора отвергнутой наукой системы мира.

III .3. Естественнонаучная и математическая мысль эпохи Средневековья

Эпоха средних веков характеризовалась в Европе закатом классической греко-римской культуры и резким усилением влияния церкви на всю духовную жизнь общества. Вот что пишет об этой эпохе Ф. Энгельс: «Догматы церкви стали одновременно и политическими аксиомами, а библейские тексты получили на всяком суде силу закона... Это верховное господство богословия во всех областях умственной деятельности было в то же время необходимым следствием того положения, которое занимала церковь в качестве наиболее общего синтеза и наиболее общей санкции существующего феодального строя»[110]

В эту эпоху философия тесно сближается с теологией (богословием), фактически становится ее «служанкой». Возникает непреодолимое противоречие между наукой, делающей свои выводы из результатов наблюдений, опытов, включая и обобщение этих результатов, и схоластическим богословием, для которого истина заключается в религиозных догмах.

Пока европейская христианская наука переживала длительный период упадка (вплоть до XII—ХШ вв.), на Востоке, наоборот, наблюдался прогресс науки. Со второй половины VIII в. научное лидерство явно переместилось из Европы на Ближний Восток. В IX веке, наряду с вышеупомянутым трудом Птолемея («Альмагест»), на арабский язык были переведены «Начала» Евклида и сочинения Аристотеля. Таким образом, древнегреческая научная мысль получила известность в мусульманском мире, способствуя развитию астрономии и математики. В истории науки этого периода известны такие имена арабских ученых, как Мухаммед аль-Баттани (850—929 гг.), астроном, составивший новые астрономические таблицы, Ибн-Юнас(950—1009 гг.), достигший заметных успехов в тригонометрии и сделавший немало ценных наблюдений лунных и солнечных затмений, Ибн аль-Хайсам (965—1020 гг.), получивший известность своими рабо­тами в области оптики, Ибн-Рушд (1126—1198 гг.), виднейший философ и естествоиспытатель своего времени, считавший Аристотеля своим учителем.

Средневековой арабской науке принадлежат и наибольшие успехи в химии. Опираясь на материалы александрийских алхимиков I века и некоторых персидских школ, арабские химики достигли значительного прогресса в своей области. В их работах алхимия постепенно превращалась в химию. А уже отсюда (благодаря главным образом испанским маврам) в позднее средневековье возникла европейская химия.

В XI веке страны Европы пришли в соприкосновение с богатствами арабской цивилизации, а переводы арабских текстов стимулировали восприятие знаний Востока европейскими народами.

Большую роль в подъеме западной христианской науки сыграли университеты (Парижский, Болонский, Оксфордский, Кембриджский и др.), которые стати образовываться начиная с ХП века. И хотя эти университеты первоначально предназначались для подготовки духовенства, но в них уже тогда начинали изучаться предметы математического и естественнонаучного направления, а само обучение носило, более чем когда-либо раньше, систематический характер.

ХШ век характерен для европейской науки началом эксперимента и дальнейшей разработкой статики Архимеда. Здесь наиболее существенный прогресс был достигнут группой ученых Парижского университета во главе с Иорданом Неморарием (вторая половина XIII в.). Они развили античное учение о равновесии простых механических устройств, решив задачу, с которой античная механика справиться не могла, — задачу о равновесии тела на наклонной плоскости.

В XIV веке в полемике с античными учеными рождаются новые идеи, начинают использоваться математические методы, т. е. идет прогресс подготовки будущего точного естествознания. Лидерство переходит к группе ученых Оксфордского университета, среди которых наиболее зна­чительная фигура — Томас Брадвардин (1290—1349). Ему принадлежит трактат «О пропорциях» (1328 г.), который в истории науки оценивается как первая попытка написать «Математические начала натуральной философии» (именно так почти триста шестьдесят лет спустя назовет свой знаменитый труд Исаак Ньютон).

Все вышесказанное свидетельствует о том, что на протяжении многовековой, довольно мрачной эпохи, именуемой средневековьем, интерес к познанию явлений окружающего мира все же не угасал, и процесс поиска Истины продолжался. Появлялись все новые и новые поколения ученых, стремящихся, несмотря ни на что, изучать природу. Вместе с тем научные знания этой эпохи ограничивались в основном познанием отдельных явлений и легко укладывались в умозрительные натурфилософские схемы мироздания, выдвинутые еще в период античности (главным образом в учении Аристотеля). В таких условиях наука еще не могла подняться до раскрытия объективных законов природы. Естествознание — в его нынешнем понимании — еще не сформировалось. Оно находилось в стадии своеобразной «преднауки».

III .4. НАУЧНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ ЭПОХИ НОВОГО ВРЕМЕНИ И СМЕНА ТИПОВ МИРОПОНИМАНИЯ

III .4.1. Научные революции в истории естествознания

Развитие естествознания не является лишь монотонным процессом количественного накопления знаний об окружающем природном мире (как это могло показаться из предшествующего изложения). И если процесс простого приращения знаний (а иногда и вымыслов) был присущ для натурфилософии античности, для «преднауки» средневековья, то c XVI века характер научного прогресса существенно меняется. В развитии науки появляются переломные этапы, кризисы, выход на качественно новый уровень знаний, радикально меняющий прежнее видение мира.

Эти переломные этапы в генезисе научного знания получили наименование научных революций. Причем революция в науке —это, как правило, не кратковременное событие, ибо коренные изменения в научных знаниях требуют определенного времени. Поэтому в любой научной революции можно хронологически выделить некоторый более или менее длительный исторический период, в течение которого она происходит. Периоды революций в науке, отмечал всемирно известный физик Луи де Бройлъ, «все­гда характеризуют решающие этапы в прогрессивном развитии наших знаний».[111]

Эти решающие этапы в развитии фундаментальных наук можно разделить по результатам и степени их влияния на развитие науки в целом, на глобальные научные революции и на «микрореволюции» в отдельных науках. Последние означают создание новых теорий в той или иной области науки, которые меняют представления об определенном, сравнительно узком круге явлений, но не оказывают решающего влияния на существующую научную картину мира, не требуют коренного изменения способа научного мышления.

Глобальная научная революция приводит к формированию совершенно нового видения мира, вызывает появление принципиально новых представлений о его структуре и функционировании, а также влечет за собой новые способы, методы его познания. Глобальная научная революция может происходить первоначально в одной из фундаментальных наук (или даже формировать эту науку), превращая ее затем на определенный исторический период в лидера науки. Последнее означает, что происходит своеобразная экспансия ее новых представлений, принципов, методов, возникших в ходе революции, на другие области знания и на миропонимание в целом. В дальнейшем изложении мы рассмотрим несколько гло­бальных научных революций, имевших место в истории естествознания и определивших характер его формирования и развития во второй половине нынешнего тысячелетия.

III .4.2. Первая научная революция.

Смена космологической картины мира

Первая научная революция произошла в эпоху, оставившую глубокий след в культурной истории человечества. Это был период конца XV—XVI в.в., ознаменовавший переход от средневековья к Новому времени и получивший название эпохи Возрождения. Последняя характеризовалась возрождением культурных ценностей античности (отсюда и название эпохи), расцветом искусства, утверждением идей гуманизма. Вместе с тем эпоха Возрождения отличалась существенным прогрессом науки и радикальным изменением миропонимания, которое явилось следствием появления гелиоцентрического учения великого польского астронома Николая Коперника (1473—1543).

В своем труде «Об обращениях небесных сфер» Коперник утверждал, что Земля не является центром мироздания и что «Солнце, как бы восседая на Царском престоле, управляет вращающимся около него семейством светил». [112] Это был конец старой аристотелевско-птолемеевской геоцентрической системы мира. На основе большого числа астрономических наблюдений и расчетов Коперник создал новую, гелиоцентрическую систему мира, что явилось первой в истории человечества научной революцией.

Возникло принципиально новое миропонимание, которое исходило из того, что Земля — одна из планет, движущихся вокруг Солнца по круговым орбитам. Совершая обращение вокруг Солнца, Земля одновременно вращается и вокруг собственной оси, чем и объясняется смена дня и ночи, видимое нами движение звездного неба. Но гелиоцентрическая система мира, предложенная Коперником, не сводилась только к перестановке предполагаемого центра Вселенной. Включив Землю в число небесных тел, которым свойственно круговое движение, Коперник высказал очень важную мысль о движении как естественном свойстве небесных и земных объектов, подчиненным некоторым общим закономерностям единой механики. Тем самым было разрушено догматизированное представление Аристотеля о неподвижном «перводвигателе», якобы приводящем в движение Вселенную.

Коперник показал ограниченность чувственного познания, неспособного отличать то, что нам представляется, от того, что в действительности имеет место (визуально нам кажется, что Солнце «ходит» вокруг Земли). Таким образом, он продемонстрировал слабость принципа объяснения окружающего мира на основе непосредственной видимости и доказал необходимость для науки критического разума.

Учение Коперника подрывало опиравшуюся на идеи Аристотеля религиозную картину мира. Последняя исходила из признания центрального положения Земли, что давало основание объявлять находящегося на ней человека центром и высшей целью мироздания. Кроме того, религиозное учение о природе противопоставляло земную материю, объявляемую тленной, преходящей—небесной, которая считалась вечной и неизменной. Однако в свете идей Коперника трудно было представить, почему, будучи «рядовой» планетой, Земля должна принципиально отличаться от других планет.

Католическая церковь не могла согласиться с этими выводами, затрагивающими основы ее мировоззрения. Защитники учения Коперника были объявлены еретиками и подвергнуты гонениям. Сам Коперник избежал преследования со стороны католической церкви ввиду своей смерти, слу­чившейся в том же году, в котором был опубликован его главный труд «Об обращении небесных сфер». В 1616 году этот труд был занесен в папский «Индекс» запрещенных книг, откуда был вычеркнут лишь в 1835 году.

Отмечая влияние работы Коперника на существовавшие в его время представления о природе, Ф. Энгельс писал:

«Революционным актом, которым исследование природы заявило о своей независимости... было издание бессмертного творения, в которомКоперник бросил—хотя и робко и, так сказать, лишь на смертном одре — вызов церковному авторитету в вопросах природы. Отсюда начинает свое летосчисление и освобождение естествознания от теологии, хотя выяснение между ними отдельных взаимных претензий затянулось до наших дней и в иных головах далеко еще не завершилось даже и теперь».[113]

Существенным недостатком взглядов Коперника было то, что он разделял господствовавшее до него убеждение в конечности мироздания. И хотя он утверждал, что видимое небо неизмеримо велико по сравнению с 3емлей,он все же полагал, что Вселенная где-то заканчивается твердой сферой, на которой были закреплены неподвижные звезды. Нелепость такого взгляда на Вселенную, противоречащего картине мира, основы которой были заложены самим Коперником, обнаружилась в расчетах, проведенных датским астрономом Тихо Браге (1546—1601).В 1577г. он сумел рассчитать орбиту кометы, проходившую вблизи планеты Венера. Согласно его расчетам получалось, что эта комета должна была натолкнуться на твердую поверхность сферы, ограничивающей Вселенную, если бы таковая существовала.

Одним из активных сторонников учения Коперника, поплатившихся жизнью за свои убеждения, был знаменитый итальянский мыслитель Джордано Бруно (1548—1600). Но он пошел дальше Коперника, отрицая наличие центра Вселенной вообще и отстаивая тезис о бесконечности Все­ленной. Бруно говорил о существовании во Вселенной множества тел, подобных Солнцу и окружающим его планетам. Причем многие из бесчисленного количества миров, считал он, обитаемы и, по сравнению с Землей, «если не больше и не лучше, то во всяком случае не меньше и не хуже».[114]

Инквизиция имела серьезные причины бояться распространения образа мыслей и учения Бруно. В 1592 году он был арестован и в течение восьми лет находился в тюрьме, подвергаясь допросам со стороны инквизиции. 17 февраля 1600 г., как нераскаявшийся еретик, он был сожжен на костре на Площади цветов в Риме. Однако эта бесчеловечная акция не могла остановить прогресса познания человеком мира. На научном небосводе уже взошла звезда Галилея.

III .4.3. Вторая научная революция.

Создание классической механики и

экспериментального естествознания.

Механистическая картина мира

Трагическая гибель Джордано Бруно произошла на рубеже двух эпох: эпохи Возрождения и эпохи Нового времени. В последней особую роль сыграл XVII век, ознаменовавшийся рождением современной науки, у истоков которой стояли такие выдающиеся ученые, как Галилей, Кеплер, Ньютон.

В учении Галилео Галилея (1564—1642) были заложены основы нового механистического естествознания. Как свидетельствуют А. Эйнштейн и Л. Инфельд, «самая фундаментальная проблема, остававшаяся в течение тысячи лет неразрешенной из-за сложности—это проблема движения».[115]

До Галилея общепринятым в науке считалось понимание движения, выработанное Аристотелем и сводившееся к следующему принципу: тело движется только при наличии внешнего на него воздействия, и если это воздействие прекращается, тело останавливается. Галилей показал, что этот принцип Аристотеля (хотя и согласуется с нашим повседневным опытом) является ошибочным. Вместо него Галилей сформулировав совершенно иной принцип, получивший впоследствии наименование принципа инерции: тело либо находится в состоянии покоя, либо движется, не из­меняя направления и скорости своего движения, если на него не производится какого-либо внешнего воздействия.

«Открытие, сделанное Галилеем, и применение им методов научного рассуждения были одним из самых важных достижений в истории человеческой мысли, и оно отмечает действительное начало физики. Это открытие учит нас тому, что интуитивным выводам, базирующимся на непосредственном наблюдении, не всегда можно доверять, так как они иногда ведут по ложному следу».[116]

Большое значение для становления механики как науки имело исследование Галилеем свободного падения тел. Он установил, что скорость свободного падения тел не зависит от их массы (как думал Аристотель), а пройденный падающим телом путь пропорционален квадрату времени падения. Галилей открыл, что траектория брошенного тела, движущегося под воздействием начального толчка и земного притяжения, является параболой. Галилею принадлежит экспериментальное обнаружение весомости воздуха, открытие законов колебания маятника, немалый вклад в разработку учения о сопротивлении материалов.

Галилей выработал условия дальнейшего прогресса естествознания, начавшегося в эпоху Нового времени. Он понимал, что слепая вера в авторитет Аристотеля сильно тормозит развитие науки. Истинное знание, считал Галилей, достижимо исключительно на пути изучения природы при помощи наблюдения, опыта (эксперимента) и вооруженного математическим знанием разума, — а не путем изучения и сличения текстов в рукописях античных мыслителей.

Росту научного авторитета Галилея способствовали его астрономические исследования, обосновывавшие и утверждавшие гелиоцентрическую систему Коперника. Используя построенные им телескопы (вначале это был скромный оптический прибор с трехкратным увеличением, а впослед­ствии был создан телескоп и с 32-кратным увеличением), Галилей сделалцелый ряд интересных наблюдений и открытий. Он установил, что Солнце вращается вокруг своей оси, а на его поверхности имеются пятна. У самой большой планеты Солнечной системы — Юпитера — Галилей обнаружил 4 спутника (из 13 известных в настоящее время). Наблюдения за Луной показали, что ее поверхность гористого строения и что этот спутник Земли имеет либрацию, т. е. видимые периодические колебания маятникового характера вокруг центра. Галилей убедился, что кажущийся туманностью Млечный Путь состоит из множества отдельных звезд.

Но самое главное в деятельности Галилея как ученого-астронома состояло в отстаивании справедливости учения Н.Коперника, которое подвергалось нападкам не только со стороны церковных кругов, но и со стороны некоторых ученых, высказывавших сомнения в правильности этого учения. Галилей сумел показать несостоятельность всех этих сомнений и дать блестящее естественнонаучное доказательство справедливости гелиоцентрической системы в знаменитой работе «Диалог о двух системах мира — Птолемеевской и Коперниковой».

Как уже отмечалось выше, католической церковью в 1616 г. было принято решение о запрещении книги Коперника «Об обращениях небесных сфер», а его учение объявлено еретическим. Галилей в этом решении упо­мянут не был, но ему все же пришлось предстать перед судом инквизиции. После длительных допросов он был вынужден отречься от учения Коперника и принести публичное покаяние.[117]

Однако остановить движение, прервать преемственность научной мысли было уже невозможно. С астрономическими наблюдениями Галилея, описанными им в сочинении «Звездный вестник», ознакомился и дал высокую оценку один из крупнейших математиков и астрономов конца XVI — первой трети XVII вв. Иоган Кеплер (1571—1630). Эта оценка астрономических исследований Галилея содержалась в работе Кеплера «Рассуждение о «Звездном вестнике».

Кеплер занимался поисками законов небесной механики и составлением звездных таблиц. На основе обобщения данных астрономических наблюдений он установил три закона движения планет относительно Солнца. В своем первом законе Кеплер отказывается от коперниковского пред­ставления о круговом движении планет вокруг Солнца. В этом законе утверждается, что каждая планета движется по эллипсу, в одном из фокусов которого находится Солнце. Согласно второму закону Кеплера, радиус-вектор, проведенный от Солнца к планете, в равные промежутки времени описывает равные площади. Из этого закона следовал вывод, что скорость движения планеты по орбите непостоянна и она тем больше, чем ближе планета к Солнцу. Третий закон Кеплера гласит: квадраты времен обращения планет вокруг Солнца относятся как кубы их средних расстояний от него.

Помимо сказанного, Кеплеру принадлежит немало заслуг в астрономии и математике. Он разработал теорию солнечных и лунных затмений, предложил способы их предсказания, уточнил величину расстояния между Землей и Солнцем, составил так называемые Рудольфовы таблицы —по имени австрийского императора Рудольфа П, при дворе которого Кеплер занимал место астронома, сменив на этой должности умершего Тихо Браге. С помощью этих таблиц можно было с высокой степенью точности определять в любой момент времени положение планет. Кеплеру принад­лежит также решение ряда важных для практики стереометрических задач.

Поскольку Кеплер был сторонником гелиоцентрической космологии Коперника и не скрывал этого, Ватикан относился к его сочинениям отрицательно, включив некоторые из них в список запрещенных книг. Но сам Кеплер прекрасно понимал значение выполненных им работ. Не без сар­казма он писал: «Мне все равно, кто будет меня читать: люди нынешнего или люди будущего поколения. Разве Господь Бог не дожидался шесть тысяч лет, чтобы кто-нибудь занялся созерцанием его творений?».[118]

Конечно, главной заслугой Кеплера было открытие законов движения планет. Но он не объяснил причины их движения. И это неудивительно, ибо не существовало еще понятий силы и взаимодействия. В то время из разделов механики была разработана лишь статика— учение о равновесии (которая разрабатывалась еще в античности, в первую очередь, Архимедом), а в работах Галилея были сделаны первые шаги в разработке динамики. Но в полной мере динамика — учение о силах и их взаимодействии — была создана лишь позднее Исааком Ньютоном.

В такой ситуации большое впечатление на естествоиспытателей произвела «теория вихрей» выдвинутая в 40-х годах XVIIв. французским ученым Рене Декартом (1596— 1650).[119] Декарт полагал, что мировое пространство заполнено особым легким, подвижным веществом, способным образовывать гигантские вихри. Вихревые потоки, окружая все небесные тела, увлекают их и приводят в движение. Солнечная система представляет собой громадный вихрь, в центре которого находится Солнце. Этот солнечный вихрь увлекает в своем движении все планеты. Центрами других, меньших вихрей, вращающихся вокруг Солнца, являются планеты. Планетные вихри вовлекают в круговое движение спутники этих планет. Так, вихрь, окружающий Землю, приводит в движение вокруг Земли ее спутник — Луну. Причем в каждом вихре тело, находящееся ближе к центру, вращается вокруг него быстрее, чем более далекое. Этим Декарт объяснял тот факт, что чем ближе планеты к Солнцу, тем короче периоды их обращения вокруг него (всего 88 дней для Меркурия, 225 дней для Венеры, 365 дней для Земли и т. д.).

Что касается эллиптического движения планет по уже известным законам Кеплера, то Декарт не смог ясно этого объяснить. Он говорил, что под действием давления соседних вихрей и вследствие других причин вихри могут принимать сплюснутую или эллиптическую форму. Таким образом, теория вихрей Декарта фактически не могла объяснить движение планет по законам Кеплера.

Космологическая гипотеза Декарта оказалась несостоятельной и была отвергнута последующим развитием науки. Но Декарт обессмертил свое имя в другой области—в математике. Создание им основ аналитической геометрии, введение осей координат, носящих по сей день наименование декартовых, введение им многих алгебраических обозначений, формулирование понятия переменной величины —вот далеко не полный перечень того, что сделал Декарт в области математики, обеспечив ее существенный прогресс.

Вторая научная революция завершалась творчеством одного из величайших ученых в истории человечества, каковым был Исаак Ньютон (1643—1727). Его научное наследие чрезвычайно разнообразно. В него входит и создание (параллельно с Лейбницем, но независимо от него) диф­ференциального и интегрального исчисления, и важные астрономические наблюдения, которые Ньютон проводил с помощью собственноручно построенных зеркальных телескопов (он так же, как и Галилей, именно телескопу обязан первым признаниям своих научных заслуг), и большой вклад в развитие оптики (он, в частности, поставил опыты в области дисперсии света и дал объяснение этому явлению). Но самым главным научным достижением Ньютона было продолжение и завершение дела Галилея по со­зданию классической механики. Благодаря их трудам ХУII век считается началом длительной эпохи торжества механики, господства механистических представлений о мире.

Ньютон сформулировал три основных закона движения, которые легли в основу механики как науки. Первый закон механики Ньютона—это принцип инерции, впервые сформулированный еще Галилеем: всякое тело сохраняет состояние покоя или равномерного и прямолинейного движения до тех пор, пока оно не будет вынуждено изменить его под действием каких-то сил. Существо второго закона механики Ньютона состоит в констатации того факта, что приобретаемое телом под действием какой-то силы ускорение прямо пропорционально этой действующей силе и обратно пропорционально массе тела. Наконец, третий закон механики Ньютона — это закон равенства действия и противодействия. Этот закон гласит, что действия двух тел друг на друга всегда равны по величине и направлены в противоположные стороны.

Данная система законов движения была дополнена открытым Ньютоном законом всемирного тяготения, согласно которому все тела, независимо от их свойств и от свойств среды, в которой они находятся, испытывают взаимное притяжение, прямо пропорциональное их массам и обратно пропорциональное квадрату расстояния между ними.

Пожалуй, ни одно из всех ранее сделанных научных открытий не оказало такого громадного влияния на дальнейшее развитие естествознания, как открытие закона всемирного тяготения.[120] Огромное впечатление на ученых производил масштаб обобщения, впервые достигнутый естествознанием. Это был поистине универсальный закон природы, которому подчинялось все — малое и большое, земное и небесное. Этот закон явился основой создания небесной механики — науки, изучающей движение тел Сол­нечной системы.

«Созданная Ньютоном теория тяготения и его вклад в астрономию знаменуют последний этап преобразования аристотелевской картины мира, начатого Коперником. Ибо представление о сферах, управляемых перводвигателем или ангелами по приказу бога, Ньютон успешно заменил пред­ставлением о механизме, действующем на основании простого естественного закона...».[121]

Воображение ученых захватывала простота той картины мира, которая складывалась на основе ньютоновской классической механики. В этой картине, носящей абстрактный характер, отбрасывалось все «лишнее»: не имели значения размеры небесных тел, их внутреннее строение, идущие в них бурные процессы. Оставались только массы и расстояния между центрами этих масс, к тому же связанные несложной формулой. Как пишет известный японский физик X. Юкава, «Ньютон многое отсек у реального мира, о котором размышляют физики... Конечно, Ньютон абстрагируется, но он оставляет самое существенное и создает единую картину мира. Ему принадлежит, по крайней мере, построение теории Солнечной системы. Это один из миров. Остается еще... и множество других миров. В них он не успел разобраться, но Солнечная система прекрасно воссоздана в рамках его механики».[122]

В 1687 г. вышел в свет главный труд Ньютона «Математические начала натуральной философии», заложивший основы современной теоретической физики. Оценивая это событие, видный физик XX века, бывший президент Академии наук СССР С. И. Вавилов писал: «В истории есте­ствознания не было события более крупного, чем появление "Начал" Ньютона. Причина была в том, что эта книга подводила итоги всему сделанному за предшествующие тысячелетия в учении о простейших формах движения материи. Сложные перипетии развития механики, физики и ас-трономии, выраженные в именах Аристотеля, Птолемея, Коперника, Галилея, Кеплера, Декарта, поглощались и заменялись гениальной ясностью и стройностью «Начал».[123]

Не менее высокую оценку дает «Началам» Ньютона такой крупный специалист по истории науки, как Джон Бернал. «По убедительности аргументации, подкрепленной физическими доказательствами, —пишет он, —книга не имеет себе равных во всей истории науки. В математическом отношении ее можно сравнить только с "Элементами" Евклида, а по глубине физического анализа и влиянию на идеи того времени—только с «Происхождением видов» Дарвина. Она сразу же стала библией новой науки, не столько как благоговейно чтимый источник догмы..., сколько как источник дальнейшего расширения изложенных в ней методов».[124]

В своей знаменитой работе Ньютон предложил ученому миру научно-исследовательскую программу, которая вскоре стала ведущей не только в Англии, на родине великого ученого, но и в континентальной Европе. Свою научную программу Ньютон назвал «экспериментальной философией», подчеркивая решающее значение опыта, эксперимента в изучении природы.

Ньютон подверг критике картезианство, в частности, декартову гипотезу «вихрей». Главный упрек в адрес картезианцев (последователей Декарта) сводился к тому, что они не обращались в должной мере к опыту, конструировали «гипотезы», «обманчивые предположения» для объяснения природных явлений. «Гипотез не измышляю», — таков был девиз Ньютона.

Идеи Ньютона, опиравшиеся на математическую физику и эксперимент, определили направление развития естествознания на многие десятилетия вперед.

В предисловии к своему знаменитому труду «Математические начала натуральной философии» И. Ньютон высказал следующую установку на будущее: «Было бы желательно вывести из начал механики и остальные явления природы,….ибо многое заставляет меня предполагать, что все эти явления обусловливаются некоторыми силами, с которыми частицы тел вследствие причин, пока неизвестных, или стремятся друг к другу и сцепляются в правильные фигуры, или же взаимно отталкиваются и удаляются друг от друга. Так как эти силы неизвестны, то до сих пор попытки философов объяснить явления природы оставались бесплодными. Я надеюсь, однако, что или этому способу рассуждения, или другому, более правильному, изложенные здесь основания доставят некоторое освещение.»[125]

Многие естествоиспытатели вслед за Ньютоном старались объяснить, исходя из начал механики, самые различные явления природы. При этом они неправомерно экстраполировали законы, установленные лишь для механической сферы явлений, на все процессы окружающего мира. В тор­жестве законов Ньютона, считавшихся всеобщими и универсальными, черпали веру в успех ученые, работавшие в астрономии, физике, химии.

Длительное время теории, объяснявшие закономерности соединения химических элементов, опирались на идею тяготения между атомами. Французский математик и астроном Пьер Симон Лаплас (1749-1827) был убежден, что к закону всемирного тяготения сводятся все явления, известные ученым. Исходя из этого, он работал над созданием, — в дополнение к механике небесной, созданной Ньютоном, —новой, молекулярной механики, которая, по его мнению, была призвана объяснить химические реакции, капиллярные явления, феномен кристаллизации, а также то, почему вещество может быть твердым, жидким или газообразным. Лаплас видел причины всего этого во взаимном притяжении между молекулами, которое, считал он, есть только «видоизменение всемирного тяготения».

Как очередное подтверждение ньютоновского подхода к вопросу об устройстве мира было первоначально воспринято физиками открытие, которое сделал французский военный инженер, впоследствии член Парижской Академии наук Шарль Огюст Кулон (1736—1806). Оказалось, что положительный и отрицательный электрические заряды притягиваются друг к другу прямо пропорционально величине зарядов и обратно пропорционально квадрату расстояния между ними. Создавалось впечатление о новой демонстрации права закона всемирного тяготения служить своего рода образцом, универсальным ответом на любые задачи. Лишь впоследствии стало ясно: впервые появился в науке один из законов электромагнетизма. После Кулона открылась возможность построения математической теории электродинамических и магнитных явлений.

III .4.4. Естествознание Нового времени и проблема

философского метода

В истории изучения человеком природы сложились, как известно, два прямо противоположных, несовместимых метода этого изучения, которые приобрели статус общефилософских, т.е. носящих всеобщий характер. Это — диалектический и метафизический методы.

При метафизическом подходе объекты и явления окружающего мира рассматриваются изолированно друг от друга, без учета их взаимных связей и как бы в застывшем, фиксированном, неизменном состоянии. Диалектический подход, наоборот, предполагает изучение объектов, явлений со всем богатством их взаимосвязей, с учетом реальных процессов их изменения, развития.

Как было ранее отмечено, истоки этих противоположных подходов к осмыслению мира лежат в глубокой древности. Одним из ярких выразителей диалектического подхода (несмотря на всю его наивность) был древнегреческий мыслитель Гераклит, о котором уже говорилось выше. Он обращал внимание на взаимосвязи и изменчивость в природе, выдвигал идею о ее беспрерывном движении и обновлении. Дошедшие до нас афоризмы Гераклита свидетельствуют о глубине его понимания окружающего природного мира.

«Когда мы подвергаем мысленному рассмотрению природу…, — писал Ф. Энгельс, — то перед нами сперва возникает картина бесконечного сплетения связей и взаимодействий, в которой ничто не остается неподвижным и неизменным, а все движется, изменяется, возникает и исчезает... Этот первоначальный, наивный, но по сути дела правильный взгляд на мир был присущ древнегреческой философии и впервые выражен Гераклитом…»[126]

В то же время в древнегреческой философии VI—V вв. до н. э. зародился, как известно, и другой подход к познанию мира. В учениях некоторых философов этого периода (Ксенофана, Парменида, Зенона) проявились попытки доказать, что окружающий мир неподвижен, неизменен, ибо всякое изменение представляется противоречивым, а потому—невоз­можным. Подобные воззрения много веков спустя проявились в науке Нового времени (во всяком случае, до середины XVIII в.), а соответствующий им метод познания получил наименование метафизического.[127]

На определенном этапе научного познания природы метафизический метод, которым руководствовались ученые-естествоиспытатели, был вполне пригоден и даже неизбежен, ибо упрощал, облегчал сам процесс познания. «Разложение природы на ее отдельные части, разделение различных процессов и предметов природы на определенные классы, исследование внутреннего строения органических тел по их многообразным анатомическим формам — все это было основным условием тех исполинских успехов, которые были достигнуты в области познания природы за последние четыреста лет»,[128] — писал Ф. Энгельс. В рамках метафизического подхода к миру учеными изучались многие объекты, явления природы, проводилась их классификация.

Наглядным примером этого может служить весьма плодотворная деятельность известного шведского ученого, метафизически мыслящего натуралиста Карла Линнея (1707—1778). Будучи талантливым, неутомимым исследователем, Линней все силы своего огромного ума, обогащенного наблюдениями в многочисленных путешествиях, употребил на создание классификации растительного и животного мира. В своем основном труде «Система природы» он сформулировал принцип такой классификации, установив для представителей живой природы следующую градацию: класс, отряд, род, вид, вариация. Живые организмы, например, Линней разделил на 6 классов (млекопитающие, птицы, амфибии, рыбы, черви, насекомые), а в растительном мире выделил целых 24 класса. Оригинальной идеей Линнея стала бинарная система обозначения растений и животных. Согласно этой системе, любое название представителя растительного или животного мира состоит из двух латинских наименований: одно из них является родовым, а второе—видовым. Например, в указанной системе человек именовался по латыни Homo sapiens, т. е. человек разумный.

Но, проделав огромную и очень полезную классификационную работу, Линней вместе с тем не вышел за рамки традиционного для науки ХУШв. метафизического метода мышления. Распределив, образно говоря, «по полочкам» разновидности представителей живой природы, расположив растения и животных в порядке усложнения их строения, он не усмотрел в этом усложнении развития. Линней считал виды растений и животных абсолютно неизменными. А самих «видов столько, сколько их создано Творцом», —писал он в своей знаменитой «Системе природы»[129] .

Во всем этом нет ничего удивительного. Диалектические идеи всеобщей взаимосвязи и развития могли утвердиться в естествознании лишь после того, как был пройден этап изучения отдельных объектов, явлений природы и их классификации. Не изучив, например, отдельные разновидности растительного и животного мира, не классифицировав их, невозможно было обосновать идею эволюции органической природы. Другими словами, эпохальное открытие Чарльза Дарвина, о котором речь пойдет ниже, могло быть сделано лишь после гигантского труда Карла Линнея, в результате которого уже можно было сравнивать между собой изученные и классифицированные виды растений и животных — от простейших и до человека.

Новые научные идеи и открытия второй половины XVIII — первой половины XIX вв. вскрыли диалектический характер явлений природы. Специальнонаучные теории развития, появившиеся в космологии, геологии, биологии, давали естествоннонаучное обоснование диалектической концепции развития материального мира. Достижения естествознания этого периода опровергали метафизический взгляд на природу, демонстрировали ограниченность метафизики, которая все более и более тормозила дальнейший прогресс науки. Только диалектика могла помочь естествознанию выбраться из теоретических трудностей.

III .4.5. Третья научная революция.

Диалектизация естествознания и очищение его от натурфилософских представлений.

Начало процессу стихийной диалектизации естесгвенных наук, составившему суть трегьей революции в естествознании, положила работа немецкого ученого и философа Иммануила Канта «Всеобщая естественная история и теория неба». В этом труде, опубликованном в 1755г., была сделана попытка исторического объяснения происхождения Солнечной системы. С появлением данной работы «3емля и вся Солнечная система предстали как нечто ставшее во времени».[130]

Гипотезу Канта принято именовать небулярной[131] , поскольку в ней утверждалось, что Солнце, планеты и их спутники возникли из некоторой первоначальной, бесформенной туманной массы, некогда равномерно заполнявшей мировое пространство. Кант пытался объяснить процесс возникновения Солнечной системы действием сил притяжения, которые присущи частицам материи, составлявшим эту огромную туманность. Под влиянием притяжения из этих частиц образовывались отдельные скопления, сгущения, становившиеся центрами притяжения. Из одного такого крупного центра притяжения образовалось Солнце, вокруг него располо­жились частицы в виде туманностей, которые начали двигаться по кругу. В круговых туманностях образовались зародыши планет, которые начали вращаться также вокруг своей оси. Солнце и планеты сначала разогрелись вследствие трения слагающих их частиц, затем начали остывать.

Хотя Кант в своей работе опирался на классическую механику XVII в. (подзаголовок его труда гласил: «Опыт об устройстве и механическом происхождении всего мироздания на основании ньютоновских законов»), он сумел создать развивающуюся картину мира, которая не соответствовала философии Ньютона, враждебной эволюции. Идеи Канта о возникновении и развитии небесных тел были несомненным завоеванием науки середины XVIII века. Его космогоническая[132] гипотеза пробила первую брешь в метафизическом взгляде на мир.

Однако научная общественность того времени не обратила должного внимания на гениальную идею Канта (тогда еще 30-летнего приват-доцента из Кенигсберга). Его труд, опубликованный первоначально без указания имени автора, дошел до публики в очень малом числе экземпляров (из-за банкротства издателя) и оставался практически неизвестным до конца XVIII века.

Более сорока лет спустя французский математик и астроном Пьер Симон Лаплас совершенно независимо от Канта и двигаясь своим путем, высказал идеи, развивавшие и дополнявшие кантовское космогоническое учение. В своем труде «Изложение системы мира», опубликованном в 1796 г., Лаплас предположил, что первоначально вокруг Солнца существовала газовая масса, нечто вроде атмосферы. Эта «атмосфера» была так велика, что простиралась за орбиты всех планет. Вся эта масса вращалась вместе с Солнцем (о причине вращения Лаплас не говорил). Затем, вследствие охлаждения, в плоскости солнечного экватора образовались газовые кольца, которые распались на несколько сфероидальных частей—зародышей будущих планет, вращающихся по направлению своего обращения вокруг Солнца. При дальнейшем охлаждении внутри каждой такой части образовалось ядро, и планеты перешли из газообразного в жидкое состояние, а затем начали затвердевать с поверхности.

Имена создателей двух рассмотренных гипотез были объединены, а сами гипотезы довольно долго (почти столетие) просуществовали в науке в обобщенном виде — как космогоническая гипотеза Канта—Лапласа.

В XIX веке диалектическая идея развития распространилась на широкие области естествознания, в первую очередь на геологию и биологию.

В первой половине XIX века происходила острая борьба двух концепций—катастрофизма и эволюционизма, которые по-разному объясняли историю нашей планеты. Уровень развития науки этого периода делал уже невозможным сочетать библейское учение о кратковременности истории Земли с накопленными данными о смене геологических формаций и смене фаун, ископаемые остатки которых находили в земных слоях. Это несоответствие некоторые ученые пытались объяснить идеей о катастрофах, которые время от времени случались на нашей планете.

Именно такое объяснение было предложено французским естествоиспытателем Жоржем Кювье ( 1769—1832). В своей работе «Рассуждения о переворотах на поверхности Земли», опубликованной в 1812г., Кювье утверждал, что каждый период в истории Земли завершался мировой катастрофой —поднятием и опусканием материков, наводнениями, разрывами слоев и т. д. В результате этих катастроф гибли животные и растения, и в новых условиях появлялись новые их виды.Поэтому,считал Кювье, современные геологические условия и представители живой природы совершенно не похожи на то, что было прежде. Причины катастроф и возникновение новых видов растительного и животного мира Кювье не объяснял.

Катастрофизму Кювье и его сторонников противостояло эволюционное учение, которое в области биологии отстаивал крупный французский естествоиспытатель Жан Батист Ламарк (1744—1829). В 1809 г. вышла его работа «Философия зоологии». Ламарк видел в изменяющихся ус­ловиях окружающей среды движущую силу эволюции органического мира. Согласно Ламарку, изменения в окружающей среде вели к изменениям в потребностях животных, следствием чего было изменение их жизнедеятельности. В течение одного поколения, считал он, в случае перемен в функционировании того или иного органа появляются наследственные изменения в этом органе. При этом усиленное упражнение органов укрепляет их, а отсутствие упражнений—ослабляет. На этой основе возникают новые органы, а старые исчезают.

Таким образом, Ламарк полагал, что приобретенные под влиянием внешней среды изменения в живых организмах становятся наследственными и служат причиной образования новых видов. Но передача по наследству этих приобретенных изменений ни Ламарком, ни кем-либо из его последователей доказана не была. Поэтому взгляды Ламарка на эволюцию живой природы не получили должного обоснования. Однако это не умаляет его заслуги как создателя первого в истории науки целостного, систематического эволюционного учения.

Для утверждения этого учения исключительно важную роль сыграл трехтомный труд «Основы геологии» английского естествоиспытателя Чарлза Лайеля (1797—1875). В этом труде, опубликованном в 1830—1833 г.г., Лайель нанес сокрушительный удар по теории катастроф. Проведя анализ большого фактического материала, он показал, что все изменения, которые произошли в течение геологической истории, происходили под влиянием тех же факторов, которые действуют и в настоящее время. А потому для объяснения этих изменений совершенно ненужно прибегать к представлениям о грандиозных катастрофах. Необходимо допустить лишь очень длительный срок существования Земли.

Геологический эволюционизм оказал немалое влияние на дальнейшее совершенствование эволюционного учения в биологии. В предисловии к своей знаменитой книге «Происхождение видов в результате естественного отбора» Чарлз Роберт Дарвин (1809—1882) писал: «Тот, кто прочтет великий труд Чарлза Лайеля о принципах геологии и все-таки не усвоит, как непостижимо огромны были прошлые периоды времени, может сразу же закрыть эту книгу»[133] .

Главный труд Дарвина «Происхождение видов» был опубликована 1859 г. В нем Дарвин, опираясь на огромный естественнонаучный материал из области палеонтологии, эмбриологии, сравнительной анатомии, географии животных и растений, изложил факты и причины биологической эволюции. Он показал, что вне саморазвия органический мир не существует и поэтому органическая эволюция не может прекратиться. Развитие—это условие существования вида, условие его приспособления к окружающей среде. Каждый вид, считал Дарвин, всегда находится на пути недостижимой гармонии с его жизненными условиями. Принципиально важной в учении Дарвина является теория естественного отбора. Согласно этой теории, виды с их относительно целесообразной организацией возникли и возникают в результате отбора и накопления качеств, полезных для организмов в их борьбе за существование в данных условиях.

Отзывы на учение Дарвина были многочисленны и разнообразны: от сугубо положительных, даже восторженных, до крайне негативных. Весьма резко реагировали на идею Дарвина о том, что человек произошел от общего с обезьяной существа, представители церковных кругов, усматри­вая в этой идее одну из основ атеизма. К их голосу присоединились и некоторые ученые, как, например, немецкий врач Вирхов, чьи религиозные чувства оказались сильнее научной логики. Но большинство ученых-естествоиспытателей сразу же стали сторонниками дарвинизма.

Видный английский биолог Томас Гексли 23 ноября 1859 г., сразу же после выхода в свет книги Дарвина «Происхождение видов» писал ему следующее: «Теперь уже дело Ваших противников доказывать, что виды произошли не так, как Вы думаете... Надеюсь, что Вы не позволите себе огорчиться или смутиться, когда Вас будут бранить или искажать Ваши мысли, а к этому, если я только не сильно ошибаюсь, Вы должны быть готовы. Верьте мне. Вы заслужили вечную благодарность всех мыслящих людей».[134]

Наряду с фундаментальными работами, раскрывающими процесс эволюции, развития природы, появились новые естественнонаучные открытия, подтверждавшие наличие всеобщих связей в природе.

К числу этих открытий относится клеточная теория, созданная в 30-х годах XIX века. Ее авторами были ботаники Маттиас Якоб Шлейден (1804—1881), установивший, что все растения состоят из клеток, и профессор, биолог Теодор Шванн (1810—1882), распространивший это учение на животный мир. В октябре 1838г. Шлейден и Шванн встретились и обменялись мнениями. После этого Шванн следующим образом сформулировал сделанное открытие: «Весь класс клеточных растений состоит только из клеток». Что касается животных, то их все «многообразные формы возникают также только из клеток, причем аналогичных клеткам растений».[135] Открытием клеточного строения растений и животных была доказана связь, единство всего органического мира.

Еще более широкомасштабное единство, взаимосвязь в материальном мире были продемонстрированы благодаря открытию закона сохранения и превращения энергии. Этот закон имел значительно большую «сферу охвата», чем учение о клеточном строении животных и растений: последнее целиком и полностью принадлежит биологии, а закон сохранения и превращения энергии имеет универсальное значение, т. е. охватывает все науки о природе.

Экспериментальными и теоретическими исследованиями, проведенными в 40-х годах XIX века рядом ученых, было доказано, что «...все так называемые физические силы —механическая сила, теплота, свет, электричество, магнетизм и даже так называемая химическая сила — переходят при известных условиях друг в друга без какой бы то ни было потери силы...». [136] Другими словами, речь шла о превращении одной формы энергии в другую.

К этой идее первоначально пришел немецкий врач Юлиус Роберт Майер (1814—1878) во время своего путешествия в Ocт-Индию в 1840 г. Он обнаружил, что венозная кровь больных в тропиках была краснее, чем в Европе, и объяснил это явление более высоким содержанием кислорода в крови. Последнее, полагал Майер, обусловлено тем, что при высоких температурах в организме человека сгорает меньше пищи, поскольку тело в этих условиях требует меньше тепла, получаемого за счет питания. Поэтому в венозной крови остается больше кислорода. Таким образом, Майер фактически высказал мысль, что химическая энергия, содержащаяся в пище, превращается в теплоту (подобно тому, как это происходит с механической энергией мышц).

Только в 1842г., после некоторых неудач, Майеру удалось опубликовать свою идею в статье «О количественном и качественном определении сил», а в 1845 г. вышла его книга «Органическое движение в его связи с обменом веществ, вклад в естествознание». В этих работах Майер показал, что химическая, тепловая и механическая энергии могут превращаться друг в друга и являются равноценными.

Выводы Майера с недоверием были восприняты в научных кругах того времени как недостаточно обоснованные. Но опыты, проведенные одновременно и независимо от Майера английским исследователем Джеймсом Прескоттом Джоулем (1818—1889), подвели под идеи Майера прочную экспериментальную основу. Джоуль показал себя искусным и вдумчивым экспериментатором. На основе хорошо поставленного эксперимента он пришел к выводу, что теплоту можно создавать с помощью механической работы, используя магнитоэлектричество (электромагнитную индукцию), и эта теплота пропорциональна квадрату силы индуцированного тока. Вращая электромагнит индукционной машины с помощью падающего груза, Джоуль определил соотношение между работой этого груза и теплотой, выделяемой в цепи. В работе «О тепловом эффекте магнитоэлектричества и механическом эффекте теплоты» (1843 г.) Джоуль в качестве среднего результата своих измерений указывал, что «количество тепла, которое в состоянии нагреть один фунт воды на один градус Фаренгейта, может быть превращено в механическую силу, которая в состоянии поднять 838 фунтов на вертикальную высоту в один фут».[137]

Результаты, полученные в экспериментах, привели Джоуля к следующему обобщенному выводу: «... Во всех случаях, когда затрачивается механическая сила, получается точное эквивалентное количество теплоты».[138] В работе 1843 г. Джоуль также утверждал, что животная теплота возникает в результате химических превращений в организме, т. е. фактически делал те же выводы, к которым несколько ранее пришел Майер.

В первой половине 40-х годов XIX в. и некоторые другие ученые претендовали на приоритет в открытии закона сохранения и превращения энергии. Например, в том же 1843 г. датский инженер Людвиг Август Колъдинг (1815—1888) доложил в Королевском Копенгагенском обществе о результатах своих опытов по определению отношения между механической работой и теплотой, которые позволили считать его одним из сооткрывателей указанного закона.

В отстаивании данного закона и его широком признании в научном мире большую роль сыграл один из наиболее знаменитых физиков XIX в. Герман Людвиг Фердинанд Гельмгольц (1821—1894). Будучи, подобно Майеру, врачом, Гельмгольц, так же как и он, пришел от физиологии к закону сохранения энергии. Признавая приоритет Майера и Джоуля, Гельмгольц пошел дальше и увязал этот закон с принципом невозможности вечного двигателя.

Доказательство сохранения и превращения энергии утверждало идею единства, взаимосвязанности материального мира. Вся природа отныне предстала как непрерывный процесс превращения универсального движения материи из одной формы в другую.

Свой вклад в диалектизацию естествознания внесли и некоторые открытия в химии. К числу таковых относится получение в 1828 г. немецким химиком Фридрихом Вёлером (1800—1882) искусственного органического вещества—мочевины. Это открытие положило начало целому ряду синте­зов органических соединений из исходных неорганических веществ. Антиметафизическая направленность формирующейся органической химии проявилась прежде всего в том, что эта отрасль науки положила начало разрушению представления об отсутствии связи, о полной независимости двух огромных сфер природы—неорганической и органической. Как отмечал Ф. Энгельс, «благодаря получению неорганическим путем таких химических соединений, которые до того времени порождались только в живом организме, было доказано, что законы химии имеют ту же силу для органических тел, как и для неорганических, и была заполнена значительная часть той якобы навеки непреодолимой пропасти между неорганической и органической природой...».[139]

Создание в 40-х годах XIX в. учения о гомологии, т. е. закономерном изменении свойств органических соединений в зависимости от их состава, также способствовало диалектизации естествознания, ибо укрепляло идею взаимосвязи и единства химических веществ. По утверждению одного из создателей этого учения, французского химика Шарля Фредерика Жерара (1816—1856), «... достаточно знать химическую историю одного какого-нибудь члена в гомологическом ряду, чтобы a priori вывести историю других членов».[140]

Еще одним поистине эпохальным событием в химической науке, внесшим большой вклад в процесс диалектизации естествознания, стало открытие периодического закона химических элементов. 1 марта 1869 г. выдающийся ученый-химик Дмитрий Иванович Менделеев (1834—1907) разослал русским и иностранным химикам сообщение, которое он озаглавил «Опыт системы элементов, основанный на их атомном весе и химическом сходстве». В этом сообщении было изложено великое открытие Менделеева: существует закономерная связь между химическими элементами, которая заключается в том, что свойства элементов изменяются в периодической зависимости от их атомных весов. Качественные свойства элементов зависят от их количественных свойств, причем это отношение меняется периодически, скачками. Обнаружив эту закономерную связь, Менделеев расположил элементы в естественную систему, в зависимости от их родства.

В результате появилась также возможность предвидеть свойства ряда новых, еще не открытых элементов, для которых Д. И. Менделеев оставил в таблице пустые места. Первым элементом из предсказанных Менделеевым был элемент галлий, открытый в 1875 г. За этим последовали открытия и других элементов. В 1954г. был открыт «элемент 101», названный «менделеевиумом» в честь великого русского химика.

Из всего вышесказанного следует, что основополагающие принципы диалектики—принцип развития и принцип всеобщей взаимосвязи — получили во второй половине XVIII и особенно в XIX вв. мощное естественнонаучное обоснование.

Это означало крушение прежних метафизических представлений о мире и возвращение к диалектическому его пониманию, основы которого были заложены еще в античной натурфилософии. Вместе с тем, как подчеркивал Ф.Энгельс, отказ от метафизики и возврат к диалектическому мышлению в естествознании «может совершиться различным образом. Он может проложить себе путь стихийно, просто благодаря напору самих естественнонаучных открытий, не умещающихся больше в старом метафизическом прокрустовом ложе. Но это – длительный и трудный процесс, при котором приходится преодолевать бесконечное множество излишних трений… Он может быть сильно сокращен, если представители теоретического естествознания захотят поближе познакомиться с диалектической философией в ее исторически данных формах».[141]

Третья научная революция, наряду с диалектизацией естествознания, явившейся ее сутью, включала и начавшийся в конце XVIIIв. процесс очищения науки от натурфилософских понятий и представлений.

Первым из таких представлений, подвергшихся пересмотру в свете новых научных данных, явилась теория флогистона. Ученые второй половины XVII—XVIII вв. для объяснения процесса горения привлекали некоторую субстанцию, своеобразное «начало горючести» - флогистон (от греческого «флогистос» - воспламеняемый, горючий). Считалось, что хорошо горят те тела, которые содержат много флогистона, и наоборот, тела, содержащие мало флогистона, должны гореть плохо. Натурфилософское учение о флогистоне занимало господствующее положение в химии более ста лет.

Наиболее полно это учение изложил в своей книге «Химические и физические опыты, наблюдения и размышления» немецкий химик Георг Эрнст Шталь (1660-1734). С его точки зрения флогистон – это легчайшая материальная субстанция земного происхождения, с помощью которой можно объяснить процессы горения, прокаливания, обжига и т.п. Развитие горного дела и металлургии, необходимость выплавки металлов и термической обработки изделий побуждало ученых и практиков уделять все больше внимания этим процессам. Считалось, что флогистон как особо легкая субстанция обладает способностью «отнять у вещества часть его веса» путем передачи своей летучести частицам этого вещества, которые затем осаждаются. Это типично натурфилософское, умозрительное представление подтверждало, как казалось, целый ряд общеизвестных фактов: осаждение сажи в дымовых трубах, серы в верхних частях реторты и т.п. Шталь полагал, что при медленном прокаливании металлов их плотность постепенно нарушается, и флогистон получает возможность свободно улетучиваться. Если этот процесс происходит быстро, то флогистон захватывает с собой отдельные мельчайшие частички вещества, в результате чего наблюдается их последующее осаждение.

Флогистонная теория находилась в согласии со многими укоренившимися старыми воззрениями и, прежде всего, с пониманием горения как процесса распада вещества, что характерно было еще для взглядов Аристотеля. Опровергнуть эту теорию удалось лишь к концу XVIII века благодаря исследованиям, которые провел выдающийся французский ученый Антуан Лоран Лавуазье (1743—1794). Его внимание привлекла одна из самых актуальных проблем химии того времени—проблема горения, восстановления и окисления металлов.

В 1774 г. в своей книге «Небольшие работы по физике и химии» Лавуазье впервые выдвинул идею об участии атмосферного воздуха в процессах горения (кислород был тогда еще неизвестен). А три года спустя, в 1777 г., он развил эту идею в работе «0бщее рассмотрение природы кислот и принципов их соединения». Лавуазье указал на то, что хотя теория флогистона и объясняет кое-что в явлениях горения и кальцинации, но ее нельзя признать удовлетворительной и принять как научную; новая теория горения, выдвинутая Лавуазье, сводилась к следующим положениям:

1. Тела горят только в «чистом воздухе».

2. «Чистый воздух» поглощается при горении, и увеличение массы сгоревшего тела равно уменьшению массы воздуха.

3. Металлы при прокаливании превращаются в «земли», горящие сера или фосфор, соединяясь с «чистым воздухом» и водой, превращаются в кислоты.

Так было установлено очень важное положение: увеличение массы обжигаемого металла происходит вследствие присоединения к нему определенной составной части воздуха. Лавуазье сделал также обобщающий вывод о том, что все кислоты состоят из радикала и окисляющего кис­лотообразующего начала—«оксигена», т.е. кислорода.

Несколько лет спустя Лавуазье окончательно выяснил главенствующую роль кислорода в своей теории. В трактате «Размышления о флогистоне», опубликованном в 1786 г., он решительно опроверг натурфилософскую флогистонную теорию. «Химики сделали из флогистона смутное начало,—писал он,—которое не определено в точной мере и которое поэтому пригодно для любых объяснений, в какие его хотят ввести... Моя задача была развить в этом мемуаре теорию горения, опубликованную мной в 1777 г., показать, что флогистон Шталя—воображаемое вещество, присутствие которого он без всяких к тому оснований допустил в металле, в сере, в фосфоре, во всех горючих телах. Все явления горения и обжига объясняются гораздо проще и легче без флогистона, чем с его помощью. Я не жду, что мои взгляды будут сразу приняты. Человеческий ум привлекает видеть вещи определенным образом, и те, кто в течение части своего жизненного пути рассматривал природу с известной точки зрения, обращаются лишь с трудом к новым представлениям».[142]

Значительно позднее флогистона было изгнано из науки другое натурфилософское понятие —теплород; последнее долгое время играло важную роль в теории теплоты. Теплород мыслился в виде особой, фантастической «тепловой жидкости», которая, перетекая от одного тела к другому, обеспечивает процесс теплопередачи. Понимание теплоты, как особой субстанциии длительное время считалось общепризнанным в науке, и надо было иметь большое научное мужество, которое проявил наш соотечественник, выдающийся ученый Михаил Васильевич Ломоносов, чтобы противопоставить концепции теплорода совершенно иное понимание тепловых явлений.

В своей работе «Размышления о причине теплоты и холода», опубликованной в 1750г., Ломоносов подверг критике концепцию теплорода и обосновал кинетическую гипотезу теплоты. По его мнению, «теплотворная особливая материя, которая из тела в тело переходя и странствуя, ски­тается без всякой малейшей вероятной причины, есть один только вымысел».. .[143] Гипотеза Ломоносова состояла в том, что теплота — это форма движения мельчайших материальных частиц (корпускул, или молекул). Их вращательное движение является причиной тепла. Основные положения развитой Ломоносовым кинетической гипотезы теплоты сводились к следующему: 1) молекулы (корпускулы) имеют шарообразную форму; 2) при более быстром вращении частиц теплота должна увеличиваться, а при более медленном — уменьшаться; 3) частицы горячих тел вращаются быстрее, более холодных — медленнее; 4) горячие тела должны охлаждаться при соприкосновении с холодным, так как это замедляет теплотворное движение частиц: 5) холодные же тела должны нагреваться при соприкосновении с горячим вследствие ускорения движения частиц.[144]

Однако кинетическая гипотеза Ломоносова, созданная в середине XVIII в., не смогла в то время переломить сложившийся стереотип научного мышления. Натурфилософское учение о теплороде просуществовало еще почти целое столетие.

Некоторые экспериментальные работы конца ХYIIIв.— первой половины ХIХв.(опыты Б.Томпсона—графа Румфорда, демонстрировавшие выделение тепла при высверливании канала в пушечном стволе, опыты по получению теплоты трением английского исследователя Дэви и др.) сви­детельствовали о связи теплоты с механическим движением. Однако большинство ученых, работавших в области физики тепла, упорно усматривали в этом нечто совсем иное: проводя аналогию с электризацией тел трением, они утверждали, что трение способствует выжиманию теплорода из тела. Только в середине ХIХв., когда был открыт закон сохранения и превращения энергии, физики окончательно отказались от теплорода и вернулись к кинетической концепции теплоты, успешно разрабатывавшейся Ломоносовым еще за сто лет до открытия этого закона.

Появление закона сохранения и превращения энергии помогло опровергнуть еще одно натурфилософское представление о так называемой «жизненной силе» организма. Учение, основывавшееся на этом натурфилософском представлении, получило наименование витализма. Его сторон­ники полагали, что живой организм функционирует благодаря наличию в нем особой «жизненной силы». Тем самым физиологические процессы исключались из сферы физических и химических законов и обусловливались этой мифической, таинственной «силой». Такое положение в биологии продолжалось до тех пор, пока Роберт Майер, который, как было сказано ранее, являлся врачом, своими наблюдениями показал, что живой организм управляется естественными физико-химическими законами и прежде всего законом сохранения и превращения энергии.

Работы ряда ученых Х1Хв. в области электромагнетизма (о которых подробнее будет сказано в следующем разделе) привели к отказу от таких натурфилософских понятий, как электрическая и магнитная жидкости. На основе новых представлений об электричестве и магнетизме французский физик Андре Мари Ампер (1775—1836) [145] первым пришел к выводу об отсутствии в природе каких-либо электрических или магнитных жидкостей (как положительных, так и отрицательных). Введение в учение об электричестве и магнетизме натурфилософского понятия жидкостей соответство­вало тогдашнему механистическому подходу, пытавшемуся решать любые физические вопросы с помощью субстанций и действующих между ними простых сил. Работы Ампера и других исследователей привели к тому, что субстанциональное понимание электромагнитных явлений было заменено принципиально новым понятием электромагнитного поля.

Последним натурфилософским представлением, продержавшимся дольше всех других натурфилософских понятий, был мировой эфир. Заметим, что учение о теплоте Ломоносова, намного опередившее свое время, включало вместе с тем понятие эфира. «Тем самым,—писал он,—мы не только говорим, что такое движение и теплота свойственны и той тон-чайшей материи эфира, которой заполнены все пространства..., но и утверждаем, что материя эфира может сообщать полученное от солнца теплотворное движение нашей земле и остальным телам мира и их нагревать, являясь той средой, при помощи которой тела, отдаленные друг от друга, сообщают теплоту без посредничества чего-либо ощутимого».[146]

Концепцию мирового эфира — гипотетической среды, заполняющей все мировое пространство, — признавали все физики XIX века. Этому в особенности способствовала победа, одержанная в середине ХIХ в. волновой теорией света над корпускулярной. Причина этой победы заключалась в том, что волновая теория давала объяснение дифракции света, т.е. отклонению световых волн, происходящему при распространении света вблизи краев непрозрачных тел, при прохождении сквозь узкие отверстия, щели и т.п. Но принятие волновой теории приводило в то же время к мысли о существовании субстанции, в которой световые волны распространяются; в этом случае все хорошо согласовывалось с механическими представлениями об окружающем мире, еще очень характерными для большей части XIX века.

В связи с этим следует отметить, что известный английский ученый Дж.Максвелл (о котором еще будет сказано ниже) незадолго до своей смерти направил письмо астроному Тодду, в котором указывал на принципиальную возможность экспериментального определения движения Земли относительно эфира. Правда, такой прибор должен был обладать очень высокой чувствительностью, которую Максвелл считал технически недостижимой. В 1880 г. (после смерти Максвелла) указанное письмо было опубликовано. А в следующем 1881 году молодой американский ученый Альберт Абрахам Майкельсон (1852—1931) уже производил опыты с такого рода прибором.

Результаты своего опыта он опубликовал в том же 1881г. в статье «Относительное движение Земли и светоносного эфира». Однако никакого относительного движения фактически обнаружить не удалось. В 80-х годах XIXв. Майкельсон неоднократно повторял свои опыты, используя все более совершенную и точную аппаратуру. Результат был все тот же: обнаружить «светоносный эфир» не удавалось. Об этом вновь было заявлено в совместной статье Майкельсона и Морли «0б относительном движении 3емли и светоносного эфира», опубликованной в 1887г.

О сложившейся в тот период ситуации в физике и выводах, вытекающих из нее (особенно, после опытов Майкельсона), А.Эйнштейн и Л.Инфельд пишут следующее: «... Возникло одно из наиболее драматических положений в истории науки. Все предположения относительно поведения эфира ни к чему не приводили! Приговор эксперимента всегда был отрицательным. Оглядываясь на развитие физики, мы видим, что вскоре после своего рождения эфир стал «выродком» в семье физических субстанций. Во-первых, построение простой механической модели эфира оказалось невозможным и было отброшено... Во-вторых, мы должны были потерять надежду на то, что благодаря существованию эфирного моря будет выделена одна система координат, что позволило бы нам опознать не только относительное, но и абсолютное движение. Это было единственным, если не считать переноса волн, способом наблюдения и подтверждения существования эфира. Все наши попытки сделать эфир реальным провалились. Он не обнаружил ни своего механического строения, ни своего абсолютного движения. От всех свойств эфира не осталось ничего, кроме того свойства, из-за которого его и придумали, а именно, кроме способности передавать электромагнитные волны. Все попытки открыть свойства эфира привели к трудностям и противоречиям. После стольких неудач наступает момент, когда следует совершенно забыть об эфире и постараться никогда больше не упоминать о нем». [147]

С уходом из науки концепции мирового эфира завершилась эпоха натурфилософии, понятия и представления которой в течение длительного времени занимали господствующее положение в науке. Как бы подводя итог этому длительному периоду в истории философии и естествознания, Ф.Энгельс писал: «Дать... общую картину природы было прежде задачей так называемой натурфтософии, которая...заменяла неизвестные еще ей действительные связи явлений идеальными, фантастическими связями и замещала недостающие факты вымыслами, пополняя действительные пробелы лишь в воображении. При этом ею были высказаны многие гениальные мысли и предугаданы многие позднейшие открытия, но немало было также наговорено и вздора. Иначе тогда и быть не могло. Теперь же, когда нам достаточно взглянуть на результаты изучения природы диалектически, т.е. с точки зрения их собственной связи... теперь натурфилософии пришел конец. Всякая попытка воскресить ее не только была бы излишней, а была бы шагом назад».[148]

III.5 ДИАЛЕКТИКО-МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ КАРТИНА МИРА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX века

III.5.1. Формирование диалектико-

материалистической картины мира

Обычно принято считать, что диалектико-материалистическая картина мира создавалась преимущественно в 70-х – 80-х г.г. XIXв. Фридрихом Энгельсом. И это действительно так. Вместе с тем, некоторые основы этой картины мира начали закладываться значительно раньше, еще в середине XIX в. известным русским мыслителем А.И.Герценым. Его философское наследие явилось крупным вкладом в развитие не только русской, но и мировой философской мысли.

В 1844-1845г.г. Герцен создавал свой основной философский труд “Письма об изучении природы”, в котором предпринял успешную попытку материалистической переработки диалектики Гегеля. Переосмысление Гегеля было вызвано необходимостью найти ответы на поставленные в его философии вопросы, но с противоположных Гегелю, материалистических позиций. И в этом, заметим, Герцен значительно превзошел Л.Фейербаха, философия которого использовалась в борьбе с идеализмом Гегеля, но будучи в своей основе метафизико-материалистической, не позволяла переосмыслить с материалистических позиций гегелевскую идеалистическую диалектику.

Герцен стремился преодолеть две исторически сложившиеся в философии крайности, которые, по его мнению, неизбежно ведут к заблуждениям в понимании природы. Такими крайностями он считал идеализм и метафизический материализм. Идеалистическое объяснение природы всегда казалось Герцену неубедительным (он стремился держаться «реальной почвы» еще до того, как стал последовательным материалистом). И в этом, несомненно, большую роль сыграло то обстоятельство, что Герцен получил серьезную естественнонаучную подготовку в университете и поэтому неизменно ценил положительную науку. «Без естественных наук, - писал он, - нет спасения современному человеку, без этой здоровой пищи, без этого строгого воспитания фактами, без этой близости к окружающей нас жизни… - где-нибудь в душе останется монашеская келья и в ней мистическое зерно, которое может разлиться темной водой по всему разумению».[149] В «Письмах об изучении природы» Герцен уделил большое внимание показу несостоятельности идеализма в понимании окружающего мира, делая это с точки зрения последовательного материализма.

Вместе с тем, Герцен критиковал и представителей метафизического материализма, но уже с диалектических позиций. Общий недостаток прежнего (метафизического) материализма Герцен справедливо усматривал в том, что ему чужды идеи развития и всеобщей связи. Природа для материалистов-метафизиков – это унылая картина смены одних и тех же форм и состояний. У них, отмечал Герцен, будут атомы, явления, груды фактов, но не будет стройного, всецелого космоса. Для Герцена же природа качественно многообразна. В ней все взаимосвязано и находится в состоянии изменения и развития. Исторический процесс природы, указывал Герцен, венчается человеком с его сознанием. «Если вы на одно мгновение остановите природу как нечто мертвое, - писал он, - вы не только не дойдете до возможности мышления, но не дойдете до возможности наливчатых животных, до возможности поростов и мхов; смотрите на нее как она есть, а она есть в движении; дайте ей простор, смотрите на ее биографию, на историю ее развития – тогда только раскроется она в связи».[150] Так понимал Герцен диалектику физического мира.

Следующим этапом в формировании диалектико-материалистичес-кой картины мира стали работы Ф.Энгельса, написанные в 70-х – 80-х годах XIX века. Они как бы продолжили идеи, высказанные в 40-х годах XIXв. А.И.Герценым. Под впечатлением «Писем об изучении природы», - писал впоследствии выдающийся русский философ-марксист Г.В.Плеха-нов, - «легко можно подумать, что они написаны не в начале 40-х годов, а во второй половине 70-х, и притом не Герценым, а Энгельсом. До такой степени мысли первого похожи на мысли второго. А это поразительное сходство показывает, что ум Герцена работал в том же направлении, в каком работал ум Энгельса».[151]

К 70-м годам XIX столетия в условиях стихийно протекающего процесса диалектизации естественных наук возникла необходимость философского обобщения их достижений – с тем, чтобы придать материализму новую, диалектическую форму. Ибо с позиций только такого материализма можно было развить диалектико-материалистическое понимание природы. Так как Маркс был почти целиком поглощен работой над своим главным трудом – «Капиталом», то за решение новых теоретических задач, выдвинутых всем ходом развития естествознания, взялся Ф.Энгельс.

Следует отметить, что глубокий интерес к математике и естественным наукам проявляли и Маркс, и Энгельс. Но Маркс более основательно занимался математикой, хорошо знал историю техники и прикладное естествознание (например, агрохимию). Энгельса больше интересовало теоретическое естествознание. Он глубоко изучал физику, химию, астрономию и биологию. Уже в работах Маркса и Энгельса, относящихся к периоду становления марксизма (т.е. до 1848г.), имеются многочисленные факты, свидетельствующие об их серьезном внимании к развитию и достижениям естествознания и техники. Но основной этап в математических и естественнонаучных занятиях Маркса и Энгельса начинается в 70-х годах XIX века. В этот период они приступили к написанию самостоятельных работ: Маркс создает важнейшую часть своих математических рукописей, в которых он поставил своей задачей дать диалектическое обоснование дифференциального исчисления, а Энгельс (с 1873г.) приступает к реализации грандиозного замысла «Диалектики природы». К этому времени достижения естествознания уже были столь велики, что обеспечивали все основные данные для создания диалектико-материалистической картины мира.

В работе Энгельса над «Диалектикой природы» выделяются два главных периода. Первый период – с мая 1873г., когда в письме к Марксу в Манчестер им впервые был изложен замысел указанной работы[152] , и по май 1876г., когда Энгельс приступил к созданию своего большого труда «Анти-Дюринг» (« Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом»). Этот труд был направлен против немецкого философа, экономиста и социолога Е.Дюринга, работы которого («Курс философии», «Критическая история национальной экономики и социализма») приобрели в середине 70-х годов XIX в. определенную популярность в среде немецкой социал-демократии. Как философ Дюринг пытался построить систему «философии действительности», которая утверждала бы новый способ мышления. Однако его попытка построить корректную философскую теорию, исходящую, как ему казалось, из материалистических предпосылок, на деле явилась смешением метафизического материализма, позитивизма и кантианства.

Философская полемика Дюринга и Энгельса, нашедшая отражение в книге последнего «Анти-Дюринг», имела большое значение для вытеснения из понимания природы и общества упрощенных материалистических (а зачастую и идеалистических) версий и для утверждения диалектико-материалистической картины мира. Материалы книги «Анти-Дюринг» публиковались с января 1877г. по июль 1878г. в виде серии статей в центральном органе германской социал-демократической партии – газете «Форветс». Затем при жизни Энгельса эта книга выходила тремя отдельными изданиями.

В предисловии ко второму изданию «Анти-Дюринга» Энгельс писал: «Маркс и я были едва ли не единственными людьми, которые спасли из немецкой идеалистической философии сознательную диалектику и перевели ее в материалистическое понимание природы и истории. Но для диалектического и вместе с тем материалистического понимания природы необходимо знакомство с математикой и естествознанием».[153]

После окончания работы над «Анти-Дюрингом» (июль 1878г.) начинается второй период работы Энгельса над «Диалектикой природы», который продолжался по 1886г. Однако после смерти Маркса в марте 1883г. Энгельс, всецело поглощенный работой по завершению публикации «Капитала», уже не имел возможности заниматься естествознанием систематически и вскоре вынужден был фактически прервать дальнейшее написание «Диалектики природы», которая в результате осталась незаконченной.

Таким образом, осуществить свой первоначальный замысел Энгельсу не удалось. За 13-летний период работы над «Диалектикой природы» им было изучено более ста трудов крупнейших естествоиспытателей того времени, написано 10 более или менее готовых статей и глав и около 170 заметок и фрагментов. При жизни Энгельса материалы, относящиеся к «Диалектике природы», не публиковались. Их первая публикация состоялась в СССР уже в 20-х годах ХХ века.

Несмотря на то, что «Диалектика природы» осталась незавершенной, составляющие ее работы, вместе с другими произведениями Энгельса («Анти-Дюринг», «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии») сыграли огромную роль в формировании во второй половине XIXв. диалектико-материалистической картины мира.

III .5.2. Эволюция понимания материи в истории

философии и естествознания.

Материя как объективная реальность

Исторически в понятии «материя» аккумулировался, концентрировался тот запас знаний людей об окружающем мире, который был достигнут на том или ином этапе развития общества. В античной натурфилософии возник и укрепился субстанциальный подход к пониманию материи. Считалось, что материя – это какая-то субстанция (от лат. substantia – то, что лежит в основании), т.е. какая-то общая первооснова всего существующего. Как известно, некоторые натурфилософы античности в качестве такой первоосновы предлагали четыре «стихии» - воду, воздух, огонь, землю, - одну из которых и принимали за материю (Фалес, Анаксимен, Гераклит). И только Анаксимандр, полагая, что ни одну из этих чувственно воспринимаемых «стихий» нельзя считать первоосновой мира, т.е. материей, перенес бытие последней в бесконечное прошлое. Он назвал эту материю-субстанцию «апейрон», наделив единственным качеством – быть чувственно не воспринимаемым первовеществом.

Иной (но тоже субстанциальный) подход к пониманию материи возник в рамках античного атомизма. Его представители отождествляли материю с атомами, из которых строится все многообразие мира. Таким образом, для античной натурфилософии материя – это «материал», из которого формируются, «лепятся» все вещи окружающей действительности.

Для механистического материализма Нового времени в основе определения материи лежит уже не понятие «субстанции-материала», а понятие основных, первичных, неизменных свойств, определяемых механикой и являющихся общими для всех предметов. В этот субстанциальный фундамент вещей включали ряд таких механических свойств, как протяженность, непроницаемость, инерция, масса и т.д.

Р.Декарт, например, придерживался ограниченно-узкого понимания материи, в котором связывал ее только со свойством протяженности. «Природа материи, то есть тела, рассматриваемого вообще, - писал он, - состоит не в том, что оно – вещь твердая, весомая, окрашенная или каким-либо иным образом возбуждающая наши чувства, но лишь в том, что оно есть – субстанция, протяженная в длину, ширину и глубину».[154]

Важнейшим признаком материальных тел в науке XYII-XYIII в.в. считали также неизменную механическую массу. Ее рассматривали как всеобщее свойство предметов природы и отождествляли с понятием «материя». В этом заключалась главная причина того, что в понятие материи позднее не включали электричество и эфир, которые считались невесомыми, не имеющими массы.

Но если материя есть сгусток всеобщих механических свойств, то возникает вопрос: что же является субстратом-носителем этих свойств? Такими носителями наука XIX века по-прежнему считала неделимые, обладающие постоянной массой атомы, признавая тем самым правоту натурфилософских идей древнего атомизма. Естествоиспытатели этого периода понимали под материей только состоящее из атомов вещество. Такое отождествление материи с веществом наблюдалось даже во взглядах крупнейшего ученого – химика Д.И.Менделеева. «Вещество или материя, - писал он, - есть то, что наполняя пространство, имеет вес, то есть представляет массы… то – из чего состоят тела природы и с чем совершаются движения и явления природы».[155]

Вместе с тем, успехи науки XIXв. продемонстрировали, что вещество – это не единственный вид материи. Английский химик и физик Майкл Фарадей (1791-1867) ввел в науку понятие электромагнитного поля. Ему удалось показать опытным путем, что между магнетизмом и электричеством существует прямая динамическая связь. Тем самым он впервые объединил электричество и магнетизм, признал их одной и той же силой природы. Математическую разработку идей Фарадея предпринял выдающийся английский ученый Джеймс Клерк Максвелл (1831-1879). Его основной работой, заключавшей в себе математическую теорию электромагнитного поля, явился «Трактат об электричестве и магнетизме», изданный в 1873г. Введение Фарадеем понятия электромагнитного поля и математическое определение его законов, данное в уравнениях Максвелла, явились самыми крупными событиями в физике со времен Галилея и Ньютона.

Но потребовались новые результаты, чтобы теория Максвелла получила экспериментальное подтверждение. Решающую роль в победе максвелловской теории сыграл немецкий физик Генрих Рудольф Герц (1857-1894). Именно ему довелось проверить теоретические выводы Максвелла. В 1886г. Герц продемонстрировал «беспроволочное распространение» электромагнитных волн. Он смог также доказать принципиальную тождественность полученных им электромагнитных переменных полей и световых волн.

Работы в области электромагнетизма положили начало крушению механистической картины мира. Ведь любые попытки распространить механические принципы на электрические и магнитные явления оказались несостоятельными. Поэтому естествознание вынуждено было в конце концов отказаться от признания особой, универсальной роли механики. Оценивая этот качественный поворот в миропонимании, А.Эйнштейн и Л.Инфельд писали: « Во второй половине девятнадцатого столетия в физику были введены новые революционные идеи; они открыли путь к новому философскому взгляду, отличающемуся от механического. Результаты работ Фарадея, Максвелла и Герца привели к развитию современной физики, к созданию новых понятий, образующих новую картину действительности».[156]

В результате всех этих работ в естествознании и философии начало утверждаться понимание того, что кроме вещества как вида материи, существует и другой вид материи – поле. А это, в свою очередь, привело к мысли о некорректности отождествления материи с одним из ее видов.

Как демонстрирует опыт развития науки, наиболее бесперспективными оказались попытки отождествить материю как таковую с еще неизвестными ее видами. Немало сил было отдано поискам «праматерии», из которой якобы образованы все известные нам тела материального мира (зачаток этой точки зрения восходит еще к натурфилософии Анаксимандра с его «апейроном»). Но попытки отыскать « первоматерию» продолжались и в XIX веке. Например, в 1815-1816г.г. английским естествоиспытателем У.Праутом было высказано предположение, что атомы всех химических элементов образовались из атомов водорода. Последние, согласно этой гипотезе, и являются «первичной материей».

Критически отзываясь о тех естествоиспытателях, которые желали обнаружить «материю как таковую», Ф.Энгельс с некоторой иронией писал: «Когда естествознание ставит себе целью отыскать единообразную материю как таковую и свести качественные различия к чисто количественным различиям, образуемым сочетаниями тождественных мельчайших частиц, то оно поступает таким же образом, как если бы оно вместо вишен, груш, яблок желало видеть плод как таковой, вместо кошек, собак, овец и т.д. – млекопитающие как таковое, газ как таковой, металл как таковой, камень как таковой, химическое соединение как таковое, движение как таковое».[157]

Несостоятельными оказались, как попытки обнаружить какую-то неизвестную «первоматерию», являющуюся «материей, как таковой», так и стремление отождествить материю с каким-то известным ее видом (например, с веществом) или же попытки связать понятие материи с какими бы то ни было физическими свойствами объектов материального мира (например, с протяженностью, массой, и т.п.).

Развитие науки и философии заставило к концу XIX века отказаться от естественнонаучных подходов в истолковании материи и перейти к философскому ее пониманию. Последнее заключается в том, что материя есть абстрактное философское понятие, которое используется для обозначения объективной реальности, т.е. всего многообразия окружающего нас мира, существующего вне, до и независимо от человеческого сознания. «Материя как таковая, - пояснял Энгельс, - это … абстракция. Мы отвлекаемся от качественных различий вещей, когда объединяем их, как телесно существующие, под понятием материи».[158]

III .5.3. От метафизико-механического – к диалектико-материалистическому пониманию движения.

Движение как способ существования материи

В естествознании и материалистической философии XYII-XYIIIв.в. движение понималось лишь как перемещение тел в пространстве. Другими словами, все многообразие движения материи сводилось только к одной его разновидности – механической, которой придавалось универсальное значение. Методологической основой таких взглядов служил механистический подход к объяснению объектов и процессов материального мира.

Преодоление механицизма явилась одним из важнейших условий создания диалектико-материалистической картины мира. Обобщив достижения естествознания за первые три четверти XIX века, Ф.Энгельс показал узость, ограниченность механистического понимания движения и предложил принципиально новый подход к его пониманию. «У естествоиспытателей, – писал он, – движение всегда отождествляется с механическим движением, перемещением, и это отождествление считается чем-то само собой разумеющимся… Движение, в применении к материи, - это изменение вообще ».[159]

Механистическое миропонимание, характерное для естествознания XYII-XYIIIвв., неизбежно вело к точке зрения, что движение материального мира – это результат действия активной силы, извне приложенной к материи. Такой взгляд на материю и движение приводил, во-первых, к отрыву движения от материи и, во-вторых, к признанию какой-то потусторонней силы, стоящей над материальным миром (не случайно И.Ньютон не мог объяснить начало движения Солнечной системы без привлечения понятия «божественного первотолчка»). «Нельзя, - писал Ф.Энгельс, - противопоставлять материи движение как нечто особое, чуждое ей, не приходя к абсурду».[160]

В диалектико-материалистической картине мира движение рассматривается как важнейший атрибут (неотъемлемое свойство) материи, как способ ее существования. «Движение есть способ существования материи…, – подчеркивал Энгельс. – Не существует и никогда не могло существовать материи без движения».[161]

Успехи естествознания XIXв. и выработка принципиально нового понимания движения позволили Ф.Энгельсу создать концепцию о формах движения материи. Выделив эти формы и расположив их по степени сложности, Энгельс пришел к следующей классификации форм движения материи.

1. Механическое движение, рассматриваемое как перемещение земных и небесных масс.

2. Физическое движение, которое сводится к молекулярным процессам. (Заметим при этом, что уже во времена Энгельса было известно, что фактически существует ряд физических форм движения, которые охватывают тепловые, электрические, магнитные и др. физические процессы и которые в своей совокупности весьма условно могут быть названы молекулярными).

3. Химическое движение – в виде разъединения и соединения атомов в молекулы.

4. Биологическое движение, специфическое для органического мира, для явлений жизни (по определению Энгельса, жизнь есть способ существования особо сложных химических соединений – белковых тел).

5. Социальное движение, возникшее в связи с появлением человека и развитием его отличной от поведения животных целенаправленной трудовой деятельности.

Созданная Энгельсом концепция форм движения материи содержала также следующие важные положения.

- Формы движения материи различаются по степени сложности. Поэтому различают низшие формы движения (механическая, физическая, химическая) и высшие формы (биологическая и социальная).

- Формы движения материи имеют своих материальных носителей (представления о последних существенно расширились в ХХ веке в связи с новыми взглядами на строение материи, возникшими на основе успехов естествознания).

- Будучи качественно различными, формы движения материи взаимосвязаны. Последнее проявляется: в виде генетической связи, сущность которой в том, что высшие формы движения возникают на основе низших (их синтез) и в виде структурной связи, которая свидетельствует, что высшие формы непременно включают в себя низшие, но не сводятся к ним (т.е. своей специфики не утрачивают).

- Формы движения в неорганической и живой природе при определенных условиях могут превращаться друг в друга.

- Предложенная концепция форм движения материи стала основой для классификации наук.

Подчеркивая несводимость высшей формы движения к простой совокупности его низших форм,[162] Энгельс под этим углом зрения проанализировал внутренние связи, существующие между естественными науками, каждая из которых изучает отдельную форму движения или ряд связанных между собой и переходящих друг в друга форм движения.

Прогресс естествознания в ХХ столетии подтвердил правильность принципиальных идей Ф.Энгельса. Вместе с тем, он обусловил и необходимость их дальнейшей корректировки, уточнения и развития.

III .5.4. Понимание пространства и времени в истории

философии и естествознания.

Пространство и время как формы бытия движущейся материи

Пространство и время относятся к важнейшим характеристикам материального мира. Любой материальный объект занимает какое-то место, находится на каком-то расстоянии от других объектов, обладает какими-то размерами. Протяженность, взаимная расположенность материальных объектов, т.е. формы их сосуществования называют пространством. Длительность существования объектов материального мира, последовательность смены их состояний выражаются понятием времени.

Пространство и время характеризуются рядом свойств. Для пространства характерны трехмерность и обратимость. Любые явления, процессы происходят в трехмерном пространстве.[163] Пространство обратимо: в любую точку пространства можно возвратиться вновь (хотя и в другое время). В отличие от пространства, время одномерно и необратимо. Оно «течет» от прошлого через настоящее к будущему.

Важнейшим общим свойством пространства и времени является их объективность . Независимость от человеческого сознания пространственных и временных характеристик материальных явлений всегда было чем-то само собой разумеющимся для многих мыслителей, убежденных в существовании материального мира. Основоположник классической немецкой философии И.Кант тоже, как известно, не сомневался в объективном существовании вещей материального мира («вещей в себе»). Но в то же время он ставил под сомнение распространенную уверенность в объективном существовании пространственных и временных характеристик материальных вещей. По Канту, пространство и время существуют только в человеческой голове и представляют собой априорные (от лат.a priori – изначально, до опыта) формы чувственного созерцания, лишенные материального содержания.

С его точки зрения, пространственно-временные представления присутствуют у человека изначально, предшествуют опыту, который якобы не может дать доказательств всеобщности и необходимости пространства и времени. При этом он ссылался на аксиомы геометрии Евклида, которые во времена Канта считались всеобщими и необходимыми истинами, установленными раз и навсегда.

О том, что свойственно вещам, рассуждал Кант, мы узнаем только из контакта с ними, из опыта. Опыт – это воздействие вещей на нас, вызывающее у нас определенные впечатления, наблюдения (из которых мышление делает выводы). Но из наблюдений, по мнению Канта, нельзя вывести всеобщих положений, законов, не допускающих исключений, поскольку число фактов, подчиняющихся такому закону, бесконечно и все их наблюдать невозможно. Наши же суждения о пространстве и времени, считал Кант, получены не из опыта, а это значит, что их источник не во внешних вещах, а в нас самих, в нашем уме. Отсюда Кант заключал: представления о пространстве и времени являются врожденными, они свойственны нашему уму в качестве «форм созерцания», присущих ему до всякого опыта. Никакой опыт невозможен без этих форм, во всяком опыте мы пользуемся ими.

Отрицание Кантом объективности пространства и времени объяснимо в условиях XYIII века. Прежде всего, Кант (как и другие философы его времени) не понимал, что опыт отнюдь не сводится к впечатлениям, вызываемым у нас вещами, и к последующей их логической обработке. Важнейшую роль в опыте играет воздействие человека на вещи, которое и позволяет обосновывать то или иное всеобщее положение (но это было показано лишь во второй половине XIXв. в диалектико-материалистическом учении о практике). Далее. Аксиомы геометрии Евклида на самом деле появились в результате длительного развития общественной практики и являются результатом отражения в человеческой голове определенных свойств реального пространства. Что же касается мнения об абсолютной истинности этих свойств, общепризнанных в XYIIIв., то уже в XIX веке данное мнение было поколеблено. Ибо были открыты геометрии (Н.И.Лобачевского, Б.Римана), отличные от евклидовой. Появление таких геометрий явилось сильным ударом по кантианской идее о врожденных пространстве и времени. К тому же, Лобачевский показал, что геометрия, ее аксиомы и положения имеют опытное происхождение, отражают пространственные свойства объективного мира. Глубокие изменения в понимании пространства и времени внесла в начале ХХв. теория относительности, о чем будет сказано далее.

Таким образом, если в эпоху Канта неизменность наших суждений о времени и пространстве внушали убеждение в их внеопытном источнике (существующем в виде «врожденных идей»), то позднее в связи с огромным расширением научных знаний о мире, произошли коренные перемены в понимании пространства и времени. Создание диалектико-материалистической картины мира было связано с признанием того, что пространственные и временные отношения присущи самим вещам материального мира, т.е. что они существуют объективно . «Признавая существование объективной реальности, т.е. движущейся материи, независимо от нашего сознания, - писал Энгельс, – материализм неизбежно должен признавать также объективную реальность времени и пространства, в отличие, прежде всего, от кантианства, которое в этом вопросе стоит на стороне идеализма, считает время и пространство не объективной реальностью, а формами человеческого созерцания».[164]

Другая ошибочная точка зрения, которую пришлось преодолевать в процессе создания диалектико-материалистической картины мира, была идея о конечности мира в пространстве и во времени, которая существовала на протяжении тысячелетий. Как уже отмечалось выше, даже Коперник разделял господствовавшее до него убеждение в конечности мироздания. Но уже тогда, в XYI веке против такой точки зрения, как известно, выступил Дж.Бруно, провозгласивший пространственную бесконечность Вселенной и вечность ее существования.

Однако такого рода споры продолжались и в последующие столетия, включая и XIX век. Известна полемика по указанному вопросу между Дюрингом и Энгельсом, описанная последним в работе «Анти-Дюринг». Еще Кант доказывал одновременно и бесконечность мира, и его конечность, чтобы этой антиномией (противоречием) убедить читателя в невозможности разрешения данной проблемы для человеческого разума. Дюринг заимствовал только ту часть рассуждений Канта, в которой «доказывалась» конечность мира. В споре с Дюрингом Энгельс вскрыл логическую несостоятельность его построений. Развитие мира во времени Дюринг сравнивал с числовым рядом, который начинается с единицы (или, что-то же, с прямой, идущей из определенной точки). При этом он исходил из того, что время имело начало, а до этого существование мира было неким загадочным «безвременно протекшим бытием». Не удивительно, что при таком исходном предположении ему легко удавалось «доказать», что мир имеет начало во времени. Но как показал Энгельс, положенное в основу Кантом, а вслед за ним Дюрингом сравнение хода времени с указанным числовым рядом (или прямой, идущей от точки) неверно. Если уж сравнивать развитие мира во времени с прямой, то надо его сравнивать не с прямой, идущей из одной точки, а с прямой, бесконечной в обе стороны от этой точки. А если сравнивать с числовым рядом, то с рядом, идущим в бесконечность не только положительную (+¥), но и отрицательную (-¥).

Диалектико-материалистическое понимание пространства и времени явилось продолжением позиции выдающихся мыслителей прошлого, утверждавших бесконечность материального мира в пространстве и вечность его во времени

В истории философии и науки сложились две различные концепции пространства и времени: субстанциальная и реляционная.

Субстанциальная концепция рассматривает пространство и время как особые сущности, которые существуют сами по себе, независимо от материи и друг от друга. Истоки субстанциальной концепции восходят к натурфилософии античности. Древние атомисты, например, полагали, что наряду с материей (атомами) и отдельно от нее существует пустое пространство (пустота). Точно так же многие античные мыслители смотрели и на время – как на внешний по отношению к материи «поток длительности».

В XYII веке субстанциальная концепция пространства и времени разрабатывалась И.Ньютоном. Признавая объективность существования пространства и времени, Ньютон вместе с тем подчеркивал их независимость от предметов и процессов природы. В связи с этим он ввел понятия абсолютного пространства и абсолютного времени. Последние не связаны ни с какими видами материи, ни с какими бы то ни было материальными процессами, не связаны также и друг с другом. Пространство, по Ньютону, существует в виде пустого вместилища (которое может быть заполнено материей, но может существовать и без нее), обладающего всюду и во всех направлениях одинаковыми свойствами, выраженными в геометрии Евклида. Время – это какая-то «чистая длительность», т.е. оно «течет» само по себе, независимо от материальных процессов и их пространственных отношений. Такого рода воззрения, в которых пространство и время отрывались от материи и друг от друга, утвердившись в ХYII веке, продержались довольно долго – почти до конца XIX века.

Вместе с тем, в том же XYII веке Г.Лейбницем разрабатывалась иная, реляционная концепция пространства и времени. (Ее основы, заметим, были заложены еще Аристотелем, выдвинувшим мысль, что пространственные отношения присущи телам и не существуют вне тел). Полемизируя с Ньютоном, Лейбниц отстаивал точку зрения, согласно которой пространство и время – это особые отношения между объектами, процессами и вне их не существуют. Однако идеалистическая сущность его философии (вспомним его учение о монадах) делала данный вариант реляционной концепции неприемлемым для диалектико-материалистической картины мира. Поэтому в рамках последней была создана материалистически преобразованная реляционная концепция, согласно которой пространство и время являются формами существования материального мира, неразрывно связаны с движущейся материей и друг с другом. Отмечая, что основные формы бытия материи суть пространство и время и подчеркивая их взаимосвязь, Ф.Энгельс добавляет: «бытие вне времени есть такая же величайшая бессмыслица, как бытие вне пространства».[165]

III .5.5. Принцип материального

единства мира

Окружающий нас мир бесконечно многообразен в своих конкретных проявлениях. Тем не менее, в философии издавна был поставлен важный вопрос: есть ли что-либо общее, что свойственно всем без исключения явлениям мира и, если это общее существует, то в чем оно состоит? Возможны следующие варианты ответа на этот вопрос: либо мир вообще лишен какого бы то ни было единства (как бы разделен на несвязанные между собой области, качественно различные и параллельно сосуществующие), либо единство мира существует, но достигается в идеальной сфере (в мышлении субъекта, в «мировом разуме»), либо, наконец, имеет место материальное единство предметов и явлений. В виде одного из двух последних вариантов решалась проблема единства мира в истории идеалистической и материалистической философии.

Естественно, что обойти данную проблему, избежать по ней полемики было невозможно в процессе создания диалектико-материалистической картины мира. Дюринг, с которым полемизировал Энгельс, не отрицал единства мира, но видел это единство в самом факте существования вещей. Единство мира, утверждал он, заключается в его бытии. Однако существование тел (без которого, разумеется, не приходится даже ставить вопрос об их единстве) само по себе еще такого единства не обеспечивает: можно представить себе тела существующими и в то же время оторванными друг от друга. «Единство мира состоит не в его бытии, - отвечал Дюрингу Энгельс, - хотя его бытие есть предпосылка его единства, ибо сначала мир должен существовать , прежде чем он может быть единым … Действительное единство мира состоит в его материальности, а эта последняя доказывается не парой фокуснических фраз, а длинным и трудным развитием философии и естествознания».[166] В данном случае позиция Энгельса, утверждающего, что единство мира состоит в его материальности, принципиально отличается от точки зрения Дюринга.

Во-первых, понятие бытия (существования) очень широкое и не выражает ни материалистической, ни идеалистической позиции. Существуют объекты материального мира. Но также существуют (обладают свойством бытия) и явления, принадлежащие к психической сфере человека: его мысли, переживания, иллюзии, сновидения и т.п. Энгельс подчеркивает не просто существование вещей, но их существование независимо от сознания человека , т.е. решает проблему единства мира материалистически. Ибо тезис «единство мира в его бытии» вполне может быть истолкован и идеалистически. Это проиллюстрировал тот же Дюринг, дополнивший первое свое положение (о единстве мира в его бытии) вторым положением откровенно идеалистического характера: мир един потому, что я мыслю его единым. С материалистической точки зрения единство мира имеет место независимо от того, существует ли человек с его сознанием, осознается ли им это единство или не осознается. Идеализм же видит «корень» единства мира либо в человеческом сознании, либо в «мировом разуме».

Во-вторых, положение о материальном единстве мира включает в себя признание не только не зависимого от сознания существования самих вещей. Кант, например, признавал объективное существование «вещей в себе», но единство мира приписывал разуму. Последовательный материализм требует, как уже отмечалось выше, также признания объективности пространства, времени, движения и, наконец, признания объективного характера связей между вещами, законов природы. Когда Энгельс говорит, что единство мира заключается в его материальности, он учитывает все эти требования материализма, делая особый упор на то, что познание философией и естествознанием объективных связей в природе дает важнейшие доказательства единства мира.

Эти доказательства наука стала доставлять во все растущих масштабах по мере того, как исследование конкретных (частных) связей постепенно подводило ее к выявлению самих общих связей, коренных законов природы. Важнейшие доказательства единства мира были получены науками о неорганической природе: физикой, химией, астрономией.

В ходе их развития обнаружилось, что некоторые виды материи и формы движения объединяются. Так, электричество, магнетизм и свет рассматривались в начале XIX века самостоятельно, отдельно друг от друга. Благодаря трудам Фарадея и ряда других ученых была сначала выяснена взаимосвязь электричества и магнетизма и выработано представление о едином электромагнитном поле. Вслед за этим Максвелл предположил, что электромагнитную природу имеет также и свет. К концу XIX века единство этих, столь различных на первый взгляд, явлений природы было полностью доказано.

Эта же тенденция – обнаружение внутреннего единства казалось бы, совершенно различных видов движущейся материи – нашла яркое проявление в открытии Д.И.Менделеевым периодического закона. Химические элементы между которыми химия еще середины XIX века усматривала только случайные совпадения свойств, оказались звеньями единой цепи, объединенными глубоким внутренним родством (причина этого родства была раскрыта наукой позднее, уже в ХХ столетии).

Важным направлением развития наук о неорганической природе, подтверждающим материальное единство мира, стало исследование глубин Вселенной. Существенные доказательства единства мира дал спектральный анализ в середине XIXв. Особо убедительным свидетельством явилось открытие такого химического элемента, как гелий, первоначально в спектре Солнца и лишь впоследствии – на Земле.

Познание внутреннего единства органического мира и его единства со всей остальной природой стало одним из важнейших приобретений науки XIXв. Биология раскрыла единство в живой природе. Открытие клеточного строения организмов проложило путь к пониманию общности всего живого, а эволюционное учение Дарвина раскрыло генетическое единство всех существующих и исчезнувших видов.

Большой вклад в понимание единства живой и неживой природы внесли успехи органического синтеза. Это дало основание Энгельсу утверждать, что органическая химия может изготовить в лаборатории любое вещество, состав которого она знает. В решении проблемы синтеза белка он видел одну из важнейших нерешенных проблем естествознания.

Определенный философский вклад в разработку проблемы материального единства мира внес известный русский философ-материалист, литератор и общественный деятель Н.Г.Чернышевский. Он обосновывал неразрывную связь между органической и неорганической природой, между растительным и животным миром, между человеком и высшими животными.

Для всех очевидна разница между минералом и растением, отмечал он, но далеко не все понимают их единство. А между тем наука доказала, что с точки зрения материального состава «разница между органическою и неорганическою комбинацией элементов несущественна, и так называемые органические комбинации возникают и существуют по одним и тем же законам и все они одинаково возникают из неорганических веществ».[167]

Подобным же образом решается и вопрос о взаимоотношении растительного и животного мира. Хотя «в наиболее развитых формах своих животный организм чрезвычайно отличается от растения», но известно, что есть животные, которые почти неотличимы от растений, так что ученые нередко затрудняются, и какому «царству» их отнести. А, кроме того, «млекопитающее и птица связаны с растительным царством множеством переходных форм, по которым можно проследить все степени развития так называемой животной жизни из растительной»…[168]

Чернышевский считал, что сама наука подошла к установлению единства всей природы, и философия должна это принять в качестве бесспорного факта.

Еще одним направлением в научном осмыслении материального единства мира стало открытие закономерностей, общих для качественно различных видов материи и форм ее движения, а также взаимных переходов между ними. Таковыми явились законы сохранения . В этих законах содержится естественнонаучное обоснование тезиса о единстве природы, поскольку они указывают на закономерный характер превращений одних видов материи в другие и одних форм движения в другие.

В середине XYIIIв. М.В.Ломоносов в известном письме к Эйлеру следующим образом сформулировал общий закон сохранения материи и движения. «… Все изменения, совершающиеся в природе, - писал он, - происходят таким образом, что, сколько к чему прибавилось, столько же отнимается от другого. Так, сколько к одному телу прибавится вещества, столько же отнимается от другого... Этот закон природы является настолько всеобщим, что простирается и на правила движения: тело, возбуждающее толчком к движению другое, столько же теряет своего движения, сколько отдает от себя этого движения другому телу».[169]

М.В.Ломоносов не только выдвинул это общее философское положение, но и заложил, так сказать, первый камень в здание естественнонаучной разработки законов сохранения, доказав сохранение массы (веса) веществ в химических реакциях. Этим самым было показано, что различные виды материи могут превращаться друг в друга, притом так, что их важнейшая характеристика (вес) остается неизменной. Следовательно, вся материя связана определенным единством.

Вторым этапом в поиске и открытии законов сохранения стал экспериментально доказанный закон сохранения и превращения энергии. Суть этого открытия Энгельс видел не просто в доказательстве сохранения движения (эта идея была выдвинута много ранее), а в доказательстве закономерного превращения одних форм движения в другие и, следовательно, раскрытии глубокой внутренней связи, существующей между всеми формами движения.

Таким образом, развитие всей совокупности естественных наук дает безусловные доказательства материального единства мира. В работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», ссылаясь на важнейшие открытия науки XIX века, Энгельс писал: «Благодаря… громадным успехам естествознания мы можем теперь обнаружить не только ту связь, которая существует между процессами природы в отдельных ее областях, но также, в общем и целом, и ту, которая объединяет эти отдельные области. Таким образом, с помощью данных, доставленных самим эмпирическим естествознанием, можно в довольно систематической форме дать общую картину природы как связного целого». [170]

III .6. ЧЕТВЕРТАЯ НАУЧНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ПЕРВЫХ ДЕСЯТИЛЕТИЙ ХХ ВЕКА.

ПРОНИКНОВЕНИЕ В ГЛУБЬ МАТЕРИИ.

КВАНТОВО-РЕЛЯТИВИСТСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О МИРЕ

Еще в конце XIX в. большинство ученых склонялось к точке зрения, что физическая картина мира в основном построена и останется в дальнейшем незыблемой. Предстоит уточнять лишь детали. Но в первые десятилетия XX века физические воззрения изменились коренным образом. Это было следствием «каскада» научных открытий, сделанных в течение чрезвычайно короткого исторического периода, охватывающего последние годы XIX столетия и первые десятилетия XX в.

В 1896 г. французский физик Антуан Анри Беккерель (1852— 1908) открыл явление самопроизвольного излучения урановой соли. Исследуя это явление, он наблюдал разряд наэлектризо­ванных тел под действием указанного излучения и установил, что активность препаратов урана оставалась неизменной более года. Однако природа нового явления еще не была понята.

В его исследование включились французские физики, супруги Пьер Кюри (1859–1906) и Мария Склодовская-Кюри (1867 1934). Прежде всего их заинтересовал вопрос: нет ли других веществ, обладающих свойством, аналогичным урану? В 1898 г. были открыты новые элементы, также обладающие свойством испускать «беккерелевы лучи», — полоний и радий. Это свойство супруги Кюрина назвали радиоактивностью. Их напряженный труд принес щедрые плоды: с 1898 г. одна за другой стали появляться статьи о получении новых радиоактивных веществ.

А годом раньше, в 1897 г., в лаборатории Кавендиша и Кем­бридже при изучении электрического разряда в газах (катодных лучей) английский физик Джозеф Джон Томсон (1856—1940) открыл первую элементарную частицу — электрон. В последующих опытах по измерению заряда электрона и получению отно­шения этого заряда к массе было обнаружено совершенно нео­бычное явление зависимости массы электрона от его скорости. Уяснив, что электроны являются составными частями атомов всех веществ, Дж. Дж. Томсон предложил в 1903 г. первую (электромагнитную) модель атома. Согласно этой модели, отрицательно заряженные электроны располагаются определенным образом (как бы «плавают») внутри положительно заряженной сферы. Сохранение электронами определенного места в сфере есть результат равновесия между положительным равномерно распределенным ее зарядом и отрицательными зарядами электронов. Но модель «атома Томсона» просуществовала сравнительно недолго.

В 1911 г. знаменитый английский физик Эрнест Резерфорд (1871—1937) предложил свою модель атома, которая получила название планетарной. Появлению этой новой модели атома предшествовали эксперименты, проводимые Э. Резерфордом и его учениками, ставшими впоследствии знаменитыми физика­ми, Гансон Гейгером (1882—1945) и Эрнстом Марсденом (1889-1970). В результате этих экспериментов, показавших неприемлемость модели атома Дж. Дж. Томсона, было обнаружено, что в атомах существуют ядра — положительно заряженные микрочастицы, размер которых очень мал по сравнению с размерами атомов. Но масса атома почти полностью сосредоточена в его ядре. Исходя из этих новых представлений, Резерфорд и выдвинул свое понимание строения атома, которое он обнародовал 7 марта 1911 г. на заседании Манчестерского философского общества. По его мнению, атом подобен Солнечной системе: он состоит из ядра и электронов, которые обращаются вокруг него.[171]

Но планетарная модель Резерфорда обнаружила серьезный недостаток: она оказалась несовместимой с электродинамикой Максвелла. Согласно законам электродинамики, любое тело (частица), имеющее электрический заряд и движущееся с ускорением, обязательно должно излучать электромагнитную энергию. Но в этом случае электроны очень быстро потеряли бы свою кинетическую энергию и упали на ядро. С этой точки зрения, оставалась непонятной необычайная устойчивость атомов. Кроме того, в соответствии с законами электродинамики, частота излучаемой электроном электромагнитной энергии должна бытъ равна частоте собственных колебаний электрона в атоме или (что то же) числу оборотов электрона вокруг ядра в секунду. Но в этом случае спектр излучения электрона должен быть непрерывным, так как этектрон, приближаясъ к ядру, менял бы свою частоту. Опыт же показывал другое: атомы дают электромагнитное излучение только определенных частот (именно поэтому атомные спектры называют линейчатыми, т. е. состоящими из вполне определенных линий). Такая определенность спектра, его ярко выраженная химическая индивидуальность очень труд­но совмещается с универсальностью электрона, заряд и масса которого не зависят от природы атома.

Разрешение этих противоречий выпало на долю известного датского физика Нильса Бора (1885—1962), предложившего свое представление об атоме. Последнее основывалось на квантовой теории, начало которой было положено на рубеже XX в. немецким физиком Максом Плавком (1858—1947) Планк выдвинул гипотезу, гласящую, что испускание и поглощение электромагнитного излучения может происходить только дискретно, конечными порциями — квантами.

Н. Бор, зная о модели Резерфорда и приняв ее в качестве исходной, разработал 1913 г. квантовую теорию строения ато­ма. В ее основе лежали следующие постулаты: в любом атоме существуют дискретные (стационарные состояния), находясь в которых атом энергию не излучает; при переходе атома из одного стационарного состояния в другое он излучает или поглощает порцию энергии.

Предложенная Бором модель атома, которая возникла в результате развития исследований радиоактивного излучения и квантовой теории, фактически явилась дополненным и исправленным вариантом планетарной модели Резерфорда. Поэтому в истории атомной физики говорят о квантовой модели атома Резерфорда—Бора.

Следует отметить, что научные заслуги Резерфорда не ограничиваются исследованиями, приведшими к упомянутой планетарной модели атома. Совместно с английским химиком Фредериком Содди (1877—1956) он провел серьезное изучение радиоактивности. Резерфорд и Содди дали трактовку радиоактивного распада как процесса превращения химических элементов из одних в другие. «Неизменяемость свойств электронов при обычных физических и химических процессах, — писал Н. Бор, — непосредственно объясняется тем, что в таких процессах, хотя связи электронов и могут сильно меняться, ядро остается без изменений. Резерфордом была доказана и взаимная превращаемость атомных ядер под действием мощных сил. Тем самым Резерфорд открыл совершенно новую область исследований, которую часто называют современной алхимией ».[172]

Как тут не вспомнить крушение стремлений и надежд многих поколений алхимиков получать одни химические элементы (чаще всего — золото) из других в связи с открытием во второй половине XVIII в. Лавуазье закона неизменности химических элементов. И вдруг, в начале XX в., оказалось, что в результате радиоактивного распада некоторые элементы самопроизвольно превращаются в другие. Это было поистине научной сенсацией.

Впрочем, наука XX века принесла немало сенсационных открытий, многие из которых совершенно не укладывались в представление обыденного человеческого опыта. Ярким примером этого может служить теория относительности, созданная в начале нашего столетия мало кому известным тогда мыслителем Альбертом Эйнштейном (1879—1955).

В 1905г. им была создана так называемая специальная теория относительности. В этой теории было установлено; что пространственно-временные свойства тел меняются с изменением скорости их движения. По мере приближения скорости движе­ния тела к скорости света его линейные размеры сокращаются в направлении движения, а ход времени замедляется. Эти выводы специальной теории относительности нашли экспериментальное подтверждение.

Новые аспекты зависимости пространственно-временных характеристик от материальных процессов раскрыла общая теория относительности (1916 г.). Согласно этой теории пространство в разных частях Вселенной имеет различную кривизну и описывается неевклидовой геометрией. Кривизна пространства обусловлена действием гравитационных полей, создаваемых огромными массами космических тел. Эти поля вызывают и замедление хода протекания материальных процессов. Выводы общей теории относительности также были подтверждены экспериментами (например, было обнаружено искривление световых лучей под влиянием полей тяготения, близкое к значению, предсказываемому общей теорией относительности).

Теория Эйнштейна получила признание далеко не сразу. Специальная теория относительности была быстро принята лишь узким кругом известных физиков-теоретиков. Но в 20-х годах, после появления общей теории относительности, этот круг существенно расширился. Эйнштейн получил полную поддержку многих выдающихся ученых, работавших в других областях физики, но обладавших широкой культурой физического мышления.

В то же время существовали и тупая ограниченность в. науке, милитаризм и расизм в политике. Не случайно теория относительности была встречена в штыки в фашистской Германии, где к хору злобных голосов, отвергших теорию Эйнштейна как «неарийскую», враждебную национальному германскому сознанию, присоединились такие известные физики-экспериментаторы, как Ленард и Штарк.

Хотя имя А. Эйнштейна по сей день в массовом сознании связывается с теорией относительности, эта теория была далеко не единственным его научным достижением. Опираясь на пред­ставление Планка о квантах, Эйнштейн еще в 1905 г. сумел обосновать природу фотоэффекта. Каждый электрон выбивается из металла под действием отдельного светового кванта, или фотона, который при этом теряет свою энергию. Часть этой энергии уходит на разрыв связи электрона с металлом. Эйнштейн показал зависимость энергии электрона от частоты светового кванта и энергии связи электрона с металлом.

Казалось, что корпускулярная теория материи торжествует. Фотон, например, явно имеет корпускулярные свойства (русский физик П. Н. Лебедев экспериментально доказал в 1899 г. существование светового давления). Но вскоре выяснилось, что определить энергию фотона (частицы света, не обладающей массой покоя) можно было, только представляя его себе в виде волны с соответствующей длиной и частотой. Получалось, что фотон—это одновременно и волна и частица. Распространяется он как волна, излучается и поглощается—как частица.

В 1924 г. произошло крупное событие в истории физики: французский ученый Луи де Бройль (1892-1987) выдвинул идею о волновых свойствах материи. «Почему, если волновой материи присущи свойства корпускулярности, — писал он, — мы не вправе ожидать и обратного: что корпускулярной материи присущи волновые свойства? Почему бы не мог существовать закон, единый для всякого вообще материального образования, не важно, волнового или корпускулярного?».[173]

Наиболее убедительное подтверждение существования волновых свойств материи было получено в результате открытия (наблюдений) дифракции электронов в эксперименте, поставленном в 1927 г. американскими физиками Клинтоном Дэвиссоном (1881-1958) и Лестером Джермером (1896-1971). Быстрые электроны, проходя сквозь очень тонкие пластинки металла, вели себя подобно свету, проходящему мимо малых отверстий или узких щелей. Другими словами, распределение электронов, отражавшихся от пластинки и летевших лишь по некоторым избранным направлениям, было таким же, как если бы на пластинку падал пучок света с длиной волны, равной длине волны электрона, вычисленной по формуле де Бройля.

Экспериментально подтвержденная гипотеза де Бройля превратилась в принципиальную основу, пожалуй, наиболее широкой физической теории — квантовой механики. У объектов микромира, рассматриваемых с ее позиций, обнаружились такие свойства, которые совершенно не имеют аналогий в привычном нам мире. Прежде всего — это корпускулярно-волновая двойственность, или дуализм элементарных частиц (это и корпускулы и волны одновременно, а точнее — диалектическое единство свойств тех и других). Движение микрочастиц в пространстве и времени нельзя отождествлять с механическим движением макрообъекта. Например ,положение элементарной частицы в пространстве в каждый момент времени не может быть определено с помощью системы координат, как для привычных нам тел окружающего мира. Движение микрочастиц подчиняется законам квантовой механики.

Об абсолютной непригодности законов классической механики в микромире свидетельствует, например, установленное видным немецким физиком Вернером Гейзенбергом(1901—1976) соотношение неопределенностей: если известно место положения частицы в пространстве, то остается неизвестным импульс (количество движения), и наоборот. Это одно из фундаментальных положений квантовой механики.

Все вышеизложенные революционные открытия в физике перевернули ранее существующие взгляды на мир. Исчезла убежденность в универсальности законов классической механики. Теперь уже вряд ли можно найти физика, который считал бы, что все проблемы его науки можно решить с помощью механических понятий и уравнений. Рождение и развитие атомной физики, таким образом, окончательно сокрушило прежнюю механистическую картину мира.[174]

Вместе с этим закончился прежний, так называемый классический период в развитии естествознания, характерный для эпохи Нового времени. Наступил новый этап неклассического естествознания XX века, характеризующийся, в частности, новыми, квантово-релятивистскими представлениями о физической реальности.

III .7. ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ ХХ века И ДИАЛЕКТИКО-МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ КАРТИНА МИРА

Наука ХХ века существенно дополнила, конкретизировала диалектико-материалистическую картину мира, созданную во второй половине XIX столетия.

Новые открытия в естествознании (прежде всего, в физике) уже в начале ХХ века подтвердили правильность отказа от какого бы то ни было естественнонаучного истолкования материи и перехода к философскому ее пониманию. Крушение существовавших в XIX веке представлений об абсолютной неделимости атома, о постоянстве массы (была обнаружена зависимость массы электрона от его скорости), о неизменяемости химических элементов (оказалось, что, например, химический элемент радий может превращаться в другой элемент - гелий) опровергло все прежние представления о материи, отождествлявшие ее то с неделимыми атомами, то с неизменной массой, то с веществом и т.д. В ХХ веке окончательно утвердилось философское понимание материи как объективной реальности. Это понимание не зависит от каких-либо существующих на данном историческом этапе представлений естествознания.

Научные исследования физических, химических, биологических, социальных явлений существенно расширили, углубили прежние представления о структуре и свойствах материи. Самая укрупненная классификация систем материального мира сводит последние к трем основным типам: к системам неорганической природы, органической (живой) природы и общества. В соответствии с достижениями науки в них выделяют различные структурные уровни.

В неживой природе – это уровни элементарных частиц, атомов, молекул, макротел (на Земле также – и геологических систем), планет, звезд, галактик и метагалактик. Если на рубеже XIX и ХХв.в. была известна лишь одна элементарная частица – электрон, то на рубеже ХХ и XXIв.в. количество известных элементарных частиц исчисляется сотнями. Во второй половине ХХ века было выяснено, что элементарные частицы, образующие ядра атомов, сами обладают внутренней структурой и состоят из «еще более элементарных» частиц – кварков. Последние имеют весьма необычные свойства: они обладают дробными электрическими зарядами, что не характерно для других микрочастиц материи, и по-видимому, не могут существовать в свободном, не связанном виде. Кварковая гипотеза позволила предсказать существование ряда новых частиц, которые были затем обнаружены. Вместе с тем,на многие вопросы, касающиеся природы кварков, характера их взаимодействия и т.д. наука пока еще не дала ответа.

Наряду с успехами в исследовании микромира, современная наука имеет значительные достижения и в познании мегамира. В XYIII-XIXв.в. и даже в первой половине ХХв. Господствовала теория стационарной Вселенной, которая представлялась статичной, не изменяющейся в пространстве. Такое понимание во второй половине ХХв. было отброшено и заменено теорией расширяющейся Вселенной. Существует также гипотеза, что силы гравитационных полей в конце-концов остановят расширение Вселенной, которая затем начнет снова сжиматься до состояния бесконечно большой плотности (концепция «пульсирующей Вселенной»). Современная астрофизика внесла много нового в понимании эволюции звезд, открыла совершенно новые, неизвестные ранее космические объекты (пульсары, квазары).

Существенно расширились в ХХ столетии представления и о структурных уровнях органической природы, которые включают молекулярный уровень жизни, клеточный уровень (микроорганизмов, тканей и органов), уровни целого живого организма, сообществ организмов, биологических видов, биогеоценозов (совокупности видов различных организмов в единстве с природными условиями их существования) и, наконец, биосферы в целом, т.е. области распространения жизни на Земле. Прогресс в биологии еще в первой половине ХХв. Привел к введению понятий гена (как единицы наследственного материала, ответственного за передачу по наследству определенного признака) и хромосомы (как структурного ядра клетки, обозначаемую ДНК, и являющуюся высокомолекулярным соединением – носителем наследственных признаков). Расшифровка молекулы ДНК в середине ХХв. Послужила началом интенсивных исследований в области молекулярной биологии, которые к концу ХХв. Вплотную подвели к расшифровке генома человека.

В социальных системах исследуются уровни: человека, семьи, различных социальных групп, народов, общества в целом. Развитие философской антропологии, социологии, философии истории и других социальных дисциплин внесло немало нового в понимание социальной формы движения материи, сущности человека, в осмысление общественного прогресса (об этом речь пойдет в других разделах).

Успехи научного познания в ХХв. потребовали внесения определенных корректив в выработанные Энгельсом представления о формах движения материи. Это коснулось, прежде всего, представлений о тех формах движения, которые изучаются физикой. Уже во времена Энгельса было ясно: предмет физики включает механическую, тепловую и электромагнитную формы движения, качественно различающиеся между собой. Представления о них расширялись в связи с дальнейшим прогрессом физики. Теплота, например, уже не связывается (как при Энгельсе) только с движением молекул; ее носителями могут быть и электронный газ, и фотонный газ и другие ансамбли однотипных частиц материи.

Уже в начале ХХв. физика столкнулась с особенностями движения микрообъектов, обладающих корпускулярно-волновой природой. К их движению оказалось неприменимым, например, понятие траектории, которое употребляется при движении материальных объектов, обладающих только корпускулярными свойствами. В результате были вскрыты специфические, квантово-механические закономерности движения микрообъектов. Таким образом, развитие физики привело к пониманию того, что движение микрообъектов является особой формой движения, не сводимой к электромагнитному, а тем более к механическому движению.

Дальнейший прогресс атомной физики показал, что и квантовая механика имеет ограниченную область применения. Если в начальный период развития квантовой механики многие физики полагали, что она явится универсальной, всеобъемлющей теорией микропроцессов, то затем стало ясно, что внутриядерные процессы не могут быть объяснены, исходя из законов квантовой механики. Проникнув внутрь атомного ядра, физика встретилась с еще одной новой формой движения, не сводимой не только к механическому, тепловому и электромагнитному движению, но и квантово-механической форме движения. Квантовая механика, например, не может объяснить процессы, связанные со структурой элементарных частиц (ибо квантовая механика является теорией движения микрообъектов, в том числе элементарных частиц, но она не отражает внутренние связи, структуру этих микрообъектов).

Многообразие изучаемых физикой классов объектов материального мира и видов материального движения настолько велико, что не существует какой-то единой, нерасчлененной (как в классификации Энгельса) «физической» формы движения материи. Существует также точка зрения, отвергающая представление о единой, нерасчлененной биологической форме движения и утверждающая существование ряда специфических биологических форм движения материи, связанных с разными ступенями и уровнями жизни (эта идея особенно актуальна в связи с бурным развитием молекулярной биологии).

Во второй половине ХХв. были выдвинуты идеи о существовании двух новых форм движения материи, которые отсутствуют в классификации Энгельса. Это – геологическая и кибернетическая формы движения. Существование первой обусловлено тем, что развитие Земли и земной коры представляет собой единый процесс, подчиненный общим фундаментальным закономерностям. Кибернетическая форма движения материи связывает воедино функционирование живых (биологических) систем и специфических технических устройств, созданных человеком, по критерию способности к восприятию, переработке и передаче информации. Неорганические материальные объекты в наших земных условиях не имеют «сами по себе» той организации, которая обеспечивала бы им какие-либо информационные возможности. И лишь во второй половине ХХв. в результате деятельности человека появились особые неорганические объекты, в которых начали осуществляться (как и в живых системах) процессы приема, хранения, переработки и выдачи информации.

Сложившуюся в конце ХХв. концепцию форм движения материи нельзя признать завершенной. Предстоит дальнейший анализ связи между формами движения материи и соответствующими классами материальных объектов, исследование соотношений между формами движения и структурными уровнями материи, изучение границ несводимости высших форм движения материи к низшим и т.д.

Крупнейшее достижение науки начала ХХв. – создание теории относительности явилось естественнонаучным подтверждением важнейшего положения диалектико – материалистической картины мира о единстве материи, движения, пространства и времени. Творцу теории относительности удалось показать не просто единство, но зависимость свойств пространства и времени от движущейся материи и друг от друга. Когда А.Эйнштейна попросили выразить суть теории относительности в одной, по возможности понятной фразе, он ответил: «Раньше полагали, что если бы из Вселенной исчезла вся материя, то пространство и время сохранились бы, теория относительности утверждает, что вместе с материей исчезли бы также пространство и время».[175]

Кроме того, специальная теория относительности связала закон сохранения массы с законом сохранения энергии по существу в один закон природы. Философское значение этого открытия состоит в том, что теперь взаимопревращение видов материи и взаимопревращение форм движения рассматриваются как две стороны одного и того же акта – качественного превращения одних видов движущейся материи в другие.

Огромные по масштабам научные исследования, проводившиеся в ХХв., существенно дополнили и обогатили представление о материальном единстве мира. Современная физика, исследуя спектроскопические данные, касающиеся космических объектов, находит в них такие же химические элементы, что и на Земле. В космических излучениях, приходящих к нам из глубин Вселенной, обнаруживаются те же самые элементарные частицы, что и в земных условиях. Причем некоторые из них, будучи предсказаны теоретически, были сначала открыты именно в космических лучах, а уж потом найдены в эксперименте (позитроны, мезоны).

Если важнейшими доказательствами единства органического мира в XIX веке стали открытие клеточного строения организмов и эволюционная теория Дарвина, то в ХХ веке такими доказательствами явились открытия в области молекулярных основ наследственности в живой природе.

Еще одно направление развития науки, доказывающее единство мира, оказалось связанным с математикой. Именно математика позволила обнаружить в мире некоторые общие связи, – поскольку она, отвлекаясь от качественных различий тел, исследует общие для различных тел и форм движения количественные закономерности. Естествоиспытателей не раз поражало сходство тех уравнений, которые применяются для описания процессов самой различной природы. Последнее свидетельствует об объективно существующем единстве мира, одним из проявлений которого и является наличие общих связей, отображаемых средствами математики.

Начавшийся еще в XIX веке переход физической науки к изучению электромагнитного поля, а затем в начале ХХ столетия – и к изучению весьма сложных явлений микромира потребовал математизации физики. А это, в свою очередь, повлекло за собой потерю прежних наглядных представлений, которыми характеризовалась классическая механика. Многие новые результаты в физике стало возможным получить только математическим путем. Как отмечал А.Эйнштейн, физическая реальность до Максвелла мыслилась в виде материальных точек, изменения которых состоят только в движении. После Максвелла физическая реальность мыслилась уже в виде непрерывных, не поддающихся механическому объяснению полей, описываемых дифференциальными уравнениями в частных производных.

Потеря прежней наглядности, которой характеризовалась механика, имевшая дело с медленными движениями и большими массами объектов макромира, и углубление в весьма сложные, совершенно необычные для «здравого смысла» процессы микромира, потребовали изменения стиля научного мышления. По этому поводу известный американский физик Ричард Фейнман писал следующее: «Раз поведение атомов так не похоже на наш обыденный опыт, то к нему очень трудно привыкнуть. И новичку в науке, и опытному физику – всем оно кажется своеобразным и туманным. Даже большие ученые не понимают его настолько, как им хотелось бы, и это совершенно естественно, потому что весь непосредственный опыт человека, вся его интуиция – все прилагается к крупным телам. Мы знаем, что будет с большим предметом; но именно так мельчайшие тельца не поступают. Поэтому, изучая их, приходится прибегать к различного рода абстракциям, напрягать воображение и не пытаться связывать их с нашим непосредственным опытом».[176]

Классический этап естествознания, ограниченный рамками Нового времени, привел (в конце этого этапа) к формированию диалектико-материалистической картины мира. Этап неклассического естествознания ХХ века заставил пересмотреть некоторые ее положения. Однако появившиеся новые естественнонаучные данные о физической реальности в целом не подорвали диалектико-материалистических представлений об окружающем нас мире. Более того, они укрепили их, существенно обогатив новым содержанием.

Глава IY .ПРИРОДА, ОБЩЕСТВО, КУЛЬТУРА

IY .1. Природа как естественная основа

жизни и развития общества

Понятие «природа» имеет как предельно широкое, так и более узкое толкование. В первом случае природа рассматривается как материальный мир в целом. Такой предельный охват понятием «природа» всего сущего, всей Вселенной фактически ведет к совпадению этого понятия с понятием «материя». Однако чаще понятие «природа» употребляется в более ограниченном смысле: под природой понимают всю совокупность естественных условий существования человека и общества. Именно в этом смысле мы и будем рассматривать природу в данном разделе.

Естественной средой обитания человечества является природа Земли, подразделяемая на неживую (неорганическую) и живую (органическую) составляющие. В связи с этим следует отметить, что еще в древнегреческой философии появилось учение об универсальной одушевленности материального мира (Фалес, Анаксимен, Анаксимандр). Это античное учение, исходящее из признания одушевленности всей природы, всех земных объектов и космоса получило позднее название гилозоизма (от греческих слов «гило» - вещество и «зоэ» - жизнь).[177] Эта концепция античных мыслителей оказала определенное влияние на философию более поздних эпох. В эпоху Возрождения она использовалась в качестве аргумента для обоснования единства обладающего сознанием человека и природы. Дж.Бруно, например, утверждал, что «мировая душа» как духовная субстанция находится во всех без исключения вещах, составляя их движущее начало. В философии Нового времени обращение к гилозоизму было связано с поисками ответа на вопрос об основаниях и предпосылках становления чувствительности у живых существ и мышления, сознания у человека. Так, голландский философ XYII века, Б.Спиноза признавал мышление свойством, присущим всей природе, т.е. атрибутом материи. Положение о всеобщей чувствительности материи отстаивали и некоторые представители французского материализма XYIII века (Дидро, Робине). Приписывая всей материи способность ощущать, гилозоизм снимал принципиальное различие между неорганической и органической природой.

Однако различие между живым и неживым существует и относится к наиболее фундаментальным разграничительным линиям в природе. Объекты живой природы качественно отличаются от объектов неорганической природы, имеют свою специфику. Они выделяются обменом веществ с окружающей средой (непременное условие жизни), раздражимостью (способностью всего живого активно и избирательно реагировать на воздействие извне),[178] способностью к размножению, росту и т.д. Важной особенностью объектов живой природы является то, что они воспринимают внешние воздействия в качестве информации об окружающей среде, что обеспечивает их активность, возможность ориентации в этой среде. При этом внешние воздействия влияют на изменение состояния живой системы не прямо, не непосредственно, а опосредовано. Дело в том, что любое информационное воздействие, приходящее из внешнего мира, стимулирует, активизирует внутреннюю программу, заложенную в материальном субстрате системы, которая (программа) и вызывает то или иное активное поведение этой системы в окружающей среде. Причем ничтожное по своим вещественным или энергетическим характеристикам внешнее воздействие (например, где-то в лесу хрустнула ветка) может иметь громадное информационно-сигнальное значение для живой системы (услышав этот хруст, животное убегает).

Ф.Энгельс определил жизнь как способ существования белковых тел. И по сей день мы знаем только такую форму жизни, существующую на планете Земля.[179] Особенность Земли состоит в том, что на ней в процессе взаимодействия неорганической геосферы с энергией космического пространства возникла особая оболочка – биосфера (сфера жизни).[180]

Последняя представляет собой совокупность живых организмов, растений, бактерий, существующую в трех, различающихся по своей плотности, системах неорганической природы Земли: в литосфере (земной коре), гидросфере (водной оболочке) и атмосфере (воздушной оболочке). Однажды возникнув, биосфера стала проявлять особого рода эволюционную динамичность, которая не только «напластовывалась» на геологическую эволюцию нашей планеты, но и определяла этот процесс.

Хотя суммарный вес всех живых организмов, населяющих Землю, составляет всего 0,1 процента от веса земной кары, они оказались в состоянии коренным образом изменить строение неорганической геосферы. Существующая на сегодняшний день структура неорганических систем – это в значительной степени продукт деятельности живых организмов. Многочисленные горные системы, например, в большинстве своем сложены из пород, происхождение которых связано с деятельностью морских организмов, продолжавшейся миллионы лет. Содержащийся в атмосфере кислород своим происхождением обязан фотосинтезу, осуществляемому в живой природе. Причем запасы кислорода в атмосфере Земли – результат фотосинтеза не только наземных растений, но и морских водорослей, а также некоторых микроорганизмов. Фотосинтез – основной процесс, обеспечивающий существование жизни на Земле.

Биосфера представляет собой открытую систему, так как получает от Солнца необходимую для протекания всех жизненных процессов энергию. За исключением тех микроорганизмов, которые могут извлекать нужную для синтеза органических веществ энергию непосредственно из неорганических веществ (например, некоторые виды бактерий, играющие важную роль в круговороте азота в природе), все живые существа для обеспечения синтеза органических соединений и обмена веществ должны прямо или косвенно использовать солнечную энергию, накопленную в форме химической энергии растениями и микроорганизмами, способными осуществлять фотосинтез. Живые организмы, неспособные к фото- и хемосинтезу, должны прямо или косвенно (в зависимости от того, являются ли они обитателями вод или суши) получать пищу от бактерий, водорослей или высших растений.

Ученые-биологи рисуют следующую схему «пищевой пирамиды». На нижней ступени – растительноядные организмы (консументы первого порядка); они служат пищей для первичных хищников (консументов второго порядка). На вершине « пищевой пирамиды», т.е. в конце пищевой цепи, находятся консументы третьего порядка, или вторичные хищники, поедающие более мелких хищников. Эта последовательность ступеней «пищевой пирамиды» является весьма упрощенной, абстрактной схемой, поскольку многие виды животных (в первую очередь, всеядных) могут находится одновременно на различных ступенях этой пирамиды. В естественных условиях хищника отнюдь не интересует, является ли он консументом второго или третьего порядка. Самое главное для него – насытиться за счет любой добычи.

Теоретический анализ потока энергии между абстрактными звеньями пищевой цепи показывает, что пищевая цепь не может быть бесконечно длинной: согласно второму закону термодинамики, при каждом преобразовании энергии, происходящем между двумя звеньями цепи, теряется около 9/10 общего объема энергии. Отсюда следует, что биомасса всех травоядных организмов может составлять лишь незначительную часть биомассы растений. В свою очередь, биомасса плотоядных животных – это лишь малая доля биомассы растительноядных организмов. Крупные хищники, например, из семейства кошачьих или крупные птицы-хищники как в численном, так и в весовом отношении представляют собой самую небольшую группу животных. Они выживают лишь потому, что на сравнительно большой территории обитания являются последним звеном в довольно длинной пищевой цепи.

В ходе длительной эволюции живой природы на земном шаре возникло качественно новое образование – человеческое общество. И хотя человечество в процессе своего развития все больше отдалялось от природы, тем не менее в основании его жизнедеятельности всегда лежали и продолжают лежать природные факторы. Это дает основание говорить о существовании единой истории природы и общества, т.е. такой истории, которая включает в себя не только социальную, но и природную составляющие. Говоря о такой социоестественной истории, К.Маркс и Ф.Энгельс писали, что «историю можно рассматривать с двух сторон, ее можно разделить на историю природы и историю людей. Однако обе эти стороны неразрывно связаны; до тех пор, пока существуют люди, историю природы и история людей обусловливают друг друга».[181]

Природные условия издавна влияли на расселение людей. Не случайно, древние цивилизации возникли в наиболее благоприятных в природном отношении районах земного шара. И наоборот, суровые природные условия арктических районов, безводных пустынь и т.д. препятствовали развитию общества. Даже в наши дни, когда общество обладает мощным производственным, техническим потенциалом, поддержание жизнедеятельности людей в районах, например, крайнего Севера сопряжено с большими трудностями. Тяжелые последствия для жизни общества могут иметь такие грозные явления природы, как землетрясения, наводнения, извержения вулканов, ураганы и т.п., которые могут уничтожать плоды общественного производства, вызывать гибель людей.

По мере исторического развития общества менялась и степень влияния на него природной среды. К.Маркс разделил ее факторы, важные для жизнедеятельности общества, на две большие группы: 1) естественное богатство средствами жизни (дикорастущие съедобные растения, дикие животные, рыбные богатства и т.д.) и 2) естественное богатство предметами труда (полезные ископаемые, строительные материалы, судоходные реки и т.п.).[182]

На ранних этапах развития общества наибольшую значимость для людей имели объекты первой группы, т.е. естественное богатство средствами жизни, которое обеспечивало существование наших далеких предков. В первобытном обществе в течение тысячелетий борьба за обеспеченность пищей охватывала всю деятельность человека. Когда единственным способом добычи средств к существованию являлись собирательство дикорастущих растений и охота на животных, жизнь людей была практически растворена в природе. В этих условиях человек одухотворял окружающую природную среду, чувствовал себя во власти сверхестестественных сил. Такие представления препятствовали выделению человека из природы, развертыванию его активной преобразовательной деятельности. Первобытные обитатели лесов и гор, долин и морских побережий главным образом приспосабливались к окружающей природной среде.

Однако постепенно происходило развитие орудий, позволявших более эффективно воздействовать на эту среду. Готовые, находимые в природе предметы (камни, палки и т.п.), которым человек пользовался в процессе собирания диких плодов, съедобных трав и охоты на животных, начали заменяться изготовленными им каменными орудиями. Поначалу эти орудия отличались поразительным единообразием технологических операций, использовавшихся в самых различных регионах нашей планеты, в самых различных природных условиях. Например, «на всем огромном пространстве, где встречаются ручные рубила – в Западной Европе, по всей Африке, в Передней Азии и на Индийском полуострове – в продолжение 100 или 200 тысяч лет их применения одни и те же четыре-пять видов этих рубил повторяются с удивительным постоянством».[183] Однако в дальнейшем такое единообразие стало нарушаться. И хотя внутренняя логика и законы развития техники в общем оставались по-прежнему одинаковыми для всех регионов, реализация этих законов шла уже разными путями.[184]

Овладение огнем и совершенствование орудий увеличивало влияние человека на естественную среду его обитания, стало наносить ей первые удары. По вине людей возникали лесные пожары, сокращалось поголовье крупных животных, являвшихся объектами охоты и т.д. Первобытные люди еще не отдавали себе отсчета о разрушительных последствиях своей деятельности. Они совершенно спокойно уничтожали не только растительный, но и животный мир (убивали, например, во время охоты животных больше, чем было нужно для прокормления рода или племени).

Появление земледелия и скотоводства привело к подлинной революции в жизни древних обществ, породившей значительную активизацию процесса преобразования окружающей природной среды, более разнообразного использования флоры и фауны отдельных регионов. При этом все большее значение приобретала вторая группа природных факторов (по выше приведенной классификации К.Маркса), т.е. естественное богатство предметами труда. Земледелие и животноводство стали основными источниками получения продуктов питания, вытеснив в этом плане из жизни общества собирательство дикорастущих растений и охоту на диких животных. Все большую роль в качестве транспортных артерий начинают играть судоходные реки. Особое значение имело зарождение производства материалов, которые не встречались в природе. Это стало возможным благодаря практическому овладению некоторыми химическими процессами (особенно, реакциями восстановления), открывшими дорогу к изготовлению глиняной посуды, развитию металлургии и т.д.

В древних земледельческих цивилизациях – Вавилоне, Египте, Китае, Индии – жизненно важное место занимала борьба с такими природными явлениями, как засухи и наводнение. Создание ирригационных систем и иных гидротехнических сооружений началось здесь за несколько тысячелетий до новой эры и привело к немалым, порой даже впечатляющим достижениям.

В Древней Греции и особенно в период Древнеримской империи ценность природы все больше определялось ее включенностью в человеческую деятельность. Такая установка постепенно утвердилась и стала руководством в практике античных рабовладельческих обществ. Прагматический подход к окружающей природной среде получил в этот исторический период самое широкое распространение.[185]

Рабовладельческий период человеческой истории характеризовался более глубоким (по сравнению с эпохой первобытного общества) и в основном негативным воздействием общества на природу. Возросшие технические возможности, бездумное отношение к окружающему природному миру, довольно высокая плотность населения в некоторых регионах повлекли весьма неблагоприятные последствия для природной среды ряда территорий древнего мира. В значительной степени были уничтожены леса в бассейне Средиземного моря, превратились в пустыни некогда цветущие оазисы Малой Азии и многих других районов рабовладельческих цивилизаций.

Рабы, насильственно привозимые из других, дальних регионов, не умели и не хотели заботиться о восстановлении плодородия земли, о сохранении других ресурсов чуждой им природы. Не интересовало это и местных рабовладельцев считавших для себя позором вникать в такого рода проблемы. « Вот почему страны, на какое-то время – иногда на несколько веков обогатившие себя рабским трудом, стали терять свое главное богатство – производительные силы земли, а с ним и былое могущество. Наступило историческое возмездие. Под ударами еще недавно трепетавших перед ними соседних народов великие рабовладельческие державы: Ассирия, Вавилон, Персия, древнегреческие государства, Рим… пали. На их бывших территориях за прошедшие с тех пор тысячелетия новых могущественных государств уже не возникало. В огромной мере это определялось истощенностью ресурсов… Народы же победившие рабовладельцев, сохранили не только более примитивный общественный строй, но и менее истощенные природные ресурсы».[186]

Средневековый феодализм, сменивший рабовладельческое общество античности, несколько видоизменил систему эксплуатации людей. Крепостной крестьянин, трудившийся уже не на чужбине и на своем клочке земли, был в какой-то мере заинтересован в результатах своего хозяйствования, в частности, в сохранении плодородия почвы. Но в его распоряжении были лишь примитивные методы и средства, созданные его предками. Усовершенствованию же методов и средств пользования природными ресурсами мешало крепостное право. И при феодализме продолжалось уничтожение лесов, истребление животных и т. п.(к началу ХVII века, например, зубры в Европе были почти истреблены охотниками). Известен и такой факт из истории феодальной эпохи.XIV век благодаря появлению первых пушек положил начало процессам обезлесения и эрозии почв. Это было обусловлено тем, что в горах и лесах начались довольно масштабные работы по добыванию поташа, серы, железной руды и древесного угля – необходимого сырья для создания пороховой артиллерии. Однако в целом ограниченность миграции населения (из-за прикрепления массы крестьян к земле и несовершенства транспортных средств), а также низкие темпы хозяйственного развития предохраняли в эпоху феодального средневековья многие районы нашей планеты от негативных воздействий человека.

Господство церкви и христианской идеологии (если говорить о европейских странах) породило в период средневековья два различных подхода к пониманию и оцениванию природы. Один подход состоял в том, что природа считалась результатом божественного творения, но ставилась ниже человека, получившего в процессе творения особое божественное начало – душу. Более того, природа даже мыслилась как источник зла, поскольку жизнь человека рассматривалась как непрекращающаяся борьба божественного начала - души с греховным природным началом – телом. При таком подходе природа представлялась как нечто неодушевленное, противостоящее человеку. Вместе с тем, в недрах христианского мышления сформировался и совершенно другой подход к пониманию природы, стимулировавший интерес к ее познанию. «Понимание природы как божественного творения открывало возможность для поиска в ней рационального начала, позволяло истолковывать познание природы как попытку выявить, раскрыть заключенный в ней божественный план и тем самым восславить мудрость и всемогущество творца. Отсюда метафорическое понимание природы как книги. Бог, как считалось, дал людям две книги – священное писание, в котором его мудрость явлена непосредственно, и книгу природы, в которой, он запечатлел свою мудрость на камне творения. Эти воззрения, зародившиеся в эпоху средневековья, сыграли немалую роль в возникновении науки о природе – естествознания».[187]

Начавшееся в эпоху Возрождения, а затем Нового времени оживление социально-экономической жизни Европы было связано с зарождением и началом развития капиталистического производства. Последнее еще больше подняло значимость естественного богатства предметами труда(т.е. второй группы природных ресурсов, по классификации Маркса). С развитием промышленности, энергетики, с внедрением паровых машин, знаменовавших начало промышленной революции в Европе, возрастал спрос на горючие и другие полезные ископаемые. «С появлением паровой машины, – писал Ф. Энгельс, – впервые приобрели значение обширные угольные залежи Англии; только теперь зародилось производство машин, а с ним усилился интерес к железным рудникам, поставлявшим сырье для этого производства».[188]

Технический прогресс неизбежно должен был привести к смене господствовавших ранее ценностных ориентаций. Возникает тенденция к усилению утилитарного отношения к природе. Формируется установка на господство над природой, которая, в свою очередь, оказывает растущее воздействие на развитие технического освоения природной действительности, способствует осознанию необходимости союза науки и техники. Наиболее отчетливо новое отношение к природе выразил английский философ Ф. Бэкон. Методология «естественной философии», разработанная Бэконом, как нельзя лучше отвечала потребностям зарождавшегося капитализма, ибо провозглашала целью науки и техники установление господства над природой. Идея о том, что природа должна стать объектом интенсивной преобразовательной деятельности соединялась у Бэкона с мыслью о безграничных возможностях человека, который способен превратить «знание в силу».[189]

Такое преобразовательно-потребительское отношение к природе стало характерным не только для капиталистического общества, в котором, по словам французского ученого Ф.Сен-Марка, «охранять природу почти невыгодно для ее владельца; разрушая ее, он часто получает огромную прибыль».[190] Ряд государств, пытавшихся в ХХ веке выстроить иной путь социально-экономического развития, получивший название социалистического, не избежали тех же проблем и такого же отношения к природе, как и страны капитализма. В СССР официальным лозунгом государственной технико-экономической политики стало высказывание, приписываемое известному биологу-селекционеру И.В.Мичурину: «Мы не можем ждать милостей у природы. Взять их у нее – наша задача». Считалось, что преобразовательная деятельность человека в природе не должна знать никаких пределов и ограничений.[191] Амбициозные проекты «покорение природы» (от печально известного «Сталинского плана преобразования природы» и до, к счастью неосуществленного, проекта поворота северных рек Сибири в сторону среднеазиатских республик), реальная практика промышленного развития, пренебрегавшая экологически чистыми технологиями, сырьевой характер хозяйства, существующего в значительной мере за счет добычи нефти, газа и иных природных ресурсов, грандиозные техногенные катастрофы, наносившие огромный ущерб людям и окружающей среде, отнюдь не свидетельствовали о какой-либо гармонии между обществом и природой в условиях социализма.

Практически до конца XIX века масштабы и темпы технической деятельности человека были еще сравнительно невелики и эта деятельность вносила относительно небольшие, локальные изменения в природную среду. Окружающая природа в ходе естественных процессов саморегуляции справлялась в той или иной мере с отрицательными техногенными влияниями, успевала приспособиться к вносимым в нее возмущениям. Однако возрастание в ХХ столетии технической деятельности человека до глобальных масштабов, значительное увеличение ее мощи и резкое ускорение ее развития сделало возможности самовосстановления природной среды явно недостаточными.

«Мы требуем от природы столько, сколько она, по существу, не может дать, не нарушая своей целостности. Современные машины позволяют нам проникнуть в самые далекие уголки природы, изъять любые полезные ископаемые. Мы даже готовы вообразить себе, что нам все дозволено в отношении природы, поскольку она не может оказать нам серьезного сопротивления. Поэтому мы не задумываясь вторгаемся в природные процессы, нарушаем их естественный ход и тем самым выводим их из состояния равновесия. Удовлетворяя свои эгоистические интересы, мы мало заботимся о будущих генерациях, которым из-за нас придется столкнуться с огромными трудностями».[192]

Современная эпоха характеризуется возникновением и быстрым углублением глобального экологического кризиса.

IY .2. Современный экологический кризис

Очень популярный во второй половине ХХ века термин «экология» появился еще в XIX столетии. Он был впервые использован известным немецким биологом Э.Геккелем в 1866 г. Под экологией (от греческих слов «экос» - дом, жилище и «логос» - учение) Геккель понимал науку о взаимоотношениях живых организмов с окружающей средой. Новая наука, полагал он, будет заниматься взаимоотношениями животных и растений со средой их обитания. Однако во второй половине ХХ века введенный Геккелем термин приобрел новый смысл. Он стал пониматься, в основном, как социальная экология, т.е. как наука, изучающая проблемы взаимодействия общества и окружающей природной среды.

Уже в прежние века технический прогресс нааносил более или менее ощутимые удары по природной среде (вспомним приведенный в предыдущем разделе пример с созданием в XIY веке пороховой артиллерии). В XIX веке было, например, обнаружено явление, которое впоследствии стало важной составляющей экологических проблем ХХ столетия. Речь идет о явлении, получившем наименование «кислотный дождь». Это понятие ввел английский химик Р.Смит, который в 1872г. наблюдал в районе промышленного Манчестера выпадение дождей, содержащих повышенное количество кислотных примесей.[193] Эти кислотные осадки способны губить леса, водоемы, животный и растительный мир.

В ХХ веке отрицательное влияние человечества на природу резко усилилось. Наметилось истощение целого ряда природных ресурсов. Ведь в течение ХХ столетия было извлечено из недр Земли полезных ископаемых больше, чем за всю предыдущую историю человечества. При этом полностью используется менее 10 процентов добываемого сырья, а остальное превращается в отходы, загрязняющие окружающую среду. Неумеренное вмешательство человека во все сферы природного мира приводит к резкому ухудшению земного ландшафта, исчезновению многих видов животных и растений. Только в течение истекшего столетия было уничтожено около половины тропических лесов Африки и Латинской Америки. А ведь эти тропические леса, которые являются важным источником пополнения кислорода в атмосфере (не случайно их образно называют «легкими планеты»), создавались природой в течение миллионов лет.

В связи с загрязнением морей и океанов нефтью, свинцом и другими токсичными веществами серьезной угрозе подвергаются фотосинтезирующие морские водоросли, вносящие свой (и немалый) вклад в поддержание запасов кислорода в атмосфере Земли. Быстрыми темпами идет деградация земель: ежегодно более 6 миллионов гектаров утрачивают плодородие и еще 20 миллионов гектаров снижают свою продуктивность.

Многократно возросло загрязнение атмосферы вредными выбросами промышленности, современными транспортными средствами, сжигающими к тому же в огромных количествах атмосферный кислород. Как пишет уж упомянутый выше Ф.Сен-Марк, «четырехмоторный реактивный «Боинг», летающий по маршруту Париж-Нью-Йорк, потребляет 36 тонн кислорода. Сверхзвуковой «Конкорд» использует при взлете свыше 700 килограммов воздуха в секунду. Мировая коммерческая авиация сжигает ежегодно столько же кислорода, сколько его потребляют два миллиарда человек. Для 250 миллионов автомобилей в мире требуется столько же кислорода, сколько его необходимо всему населению Земли».[194]

Сжигание органического топлива (угля, нефти, газа), уничтожение лесов и фотосинтезирующих морских водорослей повысили в течение ХХ столетия содержание углекислого газа в атмосфере Земли на 15 процентов. В связи с этим происходит глобальное потепление климата (так называемый «парниковый эффект»). Ученые подсчитали, что увеличение средней мировой температуры воздуха у земной поверхности на 2-3°С (пока оно еще не достигло 1°С) приведет к таянию льдов в Антарктиде, Гренландии, Северном Ледовитом океане. В результате произойдет значительное повышение уровня Мирового океана. Будут затоплены многие прибрежные территории, появятся «экологические беженцы».

Серьезный ущерб человечеству и природной среде нанесли, начиная с середины ХХ века, производство, испытания и использование ядерного оружия(последнее имело место в Японии в 1945 году). «При взрыве ядерных боезарядов образуются вещества, обладающие радиоактивностью. Сразу же после взрыва радиоактивные продукты устремляются вверх в виде раскаленных газов. По мере подъема они остывают и конденсируются. Их частицы оседают на капли или пыль. Затем начинается процесс постепенного выпадения радиоактивных осадков на поверхность Земли в виде дождя и снега… Через несколько недель или даже лет радиоактивные вещества, разносимые воздушными течениями, окажутся на тысячи километров от места их образования».[195]

Последнее свидетельствует о том, что антропогенные воздействия на природу проявляются не только там, где они непосредственно осуществлялись, но и в самых отдаленных районах мира. Ибо природа выступает как единое целое и нанесение ущерба ей в том или ином регионе земного шара рано или поздно сказывается на всей планете. Например, ядовитые продукты распада препарата ДДТ, использовавшегося для борьбы с сельскохозяйственными вредителями, были обнаружены очень далеко от мест его применения - в организме пингвинов, обитающих в Антарктиде. А Чернобыльская катастрофа, произошедшая на территории Украины, проявила свои последствия в регионах, которые отдалены от Чернобыля на сотни и даже тысячи километров.

Еще одним наглядным примером глобального характера экологических проблем может служить проблема истощения озонового слоя планеты, защищающего обитателей Земли от жесткого ультрафиолетового излучения. Это проявляется в возникновении «озоновых дыр» над некоторыми районами земного шара. Известно, что к озоноразрушающим веществам (ОРВ) относятся хлорфторуглеводороды, которые используются в производстве аэрозолей и холодильного оборудования. В 1985г. была подписана Венская конвенция об охране озонового слоя, а два года спустя, в 1987г. появился Монреальский протокол, который подписали более 150 государств. Эти государства тем самым приняли на себя обязательства по ликвидации к определенному сроку производства на своих территориях озоноразрушающиъх веществ. При этом промышленно развитые страны, которым по протоколу был отнесен и Советский Союз, должны были сделать это к 1996 году. Однако Российская Федерация, которая приняла на себя обязательства бывшего СССР, из-за тяжелой экономической ситуации не смогла выполнить эти условия и с тех пор находится в режиме неисполнения Монреальского протокола. Обеспокоенные этим обстоятельством ряд стран, включая США, Великобританию и Японию, приняли в 2000 г. решение о выделении России по линии Глобального экологического фонда целевого гранта на финансирование проекта «Специальная инициатива по прекращению производства озоноразрушающих веществ в Российской Федерации». В результате Россия должна провести мероприятие по прекращению производства ОРВ уже в 2001 году. [196]

По-прежнему серьезный ущерб природной среде наносят опасные («грязные») технологии, которые загрязняют вредными отходами воздух, воду и почву. При этом развитые страны мира нередко практикуют своеобразную «экологическую дискриминацию», которая выражается в переводе экологически опасных производств в экономически более слабые, развивающие страны. Территории последних зачастую используются также и для захоронения ядовитых, в частности, радиоактивных отходов.

В то же время возникают некоторые новейшие технологии, которые, не загрязняя природную среду, тем не менее создают существенную для нее опасность. Не так давно в космосе проводился эксперимент (закончившийся пока по техническим причинам неудачей) по освещению в ночное время крупных участков нашей планеты. Суть этого эксперимента состояла в том, что огромное зеркало из специальной пленки, развертываемое в космосе, должно отражать солнечный свет и направлять его на Землю. Но реализация такого проекта, по мнению некоторых ученых, может стать еще одним экологическим оружием против растений и животных. Появление отраженного солнечного света в ночное время может привести к опасным нарушениям всех физиологических процессов.

В связи с катастрофически ухудшающейся экологической ситуацией на нашей планете заметно возрастает роль Программы Организации Объединенных Наций по окружающей среде (ЮНЕП). Если в недавнем прошлом она оставалась как бы «в тени» тех международных организаций, которые занимались проблемами сокращения различных видов вооружений, пытались преодолевать барьеры «холодной войны», то в 90-х годах ЮНЕП начала занимать лидирующее положение. По инициативе этой международной организации была разработана конвенция по ограничению глобального изменения климата, начата кампания за уменьшение выброса двуокиси углерода в атмосферу, развернуты поиски новых, экологически безопасных источников энергии. Под контролем ЮНЕП находится использование малоотходных и безотходных технологий, а также глобальная система мониторинга природной среды.

ЮНЕП выступила с инициативой по сохранению биологического многообразия нашей планеты. Отвечая на эту инициативу, Генеральная Ассамблея ООН приняла в декабре 1992 г. Конвенцию о биологическом разнообразии.[197] С тех пор 29 декабря (предновогодняя дата ратификации большинством стран этой Конвенции) отмечается во всем мире как международный день биологического разнообразия. Россия присоединилась к Конвенции о биоразнообразии в 1995 году. Идеи указанной Конвенции находят свою реализацию в охране десятков тысяч видов растений и представителей животного мира, в установлении международного контроля за торговлей видами дикой фауны и флоры, в создании и развитии биосферных заповедников. К последним, в первую очередь, относится Антарктида – уникальный природный регион, имеющий общепланетарное значение. Огромная толща антарктического льда – бесценное хранилище прошлого Земли, ее геологической и экологической истории. Знаменательно, что Антарктида стала первой в мире безъядерной зоной и первой на планете территорией, полностью открытой для международных научных исследований. Это – уникальный всемирный заповедник, природная лаборатория, являющаяся достоянием всего человечества.

Однако все эти усилия мирового сообщества оказываются пока недостаточными для предотвращения грядущей экологической катастрофы. Описанное выше дает далеко не полную картину воздействий человека на все важнейшие компоненты природной среды. Но и из этой неполной картины видны масштабы этих воздействий, которые в ХХ веке возросли настолько, что стали оказывать решающее влияние на судьбу всей биосферы. Это подметил еще в первой половине ХХ столетия выдающийся отечественный ученый, академик В.И.Вернадский, который указал на то, что человек стал могучей геологической силой, преобразующей лик Земли. Период в развитии биосферы, когда все усиливающимся фактором этого развития становится разумная человеческая деятельность, он назвал ноосферой (от греческого слова «ноос» - разум), т.е. сферой разума.

«Можно дать, – писал Вернадский, – картину эволюции биосферы с альгонгка, резче с кембрия в течение 500-800 миллионов лет. Биосфера не раз переходила в новое эволюционное состояние. В ней возникли новые геологические проявления, раньше не бывшие. Это было, например, в кембрии, когда появились крупные организмы с кальциевыми скелетами, или в третичное время (может быть, конец мелового) 15-80 млн. лет назад, когда создавались наши леса и степи и развилась жизнь крупных млекопитающих. Это переживаем мы и сейчас, за последние 15-20 тысяч лет, когда человек, выработав в социальной среде научную мысль, создает в биосфере новую геологическую силу, в ней не бывшую. Биосфера перешла или, вернее, переходит в новое эволюционное состояние – в ноосферу – перерабатывается научной мыслью социального человечества».[198]

Однако, глядя на нынешние трагические для природной среды последствия человеческой деятельности, трудно согласиться, что биосфера вступила в стадию разумного, а не бездумного управдения. Оптимизм Вернадского был вызван бурными успехами современной ему науки, которые позволяли надеяться на действенный контроль с ее стороны над развитием производства, техники, технологии. Однако прогресс фундаментальной науки, исследующей природу и человека, заметно отстал во второй половине ХХ столетия от развития прикладных ее отраслей, имеющих сугубо практическое значение и не дающих целостной картины дальнейшего развития природы и общества.

При нынешнем состоянии экологических исследований не представляется возможным установить, – где и когда человек осуществил решающие, роковые изменения в жизни природы. Однако совершенно ясно, что именно люди, вооруженные научными знаниями и мощной техникой, сыграли главную роль в формировании нынешней экологической ситуации. «Раздел имущества между человеком и остальной природой, – говорит известный шведский писатель и общественный деятель Рольф Эдберг, – прочно утвердился как в экспериментальной науке, так и в философских построениях. Мы видим этот подход у такого «еретика», как Галилей, у такого мыслителя, как Декарт, у такого преобразователя, как Ньютон. Природу следовало изучать, чтобы познать ее законы, но вместе с тем она существовала для использования ее человеком.

Вряд ли я ошибусь, -продолжает Р. Эдберг, – сказав, что именно этот дуализм обрел роковое содержание, когда естествознание и технология заключили деловой союз, брак по расчету. Вера в то , что человеку подвластно все в подлунном мире, подготовила почву для равнодушной к природе технологии. Мы утратили добросердечное восприятие жизни и почтение к целостности, которые являются предпосылкой для существования на условиях, диктуемых нам Землей».[199]

IY .3. Общество и его структура.

Социальная стратификация.

Гражданское общество и государство.

Исследователи общества предложили немало его определений. Существенно, что научное понимание общества во всех этих определениях предполагает вовсе не фиксацию совокупности людей, входящих в него (они составляют лишь необходимую предпосылку существования общества), а наличие форм совместной жизнедеятельности, связей и отношений между ними. Причем, эти связи и отношения, имея устойчивый характер, воспроизводятся в деятельности людей. В силу этого, наиболее краткое определение таково: общество – это совокупность исторически сложившихся форм совместной деятельности людей.

Приведем и развернутое определение: общество – это выделившееся из природы системное образование, представляющее собой совокупность исторически изменяющихся форм жизнедеятельности людей, которые проявляются в развитии и функционировании социальных институтов, организаций, общностей и отдельных индивидов.

По мысли К.Маркса, общество – это продукт взаимодействия людей, сумма тех связей и отношений в которых индивиды находятся друг к другу. Или, иными словами, оно – продукт воспроизводства людьми своей жизни.

Общество обособилось от природы и не может быть сведено к ней. В отличие от природы, где господствуют слепые, бессознательные силы, в обществе действуют одаренные сознанием и волей люди, которые ставят перед собой определенные цели и добиваются их реализации. Вместе с тем общество не может существовать, не взаимодействуя природой, не преобразуя ее объекты, не приспосабливая их к своим потребностям. Его существование связано с изменением окружающей среды.

Принципиальное отличие человеческого общества от различных биологических сообществ (прежде всего, от стада животных) состоит в осуществлении в нем труда, производства, средств жизни. Животные приспосабливаются к условиям окружающей среды, а люди приспосабливают ее объекты к своим жизненным потребностям, производя предметы и продукты, которых природа либо вообще не создает, либо создает в недостаточном для них количествах. Словом, материальное производство выступает в качестве необходимого условия жизни общества.

Маркс писал: «В производстве люди воздействуют не только природу, но и друг на друга. Они не могут производить, не соединяясь известным образом для совместной деятельности и для взаимного обмена своей деятельностью. Чтобы производить, люди вступают в определенные связи и отношения, и только в рамках этих общественных связей и отношений существует их отношение к природе, имеет место производство».[200]

Важнейшей соединительной связью в обществе является производственная связь. По мнению Маркса, производственные отношения лежат в основе всех социальных отношений. Исходя из этого, Маркс подчеркивал: «Производственные отношения в своей совокупности образуют то, что называют общественными отношениями, обществом, и притом образуют общество, находящиеся на определенной ступени исторического развития , общество с своеобразным отличительным характером. Античное общество, феодальное общество, буржуазное общество представляют собой такие совокупности производственных отношений, из которых каждая вместе с тем знаменует собой особую ступень в историческом развитии человечества».[201]

Хотя взгляды другого видного исследователя общества – русско-американского социолога Питирима Александровича Сорокина весьма отличаются от марксистских, нельзя не отметить, что и он связывал изучение общества с исследованием взаимодействий, взаимовлияний, отношений. Он отмечал: «Миллион полностью изолированных людей не представляют собой социального явления или общества, поскольку они не влияют друг на друга… Значимое взаимодействие – это любое взаимодействие, в котором влияние, оказываемое одной частью на другую, имеет значение или ценность, возвышающиеся над чисто физическими и биологическими свойствами соответствующих действий. Если взаимодействие не является значимым в этом смысле, если оно не представляет социокультурное явление, но есть лишь физическое или биологическое явление – это нормальный объект изучения для физики или биологии, но не для социологии или социальных наук».[202]

В основе общества лежат, таким образом, связи, взаимодействия, отношения. Определяющими среди них являются производственные отношения. В производстве между людьми складываются весьма многообразные отношения, которые обусловлены специализацией, выполнением различных производственных функций, связанных с многообразным разделением труда. Признание производственных отношений определяющими означает, что они лежат в основе всех прочих социальных отношений, в том числе идеологических.

Взгляд на общество как на систему предполагает, что отношения и связи между входящими в него элементами образуют их в определенную целостность, единство. Такой подход противостоит механицизму, рассматривавшему общество как неупорядоченный агрегат элементов, подлежащих изучению независимо друг от друга, т.е. внесистемно.

Одной из попыток постичь системность общества выступает его рассмотрение по аналогии с живым организмом и, прежде всего с организмом человека. Яркое проявление такая попытка нашла в теории органического общества.[203] Аналогии между человеческим организмом и объективированной системой социальных отношений, которые обеспечивают его функционирование, можно встретить еще в трудах Аристотеля, ряда мыслителей средневековья, у Т.Гоббса и Ж.Ж.Руссо. Методологическая ориентация отождествления абстрактного общества с определенным организмом биологического типа наиболее отчетливо просматривается в позиции органической школы в социологии конца XIX – начало ХХв.в. Для нее характерно рассмотрение общества как состоящего из разнородных элементов, обладающих относительной автономией, но действующих согласованно и руководимых неким предзаданным принципом.

В начале ХХ столетия в работах так называемых консерваторов Э.Берка и Ж.М. де Местра идеальное общество было уподоблено живому организму, функционирование которого осуществляется естественным путем. С точки зрения этих мыслителей, социальное тело, состоящее из разнообразных первичных ячеек (семья, профессиональные корпорации, коммуны и т.д.) обеспечивает преобладание общества над индивидом как целого над частью. По мнению консерваторов, органическому обществу свойственен иерархический порядок, ценности, традиции и обычаи коллективистского типа, попытки модернизации которых приводят к дезинтеграции всей системы.

Выдающийся французский социальный философ Эмиль Дюркгейм (1858-1917) полагал, что функцией общественного разделения труда является интегрирование индивидов, обеспечение единства социального организма, формирование чувства солидарности. Мыслитель остался верен аналогии между обществом и организмом, сделав упор на сознательную (человеческую) природу последнего. Он полагал, что социальная система существует как целостность лишь в коллективном сознании. Дюркгейму принадлежит идея появления «органической солидарности», связывающей людей в постиндустриальное общество, для которого характерна высокая степень разделения труда.

Разумеется, аналогия между обществом и живым организмом полезна для изучения общества лишь в случае, если социальное не пытаются свести к биологическому, подменить биологическим. Человеческое общество представляет собой социальную макросистему, включающую ее подсистемы – социальные институты, социальные общности, структурные образования и т.д. Любая из этих подсистем, вычлененная для анализа, предстает тоже как относительно самостоятельное целое, т.е. как система. Социальные институты или, допустим, социальные общности могут рассматриваться в качестве специфических системных объектов с их особыми закономерностями, связями, функциями и т.д. Эти социальные системы являются преимущественно самоорганизующимися: их поведение регламентируется нормами, стимулами, общепризнанными стандартами и другими искусственно создаваемыми регулятивами.

Подсистемы, образующие общество, особенно изменчивы и, прежде всего, в плане совершенствования их функций, они различаются степенью саморегулирования, включая процессы самоуправления и саморазвития, разной активностью воздействующих на них внешних факторов, вариациями изменения условий функционирования и т.д. Характерно, что саморегуляция этих систем не происходит стихийно. Ее механизмы требуют постоянного обновления.

Важнейшим специфическим признаком общества как системы является наличие присущих ему особых социальных отношений между его компонентами. В зависимости от сферы реализации эти отношения подразделяют: на уровне социальных общностей на классовые, национальные, групповые, семейные; на уровне занятия той или иной деятельностью групп – на производственные, учебные, спортивные и т.д.; на уровне взаимодействия между представителями той или иной социальной группы – на межличностные и оказывающие непосредственное воздействие на морально-волевые, психологические, прочие установки субъекта по отношению к себе. Своеобразие этих отношений заключается прежде всего в том, что индивиды вступают в социальные отношения не просто как отдельные человеческие «особи», а как представители определенных общественных групп, сложившихся в тех или иных конкретных условиях.

Функционирование такой сложнейшей системы, которой является общество, а также свойства, целостность и внутреннее единство определяются прежде всего ее структурностью. Понятие социальной структуры наиболее часто употребляется в двух основных значениях: в широком и узком.[204] В широком смысле оно означает совокупность устойчивых связей между основными функциональными сферами общественной жизни: экономикой, политикой, культурой и др. При этом оно позволяет характеризовать упорядоченную совокупность форм социальной организации и деятельности. В узком смысле понятие социальной структуры используется для отражения деления общества на различные социальные группы, системы устойчивых связей между ними, а также на внутренние структуры различных социальных общностей.

Во втором из названных значений различают (в зависимости от типа социальной общности) два основных уровня структурной организации конкретного общества: макро- и микроструктуру. Микроструктура отражает устойчивые связи в малых социальных группах, таких как первичный трудовой коллектив, студенческая группа и т.д. Макроструктура характеризует присущий для данного общества состав классов, слоев, этнических групп, совокупность устойчивых отношений между ними, а также особенности их внутренней структурной организации. К основным аспектам макроструктуры общества нередко относят социально-классовую, профессионально-квалификационную и социально-демографическую структуры. Определяющую роль в жизни общества играют структурные процессы, происходящие в больших социальных общностях людей – макроструктурах.

В специальной литературе в качестве основных аспектов макроструктуры общество выделяют также: этническую, демографическую, поселенческую, классовую и профессионально-образовательную структуры.[205] Этническая структура связана с выделением таких социальных общностей как род, племя, народность, нация. С точки зрения демографической структуры выделяют народонаселение отдельной области, страны, региона, континента, всей Земли. Поселенческая структура представляет собой пространственную форму организации общества, характеризуя отношения людей между собой в связи с их принадлежностью к одному и тому же либо различным типам населения (внутригородские, внутрисельские, межпоселенческие отношения).

Классовая структура предполагает выделение в обществе различных социальных классов. Ведущим экономическим фактором такого выделения является различное отношение представителей разных классов к средствам производства. И, наконец, профессионально-образовательная структура основана на выделении различных социальных групп в зависимости от профессиональной деятельности, а также в связи с их образованием.

В социальной структуре общества исключительно важную роль играют наряду с классами также более подвижные, неустойчивые общности людей, представляющие как слои внутри того или иного класса, так и межклассовые социальные образования и даже социальные группы, не имеющие прямого отношения к классовому делению общества. Это – страты (от латинского stratum – слой, пласт). Деление общества на подобные социальные структуры получило название «стратификация». Точнее, рассматривается более тонкое, чем классовое деление общества, с учетом наличия в нем социальных образований, представители которых различаются между собой влиянием на власть, материальными богатствами, привилегиями, уровнем престижа.

Причем, речь идет о гораздо большем, чем просто о социальной дифференциации общества: стратификация представляет собой такое его социальное расслоение, которое дает обществу возможность стимулировать либо подавлять определенные виды деятельности (на основе учета сущности такого расслоения). Дело в том, что стратификация претендует на отражение сущности социального расслоения, фиксируя иерархически выстроенное распределение социально-культурных благ.

Наибольший вклад в зарождение и развитие идей социальной стратификации внес П.А.Сорокин. Заметное воздействие на разработку учения о социальной стратификации оказали взгляды М.Вебера, Т.Парсонса, Р.Коллинза. Однако классическим трудом по проблемам социальной стратификации во всем мире признана работа Сорокина «Социальная мобильность». В ней проанализирована динамика социального расслоения общества. Сорокин выделил горизонтальную и вертикальную мобильность. Горизонтальная обеспечивает переход из одной социальной группы в другую, среди расположенных на одном и том же уровне социальной стратификаций. При вертикальной мобильности происходит перемещение индивида из одного социального слоя в другой. Вертикальная мобильность может быть восходящей и нисходящей, т.е. связана с социальным подъемом и социальным спуском.

Сорокин считал социальную стратификацию постоянной характеристикой всякой организованной социальной группы. Он писал: «Не существовало и не существует ни одной постоянной социальной группы, которая была бы «плоской», и в которой все ее члены были бы равными. Общества без расслоения, с реальным равенством их членов – миф, так и никогда не ставший реальностью за всю историю человечества. Данное утверждение может показаться отчасти парадоксальным, и все-таки оно верно. Формы и пропорции расслоения могут различаться, но суть его постоянна, если говорить о более или менее постоянных и организованных социальных группах».[206]

Стратификацию подразделяют на одномерную и многомерную. При одномерной стратификации страты выделяют по какому-либо одному признаку. Однако такой подход является упрощенным, и особенно применительно к современному обществу. В нем процессы социальной стратификации связаны с учетом целого ряда признаков, присущих тому или иному социальному слою, т.е. с многомерной стратификацией. При характеристике конкретных обществ нередко выделяют комбинации взаимозависимых признаков, определяющих социальный статус группы или человека в социальной стратификации. Такое выделение получило название «индекс социальной позиции».Этот индекс может учитывать, к примеру, профессию, человека, объем его доходов, район жительства и, даже, тип жилья.

Исследование социальной структуры, стратификации, мобильности непосредственно связано с обращением к изучению проблемм гражданского общества . С современных позиций гражданское общество предстает как взаимодействие всех имеющихся в обществе больших и малых социальных групп (в том числе классов и составляющих их социальных групп), профессиональных и демографических групп, а также национальных общностей.[207] Среди них важно учитывать деятельность и соответствующие интересы социальных групп и слоев общества, как возникающих объективно, так и создающихся самими людьми (к примеру функциональные группы), для реализации их политических, экономических, духовных и социальных интересов. Характерно, что связи между компонентами гражданского общества «горизонтальные», координационные, исключающие соподчинение.

В идеале гражданское общество – это целостная совокупность неполитических и неполитизированных духовных и экономических отношений в обществе. Оно представляет собой область спонтанной самореализации людей: их добровольных объединений в качестве граждан или их деятельности в виде свободных индивидов. Причем, специфично для этого общество то, что область самореализации людей защищена соответствующими правовыми нормами от любых проявлений произвольной односторонней регламентации со стороны государства.

Учение о гражданском обществе наиболее обстоятельно было разработано Гегелем. Это общество истолковывалось им как система общественных отношений, базирующихся на частной собственности и праве. Гегель писал: «Гражданское общество содержит в себе три следующих момента:

а) опосредование потребности и удовлетворение единичного посредством его труда и посредством труда и удовлетворения потребностей всех остальных, систему потребностей ;

б) действительность содержащегося в этом всеобщего свободы, защиты собственности посредством правосудия ;

в) забота о предотвращении остающейся в этих системах случайности и внимание к особенному интересу как к общему с помощью полиции и корпораций ».[208]

Гегель считал, что частные лица, преследуя свои собственные интересы, не могут осознать того, что так или иначе служат друг другу. При этом они образуют сеть связей («всеобщее»), что приводит к созданию гражданского общества. Помимо системы хозяйственной жизни, оно содержит, по Гегелю, защиту собственности посредством правосудия и заботу о порядке с помощью полиции, а также о частном интересе с помощью корпораций.

Современные исследователи гражданского общества отмечают, что в нынешних условиях его экономическая основа не может быть сведена к отношениям частной собственности, а включает в себя также акционерную, корпоративную, кооперативную, коллективную государственную собственность и собственность общественных организаций. Задача гражданского общества заключается в том, чтобы на такой широкой экономической основе обеспечить каждому гражданину возможность в полной мере проявить себя, удовлетворить свои потребности, принести пользу всему обществу.

Уже во времена Аристотеля под прототипом гражданского общества понимали сообщество свободных и равных граждан, связанных между собой определенной формой политического устройства, в основе которой лежит государство-полис. В дальнейшем концепция гражданского общества предполагала обособление этого общества от государства и, в особенности, от абсолютитсткого государства XYII – XYIII веков. Сейчас говоря о гражданском обществе, имеют в виду такое демократическое общество, которое развивается независимо, автономно от государства.

Однако эта независимость относительна: общество, обеспечивая демократические права и свободы людей, не может полностью изолироваться от государства. Стало быть, государство должно поддерживать статус гражданского общества. В этом смысле оно тоже должно являться гражданским. Для этого необходимо господство закона во всех сферах общественной жизни, судебная защита прав граждан и взаимная ответственность государства и личности.

Словом, речь должна идти не о полной изоляции государства от общества (чего добиться практически невозможно), а о контроле граждан над современным демократическим государством. Такое государство в своей деятельности ориентируется на потребности своих граждан, всех социальных групп, всего общества в том, чтобы служить людям, обеспечивать их всестороннюю защиту действующими законами, обеспечивать их свободы и права.

Следовательно, государство, будучи автономно относительно гражданского общества, выстраивает такой характер взаимоотношений с ним, при котором их связывают общие социальные ценности обеспечения интересов личности. Деятельность подобного государства способствует развитию институтов гражданского общества как независимых, полноправных, эффективных инструментов демократии.

Гражданскому обществу должно, таким образом, соответствовать «гражданское» государство. Впрочем, для нынешней социально – философской мысли присуще оперирование термином не гражданское, а правовое государство. К рассмотрению специфики правового государства мы еще вернемся несколько позже (см. глава YI. 6).

IY .4. Человек в системе социальных связей.

Свобода и необходимость

в общественной жизни.

Человек живет в обществе, он погружен в многоликую социальную среду, постоянно взаимодействует с ней. Д Локк считал, что «человек приобрел, природную склонность» к совместной, надиндивидуальной, социальной жизни. Он подчеркивал: человек «чувствует что его побуждают объединяться с другими людьми и поддерживать это жизненное сообщество не только жизненный опыт и необходимость, но жить в обществе его заставляет и некая природная склонность, и он обязан сохранять и поддерживать это сообщество как самого себя благодаря дару речи и языку, которыми он наделен»[209] .

О человеке, как о существе, вплетенном в систему социальных связей, предназначенном для общества, И.Р. Фихте писал: «Человек предназначен для жизни в обществе; он должен жить в обществе; он не полный, законченный человек и противоречит самому себе, если он живет изолированно»[210] .

Именно социальная среда играет определяющую роль в развитии человека. Подчеркивая это обстоятельство, К.Маркс отмечал, что человеческую сущность необходимо искать в конкретной деятельности людей, а не в изолированном, оторванном от общества абстрактом индивиде. Причем, деятельность людей осуществляется «в их условиях жизни, делающих их тем, чем они в действительности являются»[211] .

Известный немецко-американский социальный философ Э.Фромм, пытавшийся понять механизм взаимоотношения психологических и социальных факторов общественного развития, справедливо указал на морально – этический аспект социальности: человек способен достигать высшей удовлетворенности собой лишь в обществе. Мыслитель подчеркивал, что «одиночество неблагоприятно для человека. Человек не может перенести обособленности от ближних. Его счастье возможно лишь в случае существования чувства солидарности с ближними, связи с прошлыми и будущими поколениями».[212]

Человек является самим собой лишь в социальной среде и благодаря ей. Понятие социальной среды – одно из фундаментальных в социологии и социальной философии.[213] Это – окружающий человека социальный мир (социум), включающий в себя общественные (материальные и духовные) условия становления, существования, развития и деятельности людей, находящиеся в неразрывной связи с общественными отношениями, в которые вовлечены люди.

К основным компонентам социальной среды относят: а) общественные условия жизни людей; б) социальные действия людей; в) их отношения в процессе совместной деятельности; г) социальные общности, в которые они объединяются.

Нельзя однако учитывать лишь то обстоятельство, что человек зависит от социальной среды, ведь и она видоизменяется в результате его активных действий. При этом человек развивает самого себя, свою сущность. Между ними, словом, существует взаимодействие.

Одной из центральных задач совершенствования социальной среды является ее гуманизация. В числе первостепенных аспектов ее осуществления выделяют максимально возможное содействие такому специфическому виду социальной микросреды как семья. И это неудивительно, ведь социальная роль семьи прежде всего определяется ее непосредственным участием в воспроизводстве самого человека, в дальнейшем продлении человеческого рода.

Социальная среда задана человеку социально–экологически и культурно–исторически. Познавая ее, практически и духовно преобразуя, человек, таким образом, создает и развивает себя. Он реализует свои замыслы, опираясь на предшествующий опыт развития общества, а также на свои представления о будущем.

Для социальной среды, социальной действительности характерна сложная организация, которую иногда сравнивают с архитектурой. «Так как общество есть способ существования человека, то деятельность человека определяется «архитектурой» социальной действительности. Посредством социальных структур достигается очерчивание контуров человеческого бытия, именно анализ архитектоники социального мира позволяет проникнуть в глубины природы человека. Исходным моментом здесь служит положение о том, что человек является ядром общественно – исторического процесса, что все социальные отношения, образующие в совокупности сеть социальных связей, есть человеческие отношения. Человек выступает субъектом всех общественных отношений, в системе общественных связей он – своеобразный «узел», к которому сходятся нити многообразных социальных связей, т.е. человек представляет собой индивидуальное бытие общественных отношений»[214]

Социологическое понятие человека как объекта изучения социальной философии и социологии позволяет выделить те человеческие особенности, которые делают его человеком, которые являются существенными и из которых проистекают все остальные его особенности. К числу их, прежде всего, относят: социальность, творчество, свободу, а также ряд черт, которые характеризуют человека как существо своеобразное.[215] . Среди последних наиболее значительными являются способность человека к использованию знаков и коммуникации (при помощи знаков, а прежде всего – при помощи языка), способность быть ответственным и вести себя в соответствии с создаваемыми им нормами.

Говоря о социальности как об особенности человека, нужно иметь в виду, что свойства человека в своем подавляющем большинстве направлены на других людей и проявляются в силу того, что существуют другие люди. Социальность человека, присущая человеческой природе и созданная в обществе, органично взаимосвязана с его творчеством, свободой, а также самосознанием.

Творчество присуще лишь человеку: в творческом процессе он производит то, что до сих пор не существовало, создает качественно новые материальные и духовные ценности. Творчество представляет собой возникшую в труде особую способность человека. Она направлена на создание новой реальности, которая служит удовлетворению многообразных общественных потребностей. Недаром человека называют существом, которое способно творить и развивать свои творческие возможности.

В самой возможности творчества заключена человеческая свобода. Понятие свободы многогранно; ее важнейшим аспектом является взаимосвязь свободы и необходимости в общественной жизни.

Данная Б.Спинозой трактовка свободы как осознанной необходимости получила дальнейшее развитие в немецкой классической философии. Так Ф.В.И. Шеллинг проводил мысль о том, что свобода и необходимость имеют одну сущность, и только в силу рассмотрения их с разных сторон предстают перед нами как нечто самостоятельное. Он писал: «Именно сама внутренняя необходимость умопостигаемой сущности и есть свобода; сущность человека есть его собственное деяние; необходимость и свобода существуют одна в другой, как одна сущность, лишь рассматриваемая с различных сторон и потому являющаяся то одним, то другим; в себе она - свобода, с формальной стороны – она необходимость».[216]

Гегель обосновал развернутую трактовку диалектического единства свободы и необходимости применительно ко всему духовному и историческому миру, включая, естественно, общество. Он считал: «Свобода, приобретая форму действительности некоторого мира, получает форму необходимости , субстанциональная связь которой есть система определений свободы»[217] . Мыслитель, развивая эту мысль, к примеру, писал, что «познанное посредством мышления понятие искусства и религии, в котором все то, что разумно по содержанию, познано как необходимое, а это необходимое познано как свободное».[218]

Выдающий немецкий философ А.Шопенгауэр распространял однако необходимость лишь на царство природы. Он считал: «Животное лишено всякой возможности свободы, как лишено даже возможности действительного, т.е. обдуманного выбора решений, предваряемого законченным конфликтом мотивов, которые для этого должны были быть отвлеченными представлениями. Потому с такой же точно необходимостью, с какой камень падает на землю, голодный волк вонзает свои зубы в мясо дичины, не имея возможности познать, что он одновременно и терзаемый и терзающий. Необходимость – царство природы, свобода – царство благодати ».[219]

К.Маркс, отстаивая другой подход, подробно проанализировал взаимосвязь свободы и необходимости применительно к обществу. Он сделал особый упор на то, что именно в обществе возможно свободное развитие человека. В «Капитале» Маркс писал, что ценность свободы начинается в действительности лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью. Причем, с развитием человека расширяется царство естественной необходимости, потому что расширяются потребности; однако расширяются и производительные силы, которые служат для их удовлетворения.

Маркс подчеркивал: «Свобода в этой области может заключаться лишь в том, что коллективный человек, ассоциированные производители рационально регулируют свой обмен веществ с природой, ставят его под свой контроль, вместо того, чтобы он господствовал над ними как слепая сила, совершают его с наименьшей затратой сил и при условиях, наиболее достойных их человеческой природы и адекватных ей. Но тем не менее это все же остается царством необходимости. По ту сторону его начинается развитие человеческих сил, которое является самоцелью, истинное царство свободы, которое, однако, может расцвести лишь на этом царстве необходимости как на своем базисе ».[220]

Таким образом, человек в обществе преодолевает ограничители своей свободы, беря под контроль природные и общественные силы. Овладевая этими силами, он повышает степень своей свободы. Он действует тем более свободно, чем более он в состоянии познать эти силы и поставить их себе на службу. Познавая и овладевая этими непознанными силами, человек в состоянии превратить непознанную сковывающую его действия необходимость в познанную, т.е. в свободу.

Продолжение рассмотрения вопроса о взаимосвязи свободы и необходимости и, прежде всего, свободы и ответственности см. в главе YI.5.

4.5. Специфика философского

подхода к культуре.

Культура и природа.

Функции культуры в обществе

Философское осмысление общества и человека предполагает также обращение к феномену культуры. Будучи общечеловеческим достоянием, культура позволяет судить о специфике человеческого общества, о многих сторонах и проявлениях его жизни, о своеобразии человеческой деятельности.

Философский подход к анализу культуры отличается от подхода частных наук. Философию, прежде всего, интересует культура как целое, ее место и роль в историческом процессе, в жизнедеятельности человека. Для философии важно выявление общетеоретических оснований культуры, обсуждение ее исторических судеб, постижение причин существования этого целостного социального организма в исключительном многообразии своих проявлений, установление возможностей образования глобальной универсальной культуры. Причем, в отличие от частных наук, философия придерживается мировоззренческого ориентира «человек-культура», рассматривая человека во всей неповторимости его характеристик, учитывая свойственный только ему способ существования, его творческие силы и способности, проявления взаимоотношений с окружающей действительностью. Конечно некоторые частные науки тоже изучают человека, увязывая свои исследования с проблематикой, касающейся феномена культуры, но при этом для них человек – лишь представитель определенной культуры, определенного типа личности, т.е. их интересует только какой-то аспект, какая-то грань в комплексе его характеристик.

Учитывая культурологическую проблематику, частные науки (археология, история, эстетика, этнография и т.д.) сосредотачивают свой интерес на изучении либо конкретных эпох (например, античная культура), либо конкретных социальных групп, народностей, наций (к примеру, культура эвенков) либо специфических сфер деятельности или жизни (например, культура умственного труда, культура физического труда, политическая, художественная, музыкальная культура). Частные науки не предпринимают попыток создания идеальных моделей культуры, что присуще лишь философии культуры. Достижения частных наук, преследующих свой специфический познавательный интерес, способствуют, разумеется, приращению нового знания, необходимого для понимания самой культуры. Однако, эти достижения не претендуют, на то, чтобы раскрывать сущность общественной жизни и ее наиболее общих тенденций и закономерностей, постигать феномен человека в качестве предпосылки, продукта и субъекта истории. Только интегрально ориентированное постижение культуры создает основы осмысления человека и общества с философских позиций.

Важнейшей функцией философии культуры является, таким образом, осмысление культуры не в частных ее проявлениях, а как целостности (тотальности). Наряду с этим выделяют ряд других основных функций философии культуры[221] .К ним относят также стремление философии определить и уяснить смысл и предназначение культуры. В числе таких функций – исследование вопроса об условиях существования культуры и ее различных форм. Иными словами, философия стремится понять такие формы существования культуры как искусство, наука, техника, политика, религия, мифология и т.п. не в «готовом» виде, а обнаружить их истоки, уяснить какой потребностью они порождены, исследовать условия, при которых они развиваются. Философия, являясь частью культуры, выполняет также функцию рефлексии: она рефлексирует относительно самой культуры. Наполним, что рефлексия – это самосознание, в данном случае – культуры. Примечательно, что другие формы культуры не претендуют на достижение сколь–нибудь полного осознания самих себя: они обращаются к проблематике такого осознания лишь в той мере, в какой это необходимо для решения выполняемых ими задач. Для философии же культура не фрагментарно, а в полней пере служит объектом изучения и осмысления. Отдельные формы культуры становятся частями ее единого целого, лишь будучи постигнуты с позиций философии.

Существенно, что рефлексия философии осуществляется относительно культуры на основе рационально-теоретического мышления. Эту особенность реализации самосознания философии культуры также относят к числу ее основных функций. Отмеченная функция характеризует словом, философский подход как использующий рациональность и теоретические формы изложения, для постижения подлинной жизни культуры, и как не приводящий к отстранению, отдалению от нее.

Выше (раздел 1.1.8) уже говорилось о чрезвычайной многозначности понятия «культура» и о том, что это понятие характеризует то, что отличает человека от животного, определяет специфику его (человека) деятельности. Иными словами, культура включает в себя небиологическое, приобретаемое человеческим обществом. Оперируя понятием культуры, мы учитываем то обстоятельство, что социальное бытие нельзя рассматривать как нечто безотносительное к его воспроизводству людьми. Исходя из этого, среди сотен определений рассматриваемого понятия наиболее предпочтительным представляется следующее: культура – это форма деятельности людей по воспроизведению и обновлению социального бытия, а также включаемые в эту деятельность ее продукты и результаты.[222]

Длительное время в философии господствовала традиция, идущая от древнеримского философа и политического деятеля М.Т.Цицерона (106-43 до н.э.), рассматривать культуру как совершенствование, обработку внутреннего мира человека. Исследователи называют среди ее приверженцев Т.Мора, Гоббса, Спинозу, Лейбница. Содержание понятия «культура» существенно обогатил и отредактировал немецкий философ и правовед Самюэль Пуффендорф (1632-1694) в работе «О естественном праве народов»(1684). В ней Пуффендорф впервые употребил термин «культура» в самостоятельном значении, порвал с ограничением содержания данного понятия исключительно духовной, интеллектуальной деятельностью, противопоставил культуру природе.[223]

Такое противопоставление имело огромное значение для выявления специфики культуры в ее современном понимании. Конечно, разграничительные линии между тем, что мы сейчас называем культурой, с одной стороны, и природой, с другой, наметились еще в представлениях древних, отмечавших рукотворный, возделанный, взлелеянный людьми мир от стихийного, дикого, необработанного. Однако ныне под культурой понимают и сам рукотворный мир и процесс его создания и совершенствования. Именно из взглядов Пуффендорфа в современные воззрения перешло расширенное истолкование культуры, включающее как процесс совершенствования мира людьми, так и результат производимых преобразований.

Понятия природы и культуры, выступая в известном смысле как антиподы, позволяют в то же время раскрыть с наибольшей глубиной содержание друг друга при учете их противоположности. Известный немецкий философ Генрих Риккерт (1863-1936) писал по этому поводу: «Слова «природа» и «культура» далеко не однозначны, в особенности же понятие природы может быть точнее определено лишь через понятие, которому его в данном случае противополагают… Продукты природы – то, что свободно произрастает из земли. Продукты же культуры производит поле, которое человек ранее вспахал и засеял. Следовательно, природа есть совокупность всего того, что возникло само собой, само родилось и предоставлено собственному росту. Противоположностью природе в этом смысле является культура как то, что или непосредственно создано человеком, действующим сообразно оцененным им целям, или, если оно уже существовало раньше, по крайней мере, сознательно взлелеяно им ради связанной с ним ценности».[224]

Взаимоотношения между культурой и природой – одна из тех проблем, которые оцениваются различными философами с диаметрально противоположных позиций. Многие философы ищут пути гармонизации этих отношений, но некоторые рассматривают их как непримиримые, враждебные, негармонизируемые.

Исторически этот вопрос также решался весьма неоднозначно. Мифологическое мироощущение предполагало гармонию природного и культурного. В античных воззрениях эта гармония была фактически унаследована, но сами ее составляющие рассматривались как неравнозначные. Приоритет отводился природному началу, которое дополнялось культурным, выражаясь современным языком – инструментальным, началом. Считалось, что человеческое состояние, (включая интеллектуальные возможности) «обрабатывается», совершенствуется посредством культуры, доводится до уровня природного мира, до соответствия ему. В эпоху же средневековья культурное было поднято на особый пьедестал, а природное (в том числе, и телесно-природное) было признано чем-то низменным, всецело уступающим ему. Венцом культурного была признана внеприродная духовность.

Торжество идей эпохи Возрождения, провозглашавших гуманизм, сняло клеймо неполноценности с природного момента человеческой личности. На природу перестали смотреть как на нечто низшее в сравнении с культурой. Однако природа начала активно противопоставляться культуре. При этом стали широко распространяться идеи, отводившие культуре место фактора, негативно воздействующего на общественную жизнь, порождающую ее многочисленные проблемы. С другой стороны, проявление в человеке природного начала как начала порочного стало рассматриваться в противоборстве с началом культурным как достаточно совершенным, но требующим дальнейших улучшений. Столкновение этих двух позиций нашло яркое выражение в дискуссии между Ж.Ж.Руссо и просветителями.

Руссо критиковал саму идею общественного прогресса. Он считал: если естественное состояние человека (первобытное состояние) связано со спокойной и счастливой жизнью, то развитие ремесел и сельского хозяйства «цивилизировали людей и погубили род людской». Первоначально человек, находясь в состоянии «задушевной близости» с окружающей природой, был в согласии и со своей собственной природой (сущностью). Люди, как полагал Руссо, в такой ситуации жили свободными, здоровыми, добрыми и счастливыми, поскольку могли быть таковыми по своей природе. Однако нарастание общественного прогресса перевернуло ситуацию. Овладение человеком силами природы, экстенсивное развитие производства обернулись деформациями его собственной природы, «подчинением ее интегрально-дедуктивным принципам». По мнению Руссо, прогресс завел человечество в тупик. Рецепт выхода из него французский мыслитель увидел в возвращении человечества назад к природе. Речь, правда, шла не о пропаганде примитивного лозунга «вернуться назад в леса», а о возвращении к собственной человеческой природе, предполагающей самоосуществление человека в качестве неотъемлемой части общества как нерушимой целостности.

Представители же просвещения связывали свои надежды на будущее с победой в человеке культурного начала, которое может, по их мнению, произойти под влиянием социально-политического совершенствования общества. Просветители обвинили Руссо в стремлении вернуть людей к животному состоянию, указывая на его выступления против общественного прогресса, приведшего, якобы, людей в тупик. Видный представитель просветительских идей Ф.М. Вольтер писал в августе 1755г. Руссо о его сочинениях: «Нельзя более сильными красками обрисовать ужасы человеческого общества, от которого наше невежество и наша слабость надеются получить столько утешений. Никогда не было употреблено более ума на то, чтобы вселить в нас желание стать животными, хочется ходить на четвереньках, читая ваш труд».[225]

Впрочем, просветительские установки XVIIIв. уже в конце XIXв. стали нередко воспринимать с большим недоверием, которое дошло до наших дней ничуть не ослабнув, а в некоторых отношениях даже усилившись. Это породило получившее немало последователей критическое отношение к культурным нововведениям. Сама культура стала объектом пристального внимания и поиска кроющихся в ней возможных опасностей. Развернулись дискуссии о том, какую культуру можно считать истинной и к какому рубежу в развитии общества нужно вернуться, чтобы преодолеть последующие культурные деформации.

Взгляды наследников идей Руссо также претерпели в современных условиях серьезные изменения. Нынешние руссоисты стали в принципе допускать возможности культурного просветительства и регуляции жизни общества на базе политических нововведений. Однако культурное перерождение человека не должно при этом вступать, по их мнению, в противоречие с некими изначальными качествами человеческой природы, изменять их.

Примечательно, что в ХХ столетии проявились также концепции, усматривающие негативное воздействие на человека со стороны культуры и природы как «паритетное», совместное. Проводя эту мысль, З.Фрейд писал: «Как для человечества в целом, так и для одиночки жизнь труднопереносима. Какую-то долю лишений накладывает на него культура, в которой он участвует, какую-то меру страдания готовят ему другие люди, либо вопреки предприсаниям культуры, либо по вине несовершенства этой культуры. Добавьте сюда ущерб, который наносит ему непокоренная природа – он называет это роком».[226]

Особое значение для человечества в ХХ столетии стали играть глобальные проблемы, оказывающие ощутимое воздействие на само существование каждой страны, каждого народа, каждого отдельно взятого человека. Многие из них тесно связаны с судьбами культуры. Это прежде всего относится к проблеме растущего отчуждения современного человека от других людей и от окружающей его среды вследствие глобальной индустриализации общества. Подверженные внутреннему разладу с себе подобными и с окружающей их природой люди, проявляя опасное равнодушие к животрепещущим проблемам, пытаются спрятаться от них за ненадежной ширмой массовой культуры. Эта культура, призванная дарить сиюминутные радости, заслоняя от людей их прошлое и перспективы будущего, уводит от ответственности перед природой и обществом. Такая ситуация чревата, кроме всего прочего, многочисленными экологическими бедами.

Напомним, что термин «экология» производен от греческого слова «экос», обозначающего «дом», «жилище», «обиталище». Предметом экологии является прежде всего исследование отношений между человеком и окружающей природой, т.е. его естественным «обиталищем». Экологию интересует как воздействие на природу производственной деятельности человека-творца материальной и духовной культуры, так и влияние природы на самого человека. В центре внимания экологии проблемы защиты человека и природы от последствий его производственной деятельности. Однако в последнее время остро встал вопрос о том, что необходимо отнести к сфере интересов экологии не только естественное обиталище человека, но и искусственное, включая созданный им мир духовных, культурных ценностей.

Имея в виду именно духовную культурную область, ныне все чаще стали говорить об «экологии души», «экологии нравственности», в целом об «экологии культуры». Одним из первых предложил различать традиционную экологию и экологию культуры академик Д.С.Лихачев. Причем, важнейшей ее составляющей он считал защиту духовной преемственности, всего того, что связано с прошлым культуры. Лихачев писал: «… экологию нельзя ограничивать только задачами сохранения природной биологической среды. Для сохранения жизни человека не менее важна среда, созданная культурой его предков и им самим. Сохранение культурной среды – задача не менее существенная, чем сохранение окружающей природы. Если природа необходима человеку для его биологической жизни, то культурная среда столь же необходима для его «духовной оседлости», для его привязанности к родным местам, для его нравственной самодисциплины и социальности».[227]

По мере того как мир, в котором живет человек, утрачивает черты естественного, природного и приобретает черты рукотворного, искусственного, все более очевидной становится статус культуры как порождения человеческой деятельности. Вместе с тем, растет понимание того, что природная составляющая не может быть даже в отдаленной перспективе полностью устранена от влияния на жизнь человека и общества (и за счет природного начала в человеке, и за счет, воздействия космоса, связанных с ним климатических условий и т.д.). Это означает, что проблема соотношения культуры и природы будет и в дальнейшем бесспорно сохранять заметное место среди основных устремлений философского поиска. Тем не менее, разработка этой проблемы имеет дальнейшие перспективы не только с позиций постижения степени негативного воздействия взаимоотношений культуры и природы на человеческое общество (хотя анализ возникших и возникающих перед человечеством опасностей заслуживает самого пристального внимания). Все более важным становится изучение процесса гармонизации взаимоотношений между культурой и природой. Весьма актуален при этом взгляд на природу как на фактор обеспечения гуманистической миссии культуры в качестве источника дальнейшего сохранения существования человеческого рода.

Культура, как материальная, так и духовная, выступает той самой интегрирующей силой, которая связывает людей в единое человечество. Это предназначение культуры выражается в ее социальных функциях. В культурологической литературе выделяют различные варианты подразделения на такие функции. В соответствии с одним из наиболее оптимальных вариантов[228] называют следующие: 1) функция приспособления к среде, 2) познавательная, 3) информативная, 4) коммуникативная, 5) регулятивная, 6) оценочная, 7) разграничения и интеграции человеческих групп, 8) социализации (или человекотворческая). Приведем их краткую характеристику (имея в виду, что каждое обращение к рассмотрению основных направлений функционирования определенного фрагмента действительности позволяет лучше представить его процессуальный характер, динамику его развития).

Функция приспособления к среде – самая древняя из всех социальных функций культуры; она унаследована во многом от поведения животных. Выделяя ее, культурологи обращают внимание на то, что она, «работая» в обществе, обеспечила накопление богатейшего опыта по налаживанию ответных мер в отношении возникающих опасностей. Человек, «вписываясь» не только в мир природы, но и в мир общества, в течение тысячелетий вырабатывал различные средства приспособляемости к нему: от государственных структур и законов, удерживающих людей от взаимного истребления, до вооружений, совершенствование которых способствует целям обороны или нападения.

Познавательная функция культуры имеет двойную направленность: как на систематизацию знаний и раскрытие законов развития природы и общества, так и на познание человеком самого себя. Причем, можно смело утверждать, что ныне первое направление неизмеримо преобладает над вторым.

Информативная функция позволяет обеспечивать историческую преемственность и передавать последующим поколениям социальный опыт. Именно через культуру осуществляется процесс накопления, приумножения и распространения духовных богатств. Однако не только духовная, но и материальная культура обеспечивает передачу информации во времени и пространстве. Любое изделие или орудие труда несут на себе определенные данные об их изготовителе, о том, кто их использовал, об общественных отношениях определенной страны и эпохи.

Носителями коммуникативной функции культуры как средства общения между людьми выступают в основном словесный язык, специфические «языки» искусства (живописи, театра, музыки, скульптуры, хореографии и т.д.), а также язык науки, использующий математические, физические, химические и прочие символы и формулы. С развитием техники и новейших средств массовой информации (кино, радио, телевидения, аудио – и видеозаписи) значительно повысилась способность сохранять, передавать, тиражировать культурные ценности, неизмеримо возросли коммуникативные возможности культуры.

Регулятивная функция (которую иногда называют нормативной ) состоит прежде всего в выработке системы норм и требований общества к своим членам во всех областях их жизни и деятельности – в области межгрупповых, межличностных, классовых, национальных отношений. Наряду с выработкой норм морали, права, обычаев и обрядов, регулятивная функция культуры проявляется в регламентации поведения людей на работе, в быту, в отношении к природе.

Оценочная функция культуры: проявляется в отборе ценностей как смыслообразующих оснований человеческого бытия, задающих направленность и мотивированность человеческой жизни, деятельности, а также конкретным действиям и поступкам людей. В ходе накопления опыта некоторые ценности утрачивают свой статус, возникают новые обогащающие сложившиеся традиции.

Функция разграничения и интеграции человеческих групп позволяет культуре выступать в определенной национально-исторической форме, но в то же время быть частью единого общечеловеческого культурного организма. Эта функция, словом, служит ориентиром как для выделения культурно-психологических особенностей этносов, национальностей, наций, так и для установления взаимосвязи между ними.

Функция социализации (или человекотворческая) характеризует развитие культуры как процесс, в ходе которого происходит усвоение и дальнейшая переработка индивидом социально – культурного опыта: знаний, трудовых навыков, норм ценностей, традиций, осуществляется включение его в систему общественных отношений и формирование у него социальных качеств, происходит обучение людей умению жить в обществе. Эта функция наиболее синтетична из всех названных нами функций культуры, включает в себя в значительной степени и их действие.

Выделение указанных функций в качестве самостоятельных до известной степени условно, ведь в реальной жизни разграничить их чрезвычайно сложно. Следует также иметь в виду, что некоторые из этих функций (познавательная, информативная, оценочная) являются в то же время и функциями философии, выступающей как уже отмечалось, в качестве самосознания общества и культуры, рефлексии человеком относительно себя, своей деятельности.

Итак, человек в качестве социального индивида является творением культуры. Известный отечественный философ В.С.Степин подчеркивает, что усвоение накопленного культурой социального опыта связано со сложной состыковкой биологических программ, характеризующих индивидуальную наследственность человека, и надбиологических программ общения, поведения и деятельности, составляющих своего ряда его социальную наследственность[229] . Благодаря усвоению этих программ человек способен изобретать новые нормы, идеи, верования и т.д., которые призваны соответствовать социальным потребностям. При этом они включаются в культуру, начиная программировать деятельность других людей. Происходит превращение индивидуального опыта в социальный, что приводит к появлению в культуре новых состояний и феноменов, закрепляющих этот опыт. Несомненно, что любые изменения в культуре происходят только благодаря творческой активности личности. Словом, человек, представляя собой творение культуры, в то же время заявляет о себе как о ее творце.

Глава Y . ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ.

Y.I. ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАЗВИТИЕ

ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ

Философия истории представляет собой особый раздел философии, связанный с интерпретацией исторического процесса и исторического познания.

Термин «философия истории» довольно позднего происхождения. Его впервые употребил в XYIIIв. Вольтер, одна из работ которого так и называлась – “Философия истории”. Однако это не означает, что Вольтер является основателем указанной философской дисциплины. Философия истории возникла намного раньше. Еще в античной философии появились попытки осмыслить общественную жизнь с точки зрения ее прошлого, а также и грядущего (Платон, Аристотель, Лукреций и др.).

Средневековая христианская философия истории (Августин Блаженный, Фома Аквинский) характеризовалась телеологическим объяснением истории. Телеология (от греч. «телеос» - цель) – религиозно-философское учение о наличии в мире объективных внечеловеческих (божественных) целей и целесообразности. При телеологическом подходе к истории люди представлялись как бы актерами драмы, автором которой является Бог.

Начиная с эпохи Возрождения, а затем в эпоху Нового времени формировалась светская философия истории (Боден, Бэкон, Гоббс и др.). Философия истории XYIII – первой половины XIXв.в. была по преимуществу общей теорией исторического развития. При этом большинство философов этого периода сходились в том, что существует некая сила, управляющая историей. И хотя называлась эта сила по-разному (божественное провидение, всеобщий разум и т.д.), но всегда она оставалась внеисторической: она проявляется в истории, но не создается в ней.

Тем не менее философия истории указанного периода выдвинула и разработала ряд важных проблем: общественного прогресса, единства исторического процесса и многообразия его форм, исторической закономерности, свободы и необходимости и т.д. Философия истории Гегеля явилась своеобразной вершиной развития данной области философского знания, достигнутой в начале XIX в. Гегель попытался представить историю как единый закономерный процесс, в котором каждая эпоха, будучи неповторимо своеобразной, представляет собой в то же время закономерную ступень в общем развитии человечества. Однако исторический процесс для Гегеля является, прежде всего, «развитием духа во времени» (имеется в виду «мировой дух», определяющий движение «мировой истории»). Отсюда абстрактность гегелевской социально-философской концепции и ее несостоятельность в объяснении конкретного хода истории.

Огромным событием в сфере философской мысли второй половины XIXв. стало возникновение материалистического понимания истории (К.Маркс, Ф.Энгельс, Г.В.Плеханов и др.). В рамках такого понимания общественная жизнь предстала как высшая форма движения материального мира. Общество стало рассматриваться как постоянно развивающаяся система со специфической системной организацией, отличающейся от других материальных систем особой, многообразной элементной базой (общество включает в себя материальное и духовное производство, различные формы общественных отношений, социальную структуру, государственные институты и т.д.). При этом структурная характеристика общества предполагает не только выявление его элементной базы, но и определение места и роли каждого из этих элементов в его функционировании и развитии.

Материалистическую направленность философии истории марксизма продолжили в новых социально-экономических условиях второй половины ХХв. авторы ряда концепций исторического развития человечества, нередко объединяемых под общим названием «индустриализма». Как будет показано ниже, их отличает определенная методологическая близость к марксизму в исследовании социально-исторического процесса.

В заключение следует заметить, что в известном смысле любая философско-историческая концепция недостаточна применительно к историческому процессу. Другими словами, реальная история общества не может быть исчерпана какой-либо концептуальной схемой, ибо всякая такого рода схема в какой-то мере огрубляет, искажает историческое бытие человека. Но отсюда вовсе не следует, что не нужно пытаться концептуально его осваивать.

«Погружая исторические события в широкий контекст не только прошлой, но и настоящей и будущей культуры, философия истории очищает эти события от исторических случайностей, отделяет важное от второстепенного и, подчеркивая основные линии исторического развития, придает реальной истории недостающие ей ясность и схематичность. Конструкция философии истории – это всегда идеализации, или образцы, сопоставление с которыми реальных событий и их последовательностей позволяет яснее понять суть последних .[230] »

Y .2. ФОРМАЦИОННАЯ КОНЦЕПЦИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО

РАЗВИТИЯ В ФИЛОСОФИИ

ИСТОРИИ МАРКСИЗМА

Успех марксистской философии истории, занимавшей ведущее положение в социально-философской мысли целого столетия, был предопределен системным подходом к пониманию общества и правильным выбором его системообразующего компонента. Этим компонентом К.Маркс считал сферу материального производства, которая определяет все другие сферы жизнедеятельности общества: социальную, политическую, духовную (а с позиций современных представлений – и экологическую). Общество не может существовать без производства необходимых для жизни материальных благ. В этом - исходный пункт человеческой истории. Поэтому ключевым при изучении жизнедеятельности общества стал для Маркса анализ материального производства.

Заметим, что сфера материального производства исследуется целым «букетом» экономических дисциплин: от общей экономической теории, экономики промышленности и до дисциплин, связанных с изучением маркетинга, финансов и кредита и т.д. Социальная философия тоже рассматривает экономическую жизнь общества, но под своим углом зрения. Материальное производство интересует ее не само по себе, а как компонент социума, причем компонент важнейший, системообразующий, интегрирующий все компоненты в целостность.

Опираясь на эту основополагающую идею, Маркс начал разрабатывать еще в 1850-е годы свою теорию общественно-экономических формаций. Человечество, считал он, поступательно развивается и в своем развитии проходит определенные, закономерные, исторически длительные этапы. Эти этапы восходящего, прогрессивного развития человечества Маркс и назвал формациями. С его точки зрения, формация есть «… общество, находящееся на определенной ступени исторического развития, общество со своеобразным отличительным характером».[231]

Формация, по мысли Маркса, характеризуется, прежде всего, господствующим в обществе способом производства. Последний определяет все другие стороны социальной жизни: исторические формы общности людей (таковыми в истории общества являлись род, племя, народность, нация), социально-классовую структуру, состояние духовной сферы общества, политические и правовые отношения, государственные институты – вплоть до семейных отношений и всего образа жизни людей. Социально-экономический способ производства, будучи основой формации, представляет собой исторически конкретное единство производительных сил данного общества и производственных отношений, сложившихся в этом обществе.

Производительные силы, как одна из сторон социально-экономического способа производства, выражают отношение общества к природе. Они являются системой человеческого и технико-технологического факторов, необходимых для реализации процесса материального производства. В этой системе люди, выступающие в роли производителей материальных благ, становятся решающим элементом производительных сил. Они должны обладать некоторым производственным опытом, трудовыми навыками, а также (в связи с усилением влияния науки на производство) и определенным минимумом научных знаний.

Технико-технологическая составляющая производительных сил включает предметы труда, средства труда и технологию производства. Под предметами труда понимают все то, на что направлен труд человека. Это, прежде всего, различное сырье, извлекаемое из природы, а также предметы уже подвергшиеся ранее воздействию человеческого труда и вновь включенные в процесс материального производства (например, заготовка, подвергающаяся обработке на токарном станке, состоит из выплавленной ранее стали). Средства труда – это обширный комплекс вещей, которые человек помещает между собой и предметами труда и которые служат проводниками его воздействий на эти предметы. Средства труда включают, во-первых, орудия труда – в виде машин, станков, инструментов и т.д. (которые составляют, по выражению Маркса, костную и мускульную систему производства) и, во-вторых, множество вспомогательных технических средств, обслуживающих процесс материального производства. К последним относятся транспорт, линии электропередачи, трубопроводы, сети связи и т.д. (всю эту инфраструктуру Маркс образно назвал сосудистой системой производства).

В условиях современной научно-технической революции происходит интенсивное использование в производственном процессе научных достижений, появляются принципиально новые средства труда и технологии производства, а также предметы труда с заранее заданными, не имеющими природных аналогов, свойствами. А это, в свою очередь, усиливает требования к образовательной и профессиональной подготовке людей, занятых в сфере материального производства.

Другая сторона социально-экономического способа производства – производственные отношения есть выражение общественных взаимосвязей и взаимодействий людей в сфере производства. Это экономические отношения, складывающиеся между людьми в процессе непосредственного производства, распределения, обмена и потребления материальных благ. Главным элементом здесь выступает основное производственное отношение в виде отношения собственности на средства производства, которое определяет и экономическое положение того или иного класса общества и другие виды производственных отношений (распределительные, обмена и потребления).

Разработанная Марксом концепция роли и места отношения собственности в жизни общества получила в ХХ веке широкое признание и в немарксистском обществознании. Как пишет один из крупнейших историков современности Фернан Бродель, «Маркс прав: разве тому, кто владеет средствами производства, землей, судами, станками, сырьем, готовым продуктом, не принадлежит и господствующее положение?».[232]

Сделанное Марксом открытие, что производственные отношения являются базисом (фундаментом) всех остальных общественных отношений и социального организма в целом, проложило дорогу к созданию формационной теории. В ней соответствие производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил становится важнейшим общесоциологическим законом.

Дело в том, что производительные силы являются довольно подвижной, быстро меняющейся стороной социально-экономического способа производства. А производственные отношения – это относительно устойчивая его сторона. По мере развития производительных сил возникает и постепенно нарастает противоречие между указанными сторонами способа производства. Пока производственные отношения соответствуют существующему уровню развития производительных сил, они обеспечивают возможность, дают простор для дальнейшего повышения этого уровня. В случае же отсутствия такого соответствия производственные отношения сдерживают дальнейшее развитие производительных сил, мешают проявиться всем их возможностям. Разрешение данного противоречия происходит путем преобразования производственных отношений таким образом, чтобы они соответствовали новому характеру, достигнутому уровню развития производительных сил.

«Люди никогда не отказываются от того, что они приобрели, - писал Маркс, - но это не значит, что они не откажутся от той общественной формы, в которой они приобрели определенные производительные силы… С приобретением новых производительных сил люди меняют свой способ производства, а вместе со способом производства они меняют все экономические отношения, которые были необходимыми отношениями лишь данного, определенного способа производства».[233]

Приняв экономические (производственные) отношения в качестве критерия, определяющего исторический тип общества в целом (т.е. формацию) и выявив основные типы этих отношений, существовавшие с древнейших времен и вплоть до XIX века включительно, Маркс на этой основе выделил в истории общества четыре формации: первобытно-общинную, рабовладельческую, феодальную и капиталистическую (буржуазную). Исходя из важной идеи о естественноисторической смене формаций[234] и специфического, социально-классового видения истории, Маркс дополнил указанную формационную схему развития человечества прогнозом, в котором предсказывал появление в недалеком будущем принципиально новой, коммунистической формации. Специфика марксистского видения истории состояла в том, что развитие человечества представлялось как движение от доклассового (первобытного) общества к классово-антагонистическому (рабовладельческому, затем – феодальному и далее - капиталистическому) с последующим обязательным переходом к бесклассовому (коммунистическому) обществу.

При этом в формационном учении большое внимание уделялось переходу от буржуазного типа производственных отношений к принципиально иному – коммунистическому, сопровождавшемуся, по мысли Маркса, классовой борьбой и социальными революциями. «Буржуазные производственные отношения, - считал Маркс, - являются последней антагонистической формой общественного производства… Буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества».[235]

Однако дальнейший ход истории не подтвердил прогноз Маркса. Во второй половине ХХ века в условиях развернувшейся научно-технической революции (НТР) возникли своего рода парадоксальные явления позднекапиталистического развития, которые не вписывались в традиционные марксистские представления о природе капитализма. К этим принципиально новым явлениям относятся: создание механизмов (в том числе, наднациональных) регулирования экономических и политических противоречий, макро- и микроэкономических тенденций, преодоление на этой основе разрушительных сил рыночной стихии и анархии, развитие отношений общественной собственности, участие трудящихся в управлении производством и распределении прибылей, реализация масштабных социальных программ для широких масс населения и т.д.

Все эти новые тенденции развития капиталистического общества в эпоху НТР, также как и неудача (в силу целого ряда объективных и субъективных причин) гигантского социального эксперимента по построению коммунизма в СССР и в ряде других стран абсолютно невозможно было предвидеть в исторических условиях второй половины XIX века. Поэтому отсутствие подобных предвидений, как и несбывшийся коммунистической прогноз никак нельзя ставить в вину К.Марксу и его последователям того времени.

Во второй половине ХХ века заметную роль в социальной философии стран Запада стали играть концепции, основывавшиеся (вслед за марксизмом) на определенных философско-исторических обобщениях и учитывавшие новые реалии, связанные с развитием НТР. К ним относятся концепции «стадий экономического роста», «единого индустриального общества», «постиндустриального» (или, как вариант, - «технотронного») общества, «третьей волны» в развитии цивилизации, «информационного общества». Все они получили достаточно широкое отражение в западной социально-философской литературе последних десятилетий.

Авторов указанных концепций объединяет стремление найти в прошлом, настоящем и предполагаемом будущем развитии различных стран и народов некоторые сходные цивилизационные основания и характеристики. В их работах отражается, в той или иной мере, недовольство массового сознания некоторыми особенностями социального развития и ожидания существенных перемен в стиле, способах жизни и труда.

Y.3. ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПОДХОД К ИСТОРИИ

ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. ТРАДИЦИОННЫЕ И

ТЕХНОГЕННЫЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Термин «цивилизация» (от лат. civilis – гражданский, государственный) был введен в XYIII веке французским экономистом В.Мирабо в работе «Друг людей или трактат о народонаселении» (1757). Но до сих пор не существует однозначной трактовки этого термина.

В XIX веке появилось понимание цивилизации как своеобразной «второй ступени» в истории общества, следующей после «ступени» дикости и варварства. Именно такой смысл понятию цивилизации придал знаменитый американский антрополог, один из наиболее известных создателей теории эволюционизма Льюис Морган (1818-1889). Он предложил схему истории человечества, в которой выделялись три этапа развития общества: дикость, варварство и цивилизация. Каждый из первых двух этапов Морган подразделял еще на низший, средний и высший периоды. В основу указанной периодизации были положены технологические скачки в развитии культуры. Так, например, появление гончарного производства рассматривалось как рубеж перехода от дикости к низшей фазе варварства, а выплавка железа – как переход к высшей его фазе. Морган считал, что описанные им этапы развития универсальны и характерны для истории каждого народа. По его мнению, этапы технологического прогресса в определенной мере коррелируются с последовательностью развития других культурных институтов (например, с регулированием отношений между полами, которое завершилось переходом к моногамной семье, соответствовавшей уже этапу цивилизации).

Эволюционная концепция Л.Моргана оказала немалое влияние на становление философии истории марксизма во второй половине XIX века. Но соглашаясь с Морганом в отношении начального временного ограничителя цивилизации (как «эпохи, следующей за дикостью и варварством»), марксизм ввел в то же время и конечный временной ограничитель: цивилизация – это отрезок исторического пути человечества до наступления коммунизма. Другими словами, цивилизация, в марксистском понимании, - это серия антогонистических формаций, начиная с рабовладельческой. При этом Маркса и Энгельса интересовала та стадия цивилизации (капитализм), из которой, по их мнению, должно было возникнуть коммунистическое общество. Однако вырванный из цивилизационного констекста капитализм представлялся исключительно (или главным образом) в своем формационном обличье.

Одним из широко распространенных пониманий термина «цивилизация» стало отождествление его с понятием «культура». При этом по мере изучения разнообразных культур сложился локально-исторический подход, представители которого рассматривают цивилизации как качественно различные локальные исторические образования, как особые социокультурные феномены, ограниченные пространственно-временными рамками.

В XIX веке этой точки зрения придерживался известный русский социальный мыслитель и культуролог Н.Я.Данилевский (1822-1885), который рассматривал цивилизации как определенные «культурно-исторические типы общества», существующие в рамках обособленных локальных образований. Каждая локальная цивилизация, считал он, проходит в своем развитии следующие этапы: становления самобытности, юности (формирование политических институтов), зрелости и упадка.

Сторонники локально-исторического подхода выделяют в истории некоторое множество цивилизаций, расходясь между собой в определении их количества. По Н.Я.Данилевскому , положительную роль в истории сыграли одиннадцать основных культурно-исторических типов (египетский, китайский, ассиро-вавилоно-финикийский и др.), каждый из которых есть интеграция существенных признаков определенного социального организма, объективирующих национальный характер. Ряд народов, считал Н.Я.Данилевский,не сложились в «культурно-исторический тип» (т.е. в цивилизацию) и либо выполняют функцию «бичей Божиих» - разрушителей отживших культур, либо составляют «этнографический материал» для других цивилизаций.

Известный английский историк, социолог и философ культуры Арнольд Тойнби (1889-1975) в своем многотомном труде «Исследование истории» (написанном в период с 1934 по 1961г.г.) выделил в истории человечества двадцать одну цивилизацию – начиная с древнейших, давно погибших египетской и шумерской и кончая дожившими до наших дней Западно- и Восточно-христианской, индуистской, исламской, китайской и японско-корейской. Уже по их названиям видно, что в формировании цивилизаций, по Тойнби, главную роль играют географический, этнический и религиозный факторы. Причем в отличие от немецкого философа Осваль да Шпенглера ( 1880-1936), выделившего в истории общества восемь культурно-исторических типов (цивилизаций) и считавшего их полностью замкнутыми, лишенными каких-либо возможностей культурной преемственности, А.Тойнби допускал взаимодействие и взаимовлияние фрагментов культур, их распространение и развитие. В будущем, считал он, возможно достижение единства человечества, но только в сфере духа и на основе религии. Тойнби говорил об объединяющей роли «мировых проповеднических религий» (буддизм, христианство, ислам), которые, по его мнению, и являются высшими ценностями и ориентирами исторического процесса.

Иной точки зрения придерживается современный американский ученый, профессор Гарвардского университета Самуэль Хантингтон . В 1996г. он опубликовал книгу «Схватка цивилизаций и переустройство мирового порядка». Центральная мысль этой книги состоит в том, что после периода "холодной войны" будущее человечества будет определять конфронтация цивилизаций. Таких главных цивилизаций С.Хантингтон насчитал четыре: китайскую, индийскую, мусульманскую и западную. Возникли они на основе таких мировых религий, как буддизм, индуизм, ислам и христианство. Современная западная христианская цивилизация, оставаясь пока экономически наиболее мощной, воспринимается другими цивилизациями как слишком вооруженная и чрезмерно агрессивная. Однако мощь Запада, отмечает Хантингтон, постепенно убывает, в результате чего происходят неумолимые и фундаментальные изменения в балансе сил цивилизаций. В подтверждение этого Хантингтон приводит следующие статистические данные: за 75 лет ХХ века доля Запада в политическом контроле над территориями земного шара сократилась на 50 процентов, над населением планеты – на 80 процентов, в мировом производстве – на 35 процентов, а в численности вооруженных сил – на 60 процентов. На фоне убывающей мощи западной христианской цивилизации набирают силу другие цивилизации и , прежде всего, - исламская.

Как отмечает Хантингтон, Запад волнуется из-за арабской нефти, проблемы выживания Израиля, мусульманской иммиграции в страны Западной Европы и США. Россия потрясена исламским терроризмом и ситуацией на Северном Кавказе. Сербия столкнулась с угрозой создания мусульманской «Великой Албании». Индия вынуждена балансировать: как бы не соскользнуть в широкомасштабную войну с Пакистаном и не рассориться со 100 миллионами собственных мусульман. При всем этом ожидается, что к 2025 году мусульманский мир будет составлять примерно треть всего населения Земли.

Будущее человечества, по Хантингтону, мрачное. Оно неизбежно будет сопровождаться не сотрудничеством, не культурным взаимопроникновением, а «схваткой», конфронтацией цивилизаций.

Гораздо более оптимистичным выглядит развитие человечества при ином, унитарном подходе к пониманию цивилизации. В его рамках цивилизация представляется в качестве идеала прогрессивного развития человечества как единого целого. Сторонники этого подхода полагают, что на определенном этапе взаимодействия локальных цивилизаций возникает феномен Всемирной истории и начинается процесс становления экуменической (единой, объединенной) цивилизации. Реальность мировой истории, по их мнению, обусловлена духовным единством человечества.

Известный немецкий философ и ученый-психолог Карл Ясперс (1883-1969) в своей работе «Истоки истории и ее цель» выделил в истории общества четыре среза: доистория, великие исторические культуры древности (локальные истории), осевая история (начало всемирной истории) и, наконец, «техницистская» цивилизация (переход к единой мировой истории). По его мысли, ситуация единства мировой истории была создана Европой, которая длительное время имела власть над миром в силу своего технологического превосходства.

Во второй половине ХХ века большую известность приобрел стадиальный подход к истории, в котором цивилизации рассматриваются в виде определенных стадий прогрессивного развития человечества. Но в отличие от формационной концепции, положившей в основу формации базис экономический (т.е. совокупность производственных отношений), в стадиальной концепции в фундаменте цивилизации лежит технико-технологический базис (под которым понимаются производительные силы в части их технико-технологического компонента). С учетом этого становится ясным и смысл такого цивилизационного подхода к истории: построить типологию общественных систем, исходящую из определенных, качественно различающихся технико-технологических базисов. Это направление в философии истории второй половины ХХ века получило обобщенное наименование «индустриализм», за которым вскоре последовал «постиндустриализм» (подробнее это направление в философии истории рассмотрено в разделе V.4).

Из всех вышеуказанных подходов, проявившихся в философии истории, можно выделить нечто общее: ступени развития человечества довольно четко подразделяются на два больших класса, каждый из которых соответствует определенному типу цивилизационного прогресса. Этими типами, радикально различающимися между собой, являются традиционные и техногенные цивилизации.

Значительная часть человеческой истории была связана с традиционными обществами, существовавшими в эпоху Древнего Востока (Индия, Китай, Египет), в государствах мусульманского Востока периода средневековья и т.д. И сегодня многие государства «третьего мира» сохраняют некоторые черты традиционного общества (хотя под влиянием современной техногенной цивилизации в них происходят более или менее интенсивные трансформации традиционной культуры и образа жизни).

«Традиционные общества характеризуются замедленными темпами социальных изменений. Конечно, в них тоже возникают инновации как в сфере производства, так и в сфере регуляции социальных отношений, но прогресс идет очень медленно по сравнению со сроками жизни индивидов и даже поколений. В традиционных обществах может смениться несколько поколений людей, заставая одни и те же структуры общественной жизни, воспроизводя их и передавая следующему поколению. Виды деятельности, их средства и цели могут столетиями существовать в качестве устойчивых стереотипов. Соответственно в культуре этих обществ приоритет отдается традициям, образцам и нормам, аккумулирующим опыт предков, канонизированным стилям мышления. Инновационная деятельность отнюдь не воспринимается здесь как высшая ценность, напротив, она имеет ограничения и допустима лишь в рамках веками апробированных традиций».[236]

Определенные предпосылки принципиально иной, техногенной цивилизации (которую зачастую обозначают понятием «западная цивилизация», имея в виду регион ее возникновения) появились еще в европейской античной культуре, существовали в период европейского средневековья и получили новый импульс в эпоху Возрождения.

«Техногенная цивилизация началась задолго до компьютеров, и даже задолго до паровой машины. Ее предверием можно назвать развитие античной культуры, прежде всего культуры полисной, которая подарила человечеству два великих изобретения – демократию и теоретическую науку, первым образцом которой была Евклидова геометрия. Эти два открытия – в сфере регуляции социальных связей и в способе познания мира – стали важными предпосылками для будущего, принципиально нового типа цивилизационного прогресса».[237]

В эпоху средневековья идея богоподобности человека привела к ориентации на познание окружающего мира, рассматриваемого как божественное творение, план которого человеческий разум призван расшифровывать. «Впоследствии, в эпоху Ренессанса, происходит восстановление многих достижений античной традиции, но при этом ассимилируется и идея богоподобности человеческого разума. И вот с этого момента закладывается культурная матрица техногенной цивилизации, которая начинает свое собственное развитие в XVII веке».[238]

Переход от традиционного общества к техногенной цивилизации был связан с возникновением новой системы ценностей. При этом ценностью считается сама инновация, оригинальность, вообще новое. «В известном смысле символом техногенного общества может считаться книга рекордов Гиннеса, в отличие, скажем, от семи чудес света, которая наглядно свидетельствует, что каждый индивид может стать единственным в своем роде, достичь чего-то необычного, и она же как бы призывает к этому. Семь чудес света, напротив, призваны были подчеркнуть завершенность мира и показать, что все грандиозное, действительно необычное уже состоялось… В традиционных культурах считалось, что «золотой век» уже пройден, он позади, в далеком прошлом. Герои прошлого создали образцы поступков и действий, которым следует подражать. В культуре техногенных обществ иная ориентация. В них идея социального прогресса стимулирует ожидание перемен и движение к будущему, а будущее полагается как рост цивилизационных завоеваний, обеспечивающих все более счастливое мироустройство».[239]

С появлением техногенной цивилизации темп социальных, научных, технических и технологических изменений стал возрастать со все большей скоростью, что наглядно показали последние четыре столетия (период ничтожно малый в истории человечества). Вот как образно показывает динамику развития человеческого общества швейцарский инженер и писатель Густав Эйхельберг. «Представим себе, - пишет он, - развитие мира до наших дней в виде марафонского бега на дистанцию 60 км. Каждый километр этой дистанции будет соответствовать 10 тысячам лет. Этот воображаемый бег будет выглядеть следующим образом. На большей части пути бегунов одни девственные леса. И только после 58-59 км появляются первые признаки культуры: орудия первобытного человека, наскальные рисунки. Начинается последний километр дистанции. Появляются первые земледельцы, 300 метров до финиша – дорога из каменных плит ведет мимо египетских пирамид и древнеримских укреплений. До финиша – 100 метров. Взору бегунов открывается средневековые городские строения, слышны крики сжигаемых на кострах жертв инквизиции. До финиша остается 50 метров. Здесь бегуны могли встретить гения эпохи Возрождения Леонардо да Винчи. До финиша всего 10 метров, а бегуны все еще бегут при свете факелов и масляных ламп. Еще 5 метров пути, и совершилось чудо – электрический свет освещает дорогу, на смену экипажам появляются автомобили. Слышен шум самолетов. Лес заводских труб. Табло ЭВМ отсчитывает сотые доли секунды. На финише бегунов встречают ослепительные вспышки юпитеров, репортеры радио и телевидения».[240]

Ускорение научно-технического прогресса, характерное для техногенной цивилизации, ведет к быстро расширяющимся (и зачастую, неблагоприятным) преобразованиям природной среды, стремительным изменениям предметного мира, в котором живет человек, активным трансформациям социальных связей людей, всего образа их жизни. Классификация истории по определенным этапам прогрессивного развития человечества, основанным на изменении их технико-технологического базиса, приводит к следующей схеме исторического процесса: самый длительный – доиндустриальный этап, затем индустриальный и, сменяющий его, постиндустриальные этапы. Последние два относятся уже к техногенной цивилизации, основой жизнедеятельности которой становится прежде всего развитие техники и технологии, причем не только путем стихийно протекающих инноваций в сфере самого производства, но и за счет генерации все новых научных знаний и их внедрения в технико-технологические процессы (подробнее об этом будет сказано в главе 9).

Данный подход к человеческой истории, ставший ведущим во второй половине ХХ века, проявился в виде цивилизационных концепций «индустриализма» и «постиндустриализма».

Y .4. ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ КОНЦЕПЦИИ

«ИНДУСТРИАЛИЗМА» И «ПОСТИНДУСТРИАЛИЗМА»

Y .4.1. Концепция «Стадий экономического роста»

Серию социально-философских исследований второй половины ХХ века, получивших известность под общим названием «индустриализма», открывает американский социолог, экономист и историк У.Ростоу, изложивший свою концепцию в работе «Стадии экономического роста» (1960г.), сопроводив ее подзаголовком «Некоммунистический манифест». В этой работе была сделана попытка дать общую схему развития человечества, отличную от аналогичной схемы, предложенной в свое время марксизмом.

Исходя из идеи о решающей роли технико-экономических показателей в развитии общества, У.Ростоу делит историю человечества на пять указанных ниже стадий экономического роста.

1. «Традиционное общество». Это аграрное общество с примитивным уровнем развития сельского хозяйства и «доньютоновским» уровнем науки и техники, которое ограничивает возможности производства продукции на душу населения. Общество с такими характеристиками охватывает в истории человечества, если воспользоваться классификацией Маркса, три общественно-экономических формации (первобытнообщинную, рабовладельческую и феодальную), а также распространяется на колониальные и полуколониальные, слаборазвитые страны мира по их состоянию в первой половине ХХ века.

2. «Переходное общество». У.Ростоу рассматривает его как период создания предварительных условий для следующего промышленного сдвига. В этот период возникают предпосылки для перехода общества на более высокую ступень развития: рождаются научные открытия и изобретения, способные повлиять на рост производства, а также появляются предприимчивые люди, готовые использовать эти новшества для получения большей прибыли. Решительное и инициативное меньшинство выступает, по мнению У.Ростоу, подлинной движущей силой, «переводящей традиционное общество» на рельсы промышленного развития. Таким образом, «экономические изменения» Ростоу рассматривает как «последствие неэкономических человеческих порывов и устремлений».[241]

3. «Стадия сдвига», или «промышленная революция». Эта стадия знаменуется повышением доли накопления капитала и быстрым развитием ведущих отраслей промышленности. По мнению У.Ростоу, на этой стадии Англия находилась в конце XYIII века, Франция и США – в середине XIX века, Германия – во второй половине XIX века, Россия – в 1890-1914г.г., Индия и Китай – с середины ХХ века.

4. «Стадия зрелости». На этой стадии значительно возрастает уровень капиталовложений, повышается национальный доход, бурно развивается промышленность, возникают новые, не известные ранее отрасли производства. Доля городских жителей в структуре населения достигает 60-90 процентов. Увеличивается доля квалифицированного труда, качественно изменяется структура занятости. По мнению У.Ростоу, Англия достигла данной стадии в середине прошлого века, США – в 1900г., Германия и Франция – к 1910г., Япония – в начале 40-х годов, а СССР лишь к началу 50-х годов.

5. «Эра высокого массового потребления». На этой стадии в центре внимания общества ставятся проблемы потребления и благосостояния населения в самом широком смысле этих слов. На базе достигнутой технической зрелости возникает общество, характеризующееся массовым потреблением товаров длительного пользования (автомобили, телевизоры, холодильники и т.п.). Производство этих товаров, а также развитие сферы услуг становится главным в экономике общества.

Первыми указанной эры, считает У.Ростоу, достигли США, а за ними – страны Западной Европы и Япония. Советский Союз, по мнению У.Ростоу, стоит на пороге новой эры. Когда же он переступит этот порог произойдет вырождение существующего там социально-экономического строя. Ибо коммунизм, пишет У.Ростоу, «по своей сущности склонен к тому, чтобы завянуть в эпоху высокого массового потребления».[242]

Y .4.2. Концепция «индустриального общества»

Концепция «индустриального общества» была окончательно оформлена известным французским философом и социологом Р.Ароном. Его работа «Лекции по индустриальному обществу», первоначально изданная на французском языке (1964г.), а затем переведенная и изданная на английском (1968г.), получила широкую известность.

Р.Арон показывает, что социальный прогресс характеризуется переходом от прежнего отсталого «традиционного общества» (т.е. аграрного общества, в котором господствовали натуральное хозяйство и сословная иерархия) к передовому, промышленному развитому «индустриальному» обществу. Последнее является обществом, которое на основе машинной индустрии делает возможным массовое промышленное производство. При этом Р.Арон высказывает несогласие с формационной концепцией Маркса (в основе которой лежит учение о естественноисторическом процессе смены общественно-экономических формаций и положение о роли классовой борьбы в указанной смене). Концепцию Маркса он считает "однолинейной схемой развития".

Р. Арон показывает, что существует сходство между индустриальным обществом западного типа (именуемого до сих пор капиталистическим) и моделью социалистического общества, существовавшей в СССР и ряде других стран. Дело в том, что все государства, именуемые либо капиталистическими, либо социалистическими, имеют много общего: они стремятся эксплуатировать природные богатства, повышать производительность труда, разрабатывать новые, более совершенные технологии и т.д. Например, считает Р. Арон, "в обоих обществах (капиталистическом и социалистическом) определенная категория людей является привилегированной: это означает, что они имеют более высокие доходы, чем остальные трудящиеся, которые находятся в самом низу общественной иерархии. Явление, именуемое капиталистическим накоплением или "эксплуатацией", характерно,

для обоих типов индустриального общества, а вовсе не характеризуется лишь один из типов по сравнению с другим".[243]

На этой основе Р. Арон приходит к выводу о формировании "единого индустриального общества", в котором грань, существующая между двумя его разновидностями (капиталистической и социалистической), должна со временем стереться. Это значит, что исчезнут качественные различия между капитализмом и социализмом.

Сторонники данной концепции считают, что в новом " индустриальном обществе" (по прежней, терминологии - капиталистическом) капиталисты уже утратили контроль как над собственностью, так и над государством. По мнению английского социолога Б. Мэги, юридический собственник и фактический руководитель производства более не идентичны. Власть перешла в руки нового класса – управляющих. И это стало возможным в результате колоссального технического прогресса и невиданных социальных изменений - как следствия «демократической революции».[244]

По мнению Р. Арона, схема развития человеческой истории, намеченная Марксом, более не работает. Социализм вовсе не обязательно должен прийти на смену капитализму. Человечество приходит к "единому индустриальному обществу", которое способно на безграничное прогрессивное развитие. Эта тенденция, считает Р. Арон приведет в конце концов "к распаду однопартийной системы и упразднению монополии марксизма-ленинизма" в Советском Союзе и так называемых странах народной демократии.[245]

Y .4.3. Концепция «постиндустриального

(технотронного) общества»

В 70-х годах рядом зарубежных социологов начала развиваться точка зрения, согласно которой научно-технический прогресс приводит к трансформации прежнего "индустриального" общества в некоторое качественно иное "постиндустриальное" общество.

Одним из первых обратил внимание на эту тенденцию исторического развития цивилизации американский экономист, социолог и политический деятель 3. Бжезинский. В работе "Между двумя эпохами. Роль Америки в технотронную эру" (1970 г.) он определил новое "постиндустриальное общество" как общество "технотронное". Это иное общество, чем общество "индустриальное", базирующееся на старой машинной технике и господстве механики. Новейшая (прежде всего, кибернетическая) техника, достижения радиоэлектроники, прогресс в средствах коммуникации оказывают, по мнению Бжезинского, определяющее влияние на все стороны социальной жизни.

"Влияние науки и техники на человека и его общество, - пишет он, – стало (особенно в более развитых странах мира) главным источником современных изменений. В последние годы появилась волнующая литература о будущем, содержащая в себе настоящий вызов. В США и Западной Европе и (в меньшей степени) в Японии и в СССР учеными был предпринят ряд систематических попыток спроектировать, предсказать, ухватить то, что готовит нам будущее. Трансформация, которая ныне имеет место, особенно в Америке, уже создает общество, которое все более отличается от своего индустриального предшественника ... Индустриальные процессы больше не являются главной детерминантой социальных изменений, преобразующей нравы, социальную структуру и ценности общества. В индустриальном обществе технические знания применялись прежде всего к специфической цели: ускорению и улучшению производственной техники. Социальные следствия были побочным продуктом этой преобладающей заботы. В технотронном обществе научное и техническое знание, в дополнение к обогащению производственных способностей, быстро оплодотворяет почти все аспекты жизни, прямо воздействуя на них".[246]

3. Бжезинский формулирует ряд качественных особенностей, отличающих формирующееся "технотронное" общество от общества "индустриального". Для последнего, например, характерна замена мускульной энергии животных и людей машинами. В "технотронном" обществе автоматизация, новая кибернетическая техника заменяют операции человека с машинами. В социальном плане "индустриальное" общество отличается доминированием на рынке труда проблем занятости и безработицы. Ключевую роль там играют проблемы материальной обеспеченности. В "технотронном" обществе будут доминировать проблемы участия в прибыли. В результате произойдет перемещение центра тяжести от проблем материального благосостояния (ибо они будут решены) к проблемам духовным. В "индустриальном" обществе массы в основном пассивны. Активность их возрастает лишь в особо конфликтных ситуациях. "Технотронное" общество, считает 3. Бжезинский, бросает человеку вызов, принуждает его стать активным членом социума.

Таковы лишь некоторые дихотомические характеристики "индустриального" - "технотронного" обществ. В целом концепция "технотронного" общества, разработанная 3. Бжезинским, опиралась на принципы, идеалы, которые мыслились как сугубо несовместимые с "индустриальным" прошлым.

Одним из основателей и главных разработчиков концепции "постиндустриального" общества считается американский социолог, профессор Д. Белл. В работе "Пришествие постиндустриального общества" (1973 г.) он развивает мысль о том, что в зависимости от уровня техники в обществе последовательно преобладают "первичная" сфера экономической деятельности - сельское хозяйство, затем "вторичная" - промышленное производство, а в последней трети XX века выдвигается "третичная" сфера деятельности, характеризующаяся переходом от товаропроизводящей к обслуживающей экономике, в которой ведущую роль приобретает наука и образование.

Каждому из этих трех этапов общественного развития (которые Д. Белл характеризует как "доиндустрииальный", "индустриальный" и "постиндустриальный") присущи специфические формы социальной организации: церковь и армия - в "доиндустриальном", аграрном обществе, фирма, корпорация - в "индустриальном", университеты - в "постиндустриальном". Последние становятся источником социального планирования и социальных инноваций. Соответственно изменяется и роль в обществе определенных социальных групп. В "доиндустриальном" обществе господствующее положение занимали феодалы и священнослужители, в "индустриальном" - бизнесмены, а в "постиндустриальном" их место занимают ученые и специалисты. В последнем случае происходит формирование нового лидерства, основанного на специальной подготовке, интеллектуальных талантах и знаниях, которые становятся средствами власти.

Таким образом, возникновение "постиндустриального" этапа социального развития Белл связывает с существенными переменами в социальной структуре общества (классовое деление уступает место профессиональному) и соответствующими изменениями в его ориентации, обусловленными новой ролью науки и техники.

Y.4.4. Концепция «третьей волны»

в развитии цивилизации

Новые идеи 80-х годов об основных тенденциях развития общества в наиболее концентрированной форме представил американский социолог А. Тоффлер в работе "Третья волна" (1980 г.). Согласно общеисторической схеме, предложенной в этой работе, "сельскохозяйственная цивилизация", именуемая "первой волной", на заре Нового времени "отхлынула", уступив место "второй волне" - "индустриальной" цивилизации. На смену ей в условиях чрезвычайных изменений в обществе конца XX века приходит "третья волна" - грядущая цивилизация, которой, однако, Тоффлер не сумел подыскать адекватного названия.

"Мы все еще ищем слова, — пишет он, — которые смогли бы описать всю полноту силы и богатство этих чрезвычайных изменений. Одни говорят о грядущем космическом веке, информационной или электронной эре, о глобальной деревне. Збигнев Бжезинский заявил нам, что мы стоим перед лицом "технотронного века."... Советские футурологи говорят об НТР -"научно-технической революции". Я сам часто писал о «супериндустриальном обществе". Однако ни один из этих терминов, включая мой собственный, не является адекватным».[247]

В своей работе А. Тоффлер сопоставляет "вторую " и "третью " волны, т.е. "индустриальную" (относимую к прошлому или преодолеваемому настоящему) и грядущую (но находящуюся в процессе становления) цивилизационные стадии. Это сопоставление проводится им на разных уровнях: экологическом, научно-техническом, экономическом, социально - организационном, политическом, культурном.

Эпоха "второй волны" (т.е. прошлого, "индустриального" общества, сохраняющегося еще сегодня) характеризуется борьбой с природой, разбазариванием невосстанавливаемого "капитала природы" — угля, газа, нефти, леса и т.д. Это эпоха гигантского прогресса механической и электромеханической техники, в которой решающими отраслями производства являются машиностроение, электромашиностроение, химическая индустрия. Основной принцип научно-технического и промышленного развития: неограниченный рост во имя роста.

Совершенно иные принципы и отношения, считает А. Тоффлер, лежат в основе "третьей волны", т.е. общества будущего, которое зарождается уже сегодня. Борьба с природой заменяется сотрудничеством с нею. Общество ориентируется на возобновляемые источники энергии и активный их поиск. Используемая техника строится на основе знаний, выходящих из научных лабораторий. Ведущими областями науки и техники становятся квантовая электроника, информатика, молекулярная биология (в том числе и генная инженерия), наука о космосе, экология и океанология. Основным принципом развития этого общества становится: рост, но ограниченный и сбалансированный.

В обществе "третьей волны" производство в его традиционном понимании занимает все меньшее количество рабочего времени в пределах заводских цехов. Между тем возникает феномен, при котором производство распространяется за пределы предприятия благодаря созданию условий для домашней (home based) работы, выполняемой в свободное время. Последняя все чаще совершается под влиянием нематериальных стимулов, отнюдь не характерных для традиционного труда «индустриального общества».

Поскольку свободное время и рабочее место становятся практически неразделимыми (особенно в условиях «домашней работы») происходит размывание границ между производительным трудом по производству материальных благ и производством услуг и т.д. Деятельность на рабочем месте во все большей степени становится потреблением информации, знаний, созданных другими людьми. В конечном счете это приводит к устранению границы между производством и потреблением. Возникает переход от «чистого» производства к процессу, в котором важную роль играет потребление, а от «чистого» потребления - к производительной деятельности, которая может стать разновидностью досуга. Возникающий феномен А.Тоффлер характеризует введенным им термином «prosumer», который сочетает в себе указание и на производство и на потребление (именно сочетание этих двух процессов - производства и потребления благ и услуг - составляет, по его мнению, содержание жизнедеятельности современного общества).

В соответствии с вышеуказанными принципами нового общества происходит перестройка деятельности в сфере образования и культуры (учреждения образования и культуры в «индустриальном» обществе, считает Тоффлер, были построены по типу фабрики и соответственно массовизированы). Таким образом, меняется все стороны жизни общества. Но этот процесс не проходит безболезненно.

«В нашей жизни нарождается новая цивилизация, - пишет А. Тоффлер, - и слепые люди повсюду пытаются подавить ее. Эта новая цивилизация приносит с собой новый стиль семейной жизни; меняются пути, какими мы идем в труде, любви и жизни; возникают новая экономика, новые политические конфликты; и кроме всего прочего изменяется также и сознание. Кирпичики такой новой цивилизации существуют и сегодня. Миллионы людей уже настраивают свои жизни на ритмы завтрашнего дня. Другие в ужасе перед будущим отчаянно и тщетно погружаются в прошлое и пытаются реставрировать умирающий мир, породивший их».[248]

А. Тоффлер указывает на такие важные характеристики общества "третьей волны,", как аудио-коммуникация на основе новейшей информационной техники, сети индивидуализированных, неофициальных коммуникаций и т.д. Вместе с тем он отказывается применять термин "информационное общество", который, однако, после выхода его книги становится все более популярным. Этот термин лег в основу новейшей концепции философии "постиндустриализма" 80-х - 90-х годов.

y .4.5. к онцепция

«информационного общества»

Мысль об ускоренной и крупной социальной трансформации, охватившей мир, все настойчивее высказывалась в последние два десятилетия ХХ века. Компьютеризация производства, различных областей трудовой деятельности, общения, быта, досуга и т.п., проблемы, трудности, противоречия, которые с нею связаны, – все это широко обсуждалось специалистами различного профиля и различных сфер деятельности в 80-х годах и продолжает обсуждаться по настоящее время.

При этом на смену профессорам философии и социологии, работавшим в 60-х - 70-х годах в академической сфере (Р. Арон, Д. Белл) или призывавшимся, хотя бы временно, к политической деятельности (У. Ростоу, 3. Бжезинский) в 80-е годы к работе над новыми идеями и концепциями социального развития пришли практически работающие советники бизнеса (Дж. Несбитт, И. Масуда) или бывшие журналисты, ставшие социальными философами и футурологами совершенно специфического рода (А. Тоффлер, Г. Хендерсон и др.).

С середины 60-х и до конца 70-х годов происходило наиболее кардинальное видоизменение информационно - вычислительной техники (в сторону колоссального улучшения самых разных ее показателей: повышения производительности, уменьшения затрат, микроминиатюризации элементной базы и т. д.), огромное расширение сфер и возможностей ее применения в обществе, изменение форм взаимодействия человека с информационными средствами. Новый "информационный взрыв" назревал, но даже в середине 70-х годов он вовсе не был очевиден. Заслуга создателей концепции "информационного общества" состояла в предвидении того, что новый, "информационный" этап научно-технического прогресса станет реальностью и изменит многие стороны социальной жизни.

С начала 80-х годов возник спор: необходимо ли менять укоренившийся в 70-е годы термин "постиндустриальное" общество, замещая его новым термином - "информационное" общество. Оказалось, что спор отнюдь не терминологический. Необходимо было ответить на действительно принципиальный философско-исторический вопрос: несут ли с собой информационные наука и техника, широкое внедрение их результатов во все сферы человеческой деятельности коренной социальный, цивилизационный поворот, или же они означают только продолжение прежнего индустриального развития?

Недвусмысленный ответ на этот вопрос дал Дж. Несбитт в работе "Мегатенденции: десять новых направлений, преобразующих наши жизни" (1982 г.). "1956 и 1957 г.г., - пишет он, - были поворотным пунктом, концом индустриальной эры. Приведенные в замешательство, не желающие распрощаться с прошлым, даже лучшие наши мыслители оказались неспособными описать грядущую эпоху. Гарвардский социолог Дениел Белл назвал ее постиндустриальным обществом, и термин этот закрепился. Мы всегда применяем частицы "пост" и "нео" - к каким-либо эрам и. движениям, когда не знаем, как назвать их. Теперь ясно, что постиндустриальное общество - это информационное общество..."[249]

Такой же точки зрения придерживается и руководитель национальной программы "информационного общества" Японии И. Масуда. Совершенно четко и недвусмысленно он озаглавил свою работу: "Информационное общество как постиндустриальное общество" (1983 г.). В этой работе содержится концептуальное обоснование вышеуказанной программы.

С точки зрения создателей концепции "информационного общества", последнее начало формироваться еще в 50-х годах. И сегодня это общество - не какой-то отдаленный идеал, а реальность, в которую мы уже погружены. Как пишет Дж. Несбитт, "не информационная технология сегодняшнего дня — от компьютеров до кабельного телевидения — вызвала новое информационное общество. Оно стало пролагать себе дорогу в конце 50-х годов. Современная сложнейшая технология только ускорила наше погружение в информационное общество, в котором мы уже находимся. Проблема состоит в том, что наше мнение, наши установки и, следовательно, процессы принятия решений еще не сообразовались с реальным положением вещей... И мы подвергаем большому риску наши компании, нашу индивидуальную карьеру и нашу экономику в целом. Например, не имеет смысла реиндустриализовывать экономику, которая основывается не на индустрии, а на производстве и распространении информации".[250]

"Информационное общество" характеризуется компьютеризацией самых различных областей социальной жизни, появлением новых информационных технологий и новых видов деятельности. На все эти черты новой экономической реальности указывает Дж. Несбитт в своей работе. "Реальное увеличение, - пишет он, - имело место в информационных занятиях. В 1950г. только 17 процентов из нас работало в сфере информационного труда. Теперь 60 процентов занятых имеет дело с информацией - в качестве программистов, учителей, клерков, секретарей, счетных работников, маклеров, менеджеров, работников сферы страхования, чиновников, юристов, банкиров, технических специалистов. К тому же много работников выполняют информационные работу в компаниях, занимающихся производством. Большинство американцев расходует свое время, создавая, сберегая или распределяя информацию".[251]

Дж. Несбитт неустанно подчеркивает такую тенденцию современного общества как быстрый рост информационных профессий и усиливающееся значение информационного труда, что уже создало и продолжает создавать миллионы новых рабочих мест. Опираясь на исследования ряда социологов, Несбитт показывает, что уже в 70-х годах в США только пять процентов из вновь возникших типов занятости приходилось на сферу производства материальных благ в индустрии, в то время как 90 процентов относились к созданию, хранению и распространению информации.

Отсюда Несбитт делает далеко идущий вывод об основном, стратегическом ресурсе общества настоящего и особенно будущего. Таким стратегическим ресурсом, подчеркивает он, является информация. Ресурсом не единственным, но наиболее важным.

В середине 80-х годов вышла новая книга Дж. Несбитта, написанная в соавторстве с П. Абурдин. Ее полное название: "Изобретая корпорации вновь. О перестройке вашей работы и вашей компании соответственно новому информационному обществу" (1985 г.). В этой книге были развиты далее идеи той концепции, которую Дж. Несбитт изложил ранее. В данной (совместной с П. Абурдин) работе делается акцент на внутреннее развитие гуманизированного бизнеса, а также анализируются и более широкие социальные проблемы - такие, как образование, здравоохранение, женский вопрос и др. Специальная глава посвящена японскому опыту в сфере бизнеса и решения социальных проблем. "Красной нитью" в указанной работе проходит мысль, что в информационном обществе прибыли корпораций будут тем выше, чем более гуманными станут цели и методы их организационно-управленческой деятельности, чем больше средств и внимания будет уделено совершенствованию работы с людьми.

Таким образом, к середине 80-х годов в рамках разрабатываемой концепции "информационного общества" был вскрыт ряд глубинных, долгосрочных тенденций будущего развития человечества. Последние основываются на качественном обновлении техники и науки, происходящем на нынешнем информационном витке научно-технического прогресса. Причем наиболее интересное и ценное в разработке указанной концепции – это описание широких цивилизационных процессов, перемен в образе жизни, в ценностных установках, способах коммуникации людей.

В 90-х годах процесс движения к глобальному информационному обществу (ИО) нашел отражение в официальных документах и новых общественных структурах целого ряда стран. Примером может служить инагурационный меморандум Клинтона – Гора «Технология для экономического роста Америки» (февраль 1993), в котором официально провозглашалась идея национальной информационной инфраструктуры. Эта идея была подхвачена странами «большой семерки» и Европейского Союза. Усилиями специальной Европейской комиссии были созданы такие структуры, как Форум ИО, Бюро проектов ИО и Глобальная опись ИО. В международной информационной сети «Интернет» организовано множество серверов, хранящих проекты развития информационного общества.

Но при всем сегодняшнем многообразии проектов и прогнозов, посвященных информационному обществу, именно внимание к повседневности, к массовому сознанию и действию (а ведь под их влиянием и формируются цивилизационные тенденции) позволили теоретическим размышлениям разработчиков концепции «информационного общества» обрести конкретность и жизненность. Вместе с тем, весьма сложные и неоднозначные связи между обществом сегодняшнего и завтрашнего дня требуют от исследователей «информационного общества» дальнейшего теоретического осмысления своих прогнозов.

Y .5. Философия истории марксизма и

современные «индустриальные» и

«постиндустриальные» концепции

развития общества

Как видно из вышеизложенного, и философия истории марксизма второй половины XIX столетия, и социально-философские концепции "индустриализма" второй половины XX века основаны на признании того, что источником прогресса человечества и его измерителем выступает развитие материального производства. Степень совершенства материального производства, развитость его форм и методов лежит в основе оценок того или иного общества как в марксизме, так и в современных западных "индустриальных" концепциях.

В указанных вариантах философии истории развитие общества, по сути, делится на три больших цивилизационных периода. В марксизме различают периоды: архаичный (доклассовый), экономики классового общества (от рабовладельческой до капиталистической включительно), и в перспективе - коммунистический (бесклассовый, с экономикой изобилия). В концепциях "индустриализма" это - аграрное, "индустриальное" и "постиндустриальное" общества (или как вариант, - первая, вторая и третья "волны" в развитии цивилизации).

Переход к грядущей, коммунистической формации, так же как и смена "индустриальной" цивилизации "постиндустриальной" представляется основоположникам марксизма и авторам современных концепций "индустриализма" революционным событием, радикально изменяющим ход истории и кардинально преобразующим человеческое общество.

Существует сходство и в изображении того социума, который трактуется как коммунистическая общественная формация и как "постиндустриальное общество". К. Маркс и Ф. Энгельс справедливо обозначали грядущее историческое событие как общество свободной индивидуальности. Развитие способностей человека, замещение прежней рутинной трудовой деятельности проявлениями творческой активности отмечают в качестве важнейшей характерной черты нового состояния социума и теоретики "постиндустриального общества". Поэтому можно констатировать, что общая направленность обеих теорий (коммунистической и "постиндустриальной") - гуманистическая, а рассматриваемые ими идеалы являются достойными человека целями.

Методологическое сходство философии истории марксизма и ее "индустриальных" вариантов второй половины XX века, немалое влияние марксистской философской социологии на авторов концепции "постиндустриального общества" дало право одному из основателей последней Д. Беллу прямо говорить о себе и своих коллегах как о "постмарксистах".

Разумеется, между описанными подходами в философии истории есть и заметные отличия, связанные прежде всего, с временным фактором: в середине XIX столетия невозможно было предвидеть научные, технические и технологические прорывы последних десятилетий XX века. Однако, заметим, и при этом основоположники марксизма не раз говорили о научно-техническом прогрессе как важнейшей основе преобразования общества.

Теоретики "постиндустриализма" создавали свои теории тогда, когда информационная революция, новейшие высокие технологии стали реальностью. Поэтому их важная идея, что в "индустриальном" обществе главную роль играли вещественные и энергетические компоненты, а в "постиндустриальном" определяющим ресурсом становится информация, — высказывались уже не в качестве прогноза, а в качестве констатации того, что уже имело место в реальной жизни. А отсюда вытекал вывод, что информационные процессы, затрагивая все стороны "постиндустриального " общества, формируют принципиально новую систему жизнедеятельности этого общества, ее контроля и совершенствования.

Становление информационно-технологической цивилизации и глобальные изменения (на этой основе) жизни современного общества определили необходимость нового уровня их философско-методологического осмысления. В настоящее время, на рубеже XXI века актуальным являются не пути и способы "опровержения" марксизма (который сыграл свою историческую роль), а проблемы дальнейшего развития общественно-исторической теории и практики применительно к реалиям сегодняшнего дня.

Глава YI . ПРОБЛЕМА ЧЕЛОВЕКА В ФИЛОСОФИИ,

НАУКЕ И СОЦИАЛЬНОЙ ПРАКТИКЕ

YI . 1.Человек во Вселенной.

Антропный космологический принцип

В современной науке бесспорным представляется факт, что не только сама наша планета как космический объект, но и жизнь на ней являются следствием общего космического развития. «И наружный лик Земли, и жизнь, наполняющая его, - писал известный русский философ А.Л.Чижевский, - являются результатом творческого воздействия космических сил. А потому и строение земной оболочки, ее физико-химия и биосфера являются проявлением строения и механики Вселенной»…[252]

Следовательно, и человек как наиболее высокоорганизованное проявление жизни есть продукт не только земной, но и космической эволюции. Он подчинен космическим ритмам, законам функционирования и развития космоcа. Человека не только нельзя исключать из общего потока космической эволюции, но наоборот, необходимо видеть зависимость от нее судеб людей. С этой точки зрения, изучение строения и эволюции Вселенной есть неотъемлемое условие глубокого познания самого человека, его связи с космическим целым. А это, в свою очередь, предполагает выявление места человека в системе мироздания.

Существует мнение, что жизнь на Земле – это лишь одна из форм существования космической жизни, и что человек как мыслящее существо неодинок во Вселенной. Такого мнения придерживался, например, выдающийся русский ученый и философ К.Э.Циолковский, развивавший астробиологическую и астросоциологическую концепции. Он полностью разделял идею множественности миров, существовавшую еще в далеком прошлом (вспомним в связи с этим хотя бы Джордано Бруно). Циолковский выдвигал и разрабатывал идеи, касающиеся возможного многообразия внеземных видов жизни и иных, космических цивилизаций. Он отвергал взгляд на человека как самого совершенно разумного существа и считал, что во Вселенной есть мыслящие существа, стоящие по уровню своего развития выше человека. Человечество, считал Циолковский, еще очень молодо, оно незрело по сравнению с высокоразвитыми космическими цивилизациями. Но оно быстро развивается и в будущем, выйдя за пределы Земли, начнет обживать и преобразовывать другие планеты (и даже астероиды), создавать искусственные сооружения в комическом пространстве – сначала в окрестностях нашей планеты, затем – в Солнечной системе, а позднее и в других звездных системах. Циолковский был убежден, что рано или поздно человечество в ходе освоения космоса встретится и объединится с иными цивилизациями.

Позицию, близкую к Циолковскому, занимают и в наши дни многие ученые и философы, которые убеждены, что различные формы жизни существуют во многих местах необъятной Вселенной, в которых могут также существовать и какие-то цивилизации, отличные от земной. Отсюда – стремление найти внеземные формы жизни и вступить в контакт с космическими «братьями по разуму».

Заметим, что об этом размышляли даже некоторые авторитетные ученые XIX века. И не только размышляли, но и предлагали способы привлечь к землянам внимание представителей иных, внеземных цивилизаций. Например, известный немецкий ученый-математик Карл Гаусс предлагал вырубить в сибирской тайге гигантскую фигуру в форме треугольника, иллюстрирующую теорему Пифагора, и засеять ее пшеницей. Ярко-желтый треугольник на фоне темно-зеленой тайги должен был, по мнению Гаусса, привлечь внимание марсиан. Французский математик Э.Неовиус в своей книге «Величайшая задача нашего времени», опубликованной в 1876г., предложил технически реализуемый проект связи: с помощью световых сигналов передавать в мировое пространство информацию по типу азбуки Морзе. Он даже рассчитал стоимость этого проекта, предлагая объединить во имя этой цели усилия многих государств.

Современная постановка проблемы поиска внеземных цивилизаций относится к середине ХХ века, когда в английском научном журнале «Природа» появилась статья Д.Кокони и Ф.Моррисона, в которой утверждалось, что если во Вселенной имеются разумные существа, способные передавать радиосигналы, то мы при современном уровне нашей техники способны эти сигналы принимать. В 1960 году американским радиоастрономом Ф.Дрейком были проведены первые эксперименты такого рода. Начиная с 60-х годов ХХ века, поисками разумной жизни во Вселенной всерьез занялись ученые ряда наиболее развитых стран (США, СССР, Франции, Канады, Японии, Австралии). Радиотелескопы и оптические телескопы в течение многих лет во всех направлениях исследовали космос в надежде обнаружить сигналы искусственного происхождения. На ряде космических аппаратов(главным образом, американских серий «Пионер» и «Вояджер») отправлялись послания внеземным цивилизациям.

Но в 80-х годах ХХ века оптимизм в этом вопросе сменился пессимизмом, поскольку за два с лишним десятилетия не было получено никакой информации относительно существования внеземных форм разумной жизни. За это время, например, Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства США истратило миллионы долларов в рамках программы SETI (английская аббревиатура, означающая поиск внеземного разума). Поэтому в последние годы, преимущественно по экономическим соображениям, в США и других странах такого рода исследования были фактически приостановлены.

Было сформулировано несколько возможных объяснений неудачи указанных исследований. Эти объяснения сводились к следующему . Радиосигналы – не единственное средство связи. Более развитые цивилизации могут пользоваться другими средствами связи типа гравитационных волн, потоков нейтрино или вообще неизвестных нам. Возможно, эти цивилизации вообще не посылают сигналов ввиду нашей незрелости (ведь срок существования разумной жизни на Земле по космологическим и геологическим масштабам – ничтожный, ей, по выражению Циолковского, только «одна секунда» времени). Была высказана и гипотеза, что высокоразвитые космические сообщества специально не проявляют своего присутствия, так как «галактическая этика» требует предоставить развивающимся цивилизациям (типа земной) возможность самостоятельно решать свои проблемы. А по «зоогипотезе» Дж.Бола, Земля находится как бы в заповеднике, т.е. внеземные цивилизации решили сохранить «первозданную природу» в лице землян. Как видно, все эти гипотезы исходят из идеи существования внеземных вариантов разумной жизни.

Но существует и совершенно иная точка зрения, которая исходит из уникальности разумной жизни на планете Земля, проповедуя «космическое одиночество» человечества. Такую позицию занимает, в частности, современный французский ученый, профессор физики парижского университета Марсо Фельден. В своей книге «А если мы одни во Вселенной?», опубликованной в 1994 году, он высказывает убеждение, что во Вселенной, кроме человека, других форм разумной жизни нет (при этом он допускает возможность существования примитивных форм жизни, типа бактерий, грибков, растений на других планетах). М.Фельден объясняет уникальность высокоразвитой жизни на Земле тем, что волею случая Солнечная система находится на периферии нашей Галактики и, следовательно, вне досягаемости смертоносных космических лучей. Когда Солнечная система попадет в зону повышенной радиации или будут исчерпаны ресурсы функционирования Солнца, т.е. оно «погаснет», жизнь на Земле прекратит свое существование. Но это может произойти через несколько миллиардов лет. Основной вывод, к которому, приходит французский физик, сводится к следующему: в масштабах Вселенной есть место только для одного мыслящего существа – человека, который в состоянии охватить ее своим разумом.

С таким категорическим выводом вряд ли согласятся многие ученые и философы. Еще в XIX веке Ф.Энгельс писал: «…Материя приходит к развитию мыслящих существ в силу самой своей природы, а потому это с необходимостью и происходит во всех тех случаях, когда имеются налицо соответствующие условия (не обязательно везде и всегда одни и те же)».[253] Возражая М.Фельдену, российский ученый, член-корреспондент Академии космонавтики Л.М.Гиндилис высказал следующую мысль: «Было бы очень странно, если бы в огромной Вселенной мы оказались одни. В Галактике – 400 миллиардов звезд, подобных Солнцу, во Вселенной же таких галактик – около сотни миллиардов. Это все равно, как если бы на засеянном поле, по выражению греческого философа Метрадора, вырос бы всего один колос. Но дело не только в этом… Как это может быть, что самые глубокие фундаментальные свойства Вселенной в целом делают ее пригодной для существования жизни и человека, а реализуется жизнь только в некоторой ничтожной части Вселенной на единственной планете?».[254]

Последняя мысль касается так называемого антропного космологического принципа, идею которого сформулировали в начале 60-х годов советские ученые Г.М.Идлис и А.Л.Зельманов и американский физик и космолог Р.Дикке. Позднее эта идея была развита Б.Картером, которому и принадлежит сам термин «антропный принцип».

Дело в том, что развитие современной естественнонаучной картины мира во многом связано с включением в нее «человеческого фактора». «Можно сказать, что наука со времен Коперника развивалась таким образом, что наблюдателю-человеку в ней отводилась весьма скромная роль. Человек не занимал какого-либо привилегированного, центрального положения в науке о Вселенной. Как бы без внимания оставался и тот факт, что необходимой предпосылкой нашего существования являются благоприятные условия (температура, химический состав окружающей среды и т.д.), возникновение которых оказалось возможным благодаря именно тонкой подстройке значений физических величин во Вселенной. Некоторые ученые обратили внимание на ограниченность такого подхода, считая, что строение физического мира неотделимо от обитателей, наблюдающих его в самом фундаментальном смысле. Наше положение в мире, если и не является центральным, то неизбежно – привилегированным. И можно заранее, до наблюдений предсказать ряд астрофизических и других факторов по той причине, что то, что мы ожидаем наблюдать, должно быть ограничено условиями, необходимыми для нашего существования как наблюдателей. Основанием для таких предсказаний и служит антропный принцип – как принцип, отражающий невероятно тонкую подстройку Вселенной».[255]

Согласно этому принципу, Вселенная обладает определенными свойствами, благоприятными для существования в ней жизни вообще и человека как ее высшей формы. Мы знаем пока только те формы жизни, которые существуют на планете Земля. Но сама эта планета является составной частью не только Солнечной системы, но и гигантской системы нашей Вселенной, включающей множество галактик и звезд. И вряд ли в нынешнее время можно соглашаться с точкой зрения Гегеля, согласно которой «то обстоятельство, что звезды во множестве рассеяны по безмерным пространствам, ничего не говорит разуму».[256] Данное обстоятельство «говорит» кое-что разуму и, думается, в будущем еще много скажет. Сейчас уже ясно, что жизнь могла зародится только на определенном этапе расширения Вселенной, когда образовались и прошли достаточно длительный эволюционный путь галактики и звезды и сформировались сложные сочетания разнообразных космологических, физических и химических факторов, благоприятных для перехода от неживого вещества к живому.

Свойства окружающего нас мира являются результатом удивительной согласованности фундаментальных физических констант. Причем интервал возможных значений этих констант, обеспечивающий мир, пригодный для жизни, очень мал. Наукой установлено, что определенное ослабление, например, константы сильных взаимодействий привело бы к образованию на ранних стадиях расширения Вселенной, в основном, только тяжелых элементов, что означало бы отсутствие в мире источников энергии. А при уменьшении гравитационного взаимодействия не возникло бы условий для протекания ядерных реакций в звездах. Наоборот, усиление слабых взаимодействий превратило бы на ранних этапах эволюции Вселенной все вещество в гелий, а значит, отсутствовали бы реакции термоядерного синтеза в звездах. Некоторое усиление электромагнитного взаимодействия привело бы к заключению электронов внутри атомных ядер и невозможности вследствие этого химических превращений и реакций. Существующая структура Вселенной жестко обусловлена также величиной, выражающей разницу в массах нейтрона и протона. Разность эта очень мала и составляет всего одну тысячную от массы протона. Но если бы указанная разность была в три раза больше, то во Вселенной не мог бы проходить нуклонный синтез и в ней не было бы сложных элементов, что, в свою очередь, делало бы невозможным возникновение жизни. И таких «если бы» существует еще целый ряд.

Таким образом, именно благоприятствующая возникновению жизни «тонкая подстройка» значений фундаментальных констант нашей Вселенной «приводит к появлению в физической картине мира человека как уникального и одновременно естественного результата глобально-космической эволюции».[257]

YI .2. Биологическое и социальное в человеке.

Человек как индивид и личность

В понимании сущности человека очень важным является вопрос о соотношении в нем биологической и социальной сторон. Человек есть продукт длительного развития живой природы. Как биологическое существо он представляет собой телесно-материальное образование со своими физиологическими функциями. Вместе с тем, человек рождается и живет в обществе, в социальной среде и поэтому он безусловно – и существо социальное.

Подчеркивая универсальность социального начала в человеке, К.Маркс писал, что «… сущность человека… есть совокупность всех общественных отношений».[258] Однако упрощенное понимание данного положения может привести к точке зрения, что будто бы все человеческое существование определяется только влиянием социальной среды и что человек подобен чистому листу бумаги, на котором эта среда от начала и до конца пишет все его индивидуальное развитие.

Сторонники такого социологизаторского подхода видят в человеке «сырой материал», которым можно безгранично манипулировать во имя достижения того или иного социального идеала. Они убеждены в возможности быстрого и необратимого изменения человеческой природы в определяемую этим идеалом сторону за счет одних только внешних воспитательных воздействий. «История знает много примеров того, как с помощью мощных социальных рычагов менялась общественная психология (вплоть до массовых психозов), но всегда эти процессы были кратковременны и, главное, обратимы. Человек после временного исступления всегда возвращается к своему исходному состоянию, а иной раз и теряет при этом даже достигнутые ранее рубежи. Культурологическая штурмовщина и краткосрочные изматывающие рывки не имеют никакого исторического и социального смысла; они только дезориентируют политическую волю и ослабляют действенность самих социальных рычагов».[259]

Поэтому в социальной практике нельзя игнорировать природную сторону человека, которая выражается в биологических процессах его организма. Биологическое в человеке не может быть вытеснено социальным. Биологическая сторона проявляет себя на всех этапах социализации человека, влияет на конкретные формы его социального поведения и его деятельности. Это естественно, ибо, по словам Ф.Энгельса, «уже сам факт происхождения человека из животного царства обуславливает собой то, что человек никогда не освободится полностью от свойств, присущих животному».[260]

По образному выражению известного французского философа-материалиста XYIIIв. Ламетри, человек не создан из «особой глины», отличающей его от животных. Вместе с тем, некоторые биологические функции у человека имеют свою специфику, возникшую вследствие перехода к прямохождению наших далеких предков и изменения их образа жизни. По сравнению с животными, человек биологически не привязан к жизни в определенной «экологической нише», т.е. в строго определенной совокупности условий и факторов окружающей среды. Биологическое несовершенство человека в сравнении с «биологической специализацией» животных компенсируется его универсальностью - в смысле способности приспосабливать природную среду к потребностям своей жизнедеятельности.

Один из представителей современной философской антропологии А.Гелен (1904-1976) выдвинул оригинальную идею, согласно которой человек от рождения является «биологически недостаточным» существом (заметим, что у человека, по сравнению с другими представителями животного мира, самое длинное детство, он не покрыт шерстью, защищающей его от низкотемпературных воздействий окружающей среды, и т.д.). Именно эта его «биологическая недостаточность» и желание выжить заставили человека, по мнению А.Гелена, активно развивать и максимально использовать свои способности. А это, в свою очередь, позволило ему не только выжить, но и расселиться по всему земному шару – от арктических районов до экватора и далее вплоть до Антарктиды.

Однако эпоха, в которой мы живем, оказала весьма негативное влияние на биологию человека. Неблагоприятные экологические факторы, нервнопсихические перегрузки, связанные с жизнью в технизированном мире, отрицательно влияют на здоровье человека и его наследственность. По словам известного русского философа первой половины ХХв. Н.А.Бердяева, «кризис, переживаемый человеком связан с несоответствием душевной и физической организации человека с современной техникой. Душа и тело человека формировались, когда человеческая жизнь была еще в соответствии с ритмами природы, когда для него еще существовал космический порядок. Человек был еще связан с матерью-землей. Власть техники означает конец теллурической эпохи. Органическая, естественная среда человека, земля, растения, животные и пр., может быть убита техникой; что тогда будет?».[261]

Эти тревожные мысли русского философа стали еще более актуальными во второй половине ХХ века. Существует, например, реальная опасность генетических деформаций человеческого организма в связи с мощным радиационным и химическим загрязнением окружающей среды. Немало тревожных вопросов, на которые нет пока однозначных ответов, ставят успехи генной инженерии, проблемы клонирования животных (а в возможной перспективе – и самого человека), употребление в пищу трансгенных (генетически модифицированных) продуктов и т.д. Генетический ущерб от воздействий многих техногенных факторов ставят сегодня в повестку дня проблему выживания человечества как биологического вида.

Еще в древнегреческой философии представители школы софистов («преподавателей мудрости») отстаивали мысль о том, что биологическое, телесное есть основное и общее свойство человека. В противовес господствовавшему тогда образу мышления, замечавшему у других народов только то, что отличает их от эллинов, софисты проповедовали идею равенства народов. Эта идея опиралась на их убежденность в существование единства телесной организации человека.

В последние десятилетия ХХ века значительно усилилась биологическая направленность в осмыслении проблемы человека. Это стало следствием огромных успехов биологии (которая даже претендует на лидерство в науке XXI века) и появлением нового научного направления – социобиологии. Основоположником этого направления считается американский биолог Э.О.Уилсон, опубликовывавший в 1975г. книгу «Социобиология: новый синтез». Эта работа ориентировала исследователей на широкое изучение биологических основ социальной жизнедеятельности людей. Сторонники социобиологии пытаются согласовать данные генетики, этологии (науки о поведении животных), эволюционной биологии и т.д. с целью сформировать биологические представления о социальном поведении человека.

Социобиология имеет тенденцию к оправданию всякого рода агрессивных действий в обществе. Один из разработчиков этологии, австрийский ученый К.Лоренц доказывает, что агрессия – врожденное видовое качество человека, выработанное, вместе с остальным животным миром, в борьбе за существование. Энергия агрессии, по его мнению, накапливается в нервной системе человека под влиянием конкуренции и в целях физического подавления противников. Отсюда – всевозможные межэтнические столкновения, гражданские и другие войны.

В своих исследованиях основоположник социобиологии Э.Уилсон пришел к следующим основным выводам: а) воспитание в социальной среде – это попытка «обуздать» нашу биологическую природу и б) существует зависимость форм социального поведения человека от его генетических основ. Позднее в книге «Гены, разум, культура: процесс коэволюции»,написанной Уилсоном совместно с культурологом Лумдсеном и изданной в 1992 году, был сделан вывод, что биологическая и культурная эволюция человека носят взаимодополнительный характер. Авторы указанной работы развивают теорию «генно-культурной коэволюции», согласно которой процессы органической (генной) и культурной эволюции человека происходят совместно и в этой совместной эволюции гены и культура неразрывно связаны между собой. Однако ведущая роль в этом процессе все же отводится генам. Именно последние оказываются конечными причинами многих человеческих поступков. С такой точки зрения человек является объектом, прежде всего, биологического знания.

Однако попытки объяснить развитие и поведение человека преимущественно в рамках биологии вряд ли можно признать состоятельными. Исследования, проведенные некоторыми учеными, показывают, что лишь 15 процентов всех актов человеческой деятельности носят чисто биологический характер. Не отвергая многие достижения современной социобиологии, следует иметь ввиду, что биологическое и социальное в человеке находятся между собой в тесной взаимосвязи. Ведь индивидуальное бытие человека протекает во взаимодействии биологической и социальной сторон. Эта дуальность (двусторонность) конкретного человеческого бытия отражается в таких философско-антропологических понятиях, как «индивид» и «личность».

Человек как индивид есть биологическое существо имеющее определенную телесную организацию. Характеристики человека, как индивида, определяются, прежде всего, его генотипом , т.е. набором генов, полученным от родителей. Эти характеристики охватывают анатомо-физиологические данные человека, т.е. индивидуальные особенности его телесности (группу и резус крови, цвет глаз, кожный узор на пальцах рук и т.п.), а также данные психические (индивидуальные психологические задатки в виде памяти, воли, темперамента и т.п.). Но проблема человека как индивида не исчерпывается его генотипом. Она требует также учета и фенотипа, т.е. совокупности признаков, свойств, задатков человеческого организма, формируемых в онтогенезе, т.е. в процессе индивидуального развития. Это развитие протекает в социальной среде. И каждый человек, начиная с раннего возраста, вырастает, формируется не просто как биологическое существо, но как существо биосоциальное.

Социальная сущность человека выражается понятием личности. Человек как личность есть результат социализации индивида в процессе онтогенеза. Другими словами, человек не рождается личностью; он ею становится в ходе своего индивидуального развития, происходящего в обществе. Поэтому новорожденный ребенок – это еще не личность. По словам известного ученого-психолога А.Н.Леонтьева, «ребенок в момент рождения лишь кандидат в человека, но он не может им стать в изоляции: ему нужно научиться быть человеком в общении с людьми».[262]

Таким образом, вне социальных условий одна только биологическая основа еще не делает человека личностью. Человек обретает личностные качества, приобщаясь к социальному опыту и ценностным ориентациям общества, в котором он живет. Благодаря развитию системы образования, возможностей коммуникации, интенсивному процессу информатизации общества на базе электронных средств массовой информации человек с детских лет получает в настоящее время гораздо больше разнообразной информации, чем когда-либо в прошлом. А это создает дополнительные возможности для развития его личности.

Существуют два противоположных подхода к человеку как личности: монадный и плеядный. Монадный подход связан с признанием абсолютной приоритетности личности человека. Данный подход исходит из того, что ценность человеческой личности выше любых ценностей – будь то ценности нации, класса, любой социальной группы. С этой точки зрения государство, общество обязано гарантировать соблюдение прав человека как личности. Противоположный, плеядный («плеяда» - сообщество) подход исходит из игнорирования или принижения прав личности, подчинения ее интересам социальной общности. Эта точка зрения приводит к подавлению прав человека, к признанию его элементом социальной системы. В фашистской Германии, например, интересы личности были полностью подчинены интересам нации. В СССР человек рассматривался как «винтик» государственной машины. Приоритет отдавался коллективу, «массам». Личный интерес, как считалось, всегда должен быть подчинен интересам коллектива.[263]

Биологические качества индивида, о которых говорилось выше, – наиболее стабильная сторона в человеке, которая остается неизменной в норме и в патологии, в условиях психического здоровья и в состоянии душевной болезни. Личностные же качества во многом зависят от функционирования человеческого сознания. Нарушения в нормальной деятельности сознания ведут к полной или частичной утрате личностных черт (что наблюдается у хронических алкоголиков, наркоманов или в случаях заболеваний головного мозга).

Поэтому, рассмотрев два разных измерения человеческого существования – биологическое и социальное, - необходимо теперь остановиться и на третьем его измерении – духовном (психическом), которым определяется личность человека. Об этом речь пойдет в следующих двух разделах данной главы.

YI .3. Сознание и самосознание человека

В человеке совмещаются такие противоположные начала как тело (биологическое начало) и «душа» (духовное, психическое начало). Как уже отмечалось выше, человек – выходец из животного мира, существо, подчиняющееся биологическим закономерностям. Вместе с тем, он владеет речью, ему присуща сложная мыслительная и эмоциальная деятельность, которую называют сознанием.

Существует неразрывное единство осознания человеком окружающего его мира (называемое предметным сознанием) и осознание им самого себя (самосознание). Развитие ребенка начинается с чувства собственного существования, в котором еще нет ни осознания себя, ни осознания внешнего мира. Но постепенно в процессе онтогенеза у него формируется сознание в своих двух формах – в форме предметного сознания, основывающегося на представлениях о внешнем мире, и самосознания, ориентированного на постижение самого себя. Таким образом, создаются субъективные условия, позволяющие человеку не только постигать окружающий мир, но и ориентироваться в собственной личности.

«Способность к самосознанию и самопознанию – исключительное достояние человека, который в своем самосознании осознает самого себя как субъекта сознания, общения и действия, становясь в непосредственное отношение к самому себе. Только в этой форме и может существовать самосознание, основная особенность которого… состоит в том, что оно ориентировано на осмысление человеком своих действий, чувств, мыслей, мотивов поведения, интересов, своего положения в обществе».[264] Самосознание является основой самовоспитания и достижения намечаемых субъектом целей. Поэтому призыв древнегреческого философа Сократа «Познай себя» звучит по прежнему мудро и актуально.

Большое значение для возникновения самосознания имеет формирование «образа тела». Этот образ складывается уже в ощущениях ребенка при прикосновении руками к собственному телу. Такая познавательная деятельность, наблюдаемая у маленьких детей, является зачатком осознания собственного «Я». Психологи утверждают, что в формировании «образа тела» значительную роль играет зеркало. С его помощью человек наблюдает за самим собой, анализирует выражение своего лица и т.д. Зрительное удвоение личности с помощью зеркала служит тем самым одним из средств самопознания.

Знаменитый русский физиолог И.М.Сеченов (1829-1905) в работе «Элементы мысли» показал, что в сумме органических ощущений, образующих «нижний пласт» самосознания человека (самочувствие, внутреннее восприятие «Я»), большой удельный вес имеет афферентация (нервное раздражение) от мышц. Дальнейшие клинические наблюдения привели к выводу, что представление человека о том, в каком положении находятся его туловище, голова и конечности, возникает на основе ощущений, идущих от всех периферических частей двигательного анализатора (от мышц, сухожилий и суставных поверхностей).

Эксперименты с кратковременным воспроизведением невесомости на самолетах показали, что наступающие при этом резкие изменения афферентации со стороны ряда рецепторов приводят к рассогласованию отражающей тело функциональной системы, что, в свою очередь, обусловливает нарушение самосознания. После проведения экспериментов в условиях невесомости один из испытуемых так описал свое состояние: «… При наступлении невесомости возникло чувство проваливания, которое длилось секунд пять. А затем появилось необычное ощущение, стало казаться, что это не я сижу в кресле, пристегнутый ремнями, а кто-то другой. «Он» выполняет пробу на координографе, а я только наблюдаю за ним. Я понимал, что так не может быть, но тем не менее до конца режима это ощущение продолжало оставаться».[265]

Многочисленными исследованиями доказано, что «измененная афферентация в условиях кратковременной невесомости… приводит к расстройствам самосознания. Причем… отчуждение собственных психических актов сочеталось с нарушениями восприятия пространства, что говорит о теснейшей связи сознания и самосознания»[266] .

По поводу возникновения феномена сознания у человека современного типа (кроманьонца) велись и ведутся по сей день философские и научные дискуссии. В свое время Гегель, не отвергая связи человека с животным миром, считал, что биологическая природа не имеет никакого отношения к возникновению духовной сферы человека. Человека с его сознанием, считал он, создал пробуждающийся дух. «В живом природа завершается, - писал Гегель, - и достигает умиротворенности, переходя в высшее. Дух выходит, таким образом, из природы. Цель природы – умертвить саму себя и прорвать свою кору непосредственности, чувственности, сжечь себя, как феникс, чтобы омолодившись, выйти из этого внешнего бытия в виде духа».[267]

Но уже во второй половине XIX века возник и получил в дальнейшем научное подтверждение социально-практический подход в решении проблемы возникновения человеческого сознания. Было также установлено, что в процессе антропогенеза (развития человека) создались определенные биологические предпосылки, способствовавшие формированию сознания. К таким предпосылкам относятся: переход к прямохождению, развитие руки и формирование человеческого мозга. Эти биологические предпосылки, получившие наименование гоминидной триады, выделили наших обезьяноподобных предков из животного царства.

Прямохождение не является чем-то уникальным в животном мире, Природа давно и неоднократно «задействовала» такой вид передвижения. Достаточно вспомнить древних ящеров или современных австралийских кенгуру. Но переход к прямохождению далеких предков человека был связан со значительными изменениями в окружающей среде, потребовавшими серьезных перемен в их образе жизни. Согласно гипотезе известного американского антрополога Уайта, примерно 10 миллионов лет назад в Африке (считающейся «исторической родиной» современного человека) произошло довольно резкое изменение климата. На месте густых лесов образовались открытые пространства (саванны), т.е. возникли многочисленные территории с новыми экологическими условиями. Обитавшие в лесах обезьяноподобные предки человека были вынуждены либо резко сужать ареал своего обитания, либо приспосабливаться к совершенно новым условиям существования. Прямохождение позволило лучше видеть на открытых пространствах саванн. Оно же (прямохождение) разделило функции нижних и верхних конечностей. Освобождение передних конечностей от функции передвижения создало возможности для выполнения ими многих других функций.

Человек и обезьяна имеет особую анатомическую организацию, выражаемую научным термином «брахиация» (от греческого слова «брахион» - рука). Строение тела у обезьяны и человека отличаются длинными ключицами, благодаря которым плечевой сустав отделяется от груди Это, в свою очередь, позволило сформироваться такому плечевому суставу, которая дает возможность руке свободно вращаться вокруг своей оси, улучшая ее способность к маневру. У обезьян кисть руки тоже получила свободу маневра, вращаясь и давая возможность телу передвигаться в пространстве, в то время как она продолжает держаться за ветку дерева. Человек подобно обезьянам, является брахиатором, хотя и спустился на землю. Поэтому, по мнению профессора антропологии Калифорнийского университета Уошберна, данные, касающиеся брахиации, свидетельствуют о весьма близком нашем родстве с человекообразными обезьянами. Однако, несмотря на то, что число и общее расположение костей и мускулов примерно одинаковы у человека и у обезьяны рука даже самого первобытного дикаря способна выполнять сотни операций, недоступных никакой обезьяне. Человеческая рука, освободившаяся от функции передвижения, приобретала все новые и новые сноровки, превращая «человека прямоходящего» в «человека умелого».

Переход к прямохождению и развитие руки оказали влияние и на другие части и функции человеческого организма. Увеличилась подвижность головы, образовались новые структуры грудной клетки, претерпели изменения процессы дыхания и пищеварения и т.д. Но среди всех этих изменений особую роль в процессе антропогенеза сыграло формирование человеческого мозга.

Развитие мозга протекало в процессе длительной эволюции живой природы. Здесь следует упомянуть о важном, но долгое время малоизвестном факте в истории науки. Речь идет об открытии, сделанном в середине XIX века американским ученым-геологом Джеймсом Даном (1813-1895), работавшим профессором Йельского университета в Нью-Хейвене. Этот современник Дарвина на восемь лет раньше выхода знаменитой книги последнего «Происхождение видов в результате естественного отбора» выявил очень важный биологический процесс, который был назван им цефализацией (от греческого «цефале» - голова). Дж.Дан сделал свое открытие на основе солидных эмпирических обобщений, работая с большой суммой фактов, не имеющих случаев опровержения. Суть открытия Дана состояла в следующем: начиная с геологической эпохи кембрия, когда у живых организмов появляются зачатки нервной системы, идет медленное, пусть с остановками, но неуклонное, без «откатов назад» усложнение, усовершенствование нервной системы, в частности, головного мозга. С точки зрения Дана, убедительно доказывают это палеонтологические данные, прослеживаемые за многие миллионы лет. Представляется удивительным, что не только Дарвин не оценил идеи американского ученого, но они на долгое время вообще выпали из научного обихода в биологии

Извлечь концепцию Дана из забвения, осмыслить ее в четкой эволюционной перспективе и ввести вновь в науку под названием «принцип Дана» выпало на долю выдающегося русского ученого первой половины XX века В.И.Вернадского. Подчеркивая значимость открытия Дана и разделяя его, Вернадский писал: «В ходе геологического времени, говоря современным языком наблюдается (скачками) усовершенствование – рост – центральной нервной системы (мозга), начиная от ракообразных, на которых эмпирически и установил свой принцип Дан, и от моллюсков (головоногих) и кончая человеком. Раз достигнутый уровень мозга (центральной нервной системы) в достигнутой эволюции не идет уже вспять, только вперед».[268]

От верхнего плейстоцена и до настоящего времени, т.е. на протяжении двух миллионов лет мозг гоминидов увеличился в три раза и средняя скорость этого прироста составила 50 кубических сантиметров мозгового вещества за 100 тысяч лет. Эволюцию мозга гоминидов следует считать весьма особым процессом, по крайней мере, по следующим двум причинам. Во-первых, в связи с темпами этого процесса, который был одним из наиболее быстрых, наиболее бурно протекавших процессов макроэволюции в истории позвоночных (а может быть и в истории животного мира вообще). Во-вторых, в связи с феноменальным последствием этого процесса, который привел к возникновению уникального в живой природе явления, каковым стала человеческое сознание.

Связь сознания с мозгом человека представляется очевидной. Однако по поводу этой истины физиологии не так давно, еще в XIX веке, шли дискуссии, высказывались различные точки зрения. Примером одной из точек зрения, опровергавшей данную истину, может служить «теория интроекции» швейцарского философа второй половины XIX века Рихарда Авенариуса. Словом «интроекция» Авенариус обозначил учение материализма и естествознания о том, что сознание находится внутри нас, что мысль есть продукт деятельности мозга. По утверждению Авенариуса, мозг не является органом мысли, а мысль не является функцией мозга. Авенариус назвал мышление, осуществляемое мозгом человека, «фетишизмом естествознания». Утверждать, что мышление происходит в мозгу, - это, по мнению Авенариуса, есть недопустимая «интроекция» (вкладывание) в мозг того, что там не находится и находиться не может. С точки зрения указанного философа, мышление осуществляется вне мозга человека (каким образом – Авенариус этого не поясняет). Таким образом, Авенариус как-бы «вынул» сознание из его материального носителя, создав сумасбродную концепцию мышления вне мозга человека.

Противоположную, но тоже неверную позицию в вопросе о связи сознания человека с его мозгом, занимала группа ученых в составе зоолога Карла Фогта (1817-1895), физиолога Якоба Молешотта (1820-1893) и медика Людвига Бюхнера (1822-1899). Они сводили сознание к физиологическим процессам, происходящим в мозге человека. Выступая против идеалистической разработки вопросов сознания, эти ученые полагали, что мысль не менее материальна, чем материален сам физиологический процесс. В своих «Физиологических письмах» К.Фогт утверждал, что «мысль находится в таком же отношении к мозгу, как желчь к печени или моча к почкам». [269] Такой подход, при котором сознание выступает как нечто материальное, получил наименование «вульгарного материализма».

На самом же деле сознание – это мир идеальных явлений, существующих в субъективной психической сфере человека и принципиально отличающихся от своего материального носителя – мозга человека. Ведь в коре мозга хирург или физиолог не находит мыслей, образов, а находит лишь мозговое вещество. Вышеуказанные концепции противоречат доказанной наукой точке зрения, согласно которой сознание есть функция мозга.

Современная наука установила, что мозг человека представляет собой очень сложно организованную и саморегулирующуюся систему. Мыслительные процессы протекают в коре головного мозга, которая состоит из миллиардов нервных клеток – нейронов,[270] каждый из которых с помощью длинных и коротких отростков (аксонов и дендритов) связан с тысячами других нервных клеток. Все они, вместе взятые, образуют невероятно сложную сеть с огромным множеством связей, уходящих по нервным волокнам к нервным окончаниям органов чувств. Последние, когда на них попадают определенные воздействия (сигналы), приходят в состояние возбуждения, которое по соответствующим нервным каналам передается в головной мозг.

Каждый человек в течение дня получает через свои органы чувств множество различных ощущений. Однако сам акт превращения их в феномен сознания во многом неясен и по сей день. Поэтому актуальным до сих пор остается высказывание известного естествоиспытателя XIXв. Томаса Гексли: «Что представляет собой сознание, мы не знаем, и каким образом в результате раздражения нервной ткани происходит такая удивительная вещь, как сознание, столь же непонятно, как и появление джинна из лампы Алладина».[271]

Однако в ХХ веке было сделано немало для раскрытия тайн человеческого мозга. Установлено, что мозг дифференцирован на различные области, обладающие функциональным своеобразием. Было установлено, что зрение, например, связано с затылочными долями полушарий мозга, слух – с височными, а интеллектуальная деятельность – с лобными долями. Выяснена и различная роль самих полушарий мозга в структуре человеческой психики. Левое полушарие связано с абстрактно-логическим мышлением. Оно «ведает» речью, логикой, счетом. Правое полушарие воспринимает мир на языке образов, ассоциаций, эмоций. «Многие сотни тысяч лет именно правое полушарие было доминирующим, руководило поведением человека. И только 20-30 тысяч лет назад, когда простых команд для передачи информации стало не хватать, появилась речь. Усложняющаяся организация общества. новые технологии требовали абстрактных понятий, и все большее значение приобретало левое полушарие. Постепенно удаляясь от естественного мира к искусственному, проходя не природную школу, а социальную, мы, по сути, ему передали руководство своим поведением».[272]

Известно, что у каждого человека одно полушарие развито более, чем другое. Поэтому различают психотипы право–и левополушарников. «Правые» воспринимают мир сначала на эмоциональном уровне – в гармонии красок, звуков, запахов, – а уж потом осмысливают его. У «левых» же абстрактно-логическое мышление явно преобладает над чувственным. Современный английский ученый Грей Уолтер в книге « Живой мозг» высказал предположение, что политики, революционеры, лидеры партий и государственные деятели выходят из левополушарников. Ибо рациональное мышление, опирающееся на речь и логику, является важнейшей основой их деятельности. «Технологическая культура выдвигает в руководящие элиты наиболее рационально мыслящих людей. То есть происходит социальный естественный отбор «леваков». Может, в этом и состоит суть нашей эволюции».[273]

Большой вклад в экспериментальное изучение мозговой локализации тех или иных психических явлений внес известный физиолог Хосе Дельгадо. Он вживлял в мозг животных тончайшие металлические нити и, пропуская через них электрический ток, раздражал различные участки мозговой ткани. В результате он достигал у животных реакции «замирания», агрессии или, наоборот, миролюбия, вызывал у них искусственный голод (даже если перед этим животное было сыто и отказывалось от еды), чувство удовольствия и т.д. Его опыты показали, что в мозгу существуют участки, которые были определены им как «центр удовольствия», «пункт ярости» и т.п. Такового рода манипуляции с вживлением в мозг электродов проводились с лечебными целями и на людях, страдающих различными психическими заболеваниями. А попутно осуществлялись и экспериментальные исследования, в которых искусственно вызывались те или иные психические проявления. Например, при раздражении электрическим током верхней височной извилины мозга человек вспоминал музыкальные звуки, мелодии знакомых песен, раннее слышанные голоса людей и даже целые фразы, вызывавшие у пациента реакцию смеха, и т.д.[274]

О продуктивности исследований мозга свидетельствует тот факт, что за последние тридцать лет ХХ века около двух десятков ученых, занимающихся этими исследованиями, были удостоены Нобелевских премий. А последнее десятилетие ХХ века конгрессом США в марте 1989г. было объявлено «десятилетие мозга». Основными направлениями работ ученых в этот период стали: исследования сознания как проблемы физиологии высшей нервной деятельности человека, изучение нейрофизиологии и психофизиологии мотиваций и, наконец, развитие нейроинформатики с целью уяснения взаимодействий бесчисленных нервных клеток мозга, порождающих человеческий интеллект.[275]

Развитие мозга в процессе эволюции человека создало возможности более сложного регулирования всей его жизнедеятельности, включая и общение посредством речи. Способность к усвоению языка и овладению вербальной речью (от латинского verвalis - словесный) коренным образом отличает человека от животных. У человека сформировалась качественно новая рефлекторная система, которая и обеспечила функцию речи. «В развивающемся животном мире, – писал знаменитый русский физиолог И.П.Павлов (1849-1936) – на фазе человека произошла чрезвычайная прибавка к механизмам нервной деятельности. Для животного действительность сигнализируется почти исключительно только раздражителями и следами их в больших полушариях, непосредственно приходящими в специальные клетки зрительных, слуховых и других рецепторов организма. Это то, что мы имеем в себе как впечатления, ощущения и представления об окружающей внешней среде… Это первая сигнальная система действительности, общая у нас с животными. Но слово составило вторую, специально нашу сигнальную систему действительности, будучи сигналом первых сигналов».[276]

Язык – это специфически человеческий способ бытия сознания, Он служит для фиксирования, воспроизведения, передачи и приема мыслей. Ни один объект не может быть понят, осознан, не будучи выраженным словами. Именно через язык наши мысли становятся доступными для других людей. Сознание, таким образом, существует в материальной оболочке языка. «Язык так же древен, как и сознание…, – отмечали К.Маркс и Ф.Энгельс, – … и , подобно сознанию, язык возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми».[277]

Язык мог возникнуть только в обществе, т.е. он социально обусловлен. Он является важнейшим средством развития человеческой культуры. Сам процесс использования языка с целью усвоения и передачи социальной информации, обмена мыслями называют речью. Если язык – общественное явление, то речь у каждого человека своя. Индивидуальные особенности речи отдельных людей не затрагивают общей основы языка. При этом социальная среда, в которой воспитывается данный человек, существенно влияет на развитие его речи. Различные изменения в обществе (смена социально-политического строя, научно-технический прогресс и т.д.) накладывают отпечаток на язык и, следовательно, на речь.

Древние прямоходящие предки человека уже пользовались невербальной речью (без слов), объясняясь мимикой, жестами, отдельными гортанными звуками. Язык и вербальная речь сформировались на основе невербальной речи, но не отменили ее. Невербальная речь продолжает существовать как бы параллельно, способствуя в ряде случаев расширению коммуникативных возможностей человека. Особенно помогают невербальные методы общения в тех случаях, когда людям мешает «языковый барьер».

В наше время, когда в мире, по подсчетам американского лингвиста А.Хомского, существуют более четырех тысяч вербальных языков, общение с помощью звуковых или зрительных сигналов (без использования обычного языка и речи) способствует достижению взаимопонимания между людьми. Этот вид общения целесообразно использовать и в тех случаях, когда знак (сигнал) означает определенную и к тому же важную информацию, доступную большинству людей и быстро ими воспринимаемую. Примерами такого рода невербальных знаков (сигналов) могут быть уличный светофор, дорожные знаки, дверной или телефонный звонки, огни маяка, различные условные обозначения и указатели в аэропортах и т.д.

Научно-технический прогресс породил множество искусственных языков (язык математики, язык химии и т.д.), широко используемых в научном познании и в технической практике. Об этом более подробно говорится в главе YIII (см. раздел «Формализация. Язык науки»).

Язык как средство общения играет неоценимую роль в общественно-трудовой деятельности людей. А возникновение этой деятельности, согласно социально-практической (трудовой) теории антропогенеза, стало решающим фактором в процессе формирования Homo sapiens (человека разумного). Именно трудовая деятельность способствовала изменению его природной, биологической организации, именно она повлекла за собой возникновение и новых, социальных качеств человека. Подчеркивая необходимость общения в процессе труда, которая вызвала появление языка и органов речи, Ф.Энгельс писал: «Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг».[278]

Считается, что появление человека, его выделение из животного мира было связано с переходом от употребления готовых, данных природой предметов в качестве орудий деятельности (что свойственно уже некоторым животным) к более или менее систематическому изготовлению этих орудий, а с их помощью – и различных предметов потребления. Далекие предки современного человека силой необходимости были подведены к тому рубежу, от преодоления которого зависело их выживание: перед ними стояла задача научиться использовать отдельные пригодные предметы как средство обработки природного материала при изготовлении искусственных орудий. Скажем, в простейшем случае они должны были раскалывать один камень при помощи другого, чтобы изготовить рубило, скребок, каменный наконечник и т.п.

В 1862г. французский исследователь Леббок предложил двухступенчатую периодизацию «каменного века» в истории первобытного общества, исходящую из техники обработки каменных орудий. Ранний период «каменного века», для которого характерны оббитые орудия, он предложил назвать палеолитом, т.е. древнекаменным веком. А время, когда появляются отшлифованные каменные орудия, он назвал неолитом, т.е. новокаменным веком.. Умение пользоваться огнем открыло новые возможности, связанные с выплавлением металла. Медные, бронзовые, а позднее железные орудия обладали новыми качествами, делающими их гораздо более эффективными, по сравнению с каменными.

Создавая и употребляя различные орудия труда, человек, с одной стороны, воплощает в них свои способности и навыки деятельности, а с другой – реализует природные свойства используемых материалов. Человеческая трудовая деятельность как бы вызывает к жизни все те возможности, которые потенциально заложены в природе. Но, реализуя эти возможности, человек не может игнорировать законы природы. Используя механические, физические, химические закономерности и свойства окружающего мира, человек достигает нужных ему результатов. «Заставить»предметы природы взаимодействовать по их собственным законам и в то же время достигнуть своих целей, - на это способен только человек и ни какое другое существо на нашей планете.

При этом человек не вступает в контакт с природой в одиночку. Уже на заре человеческой истории объединение трудовых усилий наших далеких предков было необходимым условием их выживания. Дело в том, что одинокий человек просто-напросто не справился бы с могучими силами природы, Кроме того, трудовая деятельность с самого начала не могла быть индивидуальной еще и потому, что ей необходимо учиться. Надо овладевать приемами, нормами деятельности других людей, чтобы получить возможность действовать самому. А это требует контакта, общения людей друг с другом. Наконец, коллективность человеческой деятельности предполагает не только кооперацию усилий в рамках одного поколения, но и передачу трудового опыта во времени, т.е. от одного поколения к другому. Все это обусловило возникновение человеческого общества, существование которого стало зависеть от все усложняющейся системы материального производства, от развития техники.

Из всего вышесказанного следует, что знание естественнофизиологических основ сознания не является достаточным для объяснения его сущности. Более того, сами естественнофизиологические основы сознания становятся понятными только при учете социальной среды, в которой протекает жизнь и деятельность человека. Вне общества сознание сформироваться не может. Науке известны случаи проживания детей раннего возраста в том или ином сообществе животных, т.е. их «воспитания» вне социальной среды. Наблюдения за ними после их возвращения к людям оказались весьма поучительными.

Один из таких случаев произошел в 1920 году в Индии, когда были найдены две девочки, примерно трех и шести лет, проживавшие среди волков в джунглях. Этот случай подробно описан в книге английского исследователя Чарлза Маклина «Дети волка» (1977г). Амала и Камала – так назвали найденных девочек, помещенных в специальный приют, - первоначально «питались лишь водой и молоком. Все попытки заставить их есть какую-либо пищу терпели неудачу. Но однажды днем они вышли в приютский двор в то время, когда там питались собаки. Не проявляя никакого страха, старшая подошла к собакам и присоединилась к их обеду... Девочка встала на четвереньки, опустила голову в миску, схватила зубами большую кость… Она обхватила ее руками так, как это сделал бы волк своими лапами, а потом начала обгладывать ее, катая по земле… Беда была в том, что девочки не могли ни ходить, ни стоять. Их ноги никак не распрямлялись, они всегда оставались согнутыми в коленях. Передвигаясь, дети ползали на коленях и локтях, чаще на коленях и руках, причем делали это чрезвычайно быстро.. Они спали мало, ночью обычно час или два, а днем в основном дремали, сидя в углу. Во сне скрежетали зубами и вскрикивали, но засыпали легко и просыпались при малейшем звуке. После полуночи девочки никогда не спали, постоянно находились в движении, иногда выли, но только ночью». Камала после смерти своей сестры, уже в возрасте 11 лет «знала примерно тридцать слов, если не считать той тарабарщины, которую она произносила, гуляя в саду, или сидя в своем углу. Но она понимала больше, чем могла выразить словами, и часто употребляла язык знаков, если не знала названия какого-либо предмета».[279]

Из этого примера видно, что речь, мышление, человеческие способности деятельности недоступны человеку, выраставшему вне социальной среды. Поэтому нельзя объяснить природу сознания, не вскрыв его общественно-исторической сущности. Сознание – продукт общества, результат социальной, материально-производственной, познавательной и другой деятельности общественного человека, всех предшествующих поколений людей. «Сознание…, – писали К.Маркс и Ф.Энгельс, – с самого начала есть общественный продукт и остается им, пока вообще существуют люди».[280]

YI .4. Проблема бессознательного.

Фрейдизм и неофрейдизм

Сознание не исчерпывает всего богатства психической сферы человека, ибо последняя есть единство осознанного и неосознанного. Это значит, что наряду с сознанием, в психике человека существует еще и бессознательное. Под бессознательным понимается совокупность психических явлений, состояний, существующих вне человеческого сознания и не поддающихся (по крайней мере, в данный момент) контролю с его стороны. К сфере бессознательного относятся, например, инстинкты (пищевой, половой и т.д.), от которых человек как биологическое существо не свободен. Инстинкты могут порождать у человека подсознательные желания, эмоции, волевые импульсы, которые позже могут попадать в область сознания. И, наоборот, могут существовать такие (иногда достаточно сложные) действия человека, которые первоначально реализуются осознанно, а уже потом становятся достоянием бессознательного. Это – всякого рода «автоматизмы», выходящие из под контроля сознания и приобретающие бессознательный характер: навыки игры на музыкальных инструментах, езда на велосипеде, рутинные трудовые операции и т.п.

Современная наука, прежде всего, нейрокибернетика, считает, что человеческая психика – это моделирование мозгом той среды, в которой живет человек. Чтобы достигать цели и вообще, чтобы выжить, ему необходимо строить внутренние модели предметов этого мира. И кора головного мозга – орган такого информационного моделирования (что представляют собой эти внутренние модели – вопрос достаточно сложный и наука пока на него до конца ответить не может). Построенные на основе зрительных, слуховых и других восприятий внешнего мира внутренние модели включаются затем в решение задач, в достижение тех или иных целей, в регуляцию поведения. Но сами эти модели, в свою очередь, нуждаются в некотором регуляторе. Есть предположение, что существует некая мозговая инстанция, которая управляет этим процессом.

То, что при моделировании объектов мира работает сложная система саморегуляции обнаруживают, например, простейшие психологические опыты с изучением детских картин-загадок. На такой картине с «секретами» нужно найти, скажем, волка и охотника. Какая-то более высокая мозговая инстанция «вдруг» отбрасывает все ненужное и человек видит на картинке оба персонажа, спрятанных среди ветвей. Значит психическая система, моделирующая мир, может быть представлена не как плоскость, а как объемное, по крайней мере, двухярусное «сооружение», в котором на первом ярусе строятся модели, а на втором располагается регулятор, управляющий этим построением.

Таким образом, с точки зрения изложенной гипотезы, сознательные процессы – продукт работы целостной системы мозговой саморегуляции. Когда отдельные звенья этой системы работают разрозненно, говорят о бессознательном в работе мозга. Следовательно, сознательное и бессознательное – это различные виды внутримозговой саморегуляции.

Бессознательное дает о себе знать благодаря тому, что оно способно перерабатывать полученную мозгом информацию, хотя процесс этой переработки ускользает от контроля сознания. Это очень своеобразное проявление гностический (познавательной) активности мозга. Благодаря включению бессознательного уменьшается нагрузка на сознание и увеличиваются возможности человека в научном или художественном творчестве .

Сохранились интересные записки знаменитого композитора Вольфганга Моцарта, в которых он старается разъяснить, как возникают у него музыкальные образы, причем он подчеркивает завершенность этих образов в момент их осознания. Процесс же постепенного формирования этих образов остается, по свидетельству Моцарта, полностью скрытым от его сознания. «Каков мой способ писать и отрабатывать крупные и еще сырые произведения? – ставит вопрос композитор. – Я действительно не могу сказать об этом больше, чем скажу далее, потому что я сам не знаю ничего больше и не могу узнать. Если я себя хорошо чувствую и нахожусь в хорошем настроении, как бывает нередко, во время поездки или когда гуляешь…, то мысли приходят ко мне часто наплывом. Откуда и как, этого я не знаю и не могу ничего сделать, чтобы узнать. Те из них, которые мне нравятся, я удерживаю в памяти и тихонько напеваю их про себя… Если я их удерживаю прочно, то мне скоро приходит в голову, как можно использовать какой-то отрывок, чтобы изготовить из него какое-то блюдо в соответствии с контрапунктом, со звучанием различных инструментов и т.д.

Этот процесс меня глубоко волнует, если только мне при этом не мешают. Переживания все растет, я его развиваю и делаю более ясным, так что оно складывается у меня в голове почти в готовом виде, даже если приобретает большие размеры. Я могу его потом мысленно сразу обозреть, как прекрасную картину или красивого человека и не последовательно, по частям…, а как единое целое, сразу. Вот это настоящий пир! Все это находишь и творишь, как в чудесном сновидении. Восприятие всего музыкального произведения как целого – это самое прекрасное… Когда я потом перехожу к письму, то я извлекаю из кладовой моего мозга то, что было раннее, как я описал, в нее вложено. Поэтому все довольно быстро изливается на бумагу. Произведение, повторяю, уже, собственно говоря, готово и редко отличается от того, каким оно сложилось в голове».[281]

Как этот пример творчества, описанный самим композитором, так и другие многочисленные факты, изученные учеными, свидетельствуют о наличии бессознательного компонента в психике человека. Но эти же факты заставляют поставить и такую проблему: в каком же соотношении находятся осознанное и бессознательное?

Определяющее влияние на разработку этой проблемы оказал австрийский невропатолог, психиатр и психолог Зигмунд Фрейд (1856-1939). Он открыл целое направление в философской антропологии и медицине, согласно которому бессознательное является и важнейшим фактором человеческого существования, и глубинной причиной ряда психических заболеваний. Возникающие у человека под влиянием различных обстоятельств его жизни «комплексы» («комплекс Эдипа», «комплекс вины» и др.) вытесняются из сознания в область бессознательного и могут затем повлечь за собой душевную болезнь. Разработанный Фрейдом метод обнаружения таких «комплексов» с доведением их до сознания пациентов оказался довольно эффективным при лечении многих больных.

В этом методе, получившим название психоаналитического, приоритет отдавался сексуальному в сфере бессознательного, которое является, по мнению Фрейда, источником мотивационного поведения личности, неким организующим центром для всех других составляющих человеческой психики. Психосексуальная энергия («либидо») питает «инстинкт жизни» (Эрос). Между ним и «инстинктом смерти» (Танатосом) происходит борьба, в которой проявляется драматизм человеческого существования. Дело в том, что среди бессознательных влечений человека, имеется врожденная склонность к разрушению и агрессии, которая и находит свое предельное выражение в «инстинкте смерит», противостоящим «инстинкту жизни».

Рассматривая бессознательное как могучую силу, Фрейд сформулировал свое понимание человеческой психики. Последнее основывается на выделении в психической сфере человека трех структурных уровней (пластов), обладающих своей собственной спецификой и находящихся в определенном соподчинении друг с другом. Самый низший, глубинный уровень составляет «Оно» - сфера бессознательного, в которой сосредоточены различные биологические влечения (прежде всего, сексуального характера) и вытесненные из сознания идеи. В этом наиболее мощном, объемистом уровне человеческой психики, сравнимом как бы с подводной частью айсберга, главенствует принцип наслаждения (удовольствия). Над ним надстраивается сравнительно небольшой уровень сознательного («Я») – как своеобразный посредник между бессознательными влечениями человека и внешней реальностью, включающей природное и социальное окружение. Уровень «Я» стремится заменить принцип наслаждения(удовольствия), который господствует в «Оно», принципом реальности, хотя это и не всегда ему удается. Заметим, что Фрейд все время преувеличивал роль бессознательного начала, т.е. приписывал главное значение «Оно» по отношению «Я». Наконец, по Фрейду, существует еще и самый верхний уровень человеческой психики – « Сверх -Я», являющийся особой морально-критической инстанцией, которая опирается на существующие общественные идеалы, нормы, ценности. Это – сфера долженствования и моральной цензуры.

В учении Фрейда человек вынужден постоянно терзаться и разрываться между биологическими влечениями и осознаваемыми социальными нормами, между сознательным и бессознательным, между «инстинктом жизни» и «инстинктом смерти». Но в итоге биологическое бессознательное оказывается определяющим, ибо фрейдовский человек – это, прежде всего, эротическое существо, управляемое бессознательными инстинктами. Тем не менее разработанные Фрейдом психоаналитический подход к человеку приобрел целый ряд сторонников и последователей, идеи которых способствовали модификации фрейдовского психоанализа и появлению неофрейдизма .

Одним из его представителей стал швейцарский психолог и психиатр Карл Густав Юнг (1875-1961), который несмотря на общемировоззренческую солидарность с З.Фрейдом, пересмотрел некоторые постулаты учения последнего. В сфере бессознательного Юнг выделил так называемые «архетипы». Если «комплексы» переживаний, вытесняемые из сознания в бессознательное, являются у Фрейда результатом индивидуальной жизни человека, то «архетипы» Юнга связаны с коллективной жизнью людей и закрепляются в психике человека исторически, передаваясь по наследству из поколения в поколение. При этом «комплексы» Фрейда не устраняются, но представление о них дополняется «архетипами» – некими общечеловеческими первообразами. Архетип «Тень», например, представляет собой образ низменного, антисоциального в человеке. Однако все это может скрываться под маской «Персоны» – архетипа, в котором заключена своеобразная «ширма», или «маска», которой пользуется человек, чтобы скрыть свою подлинную. сущность. Архетип «Анима» представляет собой женское начало в мужчине, архетип же «Анимус» – мужское начало в женщине; они ведут к взаимопониманию мужчины и женщины, но могут вести и к психическим кризисам при несовпадении идеализированных представлений с реальным человеком. Простейшими видами «архетипов» являются по-новому истолкованные Юнгом символы сновидения, рассматриваемые не как коды индивидуальных сексуальных влечений, а как образы древнейших переживаний, имеющих надиндивидуальную культурную значимость.

«Бессознательное как совокупность архетипов, – писал К.Г.Юнг, - является осадком всего, что было пережито человечеством вплоть до его самых темных начал. Но не мертвым осадком, не брошенным полем развалин, а живой системой реакций и диспозиций, которая невидимым, а потому и более действенным образом определяет индивидуальную жизнь».[282] И далее: «Коллективное бессознательное является огромным духовным наследием, возрожденным в каждой индивидуальной структуре мозга. Сознание же, наоборот, является эфемерным явлением, осуществляющим все сиюминутные приспособления и ориентации, отчего его работу, скорее всего, можно сравнить с ориентировкой в пространстве. Бессознательное содержит источник сил, приводящих душу в движение, а формы или категории, которые все это реализуют, – архетипы. Все самые мощные идеи и представления человечества сводимы к архетипам. Особенно это касается религиозных представлений. Но и центральные научные, философские и моральные понятия не являются здесь исключениями. Их можно рассматривать как варианты древних представлений, принявших свою нынешнюю форму в результате использования сознания, ибо функция сознания заключается не только в том, чтобы воспринимать и узнавать через ворота разума мир внешнего, но и в том, чтобы творчески переводить мир внутреннего во внешнее».[283]

Дальнейшая эволюция фрейдизма свидетельствует о все большем отходе его сторонников от биологизации и эротизации бессознательного в сторону все большего признания влияния социальных факторов на развитие личности. Крупный представитель неофрейдизма, социальный психолог и социолог Эрих Фромм (1900-1980) пришел к выводу о неспособности ортодоксального фрейдовского психоанализа решить проблему взаимодействия личности и общества. Отвергнув биологизм Фрейда, он попытался увязать психологические факторы с социальным процессом. Фромм вывел понятие «социального характера», подразумевая под этим нечто общее, что присуще людям в любом обществе (несмотря на их индивидуальные психологические различия), и что позволяет им наиболее эффективно приспособиться к требованиям этого общества. По мнению Фромма, личностный и общественный процессы идут по пути конкуренции и конфронтации двух ориентаций социального характера – рыночного и продуктивного, которые выражают два способа человеческого существования - обладания и бытия.

Продуктивная ориентация характера, считал Фромм, коренится в самой человеческой природе, но выход на нее очень сложен, ибо она подавляется установкой на «обладание», характеризующей «рыночный характер». «Человек, обладающий рыночным характером, – писал он, – воспринимает все как товар, - не только вещи, но и саму личность, включая ее физическую энергию, навыки, знания, мнения, чувства, даже улыбки… и его главная цель - в любой ситуации совершить выгодную сделку».[284] По мнению Фромма, альтернативой обществу «обладания», порождающего людей с «рыночным характером», должно быть общество, в котором на первое место ставится бытие самого человека. Обязательными предпосылками такого способа существования человека являются наличие у него независимости, свободы, критического мышления и любви. Из этих предпосылок формируется единство человека с миром, с другими людьми, при котором полностью сохраняется его собственная целостность, индивидуальность, и человек обретает свое настоящее «Я».

Одной из актуальных (прежде всего, морально-этических)проблем современной науки и социальной практики является проблема манипулирования человеческой психикой, попытки вмешательства в субъективную сферу человека путем различного рода воздействий на нее. Примером такого рода воздействий на психику человека во имя целенаправленного манипулирования ею может служить так называемое сублиминальное кино. Суть его заключается в следующем. В процессе киносеанса зрителю предъявляют специальные кадры, – например, рекламирующие какой-то товар. На экране эти кадры появляются на столь короткое время (менее 0,05 секунды), что не воспринимаются человеческим глазом и не мешают просмотру фильма. Зритель не видит так называемых сублимарных кадров, но они воспринимаются подсознательно и затем воздействуют на поведение людей после киносеанса. Соответствующие исследования показывают, что спрос на рекламируемые товары у людей, подвергшихся такому внушению на бессознательном уровне, повышается примерно в два раза, по сравнению с обычным. Но ведь таким способом можно внушать любые, сколь угодно опасные идеи, а не только рекламировать товар.

В ХХ веке колоссально возросла роль средств массовой информации, определяющих ныне, в конечном счете, образ и стиль жизни, психическое состояние людей, их настроения и духовные принципы. Словесный и видео-прессинг выражается ежедневно в сообщениях о кровавых столкновениях во всех концах планеты, об убитых и раненых, разрушениях и бедствиях, о преступлениях и криминальных «разборках», о террористических актах и т.п. Много злобы и крови, агрессивности и жестокости, проявлений вандализма обрушиваются на человека со страниц и экранов средств массовой информации. Все это негативно влияет не только на сознание людей, но и оседает на их бессознательном уровне. Отсюда – падение нравственных ценностей, снижение порога криминальной готовности, возрастание социальной апатии.

Еще большую опасность для психической сферы человека несет так называемая психотроника. В различных странах ведутся работы по разработке принципов, методов и средств дистанционного воздействия на биологические объекты, включая и человека. Одно из направлений современной психотроники – нейролингвистическое программирование (НЛП), которое позволяет воздействовать на сферу бессознательного. НЛП может использоваться во благо человека: сеансы аутотренинга, кодирование алкоголиков, помощь при изучении иностранного языка и т. д. Но этот же метод имеет и оборотную сторону. Оказывая влияние на психику человека, он может лишить его, - хотя бы на время, – способности к осознанным действиям и даже заставить делать то, что нужно экспериментатору (в популярной литературе это называют «зомбированием»).

НЛП – не единственное направление психотроники. Изучаются, например, влияния сверхвысококачественных (СВЧ) воздействий на психику человека. Ученым известно, что мощные СВЧ-генераторы, будучи выведены на космическую околоземную орбиту, могут корректировать поведение населения на значительных территориях. Эти генераторы весьма негативно влияют на психику человека. Альтернативой такого такого рода исследованиям следует считать проводимые работы в области психокоррекции, осуществляемой в медицинских целях. Для этого используется специальное электронное оборудование и компьютерная техника.

И хотя в последние годы возникло и развивается совершенно новое научное направление – психоэкология, не следует забывать, что некоторые работы в области психотроники могут иметь весьма пагубные последствия в виде создания очень опасных видов оружия. Такого рода разработки ведутся в различных странах, но они строго засекречены и юридически как бы не существуют. Поэтому необходимо разработать соответствующие правовые нормы и, по всей видимости, объявить международно признанный мораторий на подобные разработки. Следует понять, что к психотронному оружию надо относиться так же, как другим видам оружия массового поражения, и оно должно быть поставлено под строгий международный контроль.

YI .5. Смысл человеческого бытия.

Свобода и ответственность.

Проблема смысла человеческого бытия, человеческой жизни одна из самых сложных и неоднозначно решаемых. Речь идет прежде всего о личностной характеристике отношения к жизни, об осознании целей и задач человеческого существования, о соотнесении индивидом своей позиции с выработанной в обществе системой ценностей, о степени включения (или невключения ) себя в социальную жизнь. При рассмотрении всех этих вопросов наряду с позицией, признающей тот или иной вариант смысла человеческого бытия, можно выделить и позицию, отрицающую его существование вообще.

Такого рода негативная позиция проявилась еще в ветхозаветной библейской книге «Екклезиаст», автором которой считается царь Соломон. Эта позиция выражена в знаменитом изречении из этой книги: «Все суета!», призванном подчеркнуть бессмысленность человеческого бытия.

В современной философии отпечаток этой позиции во многом присущ экзистенциализму. Так, крупнейший представитель французского экзистенциализма Альбер Камю, с одной стороны, убежден, что мир хаотичен и абсурден и столь же абсурдна вера в смысл жизни. Для него любой человек подобен помещенному в телефонную будку, наблюдая за которым мы приходим к мнению об абсурдности его существования. Камю пишет: «Когда человек разговаривает по телефону в стеклянной будке, мы не слышим его, но наблюдаем бессмысленную мимику. Отсюда вопрос: зачем он живет? Неприятие бесчеловечности самого человека, бездна, откуда мы смотрим на самих себя, «тошнота», по словам одного современного автора, - все это тоже абсурд».[285]

Однако, с другой стороны, Камю все же находит смысл бытия в бунте против абсурда. Именно такой бунт способен, по его мнению, придать осмысленность действиям человека.

Этот поворот Камю к признанию, хотя и с оговорками, возможного смысла в действиях человека дополняется большим числом публикаций в западной философской литературе, в которых безоговорочно провозглашается абсурдность, и поэтому, бессмысленность любой человеческой деятельности в виду отсутствия у нее какой-либо объективной направленности. Такая точка зрения получила в XX столетии немалое распространение.

Особое место рассматриваемая проблема занимает в религиозных воззрениях.

Религиозное понимание смысла человеческого бытия связано не с эмпирической внешней жизнью мира, а с областью внутренней, духовной жизни человека. Именно преодоление мирской бессмыслицы делает бытие верующего человека осмысленным в его стремлении использовать дарованную Господом возможность сохранить бессмертную душу и достичь вечной жизни как абсолютного добра. Обретение подлинного смысла жизни с религиозных позиций связано с подавлением человеком своего «животного», «тварного» начала и с приобщением к Богу. Как отмечал русский мыслитель С.Л.Франк, «преодоление мировой бессмыслицы истинно сущим смыслом жизни – это добровольное самоуничтожение своего тварного существа ради торжества в нас нашего божественного существа».[286]

Упор на нравственное содержание смысла человеческой жизни был сделан В.С.Солоьвевым, который соединил религиозный подход к рассматриваемой проблеме с философскими исканиями. По Соловьеву, нравственный смысл человеческой жизни состоит в процессе совершенствования ее духовных оснований и ее социальной сущности. Этот процесс, тем не менее, связан как полагал Соловьев с совершенствованием ее на началах добра. Следовательно, смысл жизни состоит, с этих позиций, в обретении добра. Для мыслителя «показать добро как правду» - значит найти «единственный правый, верный себе путь жизни во всем и до конца», а условия достижения истинной жизненной цели представляют собой определенные нравственные нормы, которым следует сознательно поставивший себе эту цель человек.[287]

Свой подход к рассматриваемой проблеме Соловьев противопоставил взглядам известного немецкого философа Фридриха Ницше, который полагал, что смысл жизни заключен в ее эстетической стороне. Точнее – в достижении того, что в ней величаво, красиво, сильно и что подлежит дальнейшему развитию до создания новой чистейшей красоты и сверхчеловеческого величия. Неслучайно свое ключевое произведение Соловьев озаглавил «Оправдание добра» (1897-1899), что выглядит явным противопоставлением важнейшей работе Ницше «По ту сторону добра и зла» (1886).

Проблема смысла человеческого бытия, человеческой жизни особо волновала и Л.Н.Толстого, творчество которого наполнено сложными философскими исканиями. Он призывал людей «ставить и решать неразрешимый разумом вопрос… какой смысл имеет моя жизнь? Ответ должен быть не только разумен, ясен, но и верен, т.е. такой, чтобы я поверил в него всей душой…».[288]

Облекая свой ответ в религиозные, христианские формы, Толстой выделил особую , в решении данного вопроса, роль любви в высоком смысле этого слова, любви, присущей верующему человеку. Он провозглашал любовь как «стремление к благу того, что вне человека, которое остается в человеке после отречения от блага живой личности».[289] И в то же время любовь, по Толстому, - «сама жизнь, но не жизнь неразумная, гибнущая, но жизнь блаженная и бесконечная…».[290] Так любовь и жизнь смыкаются между собой и, по мнению великого мыслителя, ведут к согласию и единству людей, делающих их бытие осмысленным.

Долгое время философы, исходя из существования некой абстрактной и неизменной человеческой природы, занимались конструированием на этой основе некого идеала человека. В его достижении и усматривался смысл человеческого бытия, основное направление человеческой деятельности, осуществляемой чисто духовными средствами.

Принципиально иное понимание этой проблемы было предложено в марксистской философии. Здесь смысл человеческого бытия был увиден в самореализации сущностных сил человека, в саморазвитии человеческой индивидуальности на путях ее всестороннего совершенствования, в осуществлении человеком активно преобразующей деятельности. С этой точки зрения, мера соотношения личного и общественного служит в конечном счете своеобразным критерием значимости человеческого бытия. Она изменяется на различных этапах истории, ведет ко все более глубокой индивидуализации личности и наряду с этим к единению ее с обществом, смыслом его существования и развития. Марксизм видит подлинный смысл человеческого бытия в максимальном содействии решению задач общественного развития, в созидательном труде, формирующем предпосылки всестороннего развития личности.

С позиций марксистского подхода к человеку особенно важен вопрос о масштабах и точках отсчета, необходимых для решения проблемы смысла человеческого бытия. Коль скоро человек самоизменяется, то он сам и вносит в мир смысл своей жизнедеятельности. Смена выдвигаемых им перед собой целей придает прогрессивную направленность социальному бытию человека. Эти цели служат искомыми масштабами оценки человеческой деятельности, тех идеалов, которыми она руководствуется. Именно такие сменяющие друг друга цели и выявляют смысл человеческой жизни. Сказанное означает, что об объективной ценности жизнедеятельности можно судить, учитывая, в какой мере эта жизнедеятельность содействует общей направленности развития социального бытия человека.

Марксизм исходит из цельности развития человеческой индивидуальности, которая выявляет творческие возможности и дарования человека на протяжении всей цепи все более высоких целей, которые он перед собой ставит. Реализуя на этом пути свое назначение, свое призвание, человек обретает смысл собственного бытия.

В последние десятилетия ХХ века в отечественной философии произошло качественное изменение в теоретическом постижении проблем смысла человеческого бытия: был углублен антропологический подход, ориентированный на индивида, начали развиваться теории социально-исторического и культурного творчества человека, понятого в качестве его жизненно-смысловой реализации. Были высказаны и космические варианты понимания смысла человеческого бытия в современных условиях. В частности, известный отечественный философ Э.В.Ильенков увидел его в собирании сил для начала нового цикла расширения Вселенной. Высказывались мнения и о том, что смысл бытия состоит в деятельности людей по недопущению (или сокращению) процесса сжатия Вселенной.

Естественно, что верно решенный вопрос о смысле бытия, дает человеку ориентир , как и во имя чего жить. Такой ориентир, несмотря на многовариантность заключенного в нем выбора , на огромное множество присущих ему оттенков, очень важен для подавляющего большинства людей. Утрата его нередко оборачивается подлинной человеческой трагедией.

Теряя понимание смысла собственного бытия, человек теряет какой-то возвышенный идеал своей деятельности и зачастую оказывается погруженным в повседневность, в функционирование обыденного, повседневного сознания. Ситуация утраты смысла жизни [291] представляет собой ситуацию сознания , вышедшего за собственные пределы и возвысившегося над собой. Не секрет, что повседневность и повседневное мышление способны существовать в качестве такой определенности и целостности, для которых проблема смысла жизни не существует. Эта проблема не обыденного, повседневного, а «растревоженного» или даже «потрясенного» сознания. Повседневность, втягивая человека в инерцию существования, довольствуется сама собой, собственной самодостаточностью.

Однако и ориентируясь на определенное понимание смысла жизни, исповедуя его, человек отнюдь не гарантирован в плане смыслообеспечивающих возможностей его бытия. Невозможность реализовать в своей жизнедеятельности определенным образом понимаемый смысл жизни иногда приводит к трагическому исходу. К примеру, из истории известен случай добровольного ухода из жизни в 1911 году дочери К.Маркса Лауры Лафарг и ее супруга французского социалиста Поля Лафарга именно по этой причине. В своем предсмертном письме они объяснили, что приближающаяся старость не позволяет им всецело отдаваться революционной борьбе и это лишает их возможности служить идеалам избранного ими смысла жизни. Найденный ими выход из создавшегося положения – самоубийство.

Нужно иметь в виду, что проблема поиска смысла человеческого бытия связана с проблемой конечности жизни, смертности человека. Размышляя о смысле своего бытия, человек не должен забывать о том, что его жизнь имеет границы, и он способен реализовать избранный им идеал лишь в этих границах. Именно поэтому вопрос о смысле человеческой жизни неразрывно связан с осознанием ее конечности.

Выбор смысла жизни – сложнейшая проблема. Наставляя тех, кто стал перед таким выбором, древнеримский мыслитель Сенека справедливо отметил, что такие люди более склонны доверять другим, нежели рассуждать. Между тем, такой выбор является плодом долгих и мучительных размышлений.

В годы духовного созревания человек зачастую интенсивно начинает искать идеал для подражания, стремится к возвышенным целям, наполняющим его бытие смыслом. Этот процесс нередко связан со взлетами и срывами, духовными завоеваниями и разочарованиями. В итоге, человек, преодолевая конфликт желаний и возможностей, ожиданий и действительности постепенно обретает социальную зрелость.

Зрелая личность уже способна управлять своей жизнедеятельностью, подчинять менее важные цели более важным, делать выбор предпочтений в своих потребностях. Она подготовлена для реализации сложившегося у нее «замысла жизни», в состоянии проанализировать, в какой мере он осуществляется на практике. Проблема смысла бытия получает у нее широкую гамму ответвлений, затрагивая размышления о «благе», «добре», «зле», «ответственности» и т.д.

Разумеется, каждый человек обладает индивидуальным пониманием смысла своего бытия; его осознание получает у каждого субъективную форму. Тем не менее можно выделить некоторые общие компоненты понимания смысла жизни. К ним, например, относят: любовь и семью; любимое дело, труд; борьбу; самосовершенствование; служение на благо другим; поиск удовольствия; познание мира и т.д. Такого рода «заготовки», полученные за долгие годы размышлений о смысле человеческого бытия, составляют богатейший арсенал выбора того или иного варианта «замысла жизни».

В последние десятилетия этот арсенал значительно расширился за счет составляющих «космического» смысла бытия человека. Для все большого числа людей смыслом их жизни становится задача согласовать свои перспективные интересы и идеалы с ее состояниями и тенденциями, гармонизировать силы и части природы, создать замкнутый цикл между социальными и природными процессами, между естественной и «искусственной» природой. Служение целям очеловечения, «социализации» природы, превращения ее в мир человека наряду с осуществлением задач охраны, сбережения, возрождения мира естественной природы придает «космический смысл» существованию человека на нашей планете.

Вновь подчеркнем, что вопрос о смысле жизни глубоко связан с осознанием ее конечности. Философов издавна волнует вопрос об обретении подлинной и внутренней свободы при условии учета этого обстоятельства. Причем, в последние годы, проблема свободы, как правило, соотносится ими с проблемой ответственности.

О свободе философы размышляют с древнейших времен.Еще Сократ утверждал, что свобода состоит в том, чтобы поступать наилучшим образом. Со времен Аристотеля в европейской культуре доминирующим был аспект свободы как свободы воли человека. В XYII веке Б.Спиноза связал проблему свободы с проблемой необходимости. Он определил свободу как осознанную необходимость. Гегель дал с идеалистических позиций развернутую трактовку диалектического единства свободы и необходимости. Для Ф.Энгельса свобода не только осознание необходимости, но еще и действия в соответствии с ней.

С позиций диалектико-материалистического подхода необходимость рассматривается как первичное, а воля и сознание человека – как вторичное, производное. Точнее, объективные законы, царящие в природе и в обществе, трактуются как форма существования необходимости. Учитывается, что на начальном этапе своей истории человек, неспособный еще проникнуть в таинства природы, был подчинен «слепой», непознанной необходимости. Он, следовательно, был не свободен. Постигая объективные законы, он начинает действовать все более осознанно и свободно. В качестве ограничителей человеческой свободы проявляется также зависимость людей от общественных сил, выступающих над ними в определенных исторических условиях.

Тем не менее осмысление проблемы свободы не может быть ограничено установлением ее соотношения с необходимостью. В ХХ столетии на первый план в размышлениях философов вышла взаимосвязь «свобода-ответственность».

Новая «философия свободы» изложена во взглядах экзистенциалистов. Особенно обстоятельно категория «свобода» проанализирована в воззрениях Ж.-П.Сартра. С его точки зрения, свобода не может рассматриваться ни как результат действия человека, ни как его достижение. Она заключена в выборе им своей цели, в постановке определенной задачи, в проявлении определенного стремления. Свобода по-сартровски состоит в праве выбирать, но не реальные возможности, а свое отношение к сложившейся ситуации. Человек, с этих позиций, свободен либо примириться со своей зависимостью от окружающей действительности, либо восстать против нее. Речь другими словами идет, о самоопределении отношения к своему положению.

Позиция Сартра, таким образом, проявилась в том, что человек свободен именно в своем отношении к миру. Если Маркс в одиннадцатом тезисе о Фейербахе утверждал: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его», то Сартр увидел проблему в другом. Его позицию можно выразить утверждением: задачу следует видеть не в том, чтобы изменить мир, а в том, чтобы изменить отношение к нему. Комментаторы взглядов Сартра отметили в его взглядах этот основополагающий вывод, который сродни по своей значимости марксистскому тезису.

По Сартру, «свобода, есть свобода выбора». Это означает, что «человек, осужденный быть свободным», существует свободно выбирая свою сущность, возвышаясь до уровня личности, становясь самим собой. Понятия человеческого существования и свободы неразрывно связаны во взглядах Сартра.[292] С его точки зрения, подлинно существует лишь тот, кто свободно выбирает, делает сам себя, становится создателем собственного выбора. Лишь свободный выбор своей судьбы, каждого отдельного поступка и в целом своего будущего порождает личность. По Сартру, «быть – значит, выбирать себя». Диапазон выбора предельно широк: отношение к себе, к другому, к обществу, к жизни, любви, смерти.

Разумеется, выбор в каждом конкретном случае зависит от той системы ценностей, которой мы придерживаемся, от тех целей, которые мы перед собой ставим. С точки зрения, экзистенциалистов, выбор наших целей абсолютно свободен: каждый свободно устанавливает для себя нормы истинного, критерии возвышенного и прекрасного, систему устраивающих его ценностей.

Итак, Сартр придерживается принципа: «Выбирая себя, я создаю мир». С его точки зрения, свобода есть свобода выбора: каждый свободен выбрать то или иное, но он не может избавить себя от выбора. А это, в свою очередь, приводит экзистенциально мыслящего «представителя человеческой реальности» к признанию того, что выбор является основой избранного им бытия. Словом, человек таков, каким он себя свободно выбирает.

С позиций экзистенциализма, свобода состоит в поисках самого себя, или в выборе самого себя. Это означает, что человек при этом занят выбором своего предметного мира. Такой выбор нередко становится для самого него довольно неожиданным, давая возможность узнать самого себя в непредсказуемых «декорациях» избранного им предметного мира.

С точки зрения экзистенциализма, свобода и случайный выбор не имеют между собой ничего общего.[293] Если бы свобода была сродни лотереи, то она была бы «ничем», или же чем-то «в-себе», а она существует как свобода «для-себя». Ее можно охарактеризовать как «просвет бытия» или «разрыв в бытии». Она – не что иное, как момент решения . Словом, жизнь свободного человека представляет собой выборы самого себя и череду «разрывов бытия», осуществляющихся с каждым актом выбора, с каждым принятием решения.

Рассматривая свободное бытие как бытие в ситуациях, экзистенциализм связывает ситуации в важнейшей своей части с предпринимаемой мотивацией того или иного выбора. Причем, мотивация рассматривается как продукт взаимодействия обстоятельств и свободы. Обстоятельства прежде всего связаны с теми препятствиями, которые возникают перед человеком. Точнее, свободный человек, воспринимает возникающие обстоятельства как препятствия, сопротивление которых для него проявляется в результате его свободного выбора. Его выбор, таким образом, происходит в противовес, вопреки препятствиям.

Человек, будучи свободным, постоянно чувствует свою ответственность перед окружающим миром и людьми. Она теснейшим образом связана со свободой. Ответственность служит подтверждением того, что любой поступок, действие, акция имеют мерой их оценки лишь самого человека. По Сартру, человек, будучи осужденным на то, чтобы быть свободным, несет на собственных плечах тяжесть всего мира, ведь он ответственен за мир, за самого себя, и это способ его бытия.

Иллюстрируя такую всеобщую ответственность, Сартр приводит показательный пример: если человека мобилизовали на войну , то это его война – по его образу, и он ее заслужил, заслужил прежде всего потому, что всегда мог избежать ее в результате самоубийства или дезертирства; если он этого не сделал, то значит он ее выбрал и несет за нее ответственность.

Словом, Сартр исходит из того, что человек несет личную ответственность не только за все происходящее с ним, но и за общественные явления, поскольку никто другой за него не в состоянии выполнить эту миссию. Такая абсолютная ответственность – логическое следствие его свободы. Экзистенциалисты убеждены: хотя мы не делаем того, что хотим, тем не менее мы ответственны за то, чем мы являемся.

Свободные действия человека, свободные оценки происходящих событий, свободный выбор дают возможность человеку почувствовать его ответственность за эти события. Речь идет о чисто субъективном ощущении собственной ответственности, о признании ее тяжести.

Однако подчеркнем: экзистенциалистский подход к проблемам свободы и ответственности сводит ответственность только к сфере личной свободы человека, гипертрофируя их. В реальности же ответственность не может быть ограничена лишь областью личных (интерсубъективных) отношений. Это ведет, желают того или нет сторонники такого подхода, к нивелировке, уравнительности при оценки роли той или иной личности в ситуации выбора. Избежать этого позволяет учет меры ответственности за совершенный выбор, анализ социальной значимости той ответственности, которую несет личность за свои шаги и поступки.

Мера ответственности определяется возможностью и способностью совершаемого выбора, а также нравственным долгом, от которого личность несвободна. Словом личность ответственна перед своей совестью не слепо, на «автоматически», а с учетом нравственной чистоты своей позиции. Это означает, что личность несет ответственность не только за слабоволие или откровенное предательство, но и за уровень своей мировоззренческой зрелости.

Способность к моральному выбору является, следовательно, таким же объектом моральной ответственности, как и само стремление совершить такой выбор, разрешить ту или иную ситуацию. Несомненно, что мера ответственности личности возрастает вместе с расширением диапазона свободы морального выбора.

Определяя свои формы поведения, каждый человек сталкивается с необходимостью сочетать стремление к позитивному разрешению конкретных проблем с учетом объективных обстоятельств, обуславливающих ситуацию. Форма активности человека, игнорирующая объективные обстоятельства, получила благодаря художественной литературе, нарицательное наименование «донкихотство». Речь идет о типе выбора, в котором активность во имя долга и идеала рассматривается обычно как безусловная добродетель: она как бы компенсирует сама собой обстоятельства и последствия выбора. Тем не менее человек, совершающий свободный выбор в пользу «донкихотской» позиции, нередко уже заранее обрекает общество на выставление ему негативных оценок за его ответственность по шкале ее социальной значимости. «Донкихотство» ведь ценят как порыв одиночки, а когда оно затрагивает интересы других людей, то действия человека, проявившего его, в большинстве случаев, оцениваются как безответственность. Сказанное наглядно подтверждает, что ответственность предполагает неизбежный анализ ее социальной значимости, и все попытки уйти от этого обстоятельства несостоятельны.

Именно в социальном контексте ответственность наиболее полно раскрывается как жизнеутверждающий, гуманистический принцип. Такая ее трактовка, к примеру, ярко отражена в знаменитом рассказе французского писателя и летчика Антуана де Сент-Экзюпери «Планета людей». В нем он описывает с указанных позиций своего друга летчика Гийоме: «Его величие – в сознании ответственности. Он в ответе за самого себя, за почту, за товарищей, которые надеются на его возвращение. Их горе или радость у него в руках. Он в ответе за все новое, что создается там, внизу, у живых, он должен участвовать в созидании. Он в ответе за судьбы человечества - ведь они зависят от его труда. Он из тех больших людей, что подобны большим оазисам, которые могут многое вместить и укрыть в своей тени. Быть человеком – это и значит чувствовать, что ты за все в ответе».[294]

Категория ответственности, отражая особое социальное и морально-правовое отношение личности к обществу, связана не только с характеристикой выполнения личностью своего нравственного долга, но и правовых норм. Эта категория позволяет охарактеризовать способность человека сознательно выполнять определенные требования и осуществлять стоящие перед ним задачи, возможность одобрения или осуждения его поступков, вознаграждения или наказания за них.

В ходе развития общества социальный вектор ответственности, присущей его представителям, устремлен в направлении ее повышения. Но ответственность неразрывно связана с человеческой свободой, а, значит, ее возрастание – с глобальным процессом преодоления несвободы. Именно эта связь свободы и ответственности служит одним из важнейших водоразделов между свободой и произволом. Недаром же известный английский писатель Бернард Шоу небезосновательно заметил: «Свобода означает ответственность. Вот почему многие боятся ее».

YI .6. Мораль, нравственные ценности, право,

Справедливость.

Человек живет в обществе и его поведение в нем определяется этим обществом с помощью различных видов социальной регуляции: моральной, правовой, религиозной, приказной и т.д. Мораль регулирует поведение человека во всех сферах общественной жизни. Она поддерживает или требует изменения определенных общественных устоев, строя жизни, принципов человеческого общения. Мораль характеризует вид общественных отношений, ориентированных на утверждение самоценности личности, устремлений людей к счастливой и достойной жизни. Она является особой формой общественного сознания и выступает как объект изучения философской науки – этики. Кстати, термин, «этика» был введен Аристотелем.

Человек, вбирая в себя выработанные обществом нормативы, начинает быть самостоятельным носителем нравственных принципов. При этом он становится нравственной личностью, обладающей индивидуализированным правом выносить (в зависимости от уровня своего морального сознания) определенные суждения: судить о правильности или неправильности тех или иных шагов и поступков.

Уже на ранних стадиях развития общества сложились нравы и обычаи, с помощью которых регулировались взаимоотношения между людьми, включая соплеменников и представителей других племен. В классовом обществе мораль выросла в весьма сложную систему принципов, норм и правил поведения. Они носят характер общественных требований к поступкам людей как по отношению к другому человеку, так и по отношению к обществу в целом. Посредством этих требований мораль воздействует на общественную жизнь, находя при этом определенное отношение к ним общественного мнения, одобряющего или порицающего действия людей. Но и сам человек, воспитанный в духе определенной морали, также постоянно оценивает свои поступки, так или иначе сличая их с действующими нормами нравственности.

Специфика моральных норм состоит в немалой степени в том, что они регулярно воспроизводятся благодаря массовым привычкам, велениям и оценкам общественного мнения, воспитывая в индивиде как определенные убеждения, так и определенные побуждения к действиям. Характерно, что в морали нет четко выраженного выделения субъекта и объекта социальной регуляции.

Само формирование моральных норм, принципов, нормативно-ценностных представлений происходит, зачастую, не просто в каждодневных ситуациях взаимного общения, но на протяжении исторически значимых эпох. Происходит накопление длительной исторической памяти, фиксирующей кардинальные общественно-культурные сдвиги в поведении людей. Это ведет к тому, что моральные нормы и принципы отражают не только текущую ситуацию в состоянии нравов. Они фиксируют также закономерные условия существования общества, общие тенденции его развития.

Моральные требования к человеку предполагают следование общим нормам и принципам поведения при осуществлении самых разных целей. Однако заложеная в них общая ориентация не исключает того обстоятельства, что моральная регуляция не в последнюю очередь связана с формированием в каждом индивиде способности относительно самостоятельно определять и проводить свою линию поведения в обществе. Между тем эта линия поведения имеет важнейшие ориентиры, воплощенные в таких категориях этики как совесть, честь, личное достоинство, нравственный долг и т.д.

При характеристике моральных норм и нравственных принципов как регулятивов поведения людей важно учитывать, несмотря на смысловую близость этих понятий, существующие между ними различия. Под нормами, как правило, понимают такие предписания, которые регулируют какую-либо особую сторону поведения людей: («заботься о родителях», «не сквернословь», «не лги» и т.п.). К принципам же относят более общие нравственные требования, которые касаются всей линии поведения человека, синтезируя в единое целое его моральное сознание и нравственные качества. Это, например, принципы справедливости, гуманизма, патриотизма и т.д.

Мораль является таким оценочно-императивным (повелительным) способом освоения действительности, который регулирует поведение людей с позиций учета противоположности добра и зла. Названное регулирование происходит через систему, включающую в себя не только нормы и принципы, но и оценки, идеалы, запреты, ориентации. К примеру, моральная оценка как важнейший компонент этой системы представляет собой особый ориентирующий индивида акт, который выражает предпочтение определенной нормы поведения и предписывает действовать в соответствии с ней.

В орбиту вопросов, которые ставит и решает мораль, входят прежде всего проблемы места человека в мире, его ценности, отношения к обществу, смысла его жизнедеятельности, выбора им нравственного идеала, ответственности за свои действия. Словом, это проблемы мировоззренческого характера, но они специфичны по своей форме: речь идет, скажем, не о теоретико-познавательных вопросах, а о вопросах поведенческих, заключенных в оценочно-повелительную форму. В этом принципиальное отличие морали от науки и философии.

Принятые в том или ином обществе нравственные принципы, установления, правила поведения, идеалы и образцы «должной» жизни составляют в своей совокупности систему нравственных ценностей. Опираясь на такую систему, человек в состоянии давать выверенную нравственную оценку поступкам и действиям людей.

Вся духовная культура общества пронизана нравственными ценностями, включая философские концепции, произведения искусства, систему воспитания и, разумеется, весь строй нравственного сознания, образ мыслей и переживаний людей. Учет моральных ценностей позволяет установить связь поступка и в целом поведения человека со всей общепринятой системой ценностей, сложившихся о том или ином обществе.

Выбор определенных нравственных ценностей позволяет личности выработать не только моральную оценку рассматриваемых поступков, но и дать самооценку своего поведения, а также избрать ценностную ориентацию присущего ей морального сознания. Уточним названные понятия. Моральная оценка предполагает определение соответствия конкретного поступка тем или иным нравственным принципам, нормам, идеалам его ценностного значения. Самооценка направлена на самостоятельное определение ценности собственного поведения и вызвавших его мотивов. Ценностная ориентация сознания более сложна по нравственному содержанию, более стабильна и обоснована, чем отдельные моральные оценки, решения, побуждения.

Избранные личностью нравственные ценности воплощаются в конечном счете в ценностной ориентации, реализуя ее исходную нравственную позицию. Она проявляется не только в отдельных поступках и вызвавших их мотивах, но и во всей линии поведения. Ценностная ориентация объединяет все компоненты нравственного сознания, позволяя обрести линии поведения той или иной личности необходимую целеустремленность и последовательность. В свою очередь, ценностная ориентация, объединенная в единую мировоззренческую систему взглядов, проявляется как воплощение моральной убежденности личности.

Итак, ценностная ориентация выступает в качестве интегрирующей способности нравственного сознания постоянно направлять в самых различных ситуациях помыслы и поступки людей на обретение той или иной моральной ценности. Эта ориентация обеспечивает единство всей структуры нравственного сознания, выражаясь в направленности на те или иные предпочтения среди компонентов указанной структуры и не нарушая ее. Наличие такой ориентации способствует нахождению определенного ценностного смысла в моральном выборе.

Конечно, конкретный человек ориентируется не на одну какую-то моральную ценность: как правило, речь идет об ориентации на ряд ценностей, которые взаимосвязаны между собой. Учитывая это обстоятельство, можно говорить о господствующей ценностной ориентации, которая определяет поведение какой-либо социальной группы или даже конкретного общества в целом, включая многих отдельных его представителей.

Процесс смены ценностных ориентаций приводит к значительным модификациям в регуляции нравственного сознания. Оно становится «чутким» к вновь возникшей системе нравственных ценностей и утрачивает «чуткость», восприимчивость по отношению к прежней. Смена ценностных ориентаций является таким образом, одним из наиболее существенных изменений в ходе преобразования нравственного сознания как отдельной личности, так и общества в целом.

Функция регулирования поведения людей осуществляется не только с помощью требований морали, но и норм права. Моральное и правовое регулирование находятся в тесном взаимодействии. Право, в отличие от морали, является институциональным регулятором деятельности людей. Его нормы создаются благодаря деятельности особых институтов, обладающих на то специальными полномочиями. Под институтом понимается установление, созданное целенаправленной деятельностью людей и представляющее собой организацию, характеризующуюся объединением индивидов и регуляцией их действий со строго очерченными функциями. Нормативные правовые требования проводятся в жизнь специальными учреждениями, которые контролируют их исполнение и осуществляют необходимые меры по их реализации.

Право представляет собой нормативную форму выражения принципа формального равенства людей в общественных отношениях. Этому принципу соответствует право как форма общественного сознания. Примечательно, что признание формального равенства фактически различных людей исходит из признания их свободы и независимости друг от друга. Это краеугольный принцип правового подхода: лишь свободные люди могут выступать в качестве субъектов права.

Нормативный подход к праву получил широкое распространение. С его позиций, «правом признается государственная воля выраженная в обязательном нормативном акте, обеспеченном принудительной силой государства».[295] Нормативное понимание права хорошо работает в обществе в периоды его истории, отличающиеся стабильностью: при условии своевременного обновления законодательств, соблюдения демократических процедур, при отражении в правовых нормах передовых настроений в обществе.

В философском подходе к праву нередко отстаивается положение о существовании высших независимых от государства норм и принципов, которые, не только являются директивными для законодателя, но и действуют в обществе напрямую: они служат олицетворением разума, справедливости, объективного порядка ценностей. Для философского подхода особенно характерно стремление акцентировать интерес к норме закона, выявить качество законов, установить их соответствие общечеловеческим и иным ценностям. Одним из тех, кто внес наиболее значительный вклад в развитие философского подхода к праву был Гегель. В своей «Энциклопедии философских наук» он охарактеризовал право как «наличное бытие свободы», а в «Философии права», повторив эту формулировку, назвал его также осуществлением свободы, свободной воли.

Существование ряда подходов к пониманию права, сделало уместным разработку интегративного подхода. Он предполагает, что «право – это совокупность признаваемых в данном обществе и обеспеченных официальной защитой нормативов равенства и справедливости, регулирующих борьбу и согласование свободных воль в их взаимоотношении друг с другом».[296]

Хотя сферы действия права и морали в немалой степени пересекаются, отличия права от морали, действующих почти на одном и том же социальном поле, имеют целый ряд существенных проявлений. Можно, словом выделить принципиальные расхождения между ними.[297] Прежде всего, право, в отличие от морали, нередко включает в себя нормы, противоречащие ценностям и приоритетам человеческой личности, Речь идет о так называемом позитивном праве, содержащемся в актах правотворческих органов государства.

Поведение людей по-разному оценивается правом и моралью. Если мораль использует при этом оценочные категории: «добрый» и «плохой», «справедливый» и «несправедливый», «честный» и «бесчестный» и т.д., то право оперирует другими категориями. Это – «правомерное» и «неправомерное», «законное» и «незаконное» «юридически допустимое»и «юридически запрещенное».

Отличительной особенностью права является его применение специальными учреждениями государства с использованием специальных средств и механизмов. Кроме того, право действует избирательно: оно затрагивает не все сферы человеческого поведения, а также в некоторых из них проявляется довольно специфично. Мораль же, как известно, распространяется почти на весь диапазон проявлений этого поведения. К тому же праву, в отличие от морали, не присуща конкуренция. Правовая система в обществе может быть только одна, а моральных – несколько: господствующая мораль, корпоративная, мораль правящей элиты и мораль управляемых.

В современных условиях исключительно важное значение имеет развитие правовой формы организации и деятельности публичной власти и ее взаимоотношений с индивидами как субъектами права. Этот подход реализуется в концепции правового государства. Сам термин «правовое государство» появился в первой трети XIX столетия в работах немецких правоведов К.Т.Велькера, фон Моля, Р.Г.Гнайста и др. Для разработки взглядов, легших в основу концепции правового государства, многое сделал И.Кант. Рассматривая высшую степень согласованности государственного устройства с правовыми принципами как благо для государства, он полагал, что к стремлению к такой согласованности нас обязывает разум: через категорический императив (см.главу II). Правовая организация государства, состоит, таким образом, в реализации требований категорического императива. Причем, эта организация государства предполагает разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную.

Философская концепция государства как правовой организации была в систематическом виде разработана Гегелем. Он возвысил государство над правами индивида и общества, имея в виду именно правовое государство. У Гегеля речь идет о подчинении прав индивидов и общества государству как более высокому праву воплощающему всю систему прав. По Гегелю, система прав – это «царство осуществленной свободы» и, следовательно, правовая организация государства представляет собой наиболее развитую действительность свободы.

Одним из основных признаков правового государства является реальное обеспечение прав и свобод человека. Ныне специалисты считают, что в истории становления свободы и права можно проследить изменение меры признанности и защищенности прав человека. В любом конкретном обществе она определяется его социально-экономической организацией, ступенью общецивилизационного развития и, разумеется, степенью его гуманизации.

В ходе теоретического осмысления сущности государственно-правовых институтов в качестве условий проблемы развития правового государства четко проявилась проблема взаимоотношений власти и личности. Ее решение связано с осуществлением идеи народного суверенитета. В концентрированном виде она заключает в себе признание того, что только народ является источником власти государства. Идея народного суверенитета рассматривается как первостепенный по важности пункт в содержании теории правового государства.

Право с необходимостью включает в себя и справедливость: с одной стороны, право уже по своему определению справедливо, а с другой, справедливость – внутреннее свойство и качество права. Нужно иметь в виду: «справедливость потому собственно и справедлива, что воплощает собой и выражает общезначимую правильность, а это в своем рационализированном виде означает всеобщую правомерность, т.е. существо и начало права, смысл правового принципа всеобщего равенства и свободы».[298]

Категория справедливости характеризует должное, связанное с исторически меняющимися представлениями о неотъемлемых правах человека. Определяя справедливость, выдвигают требования соответствия: между практической ролью человека или социальной группы в жизни общества и комплексом их характеристик. Стремятся, в частности, установить соответствие между правами и обязанностями, трудом и вознаграждением, заслугами людей и их общественным призванием, между преступлением и наказанием и т.д.

Первые примитивные трактовки возводили в ранг справедливости все, что соответствовало нормам первобытнообщинного строя. Затем под справедливостью стали понимать равенство людей в их правах и в использовании средств жизни. Позже произошел переход от признания огульного, простого равенства к учету различий в положении людей в зависимости от их всевозможных достоинств. Причем, история классового общества знает двойную шкалу справедливости, допускавшую наряду со справедливостью для одних также «справедливую» дань, оброк, подать для других. В дальнейшем важнейшим шагом в понимании справедливости стало признание равенства реальных политических и юридических прав людей.

Древнегреческий мыслитель Анаксагор, по утверждению Аристотеля, считал ум «причиной прекрасного и справедливого». Сам Аристотель называл справедливость «добродетель души», рассматривал ее «как охраняющую законы или мудрость», «как способствующую счастью».[299] С его точки зрения, справедливость связана не с возможностью, а с намерением распределять поровну, ведь «справедлив скорее тот, кто намерен распределять поровну, чем тот, кто это [только] может ». [300]

Аристотель впервые разделил справедливость на уравнительную и распределительную. Он выделил в качестве особого вида справедливости воздаяние, которое должно осуществляться в соответствии с принципом пропорциональности. Такое разграничение на справедливость равенства и справедливость пропорциональности (с учетом достоинств людей) закрепилось во взглядах, развивавшихся в дальнейшем.

Френсис Бэкон оставил нам такие размышления о справедливости: «Власть и государство всего лишь придатки справедливости; если бы можно было осуществлять справедливость каким-то иным путем, то в них не было бы никакой нужды.

Только благодаря наличию справедливости человек человеку – Бог, а не волк.

Хотя справедливость и не может уничтожить пороков, она не дает им наносить вред».[301] Как видим, для Бэкона была важна действенность справедливости.

По убеждению Томаса Гоббса, справедливость – это «воздание каждому его собственного », «воздаяние каждому должного».[302] Словом, у Гоббса речь идет о справедливости как о критерии распределения собственности и как о категории, отражающей невозможность наказания невиновных.

Весомый вклад в осмысление категории справедливости внес Клод Адриан Гельвеций. Он усматривал справедливость в соответствии действий частных лиц общественному благу, а также полагал, что справедливость «состоит в точном соблюдении договоров, заключенных на основании общего интереса, т.е. совокупности частных интересов».[303] Французский мыслитель считал, что именно справедливость должна защищать любого гражданина: «Справедливость охраняет жизнь и свободу граждан. Каждый желает пользоваться своей различной собственностью. Поэтому каждый любит справедливость в других людях и желает, чтобы они были справедливы по отношению к нему».[304]

Гельвеций прямо связывал справедливость в обществе с совершенством действующего в нем законодательства: «Справедливость предполагает установленные законы. Соблюдение справедливости предполагает наличие равновесия сил между гражданами. Сохранение этого равновесия есть верх искусства законодательства. Взаимный и благотворный страх заставляет людей быть справедливыми друг к другу. Если страх этот перестает быть взаимным, то справедливость станет достойной награды добродетелью, но это значит, что законодательство народа содержит в себе известные недостатки. Совершенство законодательства предполагает, что человек вынужден быть справедливым».[305]

По Гегелю, справедливость – это «действительность свободы в развитии ее разумных определений». При этом свобода, как и равенство, - «то, что должно составлять основное определение, а также последнюю цель и результат конституции».[306] Словом, справедливость рассматривалась немецким мыслителем как категория не только морального, но и правового (т.е. морально-правового) сознания, что приближает позицию Гегеля к современной.

Примечательно, что В.С.Соловьев, делая упор на нравственную трактовку справедливости, характеризовал ее в этом смысле как некоторое самоограничение личности: ограничение своих притязаний в пользу чужих прав. Для него справедливость, следовательно, некоторое жертвование, самоотрицание личности.

В марксизме отстаивается мысль о поэтапном установлении подлинной социальной справедливости. Важнейшим аспектом понимания справедливости провозглашается равенство людей по отношению к средствам производства. Признается, что при социализме еще сохраняются различия в квалификации труда, в распределении предметов потребления. Марксизм придерживается тезиса о том, что лишь при коммунизме должно произойти полное совпадение справедливости и социального равенства людей.

В нынешнем мире, наполненном распрями, конфликтами, криминальными деяниями, справедливость не может рассматриваться как принцип благого пожелания. Добиваться справедливости в различных областях действительности – это задача не только отдельной личности, но и государства, основанного на принципах права. Сейчас как никогда актуален завет мыслителей прошлого: то, что справедливо, должно быть сильно, а то, что сильно, должно быть справедливо.

Не нужно забывать, что в современном обществе находят свое проявление требования моральной, политической, религиозной и иной справедливости. Однако все эти варианты действия принципа справедливости не должны противостоять примату правовой справедливости. Именно она выступает как критерий правомерности или неправомерности всех прочих претензий на роль и место справедливости в пространстве всеобщности и общезначимости этого принципа.[307]

Справедливость – одна из основных духовных ценностей личности. Отказ от нее рушит всю систему ценностных ориентаций человека. Без справедливости нет и права: ни как формального равенства, ни как свободы (не говоря уже о праве как о справедливости). К тому же невозможно представить себе и социально-политического сознания вне действия категории справедливости.

Подлинный гуманизм и справедливость неотделимы друг от друга. Если человека принято называть разумным, то представления о совершенном человеке связаны не в последнюю очередь с образом человека справедливого. И не мудрено, ведь среди принципов совершенства справедливость служит их своеобразным мерилом. Впрочем, о совершенном человеке речь пойдет в следующем разделе учебника.

YI.7 . Представления о совершенном

человеке в различных культурах

Размышления о совершенном человеке – одна из самых ярких страниц в истории философско-антропологической мысли. Среди многообразия трактовок человека идея его совершенства не теряет вот уже многие столетия своей первостепенности в череде волнующих мыслителей проблем. Она концентрирует в себе всю глубину и богатство накопленных на протяжении многих столетий мыслей о человеке, о его способностях, возможностях, предназначении.

В древнекитайской философии идея совершенства человека нашла, прежде всего, воплощение во взглядах Конфуция (551-479г.г. до н.э.) и его единомышленников. Конфуцианство выработало идеал «благородного мужа», носителя высших моральных качеств, для которого высшей духовной ценностью выступает «жэнь» (гуманность, милосердие), предполагающее благородство общения между двумя индивидами.

В конфуцианском трактате «Ли-цзы» («Книга обрядов») описан ученый, отвечающий чертам совершенства: «Внимательный и спокойный, он превыше всего ставит широту [души]. Стойкий и непреклонный, он не идет на поводу у других, однако, обладая большой ученостью, он знает и что такое почтительность. Приникнув к литературным сочинениям, он трудолюбиво оттачивает на их точиле свою скромность и бескорыстие…[В дружбе] он прям и справедлив. С мыслящими одинаково он сходится, чуждых же себе избегает. Таков ученый в дружбе.

Мягкость и благость – это корни гуманности. Уважение и внимательность – это почва [на которой она произрастает]. Широта души – это образ действий гуманности. Последовательность и постепенность – это ее искусство. Ритуал и обряды – это обличие гуманности. Речи и беседы – ее украшение».[308]

В даосизме – учении древнекитайской философии, в которой центральной категорией является «дао» («путь», «дорога»), важнейшее место занимает осмысление жизненного пути человека. В даосистских трактатах выделяют «совершенных мудрецов» и «совершенномудрых»: «Все люди следуют за мудрецами, мудрецы следуют за совершенномудрыми, совершенномудрые следуют за всем сущим… Мудрецы пекутся о возвышенном и забывают о низменном. Толпа печется о низменном и забывает о возвышенном. Только совершенномудрые равно пронизывают и возвышенное, и низменное.Так не удалиться ли от мудрецов и толпы – ведь кроме них есть еще и совершенномудрые».[309] Словом, совершенномудрые рассматриваются в даосизме как образец наивысшего совершенства.

В философско-религиозных воззрениях Древней Индии совершенство человека нередко связывали с постижением им «собственной природы» мира. Постигая ее, человек выполняет свой долг и становится совершенным. Выполнение же долга непосредственно связано с понятием «карма» (действие, поступок, дело, работа, судьба) – одним из центральных в древнеиндийской философии. Это понятие характеризует сумму совершенного индивидом. Последствия предпринятых им поступков («энергия кармы») определяют не только социальный статус индивида при рождении, но и все его дальнейшее существование: то ли благополучие и процветание, то ли нищету, бедствия и т.д. Неслучайно в одном из наиболее известных и почитаемых произведений индуистской традиции «Бхагават-гита» («Божественная песнь») сказано: «Человек, удовлетворенный своим долгом, достигает совершенства, как достигает совершенства радующийся собственной карме, об этом внемли».[310]

Античные мыслители не раз обращались к выяснению вопроса о том, какого человека мы можем назвать совершенным. Аристотель определил человека как существо по своей природе политическое. Живя по закону и праву, он становится совершенным. Аристотель отмечал: «Во всех людей природа вселила стремлению к государственному общению, и первый,кто это общение организовал, оказал человечеству величайшее благо. Человек, нашедший свое завершение , - совершеннейшее из живых существ, и, наоборот, человек, живущий вне закона и права, - наихудший из всех…».[311]

В своей эстетике Аристотель развивал представления о красоте естественного человека, наделенного здоровьем, пропорциональным телосложением, изящными движениями, силой. Наряду с гармонической телесностью, прекрасное связывалось им с творческим началом человека, с его активной деятельностью, словом – со способностью к нравственному совершенству.

Для характеристики совершенной личности Аристотель использовал термин «калокагатия», отражающий гармоническое состояние возвышенной нравственности, внешней и внутренней красоты с общественно-политической зрелостью. Мыслитель полагал, что человек обретает калокагатию лишь в том случае, если он становится добродетельным существом, максимально развивая свои внутренние силы, синтезируя в себе различные добродетели.

Взгляды Аристотеля разрабатывались в условиях рабовладельческого общества и, естественно, характеризовали совершенство свободно рожденного человека. Эта оговорка указывает на известную ограниченность его воззрений.

Представитель римской ветви античной философии император Марк Аврелий (121-180) считал, что человек, включившись в гармонический, справедливый миропорядок, обретает душевное спокойствие. Осознав скоротечность жизни и неотвратимость всего происходящего в мире, отказавшись от внешних благ и углубившись в самого себя, он способен прийти к нравственному совершенству.Марк Аврелий выделял менее совершенные и более совершенные существа, полагал, что они находятся в иерархической зависимости. Мыслитель писал: «Дух Целого требует общения. Поэтому менее совершенные существа он создал ради более совершенных, а более совершенные приноровил друг к другу. Ты видишь, какое он повсюду установил подчинение и самоподчинение, каждому дал меру его достоинства и привел наиболее совершенные существа к единомыслию».[312]

Средневековый немецкий философ Альберт Великий (1193/1207-1280) в своей «Книге о природе и происхождении души» особое внимание уделил обсуждению вопроса «о том, что одна лишь разумная душа есть совершенство, и о том, каким образом она делает завершенным человека и его члены, и каким образом, она есть совершенство растительной и чувствующей душ, и каким образом она неотделима от них, и они отделимы от нее».[313] По его убеждению, именно наделенная совершенством душа делает человека совершенным.

После столетий средневековья с их бескомпромиссным теоцентризмом эпоха Возрождения ознаменовалась возведением человека на пьедестал всеобщего внимания и интереса . Ее отличительная черта – гуманизм. Один из видных его представителей итальянский мыслитель Пико дела Мирандола (1463-1494) составил специальную «Речь о достоинствах человека». Ей он предпослал два изречения: «Самое удивительное в мире – человек!». «Великое чудо есть человек!». Комментируя их, он писал: «Когда я размышлял о значении этих изречений, меня не удовлетворяли многочисленные аргументы, приводимые многими в пользу превосходства человеческой природы: человек есть посредник между всеми созданиями, близкий к высшим и господин над низшим, истолкователь природы в силу проницательности ума, ясности мышления и пытливости интеллекта, промежуток между неизменной вечностью и текущим влиянием....».[314]

В гуманистической философии эпохи Возрождения превалируют представления о человеке как о существе, наделенном природой склонностью к добру и любви, к установлению высоконравственных межчеловеческих отношений. Английский философ Томас Мор (1478-1535) считал человека самой высшей ценностью в обществе. Он решительно протестовал против того, что человек ценится «гораздо дешевле, чем само золото». По его убеждению, человеческая жизнь - ценность, которую невозможно ни с чем сравнить, ее «нельзя уравновесить всеми благами мира». Рассматривая человека как существо уникальное, мыслитель считал его достойным совершенной жизни, описанной им в книге о стране Утопии (буквально «место, которого нет»).

В эпоху Нового времени Френсис Бэкон стал считать совершенства человека предметом для новой науки, заслуживающей еще своей разработки. Их изучение должно, по мысли философа, способствовать прославлению человеческих совершенств. Для этого недостаточно даже торжественных од, признанным мастером которых был греческий лирический поэт V в. до н. э. Пиндар. Бэкон, по этому поводу, писал: «Немалое значение для прославления величия и красоты человеческого духа могло бы иметь сочинение, в котором было бы собрано то, что схоласты называют крайностями, а Пиндар – вершинами человеческой природы. Главным источником для этого должна послужить сама история. Речь идет о крайностях или высших ступенях совершенства, которых когда-либо могла самостоятельно достичь человеческая природа в той или иной духовной или телесной способности».[315]

В философской антропологии французского Просвещения идеал человека связан с его трактовкой как существа гуманного, добродетельного, рассудительного и, разумеется, просвещенного. Делая упор на характеристике человека совершенного, прежде всего, как человека просвещенного, Гельвеций подчеркивал: «Человек, просвещенный открытиями своих отцов, получил наследство их мысли, это – сокровище, которое он обязан передать своим потомкам, прибавив к нему некоторые свои собственные свойственные идеи».[316] По Гельвецию, несовершенство законов делает их содействующими невежеству, а, значит, и не совершенными. Путь к добродетелям пролегает, словом, через совершенствование законов.

Последний представитель немецкой классической философии Людвиг Фейербах рассматривал совершенного человека как единство его духовного и телесного совершенства. Он отмечал: «… Наш идеал – это цельный, действительный, всесторонний, совершенный образованный человек. К нашему идеалу должно относиться не только спасение души, не только духовное совершенство, но и совершенство телесное, телесное благополучие и здоровье».[317]

В русской философии идея совершенного человека нашла воплощение в размышлениях многих ее представителей. Еще русские просветители XYIII века во всем стремились к идеалу, проповедовали желание слить чувства и разум в гармоническое единство, считая, что это предохранит личность от нравственного разложения и духовного надлома.

Задачу постоянного совершенствования личности проповедовал А.Н.Радищев. В сочинении «О человеке, о его смертности, и бессмертии» он писал : «Поелику душа сохранит свою способность совершенствования, то паче и паче будет совершенствовать. А если бы захотел ты иметь свою совершенствованию меру, то помысли, каков человек родится и что он бывает в его возмужалости, помысли, что совершенствовании не будет припинаем ни обстоятельствами, ни страстями, ни болезнями, ни всеми препонами, телесностию душе налагаемыми, помысли, сколь уже разум человеческий отстоит теперь от дикого, от грубого состояния человека, питающегося ловитвою; помысли и, начав от нынешнего совершенства, измеряй восхождение и знай, что не житием телесности то исполнять должно, но отрешая меру времени; помысли все сие и еще скажи, где есть предел совершенствования души? О, человек! Не ясно ли ты есть сын божества, не его в тебе живет сила беспредельная!».[318]

Столетие спустя В.С.Соловьев, развивая свои религиозно-философские воззрения, также сравнил совершенство человека с совершенством Бога. Он подчеркивал: «Из всех религий одно христианство рядом с совершенным Богом ставит совершенного человека, в котором полнота божества обитает телесно. И если полная действительность бесконечной человеческой души была осуществлена в Христе, то возможность, искра этой бесконечности и полноты существует во всякой душе человека…».[319]

В ХХ столетии в русской философии рельефно проявилось трактовка совершенства человека, необходимой характеристикой которой выступает патриотизм, любовь к Родине. Для такого человека по мысли А.Ф.Лосева «всякая индивидуальная воля осмыслена лишь как общая воля, когда все отдельное, изолированное, специфическое, личное, особенное утверждает себя только лишь на лоне целого, на лоне общей жизни, на лоне чего-то нужного, законного, нормального, сурового и неотвратимого, но своего, любимого, родного и родственного, на материнском лоне своей Родины».[320]

Современные отечественные мыслители, размышляя о совершенстве человека, нередко сравнивают его со сферой бесконечности; слишком многогранны характеристики совершенства, слишком многие черты оно включает. Однако ныне очевидно и другое: ядро личности составляют ее потребности и интересы. Все, что совершается личностью, осуществляется под их воздействием. Какую бы позицию личности мы не взяли, ее отношения к социальной действительности продиктованы и соотнесены с ними. Словом, человек, приобретая все новые черты характера, так или иначе ориентируется на определенные интересы и потребности. Например, потребность в другом человеке выступает в качестве основания таких конкретных качеств личности как доброжелательность, отзывчивость, участливое отношение к людям и т.п. А такие качества совершенной личности как справедливость, гуманность, ответственность не в последнюю очередь связаны с реализацией потребности в человеческом общении, основанном на принципах достойной человека морали.

В современной отечественной философской литературе красной нитью проводится мысль о том, что формирование совершенной личности напрямую связано с совершенствованием социальной среды, в которой она развивается. Только при этом условии может иметь подлинную эффективность сложнейший процесс совершенствования личности

Глава YII . ПОЗНАНИЕ И ПРАКТИКА

VII .1. Субъект и объект познания

Освоение окружающего мира в результате познавательной деятельности предполагает наличие субъекта и объекта познания. Это значит, что познавательные процессы протекают в некоторой системе, включающей объект познания и субъект познания. Такую систему иногда называют гностической системой. Здесь разыгрываются все великие битвы истины с заблуждением, борьба различных точек зрения, взглядов, гипотез.

Субъектом познания считается прежде всего человечество в целом – производитель и хранитель всех знаний об окружающем мире и о самом себе. В качестве субъектов познавательной деятельности могут также выступать социальные группы, специальным назначением которых является производство знаний (субъектом научного познания является сообщество ученых), отдельные народы, накапливающие веками в своей культуре разнообразные сведения о явлениях природы, о нравах и обычаях тех или иных социальных общностей и т.д. Но в конечном счете гносеологическим субъектом является все же отдельный человек.

Уже Л.Фейербах рассматривал человека субъектом познания. Но он ограничивался абстрактным подходом к человеку и не добрался до реально существующих деятельных людей. В связи с тем, что человек – это общественное существо, создающее науку, культуру, цивилизацию, и можно говорить, что гносеологическим субъектом является общество. Но из этого вовсе не следует, что наряду с индивидуальным субъектом и помимо него существует гносеологический субъект как таковой. В действительности лишь через деятельность отдельных людей и может рассматриваться общество как гносеологический субъект.

Не случайно в каждую эпоху в научном сообществе выделяются отдельные, наиболее талантливые ученые, деятельность которых приводит к выдающимся познавательным достижениям. Их имена становятся символами знаменательных вех в истории науки.

При этом следует иметь в виду, что «подлинный субъект познания никогда не бывает только гносеологическим: это живая личность с ее страстями, интересами, чертами характера, темперамента, ума или глупости, таланта или бездарности, сильной воли или безволия. Если же субъектом познания является научное сообщество, то тут свои особенности: межличностные отношения, зависимости, противоречия, а также общие цели, единство воли и действий и т.п…. Субъект и его познавательная деятельность могут быть адекватно поняты лишь в их конкретно-историческом контексте. Научное познание предполагает не только сознательное отношение субъекта к объекту, но и к самому себе, к своей деятельности, т.е. осознание условий, приемов, норм и методов исследовательской активности, учет традиций и т.д.».[321]

Объект познания – это то, на что направлена познавательная, оценочная, практическая деятельность субъекта. Объекты, на которые направлено обыденное познание, выявляются легко в процессе повседневной практики. Но в научном познании дело обстоит гораздо сложнее. Здесь уже само обнаружение объекта познания, свойства которого подлежат изучению, зачастую представляет собой весьма трудоемкую задачу. Например, электрон стал объектом научного познания лишь после его обнаружения в самом конце XIX века. Это говорит о том, что широко употребляемые в философии понятия «объект» и «объективная реальность» не являются совпадающими понятиями. Вплоть до конца XIX века электрон не был объектом познания, но несомненно был частью объективной реальности.

Для обнаружения объекта научного познания нередко требуется постановка сложных экспериментов и участие теоретического мышления исследователя (субъекта познания). Например, чтобы обнаружить короткоживущие частицы – резонансы, современная физика ставит эксперименты по рассеиванию пучков частиц и затем применяет сложные расчеты. Обычные частицы оставляют следы (треки) в фотоэмульсиях или в камере Вильсона. Резонансы же таких греков не оставляют. Они живут очень короткое время (10-22 сек.) и за этот промежуток времени проходят расстояние меньше размеров атома. В силу этого резонанс не может вызвать ионизации молекул фотоэмульсии или газа в камере Вильсона и оставить наблюдаемый след. Однако когда резонанс распадается, возникающие при этом частицы способны оставлять следы указанного типа. На фотографии они выглядят как набор лучей-черточек, исходящих из одного центра. По характеру этих лучей, применяя математические расчеты, физики определяют наличие резонанса.

В научном познании выделяются объекты практической деятельности (эмпирические объекты) и объекты теоретической деятельности. Для того, чтобы физический объект стал объектом теоретического мышления, ученый «превращает» его в идеализированный образ, накладывая ту или иную сетку понятий. В познании оперирование идеализированными (абстрактными) объектами приобретает относительную самостоятельность, которая особенно характерна для фундаментальных наук (подробнее об этом говорится в разделе 8.4).

В понятиях субъекта и объекта познания имеется момент относительности: в одном отношении что-то выступает как объект, а в другом отношении может стать субъектом, и наоборот. Указанная относительность проявляется уже в том, что различного рода экспериментальные установки, приборы, компьютеры, которыми пользуется исследователь, включаются в понятие «субъект познания» (хотя, строго говоря, они являются лишь средствами, условиями, обеспечивающими деятельность людей-субъектов). Но тот же прибор или компьютер, являвшийся частью, элементом системы «субъект познания», становится объектом в случае его изучения или усовершенствования.

Что касается объекта познания, то им необязательно должен быть какой-то предмет или явление окружающего мира. Объектом познания может стать и сам «субъект», т.е. человек: его телесная организация, различные процессы, протекающие в ней, а также и субъективные явления, относящиеся к его психической сфере (мышление данного человека, например, является объектом познания для другого человека, специализирующегося на изучении психики).

Более того, познание обладает рефлексивным свойством. «Каждый человек способен делать объектом познания самого себя: свое поведение, чувства, ощущения, мысли. В этих случаях понятие субъекта как индивидуума сужается до субъекта как актуального мышления, до «чистого Я» (из него исключается телесность человека, его чувства и т.п.); но и в этих случаях субъект выступает как источник целенаправленной активности».[322]

Таким образом, понятия «субъект» и «объект» различны, но в то же время связаны друг с другом в плане «взаимопереходов». Между ними нет абсолютных граней. Применительно к познанию упомянутое свойство рефлексивности проявляется в том, что объектом познания становится сам процесс познания – его структура, специфика, динамика и т.п.

YII. 2. Этапы процесса познания.

Формы чувственного и рационального познания

Познание - это специфический вид деятельности человека, направленный на постижение окружающего мира и самого себя в этом мире. Указанная деятельность включает получение информации через органы чувств (чувственное познание), переработку данной информации мышлением (рациональное познание) и материальное освоение познаваемых фрагментов действительности (общественная практика). Существует тесная связь познания с практикой, в ходе которой происходит материализация (опредмечивание) творческих устремлений людей, превращение их субъективных замыслов, идей, целей в объективно существующие предметы, процессы (подробнее о практике см. в разделе YII.3).

Чувственное и рациональное познание тесно связаны между собой и являются двумя основными сторонами познавательного процесса. При этом указанные стороны познания не существуют изолированно ни от практики, ни друг от друга. Деятельность органов чувств всегда контролируется разумом; разум же функционирует на основе той исходной информации, которую поставляют ему органы чувств. Поскольку чувственное познание предшествует рациональному, то можно в известном смысле говорить о них как о ступенях, этапах процесса познания. Каждая из двух этих ступеней познания имеет свою специфику и существует в своих формах.

Чувственное познание реализуется в виде непосредственного получения информации с помощью органов чувств, которые прямо связывают нас с внешним миром. Заметим, что такое познание может осуществляться и с использованием специальных технических средств (приборов), расширяющих возможности органов чувств человека. Основными формами чувственного познания являются: ощущение, восприятие и представление.

Ощущения возникают в мозгу человека в результате воздействия факторов окружающего мира на его органы чувств. Каждый орган чувств представляет собой сложный нервный механизм, состоящий из воспринимающих рецепторов, передающих нервов-проводников и соответствующего отдела мозга, который управляет периферийными рецепторами. Например, орган зрения – это не только глаз, но и нервы, ведущие от него в мозг, и соответствующий отдел в центральной нервной системе.

Ощущения – психические процессы, происходящие в мозгу при возбуждении нервных центров, управляющих рецепторами. Ощущения специализированы. Зрительные ощущения дают нам сведения о форме предметов, об их цвете, о яркости световых лучей. Слуховые ощущения сообщают человеку о разнообразных звуковых колебаниях в окружающей среде. Осязание дает возможность нам ощущать температуру окружающей среды, воздействие различных материальных факторов на тело, их давление на него и т.п. Наконец, обоняние и вкус дают сведения о химических примесях в окружающей среде и о составе принимаемой пищи.

Возможности органов чувств человека ограничены. Они способны отображать окружающий мир в определенных (и довольно ограниченных) диапазонах физико-химических воздействий. Так, орган зрения может отображать сравнительно небольшой участок электромагнитного спектра с длинами волн от 400 до 740 миллимикрон. За границами этого интервала находятся в одну сторону ультрафиолетовые и рентгеновские лучи, а в другую – инфракрасное излучение и радиоволны. Ни те, ни другие наш глаз не воспринимает. Человеческий слух позволяет ощущать звуковые волны от нескольких десятков герц до примерно 20 килогерц. Колебания более высокой частоты (ультразвуковые) или более низкой частоты (инфразвуковые) наше ухо ощущать не способно. То же самое можно сказать и о других органах чувств. Хотя человеческое обоняние и вкус являются весьма тонкими органами чувств (достаточно, например, незначительной примеси сероводорода в воздухе, чтобы мы уловили неприятный запах, или наличия миллионных долей стрихнина в пище, чтобы во рту осталось неприятное ощущение), но далеко не все химически соединения способны обнаружить эти наши природные «лаборатории» химического анализа. Поэтому человек вынужден в ряде случаев прибегать к помощи животных, например, специально дрессированных собак, для обнаружения по запаху наркотиков, взрывчатых веществ и т.д.

Из фактов, свидетельствующих об ограниченности органов чувств человека, родилось сомнение в его способности познать окружающий мир. Этот вывод, ведущий к агностицизму, подвергался критике и учеными, и философами. Действительно, если мы знаем, что наши органы чувств ограничены в своих возможностях, то мы знаем и о существовании границы между той чувственной информацией, которую наши органы чувств могут нам обеспечить, и той, которую они обеспечить не могут. Следовательно, сама постановки вопроса об ограниченности органов чувств свидетельствует о том, что человек способен выйти за пределы непосредственного данного в чувствах. Сомнения в способности человека через свои органы чувств познать мир оборачиваются неожиданным образом, ибо сами эти сомнения оказываются свидетельством в пользу могущественных возможностей человеческого познания, в том числе, возможностей органов чувств, усиленных при необходимости соответствующими техническими средствами (микроскоп, бинокль, телескоп, прибор ночного видения и т.п.).

Но главное, человек может познавать объекты и явления, недоступные для его органов чувств, благодаря способности к практическому взаимодействию с окружающим миром. Человек способен осмыслить и понять ту объективную связь, которая существует между явлениями, доступными органом чувств, и явлениями для них недоступными (между электромагнитными волнами и слышимым звуком в радиоприемнике, между движениями электронов и теми видимыми следами, которые они оставляют в камере Вильсона, и т.д.). Понимание этой объективной связи есть основа перехода (осуществляемого в нашем сознании) от ощущаемого к неощущаемому.

В научном познании при обнаружении изменений, происходящих без видимых причин в чувственно воспринимаемых явлениях, исследователь догадывается о существовании явлений невоспринимаемых. Однако для того, чтобы доказать их существование, вскрыть законы их действия и использовать эти законы, необходимо, чтобы его (исследователя) деятельность оказалась одним из звеньев причиной цепи, связывающей наблюдаемое и ненаблюдаемое. Управляя этим звеном по своему усмотрению и вызывая на основе знания законов ненаблюдаемых явлений наблюдаемые эффекты, исследователь тем самым доказывает истинность знания этих законов. Например, происходящие в радиопередатчике превращения звуков в электромагнитные волны, а затем обратное их превращения в звуковые колебания в радиоприемнике доказывает не только факт существования невоспринимаемых нашими органами чувств области электромагнитных колебаний, но также истинность положений учения об электромагнетизме, созданного Фарадеем, Максвеллом, Герцем.

Поэтому, имеющихся у человека органов чувств вполне достаточно для познания мира. «У человека как раз столько чувств, – писал Л.Фейер-бах, – сколько именно необходимо, чтобы воспринимать мир в его целостности, в его совокупности.»[323] Отсутствие же у человека какого-то дополнительного органа чувств, способного реагировать на какие-то факторы окружающей среды, вполне компенсируется его интеллектуальными и практически-деятельными возможностями. Так, у человека отсутствует специальный орган чувств, дающий возможность ощущать радиацию. Однако человек оказался способным компенсировать отсутствие такого органа специальным прибором (дозиметром), предупреждающим о радиационной опасности в визуальной или звуковой форме. Это говорит о том, что уровень познания окружающего мира определяется не просто набором, «ассортиментом» органов чувств и их биологическим совершенством, но и степенью развитости общественной практики.

При этом, однако, не следует забывать, что ощущения всегда были и всегда будут единственным источником знаний человека об окружающем мире.[324] Недостаток ощущений из внешнего мира может приводить даже к психическому недомоганию. Например, испытания с помещением человека в сурдокамеру, приводили к так называемой сенсорной депривации. Последняя проявляется в виде специфических переживаний изоляции, одиночества, «чувственного голода», связанных с существенным ограничением или полным прекращением притока в центральную нервную систему раздражений от органов чувств.

Для первой формы чувственного познания (ощущений) характерен анализ окружающего: органы чувств как бы выбирают из бесчисленного множества факторов окружающей среды вполне определенные. Но чувственное познание включает в себя не только анализ, но и синтез, осуществляющийся в последующей форме чувственного познания – в восприятии.

Восприятие – это целостный чувственный образ предмета, формируемый мозгом из ощущений, непосредственно получаемых от этого предмета. В основе восприятия лежат сочетания различных видов ощущений. Но это не просто механическая их сумма. Ощущения, которые получаются от различных органов чувств, в восприятии сливаются в единое целое, образуя чувственный образ предмета. Так, если мы держим в руке яблоко, то зрительно мы получаем информацию о его форме и цвете, через осязание узнаем о его весе и температуре, обоняние доносит его запах; а если мы попробуем его на вкус, то узнаем кислое оно или сладкое. В восприятии уже проявляется целенаправленность познания. Мы можем сконцентрировать внимание на какой-то стороне предмета и она будет «выпячена» в восприятии.

Восприятия человека развивались в процессе его общественно-трудовой деятельности. Последняя ведет к созданию все новых и новых вещей, увеличивая тем самым количество воспринимаемых предметов и совершенствуя сами восприятия. Поэтому восприятия человека более развиты и совершенны, чем восприятия животных. Как заметил Ф.Энгельс, орел видит значительно дальше, чем человек, но человеческий глаз замечает в вещах значительно больше, чем глаз орла.

На основе ощущений и восприятий в мозгу человека складываются представления. Если ощущения и восприятия существуют лишь при непосредственном контакте человека с предметом (без этого нет ни ощущения, ни восприятия), то представление возникает без непосредственного воздействия предмета на органы чувств. Через какое-то время после того, как предмет на нас воздействовал, мы можем вызвать его образ в своей памяти (например, вспомнить о яблоке, которое некоторое время назад мы держали в руке, а затем съели). При этом образ предмета, воссозданный нашим представлением, отличается от того образа, который существовал в восприятии. Во-первых, он беднее, бледнее, по сравнению с тем многокрасочным образом, который мы имели при непосредственном восприятии предмета. И во-вторых, этот образ обязательно будет более общим, ибо в представлении, с еще большей силой, чем в восприятии, проявляется целенаправленность познания. В образе, вызванном по памяти, на первом плане будет то главное, что нас интересует.

Вместе с тем, в представлении можно получить образы не только того, что имеется в действительности, но и того, что в действительности не существует и никогда не воспринималось человеком непосредственно. Это значит, что представление связано не только с памятью, но и с воображением, фантазией. В греческой мифологии, например, было создано представление о кентавре – получеловеке, полулошади, а фантазия наших предков-славян породила представление о русалке – женщине с хвостом рыбы вместо нижних конечностей. Однако все подобные представления основываются на реальных фрагментах действительности, которые лишь причудливо комбинируются между собой. Так, в нашем представлении о черте отдельные черты, органы тела, имеющиеся в действительности у животных (хвост, копыта, рога и т.п.) соединяются между собой таким образом, что получается фантастический образ «нечистой силы».

Вместе с тем, воображение, фантазия существенно необходимы в научном познании. Здесь представления могут приобретать подлинно творческий характер. На основании элементов, имеющихся в действительности, исследователь представляет себе нечто новое, такое, чего в настоящее время нет, но которое будет либо в результате развития каких-то природных процессов, либо в результате прогресса практики. Всякого рода технические новинки, например, существуют вначале лишь в представлениях их создателей (ученых, конструкторов). И лишь после их реализации в виде каких-то технических устройств, конструкций, они становятся объектами чувственного восприятия людей.

Представление является большим шагом вперед по сравнению с восприятием, ибо в нем присутствует такая новая черта, как обобщение. Последнее имеет место уже в представлениях о конкретных, единичных предметах. Но в еще большей степени это проявляется в общих представлениях (т.е., например, в представлении не только о данной конкретной березе, растущей перед нашим домом, но и о березе вообще). В общих представлениях моменты обобщения становятся куда более значительными, чем в любом представлении о конкретном, единичном объекте.

Представление принадлежит еще к первой (чувственной) ступени познания, ибо имеет чувственно-наглядный характер. Вместе с тем, оно является и своеобразным «мостиком», ведущим от чувственного познания к рациональному.

Рациональное познание (от лат.ratio – разум) – это мышление человека, являющееся средством проникновения во внутреннюю сущность вещей, средством познания закономерностей, определяющих их бытие. Дело в том, что сущность вещей, их закономерные связи недоступны чувственному познанию. Они постигаются только с помощью мыслительной деятельности человека.

Формами рационального познания (мышления человека) являются: понятие, суждение и умозаключение. Это наиболее широкие и общие формы мышления, которые лежат в основе всего неисчислимого богатства знаний, которое накопило человечество.

Исходной формой рационального познания является понятие. Возникновение понятий - это важнейшая закономерность становления и развития человеческого мышления. Объективная возможность возникновения и существования понятий в нашем мышлении заключается в предметном характере окружающего нас мира, т.е. наличие в нем множества отдельных предметов, обладающих качественной определенностью. Образование понятия – это сложный диалектический процесс, включающий: сравнение (мысленное сопоставление одного предмета с другим, выявление признаков сходства и различия между ними), обобщение (мысленное объединение однородных предметов на основе тех или иных общих признаков), абстрагирование (выделение в предмете одних признаков, наиболее существенных, и отвлечение от других, второстепенных, несущественных). Все эти логические приемы тесно связаны между собой в едином процессе образования понятия. Вырабатывая, например, понятие «стол», люди, с одной стороны, отвлекаются от таких частных, несущественных для образования этого понятия признаков (присущих множеству реальных столов), как форма (круглый, прямоугольный, овальный и т.п.), цвет, количество ножек, материал, из которого изготовляются конкретные столы, и т.п., а с другой стороны, выделяют те общие признаки, которые определяют использование данного предмета (стола) в повседневной жизни.

Понятия выражают не только предметы, но также их свойства и отношения между ними. Такие понятия, как твердое и мягкое, большое и маленькое, холодное и горячее и т.п. выражают определенные свойства тел. Такие понятия, как движение и покой, скорость и сила и т.п. выражают взаимодействие предметов и человека с другими телами и процессами природы.

Особенно интенсивно возникновение новых понятий происходит в сфере науки в связи со стремительным углублением и развитием научного познания. Открытия в объектах новых сторон, свойств, связей, отношений сразу же влекут за собой появление новых научных понятий. Каждая наука имеет свои понятия, образующие более или менее стройную систему, именуемую ее понятийным аппаратом. В понятийный аппарат физики, например, входят такие понятия, как «энергия», «масса», «заряд» и др. К понятийному аппарату химии относятся понятия «элемент», «реакция», «валентность» и др. Понятийный аппарат биологии составляют понятия «жизнь», «клетка», «организм» и т.д. В основе социальных наук лежат понятия «общество», «государство», «производство» и целый ряд других понятий, отражающих жизнь и развитие общества.

Научные понятия имеют различную степень общности, т.е. сферу своего использования. Одни понятия применяются лишь в рамках данной частной науки, другие же обнаруживают тенденцию проникновения во многие науки, в которых одинаково успешно используются. Скажем, понятие «атом» является общим для наук физико-химического цикла. Такого рода понятия обычно называют региональными, имея в виду, что они применимы в каком-то «регионе» отраслей науки.

В современной науке все большую роль играют общенаучные понятия, которые возникают в точках соприкосновения (так сказать «на стыке») различных наук. Зачастую это возникает при решении каких-то комплексных или глобальных проблем. Взаимодействие наук при решении такого рода научных проблем существенно ускоряется именно благодаря использованию общенаучных понятий. Большую роль в формировании таких понятий играет характерное для нашего времени взаимодействие естественных, технических и социальных наук, образующих основные сферы научного знания.

Ярким примером обретения общенаучного статуса может служить понятие информации. Как отмечал академик В.И.Сифоров, во второй половине ХХ века данное понятие «… вышло за пределы конкретных областей знания и стало общенаучным». Оно плодотворно используется «в таких областях науки, как техническая кибернетика, электросвязь, освоение космического пространства, радиоэлектроника, биология, медицина, лингвистика, электронная вычислительная техника, науковедение и многие другие».[325]

Понятие информации – не единственное общенаучное понятие, возникшее в результате усиливающегося взаимодействия гуманитарных, технических и естественных наук. К общенаучным в настоящее время относят такие понятия, как «система», «управление», «организация», «модель» и др. Происходящие в настоящее время интеграционные процессы в науке создают благоприятные условия для возникновения все новых и новых общенаучных понятий.

Более сложной по сравнению с понятием формой мышления является суждение. Оно включает понятие, но не сводится к нему, а представляет собой качественно особую форму мышления, выполняющую свои, особые функции в мышлении. Объективной основой суждения служат связи и отношения между предметами. Необходимость суждений (как и понятий) коренится в практической деятельности людей. Взаимодействуя с природой в процессе труда, человек стремится не только выделить те или иные предметы среди других, но и постигнуть их соотношения, чтобы успешно воздействовать на них.

Связи и отношения между предметами мысли носят самый разнообразный характер. Они могут быть между двумя отдельными предметами, между предметом и группой предметов, между группами предметов и т. п. Многообразие таких реальных связей и отношений находит свое отражение в многообразии суждений.

Для правильного понимания суждений необходимо учитывать следующую фундаментальную особенность действительности: предметы могут существовать или не существовать, обладать или не обладать теми или иными свойствами, характеристиками, находиться или не находиться в тех или иных связях и отношениях с другими предметами. Суждение - это та форма мышления, посредством которой раскрывается наличие или отсутствие каких-либо связей и отношений между предметами (т.е. указывается на наличие или отсутствие чего-либо у чего-то). Например, наукой установлено, что железо обладает электропроводностью. Наличие этой связи между железом и отдельным его свойством делает возможным суждение: «железо электропроводно». В то же время оно не обладает прозрачностью, т.е. проницаемостью для лучей света. Отсутствие связи железа с этим свойством обусловливает суждение: «Железо не прозрачно».

В виде суждений формируются, по существу, все научные положения. Особое значение суждений в научном познании определяется тем, что они служат мыслительной формой, в которую, как правило, облекаются объективные закономерности окружающего мира, открываемые наукой.

Еще более сложной формой мышления, чем суждение, является умозаключение. Оно содержит в своем составе суждения (а следовательно, и понятия), но не сводится к ним, а предполагает еще их определенную связь. Чтобы уяснить происхождение и сущность умозаключения, необходимо сопоставить два рода знаний, которыми человек располагает и пользуется в процессе своей жизнедеятельности. Это – знания непосредственные и опосредованные.

Непосредственные знания – это те, которые получены человеком с помощью органов чувств: зрения, слуха, обоняния и т.д. Таковы, например, знания, выраженные суждениями: «Снег белый», «собака лает», «сосна пахнет смолой» и т.п. Подобная чувственная информация составляет значительную часть всех человеческих знаний.

Однако далеко не обо всем в мире можно судить непосредственно. В науке большое значение имеют опосредованные знания. Это знания, которые получены не прямо, не непосредственно, а путем выведения из других знаний. Логической формой их приобретения и служит умозаключение. Под умозаключением понимается форма мышления, посредством которой из известного знания выводится новое знание.

Умозаключение широко используется в повседневном и в научном познании. Так, выглянув утром в окно и заметив мокрые крыши домов, мы без труда умозаключаем о прошедшем ночью дожде. Значение умозаключений состоит в том, что они не только связывают наши знания в более или менее сложные, относительно законченные мысленные конструкции, но и обогащают, усиливают эти знания.

Умозаключения в науке используются как способ познания прошлого, которое непосредственно наблюдать уже нельзя. Именно на основе умозаключений формируются знания о возникновении Солнечной системы и образовании Земли, о происхождении жизни на нашей планете, о возникновении и этапах развития общества и т.д. Теперь, например, известно, что на месте Москвы и московской области некогда, в другую геологическую эпоху располагалось море. Знание об этом было получено как умозаключение, как вывод из других известных знаний. Дело в том, что в подмосковье имеются залежи белого камня, из которого и строилась когда-то Москва (получившая вследствие этого поэтическое название «белокаменная»). По свидетельству геологов, этот камень образовался из скелетов бесчисленных мелких морских организмов, которые могли накапливаться лишь на дне моря.

Но умозаключения в науке применяются не только для понимания прошлого. Они важны и для осмысления будущего, которое наблюдать еще нельзя. В изучении общества, например, широко распространены различные предвидения, прогнозы. Существует даже целое научное направление – футурология (от лат. futurum - будущее), прогнозирующее будущее, формы его становления. А для этого необходимо знания о прошлом, о тенденциях развития, действующих в настоящее время и прокладывающих путь в будущее.

Вместе с понятиями и суждениями умозаключения преодолевают ограниченность чувственного познания. Они оказываются незаменимыми там, где органы чувств бессильны в постижении причин и условий возникновения какого-либо объекта или явления, в понимании его сущности, форм существования, закономерностей его развития и т.д.

YII .3. Мышление и формальная логика.

Индуктивный и дедуктивный

типы умозаключения.

Любой предмет или явление имеют содержание и форму, которые находятся в единстве и взаимодействуют между собой. Под содержанием понимается совокупность элементов и процессов определенным образом связанных между собой и образующих предмет или явление (например, содержание жизни образует совокупность процессов обмена веществ, роста, развития, размножения). Форма – это способ связи элементов и процессов, составляющих содержание (различные способы связи элементов и процессов объясняет огромное разнообразие живого на Земле).

Мышление тоже имеет содержание и формы. Но тут есть и принципиальное отличие. Содержание предметов, явлений материального мира находится в них самих. У мышления же нет собственного, т.е. самопроизвольно порождаемого содержания. Мышление черпает свое содержание из объективного мира, т.е. содержанием мышления является все богатство наших мыслей об окружающем мире, конкретные знания о нем.

Форма мышления (ее иначе называют также логической формой) – это структура мысли, способ связи ее элементов. В реальном процессе мышления содержание мысли и ее логическая форма не существуют порознь. Они органически связаны между собой. В то же время логическая форма обладает относительной самостоятельностью. Это означает независимость логической формы от конкретного содержания мысли, что открывает возможность для отвлечения от содержательной стороны мышления, выделения логической формы и ее специального анализа. Этим и определяется существование формальной логики как науки.

Как уже было сказано в предыдущем разделе, в основе мышления человека лежат три фундаментальные логические формы: понятие, суждение и умозаключение. Понятие, будучи относительно самостоятельной формой мысли, входит составной частью в суждение. Суждение, в свою очередь, будучи относительно самостоятельной формой, выступает в то же время составной частью умозаключения. Последнее делается на основе суждений. Результатом умозаключений выступают новые суждения.

Суждение, таким образом, является одной из важнейших форм мышления, изучаемых логической наукой. «Суждение с полным основанием может быть названо первоначальной и главной формой, в которой протекает процесс мышления. Это не значит, конечно, что все другие формы мысли (умозаключение, а тем более понятие – форма, в которой вскрывается внутреннее содержание предметов и процессов действительности) являются по сравнению с суждением второстепенными. Но с точки зрения генезиса форм мысли, суждение выступает как ведущая форма. Так, сопоставляя суждение с умозаключением, мы видим, что всякое умозаключение представляет собой сочетание суждений, т.е. суждение выступает в процессе умозаключения как его обязательная составная часть. Итог умозаключения также всегда выражен суждением. Из этого следует, что суждение является по отношению к выводу первичной формой, а сам вывод есть не что иное, как процесс образования нового суждения».[326]

Являясь относительно законченной мыслью, отражающей вещи, явления объективного мира с их свойствами и отношениями, суждение обладает определенной структурой. В этой структуре понятие о предмете мысли называется субъектом и обозначается латинской буквой S (Subjectum – лежащий в основе).Субъект суждения – это мысль о предмете, о котором утверждается или отрицается что-либо. Понятие о свойствах и отношениях предмета мысли называется предикатом и обозначается латинской буквой Р (Predicatum – сказанное).Таким образом, предикат суждения – это мысль о том, что именно утверждается или отрицается в отношении предмета.

Субъект и предикат вместе называются терминами суждения. При этом роль терминов в суждении далеко не одинакова. Субъект содержит уже известное знание, а предикат несет о нем новое знание. Однако различие терминов не абсолютно: то, что в одном суждении выступает как субъект, в другом может быть предикатом, и, соответственно, наоборот. Например: «Это (S) – береза (Р)». «Береза (S) – дерево (Р)».

Связь между субъектом и предикатом выражается посредством логической связки, которая в русском языке передается словами «есть» («не есть»), «является» («не является»), «представляет собой» («не представляет собой») и другими словами синонимичными указанным. В ряде случаев связка может выражаться с помощью тире. Например: «медь – металл» (т.е. «медь есть металл»).

Итак, каждое суждение состоит их трех элементов: субъекта, предиката и связки или, иными словами, двух терминов и связки. В связи с этим состав суждения можно выразить общей формулой: «S есть Р» или «S не есть Р». Любое суждение сводится к этой формуле, в которой связка играет особую роль. Благодаря ей выражается сущность суждения. Связка раскрывает наличие или отсутствие чего-либо у предмета мысли и заключает в себе утверждение или отрицание.

Всякая относительно законченная мысль, отражающая действительность, имеет субъектно-предикатную форму, которая является общей для всех суждений во всех языках. «У всех народов всех веков, всех племен и всех ступеней умственного развития, – писал русский физиолог И.М.Сече-нов, – словесный образ мысли в наипростейшем виде сводится на наше трехчленное предложение. Благодаря именно этому мы одинаково легко понимаем мысль древнего человека, оставленную в письменах, памятниках, мысль дикаря и мысль современника».[327]

Субъектно-предикатная форма суждения связана с его основной познавательной функцией – отражать реальную действительность в ее богатом разнообразии свойств и отношений. Это отражение может осуществляться в виде единичных, частных и общих суждений.

Единичным называется суждение, в котором что-либо утверждается или отрицается об отдельном предмете. Такого рода суждения в русском языке выражаются словами «это», именами собственными и т.д. Например, суждение «Ж.И.Алферов – физик» является единичным, поскольку в нем утверждается, что отдельный человек (в данном случае академик Жорес Иванович Алферов, получивший в 2000г. Нобелевскую премию по физике) принадлежит к профессиональной группе физиков. Единичные суждения выражаются формулой «Это S есть (не есть) Р». Заметим, что единичные суждения – это не только суждения об отдельном, индивидуальном объекте («Земля - планета»), но также и суждения о совокупностях объектов, рассматриваемых как единое целое и выражаемых обычно собирательными понятиями (например: «Большая Медведица – созвездие»).

Частные суждения – это такие суждения, в которых что-либо утверждается или отрицается о некоторой части какой-то группы (класса) предметов. В русском языке подобные суждения начинаются такими словами, как «некоторые», «часть», «не все» и др. Принятая в логике формула частных суждений: «Некоторые S (не есть) Р» (например: «Некоторые вещества электропроводны»).

Общими называются суждения, в которых что-либо утверждается или отрицается обо всей группе (обо всем классе) предметов. Причем то, что утверждается или отрицается в общем суждении, касается каждого предмета рассматриваемого класса. В русском языке это выражается словами «все», «всякий», «каждый», «любой» (в утвердительных суждениях) или «ни один», «никто», «никакой» и др. (в отрицательных суждениях). Например: «Все металлы электропроводны», или «Ни один металл не является изолятором».

В общих суждениях выражаются общие свойства предметов, общие связи и отношения между ними, включая и объективные закономерности. Поскольку законы науки выражают общее, существенное в предметах и явлениях действительности, то они могут быть выражены только в форме общих суждений. Однако это не означает, что познавательную ценность в науке имеют только общие суждения. Законы науки возникают в результате обобщения множества единичных и частных явлений , которые выражаются в форме единичных и частных суждений. Даже единичные суждения об отдельных предметах или явлениях (каких-то фактах, возникших в эксперименте, исторических событиях и т. д.) могут иметь важное познавательное значение.

Подобно суждениям умозаключение имеет свою структуру. В структуре любого умозаключения различают: посылки(исходные суждения), заключение(или вывод) и определенную связь между ними. Посылки – это исходное(и при этом уже известное) знание, служащее основанием для умозаключения. Заключение –- это производное, притом новое знание, полученное из посылок и выступающее их следствием. Наконец, связь между посылками и умозаключением есть необходимое отношение между ними, делающее возможным переход от одного к другому. Другими словами, это есть отношение логического следования. Всякое умозаключение представляет собой логическое следование одних знаний из других. В зависимости от характера этого следования, выделяются следующие два фундаментальных типа умозаключений: индуктивное и дедуктивное.

Индукция (от лат. inductio – наведение, побуждение) есть формальнологическое умозаключение, которое приводит к получению общего вывода на основании частных посылок. Другими словами, это есть движение нашего мышления от частного к общему.

Индукция широко применяется в научном познании. Обнаруживая сходные признаки, свойства у многих объектов определенного класса, исследователь делает вывод о присущности этих признаков, свойств всем объектам данного класса. Например, в процессе экспериментального изучения электрических явлений использовались проводники тока, выполненные из различных металлов. На основании многочисленных единичных опытов сформировался общий вывод об электропроводности всех металлов. Наряду с другими методами познания, индуктивный метод сыграл важную роль в открытии некоторых законов природы (всемирного тяготения, атмосферного давления, теплового расширения тел и др.).

Индукция, используемая в научном познании (научная индукция), может реализовываться в виде следующих методов:

1. Метод единственного сходства (во всех случаях наблюдения какого-то явления обнаруживается лишь один общий фактор, все другие — различны; следовательно, этот единственный сходный фактор есть причина данного явления).

2. Метод единственного различия (если обстоятельства возникновения какого-то явления и обстоятельства, при которых оно не возникает, почти во всем сходны и различаются лишь одним фактором, присутствующим только в первом случае, то можно сделать вывод, что этот фактор и есть причина данного явления).

3. Соединенный метод сходства и различия (представляет собой комбинацию двух вышеуказанных методов).

4. Метод сопутствующих изменений (если определенные изменения одного явления всякий раз влекут за собой некоторые изменения в другом явлении, то отсюда вытекает вывод о причинной связи этих явлений).

5. Метод остатков (если сложное явление вызывается многофакторной причиной, причем некоторые из этих факторов известны как причина какой-то части данного явления, то отсюда следует вывод: причина другой части явления — остальные факторы, входящие в общую причину этого явления).

Родоначальником классического индуктивного метода познания является Ф. Бэкон. Но он трактовал индукцию чрезвычайно широко, считал ее важнейшим методом открытия новых истин в науке, главным средством научного познания природы.

На самом же деле вышеуказанные методы научной индукции служат главным образом для нахождения эмпирических зависимостей между экспериментально наблюдаемыми свойствами объектов и явлений. В них систематизированы простейшие формальнологические приемы, которые стихийно использовались учеными-естествоиспытателями в любом эмпирическом исследовании. По мере развития естествознания становилось все более ясным, что методы классической индукции далеко не играют той всеохватывающей роли в научном познании, которую им приписывали Ф. Бэкон и его последователи вплоть до конца XIX века. Такое неоправданно расширенное понимание роли индукции в научном познании получило наименование всеиндуктивизма. Его несостоятельность обусловлена тем, что индукция рассматривается изолированно от других методов познания и превращается в единственное, универсальное средство познавательного процесса. С критикой всеиндуктивизма выступил Ф. Энгельс, указавший, что индукцию нельзя, в частности, отрывать от другого метода познания - дедукции.[328]

Дедукция (от лат. deductio — выведение) есть получение частных выводов на основе знания каких-то общих положений. Другими словами, это есть движение нашего мышления от общего к частному, единичному. Например, из общего положения, что все металлы обладают электропроводностью, можно сделать дедуктивное умозаключение об электропроводности конкретной медной проволоки (зная, что медь — металл). Если исходные общие положения являются установленной научной истиной, то методом дедукции всегда будет получен истинный вывод. Общие принципы и законы не дают ученым в процессе дедуктивного исследования сбиться с пути: они помогают правильно понять конкретные явления действительности.

Получение новых знаний посредством дедукции существует во всех естественных науках, но особенно большое значение дедуктивный метод имеет в математике. Оперируя математическими абстракциями и строя свои рассуждения на весьма общих положениях, математики вынуждены чаще всего пользоваться дедукцией. И математика является, пожалуй, единственной собственно дедуктивной наукой.

В науке Нового времени пропагандистом дедуктивного метода познания был видный математик и философ Р. Декарт. Вдохновленный своими математическими успехами, будучи убежденным в безошибочности правильно рассуждающего ума, Декарт односторонне преувеличивал значение интеллектуальной стороны за счет опытной в процессе познания истины. Дедуктивная методология Декарта была прямой противоположностью эмпирическому индуктивизму Бэкона.

Но, несмотря на имевшие место в истории науки и философии попытки оторвать индукцию от дедукции, противопоставить их в реальном процессе научного познания, эти два метода не применяются как изолированные, обособленные друг от друга. Каждый из них используется на соответствующем этапе познавательного процесса.

Более того, в процессе использования индуктивного метода зачастую «в скрытом виде» присутствует и дедукция. «Обобщая факты в соответствии с какими-то идеями, мы тем самым косвенно выводим получаемые нами обобщения из этих идей, причем далеко не всегда отдаем в себе в этом отчет. Кажется, что наша мысль движется прямо от фактов к обобщениям, т. е., что тут присутствует чистая индукция. На самом же деле, сообразуясь с какими-то идеями, иначе говоря, неявно руководствуясь ими в процессе обобщения фактов, наша мысль косвенно идет от идей к этим обобщениям, и, следовательно, тут имеет место и дедукция... Можно сказать, что во всех случаях, когда мы обобщаем, сообразуясь с какими-либо философскими положениями, наши умозаключения являются не только индукцией, но и скрытой дедукцией».[329]

Подчеркивая необходимую связь индукции и дедукции, Ф. Энгельс настоятельно советовал ученым: «Вместо того, чтобы односторонне превозносить одну из них до небес за счет другой, надо стараться каждую применять на своем месте, а этого можно добиться лишь в том случае, если не упускать из виду их связь между собой, их взаимное дополнение друг другом».[330]

Исследование форм, в которых протекает человеческое мышление, имеет большое значение для понимания особенностей рационального познания. С эпохи античности начал накапливаться материал о формах мышления и правилах связи мыслей. Уже тогда возникла наука о формах и законах последовательного, непротиворечивого и доказательного мышления – формальная логика.

Под формальной логикой обычно понимают логику, созданную Аристотелем (ее иногда также называют традиционной). Аристотель был автором шести логических трактатов, которые впоследствии были объединены под общим названием «Органон» (орудие, метод исследования). В своем логическом учении он ставил своей главной целью разработку дедуктивного умозаключения и доказательства. Свою формальную логику Аристотель рассматривал как орган наук, как всеобщий метод достижения неоспоримых истин.

Однако сам термин «формальная логика» появился не у Аристотеля, а много позднее, в эпоху Нового времени и впервые был употреблен И. Кантом в работе «Критика чистого разума». В толковании Канта «формальная логика» означала науку, которая «отвлекается от всякого содержания знания…и занимается только формой мышления вообще»…[331] В этом случае логика приобретает черты теории формального доказательства, рассматривающей формы мысли в отрыве от их содержания (эту сторону дела отмечал еще Аристотель, говоря, что посылки существуют для заключения).

Поскольку формальная логика совершенно отвлекается от содержания мысли, она, по утверждению Канта «не может быть органоном наук», т.е. не может служить орудием, инструментом познания мира. В этой характеристике формальной логики явно видно стремление противопоставить понимание логики как науки о мышлении тому учению о ней, которое было дано Ф.Бэконом. Термин «формальная логика» используется в данном случае для того, чтобы отграничить дедуктивную (аристотелевскую) логику от логики индуктивной. Такое разграничение дедуктивной и индуктивной логики продержалось недолго и уже в XIX веке дедуктивная и индуктивная логика рассматривались как две части формальной логики.

YII .4. Практика, ее виды и роль в познании.

специфика инженерной деятельности

В истории философии категория практики длительное время разрабатывалась вне рамок учения о познании.[332] В античной философии – в платонизме – практика противопоставлялась поэзии. Под практикой понималась человеческая деятельность, которая детерминирована содержанием, понимаемым как благо, красота, польза. В поэзии же детерминирующий фактор усматривался в форме. В философии Просвещения практика связывалась со здравым смыслом и рассудком. В немецкой классической философии категория практики разрабатывалась, начиная с Канта. Он, в частности, считал, что практическая сфера базируется на понятии свободы, выступающей основанием для предписаний и регулятивов деятельности, которые могут стать практическими или этическими.

По Канту, активность сознания рассматривалась как деятельность по упорядочению данных опыта, а практика – лишь как деятельность нравственно-практического сознания (средоточием практического разума он считал волю). Основываясь на установках, идущих от античности, Кант понимал практику как нравственно-справедливые действия.

К уяснению взаимосвязей практики и познания впервые подошел Гегель. Он продолжил кантовское абстрактно-идеалистическое учение о деятельной стороне познания. Согласно Гегелю, подлинно активным началом является абсолютный дух, который устанавливает самого себя в качестве абсолютной идеи с помощью саморазвития. Абсолютная идея была понята мыслителем как тождество идеи теоретической и практической. Словом, практика, по Гегелю – это момент идеи. Она представляет собой опредмечивание абсолютного духа, воплощение его в конкретных (идеальных) предметах: по Гегелю, предметность в которой воплощается дух, есть не что иное как мир культуры, ставший предметом теоретического анализа. Подчеркивая деятельный характер практики, Гегель писал, что «практический образ действий, посредством которого дух самопроизвольно вносит в свою неопределенность какое-нибудь определение» следует отличать от «его теоретического образа действий».[333]

Причем, предметы «выступают у Гегеля как мыслительные сущности…субъект есть всегда сознание или самосознание , или, вернее, предмет выступает как абстрактное сознание, а человек только как самосознание», и, поэтому, отношение такого субъекта и объекта представляет собой «диалектику чистой мысли».[334] Рассматривая практику как отношение субъекта и объекта, Гегель считал, что она возможна только как познание.

Труд как основная форма практики понималась Гегелем в качестве духовно-абстрактной деятельности. Им признавался только один вид труда абстрактно-духовный. Словом, практика, по Гегелю, есть активность мышления.

Рассматривая материальную деятельность как воплощение духовной, идеальной деятельности, Гегель выделял в качестве наиболее совершенного вида деятельности нравственно-политическую. Он считал действительным лишь то, что действует. Именно таковы дух, идея, мысль. С этих позиций, дух – это единственная действительность. Воплощение духа в государстве – вершина его действия.

Процесс познания с точки зрения Гегеля состоит из двух фаз. Первая фаза связана с созерцанием субъектом объекта, с теоретической деятельностью идеи, а вторая – с изменением объекта субъектом, с волей, практической деятельностью идеи. Практика, таким образом, рассматривается в качестве необходимого звена в процессе познания.

Гегелевский подход связан, как видим с абсолютизацией одной из черт, присущих практической деятельности человека. Упор сделан на сознательном, волевом характере этой деятельности, который истолкован как ее решающий момент.

Наиболее обстоятельно категория практики была разработана в марксизме. Маркс, употребляя фейербаховскую терминологию, назвал в «Тезисах о Фейербахе» практику «человеческой чувственной деятельнос-тью». Маркс и Энгельс в «Немецкой идеологии» и в других произведениях применяли термины «чувственный», «предметный», «материальный» применительно к практике как синонимы. Словом, практика – это прежде всего материальная деятельность людей по изменению мира.

Согласно более развернутому определению, практика – это специфически человеческая, сознательная, целеполагающая, целесообразная, чувственно-предметная деятельность. Практика отлична от теории, которую нередко называют духовным, мысленным «слепком», воспроизведением реальной действительности и которая представляет собой систему обобщенного достоверного знания о ней (это знание описывает, объясняет и предсказывает функционирование определенной совокупности объектов, составляющих изучаемый фрагмент действительности). Выделяя специфику теории и практики, необходимо учитывать их неразрывную связь: результаты практической деятельности входят в качестве органического элемента в теорию.

Основной практической деятельностью людей является трудовая, производственная деятельность, создающая те материальные блага, без которых человеческая жизнь невозможна. Данный Марксом в «Капитале» анализ труда имеет непреложное значение для понимания практики. Труд- это одновременно материальный и духовный процесс. Прежде всего, это «процесс, совершающийся между человеком и природой», в котором «веществу природы он сам противостоит как сила природы». Однако труд и вообще человеческая деятельность отличаются от поведения животных своей целенаправленностью. Маркс о труде писал: «В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении человека, т.е. идеально. Человек не только изменяет форму того, что, что дано природой; в том, что дано природой, он осуществляет вместе тем и свою сознательную цель, которая как закон определяет способ и характер его действий и которой он должен подчинить свою волю».[335]

Итак, хотя практика- это материальная деятельность, но она является целеполагающей, в ней материальные и духовные моменты находятся в единстве. Разумеется, содержащийся в практике духовный момент не тождественен всей духовной жизни, а является лишь ее частью. Причем, этот духовный момент не равнозначен, и абстрактному мышлению вообще, сформировавшемуся и отражающему мир на основе практики. Абстрактное мышление участвует в практической деятельности лишь в той мере, в которой теория была использована для того, чтобы выделить цель для действия. Таким образом, духовный момент деятельности только обеспечивает материальную деятельность и не является ведущей стороной практики. Она материальна в силу своих предпосылок, средств и конечных результатов.

Виды практики исключительно многообразны, к ней относится не только материальное производство, но и области экономических отношений, научного эксперимента, политики, культуры, общественной жизни, быта, игровой деятельности и т.д. К примеру, научный эксперимент, будучи специфическим видом деятельности, всегда возникает как практическое воплощение какого-либо теоретического построения, которое необходимо проверить. В философской литературе особо выделяют социальную практику, как деятельность в сфере социальных отношений вне материального производства. Ее рассматривают, точнее как деятельность по установлению, воспроизводству и преобразованию общественных отношений: экономических, политических, правовых, нравственных, национальных, межгосударственных, бытовых, брачно-семейных и т.д.

Речь идет о совокупности основных способов и форм деятельности людей исторически конкретного общества. Причем, различные виды такой деятельности (социально-экономической, социально-педагогической, этической, эстетической и т.д.) истолковывают как практику лишь при условии, что они функционируют, материализуются в соответствующих видах общественных отношений и общественных организаций.

Выделение такой особой области как социальная практика основано на учете того обстоятельства, что установление общественных отношений предполагает соответствующие формы деятельности, которая отлична от производства материальных благ. Кроме того, поддержание этих отношений на более или менее стабильном уровне, их совершенствование также требует соответствующей деятельности. Исследование множества проявлений таких видов деятельности (число которых увеличивается в ходе существенных изменений, происходящих в обществе) ведет к обогащению и расширению классификации вариантов осуществления практики.

Особым видом практики является техническая деятельность. Она опирается на конструкторскую и проектную (инженерную) деятельность людей, являясь в то же время их объективной основой. Техническая деятельность, как и техника, составляют важнейший компонент производительных сил общества. Во многом благодаря им осуществляется преобразование предметной среды, в которой живет человек. Однако изначально техническая деятельность направлена на преобразование созданных людьми различных устройств, с помощью которых изменяется окружающая среда.

В свою очередь техническая деятельность, выполняемая на производстве техниками, мастерами и рабочими, является исполнительской по отношению к инженерной деятельности. Эта (инженерная) деятельность связана с регулярным применением знаний в технической практике. Инженерная деятельность имеет двойственную ориентацию[336] :с одной стороны она ориентирована на научные исследования природных явлений, а с другой – на производство, или воспроизводство, собственного замысла в целенаправленной деятельности человека-творца. Техническая деятельность направлена на решение задачи непосредственно организовать изготовление какой-либо системы. А инженерная – сначала на определение материальных условий и искусственных средств, влияющих на природу в нужном направлении, а затем на то, чтобы задать требования к этим условиям и средствам, указать способы и последовательность их обеспечения и изготовления. Словом, инженерная деятельность включает в себя практическую и является таковой в той мере, в которой она использует проведение экспериментально-исследовательской, пуско-наладочной, испытательной, производственной деятельности.

Говоря о разнообразии видов практики, исходят, таким образом, из разнообразия реализуемых в ней видов человеческой деятельности. Однако нужно иметь в виду, что практика включает в себя не всю деятельность людей: теоретическая деятельность в нее не входит.

Философы материалистической ориентации в XYII-XYIII веках исключительно упрощали понимание практики, сводили ее к нескольким отдельным своим проявлениям. Так, у Бэкона, а затем у французских материалистов практика была низведена до уровня отдельного эксперимента или лабораторного опыта. Для Бэкона именно практика, опыты – «законные истолкователи природы».

Между тем категория практики охватывает изменение природы человеком (благодаря развитию промышленности, техники, сельского хозяйства и т.д.), преобразование общественных отношений, включая те преобразования, которые происходили в ходе их исторического развития. Неуклонное усложнение и умножение видов человеческой деятельности, направленных на материальное преобразование действительности, обеспечивает постоянное расширение классификационного арсенала практики.

Характерно, что ограниченное понимание практики представителями домарксовского материализма не дало им возможности обстоятельно решить вопрос о движущей силе развития познания. Они усматривали ее в любопытстве, либо в жажде знаний, либо в стремлении к удовольствиям и наслаждениям. Практика же в расчет не бралась. Фейербах, хотя и включал практику в процесс познания, но для него материальная практика – нечто чуждое, враждебное, несовместимое с философией, и в более широком плане с теоретическим мышлением. Подлинно-человеческой Фейербах считал лишь теоретическую деятельность, а практику он низводил до утилитарной (практически выгодной), своекорыстной деятельности. Словом, по Марксу, у него речь не шла об истинной человеческой практике, и это крайне суживало трактовку источника возникающих в ходе познания идей. Широкомасштабное истолкование практики как движущей силы развития познания было осуществлено в марксизме.

Эта трактовка позволяет взглянуть на познание не как на абсолютно самостоятельный, самопроизвольно развертывающийся процесс, а как на процесс, детерминированный потребностями практики. Именно запросы практики, а не инстинктивное стремление к познанию, стимулируют познавательную деятельность. Развиваясь под воздействием практических потребностей жизни общества, познание совершенствуется вместе с развитием общественной практики.

Практика рассматривается также как основа познания. Этим положением иллюстрируется то обстоятельство, что познание возникает и вырастает на базе исторически развивающейся производственной и всей общественной деятельности людей и определяются ею. Чем на более солидный фундамент практики опирается познание, тем большие возможности проникновения в исследуемые объекты оно получает.

Являясь движущей силой и основой познания, практика выступает также в качестве его источника . Она обеспечивает познавательный процесс необходимым фактическим материалом, который систематизируется, обобщается, обрабатывается, а также – оборудованием и техническими средствами. Практика подобна неиссякаемому резервуару, благодаря которому процесс познания получает постоянную подпитку.

Полученные усилиями познания данные используются на практике. Именно практика является областью применения выработанных знаний, сферой воплощения их в конкретные замыслы. Это позволяет говорить о том, что практика выступает как цель познания.

Научным обобщением практики является теория, служащая результатом общественного духовного производства, формирующего цели деятельности и определяющего средства их достижения. Она, выступая в «чистом» виде, не изменяет действительности, но указывает пути такого изменения. Для претворения теоретических воззрений в жизнь необходима практическая деятельность. Сама по себе теоретическая деятельность не является абсолютно самостоятельной. Ее возникновение и развитие базируется на основе практики, ее запросах и потребностях.

Стабильное взаимодействие теории и практики – необходимое условие плодотворности познавательного процесса. Отрыв наук, в особенности естественных и технических, от практики в ее производственном варианте неизбежно ведет к застойным явлениям в науке, к замедлению научно-технического прогресса, к ставке на схоластическое теоретизирование, к использованию умозрительных теоретических построений. Только основываясь на достижениях практики нынешнего дня, познание в состоянии предвидеть будущее, указать перспективы развития производства, культуры, науки.

Взаимодействие теории и практики, обеспечивающее процесс познания, приобрело в нынешнем столетии новые специфические черты. Если относительно недавно осуществление научной практики (эксперимент, измерение, физическое моделирование, наблюдение) не требовало особо больших затрат, то сейчас ситуация существенно изменилась: проведение экспериментов, например, невозможно без чувствительных, тончайших приборов и без обслуживания промышленностью, специально работающей на нужды экспериментирования. Научная практика перестала быть чисто лабораторной: она синтезировала в себе возможности лаборатории и заводского цеха. Этот вид практики занимает все более важное место среди других проявлений практической деятельности. Происходит «онаучивание» материального производства, неуклонно приобретающего черты, свойственные научной практике.

Кроме того, на основе теории определяется замысел эксперимента, включая методику его проведения, выбираются технические средства его выполнения. Степень математизации теории в значительной мере определяет степень теоретизации экспериментальной деятельности. «Научная практика» занимает, словом, не только резко возрастающие по важности место среди других проявлений практической деятельности, но и значительно ускоряет осуществление производственной практической деятельности. Если еще каких-нибудь два столетия назад воздействие теории на практику, применение научных знаний в производстве было весьма незначительным, то ныне такое воздействие исключительно усилилось. Невооруженным глазом просматривается тенденция нарастания этого процесса.

Рассмотрение роли практики в познании сопряжено с ее трактовкой как критерия истинности получаемых знаний. С этих позиций практика предстает как способ выяснения истинности или ложности тех или иных воззрений, положений, выводов, взглядов. Конечно, практическая реализация идей всегда связана с их корректировкой и развитием. Подтверждая или опровергая одни идеи, практика служит основой для возникновения новых, т.е. она одновременно выступает и как критерий истины, и как основа познания. Ее роль в качестве критерия истины не изолирована, а включена в непрерывный процесс развития знания на базе взаимодействия теории и практика.

Реализация выдвигаемых идей в ходе развития материального производства служит важнейшим путем подтверждения их истинности. В конечном счете не теоретические рассуждения, а практика, и прежде всего производственная, позволяет судить верны или неверны те или иные теоретические положения. Однако такой подход к проблеме критерия истины нельзя, разумеется упрощать. Нужно, прежде всего, иметь в виду, что сама практика развивается и не представляет собой единовременный акт: она – многообразный исторический процесс, если учитывать смену уровней производства, техники, возможностей экспериментирования и т.д.

Значительное число идей невозможно воплотить в производство без длительного этапа предварительного экспериментирования. Нередко экспериментаторская деятельность не в состоянии дать окончательного ответа на те или иные вопросы, связанные с познанием конкретного объекта. К примеру, в последнее время широкое распространение получил такой вид практической проверки истинности гипотез как активный эксперимент. Он также направлен на выявление особенностей изучаемых явлений и на получение новых фактов, требующих объяснения. Активный эксперимент, однако, не везде применим в силу того, что воспроизводит исследуемый процесс в полной изоляции от привходящих компонентов, что далеко не всегда достижимо. Даже активное наблюдение как способ практической проверки выдвигаемых гипотез имеет избирательный характер и ограничения в использовании (например, в астрономии и медицине). Имеет существенные ограничения и экспериментальная проверка положений в науках об обществе, ведь оно представляет собой сложнейший комплекс социальных явлений, выделить из которых исследуемое весьма непросто.

Сложность осуществления проверки истинности выдвигаемых положений заключается ныне и в том, что все чаще проверка носит опосредованный характер. Это связано с углублением теоретического содержания наук, что предполагает использование положений высокой степени абстракции. Такие положения не поддаются непосредственной проверке, а требуют проведения серии проверочных процедур, имеющих опосредованный характер.

Многочисленные сложности, связанные с практической проверкой выдвигаемых положений, не позволяют, однако, отрицать того, что именно практика выступает в качестве критерия истинности знаний. Возникающие при этом затруднения свидетельствуют лишь о том, что проверка истины практикой представляет собой процесс, имеющий специфические проблемы, порожденные усложнением взаимодействия теории и практики. Необходимо учитывать то обстоятельство, что процесс проверки истины практической деятельностью не осуществляется автоматически, самопроизвольно: он связан с рядом усложняющих его факторов, проявляющихся в ходе сознательной деятельности, направленной на осуществление такой проверки.

В этом процессе участвует, кстати, и теория, ранее проверенная на практике. Она, получив практическое подтверждение, дает возможность делать те или иные выводы с «позволения практики».

Все более важную роль играет в научном познании формально-логический критерий истины. Он применим к аксиоматически-дедуктивным теориям и предполагает соблюдение требований внутренней непротиворечивости (это основное требование), полноты и взаимозависимости аксиом. Иногда утверждают, что этот критерий соперничает с практическим. Это однако не так: названный критерий позволяет провести проверку формально-логической правильности теорий, но он не служит свидетельством в пользу их истинности в плане соответствия связям и отношениям в объективной реальности. К тому же, его нельзя назвать самостоятельным. Известно, что логическая непротиворечивость (рассматриваемая как правильность) производна от операции выполнимости, реализуемой на практике.

Именно операция выполнимости позволяет выявить истинность аксиомативно-дедуктивных исчислений.[337] Под выполнимостью специалисты понимают наличие по крайней мере одной совокупности математических или вещественных объектов, на которой моделируются результаты данного исчисления, что и выясняется средствами практики (конкретно, путем практического построения).

Итак, действие практики как критерия истинности знаний отнюдь не стихийно и небезпроблемно; оно основано на сознательном, целенаправленном процессе проверки конкретных теоретических положений. Успешность его проведения требует зачастую немалой затраты времени и усилий. Характерной чертой проверки истины практикой служит произошедшее за последние десятилетия усложнение этой процедуры, включающей широкое использование теории, подтвержденной практически.

YII .5. Проблема истины. Характеристики

истины.Истина, заблуждение,

ложь. Критерии истины.

Еще во времена античности возникла трактовка истины как соответствия знания вещам, объектам. Истина – это адекватное отражение действительности, воспроизведение ее такой, какова она на самом деле. Иными словами, истина представляет собой соответствующее действительности содержание наших знаний о ней.

Истина заключает в себе определенный итог процесса познания. Однако этот итог не конченный, не окончательный, а в каждом конкретном случае – промежуточный. Истина – процессуальна, она заключает в себе процесс движения знаний ко все более адекватному воспроизведению действительности.

Истина как процесс представляет собой движение мысли от неполного, приблизительно верного знания ко все более полному и точному знанию, или от истины относительной к истине абсолютной. Относительная истина характеризует неполноту, неокончательность, приблизительность наших знаний, их ограниченность на данном этапе развития познания. Абсолютная истина, напротив, концентрирует в себе то в наших знаниях, что является безусловным, не может быть опровергнуто или уточнено в будущем, что составляет элементы незыблемого, непреходящего знания в общем объеме относительного знания. А так называемые «вечные» истины являются своеобразными вариациями абсолютной истины, аккумулирующими в себе твердо установленные, точно зафиксированные, не подлежащие сомнению факты. Н.Г.Чернышевский писал к примеру, о том, что среди наших исторических знаний «бесспорно находится много, очень много сведений недостоверных, очень много ошибочных суждений; но есть в их составе такие знания, достоверность которых для каждого образованного человека так непоколебима, что он не может подвергать их сомнению, не отрекаясь от разума».[338]

Движение человеческого познания происходит в направлении овладения абсолютной истиной, складывающейся из суммы относительных истин. Каждый новый этап познания ограничен уровнем развития науки, условиями жизни общества, делающими наши знания относительными, т.е. неполными, приблизительными. Однако это не означает, что в ходе постижения действительности получаемые нами знания лишь обнаруживают свою относительность: новые стадии в развитии познавательного процесса прибавляют и новые крупицы абсолютной истины. В целом, вырабатывая относительные истины, познание в ходе их суммирования пополняет и багаж абсолютной истины; приближая нас ко все более полному и всестороннему знанию о действительности.

Относительные истины – это истины, нуждающиеся в уточнении пределов и условий их действия, в дополнении, углублении, конкретизации, словом, в дальнейшем развитии. Попытки признавать существование одних относительных истин получили название релятивизм (от лат. relativus - относительный). Представители релятивизма рассматривают познание как относительное, условное, субъективное. Такая позиция весьма ярко выражена уже во взглядах древнегреческого софиста Горгия (ок.483-375г.г. до н.э.). В ХХ столетии релятивистские установки отчетливо проявились в воззрениях отечественного философа, культуролога и экономиста А.А.Богданова.

Стремление оперировать одними абсолютными истинами вобрал в себя догматизм (от греч. dogma – мнение, учение, постановление). Догматизм представляет собой некритический односторонний, антиисторичес-кий тип мышления. Он не учитывает специфические условия места, времени, действия выдвигаемых положений. Сам термин «догматизм» был введен древнегреческими философами Пирроном и Зеноном. Правда, первоначально он имел другое значение: догматической называли всякую философию, поскольку она формирует определенные положения.

Важнейшей характеристикой истины является единство в ней объективного и субъективного. Истина объективна по своему содержанию и субъективна по форме выражения. Недаром же научные выводы, сделанные независимо друг от друга разными учеными, имеют в каждом конкретном случае специфическое выражение. Однако объективность истины подчеркивает то обстоятельство, что она выражает такое знание, содержание которого не зависит ни от человека, ни от человечества.

Истину характеризует и такое свойство как ее конкретность . Оно – свидетельство того, что об объекте судят на основании его реальных связей. Истина конкретна в силу того, что она отражает объект либо какую–нибудь из его сторон в определенных условиях места - времени. Изме-нения этих условий ведет к тому, что истина теряет свою правомерность, утрачивает в новых обстоятельствах право считаться истиной.

Только в том случае, если оговорены условия, при наличии которых сформулировано то или иное положение, можно говорить об истинности или ложности таких положений. Истина вне учета обстоятельств времени и пространства не существует. В этом смысле надо понимать известное положение о том, что абстрактной истины нет, она всегда конкретна. Это особенно важно иметь в виду при применении выводов той или иной общей теории к конкретным ситуациям. Не менее важен конкретно-исторический подход при исследовании социальных явлений: общество изменяется чрезвычайно быстро, и любые его характеристики вне связей и отношений столь же бессодержательны и бессмыслены как и применительно к связям и отношениям, изменения которых не учитывается.

Процесс постижения истины всегда сопровождается оперированием заблуждениями. Принимая за истинное то, что на самом деле не соответствует реальности, люди впадают в заблуждения. Словом, осуществляя в ходе познания поиск истины, человек пользуется возможностями свободы выбора, и именно это неизбежно приводит его к заблуждениям.

Гельвеций так объяснял возникновение заблуждений: «Каждый ограниченный ум, каков он у человека, подвержен заблуждению, потому что даже самые малые предметы имеют бесконечное количество отношений, которые ограниченный ум не может понять, так как охотно полагает, будто отношения которых он не замечает, вовсе не существуют».[339]

Человек прозревает, обнаруживая заблуждения, как правило, неожиданно. Обнаружение неистинности отстаивавшихся им воззрений нередко привносит в познавательный процесс элемент потрясения. Гельвеций писал по этому поводу: «Заблуждение подобно мине, к которой поднесен фитиль. Люди не подозревают о его присутствии, пока оно не произведет свое действие».[340]

Избежать заблуждений в процессе познания действительности – труднейшая задача. Свое стремление к истине человек прокладывает через заблуждения. Расстаться с ними бывает нелегко, а иногда и непросто. Характеризуя подобную ситуацию, Гельвеций привел такое сравнение: «Многие оказываются подверженными заблуждению, не имея возможности от него уклониться или достаточно быстро спастись бегством. Они похожи на тех людей, которые находятся на возвышенности на берегу отхлынувшего моря… вода скоро покроет бугорок, на который они взобрались».[341]

Заблуждения – неизбежные спутники постижения истины. Зачастую они содержат в себе некий ее компонент, и потому утверждение французского писателя Жюля Ромена о том, что нередко заблуждения – это та же истина, которой не дали еще созреть, имеет под собой определенные основания.

Истине в познании противостоит не только заблуждение, но и ложь. Она предполагает сознательное искажение действительности, целью которого является обман. Разумеется, что ложь не в состоянии вырасти в истину, служить ее достижению. Извращенная истина становится ложью. Ложь может основываться как на знании так и на незнании: она искажает знание или подменяет его незнанием.

Жан Жак Руссо так классифицировал варианты направленности лжи: «Лгать самому себе для своей выгоды – подделка; лгать для другого – подлог; лгать для того, чтоб повредить – клевета; это худший вид лжи».[342] Оговоримся, что эти высказывания французского мыслителя не претендуют на научную строгость формулировок, а лишь свидетельствуют о многоликости лжи. Примечательно, что среди ее вариантов в процессе познания особенно распространены попытки искажения действительности путем различных недомолвок, сокрытия фактов и обстоятельств, умалчивания полученных в ходе исследования данных.

Отделить истину от заблуждения, оградить от последствий неточностей, просчетов, промахов познания, защитить от посягательств лжи позволяет ориентация на всесторонне обоснованный критерий истинности знания. История мировой философии знает многочисленные попытки выявить такой критерий. Правда известны и попытки вообще отрицать наличие такого критерия. К примеру, древнегреческий скептик Пиррон отрицал как саму истину, так и ее критерии. Некоторые представители имманентной школы в философии (разновидности кантианства), сложившейся в конце XIX – начале XX столетий, считали все истинным и, таким образом, снимали вопрос о критерии.

Приверженцы рационализма полагали, что критерием истины является само мышление в силу того, что оно ясно и отчетливо мыслит объект. Этот взгляд отстаивали Р.Декарт, Б.Спиноза, Г.Лейбниц, некоторые философы XYIII века. Такой подход имеет неразрывную связь с признанием самоочевидности первоначальных истин, с убеждением, что они постигаются с помощью интеллектуальной интуиции.

С точки зрения И.Канта, всеобщего материального критерия истины быть не может, ибо само существование такого критерия он считал противоречивым. В «Критике чистого разума» мыслитель подчеркивал, что «всеобщим критерием истины был бы лишь такой критерий, который был бы правилен в отношении всех знаний безразлично, каковы их предметы. Но так как, пользуясь таким критерием, мы отвлекаемся от всякого содержания знания (от отношения к его объекту), между тем как истина касается именно этого содержания, то отсюда ясно, что совершенно невозможно и нелепо спрашивать о признаке истинности этого содержания знаний и что достаточный и в то же время всеобщий признак истины не может быть дан. Так как выше мы уже называли содержания знания его материей, то мы можем выразить эту мысль следующим образом: требовать всеобщего признака истинности знания в отношении материи нельзя, так как это требование заключает в себе противоречие».[343]

Кант признавал только формально – логический критерий истины как «согласие знания со всеобщим формальным законами рассудка и разума». В учении Канта показан «субъективный характер истины», что, по мнению мыслителя, сделало невозможным наличие всеобщего критерия истины.

В.С.Соловьев считал центральным в установлении истины моральный аспект: ее критерий (мерило) предполагает добросовестную работу мышления. Он полагал, что «мерило истины переносится из внешнего мира в самого познающего субъекта, основанием истины признается не природа вещей и явлений, а разум человека »[344] . Соловьев подчеркивал: «в мериле истины заключается понятие добросовестности : настоящее философское мышление должно быть добросовестным исканием достоверной истины до конца ».[345]

Согласно взглядом немецкого неокантианца Э.Кассирера критерием истины является внутренняя непротиворечивость самого мышления. Представители конвенционализма, (А.Пуанкаре, К.Айдукевич, Р.Кар-нап), считавшие, что в основе научных теорий лежит соглашение (конвенция) между ученым, и их выбор обусловлен соображениями удобства, простоты, увидели критерий истины в формально – логической согласованности суждений науки с этими соглашениями (исходными или позднее введенными).

Сторонники сенсуалистического направления в теории познания, придерживавшиеся субъективно – идеалистических позиций, истолковывали критерий истины либо как непосредственную очевидность ощущений (Аристипп, а в Новое время отчасти Д.Беркли), либо как согласованность понятий и суждений с чувственными данными (Д.Юм). Вариацией этого подхода стали взгляды родоначальников позитивизма О.Конта и Р.Спен-сера.

Названные воззрения были развиты в XX столетии неопозитивистами при истолковании принципа верификации или верифицируемости (от лат. verus-истинный, и facio- делаю). Верифицируемость (верификация) представляет собой процесс установления истинности научных утверждений в результате их эмпирической проверки. Согласно указанному принципу, всякое научное осмысленное утверждение может быть сведено к совокупности так называемых протокольных предложений, образующих эмпирический базис науки. Они фиксируют данные «чистого опыта» и выступают в качестве функций истинности «элементарных утверждений исчисления высказываний». Истинность протокольных предложений обосновывается наблюдением; считается, если она установлена, то в ней трудно сомневаться.

Видный представитель логического позитивизма Б.Рассел, характеризуя процесс установления истинности научных утверждений, сделал такие пояснения: «Для верифицируемости высказывания недостаточно того, чтобы оно было истинным; кроме того, оно должно быть таким, чтобы его истинность можно было обнаружить . Таким образом, верифицируемость зависит от нашей способности приобретать знания, а не только от объективной истинности»[346] . Как видим, проверка научных положений на истинность при такой точке зрения напрямую связывается с познавательными способностями человека.

В ходе развития логического позитивизма наряду с признанием верификации критерием истинности суждений проявилась также трактовка такого критерия на базе принципа взаимосогласованности предложений, в системе друг с другом, с принятыми законами логики (О. Нейрат, К.Г. Гемпель, Р. Карнап). Базисом науки стали рассматриваться не факты, а предложения.

История философии знает и понимание истины как пользы, что предполагает признание полезности объекта или процесса как показателя истинности воззрений, характеризующих их. Такая точка зрения характерна для прагматизма - учения, определяющего значимость знания его практическими последствиями. Один из основоположников прагматизма американский философ Уильям Джеймс(1842-1910) считал, что значение понятий, идей и теорий, заключаясь в их практических последствиях, позволяет судить об истине как об успешности или полезности их применения в опыте. Словом, показатель истинности знаний он усмотрел в их способности быть полезными для достижения той или иной цели.

Конечно же истина приносит или же может принести людям пользу, но это еще не означает, что все полезное истинно. Пользу способно, ведь кому-то приносить и ложь, что может относиться даже к определенным группам людей. Отождествление истины и пользы нельзя признать состоятельным, как и попытки рассматривать полезность как свидетельство истинности.

Понимание практики как критерия истины зародилось в философии Гегеля. Немецкий мыслитель полагал, что «истина есть соответствие мышления предмету, и для того чтобы создать такое соответствие - ибо само по себе оно не дано как нечто наличное – мышление должно подчиняться предмету, сообразоваться с ним»[347]

Причем, речь у Гегеля идет об истине как о соответствии понятия (в качестве формы мышления) предмету. Значение практики для решения проблем истины как совпадения (тождества) человеческого понятия с идеальной структурой мироздания мыслитель увидел в доказательстве соответствия между ними. Он считал, что человек, создавая предмет, сообразующийся с понятием, тем самым и доказывает соответствие понятия его предмету, т.е. абсолютному духу. Происходит повторение акта божественного творения мира абсолютным духом, идеей, мировым разумом.

Исследование роли практики в познании и, в частности, ее участия в нем как критерия истины было предпринято в марксизме. Об особенностях проверки истины практикой речь уже шла в предыдущем разделе учебника. Уточним лишь общую специфику подхода к практике как к критерию истины. Этот подход реализует такую основополагающую идею: для того, чтобы сравнить имеющийся образ с самим объектом, необходимо практически воздействовать на этот объект. В случае обнаружения изменений в нем, которые мы прогнозировали, можно считать исходные представления истинными. Если же мы будем исходить из ошибочных представлений об объекте, то не сможем получить на практике те, результаты, которые предполагали. В итоге, наши представления об объекте придется пересмотреть, признав их полную или частичную несостоятельность.

Разумеется, что такой общий подход имеет широкое разнообразие своих проявлений. Разработка многочисленных вопросов, связанных с удостоверением истины, происходит в рамках теории познания.

Процесс познания формирует знания людей, на основе которых возникает цели и мотивы человеческих действий. Это – общественно – исторический процесс творческой деятельности людей, вершиной которого является постижение истины.

Глава YIII. МЕТОДЫ НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ

YIII.I ПонятиЯ метода и методологии.

Классификация методов научного познания

Понятие метод (от греческого слова «методос» - путь к чему-либо) означает совокупность приемов и операций практического и теоретического освоения действительности.

Метод вооружает человека системой принципов, требований, правил, руководствуясь которыми он может достичь намеченной цели. Владение методом означает для человека знание того, каким образом, в какой последовательности совершать те или иные действия для решения тех или иных задач, и умение применять это знание на практике.

Учение о методе начало развиваться еще в науке Нового времени. Ее представители считали правильный метод ориентиром в движении к надежному, истинному знанию. Так, видный философ XYII века Ф.Бэкон сравнивал метод познания с фонарем, освещающим дорогу путнику, идущему в темноте. А другой известный ученый и философ этого же периода Р.Декарт изложил свое понимание метода следующим образом: «Под методом, - писал он, - я разумею точные и простые правила, строгое соблюдение которых… без лишней траты умственных сил, но постепенно и непрерывно увеличивая знания, способствует тому, что ум достигает истинного познания всего, что ему доступно».[348]

Существует целая область знания, которая специально занимается изучением методов и которую принято именовать методологией . Методология дословно означает «учение о методах» (ибо происходит этот термин от двух греческих слов: «методос» - метод и «логос» - учение). Изучая закономерности человеческой познавательной деятельности, методология вырабатывает на этой основе методы ее осуществления. Важнейшей задачей методологии является изучение происхождения, сущности, эффективности и других характеристик методов познания.

Методы научного познания принято подразделять по степени их общности, т.е. по широте применимости в процессе научного исследования.

Всеобщих методов в истории познания известно два: диалектический и метафизический . Это общефилософские методы. Метафизический метод с середины XIX века начал все больше и больше вытесняться из естествознания диалектическим методом.

Вторую группу методов познания составляют общенаучные методы , которые используются в самых различных областях науки, т.е. имеют весьма широкий, междисциплинарный спектр применения. Классификация общенаучных методов тесно связана с понятием уровней научного познания.

Различают два уровня научного познания: эмпирический и теоретический . Одни общенаучные методы применяются только на эмпирическом уровне (наблюдение, эксперимент, измерение), другие – только на теоретическом (идеализация, формализация), а некоторые (например, моделирование) – как на эмпирическом, так и на теоретическом уровнях.

Эмпирический уровень научного познания характеризуется непосредственным исследованием реально существующих, чувственно воспринимаемых объектов. На этом уровне осуществляется процесс накопления информации об исследуемых объектах, явлениях путем проведения наблюдений, выполнения разнообразных измерений, поставки экспериментов. Здесь производится также первичная систематизация получаемых фактических данных в виде таблиц, схем, графиков и т.п. Кроме того, уже на втором уровне научного познания – как следствие обобщения научных фактов – возможно формулирование некоторых эмпирических закономерностей.

Теоретический уровень научного исследования осуществляется на рациональной (логической) ступени познания. На данном уровне происходит раскрытие наиболее глубоких существенных сторон, связей, закономерностей, присущих изучаемым объектам, явлениям. Теоретический уровень – более высокая ступень в научном познании. Результатами теоретического познания становятся гипотезы, теории, законы.

Выделяя в научном исследовании указанные два различных уровня, не следует, однако, их отрывать друг от друга и противопоставлять. Ведь эмпирический и теоретический уровни познания взаимосвязаны между собой. Эмпирический уровень выступает в качестве основы, фундамента теоретического. Гипотезы и теории формируются в процессе теоретического осмысления научных фактов, статистических данных, получаемых на эмпирическом уровне. К тому же теоретическое мышление неизбежно опирается на чувственно-наглядные образы (в том числе схемы, графики и т.п.), с которыми имеет дело эмпирический уровень исследования.

В свою очередь, эмпирический уровень научного познания не может существовать без достижений теоретического уровня. Эмпирическое исследование обычно опирается на определенную теоретическую конструкцию, которая определяет направление этого исследования, обуславливает и обосновывает применяемые при этом методы.

К третьей группе методов научного познания относятся методы, используемые только в рамках исследований какой-то конкретной науки или какого-то конкретного явления. Такие методы именуются частнонаучными . Каждая частная наука (биология, химия, геология и т.д.) имеет свои специфические методы исследования.

При этом частнонаучные методы, как правило, содержат в различных сочетаниях те или иные общенаучные методы познания. В частнонаучных методах могут присутствовать наблюдения, измерения, индуктивные или дедуктивные умозаключения и т.д. Характер их сочетания и использования находится в зависимости от условий исследования, природы изучаемых объектов. Таким образом, частнонаучные методы не оторваны от общенаучных. Они тесно связаны с ними, включают в себя специфическое применение общенаучных познавательных приемов для изучения конкретной области объективного мира.

Частнонаучные методы связаны и со всеобщим, диалектическим методом, который как бы преломляется через них. Например, всеобщий диалектический принцип развития проявился в биологии в виде открытого Ч.Дарвином естественноисторического закона эволюции животных и растительных видов.

К сказанному остается добавить, что любой метод сам по себе еще не предопределяет успеха в познании тех или иных сторон материальной действительности. Важно еще умение правильно применять научный метод в процессе познания. Если воспользоваться образным сравнением академика П.Л.Капицы, то научный метод «как бы является скрипкой Страдивариуса, самой совершенной из скрипок, но чтобы на ней играть, нужно быть музыкантом и знать музыку. Без этого она будет также фальшивить, как и обычная скрипка».[349]

YIII.2. ПРИНЦИПЫ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО МЕТОДА, ИХ ПРИМЕНЕНИЕ В НАУЧНОМ ПОЗНАНИИ.

YIII.2.1.Принцип всесторонности рассмотрения изучаемых

объектов. Комплексный подход в познании

Одно из важных требований диалектического метода состоит в том, чтобы изучать объект познания со всех сторон, стремиться к выявлению и изучению как можно большего числа (из бесконечного множества) его свойств, связей, отношений. Современные исследования во многих областях науки все больше требуют учета возрастающего числа фактических данных, параметров, связей, и т.п. Эту задачу становится все труднее решать без привлечения информационной мощи новейшей компьютерной техники.

Принцип всесторонности в современном научном исследовании реализуется в виде комплексного подхода к объектам познания. Последний позволяет учесть множественность свойств, сторон, отношений и т.п. изучаемых предметов, явлений. Данный подход лежит в основе комплексных, междисциплинарных исследований, позволяющих «свести во едино» многосторонние исследования, объединить полученные разными методами результаты. Именно этот подход привел к идее создания научных коллективов, состоящих из специалистов различного профиля и реализующих требование комплексности при решении тех или иных проблем.

В последние десятилетия XX века сформировались комплексные научно-технические дисциплины, которые являются следствием сложных междисциплинарных процессов, происходящих в сфере технических наук. «Современные комплексные научно-технические дисциплины и исследования, являются реальностью современной науки. Однако они не укладываются в традиционные организационные формы и методологические стандарты. Именно в сфере этих исследований и дисциплин осуществляется сейчас практическое «внутреннее» взаимодействие общественных, естественных и технических наук… Кроме того, в них происходит синтез исследовательской и проектной ориентации и формируется единая исследовательски-проектная установка (на комплексное исследование и системное проектирование) в процессе решения комплексных научно-технических проблем и задач. Такие исследования (к которым, например, относятся исследования в области искусственного интеллекта) требуют особой организационной поддержки и поиска новых организационных форм науки (например, по типу временных научных коллективов и проблемных групп). Однако, к сожалению, их развитие затрудняется именно в силу их нетрадиционности, отсутствия в массовом (а иногда и профессиональном) сознании четкого представления об их месте в системе современной науки и техники, косности и негибкости существующей бюрократической структуры науки».[350]

Таким образом, комплексный подход в современном научном познании, предполагая всесторонность изучения объектов, явлений, ориентирует на преодоление дисциплинарной (а иногда и ведомственной) разобщенности научного поиска, требует формирования новых коллективных способов организации науки.

Ныне комплексность (как один из важных аспектов диалектической методологии) является составным элементом современного глобального мышления. Основанные на нем поиски решения глобальных проблем современности требуют научно обоснованного (и политически взвешенного) комплексного подхода.

YIII.2.2.Принцип рассмотрения во взаимосвязи.

Системное познание

Проблема учета связей исследуемой вещи с другими вещами занимает важное место в диалектическом методе познания, отличая его от метафизического. Метафизичность мышления многих ученых-естествоиспытателей, игнорировавших в своих исследованиях реальные взаимосвязи, существующие между объектами материального мира, породила в свое время немало трудностей в научном познании. Преодолеть эти трудности помог начавшийся в ХIX в. переход от метафизики к диалектике, «…рассматривающей вещи не в их изолированности, а в их взаимной связи».[351]

Прогресс научного познания уже в XIX веке, а тем более в ХХ столетии показал, что любой ученый – в какой бы области знания он ни работал – неизбежно потерпит неудачу в исследовании, если будет рассматривать изучаемый объект вне связи с другими объектами, явлениями или если будет игнорировать характер взаимосвязей его элементов. В последнем случае окажется невозможным понять и изучить материальный объект в его целостности, как систему.

Система – это всегда некоторая целостность, представляющая собой совокупность элементов, функциональные свойства и возможные состояния которой обусловлены не только составом, строением и т.п. составляющих ее элементов, но и характером их взаимных связей. Следует заметить, что понятие «система» означает более сложное образование, более высокий уровень интеграции элементов, по сравнению с понятием «комплекс».

Под комплексом «…понимается простое объединение элементов в

некоторую совокупность или множество по некоторому общему признаку… Причем комплексность можно рассматривать как начальную форму синтеза. Следующая форма интеграции – это упорядоченность. Нарастание связей ведет к новой качественной форме интеграции, когда получается хорошо организованное (органическое) множество, образующее целостное единство, которое мы называем системой и которое выступает наиболее совершенной формой синтеза объединяемых компонентов».[352]

Для изучения объекта как системы требуется и особый, системный подход к его познанию. Последний должен учитывать качественное своеобразие системы по отношению к своим элементам (т.е. что она – как целостность – обладает свойствами, которых нет у составляющих ее элементов).

При этом следует иметь в виду, что «… хотя свойства системы в целом не могут быть сведены к свойствам элементов, они могут быть объяснены в своем происхождении, в своем внутреннем механизме, в способах своего функционирования на основе учета свойств элементов системы и характера их взаимосвязи и взаимообусловленности. В этом заключена методологическая суть системного подхода. В противном случае – если бы между свойствами элементов и характером их взаимосвязи, с одной стороны, и свойствами целого, с другой стороны, не было связи, не было бы никакого научного смысла в рассмотрении системы именно как системы, то есть как совокупности элементов с определенными свойствами. Тогда пришлось бы систему рассматривать просто как вещь, обладающую свойствами безотносительно к свойствам элементов и структуре системы».[353]

Распространение системного подхода в науке было связано с усложнением объектов исследования и с переходом от метафизико-механистической методологии к диалектической. Симптомы исчерпания познавательного потенциала метафизико-механистической методологии, ориентировавшийся на сведение сложного к отдельным связям и элементам, появились еще в ХIX в., а на рубеже XIX и ХХ в.в. кризис такой методологии обнаружился уже совершенно отчетливо.

В ХХ веке «ученые оказались перед лицом принципиально новых по сравнению с классическим естествознанием объектов исследования – перед сложноорганизованными , целостными объектами. Присущие этим объектам специфические закономерности ставили перед наукой задачу создания соответствующих познавательных средств, которые открыли бы возможность конкретно-научного решения проблем целостности применительно к тому или иному классу объектов действительности. Результатом попыток решения этих проблем явилась разработка методов системного анализа, во многом определяющих стиль современного научного мышления».[354]

YIII.2.3.Принцип детерминизма. Динамические и статистические закономерности.

Недопустимость индетерминизма в науке

Детерминизм – (от лат.determino - определяю) – это философское учение об объективной закономерной взаимосвязи и взаимообусловленности явлений материального и духовного мира. Основу данного учения составляет положение о существовании причинности, т.е. такой связи явлений, в которой одно явление (причина) при определенных условиях с необходимостью порождает другое явление (следствие). Современный детерминизм предполагает наличие разнообразных объективно существующих форм взаимосвязи явлений. Но все эти формы в конечном счете складываются на основе всеобще действующей причинности, вне которой не существует ни одно явление действительности.

Идея о том, что все существующее возникает или уничтожается в результате действия определенных причин зародилась в глубокой древности при первых попытках осмыслить связь и взаимозависимость вещей. Представители материалистического направления в философии в трактовке детерминизма исходили из того, что все формы связей вещей, в том числе и причинно-следственные связи, свойственны самой реальности и что каждое явление причинно обусловлено. В древнегреческой философии материалистическое понимание детерминизма отстаивали Гераклит, Демокрит, Эпикур. Для материалистической философии Нового времени принцип детерминизма явился важной опорой в борьбе против средневекового схоластического мировоззрения. В трудах Галилея, Бэкона, Гоббса, Декарта, Спинозы было обосновано положение о том, что при изучении природы надо искать действующие причины и что «истинное знание есть знание посредством причин» (Ф.Бэкон). Детерминизм Нового времени помог создать методологическую почву для расцвета естественных наук.

Вместе с тем, это учение страдало исторической ограниченностью, выразившейся в метафизической трактовке детерминизма, в отождествлении его со связями явлений, подчиняющимся лишь принципам механики, в непонимании качественного своеобразия закономерностей более высоких форм движения.

Классическая наука Нового времени признавала только закономерную связь между состояниями материальных систем, т.е. считалось, что за данным состоянием всегда следует только одно, строго определенное состояние. Исходя из этого уровня развития науки, французский ученый Пьер Лаплас сформулировал принцип, согласно которому в мире существует только однозначная, динамическая связь состояний. Эта связь носит механический характер и подчиняется законам классической механики. Предпосылкой лапласовского вывода был взгляд на мир как на замкнутую систему, поведение которой можно, зная исходные условия, однозначно определить в любой момент времени. С позиций подобного механического детерминизма (получившего в истории науки и философии наименование лапласовского) значения координат и импульсов всех частиц Вселенной в данный момент времени совершенно однозначно определяет их состояние в любой прошедший или будущий момент времени. Такой подход означал признание лишь динамических закономерностей, которые длительное время лежали в основе научного и философского (метафизико-механистического) миропонимания. Динамическая закономерность есть форма причинной связи, при которой данное состояние системы однозначно определяет все ее последующие состояния, в силу чего знание начальных условий дает возможность точно предсказать дальнейшие состояния системы.

Появление материалистической диалектики и последующий прогресс науки (прежде всего, рождение квантовой механики) привели к отказу от лапласовского детерминизма при описании микроявлений. Оказалось, что между микрочастицами действует вероятностная (статистическая) связь, т.е. за данным состоянием системы могут следовать не строго определенные, а самые различные состояния, причем вероятность (степень возможности) появления нового состояния определяется уже не динамическими, а статистическими закономерностями. Статистическая закономерность – это форма причинной связи, при которой данное состояние системы определяет ее последующее состояние не однозначно, а лишь с определенной вероятностью, являющейся мерой возможности реализации заложенных в прошлом тенденций изменения.

Динамическая и статистическая закономерности являются различными формами проявления закономерной связи между предшествующими и последующими состояниями материальных систем.

Динамические закономерности действуют в автономных, мало зависящих от внешних воздействий системах с относительно небольшим числом элементов (такая закономерность определяет, например, движение планет в Солнечной системе). Статистические же закономерности действуют во всех неавтономных, зависящих от постоянно меняющихся внешних условий системах с очень большим количеством элементов (таковыми являются например, биологические системы).

Альтернативой детерминизму выступает индетерминизм –концепция, которая либо отвергает причинность вообще, либо отрицает ее всеобщий характер. Известный английский философ XYIII в. Д.Юм считал, например, что причинность в объективном мире не существует, что она представляет собой привычку человека связывать свои ощущения определенным образом. Споры вокруг принципа детерминизма продолжались и в последующие столетия. Сторонники индетерминизма утверждали, что к определенным областям (например, волевым действиям, процессам, происходящим в микромире) принцип причинной обусловленности неприменим. Когда классическая физика ХХ века столкнулась с тем обстоятельством, что микрообъект не может находиться в состоянии, в котором он имел бы одновременно совершенно строго определенные координату и импульс, некоторыми учеными и философами был сделан вывод, что будто бы в микромире принцип детерминизма теряет силу. В действительности же оказался непригодным старый механический детерминизм.

В целом прогресс научного познания показал, что методологические трудности, с которыми сталкиваются исследователи в различных отраслях знания, могут быть преодолены только на основе принципа детерминизма в его диалектико-материалистическом понимании. И хотя в ходе развития науки неоднократно возникали трудности в проведении идей детерминизма и появлялись течения, отрицающие детерминизм, в конце концов всегда оказывалось, что все действительные успехи науки были неразрывно связаны с его торжеством. Каждая из таких трудностей фактически означала не крах детерминизма, а ограниченную применимость тех или иных ранее известных форм причинной обусловленности явлений.

YIII.2.4.Принцип изучения в развитии.

Исторический и логический подходы в познании

Принцип изучения объектов в их развитии является одним из важнейших принципов диалектического метода познания. В этом состоит одно из принципиальных отличий диалектического метода от метафизического. Мы не получим истинного знания, если будем изучать вещь в мертвом, застывшем состоянии, если будем игнорировать такой важнейший аспект ее бытия, как развитие. Только изучив прошлое интересующего нас объекта, историю его возникновения и формирования, можно понять его нынешнее состояние, а также предсказать его будущее.

Неисторический подход в науке часто мешал получению важных научных результатов. Такой подход, например, в изучении живой природы длительное время препятствовал решению вопроса о возникновении нынешних видов растений и животных. Естествоиспытатели XYIII в. полагали, что органические виды качественно не меняются со временем, а их количество во все времена остается одним и тем же. Изучение существующих представителей растительного и животного мира без учета их исторического прошлого, хотя и давало определенные положительные результаты, (в плане, например, их систематизации) не позволяло, однако, решить проблему органических видов.

Отдельные попытки рассматривать объекты окружающей природы в их развитии не встречали поддержки в науке XYIII в. благодаря господству в ней метафизических воззрений. Так, уже упоминавшаяся ранее гипотеза Канта об историческом развитии Солнечной системы не было понята его современниками. И только в XIX в. необходимость изучения объектов с учетом их изменения, развития стала постепенно овладевать умами естествоиспытателей.

Принцип изучения объекта в развитии может реализоваться в познании двумя подходами: историческим и логическим (или, точнее сказать, логико-историческим).

При историческом подходе история объекта воспроизводится в точности, во всей ее многогранности, с учетом всех деталей, событий, включая и всякого рода случайные отклонения, «зигзаги» в развитии. Такой подход применяется при подробном, доскональном изучении человеческой истории, при наблюдениях, например, за развитием каких-то растений, живых организмов (с соответствующими описаниями этих наблюдений во всех подробностях) и т.д.

При логическом подходе также воспроизводится история объекта, но при этом она подвергается определенным логическим преобразованиям: обрабатывается теоретическим мышлением с выделением общего, существенного и освобождается в то же время от всего случайного, несущественного, наносного, мешающего выявлению закономерности развития изучаемого объекта.[355]

Такой подход в естествознании XIX века был успешно (хотя и стихийно) реализован Ч.Дарвиным. У него впервые логический процесс познания органического мира исходил из исторического процесса развития этого мира, что позволило научно решить вопрос о возникновении и эволюции видов растений и животных.

Выбор того или иного – исторического или логического – подхода в познании обусловливается природой изучаемого объекта, целями исследования и другими обстоятельствами. В то же время в реальном процессе познания оба указанных подхода тесно взаимосвязаны. Исторический подход не обходится без какого-то логического осмысления фактов истории развития изучаемого объекта. Логический же анализ развития объекта не противоречит его подлинной истории, исходит из нее.

Эту взаимосвязь исторического и логического подходов в познании особо подчеркивал Ф.Энгельс. «… Логический метод, - писал он, - … в сущности является не чем иным, как тем же историческим методом, только освобожденным от исторической формы и от мешающих случайностей. С чего начинается история, с того же должен начинаться и ход мыслей, и его дальнейшее движение будет представлять собой не что иное, как отражение исторического процесса в абстрактной и теоретически последовательной форме; отражение исправленное, но исправленное соответственно законам, которые дает сам действительный исторический процесс…».[356]

Логико-исторический подход, опирающийся на мощь теоретического мышления, позволяет исследователю достичь логически реконструированного, обобщенного отражения исторического развития изучаемого объекта. А это ведет к получению важных научных результатов.

YIII.3. ОБЩЕНАУЧНЫЕ МЕТОДЫ

ЭМПИРИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ

YIII.3.1.Научное наблюдение

Наблюдение есть чувственное преимущественно-визуальное отражение предметов и явлений внешнего мира. Это – исходный метод эмпирического познания, позволяющий получить некоторую первичную информацию об объектах окружающей действительности.

Научное наблюдение (в отличие от обыденных, повседневных наблюдений) характеризуется рядом особенностей:

- целенаправленностью (наблюдение должно вестись для решения поставленной задачи исследования, а внимание наблюдателя фиксироваться только на явлениях, связанных с этой задачей );

- планомерностью (наблюдение должно проводиться строго по плану, составленному исходя из задачи исследования);

- активностью (исследователь должен активно искать, выделять нуж-ные ему моменты в наблюдаемом явлении, привлекая для этого свои знания и опыт, используя различные технические средства наблюдения).

Научные наблюдения всегда сопровождаются описанием объекта познания. Последнее необходимо для фиксирования тех свойств, сторон изучаемого объекта, которые составляют предмет исследования. Описания результатов наблюдений образуют эмпирический базис науки, опираясь на который исследователи создают эмпирические обобщения, сравнивают изучаемые объекты по тем или иным параметрам, проводят классификацию их по каким-то свойствам, характеристикам, выясняют последовательность этапов их становления и развития.

Почти каждая наука проходит указанную первоначальную, «описательную» стадию развития. При этом, как подчеркивается в одной из работ, касающихся этого вопроса, «основные требования, которые предъявляются к научному описанию, направлены на то, чтобы оно было возможно более полным, точным и объективным. Описание должно давать достоверную и адекватную картину самого объекта, точно отображать изучаемые явления. Важно, чтобы понятия, используемые для описания, всегда имели четкий и однозначный смысл. При развитии науки, изменении ее основ преобразуются средства описания, часто создается новая система понятий».[357]

Наблюдение как метод познания более или менее удовлетворяло потребности наук, находившихся на описательно-эмпирической ступени развития. Дальнейший прогресс научного познания был связан с переходом многих наук к следующей, более высокой ступени развития, на которой наблюдения дополнялись экспериментальными исследованиями, предполагающими целенаправленное воздействие на изучаемые объекты.

Что касается наблюдений, то в них отсутствует деятельность, направленная на преобразование, изменение объектов познания. Это обусловливается рядом обстоятельств: недоступностью этих объектов для практического воздействия ( например, наблюдение удаленных космических объектов), нежелательностью, исходя из целей исследования, вмешательства в наблюдаемый процесс ( фенологические, психологические и др. наблюдения), отсутствием технических, энергетических, финансовых и иных возможностей постановки экспериментальных исследований объектов познания.

По способу проведения наблюдения могут быть непосредственными и опосредованными.

При непосредственных наблюдениях те или иные свойства, стороны объекта отражаются, воспринимаются органами чувств человека. Такого рода наблюдения дали немало полезного в истории науки. Известно, например, что наблюдения положения планет и звезд на небе, проводившиеся в течение более двадцати лет Тихо Браге с непревзойденной для невооруженного глаза точностью, явились эмпирической основой для открытия Кеплером его знаменитых законов.

В настоящее время непосредственное визуальное наблюдение широко используется в космических исследованиях, как важный (а иногда и незаменимый) метод научного познания. Визуальные наблюдения с борта пилотируемой орбитальной станции – наиболее простой и весьма эффективный метод исследования параметров атмосферы, поверхности суши и океана из космоса в видимом диапазоне. «С орбиты искусственного спутника Земли глаз человека может уверенно определить границы облачного покрова, типы облаков, границы выноса мутных речных вод в море, просмотреть рельеф дна на мелководье, определить характеристики океанических вихрей и пылевых бурь размером несколько сот километров, различать типы планктона и т.п. Комплексное восприятие наблюдаемых явлений…, избирательная способность человеческого зрения и логический анализ результатов наблюдений – это те уникальные свойства метода визуальных наблюдений, которыми не обладают никакой набор аппаратуры».[358]

«Возможности визуального метода наблюдений существенно увеличиваются, если использовать инструменты, расширяющие границы человеческого зрения. Это могут быть бинокли, зрительные трубы, приборы ночного видения с оптико-электронным усилением света».[359]

Хотя непосредственное наблюдение продолжает играть немаловажную роль в современной науке, однако чаще всего научное наблюдение бывает опосредованным , т. е. проводится с использованием тех или иных технических средств. Появление и развитие таких средств во многом определило то громадное расширение возможностей метода наблюдений, которое произошло за последние четыре столетия.

Если, например, до начала XYII в. астрономы наблюдали за небесными телами невооруженным глазом, то изобретение Галилеем в 1608 году оптического телескопа подняло астрономические наблюдения на новую, гораздо более высокую ступень. А создание в наши дни рентгеновских телескопов и вывод их в космическое пространство на борту орбитальной станции (рентгеновские телескопы могут работать только за пределами земной атмосферы) позволило проводить наблюдения за такими объектами Вселенной (пульсары, квазары), которые никаким другим путем изучать было бы невозможно.

Подобно развитию технических средств дальних наблюдений, создание в XYII веке оптического микроскопа, а много позднее, уже в ХХ веке, и электронного микроскопа позволило исследователям наблюдать удивительный мир микрообъектов и микроявлений.

Развитие современного естествознания связано с повышением роли так называемых косвенных наблюдений . Так, объекты и явления, изучаемые ядерной физикой, не могут прямо наблюдаться ни с помощью органов чувств человека, ни с помощью самых совершенных приборов. То, что ученые наблюдают в процессе эмпирических исследований в атомной физике, - это не сами микрообъекты, а только результаты их воздействия на определенные объекты, являющиеся техническими средствами исследования. Например, при изучении свойств заряженных частиц с помощью камеры Вильсона эти частицы воспринимаются исследователем косвенно – по таким видимым их проявлениям, как образование треков , состоящих из множества капелек жидкости.

Косвенные наблюдения обязательно основываются на некоторых теоретических положениях, устанавливающих определенную связь (скажем, в виде математически выраженной функциональной зависимости) между наблюдаемыми и ненаблюдаемыми явлениями. Подчеркивая роль теории в процессе таких наблюдений, А.Эйнштейн в разговоре с В.Гейзенбергом заметил: « Можно ли наблюдать данное явление или нет – зависит от вашей теории. Именно теория должна установить, что можно наблюдать, а что нельзя».[360]

Вообще любые научные наблюдения, хотя они опираются в первую очередь на работу органов чувств, требуют в то же время участия и теоретического мышления. Исследователь, опираясь на свои знания, опыт, должен осознать чувственные восприятия и выразить их (описать) либо в понятиях обычного языка, либо – более строго и сокращенно – в определенных научных терминах, в каких-то графиках, таблицах, рисунках и т.п.

Наблюдения могут нередко играть важную эвристическую роль в научном познании. В процессе наблюдений могут быть открыты совершенно новые явления, позволяющие обосновать ту или иную научную гипотезу. Приведем лишь один пример из области истории космических исследований. Участники длительных экспедиций в космос на орбитальной станции «Салют-6» вели наблюдения Мирового океана, ибо над ним и даже в его глубинах формируется погода планеты. В результате этих наблюдений были обнаружены так называемые синоптические вихри. Последние представляют собой специфические образования в океане, размеры и цвет которых бывают различными. Некоторые из них имеют зеленоватую окраску, что характеризует подъем глубинных вод к поверхности, другие отличаются голубой окраской – здесь вода с поверхности уходит в глубину. Эти наблюдения позволили подтвердить гипотезу академика Г.И.Марчука, согласно которой в Мировом океане есть энергоактивные зоны, являющиеся своеобразными «генераторами погоды». Именно над такими аномалиями и начинается формирование циклонов.[361]

Для получения каких-то выводов об исследуемом явлении, для обнаружения чего-то существенного в нем зачастую требуется проведение весьма большого количества наблюдений. Например, для получения даже краткосрочного (до 7-10 суток) прогноза погоды необходимо проводить огромное число наблюдений за различными метеорологическими параметрами атмосферы. Такие наблюдения в современном мире осуществляют свыше 10 тыс. метеорологических станций, получающих необходимые данные в районе земной поверхности, и около 800 станций радиозондирования, собирающих данные во всей толще атмосферы. К этому надо добавить метеорологическую информацию, которая является результатом наблюдений, проводимых с оснащенных специальной аппаратурой морских судов и самолетов, беспилотных метеорологических спутников Земли и пилотируемых орбитальных станций. Весь этот обширный комплекс технических средств обеспечивает глобальные наблюдения за состоянием атмосферы, поверхности суши и океана с целью изучения тех физических процессов, которые определяют аномалии погоды на нашей планете.

Из всего вышесказанного следует, что наблюдение является весьма важным методом эмпирического познания, обеспечивающим сбор обширной информации об окружающем мире. Как показывает история науки, при правильном использовании этого метода он оказывается весьма плодотворным.

YIII.3.2.Эксперимент

Эксперимент – более сложный метод эмпирического познания по сравнению с наблюдением. Он предполагает активное, целенаправленное и строго контролируемое воздействие исследователя на изучаемый объект для выявления и изучения тех или иных сторон, свойств, связей. При этом экспериментатор может преобразовывать исследуемый объект, создавать искусственные условия его изучения, вмешиваться в естественное течение процессов.

Эксперимент включает в себя другие методы эмпирического исследования (наблюдения, измерения). В то же время он обладает рядом важных, присущих только ему особенностей.

Во-первых, эксперимент позволяет изучать объект в «очищенном» виде, т.е. устранять всякого рода побочные факторы, наслоения, затрудняющие процесс исследования. Например, проведение некоторых экспериментов требует специально оборудованных помещений, защищенных (экранированных) от внешних электромагнитных воздействий на изучаемый объект.

Во-вторых, в ходе эксперимента объект может быть поставлен в некоторые искусственные, в частности, экстремальные условия, т.е. изучаться при сверхнизких температурах, при чрезвычайно высоких давлениях или, наоборот, в вакууме, при огромных напряженностях электромагнитного поля и т.п. В таких искусственно созданных условиях удается обнаружить удивительные порой неожиданные свойства объектов и тем самым глубже постигать их сущность. . Очень интересными и многообещающими являются в этом плане космические эксперименты, позволяющие изучать объекты, явления в таких особых, необычных условиях (невесомость, глубокий вакуум), которые недостижимы в земных лабораториях.

В-третьих, изучая какой-либо процесс, экспериментатор может вмешиваться в него, активно влиять на его протекание. Как отмечал академик И.П.Павлов, «опыт как бы берет явления в свои руки и пускает в ход то одно, то другое и таким образом в искусственных, упрощенных комбинациях определяет истинную связь между явлениями. Иначе говоря, наблюдение собирает то, что ему предлагает природа, опыт же берет у природы то, что хочет».[362]

В-четвертых, важным достоинством многих экспериментов является их воспроизводимость. Это означает, что условия эксперимента, а соответственно и проводимые при этом наблюдения, измерения могут быть повторены столько раз, сколько это необходимо для получения достоверных результатов.

В истории науки известен, например, такой случай. Американский физик Шэнкланд, изучавший соударение фотонов с электронами, пришел к выводу о невыполнении закона сохранения энергии в элементарном акте соударения. Эти эксперименты вызвали сенсацию. Но ряд крупных физиков, в том числе А.Ф.Иоффе, отнеслись к ним скептически. Тогда Шэнкланд решил повторить свои эксперименты. Пытаясь воспроизвести свои прежние результаты, он нашел ошибку в методике экспериментирования. Выявилось, что при правильной постановке эксперимента закон сохранения энергии соблюдается и в указанном элементарном акте соударения. Так, благодаря воспроизводимости экспериментальных исследований, вторая работа Шэнкланда опровергла первую.

Подготовка и проведение эксперимента требуют соблюдения ряда условий. Так, научный эксперимент:

- никогда не ставится наобум, он предполагает наличие четко сформулированной цели исследования;

- не делается «вслепую», он всегда базируется на каких-то исходных теоретических положениях;

- не проводится беспланово, хаотически, предварительно исследователь намечает пути его проведения;

- требует определенного уровня развития технических средств познания, необходимого для его реализации;

- должен проводиться людьми, имеющими достаточно высокую квалификацию.

Только совокупность всех этих условий определяет успех в экспериментальных исследованиях.

В зависимости от характера проблем, решаемых в ходе экспериментов, последние обычно подразделяются на исследовательские и проверочные.

Исследовательские эксперименты дают возможность обнаружить у объекта новые, неизвестные свойства. Результатом такого эксперимента могут быть выводы, не вытекающие из имевшихся знаний об объекте исследования. Примером могут служить эксперименты, поставленные в лаборатории Э.Резерфорда, в ходе которых обнаружилось странное поведение альфа-частиц при бомбардировке ими золотой фольги: большинство частиц проходило сквозь фольгу, небольшое количество частиц отклонялось и рассеивалось, а некоторые частицы не просто отклонялись, а отскакивали обратно, как мяч от сетки. Такая экспериментальная картина, согласно расчетам, получалась в силу того, что вся масса атома сосредоточена в ядре, занимающем ничтожную часть его объема (отскакивали обратно альфа-частицы, соударявшиеся с ядром). Так исследовательский эксперимент, проведенный Резерфордом и его сотрудниками, привел к обнаружению ядра атома, а тем самым и к рождению ядерной физики.

Проверочные эксперименты служат для проверки, подтверждения тех или иных теоретических построений. Так, существование целого ряда элементарных частиц (позитрона, нейтрино и др.) было вначале предсказано теоретически, и лишь позднее они были обнаружены экспериментальным путем.

Проникновение человеческого познания в микромир потребовало проведения экспериментальных исследований, в которых нельзя было пренебречь воздействием прибора на объект (точнее сказать, микрообъект) познания. Из этого обстоятельства некоторые физики стали делать выводы, что, в отличие от классической механики, в квантовой механике эксперимент играет принципиально иную роль.

Но возмущающее влияние прибора не изменяет познавательной роли эксперимента в физике микромира. Приборы оказывают возмущающее действие на изучаемый объект и в классической физике, имеющий дело с макрообъектами, только их действие здесь очень мало, и им можно пренебречь. В сфере же материальной действительности, изучаемой квантовой механикой, прибор оказывает на частицу гораздо более существенное возмущающее влияние, которым пренебречь нельзя. Однако это влияние не означает, что свойства микрочастиц материи порождаются прибором по воле экспериментатора (как представлялось некоторым физикам). Необходимо отметить также, что возмущающее действие касается только количественной стороны микрочастицы – величины энергии, импульса, ее пространственной локализации. Качественная же специфика микрочастиц не претерпевает при возмущении никаких изменений: электрон остается электроном, протон – протоном и т.д.

Исходя из методики проведения и получаемых результатов, эксперименты можно разделить на качественные и количественные. Качественные эксперименты носят поисковый характер и не приводят к получению каких-либо количественных соотношений. Они позволяют лишь выявить действие тех или иных факторов на изучаемое явление. Количественные эксперименты направлены на установление точных количественных зависимостей в исследуемом явлении. В реальной практике экспериментального исследования оба указанных типа экспериментов реализуются, как правило, в виде последовательных этапов развития познания.

Как известно, связь между электрическими и магнитными явлениями была впервые открыта датским физиком Эрстедом в результате чисто качественного эксперимента (поместив магнитную стрелку компаса рядом с проводником, через который пропускался электрический ток, он обнаружил, что стрелка отклоняется от первоначального положения). После опубликования Эрстедом своего открытия последовали количественные эксперименты французских ученых Био и Савара, а также опыты Ампера, на основе которых была выведена соответствующая математическая формула.

Все эти качественные и количественные эмпирические исследования заложили основы учения об электромагнетизме.

В зависимости от области научного знания, в которой используется экспериментальный метод исследования, различают естественнонаучный, прикладной (в технических науках, сельскохозяйственной науке и т. д.) и социально-экономический эксперименты.

В конце XIX века, например, два видных ученых Г. Герц и А. С. Попов занимались экспериментальным изучением электромагнитных колебаний. Но Герц ставил перед собой лишь задачу экспериментальной проверки теоретических построений Максвелла. Практическое применение электромагнитных колебаний его не интересовало. Поэтому эксперименты Герца, в ходе которых были получены электромагнитные волны, предсказанные теорией Максвелла, следует рассматривать как естественнонаучные. Что же касается экспериментов А. С. Попова, то они имели четкую направленность (как практически использовались «волны Герца»?) и были экспериментами в области зарождающейся прикладной науки-радиотех-ники. Более того, Герц вообще не верил в возможность практического применения электромагнитных волн, не видел никакой связи между своими экспериментами и нуждами практики. Узнав о попытках практического использования электромагнитных волн, Герц даже написал в Дрезденскую палату коммерции, что исследования в этом направлении нужно запретить как бесполезные.[363]

Завершая рассмотрение экспериментального метода исследования, следует упомянуть об очень важной проблеме планирования эксперимента. Еще в первой половине ХХ столетия все экспериментальные исследования сводились к проведению так называемого однофакторного эксперимента, когда изменялся какой-то один фактор исследуемого процесса, а все остальные оставались неизменными. Но развитие науки настойчиво требовало исследования процессов, зависящих от множества меняющихся факторов. Использование в этом случае методики однофакторного эксперимента было бессмысленным, ибо требовало астрономического количества опытов.

В начале 20-х годов английский статистик Р. Фишер впервые разработал и доказал целесообразность метода одновременного варьирования всех факторов, влияющих на результаты экспериментальных исследований в области прикладных наук. Но лишь через три десятилетия эта работа Фишера нашла практическое применение. В 1951 году Бокс и Уилсон разработали метод, по которому исследователь должен ставить последовательные небольшие серии опытов, варьируя в каждой из этих серий по определенным правилам все факторы. Причем организуются указанные серии таким образом, чтобы после математической обработки предыдущей можно было бы выбрать (спланировать) условия проведения следующей серии, что в конечном итоге позволит выйти в область оптимума.

После упомянутой работы Бокса и Уилсона появился целый ряд работ на эту же тему, в которых предлагались и другие методики. Достигнутые успехи в теоретической разработке и практическом применении планирования эксперимента в научных исследованиях привели к появлению новой дисциплины – математической теории эксперимента . Эта теория направлена на решение задачи получения достоверного результата экспериментального исследования с минимальными затратами труда, времени и средств. В итоге достигается оптимизация работы экспериментатора при одновременном обеспечении высокого качества экспериментальных исследований. А «высокое качество эксперимента, - как подчеркивал академик П.Л.Капица, - является необходимым условием здорового развития науки».[364]

YIII.3.3.Измерение

Большинство научных экспериментов и наблюдений включает в себя проведение разнообразных измерений. Измерение – это процесс, заключающийся в определении количественных значений тех или иных свойств, сторон изучаемого объекта, явления с помощью специальных технических устройств.

Огромное значение измерений для науки отмечали многие видные ученые. Например, Д.И.Менделеев подчеркивал, что «наука начинается с тех пор, как начинают измерять». А известный английский физик В.Томсон (Кельвин) указывал на то, что «каждая вещь известна лишь в той степени, в какой ее можно измерить».[365]

Важной стороной процесса измерения является методика его проведения. Она представляет собой совокупность приемов, использующих определенные принципы и средства измерений. Под принципами измерений в данном случае имеются в виду какие-то явления, которые положены в основу измерений (например, измерение температуры с использованием термоэлектрического эффекта).

Наличие субъекта (исследователя), производящего измерения, не всегда является обязательным. Он может и не принимать непосредственного участия в процессе измерения, если измерительная процедура включена в работу автоматической информационно-измерительной системы. Последняя строится на базе электронно-вычислительной техники. Причем с появлением сравнительно недорогих микропроцессорных вычислительных устройств в измерительной технике стало возможным создание "интеллектуальных" приборов, в которых обработка данных измерений производится одновременно с чисто измерительными операциями.

Результат измерения получается в виде некоторого числа единиц измерения. Единица измерения - это эталон, с которым сравнивается измеряемая сторона объекта или явления (эталону присваивается числовое значение «1»). Существует множество единиц измерения, соответствующее множеству объектов, явлений, их свойств, сторон, связей, которые приходится измерять в процессе научного познания. При этом единицы измерения подразделяются на основные , выбираемые в качестве базисных при построении системы единиц, и производные, выводимые из других единиц с помощью каких-то математических соотношений.

Методика построения системы единиц как совокупности основных и производных была впервые предложена в 1832 году К.Гауссом. Он построил систему единиц, в которой за основу были приняты три произвольные, независимые друг от друга основные единицы: длины (миллиметр), массы (миллиграмм) и времени (секунда). Все остальные (производные) единицы можно было определить с помощью этих трех. В дальнейшем с развитием науки и техники появились и другие системы единиц физических величин, построенных по принципу, предложенному Гауссом. Они базировались на метрической системе мер, но отличались друг от друга основными единицами.

Кроме того, в физике появились так называемые естественные системы единиц. Их основные единицы определялись из законов природы (это исключало произвол человека при построении указанных систем). Примером может служить «естественная» система физических единиц, предложенная в свое время Максом Планком. В ее основу были положены «мировые постоянные»; скорость света в пустоте, постоянная тяготения, постоянная Больцмана и постоянная Планка. Исходя из них и приравняв их к «1», Планк получил ряд производных единиц (длины, массы, времени и температуры). Планк писал по поводу единиц предложенной им системы: «Эти величины сохраняют свое естественное значение, пока законы всемирного тяготения и распространения света в пустоте и два основных начала термодинамики останутся неизменными; они должны получаться одинаковыми , какими бы разумными существами и какими бы методами они ни определялись».[366]

Основное значение подобных «естественных» систем единиц (к ним относится также система атомных единиц Хартри и некоторые другие) состоит в существенном упрощении вида отдельных уравнений физики. Однако размеры единиц таких систем делают их малоудобными для практики. Кроме того, точность измерения основных единиц подобных систем, необходимая для установления всех производных единиц, еще далеко недостаточна. В силу указанных причин предложенные до сих пор «естественные» системы единиц не могут в настоящее время найти применения при решении вопроса об унификации единиц измерения.

Вопрос об обеспечении единообразия в измерении величин, отражающих те или иные явления материального мира, всегда был очень важным. Отсутствие такого единообразия порождало существенные трудности для научного познания. Например, до 1880 года включительно не существовало единство в измерении электрических величин: использовалось 15 различных единиц электрического сопротивления, 8 единиц электродвижущей силы, 5 единиц электрического тока и т.д. Сложившееся положение сильно затрудняло сопоставление результатов измерений и расчетов, выполненных различными исследователями. Остро ощущалось необходимость введения единой системы электрических единиц. Такая система была принята первым международным конгрессом по электричеству, состоявшимся в 1881 году.

В настоящее время в естествознании действует преимущественно Международная система единиц (СИ), принятая в 1960 году XI Генеральной конференцией по мерам и весам. Международная система единиц построена на базе семи основных (метр, килограмм, секунда, ампер, кельвин, кандела, моль) и двух дополнительных (радиан, стерадиан) единиц. С помощью специальной таблицы множителей и приставок можно образовывать кратные и дольные единицы (например, с помощью множителя 10-3 и приставки «милли» к наименованию любой из названных выше единиц измерения можно образовывать дольную единицу размером в одну тысячную от исходной).

Международная система единиц физических величин является наиболее совершенной и универсальной из всех существовавших до настоящего времени. Она охватывает физические величины механики, термодинамики, электродинамики и оптики, которые связаны между собой физическими законами.

Потребность в единой международной системе единиц измерения в условиях современной научно-технической революции очень велика. Поэтому такие международные организации, как ЮНЕСКО и международная организация законодательной метрологии, призвали государства, являющиеся членами этих организаций, принять вышеупомянутую Международную систему единиц и градуировать в этих единицах все измерительные приборы.

Существует несколько видов измерений. Исходя из характера зависимости измеряемой величины от времени, измерения разделяют на статические и динамические. При статических измерениях величина, которую мы измеряем, остается постоянной во времени (измерение размеров тел, постоянного давления и т.п.). К динамическим относятся такие измерения, в процессе которых измеряемая величина меняется во времени (измерение вибрации, пульсирующих давлений и т.п.).

По способу получения результатов различают измерения прямые и косвенные. В прямых измерениях искомое значение измеряемой величины получается путем непосредственного сравнения ее с эталоном или выдается измерительным прибором. При косвенном измерении искомую величину определяют на основании известной математической зависимости между этой величиной и другими величинами, получаемыми путем прямых измерений (например, нахождение удельного электрического сопротивления проводника по его сопротивлению, длине и площади поперечного сечения). Косвенные измерения широко используются в тех случаях, когда искомую величину невозможно или слишком сложно измерить непосредственно или когда прямое измерение дает менее точный результат.

Технические возможности измерительных приборов в значительной мере отражают уровень развития науки. С современной точки зрения, приборы, использовавшиеся учеными – естествоиспытателями в XIX в. и в начале ХХ столетия, были весьма несовершенны. Тем не менее с помощью этих приборов ставились иногда блестящие эксперименты, оставившие заметный след в истории науки, открывались и изучались важные закономерности природы. Оценивая, например, значение известных измерений скорости света, проведенных американским физиком А.Майкельсоном, для последующего развития науки, академик С.И.Вавилов писал: «На почве его экспериментальных открытий и измерений выросла теория относительности, развилась и рафинировалась волновая оптика и спектроскопия и окрепла теоретическая астрофизика».[367]

С прогрессом науки продвигается вперед и измерительная техника. Наряду с совершенствованием существующих измерительных приборов, работающих на основе традиционных утвердившихся принципов (замена материалов, из которых сделаны детали прибора, внесение в его конструкцию отдельных изменений и т.д.), происходит переход на принципиально новые конструкции измерительных устройств, обусловленные новыми теоретическими предпосылками. В последнем случае создаются приборы, в которых находят реализацию новые научные достижения. Так, например, развитие квантовой физики существенно повысило возможности измерений с высокой степенью точности. Использование эффекта Мессбауэра позволяет создать прибор с разрешающей способностью порядка 10-13 % измеряемой величины.

Хорошо развитое измерительное приборостроение, разнообразие методов и высокие характеристики средств измерения способствуют прогрессу в научных исследованиях. В свою очередь, решение научных проблем, как уже отмечалось выше, часто открывает новые пути совершенствования самих измерений.

YIII.4. ОБЩЕНАУ×НЫЕ МЕТОДЫ

ТЕОРЕТИ×ЕСКОГО ПОЗНАНИß

YIII.4.1.Абстрагирование. Восхождение от

абстрактного к конкретному

Процесс познания всегда начинается с рассмотрения конкретных, чувственно воспринимаемых предметов и явлений, их внешних признаков, свойств, связей. Только в результате изучения чувственно-конкретного человек приходит к каким-то обобщенным представлениям, понятиям, к тем или иным теоретическим положениям, т.е. научным абстракциям. Получение этих абстракций связано со сложной абстрагирующей деятельностью мышления.

В процессе абстрагирования происходит отход (восхождение) от чувственно воспринимаемых конкретных объектов (со всеми их свойствами, сторонами и т.д.) к воспроизводимым в мышлении абстрактным представлениям о них. При этом чувственно-конкретное восприятие как бы «…испаряется до степени абстрактного определения».[368] Абстрагирование , таким образом, заключается в мысленном отвлечении от каких-то – менее существенных – свойств, сторон, признаков изучаемого объекта с одновременным выделением, формированием одной или нескольких существенных сторон, свойств, признаков этого объекта. Результат, получаемый в процессе абстрагирования, именуют абстракцией (или используют термин «абстрактное» - в отличие от конкретного).

В научном познании широко применяются, например, абстракции отождествления и изолирующие абстракции. Абстракция отождествления представляет собой понятие, которое получается в результате отождествления некоторого множества предметов (при этом отвлекаются от целого ряда индивидуальных свойств, признаков данных предметов) и объединения их в особую группу. Примером может служить группировка всего множества растений и животных, обитающих на нашей планете, в особые виды, роды, отряды и т.д. Изолирующая абстракция получается путем выделения некоторых свойств, отношений, неразрывно связанных с предметами материального мира, в самостоятельные сущности («устойчивость», «растворимость», «электропроводность» и т.д.).

Переход от чувственно-конкретного к абстрактному всегда связан с известным упрощением действительности. Вместе с тем, восходя от чувственно-конкретного к абстрактному, теоретическому, исследователь получает возможность глубже понять изучаемый объект, раскрыть его сущность.

Конечно, в истории науки имели место и ложные, неверные абстракции, не отражавшие ровным счетом ничего в объективном мире (эфир, теплород, жизненная сила, электрическая жидкость и т.п.). Использование подобных «мертвых абстракций» создавало лишь видимость объяснения наблюдаемых явлений. В действительности же никакого углубления познания в этом случае не происходило.

Развитие естествознания повлекло за собой открытие все новых и новых действительных сторон, свойств, связей объектов и явлений материального мира. Необходимым условием прогресса познания стало образование подлинно научных, «не вздорных» абстракций, которые позволили бы глубже познать сущность изучаемых явлений. Процесс перехода от чувственно-эмпирических, наглядных представлений об изучаемых явлениях к формированию определенных абстрактных, теоретических конструкций, отражающих сущность этих явлений, лежит в основе развития любой науки.

Это можно хорошо показать на примере развития учения об электричестве, в частности, прогресса в познании электромагнитных явлений. Вторая половина XIX века началась без особых успехов в теоретическом осмыслении многообразной сферы явлений, связанных с электричеством. Ф.Энгельс, отмечая «вездесущность электричества», проявляющегося в самых различных процессах природы, указывал в то же время на то, что «оно является именно той формой движения, насчет существа которой царит еще величайшая неясность». «В учении… об электричестве, - писал он, - мы имеем перед собой… какое-то неуверенное блуждание во мраке, не связанные друг с другом исследования и опыты многих отдельных ученых, атакующих неизвестную область вразброд, подобно орде кочевых наездников».[369]

Понадобился огромный теоретический талант Максвелла, который оттолкнулся от фарадеевских чувственно-наглядных, эмпирических представлений об электромагнитных явлениях, создал свою теорию электромагнитного поля, Максвелл придал идеям Фарадея теоретическую завершенность, ввел точное понятие «электромагнитное поле», сформулировал математические законы этого поля.

Поскольку конкретное (т.е. реальные объекты, процессы материального мира) есть совокупность множества свойств, сторон, внутренних и внешних связей и отношений, его невозможно познать во всем его многообразии, оставаясь на этапе чувственного познания, ограничиваясь им. Поэтому и возникает потребность в теоретическом осмыслении конкретного, т.е. восхождении от чувственно-конкретного к абстрактному.

Но формирование научных абстракций, общих теоретических положений не является конечной целью познания, а представляет собой только средство более глубокого, разностороннего познания конкретного. Поэтому необходимо дальнейшее движение (восхождение) познания от достигнутого абстрактного вновь к конкретному. Получаемое на этом этапе исследования знание о конкретном будет качественно иным по сравнению с тем, которое имелось на этапе чувственного познания. Другими словами, конкретное в начале процесса познания ( чувственно-конкретное, являющееся его исходным моментом) и конкретное, постигаемое в конце познавательного процесса (его называют логически-конкретным, подчеркивая роль абстрактного мышления в его постижении), коренным образом отличаются друг от друга.

Логически-конкретное есть теоретически воспроизведенное в мышлении исследователя конкретное во всем богатстве его содержания. Оно содержит в себе уже не только чувственно воспринимаемое, но и нечто скрытое, недоступное чувственному восприятию, нечто существенное, закономерное, постигнутое лишь с помощью теоретического мышления, с помощью определенных абстракций.

Понимание электромагнитных явлений (конкретного) после появления знаменитых уравнений Максвелла существенно расширилось и обогатилось. Из его математических абстракций вытекали важные выводы, касающиеся конкретных проявлений электромагнитного поля. Эти выводы свидетельствовали, что всякое изменение электрического поля вызывает появление поля магнитного, и, наоборот, что реально существуют электромагнитные волны (впоследствии экспериментально открытые Герцем), что скорость распространения их в пустоте равна скорости распространения в ней света (отсюда следовало, что свет имеет электромагнитную природу), что электромагнитная волна переносит определенную энергию, что при попадании на препятствие эта волна должна оказывать на него давление (которое впервые измерил русский физик П.Н.Лебедев, установивший, что оно совпадает с теоретическим значением, полученным Максвеллом), и т.д.

В результате этих новых данных науки оказалась существенно поколебленной прежняя механическая картина мира, фундамент которой заложил И.Ньютон. Представление об окружающем мире изменилось. Оно стало более многообразным, более богатым по содержанию.

Изложенное здесь восхождение от абстрактного к конкретному характеризует общую направленность научно-теоретического познания, имеющего целью переход от менее содержательного к более содержательному знанию. Другими словами, исследователь получает в результате целостную картину изучаемого объекта во всем богатстве его содержания.

YIII.4.2.Идеализация. Мысленный

эксперимент

Мыслительная деятельность исследователя в процессе научного познания включает в себя особый вид абстрагирования, который называют идеализацией. Идеализация представляет собой мысленное внесение определенных изменений в изучаемый объект в соответствии с целями исследований.

В результате таких изменений могут быть, например, исключены из рассмотрения какие-то свойства, стороны, признаки объектов. Так, широко распространенная в механике идеализация, именуемая материальной точкой, подразумевает тело, лишенное всяких размеров. Такой абстрактный объект, размерами которого пренебрегают, удобен при описании движения. Причем подобная абстракция позволяет заменить в исследовании самые различные реальные объекты: от молекул или атомов при решении многих задач статистической механики и до планет Солнечной системы при изучении, например, их движения вокруг Солнца.

Изменения объекта, достигаемые в процессе идеализации, могут производиться также и путем наделения его какими-то особыми свойствами, в реальной действительности неосуществимыми. Примером может служить введенная путем идеализации в физику абстракция, известная под названием абсолютно черного тела. Такое тело наделяется несуществующим в природе свойством поглощать абсолютно всю попадающую на него лучистую энергию, ничего не отражая и ничего не пропуская сквозь себя. Спектр излучения абсолютно черного тела является идеальным случаем, ибо на него не оказывает влияния природа вещества излучателя или состояние его поверхности. А если можно теоретически описать спектральное распределение плотности энергии излучения для идеального случая, то можно кое-что узнать и о процессе излучения вообще.

Указанная идеализация сыграла важную роль в прогрессе научного познания в области физики, ибо помогла выявить ошибочность некоторых существовавших во второй половине XIX века представлений. Эти представления, приложенные к исследованию абсолютно черного тела, приводили к парадоксальной ситуации.

Физики занялись проблемой излучения абсолютного черного тела в самом конце прошлого столетия. «Начав с предположений, основанных на законах классической термодинамики и оптики, они пытались вывести формулу энергетического спектра излучения. Эти попытки потерпели неудачу, так как привели к выводу, который стал известен как «ультрафиолетовая катастрофа». Из теории следовало, что абсолютно черное тело, нагретое до высоких температур, должно испускать бесконечно большое количество энергии в области высоких частот, т.е. в ультрафиолетовой области спектра и за ее пределами. В случае абсолютно черного тела теория предсказывала катастрофу, которая в действительности не имеет места».[370]

Проблемой расчета количества излучения, испускаемого идеальным излучателем – абсолютно черным телом, серьезно занялся Макс Планк, который работал над ней долгих четыре года. Наконец, в 1990 году ему удалось найти решение в виде формулы, которая правильно описывала спектральное распределение энергии излучения абсолютно черного тела. Так работа с идеализированным объектом помогла заложить основы квантовой теории, ознаменовавшей радикальный переворот в науке.

Целесообразность использования идеализации определяется следующими обстоятельствами.

Во-первых, «идеализация целесообразна тогда, когда подлежащие исследованию реальные объекты достаточно сложны для имеющихся средств теоретического, в частности математического, анализа, а по отношению к идеализированному случаю можно, приложив эти средства, построить и развить теорию, в определенных условиях и целях эффективную, для описания свойств и поведения этих реальных объектов. Последнее, в сущности, и удостоверяет плодотворность идеализации, отличает ее от бесплодной фантазии».[371]

Во-вторых, идеализацию целесообразно использовать в тех случаях, когда необходимо исключить некоторые свойства, связи исследуемого объекта, без которых он существовать не может, но которые затемняют существо протекающих в нем процессов. Сложный объект представляется как бы в «очищенном» виде, что облегчает его изучение.

На эту гносеологическую возможность идеализации обратил внимание Ф. Энгельс, который показал ее на примере исследования, проведенного Сади Карно: «Он изучил паровую машину, проанализировал ее, нашел, что в ней основной процесс не выступает в чистом виде, а заслонен всякого рода побочными процессами, устранил эти безразличные для главного процесса побочные обстоятельства и сконструировал идеальную паровую машину (или газовую машину), которую, правда, так же нельзя осуществить, как нельзя, например, осуществить геометрическую линию или геометрическую плоскость, но которая оказывает, по-своему, такие же услуги, как эти математические абстракции: она представляет рассматриваемый процесс в чистом, независимом, неискаженном виде».[372]

В-третьих, применение идеализации целесообразно тогда, когда исключаемые из рассмотрения свойства, стороны, связи изучаемого объекта не влияют в рамках данного исследования на его сущность. Выше уже упоминалось, например, о том, что абстракция материальной точки позволяет в некоторых случаях представлять самые различные объекты – от молекул или атомов и до гигантских космических объектов. При этом правильный выбор допустимости подобной идеализации играет очень большую роль. Если в ряде случаев возможно и целесообразно рассматривать атомы в виде материальных точек, то такая идеализация становится недопустимой при изучении структуры атома. Точно также можно считать материальной точкой нашу планету при рассмотрении ее вращения вокруг Солнца, но отнюдь не в случае рассмотрения ее собственного суточного вращения.

Следует отметить, что характер идеализации может быть весьма различным, если существуют разные теоретические подходы к изучению какого-то явления. В качестве примера можно указать на три разных понятия «идеального газа», сформировавшихся под влиянием различных теоретико-физических представлений Максвелла-Больцмана, Бозе-Эйнштейна и Ферми-Дирака. Однако полученные при этом все три варианта идеализации оказались плодотворными при изучении газовых состояний различной природы: идеальный газ Максвелла-Больцмана стал основой исследований обычных молекулярных разреженных газов, находящихся при достаточно высоких температурах; идеальный газ Бозе-Эйнштейна был применен для изучения фотонного газа, а идеальный газ Ферми-Дирака помог решить ряд проблем электронного газа.

Будучи разновидностью абстрагирования, идеализация допускает элемент чувственной наглядности (обычный процесс абстрагирования ведет к образованию мысленных абстракций, не обладающих никакой наглядностью). Эта особенность идеализации очень важна для реализации такого специфического метода теоретического познания, каковым является мысленный эксперимент (его также называют умственным, субъективным, воображаемым, идеализированным).

Мысленный эксперимент предполагает оперирование идеализированным объектом (замещающим в абстракции объект реальный), которое заключается в мысленном подборе тех или иных положений, ситуаций, позволяющих обнаружить какие-то важные особенности исследуемого объекта. В этом проявляется определенное сходство мысленного (идеализированного) эксперимента с реальным. Более того, всякий реальный эксперимент, прежде чем быть осуществленным на практике, сначала «проигрывается» исследователем мысленно в процессе обдумывания, планирования. В этом случае мысленный эксперимент выступает в роли предварительного идеального плана реального эксперимента.

Вместе с тем мысленный эксперимент играет и самостоятельную роль в науке. При этом, сохраняя сходство с реальным экспериментом, он в то же время существенно отличается от него. Эти отличия заключаются в следующем.

Реальный эксперимент - это метод, связанный с практическим, предметно-манипулятивным, «орудийным» познанием окружающего мира. В мысленном же эксперименте исследователь оперирует не материальными объектами, а их идеализированными образами и само оперирование производится в его сознании, т.е. чисто умозрительно.

Возможность постановки реального эксперимента определяется наличием соответствующего материально-технического (а иногда и финансового обеспечения). Мысленный эксперимент такого обеспечения не требует.

В реальном эксперименте приходится считаться с реальными физическими и иными ограничениями его проведения, с невозможностью в ряде случаев устранить мешающие ходу эксперимента воздействия извне, с искажением в силу указанных причин получаемых результатов. В этом плане мысленный эксперимент имеет явное преимущество перед экспериментом реальным. В мысленном эксперименте можно абстрагироваться от действия нежелательных факторов, проведя его в идеализированном, «чистом» виде.

В научном познании могут быть случаи, когда при исследовании некоторых явлений, ситуаций, проведение реальных экспериментов оказывается вообще невозможным. Этот пробел в познании может восполнить только мысленный эксперимент.

Научная деятельность Галилея, Ньютона, Максвелла, Карно, Эйнштейна и других ученых, заложивших основы современного естествознания, свидетельствует о существенной роли мысленного эксперимента в формировании теоретических идей. История развития физики богата фактами использования мысленных экспериментов. Примером могут служить мысленные эксперименты Галилея, приведшие к открытию закона инерции.

Реальные эксперименты, в которых невозможно устранить фактор трения, казалось бы, подтверждали господствовавшую в течение тысячелетий концепцию Аристотеля, утверждавшую, что движущееся тело останавливается, если толкающая его сила прекращает свое действие. Такое утверждение основывалось на простой констанции фактов, наблюдаемых в реальных экспериментах (шар или тележка, получившие силовое воздействие, а затем катящиеся уже без него по горизонтальной поверхности, неизбежно замедляли свое движение и, в конце концов, останавливались). В этих экспериментах наблюдать равномерное непрекращающееся движение по инерции было невозможно.

Галилей, проделав мысленно указанные эксперименты с поэтапным идеализированием трущихся поверхностей и доведением до полного исключения из взаимодействия трения, опроверг аристотелевскую точку зрения и сделал единственно правильный вывод. Этот вывод мог быть получен только с помощью мысленного эксперимента, обеспечившего возможность открытия фундаментального закона механики движения. «... Закон инерции, - писали А.Эйнштейн и Л.Инфельд, - нельзя вывести непосредственно из эксперимента, его можно вывести умозрительно - мышлением, связанным с наблюдением. Этот эксперимент никогда нельзя выполнить в действительности, хотя он ведет к глубокому пониманию действительных экспериментов».[373]

Результаты мысленных экспериментов могут ставить иногда серьезные проблемы перед наукой, разрешить которые бывает не так-то легко. Интересным примером в этом плане является мысленный эксперимент Максвелла, вызвавший сенсацию в начале 70-х годов XIX столетия. Этот мысленный эксперимент, описанный в его работе «Теория теплоты», ставил под сомнение второе начало термодинамики. В своем мысленном эксперименте Максвелл допустил наличие особого существа - «демона», «... способности которого настолько изощрены, что оно может следить за каждой молекулой на ее пути и в состоянии делать то, что в настоящее время для нас невозможно». «Предположим, - писал Максвелл, - что имеется сосуд, разделенный на две части А и В перегородкой с небольшим отверстием, и что существо, которое может видеть отдельные молекулы, открывает и закрывает это отверстие так, чтобы дать возможность только более быстрым молекулам перейти из В в А. Это существо, таким образом, без затраты работы повысит температуру в В и понизит в А вопреки второму началу термодинамики».[374]

Сражение с «демоном» Максвелла заняло длительный период времени. Только в XX столетии американские физики Сцилард, Димерс и Гейбор доказали, что втрое начало термодинамики остается незыблемым и что никакого «вечного двигателя», даже с помощью «демона», построить нельзя. Они сумели спроектировать и рассчитать машину-демона, и убедились, что такая машина работать будет, но требует питания внешней энергией. Причем затраты энергии на ее работу окажутся больше, чем выход энергии в результате ее деятельности. Поиск ответа на проблемы, поставленную мысленным экспериментом Максвелла, был, несомненно, полезен и способствовал приращению научных знаний.

Мысленный эксперимент может иметь большую эвристическую ценность, помогая интерпретировать новое знание, полученное чисто математическим путем. Это подтверждается многими примерами из истории науки. Одним из них является мысленный эксперимент В.Гейзенберга, направленный на разъяснение соотношения неопределенности. «В этом мысленном эксперименте соотношение неопределенности было найдено благодаря абстрагированию, разделившему целостную структуру электрона на две противоположности: волну и корпускулу. Тем самым совпадение результата мысленного эксперимента с результатом, достигнутым математическим путем, означало доказательство объективно существующей противоречивости электрона как цельного материального образования и дало возможность понять это классически».[375]

Однако незнание некоторыми учеными материалистической диалектики помешало правильно понять этот вывод. В результате возникли многочисленные дискуссии по данному вопросу, которые особенно бурно развернулись на Сольвеевских конгрессах 1927 и 1930 г.г. В этих дискуссиях, по свидетельству их участников, огромную роль играли идеализированные воображаемые эксперименты. В них, писал Гейзенберг, «подобные парадоксы (противоречия между волновыми и корпускулярными представлениями. - Авт.) проступали особенно резко, и мы старались разгадать, какой ответ на такие эксперименты, возможно, дала бы природа».[376] Эти мысленные эксперименты способствовали пониманию новых научных положений, помогали объяснить причины отказа от старых представлений.

Метод идеализации, оказывающийся весьма плодотворным во многих случаях, имеет в то же время определенные ограничения. Развитие научного познания заставляет иногда отказываться от принятых ранее идеализированных представлений. Так произошло, например, при создании Эйнштейном специальной теории относительности, из которой были исключены ньютоновские идеализации «абсолютное пространство» и «абсолютное время». Кроме того, любая идеализация ограничена конкретной областью явлений и служит для решения только определенных проблем. Это, хорошо видно хотя бы на примере вышеуказанной идеализации «абсолютно черное тело».

Сама по себе идеализация, хотя и может быть плодотворной и даже подводить к научному открытию, еще недостаточна для того, чтобы сделать это открытие. Здесь определяющую роль играют теоретические установки, из которых исходит исследователь. Рассмотренная выше идеализация паровой машины, удачно осуществленная Сади Карно, подвела его к открытию механического эквивалента теплоты, которого, однако, «... он не мог открыть и увидеть лишь потому, - отмечает Ф.Энгельс, - что верил в теплород. Это является также доказательством вреда ложных теорий».[377]

Основное положительное значение идеализации как метода научного познания заключается в том, что получаемые на ее основе теоретические построения позволяют затем эффективно исследовать реальные объекты и явления. Упрощения, достигаемые с помощью идеализации, облегчают создание теории, вскрывающей законы исследуемой области явлений материального мира. Если теория в целом правильно описывает реальные явления, то правомерны и положенные в ее основу идеализации.

YIII .4.3.Формализация. Язык науки

Под формализацией понимается особый подход в научном познании, который заключается в использовании специальной символики, позволяющей отвлечься от изучения реальных объектов, от содержания описывающих их теоретических положений и оперировать вместо этого некоторым множеством символов (знаков).

Ярким примером формализации являются широко используемые в науке математические описания различных объектов, явлений, основывающиеся на соответствующих содержательных теориях. При этом используемая математическая символика не только помогает закрепить уже имеющиеся знания об исследуемых объектах, явлениях, но и выступает своего рода инструментом в процессе дальнейшего их познания.

Для построения любой формальной системы необходимо: а) задание алфавита, т.е. определенного набора знаков; б) задание правил, по которым из исходных знаков этого алфавита могут быть получены «слова», «формулы»; в) задание правил, по которым от одних слов, формул данной системы можно переходить к другим словам и формулам (так называемые правила вывода).

В результате создается формальная знаковая система в виде определенного искусственного языка. Важным достоинством этой системы является возможность проведения в ее рамках исследования какого-либо объекта чисто формальным путем (оперирование знаками) без непосредственного обращения к этому объекту.

Другое достоинство формализации состоит в обеспечении краткости и четкости записи научной информации, что открывает большие возможности для оперирования ею. Вряд ли удалось бы успешно пользоваться, например, теоретическими выводами Максвелла, если бы они не были компактно выражены в виде математических уравнений, а описывались бы с помощью обычного, естественного языка.

Разумеется, формализованные искусственные языки не обладают гибкостью и богатством языка естественного. Зато в них отсутствует многозначность терминов (полисемия), свойственная естественным языкам. Они характеризуются точно построенным синтаксисом (устанавливающим правила связи между знаками безотносительно их содержания) и однозначной семантикой (семантические правила формализованного языка вполне однозначно определяют соотнесенность знаковой системы с определенной предметной областью). Таким образом, формализованный язык обладает свойством моносемичности.

Возможность представить те или иные теоретические положения науки в виде формализованной знаковой системы имеет большое значение для познания. Но при этом следует иметь в виду, что формализация той или иной теории возможна только при учете ее содержательной стороны. Только в этом случае могут быть правильно применены те или иные формализмы. «Голое математическое уравнение еще не представляет физической теории, чтобы получить физическую теорию, необходимо придать математическим символам конкретное эмпирическое содержание».[378]

Поучительным примером формально полученного и на первый взгляд «бессмысленного» результата, который обнаружил впоследствии весьма глубокий физический смысл, являются решения уравнения Дирака, описывающегося движение электрона. Среди этих решений оказались такие, которые соответствовали состояниям с отрицательной кинетической энергией. Позднее было установлено, что указанные решения описывали поведение неизвестной дотоле частицы - позитрона, являющегося антиподом электрона. В данном случае некоторое множество формальных преобразований привело к содержательному и интересному для науки результату.

Расширяющееся использование формализации как метода теоретического познания связано не только с развитием математики. В химии, например, соответствующая химическая символика, вместе с правилами оперирования ею явилась одним из вариантов формализованного искусственного языка. Все более важное место метод формализации занимал в логике по мере ее развития. Труды Лейбница положили начало созданию метода логических исчислений. Последний привел к формированию в середине XIX века математической логики, которая во второй половине нашего столетия сыграла важную роль в развитии кибернетики, в появлении электронных вычислительных машин, в решении задач автоматизации производства и т.д.

Язык современной науки существенно отличается от естественного человеческого языка. Он содержит много специальных терминов, выражений, в нем широко используются средства формализации, среди которых центральное место принадлежит математической формализации. Исходя из потребностей науки, создаются различные искусственные языки, предназначенные для решения тех или иных задач. Все множество созданных и создаваемых искусственных формализованных языков входит в язык науки, образуя мощное средство научного познания.

Вместе с тем следует иметь в виду, что создание какого-то единого формализованного языка науки не представляется возможным. Дело в том, что даже достаточно богатые формализованные языки не удовлетворяют требованию полноты, т.е. некоторое множество правильно сформулированных предложений такого языка (в том числе и истинных) не может быть выведено чисто формальным путем внутри этого языка. Данное положение вытекает из результатов, полученных в начале 30-х годов ХХ столетия австрийским логиком и математиком Куртом Геделем. Знаменитая теорема Геделя утверждает, что каждая формальная система либо противоречива, либо содержит некоторую неразрешимую (хотя и истинную) формулу, т.е. такую формулу, которую в данной системе нельзя ни доказать, ни опровергнуть.

Правда, то, что не выводимо в данной формальной системе, выводимо в другой системе, более богатой. Но, тем не менее, все более полная формализация содержания никогда не может достигнуть абсолютной полноты, т.е. возможности любого формализованного языка остаются принципиально ограниченными. Таким образом, Гедель дал строго логическое обоснование невыполнимости идеи Р.Карнапа о создании единого, универсального, формализованного «физикалистского» языка науки.

«Однако из невозможности создать единый для всех наук формализованный язык не следует делать вывод, умаляющий важность построения формализованных языков вообще. Из ... геделевской теоремы «о неполноте» следует, что точная формализованная система, выступающая в качестве языка науки, не может считаться совершенно адекватной системе объектов, ибо некоторые содержательно истинные предложения не могут быть получены средствами данного формализма, а это означает, что формализация языка науки не снижает, а, напротив, предполагает содержательные моменты в построении языковой системы.

Формализованные языки не могут быть единственной формой языка современной науки, ибо стремление к максимальной адекватности требует использовать и неформализованные системы. Но в той мере, в какой адекватность немыслима без точности, тенденция к возрастающей формализации языков всех и особенно естественных наук является объективной и прогрессивной ...».[379]

YIII .5. ОБЩЕНАУЧНЫЕ МЕТОДЫ,

ПРИМЕНЯЕМЫЕ НА ЭМПИРИЧЕСКОМ И ТЕОРЕТИЧЕСКОМ УРОВНЯХ ПОЗНАНИЯ

YIII .5.1.Анализ и синтез

Под анализом понимают разделение объекта (мысленно или реально) на составные части с целью их отдельного изучения. В качестве таких частей могут быть какие-то вещественные элементы объекта или же его свойства, признаки, отношения и т.п.

Анализ - необходимый этап в познании объекта. С древнейших времен анализ применялся, например, для разложения на составляющие некоторых веществ. В частности, уже в Древнем Риме анализ использовался для проверки качества золота и серебра в виде так называемого купелирования (ализируемое вещество взвешивалось до и после нагрева). Постепенно формировалась аналитическая химия, которую по праву можно называть матерью современной химии: ведь прежде чем применять то или иное вещество в конкретных целях, необходимо выяснить его химический состав.

Заметим, что метод анализа сыграл в свое время важную роль в крушении теории флогистона. «... Теория флогистона тормозила развитие химии. Новые открытия и полнейшая неудача попыток обнаружить флогистон аналитическим путем (курсив наш. - Авт.) постепенно расшатывали теорию».[380]

Однако в науке Нового времени аналитический метод был абсолютизирован. В указанный период ученые, изучая природу, «рассекали ее на части» (по выражению Ф.Бэкона) и, исследуя части, не замечали значения целого. Это было результатом метафизического метода мышления, который господствовал тогда в умах естествоиспытателей.

Несомненно, анализ занимает важное место в изучении объектов материального мира. Но он составляет лишь первый этап процесса познания. Если бы, скажем, химики ограничивались только анализом, т.е. выделением и изучением отдельных химических элементов, то они не смогли бы познать все те сложные вещества, в состав которых входят эти элементы. Сколь бы глубоко ни были изучены, например, свойства углерода и водорода, по этим сведениям еще ничего нельзя сказать о многочисленных веществах, состоящих из различного сочетания этих химических элементов.

Для постижения объекта как единого целого нельзя ограничиваться изучением лишь его составных частей. В процессе познания необходимо вскрывать объективно существующие связи между ними, рассматривать их в совокупности, в единстве. Осуществить этот второй этап в процессе познания - перейти от изучения отдельных составных частей объекта к изучению его как единого связанного целого возможно только в том случае, если метод анализа дополняется другим методом — синтезом.

В процессе синтеза производится соединение воедино составных частей (сторон, свойств, признаков и т.п.) изучаемого объекта, расчлененных в результате анализа. На этой основе происходит дальнейшее изучение объекта, но уже как единого целого. При этом синтез не означает простого механического соединения разъединенных элементов в единую систему. Он раскрывает место и роль каждого элемента в системе целого, устанавливает их взаимосвязь и взаимообусловленность, т.е. позволяет понять подлинное диалектическое единство изучаемого объекта.

Анализ и синтез с успехом используются и в сфере мыслительной деятельности человека, т.е. в теоретическом познании. Но и здесь, как и на эмпирическом уровне познания, анализ и синтез - это не две оторванные друг от друга операции. По своему существу они - как бы две стороны единого аналитико-синтетического метода познания. Как подчеркивал Ф.Энгельс, «мышление состоит столько же в разложении предметов сознания на их элементы, сколько в объединении связанных друг с другом элементов в некоторое единство. Без анализа нет синтеза».[381]

YIII .5.2.Аналогия и моделирование

Под аналогией понимается подобие, сходство каких-то свойств, признаков или отношений у различных в целом объектов. Установление сходства (или различия) между объектами осуществляется в результате их сравнения. Таким образом, сравнение лежит в основе метода аналогии.

Если делается логический вывод о наличии какого-либо свойства, признака, отношения у изучаемого объекта на основании установления его сходства с другими объектами, то этот вывод называют умозаключением по аналогии. Ход такого умозаключения можно представить следующим образом. Пусть имеется, например, два объекта: А и В. Известно, что объекту А присущи свойства Р1 , Р2 …, Рn , Pn+1 . Изучение объекта В показало, что ему присущи свойства Р1 , Р2 …, Рn , совпадающие соответственно со свойствами объекта А. На основании сходства ряда свойств (Р1 , Р2 …, Рn ) у обоих объектов может быть сделано предположение о наличии свойства Pn+1 у объекта В.

Степень вероятности получения правильного умозаключения по аналогии будет тем выше: 1) чем больше известно общих свойств у сравниваемых объектов; 2) чем существеннее обнаруженные у них общие свойства и 3) чем глубже познана взаимная закономерная связь этих сходных свойств. При этом нужно иметь в виду, что если объект, в отношении которого делается умозаключение по аналогии с другим объектом, обладает каким-нибудь свойством, не совместимым с тем свойством, о существовании которого должен быть сделан вывод, то общее сходство этих объектов утрачивает всякое значение.

Указанные соображения об умозаключении по аналогии можно дополнить также и следующими правилами: 1) общие свойства должны быть любыми свойствами сравниваемых объектов, т.е. подбираться «без предубеждения» против свойств какого-либо типа; 2) свойство Рп + 1 должно быть того же типа, что и общие свойства Р1 , Р2 …, Рn ; 3) общие свойства Р1 , Р2 …, Рn должны быть возможно более специфичными для сравниваемых

объектов, т.е. принадлежать возможно меньшему кругу объектов; 4) свойство Рn =1, наоборот, должно быть наименее специфичным, т.е. принадлежать возможно большему кругу объектов.[382]

Метод аналогии применяется в самых различных областях науки : в математике, физике, химии, кибернетике, в гуманитарных дисциплинах и т.д. О познавательной ценности метода аналогии хорошо сказал известный ученый-энергетик В.А.Веников; «Иногда говорят: «Аналогия - не доказательство»... Но ведь если разобраться, можно легко понять, что ученые и не стремятся только таким путем доказать что-нибудь. Разве мало того, что верно увиденное сходство дает могучий импульс творчеству?.. Аналогия способна скачком выводить мысль на новые, неизведанные орбиты, и, безусловно, правильно положение о том, что аналогия, если обращаться с ней с должной осторожностью, - наиболее простой и понятный путь от старого к новому».[383]

Существуют различные типы выводов по аналогии. Но общим для них является то, что во всех случаях непосредственному исследованию подвергается один объект, а вывод делается о другом объекте. Поэтому вывод по аналогии в самом общем смысле можно определить как перенос информации с одного объекта на другой. При этом первый объект, который собственно и подвергается исследованию, именуется моделью, а другой объект, на который переносится информация, полученная в результате исследования первого объекта (модели), называется оригиналом (иногда - прототипом, образцом и т.д.). Таким образом, модель всегда выступает как аналогия, т.е. модель и отображаемый с ее помощью объект (оригинал) находятся в определенном сходстве (подобии).

«... Под моделированием понимается изучение моделируемого объекта (оригинала), базирующееся на взаимооднозначном соответствии определенной части свойств оригинала и замещающего его при исследовании объекта (модели) и включающее в себя построение модели, изучение ее и перенос полученных сведений на моделируемый объект — оригинал».[384]

В зависимости от характера используемых в научном исследовании моделей различают несколько видов моделирования.

1. Мысленное (идеальное) моделирование. К этому виду моделирования относятся различные мысленные представления в форме тех или иных воображаемых моделей. Например, в идеальной модели электромагнитного поля, созданной Дж.Максвеллом, силовые линии представлялись в виде трубок различного сечения, по которым течет воображаемая жидкость, не обладающая инерцией и сжимаемостью. Модель атома, предложенная Э.Резерфордом, напоминала Солнечную систему: вокруг ядра («Солнца») обращались электроны («планеты»). Следует заметить, что мысленные (идеальные) модели нередко могут быть реализованы материально в виде чувственно воспринимаемых физических моделей.

. 2. Физическое моделирование. Оно характеризуется физическим подобием между моделью и оригиналом и имеет целью воспроизведение в модели процессов, свойственных оригиналу. По результатам исследования тех или иных физических свойств модели судят о явлениях, происходящих (или могущих произойти) в так называемых «натуральных условиях». Пренебрежение результатами таких модельных исследований может иметь тяжелые последствия. Поучительным примером этого является вошедшая в историю гибель английского корабля-броненосца «Кэптэн», построенного в 1870 г. Исследования известного ученого-кораблестроителя В.Рида, проведенные на модели корабля, выявили серьезные дефекты в его конструкции. Но заявление ученого, обоснованное опытом с «игрушечной моделью», не было принято во внимание английским Адмиралтейством. В результате при выходе в море «Кэптэн» перевернулся, что повлекло за собой гибель более 500 моряков.

В настоящее время физическое моделирование широко используется для разработки и экспериментального изучения различных сооружений (плотин электростанций, оросительных систем и т.п.), машин (аэродинамические качества самолетов, например, исследуются на их моделях, обдуваемых воздушным потоком в аэродинамической трубе), для лучшего понимания каких-то природных явлений, для изучения эффективных и безопасных способов ведения горных работ и т.д.

3.Символическое (знаковое) моделирование. Оно связано с условно-знаковым представлением каких-то свойств, отношений объекта-оригина-ла. К символическим (знаковым) моделям относятся разнообразные топологические и графовые представления (в виде графиков, номограмм, схем и т.п.) исследуемых объектов или, например, модели, представленные в виде химической символики и отражающие состояние или соотношение элементов во время химических реакций.

Особой и очень важной разновидностью символического (знакового) моделирования является математическое моделирование. Символический язык математики позволяет выражать свойства, стороны, отношения объектов и явлений самой различной природы. Взаимосвязи между различными величинами, описывающими функционирование такого объекта или явления, могут быть представлены соответствующими уравнениями (дифференциальными, интегральными, интегро-дифференциальными, алгебраическими) и их системами. «Получившаяся система уравнений вместе с известными данными, необходимыми для ее решения (начальные условия, граничные условия, значения коэффициентов уравнений и т.п.), называется математической моделью явления».[385]

Математическое моделирование может применяться в особом сочетании с физическим моделированием. Такое сочетание, именуемое вещественно-математическим (или предметно-математическим) моделированием, позволяет исследовать какие-то процессы в объекте-оригинале, заменяя их изучением процессов совсем иной природы (протекающих в модели), которые, однако, описываются теми же математическими соотношениями, что и исходные процессы. Так, механические колебания могут моделироваться электрическими колебаниями на основе полной идентичности описывающих их дифференциальных уравнений.

В настоящее время вещественно-математическое моделирование нередко реализуется с помощью электронных аналоговых устройств, которые позволяют создавать математическую аналогию между процессами, протекающими в объекте-оригинале и в специально организованной электронной схеме. Последняя и обеспечивает получение новой информации о процессах в исследуемом объекте.

3. Численное моделирование на компьютере. Эта разновидность моделирования основывается на ранее созданной математической модели изучаемого объекта или явления и применяется в случаях больших объемов вычислений, необходимых для исследования данной модели. При этом для решения содержащихся в ней систем уравнений с помощью компьютера необходимо предварительное составление соответствующей программы. В данном случае компьютер вместе с введенной в нее программой представляет собой материальную систему, реализующую численное моделирование исследуемого объекта или явления.

Численное моделирование особенно важно там, где не совсем ясна физическая картина изучаемого явления, не познан внутренний механизм взаимодействия. Путем расчетов на компьютере различных вариантов ведется накопление фактов, что дает возможность, в конечном счете, произвести отбор наиболее реальных и вероятных ситуаций. Активное использование методов численного моделирования позволяет резко сократить сроки научных и конструкторских разработок.

Метод моделирования непрерывно развивается: на смену одним типам моделей по мере прогресса науки приходят другие. В то же время неизменным остается одно: важность, актуальность, а иногда и незаменимость моделирования как метода научного познания.

IX . НАУКА, ТЕХНИКА, ТЕХНОЛОГИЯ

IX .1. Что такое наука?

«Наука» в переводе с латинского означает «знание». Поэтому, на первый взгляд, ответить на вопрос, что такое наука, не сложно: это физика, химия, биология, математика и другие дисциплины, которые изучаются в школе и вузе. Сложнее дать общее определение науки. Автор фундаментального труда «Наука в истории общества» английский ученый Д.Бернал пишет: «Наука так стара, на протяжении своей истории она претерпела столько изменений… что любая попытка дать определение науки, а таких имеется немало, может выразить более или менее точно лишь один из ее аспектов, и часто второстепенный, существовавший в какой-то период ее развития».[386]

Откроем сочинения крупнейшего философа и ученого античности – Аристотеля. Науки он делит на три основные вида. Есть науки «умозрительные», те, которые познают свой предмет с помощью одного только разума. Это высшие науки, постигают самое главное в мире, первые причины бытия. К ним относятся первая философия – учение о божественном, физика – наука о «природе» и математика. Следующая группа наук – «практические»: политика, этика, экономика. Они исследуют наилучшее государственное устройство, поведение человека, лучшие способы ведения хозяйства и т.д. Третья группа наук – науки «творческие», куда включаются все ремесленные искусства: от врачевания, строительства, военного дела и вплоть до поварского искусства. Эти науки низшие, по сравнению с другими.

Виды де-

ятельно-сти

Науки

Предмет исследования

Устройство мира (космоса)

Философы

Умозритель- ные науки

Первая философия

Первые начала (бог)

Бог– перводвигатель

Физика

Начала природных вещей

Природа: естественные тела

Математика

Числа

Политики

Практические науки

Политика

Этика

Экономика

Начала государства

Государство- полис

«Творцы»

Творческие науки

Врачевание

Судостроение

Ткачество

Начала искусственных вещей

Искусственные вещи

Науки соответствуют определенным частям мира – космоса, который включает в себя бога-перводвигателя, главную причину всякого изменения, природу – естественные тела, государство и искусственные вещи, созданные человеком. Наглядно это можно представить в виде таблицы.

Такое представление о науке вызывает некоторое замешательство. Разве можно считать наукой учение о боге? И может ли наука быть умозрительной? А политики и ремесленники, они что, тоже наукой занимаются?

В отличие от нашего представления о науке как отдельной теоретической дисциплине, для Аристотеля «наука» - понятие более широкое. Это составная часть деятельности, направленной на достижение какой-то цели. Это как бы «теория» деятельности. «Наукой» владеет знаток своего дела, он знает, как надо делать и почему надо поступать таким образом, т.е. постигает общие причины. Мудрец, «теоретик», знаток в античности – это не столько чистый ученый, исследующий объективный природный процесс, сколько ученый и практик одновременно, знаток своего дела, учитель, наставник, способный научить определенному виду деятельности: врачеванию, домостроению, арифметике или политике.

Наука в собственном смысле, наука «теоретическая», по Аристотелю, - это наука умозрительная. Она постигает первые начала и причины, вечное, неизменное, божественное бытие. В практике она не применима. Это занятие свободного человека, который получает удовольствие от самого процесса мышления и созерцания истины.

Несколько отличное от нашего представление о науке существовало в XYII-XYIII веках. В этот период наука и философия рассматриваются как понятия тождественные. Философия – это знание, полученное с помощью разума. Оно противопоставляется знанию, содержащемуся в Святом Писании. Таким образом, понятие «философия» включало в себя все науки: математику, физику, механику, естественную историю, этику и т.д.

Творец «Великого Восстановления Наук» Ф. Бэкон (1561—1626) делит все науки на три больших раздела в зависимости от свойств человеческой «души»: памяти соответствует наука история, разуму—философская наука, воображению - поэзия. Философия делится у него на естественную теологию, естественную философию и учение о человеке. Естественная философия включает в себя физику и метафизику, философия человека — науки, изучающие тело и дух (в равной мере логика, медицина, косметика).

Другой родоначальник философии нового времени Р.Декарт (1596—1650) писал: «Вся философия подобна как бы дереву, корни которого — метафизика, ствол — физика, а ветви, исходящие от этого ствола, — все прочие науки, сводящиеся к трем главным: медицине, механике и этике. И у Ф.Бэкона, и у Р.Декарта понятие «философия», таким образом, охватывало все теоретическое и эмпирическое знание, в первую очередь естественные теоретические науки.

В соответствии с этим в XVII—XVIII вв. и даже в начале XIX в. философией называли теоретическую механику, биологию и другие науки. Сочинение И. Ньютона по механике озаглавлено «Математические начала натуральной философии» (1687 г.), книга К. Линнея по основам ботаники — «Философия ботаники»'(1751 г.), сочинение Ж. Б. Ламарка по биологии — «Философия зоологии» (1809 г.), один из капитальных трудов П. С. Лапласа назывался «Опыт философии теории вероятностей» (1814г.).

Ситуация изменяется во второй половине XIX века. В этот период наука противопоставляет себя не только знанию, содержащемуся в Священном Писании, но и философии. Французский философ и социолог О.Конт (1798-1857), родоначальник позитивизма, выделяет три периода в развитии разума: религиозный, философский и научный. Философия рассматривается как то, что предшествует науке, настоящему позитивному знанию о мире. Главный недостаток философии в том, что она не изучает реальность, а измышляет абстракции. Когда возникает позитивная наука, философия оказывается ненужной. Позитивизм в дальнейшем широко распространяется среди ученых.

В настоящее время самопознание науки осуществляется в рамках таких дисциплин, как философия науки, социология науки, науковедение, сформировавшихся во второй половине ХХ века.

Существуют десятки определений науки[387] , сформулированных представителями этих дисциплин и самими учеными.

Среди них можно выделить две основные группы: 1) определения науки как системы знаний и 2) определения ее как вида человеческой деятельности. Это и есть два важнейших аспекта науки, которые необходимо учесть в ее определении.

Наука – это деятельность по производству объективно-истинного знания и результат этой деятельности – систематизированное, достоверное, практически проверенное знание.

Исходя из этого определения мы можем сказать, что не всякое знание является наукой. В общем виде знание – это то, что организует и направляет человеческую деятельность. В эпоху Платона и Аристотеля понятия «ремесло», «искусство» (тэхнэ) и наука (эпистема) слабо различались. Основное «знание», которым владел человек той эпохи – знание практическое. Это не знание в собственном смысле, а умение, навык: как пахать, как сеять, как строить, как изготовить тот или иной предмет. Опыт не отделен от самой деятельности, существует как умелость мастера и осваивается чисто практически через подражание. Большинство знаний-умений мы и сейчас получаем таким способом: ходить, плавать, играть в футбол и другие игры, владеть инструментами – ложкой, вилкой, ножом, молотком и т.д., а также множество других навыков мы приобретаем практически, осваивая определенные действия, обучаясь действовать определенным образом. Это «знание» составляет главную часть нашего опыта, основу нашей жизни в мире. Человек вообще тысячи лет существовал на земле без всякой науки, опираясь на практическое «знание», т.е. знание о том, «как сделать». Человеку не обязательно знать, как устроено зерно пшеницы, что там у него внутри. Он бросал его в землю и получал урожай, а потом выпекал из зерна хлеб, тоже не имея представления о тех химических реакциях, которые при этом протекают.

В отличие от опытно-практического знания, наука, как об этом говорил еще Аристотель, есть знание причин. Ученый пытается понять, почему тот или иной процесс протекает таким образом, какие причины его обуславливают. Научное знание отражает устойчивые, повторяющиеся связи явлений действительности, выражаемые в законах. Физика, например, исследует физические процессы, открывает законы, управляющие этими процессами; химия исследует химические процессы и их закономерности и т.д.

Сущность научного знания заключается в достоверном обобщении фактов, в том, что за случайным оно находит необходимое, закономерное, за единичным – общее и на этой основе осуществляет предвидение различных явлений и событий. Весь прогресс научного знания связан с возрастанием силы и диапазона научного предвидения. Предвидение же дает возможность контролировать процессы и управлять ими. Научное знание открывает возможность не только предвидения будущего, но и сознательного его формирования. Жизненный смысл всякой науки может быть охарактеризован так: знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы действовать.

Еще одна особенность научного знания – объективность. Эйнштейн писал: «То, что мы называем наукой, имеет своей исключительной задачей твердо установить, что есть».[388] Наука – знание об окружающем мире (или части его). Ее задача – дать истинное отражение исследуемых процессов, объективную картину того, что есть.

Поэтому наука стремится устранить всякие субъективные наслоения, привносимые человеком. Для человека мир не является объективной реальностью, существующей независимо от него. Человек живет в мире и всякое явление, процесс, вещь имеют для него определенное значение, вызывают определенные эмоции, чувства, оцениваются. Мир всегда субъективно окрашен, воспринимается сквозь призму человеческих желаний и интересов. (Здесь можно вспомнить основные особенности мифологического сознания, о которых шла речь в первой главе). Наука – попытка увидеть мир, каким он является сам по себе, дать объективную картину реальности.

Становление объективного знания – длительный и сложный процесс преодоления мифологических и религиозных представлений. В мифологии и религии мир рассматривается как управляемый волей богов. Но боги созданы по образу и подобию людей. Они обладают теми качествами, которые человек хотел бы иметь. Мир тоже рассматривается по образу и подобию человека, он одушевлен, полон живых сил. Такое представление о мире лежит в основе магии, которая пытается воздействовать на те или иные процессы с помощью заклинаний, заговоров и т.п.

Становление объективного знания начинается в античности. Собственно, возникновение философии есть начало этого процесса. Уже первые философы – Фалес, Анаксимен, Анаксимандр, затем Гераклит и Демокрит – пытаются создать новое представление о мире. По их мнению все в мире происходит в силу необходимости, а не по воле непредсказуемых богов.

Завершается процесс становления объективного знания в XYI-XYII веках, когда возникает механико-математическое естествознание, основания которого заложили Галилей, Гук, Гюйгенс, Ньютон и другие выдающиеся ученые того времени. Его отличительная особенность – экспериментальный метод. Именно эксперимент, который входит в науку в XYII веке, дает возможность определить, какие представления о мире обладают объективной истинностью, а какие – просто фантазии, вымысел.

Следующая особенность научного знания – его системность. Это знание организованное в научную теорию, логически стройное, непротиворечивое. Пример такой логической стройности – математика. Долгое время она считалась образцом науки и все другие научные дисциплины пытались походить на нее.

Системность отличает научное знание от знания обыденного.

Таким образом, мы рассмотрели в общих чертах основные характеристики научного знания.

IX.2.Наука как особый вид деятельности

Наука – не только знание, это особый вид человеческой деятельности, сложный процесс «духовного производства», в котором многие тысячи людей нашли свою профессию. Если раньше научные исследования осуществлялись, как правило, одиночками или небольшими группами людей в маленьких лабораториях с примитивным оборудованием, то теперь положение коренным образом изменилось: научное творчество осуществляется, как правило, объединенными усилиями больших коллективов людей в гигантских лабораториях с дорогостоящим материальным оснащением. Научное творчество осуществляется в разветвленной системе научных учреждений, институтов, производственных лабораторий, учебных заведений, особенно университетов.

В настоящее время эта деятельность институциализирована, т.е. приобрела устойчивые социальные формы, организована.

Как вид деятельности наука характеризуется:

1). Определенной системой ценностей, своей особой мотивацией , которая определяет деятельность ученого. Это, во-первых, ценность истины, т.е. установка на получение объективно-истинного знания. Ценность разума как главного инструмента достижения истины. Ценность нового знания, что, собственно, и является результатом деятельности ученого. В целом наука в качестве своей основы имеет особый менталитет, особый тип мышления, для которого характерны рационализм, стремление к знанию, независимость суждений, готовность признать свои ошибки, честность, коммуникабельность, готовность к сотрудничеству, творческие способности, бескорыстность.

2). Определенным набором «инструментов» – технических устройств, аппаратуры и т.д. – используемых в научной деятельности. В настоящее время эта составляющая науки приобретает огромное значение. Оснащенность научного труда во многом определяет его результативность.

3). Совокупностью методов, используемых для получения нового знания.[389]

4). Способом организации научной деятельности. Наука сейчас это сложнейший социальный институт, включающий в себя три основных составляющих: исследования (производство нового знания); приложения (доведения новых знаний до их практического использования); подготовку научных кадров. Все эти составляющие науки организованы в виде соответствующих учреждений: университетов, институтов, академий, НИИ, КБ, лабораторий и т.д.

Таким образом, каждый ученый, приступая к научному исследованию, получает в свое распоряжение накопленный в ходе развития своей научной области фактический материал – результаты наблюдений и экспериментов; результаты обобщения фактического материала, выраженные в соответствующих теориях, законах и принципах; основанные на фактах научные предположения, гипотезы, нуждающиеся в дальнейшей проверке; общетеоретическое, философское истолкование открытых наукой принципов, законов; мировоззренческие установки; соответствующую методологию и техническое оснащение. Все эти стороны и грани науки существуют в тесной связи между собой.

Необходимым условием научного исследования является установление факта или фактов. Научный факт выступает в виде прямого наблюдения объекта, показания прибора, фотографии, протоколов опытов, таблиц, схем, записей, архивных документов, проверенных свидетельств очевидца и т. д.

Сила науки заключается в ее опоре на факты. Но сами по себе факты не составляют еще науки, так же как строительный материал еще не есть здание. Факты включаются в ткань науки лишь тогда, когда они подвергаются отбору, классификации, обобщению и объяснению. Задача научного познания заключается в том, чтобы вскрыть причину возникновения данного факта, выяснить существенное его значение и установить закономерную связь между фактами.

Для прогресса научного познания особо важно установление новых фактов. Их осмысление ведет к построению теории, представляющей собой важнейшую составную часть любой науки. Развитие науки связано с открытием новых законов действительности. Власть человека над окружающим миром измеряется объемом и глубиной знания его законов. К законам науки тесно примыкают принципы, представляющие собой обобщенные опытные факты, например, принцип наименьшего действия, принцип постоянства скорости света.

Любая сколь угодно развитая теория представляет собой неполное, огрубленное воспроизведение объекта. Научное познание движется в вечном противоречии между принятой теорией и вновь открываемыми фактами. Поскольку любая научная теория носит ограниченный характер, постольку в каждый данный период существует необходимость в предположительном знании, в гипотезах. Проверенные и подтвержденные опытом гипотезы превращаются в теории.

Существенным компонентом научного познания является философское истолкование данных науки, составляющее ее мировоззренческую и методологическую основу. Ученый подходит к изучаемым фактам, к их обобщению всегда с определенных мировоззренческих позиций. Сам отбор фактов направляется определенной гипотезой и невозможен без неких общих предположений исследователя.

Для научного познания существенно прежде всего то, что исследуется и как исследуется. Ответ на вопрос о том, что исследуется, раскрывает природу предмета науки, тогда как ответ на вопрос о том, как осуществляется исследование, раскрывает природу метода исследования. Предметом науки является вся действительность, т. е. различные формы и виды движущейся материи.

Особенности метода определяются особенностями предмета научного исследования. В методе выражено содержание изучаемого предмета. Метод настолько тесно связан с научным познанием мира, что каждый существенный шаг в развитии науки обычно вызывает к жизни новые методы исследования. Поэтому об уровне развития той или иной науки можно судить и по характеру развития применяемых ею методов.

Общие методы, свойственные всякой науке, всему научному познанию, изучаются философией.

Особенные методы применяются во всех отраслях науки, но для исследования лишь отдельных сторон ее объектов.

Поскольку путь познания идет от изучения непосредственных явлений к раскрытию их сущности, постольку отдельным ступеням этого общего хода познания соответствуют конкретные приемы исследования: непосредственное наблюдение явлений в естественных условиях; эксперимент, с помощью которого изучаемое явление воспроизводится искусственно и ставится в заранее определенные условия; сравнение; измерение —частный случай сравнения, представляющее собой особого рода прием, при помощи которого находится количественное отношение (выражаемое числом) между изучаемым объектом (неизвестным) и другим (известным) объектом, принятым за единицу сравнения (масштаб); индукция и дедукция, с помощью которых логически обобщаются эмпирические данные и выводятся логические следствия; анализ и синтез, позволяющие раскрывать закономерные связи между объектами (их частями и сторонами) путем их расчленения и воссоздания из частей. Сюда относятся также математические приемы как особые способы исследования предметов и явлений действительности, их структуры, обработки и обобщения результатов этих исследований, поиска и выражения физических законов и т. д.

Средствами научного исследования являются те предметы (приборы, инструменты и т. д.), которые служат целям экспериментального изучения объекта и опытной проверки достигнутых результатов, а также целям фиксирования и обработки этих результатов. Предположительное объяснение причин и сущности изучаемых явлений дается в гипотезах. Теоретическое обобщение опытных данных совершается при помощи научных абстракций, понятий; накапливаемый эмпирический материал вызывает необходимость пересмотра и ломки прежних теоретических представлений и выработки новых путем обобщения вновь накопленных опытных данных. Объединение отдельных научных теорий, гипотез, понятий в систему взглядов приводит к выработке общей картины, отражающей действительность в ее внутренней связи.

IX .3.Закономерности развития науки.

Важнейшими закономерностями развития науки считаются следующие:

1). Обусловленность развития науки потребностями общественно-исторической практики. Это - главная движущая сила или источник развития науки.

2). Относительная самостоятельность развития науки. Какие бы конкретные задачи ни ставила практика перед наукой, решение этих задач может быть осуществлено лишь по достижении определенных ступеней развития самого процесса познания действительности, который совершается в порядке последовательного перехода от явлений к сущности и от менее глубокой сущности ко все более глубокой.

3). Преемственность в развитии идей и принципов, теорий и понятий, методов и приемов науки, неразрывность всего познания действительности как внутренне единого целенаправленного процесса. Каждая более высокая ступень в развитии науки возникает на основе предшествующей ступени, с удержанием всего ценного, что было накоплено раньше.

4). Постепенность развития науки при чередовании периодов относительно спокойного (эволюционного) развития и бурной (революционной) ломки теоретических основ науки, системы ее понятий и представлений (картины мира). Эволюционное развитие всей науки— это процесс постепенного накопления новых фактов, экспериментальных данных в рамках существующих теоретических воззрений, в связи с чем идет расширение, уточнение и доработка уже принятых ранее теорий, понятий и принципов. Революция в науке наступает, когда начинается коренная ломка и перестройка ранее установившихся воззрений, пересмотр фундаментальных положений, законов и принципов в результате накопления новых данных, открытия новых явлений, не укладывающихся в рамки прежних воззрений. Но ломке и отбрасыванию подвергается при этом не само содержание прежних знаний, а их неверное толкование, например, неправильная универсализация законов и принципов, имеющих в действительности лишь относительно ограниченный характер.

5). Взаимодействие и взаимосвязанность всех составных отраслей науки, в результате чего предмет одной науки может и должен исследоваться приемами и методами других наук. В результате этого создаются необходимые условия для более полного и глубокого раскрытия сущности и законов качественно различных явлений. Такая взаимосвязь частей науки определяет некоторые особенности ее исторического развития, в частности последовательность возникновения отдельных ее отраслей.

6).Свобода критики, беспрепятственное обсуждение спорных или неясных вопросов науки, открытое и свободное столкновение различных мнений. Поскольку диалектически противоречивый характер процессов природы раскрывается в науке не сразу и не прямо, в борющихся мнениях и воззрениях отражаются лишь отдельные противоречивые стороны изучаемых процессов. В результате такой борьбы преодолевается первоначальная неизбежная односторонность различных взглядов на объект исследования и вырабатывается единое воззрение, более адекватное самой действительности.

7).Дифференциация и интеграция научного знания. Дифференциация научного знания проявляется в выделении отдельных разделов науки в относительно самостоятельные дисциплины со своими специфическими задачами и методами исследования. Чем глубже наука проникает в детали, тем она лучше вскрывает связи между различными областями действительности, а отсюда интеграция научного знания — формирование наук, которые изучают свойства и отношения, общие для большого числа разнокачественных объектов. Чем больше наука вскрывает общие связи вещей, тем лучше она уясняет суть деталей. Такова реальная диалектика познания по пути дифференциации и интеграции.

8). Математизация науки. Современная наука характеризуется проникновением математики в различные области знания. Такие науки, как биология, физиология, психология и многие другие совсем недавно почти не использовали математические методы. Ныне доступ не только к глубоким проблемам естествознания, но и к области социальных исследований требует тончайших математических методов. Быстрому процессу математизации наук способствует развитие электронно-вычислительной техники. Успехи информатики и математической логики говорят о том, что формализация приносит огромные практические результаты. Развитие этих областей знания в единстве с достижениями науки в целом приведет к автоматизации почти всего материального производства.

Существенной особенностью современной науки является то, что она стала такой силой, которая предопределяет практику. Из дочери производства наука превращается в его мать. Многие современные производственные процессы родились в научных лабораториях. Таким образом, современная наука не только обслуживает запросы производства, но и все чаще выступает в качестве предпосылки технической революции. Великие открытия за последние десятилетия в ведущих областях знания привели к научно-технической революции, охватившей все элементы процесса производства: всесторонняя автоматизация и механизация, освоение новых видов энергии, сырья и материалов, проникновение в микромир и в космос. В итоге сложились предпосылки для гигантского развития производительных сил общества.

Современная наука ставит перед учеными и обществом в целом ряд новых общих проблем. К их числу относится задача ориентировки в колоссальном объеме информации. Число научных публикаций нарастает чрезвычайно быстрыми темпами. В начале 90-х г.г. общая численность занятых в науке и научном обслуживании в США приблизилась к 7 млн. человек, в том числе научных работников – 1 млн. человек. Общее число научных работников в СССР в начале 90-хг.г. составляло около 2 млн. человек. Уже теперь количество научных работников в мире составляет несколько миллионов, причем численность лиц, занятых научными исследованиями в развитых странах мира растет гораздо быстрее естественного прироста населения. Все больший процент жителей Земли занимается наукой. Можно считать, что объем научной деятельности удваивается каждые 5-10 лет. В этих условиях обмен научными идеями становится все более затруднительным. Учащаются случаи дублирования научных открытий и технических изобретений. Ученому становится все более затруднительным следить за научной литературой по своей специальности. Все большую часть своего времени они вынуждены тратить не на творческую постановку и решение проблем, а на поиск информации. В ряде случаев оказывается выгоднее заново решить некоторую проблему, чем найти указания о решении этой же проблемы. Для преодоления этой трудности создаются всевозможные обзорные и реферативные журналы по соответствующим областям знания. Однако если учесть современные темпы развития науки, это не может служить радикальному решению вопроса

Решение этой проблемы следует искать прежде всего в организации хранения и автоматизации поиска информации, в использовании компьютерной техники. Возрастающее значение приобретает создание в широких масштабах справочных трудов — универсальных и отраслевых энциклопедий, терминологических и других словарей. Одной из центральных проблем является разработка «метанаук» для различных областей знания, разработка формализованных языков для записи научных фактов.

Для современной науки характерно нарастание абстрактности знания. Теоретические разделы науки возвышаются до такого уровня, когда некоторые ее результаты не могут быть представлены наглядно. Все большую роль приобретают абстрактные, логико-математические и знаковые модели, в которых некоторые черты моделируемого объекта выражаются в абстрактных формулах.

Развитие науки настойчиво требует взаимного обогащения, обмена идеями между различными, казавшимися далекими отраслями знаний. Встает проблема синтетических методов, охватывающих естествознание и общественные науки. Естественнонаучные приемы познания все больше проникают в общественные науки. В исторических исследованиях они, например, дают надежную основу для определения хронологии, уточнения исторических событий, открывают возможности быстрого анализа огромной массы исторических источников и фактов.

IX.4. Классификация наук

Современная наука - сложнейшее социальное явление. Отдельные науки различаются, прежде всего, тем, что исследуется и как исследуется. Ответ на вопрос, что исследуется, раскрывает предмет науки, тогда как ответ на вопрос, как осуществляется исследование, раскрывает метод исследования. Предметом науки в целом является вся действительность, т.е. различные формы и виды движущейся материи, включая общество, человека, культуру, науку, искусство и т.д.

По предмету исследования науки делят на две основные группы: естественные и общественные (социальные). По функции, целевому назначению выделяют фундаментальные и прикладные (технические) науки. По методу исследования – теоретические и эмпирические и т.д.

Естествознание – система наук о природе, теоретическая основа промышленности, сельского хозяйства и медицины.

Структуру науки о природе можно рассматривать в двух планах. Первый отражает последовательность усложнения самого ее объекта (т. е. различных видов материи и форм ее движения). Второй отражает ряд наук, в которых последовательно углубляется познание одного и того же объекта (или одного и того же круга явлений), начиная с наук, которые только описывают его и систематизируют данные о нем, и кончая науками, которые проникают в его сущность, отражают законы его исторического развития. В общем весь этот ряд наук отвечает движению познания от явлений к сущности и от менее глубокой сущности к более глубокой. В этом сказывается внутренняя логика развития науки, логика познания природы. Связь наук о природе отражает развитие природы, идущее от объектов более простых, низших к более сложным, высшим.

Раздвоение ряда наук вслед за химией отражает раздвоение процесса развития природы на неживую и живую, которое зарождается в пределах химии с того момента, когда химические соединения дифференцируются на органические и неорганические.

геология

Физика – химия Р

биология

Такое раздвоение подготовляется на атомном и молекулярном уровнях структуры материи: из молекул образуются агрегаты (газообразные, жидкие, твердые - аморфные кристаллические), составляющие основу различных сфер нашей планеты или неживой природы (область геологии и родственных с нею наук). С другой стороны, постепенное усложнение молекул углеродистых соединений приводит к образованию белков, которые составляют основу живой природы. Физика, химия, геология и биология относятся к числу основных отраслей современного естествознания. Их взаимная связь в самом первом приближении может быть выражена в виде общего ряда наук.

В современном естествознании существует множество переходных наук, которые свидетельствуют об отсутствии каких-либо резких граней между различными его отраслями, о взаимопроникновении ранее обособленных наук.

Каждая основная отрасль естествознания подразделяется, в соответствии с изучаемыми ею более частными формами движения материи, на ряд научных дисциплин; так, химия подразделяется на неорганическую и органическую (по характеру объекта) и аналитическую химию (по методу); биология - на зоологию и ботанику (по характеру объекта), но вместе с тем и по oбщему методу, поскольку обе они носят характер систематических наук, морфологию, анатомию и физиологию (по методу и вместе с тем по предмету): первые две изучают форму и внутреннее строение организмов, физиология — их функции и т. д.

Между естественными науками существуют такие взаимоотношения, которые отражают развитие целых совокупностей материальных объектов, включающих в себя различные формы движения. Так, астрономия изучает небесные тела и их системы, их происхождение (космогония) и Вселенную как целое (космология).

В результате абстрагирования от природы движущего предмета и рассмотрения его движения лишь со стороны характеристики его перемещения в пространстве под воздействием внешних сил, из физики выделяется особая отрасль естествознания - механика.

Дальнейшее абстрагирование от качеств, физического содержания явлений природы и ограничение их количественной стороной лежит в основе математики. Предметом математики является не какая-либо особая форма движения материи, а абстрактно выделенная (количественная и пространственная) сторона движения и взаимоотношения тел природы. Не будучи сама частью естествознания, математика тесно связана с ним и по отношению к нему выступает в качестве аппарата — особого приема исследования и обобщения опытного материала.

Особое место среди социальных наук занимает философия. С одной стороны, она выступает как наука о человеке как мыслящем и действующем существе, с другой – она тесно связана с мировоззрением, представляет собой самосознание культуры. Существует определенное сходство философии с математикой. Как математика может применяться практически во всех науках для исследования любых явлений и процессов, так и философия может и должна стать важнейшей составной частью любого исследования. Исследование – деятельность мышления. Оно предполагает использование категорий, которые задают алгоритм мышления ученого. Работу мышления изучает философия. Поэтому она необходима любому ученому, если он хочет сделать свое мышление осознанным. Ученый всегда должен быть обращен к двум процессам: 1) к тем природным или общественным процессам, которые он исследует; 2) к собственному процессу мышления, который он сознательно контролирует и направляет в процессе исследования. Философия всегда была мышлением о мышлении. В этом ее особая роль и особое место среди других наук.

В целом классификацию наук можно представить в следующем виде.

Естественные и технические (прикладные) науки.

Механика ® прикладная механика

Астрономия

Астрофизика

Физика техническая физика, электроника

Химическая физика

Физическая химия

Химия ® химико-технологические науки с

Геохимия металлургией

Геология ® горное дело

География

Биохимия

Биология ® сельскохозяйственные науки

Физиология человека ® медицинские науки

Математические науки

Математика ® прикладная математика

Матлогика ® программирование

Социальные науки

История

Археология

Этнография

Экономическая география

Статистика

Экономические науки

Юридические науки

Искусствоведение

Философские науки: гносеология, эпистемология, логика, этика, эстетика, религоведение, социальная философия, аксиология, культурология и др.

III. Социология

Политология

IV. Психология

Лингвистика

Филология

IV.1. Синтетические науки

Общая теория управления: теория информации, теория программирования, теория автоматов и т.д.

Синергетика

Экология

Каждая из перечисленных наук – это целая область знания, включающая в себя десятки дисциплин. Как уже было сказано, в науке идет интенсивный процесс дифференциации и интеграции знания, который порождает множество проблем. Наука перестает быть соразмерной человеку. Он больше не в состоянии разобраться в растущем потоке информации. Это одна из наиболее актуальных проблем ближайшего будущего.

IX.5. Техника и технология

как социальные явления

Понятие «техника» многозначно. Оно происходит от греческого слова «тэхнэ», которое означало умение, мастерство, искусство. Сейчас термин «техника» используется, в основном, в двух смыслах: 1) как общее название технических устройств, применяемых в разных сферах деятельности; 2) как обозначение совокупности приемов действия, используемых в деятельности. Это может быть техника письма, рисования, техника выполнения физических упражнений и т.д.

Применение и изготовление технических средств– специфический признак человеческой деятельности. Американский экономист и общественный деятель Б.Франклин (1706-1790) определял человека как животное, изготовляющее орудия труда. Орудия труда – первые технические средства, которые использовал человек в борьбе с природой.

Если животное имеет лишь один путь в борьбе за существование – совершенствование своих естественных органов жизнедеятельности, то человек получает возможность создавать и совершенствовать также органы искусственные. Животное находится в непосредственном контакте с природой. Человек же помещает между собой и природой технику (точнее, техническое средство труда). Техника является не только орудием воздействия на природу, но и средством его защиты от негативных природных воздействий.

Техника выполняет те функции, которые прежде выполняли естественные органы труда человека. На заре человеческой истории люди вынуждены были пользоваться зубами там, где впоследствии применялся нож; кулаком там, где затем стал употребляться молот, палка; пальцами рук вместо щипцов и т.д.

Естественные работающие органы человека вообще мало годились для непосредственной обработки жесткого материала природы. Растирание, размельчение всевозможных клубней, корней, плодов, раскалывание орехов, обдирание шелухи и кожи с плодов, разрывание – все эти операции, производившиеся сначала руками, стали со временем выполняться с помощью камней.

Органы животного функционируют как совершенные и узкоспециализированные. Естественные органы труда человека выступают как несовершенные и универсальные. Последние требуют таких искусственных средств, которые компенсировали бы недостатки универсализации. Человек, вооружаясь первым несовершенным скребком, получает уже то преимущество, что он может вносить в это нехитрое орудие какие-то изменения, как угодно его совершенствовать, и оно в течение нескольких десятков тысяч лет проходит путь развития до шагающего экскаватора и металлорежущих станков.

Техника развивалась путем моделирования естественных органов человека. С помощью технических средств воспроизводится не структура (устройство) естественных органов, а функция. Ткацкий станок воспроизводит функцию ткача, автомобильный и железнодорожный транспорт воспроизводит функцию передвижения и т.д.

Принцип функционального моделирования лежит в основе развития технических средств.

Еще один важный принцип – принцип дополнения. Он выражается в том, что не только техника дополняет и компенсирует несовершенство человеческих органов как орудий воздействия на природу, но и сам человек в технической системе является в определенном смысле ее дополнением. Человек без орудий производства бессилен, орудия производства без человека мертвы. Чем менее развита техника, тем больше технологических функций вынужден выполнять сам человек. Вся история техники есть история последовательного замещения технологических функций человека.

Понятие «технология» - одно из самых многозначных, характеризующих сферу создания чего-либо и рефлексии по этому поводу.[390] Под технологией прежде всего понимается: 1) техника (отождествление с техникой); 2) описание последовательности трудовых операций, требуемых для превращения предмета труда в продукт, и сам процесс, соответствующий описанной методике; 3) сфера деятельности человека наряду с совокупностью явлений, обеспечивающих ее; 4) общая характеристика деятельности, типичной для определенного социума; 5) особый тип мироотношения, присущий индустриальной и постиндустриальной эпохам.

При широко распространенном в современной литературе и обыденном языке отождествлении технологии и техники можно выделить все же единственное в настоящее время общепринятое различие между нами: материально–вещные средства деятельности относят к технике, но не к технологии. Вследствие этого сложился взгляд на технологию как сферу создания и применения технических средств.

Можно выделить узко производственную трактовку понятия технологии как совокупности методов обработки изготовления, изменения состояния, свойств, формы сырья, материала или полуфабриката, которые осуществляются в процессе производства продукции. Нетрудно заметить, что при таком подходе понятие технологии в значительной мере совпадает с изначальной трактовкой понятия техники как умения, искусства, мастерства.

Для производственной сферы характерно разделение на антропоморфные и неантропоморфные технологии. Антропоморфные воспроизводят действия человека, вооруженного инструментами. Неантропоморфные основаны на взаимодействии природных процессов (физических, химических, биологических). В ходе их протекания превращение сырого материала в продукцию осуществляется как бы естественно, аналогично процессам природы. Те антропоморфные технологии, в которых достигается максимальная простота отдельных операций (исключая потребность в высококвалифицированном труде и использовании неантропоморфных технологий) получили название «высоких технологий».

Различают весьма разнообразные технологии: информационные (совокупность методов сбора, хранения и переработки информации), педагогические (совокупность методов обучения), биотехнологии (совокупность приемов, связанных с использованием клеточных и тканевых культур, размножением микроорганизмов и ферментацией, генной инженерией) и многие другие. Наиболее общая классификация технологий, предложенная Г.С. Гудожником, предполагает подразделение всех их на интенсивные, экстенсивные и экстенсивно-интенсивные.

Причем, интенсивные основаны на активном отношении человека к природе, направлены на покорение сил природы, преобразование их. Экстенсивные связаны с подчинением природе, с использованием ее сил в почти неизменном виде. Человеческая (прежде всего, производственная) деятельность, основанная на интенсивной технологии, направлена на овладение глубинными, сущностными сторонами природных процессов, а при экстенсивной – на использование их внешней стороной. Что не касается экстенсивно – интенсивных технологий, то для них характерно такое отношение к природе, которое сочетает господство над ней и подчинение ей в более или менее одинаковой мере.

С позиций указанной классификации технологий экстенсивную относят к азиатскому способу производства. Она, как полагают, способствует формированию «созерцательного» типа цивилизации. Интенсивную относят к античному миру, воплотившему в себе «деятельный» тип цивилизации. Экстенсивно – интенсивная форма технологии (средняя, смешанная, промежуточная) была характерна для трудовой деятельности древних германцев.

Современную историческую эпоху нередко называют технологической: ее отличает исключительно высокая практическая активность населения планеты. В силу того, что ныне технология открывает перед человеком многообразные, в известном смысле неограниченные возможности, он способен не только желать того, что еще недавно казалось фантастикой, но и находить средства для осуществления своих желаний. Обладание технологией и использование ее является одной из важнейших отличительных черт современной эпохи. В нынешних условиях технология становится своеобразным типом отношения человека к миру, включающим деятельные и рефлексивные составляющие. С этих позиций технология выступает и как специфический вид деятельности, и как осознание человеком самого себя через эту деятельность: своих возможностей и способностей.

Не потеряло своего значения и использование понятия технологии для описания сферы деятельности человека и совокупности факторов, обеспечивающих ее. К тому же, не следует забывать, что одним из проявлений свойств трудовой деятельности выступает технологичность.

Трудовая деятельность человека может включать в себя пять функций: транспортную, технологическую, энергетическую, контрольно-регулирующую и принятия решения. Простейшей из этих функций является транспортная функция, т. е. перемещение в пространстве твердых, жидких и газообразных тел. Технологическая функция является более сложной, и ее назначение состоит в изменении предмета труда. Под изменением предмета труда понимаются самые разнообразные изменения геометрической формы (обработка резанием, обработка давлением и т. д.), структуры (обжиг, закалка, полимеризация и т. д.), состава материала (цементация, окисление и т. д.) и другие. Перемещение и изменение предмета труда возможны лишь при затрате энергии, поэтому при проведении любого процесса должна быть осуществлена энергетическая функция. Контрольно-регулирующая функция человека обеспечивает необходимое течение и заданные результаты процесса труда. Эта функция проявляется как форма связи объективного процесса труда и функции человека по принятию решений, назначение которой состоит в осмысливании процесса, в выработке задания и анализе результатов.

На ранних стадиях развития общества все пять указанных функций выполнял человек. Силой собственных мышц он приводил в действие простые орудия и, осуществляя контроль за процессом, целесообразно изменял предмет труда в соответствии с ранее обдуманным назначением. Технический прогресс нашел свое выражение в последовательной передаче трудовых функций человека орудиям труда и, следовательно, в преобразовании функций трудовой деятельности человека в функции технических средств.

Первой функцией, для выполнения которой были созданы технические средства, была функция по подъему и перемещению грузов. Ранние механические устройства (рычаг, каток и др.) только помогали человеку в выполнении транспортной функции. Но затем были изобретены транспортные средства, которые позволили заменить людей в выполнении этих операций. В первой повозке, движимой прирученными животными, человек освобождался от выполнения транспортной и энергетической функций.

Применение подъемно-транспортных средств производило в древности большое впечатление. Транспортные и подъемные устройства послужили античным ученым материалом для разработки первых теоретических положений механики — теории рычага, наклонной плоскости, полиспаста. С подъемно-транспортными средствами ассоциировалось понятие «машина»; «Машина есть сочетание соединенных вместе деревянных частей, обладающее огромными силами для передвижения тяжестей»[391] ,—писал знаменитый римский архитектор и инженер Витрувий (I в. до н. э.).

Первым механическим двигателем, заменившим человека в исполнении энергетической функции, было водяное колесо. Энергия потока воды с помощью водяного колеса превращалась в энергию вращения вала, которую использовали для привода различных устройств. Необходимость в замене мускульной энергии человека силами природы прежде всего возникла при осуществлении энергоемких процессов дробления материалов, подъема грузов, водоподъема, и именно здесь водяное колесо применялось достаточно часто. Энергетическую и транспортную функции, являющиеся простейшими функциями человека и животных, удалось заменить природными силами прежде всего.

Технологическая функция несравненно более сложна и осуществляется только при наличии определенных навыков и умения. Прообразом первого технического средства для замены человека в выполнении технологических функций является примитивный сверлильный станок. В этом станке благодаря применению лука и тетивы возвратно-поступательное движение, наиболее свойственное и характерное для руки человека, преобразовывалось во вращательное движение сверла, а второе движение, необходимое для осуществления технологического процесса сверления — вертикальная передача сверла,—обеспечивалось весом груза.

Одна из ранних технологических машин—водяная мельница занимает особое место в развитии орудий производства. Водяная мельница, применявшаяся еще в I в. до н. э., знаменовала появление первой технологической машины с механическим приводом. К. Маркс отмечал, что машина «в ее элементарной форме завещана была еще Римской империей в виде водяной мельницы»[392] . Это техническое средство выполняло энергетические и технологические функции, освободив от них человека. В водяной мельнице был заложен принцип машинного производства. В ее конструкции ясно обозначены три механизма—двигательный, передаточный и рабочий. В дальнейшем каждый из механизмов в своей многовековой эволюции превратился в самостоятельные технические средства — механический двигатель, разветвленную передаточную установку и технологическую машину.

В развитии технологических машин можно выделить три направления. Одно направление развития привело к становлению таких машин, как прессы, молоты, ножницы и др. Основная особенность развития этих технических средств состоит в увеличении размеров ручных орудий при сохранении исходной принципиальной схемы их действия. Другой класс машин возник как результат передачи орудий из рук рабочего соответствующим механизмам, которые своими кинематическими связями обеспечили необходимые движения и их взаимодействие. К этому классу машин относятся токарные, сверлильные и другие металлообрабатывающие станки, а также многие деревообрабатывающие станки. Машины, применение которых ознаменовало техническую революцию конца XVIII—начала XIX столетия, принадлежат к третьему классу машин. Эти машины заменили человека в выполнении технологической функции, исполнявшейся ранее непосредственно руками и пальцами рук— естественными орудиями человека. Прядильные машины и ткацкие станки являются представителями этого класса машин.

Применение технологических машин послужило толчком к становлению и широкому распространению универсального парового двигателя. Это подметил К. Маркс. Он писал: «Только после того как орудия превратились из орудий человеческого организма в орудия механического аппарата, рабочей машины, только тогда и двигательная машина приобретает самостоятельную форму, совершенно свободную от тех ограничений, которые свойственны человеческой силе».[393]

Техническая революция конца XVIII—начала XIX в., начавшаяся с создания технологических машин для текстильной промышленности, завершилась применением технологических машин в машиностроении, ибо «крупная промышленность должна была овладеть характерным для нее средством производства, самой машиной, и производить машины с помощью машин. Только тогда она создала адекватный ей технический базис и стала на свои собственные ноги».[394]

Разнообразные технологические машины и паровой двигатель, который может иметь практически неограниченную мощность, обладает свойством универсальности по техническому применению и независимостью от локальных условий, позволили создать новый тип промышленного предприятия — механизированную фабрику и завод, оборудованные системой машин. В своем наиболее развитом виде техническое оснащение капиталистического машинно-фабричного производства представляло собой совокупность технологических машин, приводимых в действие от одного центрального парового двигателя через разветвленную сеть передаточных механизмов. Как основная техническая форма этот тип оборудования промышленного предприятия существовал целое столетие и был достаточно распространен даже в 20-х годах текущего века. Только с распространением электрических двигателей небольшой мощности стал возможен переход сначала к групповому, а затем и к индивидуальному приводам.

Таким образом, к концу XVIII в. была создана система технических средств, которая значительно расширила технические возможности человека и повысила производительность его труда. Для выполнения энергетических, транспортных и технологических функций были созданы разнообразные и достаточно надежные технические устройства. Началось становление механизированных предприятий в разных отраслях промышленности.

Механизация трех трудовых функций человека означала снятие с производственного процесса ограничений, накладываемых человеком как непосредственным исполнителем ряда операций. Это позволило значительно интенсифицировать производственный процесс, который теперь строился по объективному принципу.

Из самого определения труда как целенаправленной деятельности человека следует, что функции наблюдения и контроля обязательны для любого производственного процесса, независимо от степени развития орудий труда. Выполняя трудовой процесс, человек следил непрерывно за ходом и результатом своих действий. Изменяя положение рук, ног, орудия, он непрерывно вносил необходимые коррективы в свои действия. Достижение определенного результата, идеально сконструированного человеком, предполагает наблюдение, контроль, коррекцию в течение всего процесса, от первой операции до последней. Только благодаря постоянному вниманию человека за ходом процесса в конце его появляется заранее запланированный продукт труда.

В механизированном производстве человек также не освобождается от функции регулирования и наблюдения за процессом. Контрольно-регулирующая функция человека не только не сокращается, а, наоборот, непрерывно расширяется и усложняется по мере увеличения числа единиц технологического и энергетического оборудования, с применением все более разнообразных и специализированных приемов и методов обработки. Освобождение человека от непосредственного выполнения контрольно-регулирующей функции в производственном процессе и создание технических, «независимо» от человека действующих систем контроля, является новым этапом в развитии технических средств. Замена труда человека в операциях контроля и регулирования действиями технических устройств составляет содержание автоматизации производственных процессов.

История автоматов уходит в глубь веков и начинается со времени изготовления и применения ловушек. Первые сведения об автоматах содержатся в работах Герона Александрийского (предположительно I в.) «Пневматика» и «Механика». Герон описал автоматы, созданные им самим и древнегреческим механиком Ктесибием (около II—I вв. до н. э.): пневмоавтомат для открывания дверей храма при зажигании жертвенного огня, водяной орган, механический театр марионеток, прибор для измерения протяженности дорог, устройство для продажи священной воды. В средние века были созданы «андроидные» (человекоподобные) автоматы. В XIII в. немецкий философ-схоласт и алхимик Альберт фон Больштадт построил «железного человека»—робота для открывания и закрывания дверей. Интересные андроиды были созданы в XVII—XVIII вв.—механические писец, художник, пианистка и др. Великолепный «театр автоматов», помещенный в «часах яичной фигуры», был построен в XVIII в. русским механиком-изобретателем И. П. Кулибиным (1735— 1818). Каждый час в корпусе яйца распахивались дверцы, за которыми двигались фигурки.

Появление промышленных автоматов относится ко второй половине XVIII в. Первыми промышленными автоматическими устройствами были регулятор уровня воды в котле паровой машины (1765) И. И. Ползунова (1728—1766) и регулятор скорости вращения вала паровой машины (1784) Д. Уатта (1736—1819). Позднее была создана система программного управления от перфоленты ткацким станком (1804—1808) Ж. Жаккара (1752—1834). Правда, еще с XVI в. известно применение потряска в водяной мельнице, что позволило автоматически регулировать подсыпку зерна к жернову в количестве, которое жернов может размолоть в изменяющихся условиях (различный приток воды, состав зерна и т. п.).

Опыт промышленной автоматики за последние полтора столетия имеет большое значение для развития техники. В этот период был сформулирован ряд важных принципов автоматики. Один из принципов — принцип регулирования по отклонению — развился в наше время в концепцию обратной связи, общую для управляемых машин и живых организмов. Другой принцип—принцип компенсации—положен в основу создания регуляторов, которые могут подавать воздействие, компенсирующее возмущение, вызванное случайным изменением нагрузки в машинах.

Создание производственных автоматов, выполняющих основные и вспомогательные движения в процессе всего рабочего цикла, без какой-либо помощи со стороны человека, означало передачу ряда функций (в том числе и регулирующей) техническим средствам. Система автоматических машин стала способна обеспечивать максимальную автоматизацию технологических процессов в различных отраслях хозяйства. Подлинное развитие автоматизации производственных процессов началось в середине XX в., когда в дополнение к механическим и электрическим устройствам были созданы разнообразные электронные регулирующие приборы и аппараты, свободные от инерции механических средств и обладающие исключительной точностью и гибкостью. Всевозможные средства автоматизации позволили создать полностью автоматизированные энергетические и технологически комплексы — автоматические гидростанции, автоматические линии обработки, заводы, автоматы по изготовлению различные изделий и т. д.

Широкое использование автоматизации стало совершенно необходимым на современном этапе развития техники. С помощью автоматики люди овладевают новыми процессами и явлениями, недоступными непосредственному восприятию человека. Сила и напряжение электрического тока, высокая и низкая температуры, плотность магнитного и электрического полей, большие скорости и сложные зависимости параметров процессов и т. д. вышли за границы возможностей непосредственного контроля и регулирования со стороны человека и переданы соответствующим техническим системам. Развитие процессов, протекающих на значительном расстоянии от человека, вызвало становление систем дистанционного управления. Между органами чувств человека и управляемым объектом в современных условиях помещается целая система технических средств контроля и регулирования.

С появлением электронных вычислительных машин начинается история технических средств, выполняющих наиболее сложные функции человека—функции принятия решения. Машине переданы отбор, систематизация, классификация информации. Современные вычислительные машины выполняют не только вычислительные операции, но и осуществляют оценку и сравнение получаемых результатов, выбирают наивыгоднейшие из просчитанных вариантов, последовательно выполняют математические и логические операции, задаваемые программой. Ценное свойство электронных вычислительных машин - выполнять определенные логические операции, а также хранить начальные условия задачи, промежуточные результаты, необходимые константы и другую информацию - значительно расширяет зону их применения. Перевод текста с одного языка на другой, направленный поиск на основе выборки определенных данных, осуществление наиболее выгодного варианта при экономических и технических расчетах, применение в различных системах автоматического управления сложными технологическими процессами — вот основные задачи, выполняемые с помощью вычислительных машин в настоящее время.

Таким образом, основная закономерность в развитии технических средств заключается в создании человеком различных устройств, представляющих собою искусственную функциональную модель естественных органов человека. И как ни многообразны материалы, из которых сделаны технические средства, структура и форма отдельных элементов, типы связи и протекающие процессы, основное назначение орудий труда сводится к выполнению функций, ранее принадлежащих человеку, к замене человека в выполнении одной или совокупности трудовых функций.

В историческом процессе происходило замещение техникой следующих функций человека:

1. Функция непосредственной обработки ® Орудия ручного труда

предмета труда

2. Функция управления орудием и ®Машины

и транспортная функция

3. Энергетическая функция ®Двигатели

4. Функция контроля и управления ®Техника управления

машинами, технологическими

процессами, производством в

целом

5. Функция обработки информации ®Электронно-вычисли-

и принятия решений тельная техника

До сих пор, в основном, речь шла о технике, применяемой в процессе производства. Наряду с производством в обществе существуют другие виды деятельности, которые имеют свою специфическую технику. Это: 1) военная техника; 2) техника транспорта и связи; 3) техника науки; 4) техника образования; 5) техника бытовая; 6) спортивная техника; 7) медицинская техника и т.д.

История техники может быть подразделена на три основных этапа: 1) преобладания ручных орудий труда; 2) механических устройств; 3) автоматизированных устройств.

Уровень развития техники определяет производительность труда в обществе, что оказывает влияние на все стороны общественной жизни: социальную структуру, политическую организацию, духовную жизнь. В свою очередь, развитие техники оказывается зависимым от господствующих социальных отношений, государственной политики, уровня развития науки и т.д.

Длительное время (в докапиталистическом обществе) развитие техники шло чрезвычайно медленными темпами. Это было обусловлено разными факторами и, прежде всего, тем, что традиционное общество основано на воспроизведении существующих практик и отторгает любые новации. Становление капитализма явилось мощным стимулом развития техники, поскольку капиталистические отношения основаны на конкуренции в сфере производства. Именно конкуренция, стремление произвести более дешевые товары, стимулировала рационализацию производства, создание и внедрение новой техники.

IX.6. Взаимоотношение науки и техники

В настоящее время развитие науки является одним из главных условий развития техники. Можно выделить три основных точки зрения на взаимоотношение науки и техники в обществе. Первая – утверждается определяющая роль науки, технику воспринимают как прикладную науку. Это модель взаимоотношения науки и техники, когда наука рассматривается как производство знания, а техника – как его применение. Такая модель – достаточно одностороннее отражение реального процесса из взаимодействия.

Другая модель – взаимовлияние науки и техники, когда они рассматриваются как независимые, самостоятельные явления, взаимодействующие на определенных этапах своего развития. Утверждается, что познанием движет стремление к истине, тогда как техника развивается для решения практических проблем. Иногда техника использует научные результаты для своих целей, иногда наука использует

технические устройства для решения своих проблем.

Третья модель утверждает ведущую роль техники: наука развивалась под влиянием потребностей техники. Создание техники определялось нуждами производства, а наука возникает и развивается как попытка понять процесс функционирования технических устройств. Действительно, мельница, часы, насосы, паровой двигатель и т.д. создавались практиками, а соответствующие разделы науки возникают позднее и представляют собой теоретическое осмысление действия технических устройств. Например, сначала был изобретен паровой двигатель, потом возникает термодинамика. И таких примеров множество.

Чтобы разобраться в проблеме взаимоотношения науки и техники, надо рассмотреть их исторически, найти тот момент их развития, когда они составляли единое целое. Затем проследить процесс разделения, обособления и взаимодействия науки и техники.

Вспомним, что слово «техника» имеет два основных значения. Это: 1) то, что вне человека – технические средства, орудия труда и т.д., 2) то, что внутри – его навыки и умения.

И то, и другое – необходимые условия процесса труда, без которых труд невозможен. На разных этапах общественного развития их удельный вес различен. В докапиталистическом обществе преобладали простые орудия труда, поэтому конечный результат всецело зависел от опыта и умелости мастера, а также от множества других неизвестных и неподконтрольных человеку причин. Человек еще в древности научился выплавлять металл, не имея адекватного представления о том, что при этом происходит, какие физические и химические процессы определяют получение конечного результата. Знание передавалось в форме рецепта: взять то– то…, сделать то – то. (Такая форма знания и сейчас представлена в любой книге по кулинарии). При этом никак не обосновывается, почему надо брать именно эти компоненты и совершать с ними именно такие действия. Это знание досталось от предков, которые, в свою очередь, получили его от богов. Оно священно, в нем нельзя ничего менять. Основной принцип действия человека традиционного общества – «так делали боги, так делают люди».

Таким образом, главное знание человека докапиталистического общества – знание практическое, «как сделать». Это знание досталось от предков, оно священное и неприкосновенное. Ясно, что науки как знания об объективном природном процессе в традиционном обществе быть не может. Наука – это попытка понять действие, установить естественные причины, определяющие результат действия. Главная «причина», от которой зависит любое дело и вся жизнь человека традиционной культуры –боги. В мире все определяется волей богов. Это означает, что никакого естественного, объективного природного процесса не существует. Боги научили человека, что делать и как делать. Он повторяет эти действия, не понимая их истинный смысл и влияние на конечный результат. С точки зрения современного человека для получения из руды металла совсем не обязательно приносить в жертву петуха и окроплять его кровью плавильную печь. Главное – обеспечить нормальную температуру в печи и наличие соответствующих компонентов. Но древний человек не знал, что главное, что именно определяет конечный результат, который мог получиться, а мог и не получиться. Поэтому принесение петуха в жертву богам должно было обеспечить успех действия.

Наука – попытка понять деятельность, отделить в ней главное от второстепенного, раскрыть причины, определяющие результат. Наука – рационализация деятельности, поиск наиболее рационального пути к цели. Но деятельность наиболее рациональна тогда, когда она опирается на знание законов природы, ее причинно-следственных связей.

Как и почему возникает это знание? Строго говоря, практическая деятельность человека всегда использует природные силы и причинно-следственные связи. Когда древний человек плавил металл, он использовал силы природы, ее законы. Но использовал – не значит понимал. Природные закономерности вначале не выделены из самой деятельности, скрыты, не представлены в чистом виде. Человек просто повторял ряд действий, унаследованных от предков. Среди них были рациональные и нерациональные, магические. Но это мы сейчас, с точки зрения нашего знания, можем определить, что рационально, а что нет: например, что приносить жертву при плавке металла не обязательно. Для древнего человека гарантией результата было точное воспроизведение действий предков, исполнение воли богов.

Каким же образом человек открывает объективный природный процесс? Если открывает, значит он скрыт, не виден. Но скрыт чем? Разве человек не видит природные явления и процессы? Человек видел как солнце всходит и заходит, как растет трава и деревья, он видел горы и реки и т.д. Видеть и понимать - вещи разные. Человек видит множество событий, явлений, процессов, связей, отношений. Какие события являются причиной, какие следствием, что необходимо, а что случайно? В начале все переплетено и запутано. Человек выходит из дома на охоту. В это время прокричал петух. Охота оказалась удачной. Может создаться впечатление: крик петуха – причина удачной охоты. И так в любом деле: может быть удача или неудача, результат то достигается, то нет. Это означает, что человек не контролирует полностью процесс своей деятельности. Все, что ему неподконтрольно, он объясняет волей богов. Боги – высшие, неподконтрольные человеку силы, влияющие на результат его действий. Крестьянин бросал в землю зерна и не знал, соберет ли он осенью урожай. Это зависело не от него, а от «неба» и его обитателей, т.е. каких-то высших сил. Когда результат действий полностью зависит от собственных усилий человека, боги оказываются не нужны. Но для этого надо определить, от чего именно зависит результат, найти реальные причины, его определяющие, реальные причинно-следственные связи, выделить их из потока событий случайных. Пока результат дела зависел от человеческого умения, от его субъективных качеств и других неконтролируемых привходящих обстоятельств, вскрыть реальные причины невозможно. Может получиться, а может нет, узнать почему невозможно. Выход в том, чтобы заменить человека механизмом, техническим устройством. В механизме действие приводит всегда к однозначному результату. Результат зависит от устройства машины. Умение человека передается машине. Механизм можно исследовать, изучать, как он работает. В нем причинно-следственные связи наглядны и понятны, потому что созданы самим человеком. Ткацкий станок заменяет ткача. Действие человека заменяется действием механизма. Действие человека понять сложно. Оно непонятно от чего зависит. Один умеет рисовать и делает это легко и красиво, другой не умеет и никогда не сможет научиться. Ткать тоже надо долго учиться и не у каждого получается. Но если действие человека заменить машиной, тогда снимается зависимость результата от субъективных, т.е. неконтролируемых факторов. Причинно-следственные связи становятся воспроизводимыми и контролируемыми. Практика обретает устойчивую опору. Она больше не зависит от множества случайных факторов, от «неба».

Таким образом, техника дает возможность жестко связать действие и результат, устанавливает воспроизводимую и контролируемую причинно-следственную связь. Эти причинно-следственные связи, используемые в механических устройствах, изучаются наукой механикой. В механизме они наглядны и понятны, в природе скрыты. Чтобы понять действие природы, понадобился механизм. В дальнейшем познание развивается именно таким способом. В технике моделируются связи природы – наука их исследует и описывает в теориях.

Мы проследили следующую закономерность: действие человека в историческом процессе заменяется действием механического устройства, механическое устройство рождает науку механику – первую из естественных наук. Здесь уже есть все, что необходимо любой науке: приборы для экспериментов, которые отделяют устойчивые причинно-следственные связи от случайных и теория для описания этих связей. Наука обретает прочную опору. Теперь знание можно производить как ткани на ткацких станках -–в массовых количествах.

Все сказанное позволяет сделать вывод: наука как знание о реальных связях в природе, о закономерностях, проявляющихся в природных процессах, возникает тогда, когда ученые обращаются к исследованию технических устройств.

В техническом устройстве действие природных сил представлено наглядно и зримо, оно может быть измерено и рассчитано. Действие природных сил не затемняется субъективными факторами, как это было в ремесленном производстве, где все определяется опытностью и умелостью мастера. Опытность и умелость мастера – в его руках, зрении, слухе, осязании и т.д. Мастерство трудно передать, оно внутри и непонятно от чего зависит. Когда действие передается механизму, субъективный фактор перестает быть главным. Действует машина, а человек контролирует ее действие. Теперь в производстве главную роль начинает играть знание о том, как действуют механические устройства – наука механика.

Таким образом, современная наука возникает как попытка понять действие технических устройств. Она исследует те природные законы, на основе которых работает техника. Позднее в науке происходит разделение на науки технические, исследующие проблемы техники, и науки о природе, исследующие природные процессы.

Наука длительное время, до конца XIX века, шла вслед за техникой. Технику создавали практики-изобретатели. Часовщик Уатт изобрел паровую машину, цирюльник Аркрайт – прядильную машину, рабочий-ювелир Фултон – пароход. Первые паровые машины были построены мануфактурными и ремесленными способами. Вначале наука изучает те механизмы – мельницы, двигатели, насосы и т.д. – которые изобретены практиками. Собственно, развитие естествознания до середины XIX века – это «извлечение» законов природы из машин, механизмов, технологий.

В конце XIX века ситуация изменяется. Целые отрасли промышленности создаются на основе открытий науки: электротехническая, химическая, различные виды машиностроения и т.д.

В настоящее время создание новых видов технических устройств не может не опираться на научные исследования и разработки. В науке есть отрасли, непосредственно связанные с разработкой новой техники, и отрасли ориентированные на фундаментальные исследования. В целом это единая сфера деятельности, обозначаемая в статистических справочниках как «Научные исследования и опытно-конструкторские разработки» (НИОКР).

Все сказанное позволяет сделать вывод о том, что взаимоотношения науки и техники изменялись в историческом процессе. В докапиталистическом обществе преобладали ручные орудия труда. Ученые не обращались к решению практических проблем. В период становления и развития капитализма производство начинает развиваться на технической основе. Создаются разнообразные машины и механизмы, заменяющие труд рабочего. Современная наука возникает из стремления понять работу механических устройств. В дальнейшем происходит обособление технических наук и наук о природе, но сохраняется их тесная взаимосвязь и взаимовлияние. Современная наука и техника также находятся в процессе постоянного взаимодействия. Технические проблемы стимулируют развитие науки, научные открытия, в свою очередь, становятся основой создания новых видов техники.

IX .7. Научно-техническая революция,

ее технологические и социальные последствия

Научно-техническая революция (НТР) – понятие, используемое для обозначения тех качественных преобразований, которые произошли в науке и технике во второй половине ХХ века. Начало НТР относится к середине 40-х гг. ХХв. В ходе ее завершается процесс превращения науки в непосредственную производительную силу. НТР изменяет условия, характер и содержание труда, структуру производительных сил, общественное разделение труда, отраслевую и профессиональную структуру общества, ведёт к быстрому росту производительности труда, оказывает воздействие на все стороны жизни общества, включая культуру, быт, психологию людей, взаимоотношение общества с природой.

Научно-техническая революция— длительный процесс, который имеет две главные предпосылки — научно-техническую и социальную. Важнейшую роль в подготовке НТР сыграли успехи естествознания в конце XIX – в начале ХХвв., в результате которых произошёл коренной переворот во взглядах на материю и сложилась новая картина мира. Были открыты: электрон, явление радиоактивности, рентгеновские лучи, создана теория относительности и квантовая теория. Совершился прорыв науки в область микромира и больших скоростей.

Революционный сдвиг произошёл и в технике, в первую очередь под влиянием применения электричества в промышленности и на транспорте. Было изобретено радио, получившее широкое распространение. Родилась авиация. В 40-х гг. наука решила проблему расщепления атомного ядра. Человечество овладело атомной энергией. Важнейшее значение имело возникновение кибернетики. Исследования по созданию атомных реакторов и атомной бомбы впервые заставили капиталистические государства организовать в рамках крупного национального научно-технического проекта взаимодействие науки и промышленностисти. Это послужило школой для осуществления общенациональных научно-технических исследовательских программ.

Начался резкий рост ассигнований на науку, числа исследовательских учреждений.[395] Научная деятельность стала массовой профессией. Во II-й половине 50-х гг. под влиянием успехов СССР в изучении космоса и советского опыта организации и планирования науки в большинстве стран началось создание общегосударственных органов планирования и управления научной деятельностью. Усилились непосредственные связи между научными и техническими разработками, ускорилось использование научных достижений в производстве. В 50-х гг. создаются и получают широкое применение в научных исследованиях, производстве, а затем и управлении электронно-вычислительные машины (ЭВМ), ставшие символом НТР. Их появление знаменует начало постепенной передачи машине выполнения элементарных логических функций человека. Развитие информатики, вычислительной техники, микропроцессоров и робототехники создало условия для перехода к комплексной автоматизации производства и управления. ЭВМ — принципиально новый вид техники, изменяющий положение человека в процессе производства.

На современном этапе своего развития научно-техническая революция характеризуется следующими основными чертами.

1). .Превращением науки в непосредственную производительную силу в результате слияния воедино переворота в науке, технике и производстве, усиления взаимодействия между ними и сокращения сроков от рождения новой научной идеи до её производственного воплощения.[396]

2). Новым этапом общественного разделения труда, связанным с превращением науки в ведущую сферу развития общества.

3).Качественным преобразованием всех элементов производительных сил — предмета труда, орудий производства и самого работника; возрастающей интенсификацией всего процесса производства благодаря его научной организации и рационализации, постоянному обновлению технологии, сбережению энергии, снижению материалоёмкости, капиталоёмкости и трудоёмкости продукции. Приобретаемое обществом новое знание позволяет сократить затраты на сырьё, оборудование и рабочую силу, многократно окупая расходы на научные исследования и технические разработки.

4) Изменением характера и содержания труда, возрастанием в нём роли творческих элементов; превращением процесса производства из простого процесса труда в научный процесс.

5). Возникновением на этой основе материально-технических предпосылок сокращения ручного труда и замены его механизированным. В дальнейшем происходит автоматизация производства на основе применения электронно-вычислительной техники.

6). Созданием новых источников энергии и искусственных материалов с заранее заданными свойствами.

7). Огромным повышением социального и экономического значения информационной деятельности, гигантским развитием средств массовой коммуникации.

8). Ростом уровня общего и специального образования и культуры населения.

9). Увеличением свободного времени.

10). Возрастанием взаимодействия наук, комплексного исследования сложных проблем, роли социальных наук.

11). Резким ускорением всех общественных процессов, дальнейшей интернационализацией всей человеческой деятельности в масштабе планеты, возникновением так называемых глобальных проблем.

Наряду с основными чертами НТР можно выделить определенные этапы ее развития и главные научно-технические и технологические направления, характерные для этих этапов.

Достижения в области атомной физики (осуществление цепной ядерной реакции, открывшей путь к созданию атомного оружия), успехи молекулярной биологии (выразившиеся в раскрытии генетической роли нуклеиновых кислот, расшифровке молекулы ДНК и последующего ее биосинтеза), а также появление кибернетики (установившей определенную аналогию между живыми организмами и некоторыми техническими устройствами, являющимися преобразователями информации) дали старт научно-технической революции и определили главные естественнонаучные направления ее первого этапа. Этот этап, начавшийся в 40-х – 50-х годах ХХ века, продолжался почти до конца 70-х годов. Основными техническими направлениями первого этапа НТР явились атомная энергетика, электронно-вычислительная техника (ставшая технической базой кибернетики) и ракетно-космическая техника.

С конца 70-х годов ХХ столетия начался второй этап НТР, продолжающийся до сих пор. Важнейшей характеристикой данного этапа НТР стали новейшие технологии, которых не было в середине ХХ века (в силу чего второй этап НТР получил даже наименование «научно-технологической революции»). К таким новейшим технологиям относятся гибкие автоматизированные производства, лазерная технология, биотехнологии и др. Вместе с тем новый этап НТР не только не отбросил многие традиционные технологии, но позволил существенно повысить их эффективность. Например, гибкие автоматизированные производственные системы для обработки предмета труда по-прежнему используют традиционные резание и сварку, а применение новых конструкционных материалов (керамики, пластмасс) позволило существенно улучшить характеристики давно известного двигателя внутреннего сгорания. «Поднимая известные пределы многих традиционных технологий, современный этап научно-технического прогресса доводит их, как представляется сегодня, до «абсолютного» исчерпания заложенных в них возможностей и тем самым готовит предпосылки для еще более решительного переворота в развитии производительных сил».[397]

Суть второго этапа НТР, определяемого как «научно-технологическая революция»,заключается в объективно закономерном переходе от различного рода внешних, по преимуществу механических, воздействий на предметы труда к высокотехнологичным (субмикронным) воздействиям на уровне микроструктуры как неживой, так и живой материи. Поэтому не случайна та роль, которую приобрели на этом этапе НТР генная инженерия и нанотехнология.

За последние десятилетия существенно расширился диапазон исследований в области генной инженерии: от получения новых микроорганизмов с заранее заданными свойствами и до клонирования высших животных (а в возможной перспективе – и самого человека). Конец ХХ столетия ознаменовался небывалыми успехами в расшифровке генетической основы человека. В 1990г. стартовал международный проект «Геном человека», ставящий целью получение полного генетической карты Homo sapiens. В этом проекте принимают участие более двадцати наиболее развитых в научном отношении стран, включая и Россию.

Описание генома человека ученым удалось получить значительно раньше планировавшихся сроков (2005-2010гг.). Уже в канун нового, XXI века были достигнуты сенсационные результаты в деле реализации указанного проекта. Оказалось, что в геноме человека – от 30 до 40 тысяч генов (вместо предполагавшихся ранее 80-100 тысяч). Это ненамного больше, чем у червяка (19 тысяч генов) или мухи-дрозофилы (13,5 тысячи). Однако, по словам директора Института молекулярной генетики РАН, академика Е.Свердлова, «сетовать на то, что у нас меньше генов, чем предполагалось, пока рано. Во-первых, по мере усложнения организмов один и тот же ген выполняет гораздо больше функций и способен кодировать большее количество белков. Во-вторых, возникает масса комбинаторных вариантов, которых нет у простых организмов. Эволюция весьма экономна: для создания нового занимается «перелицовкой» старого, а не изобретает все вновь. Кроме того, даже самые элементарные частицы, вроде гена, на самом деле невероятно сложны. Наука просто выйдет на следующий уровень познания».[398]

Расшифровка генома человека дала огромную, качественно новую научную информацию для фармацевтической промышленности. Вместе с тем оказалось, что использовать это научное богатство фармацевтической индустрии сегодня не по силам. Нужны новые технологии, которые появятся, как предполагается, в ближайшие 10-15 лет. Именно тогда станут реальностью лекарства, поступающие непосредственно к больному органу, минуя все побочные эффекты. Выйдет на качественно новый уровень трансплантология, получит развитие клеточная и генная терапия, радикально изменится медицинская диагностика и т.д.

Еще одним из перспективнейших направлений в области новейших технологий является нанотехнология. Сферой нанотехнологии – одного из перспективнейших направлений в области новейших технологий – стали процессы и явления, происходящие в микромире, измеряемом нанометрами, т.е. миллиардными долями метра (один нанометр составляют примерно 10 атомов, расположенных вплотную один за другим). Еще в конце 50-х годов ХХ века крупный американский физик Р.Фейнман высказал предположение, что умение строить электрические цепи из нескольких атомов могло бы иметь «огромное количество технологических применений». Однако тогда это предположение будущего нобелевского лауреата никто не воспринял всерьез. [399]

В дальнейшем исследования в области физики полупроводниковых наногетероструктур заложили основы новых информационных и коммуникационных технологий. Достигнутые успехи в этих исследованиях, имеющие огромное значение для развития оптоэлектроники и электроники высоких скоростей, были отмечены в 2000 году Нобелевской премией по физике, которую разделили российский ученый, академик Ж.А.Алферов и американские ученые Г.Кремер и Дж.Килби.

Высокие темпы роста в 80-х – 90-х годах ХХ века информационно-технологической индустрии явились следствием универсального характера использования информационных технологий, их широкого распространения практически во всех отраслях экономики. В ходе экономического развития эффективность материального производства стала во все большей степени определяться масштабами использования и качественным уровнем развития невещной сферы производства. Это означает, что в систему производства вовлекается новый ресурс – информация (научная, экономическая, технологическая, организационно-управленческая), которая, интегрируясь с производственным процессом, во многом ему предшествует, определяет его соответствие меняющимся условиям, завершает превращение производственных процессов в научно-производственные.

Начиная с 80-х годов ХХ века, сперва в японской, затем в западной экономической литературе получил распространение термин «софтизация экономики». Его происхождение связано с превращением невещного компонента информационно-вычислительных систем («мягких» средств программного, математического обеспечения) в решающий фактор повышения эффективности их использования (по сравнению с совершенствованием их вещной, «твердой» аппаратной части). Можно сказать, что «… возрастание влияния нематериальной составляющей на весь ход воспроизводства является сутью понятия софтизации».[400]

Софтизация производства как новая технико-экономическая тенденция обозначила те функциональные сдвиги в хозяйственной практике, которые получили распространение в ходе развертывания второго этапа НТР. Отличительная черта этого этапа «… заключается в одновременном охвате практически всех элементов и стадий материального и нематериального производства, сферы потребления, создания предпосылок для нового уровня автоматизации. Этот уровень предусматривает объединение процессов разработки, производства и реализации продукции и услуг в единый непрерывный поток на базе взаимодействия развивающихся сегодня во многом самостоятельно таких направлений автоматизации, как информационно-вычислительные сети и банки данных, гибкие автоматизированные производства, системы автоматического проектирования, станки с ЧПУ, системы транспортировки и накопления изделий и управления технологическими процессами, робототехнологические комплексы. Основой для такой интеграции выступает широкое вовлечение в производственное потребление нового ресурса – информации, что открывает пути для трансформации дискретных ранее производственных процессов в непрерывные, создает предпосылки для отхода от тейлоризма. При компоновке автоматизированных систем используется модульный принцип, в результате чего проблема оперативного изменения, переналадки оборудования становится органической частью технологии и производится с минимальными издержками и практически без потерь времени».[401]

Второй этап НТР оказался в значительной сиепени связанным с таким технологическим прорывом, как появление и быстрое распространение микропроцессоров на больших интегральных схемах (так называемая «микропроцессорная революция»). Это во много обусловило формирование мощного информационно-индустриального комплекса, включающего электронно-вычислительное машиностроение, микроэлектронную промышленность, производство электронных средств связи и разнообразного конторского и бытового оборудования. Указанный крупный комплекс отраслей промышленности и сферы услуг ориентирован на информационное обслуживание как общественного производства, так и личного потребления (персональный компьютер, например, уже превратился в обычный предмет домашнего длительного пользования).

Решительное вторжение микроэлектроники меняет состав основных фондов в нематериальном производстве, прежде всего, в кредитно-финансовой сфере, торговле, здравоохранении. Но этим не исчерпывается влияние микроэлектроники на сферу нематериального производства. Создаются новые отрасли, масштабы которых сопоставимы с отраслями материального производства. Например, в США реализация средств математического обеспечения и услуг, связанных с обслуживанием компьютеров, уже в 80-х годов превысила в денежном исчислении объемы производства таких крупных отраслей американской экономики, как авиа –, судо – или станкостроение.

На повестке дня современной науки – создание квантового компьютера (КК). Здесь существует несколько интенсивно разрабатываемых в настоящее время направлений: твердотельный КК на полупроводниковых структурах, жидкие компьютеры, КК на «квантовых нитях», на высокотемпературных полупроводниках и т.д. Фактически все разделы современной физики представлены в попытках решения этой задачи.[402]

Пока можно говорить лишь о достижении некоторых предварительных результатов. Квантовые компьютеры еще только проектируются. Но когда они покинут пределы лабораторий, мир во много станет иным. Ожидаемый технологический прорыв должен превзойти достижения «полупроводниковой революции», в результате которой вакуумные электронные лампы уступили место кремниевым кристаллам.

Таким образом, научно-техническая революция повлекла перестройку всего технического базиса, технологического способа производства. Вместе с тем она вызвала серьезные изменения социальной структуры общества, оказала влияние на сферы образования, досуга и т.д.

Можно проследить, какие изменения происходят в обществе под влиянием научно-технического прогресса. Изменения в структуре производства характеризуются следующими цифрами.[403] В начале XIX века в сельском хозяйстве США было занято почти 75 процентов рабочей силы; к его середине эта доля сократилась до 65 процентов, тогда как в начале 40-х годов XX столетия она упала до 20, уменьшившись в три с небольшим раза за сто пятьдесят лет. Между тем за последние пять десятилетий она уменьшилась еще в восемь раз и составляет сегодня, по различным подсчетам, от 2,5 до 3 процентов. Незначительно отличаясь по абсолютным значениям, но полностью совпадая по своей динамике, подобные процессы развивались в те же годы в большинстве европейских стран. Одновременно произошло не менее драматическое изменение в доле занятых в промышленности. Если по окончании первой мировой войны доли работников сельского хозяйства, промышленности и сферы услуг (первичный, вторичный и третичный секторы производства) были приблизительно равными, то к концу второй мировой войны доля третичного сектора превосходила доли первичного и вторичного вместе взятых. Если в 1900 году 63 процента занятых в народном хозяйстве американцев производили материальные блага, а 37 — услуги, то в 1990 году это соотношение составляло уже 22 к 78, причем наиболее значительные изменения произошли с начала 50-х годов, когда прекратился совокупный рост занятости в сельском хозяйстве, добывающих и обрабатывающих отраслях промышленности, в строительстве, на транспорте и в коммунальных службах, то есть во всех отраслях, которые в той или иной степени могут быть отнесены к сфере материального производства.

В 70-е годы в странах Запада (в Германии с 1972 года, во Франции — с 1975-го, а затем и в США) началось абсолютное сокращение занятости в материальном производстве, и в первую очередь — в материалоемких отраслях массового производства. Если в целом по обрабатывающей промышленности США с 1980 по 1994 год занятость снизилась на 11 процентов, то в металлургии спад составил более 35 процентов. Тенденции, выявившиеся на протяжении последних десятилетий, кажутся сегодня необратимыми; так, эксперты прогнозируют, что в ближайшие десять лет 25 из 26 создаваемых рабочих мест в США придутся на сферу услуг, а общая доля занятых в ней работников составит к 2025 году 83 процента совокупной рабочей силы. Если в начале 80-х годов доля работников, напрямую занятых в производственных операциях, не превышала в США 12 процентов, то сегодня она сократилась до 10 процентов и продолжает снижаться; однако существуют и более резкие оценки, определяющие этот показатель на уровне менее 5 процентов общего числа занятых. Так, в Бостоне, одном из центров развития высоких технологий, в 1993 году в сфере услуг было занято 463 тыс. человек, тогда как непосредственно в производстве — всего 29 тыс. Вместе с тем эти весьма впечатляющие данные не должны, на наш взгляд, служить основанием для признания нового общества «обществом услуг».

Объем производимых и потребляемых обществом материальных благ в условиях экспансии сервисной экономики не снижается, а растет. Еще в 50-е годы Ж.Фурастье отмечал, что производственная база современного хозяйства остается и будет оставаться той основой, на которой происходит развитие новых экономических и социальных процессов, и ее значение не должно преуменьшаться. Доля промышленного производства в ВНП США в первой половине 90-х годов колебалась между 22,7 и 21,3 процента, весьма незначительно снизившись с 1974 года, а для стран ЕС составляла около 20 процентов (от 15 процентов в Греции до 30 в ФРГ). При этом рост объема материальных благ во все большей мере обеспечивается повышением производительности занятых в их создании работников. Если в 1800 году американский фермер тратил на производство 100 бушелей зерна 344 часа труда, а в 1900-м — 147, то сегодня для этого требуется лишь три человеко-часа; в 1995 году средняя производительность труда в обрабатывающей промышленности была в пять раз выше, чем в 1950-м.

Таким образом, современное общество не характеризуется очевидным падением доли материального производства и вряд ли может быть названо «обществом услуг». Мы же, говоря о снижении роли и значения материальных факторов, имеем в виду то, что все большую долю общественного богатства составляют не материальные условия производства и труд, а знания и информация, которые становятся основным ресурсом современного производства в любой его форме.

Становление современного общества как системы, основанной на производстве и потреблении информации и знаний, началось в 50-е годы. Уже в начале 60-х некоторые исследователи оценивали долю «индустрии знаний» в валовом национальном продукте США в пределах от 29,0 до 34,5 процента. Сегодня этот показатель определяется на уровне 60 процентов. Оценки занятости в информационных отраслях оказывались еще более высокими: так, в 1967 году доля работников «информационного сектора» составляла 53,5 процента от общей занятости, а в 80-е г.г. предлагались оценки, достигавшие 70 процентов. Знания как непосредственная производительная сила становятся важнейшим фактором современного хозяйства, а создающий их сектор оказывается снабжающим хозяйство наиболее существенным и важным ресурсом производства. Происходит переход от расширения использования материальных ресурсов к сокращению потребности в них.

Некоторые примеры иллюстрируют это со всей очевидностью. Только за первое десятилетие «информационной» эры, с середины 70-х до середины 80-х годов, валовой национальный продукт постиндустриальных стран увеличился на 32 процента, а потребление энергии — на 5; в те же годы при росте валового продукта более чем на 25 процентов американское сельское хозяйство сократило потребление энергии в 1,65 раза. При выросшем в 2,5 раза национальном продукте Соединенные Штаты используют сегодня меньше черных металлов, чем в 1960 году; с 1973 по 1986 год потребление бензина средним новым американским автомобилем снизилось с 17,8 до 8,7 л/100 км, а доля материалов в стоимости микропроцессоров, применяемых в современных компьютерах, не превышает 2 процентов. В результате за последние сто лет физическая масса американского экспорта осталась фактически неизменной в ежегодном выражении, несмотря на двадцатикратный рост ее реальной стоимости. При этом происходит быстрое удешевление наиболее наукоемких продуктов, способствующее их широкому распространению во всех сферах хозяйства: так, с 1980 по 1995 год объем памяти стандартного персонального компьютера вырос более чем в 250 раз, а его цена из расчета на единицу памяти жесткого диска снизилась между 1983 и 1995 годами более чем в 1 800 раз. В результате возникает экономика «нелимитированных ресурсов», безграничность которых обусловлена не масштабом добычи, а сокращением потребности в них.

Потребление информационных продуктов постоянно возрастает. В 1991 году расходы американских компаний на приобретение информации и информационных технологий, достигшие 112 млрд. долл., превысили затраты на приобретение основных производственных фондов, составившие 107 млрд. долл.; уже на следующий год разрыв между этими цифрами вырос до 25 млрд. долл. Наконец, к 1996 году первый показатель возрос фактически вдвое, до 212 млрд. долл., тогда как второй остался практически неизменным. К началу 1995 года в американской экономике при помощи информации производилось около трех четвертей добавленной стоимости, создаваемой в промышленности. По мере развития информационного сектора хозяйства становится все более очевидным, что знания являются важнейшим стратегическим активом любого предприятия, источником творчества и нововведений, основой современных ценностей и социального прогресса — то есть поистине неограниченным ресурсом.

Таким образом, развитие современного общества приводит не столько к замене производства материальных благ производством услуг, сколько к вытеснению материальных компонентов готового продукта информационными составляющими. Следствием этого становится снижение роли сырьевых ресурсов и труда как базовых производственных факторов, что является предпосылкой отхода от массового создания воспроизводимых благ как основы благосостояния общества. Демассификация и дематериализация производства представляют собой объективную составляющую процессов, ведущих к становлению постэкономического общества.

С другой стороны, на протяжении последних десятилетий идет и иной, не менее важный и значимый процесс. Мы имеем в виду снижение роли и значения материальных стимулов, побуждающих человека к производству.

Все сказанное позволяет сделать вывод, что научно-технический прогресс приводит к глобальной трансформации общества. Общество вступает в новую фазу своего развития, которую многие социологи определяют как «информационное общество».

IX .8. Социальные и этические проблемы
научно-технического прогресса

Беспрецедентный по своим темпам и размаху научно-технический прогресс является одной из наиболее очевидных реальностей нашего времени. Наука колоссально повышает производительность общественного труда, расширяет масштабы производства. Она добилась ни с чем не сравнимых результатов в овладении силами природы. Именно на науку опирается сложный механизм современного развития. Страна, которая не в состоянии обеспечить достаточно высокие темпы научно-технического прогресса и использования его результатов в самых разных сферах общественной жизни, обрекает себя на состояние отсталости и зависимое, подчиненное положение в мире.

Еще в недавнем прошлом было принято безудержно восхвалять научно-технический прогресс как чуть ли не единственную опору общего прогресса человечества. Такова точка зрения сциентизма, то есть представления о науке, особенно о естествознании, как о высшей, даже абсолютной социальной ценности. Вместе с тем быстрые темпы развития науки и техники порождают немало новых проблем и альтернатив.

Сегодня многие отрицают гуманистическую направленность развития науки. Распространилось убеждение, что цели и устремления науки и общества в наши дни разделены и пришли в противоречие, что этические нормы современной науки едва ли не противоположны общечеловеческим социально-этическим и гуманистическим нормам и принципам, а научный поиск давно вышел из-под морального контроля и сократовский постулат «знание и добродетель неразрывны» уже списан в исторический архив.

Противники сциентизма апеллируют к вполне конкретному опыту современности. Можно ли, спрашивают они, говорить о социально-нравственной роли науки, когда ее достижения используются для создания чудовищных средств массового уничтожения, в то время как ежегодно множество людей умирает от голода? Можно ли говорить о нравственности ученого, если чем глубже он проникает в тайны природы, чем честнее относится к своей деятельности, тем большую угрозу для человечества таят в себе ее результаты? Разве можно говорить о благе науки для человечества, если ее достижения нередко используются для создания таких средств и технологий, которые ведут к отчуждению, подавлению, оглуплению человеческой личности, разрушению природной среды обитания человека?

Научно-технический прогресс не только обостряет многие из существующих противоречий современного общественного развития, но и порождает новые. Более того, его негативные проявления могут привести к катастрофическим последствиям для судеб всего человечества. Сегодня уже не только произведения писателей-фантастов, авторов антиутопий, но и многие реальные события предупреждают нас о том, какое ужасное будущее ждет людей в обществе, для которого научно-технический прогресс выступает как самоцель, лишается «человеческого измерения».

Прекрасную характеристику современной ситуации дает специалист по управлению, один из организаторов «Римского клуба» А. Печчеи[404] . Он говорит о том, что триумфальное развитие западной цивилизации неуклонно приближается к критическому рубежу. Он отмечает, что за последние годы результаты технического развития и их воздействие на нашу жизнь стали расширяться и расти с такой астрономической скоростью, что оставили далеко позади себя любые другие формы и виды культурного развития. Человек уже не в состоянии не только контролировать эти процессы, но даже просто осознать и оценить последствия всего происходящего. А.Печчеи говорит о том, что техника превратилась в абсолютно неуправляемый, анархический фактор. Даже в том случае, если нам удастся найти пути поставить ее под надежный контроль, все равно она уже принесла в наш мир и будет продолжать вызывать в нем поистине эпохальные изменения. И новый факт здесь состоит в том, что — на радость нам или на горе — техника, созданная человеком, стала главным фактором изменений на Земле.

Человеческое развитие, по мнению А. Печчеи, вступило в новую эру. С незапамятных времен человек, изобретая остроумные, но относительно бесхитростные приспособления, облегчающие ему жизнь, медленно, со скоростью черепахи, полз но пути прогресса. В начале текущего столетия темпы развития стали резко возрастать, машины стали больше и сложнее, но масштабы их все еще оставались соизмеримы с самим человеком. Водораздел между двумя эпохами связан с появлением высокоразвитой техники и сложных искусственных систем в авиации и космонавтике, вооружении, транспорте, коммуникациях, информации, с использованием этих систем при сборе и обработке данных и т. д.

Захватывающие открытия, отмечает А.Печчеи, сделаны человеком в области исследования космоса и тех сил, которые обеспечивают незыблемость вселенной, несмотря на ее вечное движение. Наши современники, не пользуясь ничем, кроме собственного разума, смогли сформулировать общую теорию относительности, теорию расширяющейся вселенной, открыть секрет происхождения элементов. На другом конце спектра познания мы проникли в тайны бесконечно малых объектов. Расщепление атома, определение структуры ядра и обнаружение множества элементарных частиц, а также расшифровка генетического кода, синтез рибонуклеиновой кислоты и многие другие открытия — все это способствовало неумолимому разоблачению секретов материи и самой жизни.

Это феноменальное расширение границ наших теоретических знаний привело к открытию таких вещей, как лазер, мазер, антиматерия, голография, криогеника и сверхпроводимость. Параллельно с этим не менее революционные достижения были отмечены и в прикладной сфере. Мы знаем их под именами витаминов, бульдозеров, пенициллина, инсектицидов, телевидения, радара, реактивных двигателей, транзисторов, карликовой пшеницы, противозачаточных пилюль и многими-многими другими именами. Такое экспоненциальное накопление научных знаний и технических навыков, новых машин и новых видов продукции позволило человеку приблизить область фантазии к границам реальности и рассчитывать на еще более блестящее будущее.

Человек теперь может побеждать многие болезни, увеличить вдвое (по сравнению с предшествующими поколениями) продолжительность жизни, существенно улучшить свой быт и рацион питания. Он усовершенствовал способы производства товаров и выпускает их теперь в невероятно массовых масштабах, он изобрел технические средства, которые могут быстро перенести его самого и его имущество через континенты и океаны, он может мгновенно связаться с кем угодно, в какой бы точке планеты он ни был. Он повсюду настроил дорог, возвел дамбы, создал города, прорыл шахты, буквально завоевав и подчинив себе всю планету.

Почувствовав хрупкость и слабость собственного мозга, он взялся за работу и изобрел компьютер — верного электронного слугу, память, вычислительные возможности и скорость операций которого в тысячи раз больше тех, которыми располагает он сам. Наконец, в ослеплении гордыни он решился вступить в прямое состязание с Природой. Сейчас он пытается овладеть огромной энергией материи, оседлав ядерную энергию; распространить свои владения за пределы Земли — первые шаги в этом направлении он уже сделал, вступив на поверхность Луны и послав приборы более детально исследовать солнечную систему; и, наконец, изменить самого себя с помощью человеческой инженерии и манипулирования с генетическим материалом человека.

«Точные науки и основанная на них техника достигли поистине гигантских успехов, однако науки о человеке, морали и обществе плетутся где-то далеко позади. И стала ли человеческая мудрость хоть в чем-то лучше, чем во времена Сократа?», - спрашивает А. Печчеи.

Он говорит, что из всего этого вытекает один непреложный и существенно новый факт. С оборонительных позиций, где он был полностью подчинен альтернативам самой Природы, человек стремительно перешел на позиции властелина и диктатора. И отныне он не только может воздействовать и действительно воздействует на все происходящее в мире, но также, вольно или невольно, определяет альтернативы своего собственного будущего — и именно Человеку предстоит сделать окончательный выбор. Иными словами, завоеванное им господствующее положение в мире практически вынуждает его взять на себя общие регулирующие функции. А они в свою очередь предполагают — хочет того человек или нет — уважение к тем сложным системам, в которых тесно переплетаются интересы человека и окружающей его природы. Разгадав множество тайн и научившись подчинять себе ход событий, он оказался теперь наделен невиданной, огромной ответственностью и обречен на то, чтобы играть совершенно новую роль арбитра, регулирующего жизнь на планете — включая и свою собственную жизнь.

Эта новая роль человека возвышенна и благородна. Ему предстоит выполнять те функции и принимать те решения, которые он ранее относил исключительно за счет мудрости Природы. Его роль, хочет он того или нет, в том, чтобы быть лидером эволюционного процесса на Земле, и ему придется взять на себя руководство этим процессом, с тем чтобы ориентировать его в благоприятном для всех направлении.

«Не вызывает никаких сомнений, однако, - говорит А.Печчеи, - что человек пока еще не выполняет этой роли. Он даже и не начал осознавать, что обязанности его круто изменились и толкают его именно в этом направлении. Он все еще тратит значительную часть моральной и физической энергии на пустячную, случайную работу и мелкие перебранки, которые, возможно, и имели раньше какой-то смысл, но теперь, в его имперский век, тщетны, бесполезны и абсолютно ему не к лицу. Он все еще склонен наделять технику почти мистическими свойствами, надеясь, что она может преодолеть любые трудности, решить практически любые проблемы, автоматически проложить путь к блестящему будущему. Веря в почти безграничные возможности и всесилие техники, человек, однако, закрывал глаза на то, что при всем своем могуществе техника лишена интеллекта, не способна к рассуждениям и не умеет ориентироваться в нужном направлении. И именно человек — ее хозяин — призван моделировать и направлять ее развитие.

По мере того, как возрастало могущество современного человека, все тяжелее и ощутимее становилось отсутствие в нем чувства ответственности, созвучного его новому статусу в мире. У него, так сказать, хватило ловкости похитить огонь у богов, но не было их мастерства и мудрости, чтобы им воспользоваться. И в этом он уподобился неловкому ученику чародея, вынужденному корчить из себя великого волшебника. Могущество без мудрости сделало его современным варваром, обладающим громадной силой, но не имеющим ни малейшего представления о том, как применить ее.

Снова и снова размышляя над всем этим, я все более убеждался, что нынешний глобальный кризис — где все элементы человеческой системы оказались неуравновешенными друг с другом — является прямым следствием неспособности человека подняться до уровня, соответствующего его новой могущественной роли в мире, осознать свои новые обязанности и ответственность в нем. Проблема в самом человеке, а не вне его, поэтому и возможное решение ее связано с ним; и отныне квинтэссенцией всего, что имеет значение для самого человека, являются именно качества и способности всех людей. Этот вывод, который не раз подтверждался в моей, так сказать, промышленной жизни, оказывается справедливым и в гораздо более широком контексте. Его можно выразить следующей аксиомой: наиболее важным, от чего зависит судьба человечества, являются человеческие качества – и не качества отдельных элитарных групп, а именно «средние» качества миллиардов жителей планеты.[405] С этими выводами А. Печчеи нельзя не согласиться. В условиях демократического общества именно знания и воля миллионов людей должны определять направление общественного развития. Научно-технический прогресс порождает массу проблем.

Подобно любому историческому развитию, он необратим, и всякие заклинания по этому поводу не в состоянии его остановить. Но это никоим образом не значит, что людям остается лишь безропотно подчиняться развитию науки и техники, по возможности приспосабливаясь к его негативным последствиям. Конкретные направления научно-технического прогресса, научно-технические проекты и решения, затрагивающие интересы и ныне живущих, и будущих поколений, - вот что требует широкого, гласного, демократического и вместе с тем компетентного обсуждения, вот что люди могут принимать, либо отвергать своим волеизъявлением.

Этим и определяется сегодня социальная ответственность ученого. Опыт истории убедил нас, что знание – это сила, что наука открывает человеку источники невиданного могущества и власти над природой. Мы знаем, что последствия научно-технического прогресса бывают очень серьезными и далеко не всегда благоприятными для людей. Поэтому, действуя с сознанием своей социальной ответственности, ученый должен стремиться к тому, чтобы предвидеть возможные нежелательные эффекты, которые потенциально заложены в результатах его исследований. Ведь он благодаря своим профессиональным знаниям подготовлен к такому предвидению лучше и в состоянии сделать это раньше, чем кто-либо другой.

Наряду с этим социально ответственная позиция ученого предполагает, чтобы он максимально широко и в доступных формах оповещал общественность о возможных нежелательных эффектах, о том, как их можно избежать, ликвидировать или минимизировать. Только те научно-технические решения, которые приняты на основе достаточно полной информации, можно считать в наше время социально и морально оправданными. Все это показывает, сколь велика роль ученых в современном мире. Ибо как раз они обладают теми знаниями и квалификацией, которые необходимы ныне не только для ускорения научно-технического прогресса, но и для того, чтобы направлять этот прогресс на благо человека и общества.

IX .9.Наука и религия

Нельзя не рассмотреть еще один важный для нашей темы вопрос. Это отношения науки и религии. Наука - одна из составляющих общественной жизни. О ее влиянии на развитие техники, производства и через них на социальную структуру общества, здравоохранение, образование, быт и т. д., уже было сказано. Но есть еще один аспект науки и научной деятельности - мировоззренческий. Наука всегда считала главным своим делом открытие истины, познание мира. Это ее стремление, как правило, пересекалось с интересами религии.

Религия - сложное социальное явление. Обычно религия ассоциируется с верой в Бога, в потусторонние сверхъестественные силы. Не составляет труда описать какую-то конкретную религию - христианство, буддизм или ислам. Сложнее понять религию, понять, почему человек наряду с реальным миром признает существование мира «иного». Причем этот «иной» мир оказывается более ценным и значимым, чем мир обычной жизни. Вера в «иной», потусторонний мир, оказывающая влияние на все стороны человеческой жизни, важнейший признак религии.

Чем же вера отличается от знания? Знание - это то, что твердо установлено, обосновано экспериментально, фактологически. Мы не говорим: «Я верю, что расстояние от Ростова до Москвы - 1100 км». Если данный факт установлен, это просто знание. Верить или не верить можно в то, что не является твердо установленным. Точное знание человек научился получать совсем недавно, оно охватывает лишь небольшую часть наших представлений о мире и о себе. Большая часть наших представлений вероятностны, т.е. основаны на той или иной степени нашей уверенности. Вероятно многое, что относится к будущему (и прошлому). Сама наша жизнь - вероятностный процесс. Мы принимаем те или иные решения, выбираем цели, руководствуясь не только знанием, но и верой, уверенностью в возможность достижения цели.

Если рассматривать знание и веру в контексте человеческой деятельности, то можно сказать, что существуют виды деятельности, которые основываются на точном знании о том, чего мы хотим достичь и как это сделать. Это, прежде всего, деятельность в сфере производства, основанная на естественно-научном и техническом знании. Если мы хотим построить самолет или атомную электростанцию, мы можем произвести соответствующие расчеты, привлечь ресурсы и сделать это. Но есть действия и виды деятельности, в которых точный расчет невозможен, поскольку нет точного знания об «объекте» и его будущих состояниях. Такими «объектами» являются общество и сам человек. Важнейшая характеристика деятельности человека - свобода. Человек выбирает себя и свое будущее, выбирает цели, которые стремится реализовать. Определение цели - сложный процесс, который предполагает не только знание о том, что есть, но и «знание» о том, что должно быть. Это возможное состояние, которое должно быть реализовано деятельностью самого человека, желаемое будущее. В целеполагании участвуют две стороны - знание и желание, разум и чувства. Но будущее всегда неопределенно. Желания и реальность часто не совпадают.

Вера - особое внутреннее состояние и действие человека в условиях неопределенности, предполагающее наличие цели, которую человек активно желает и делает все необходимое для ее реализации. В основе веры - желание, чтобы нечто осуществилось. Вера - это действие в условиях неопределенности, в условиях незнания, когда выбор определяют чувства, а не разумный расчет. Множество действий человек совершает на основе веры и надежды. Рядом с верой всегда сомнение, неверие, поскольку нет точного знания, но есть желание. Это напоминает игру в карты или любую другую игру. Человек играет, значит он верит в успех. Результат неизвестен, но он хочет выиграть и все для этого делает. Здесь преобладают эмоции, азарт, желание.

Человек, верящий в бога, тоже хочет «выиграть». Он надеется получить самый большой «выигрыш» - вечную жизнь в раю. Правила этой игры тоже известны - надо соблюдать определенные заповеди, совершать обряды и т. д. Вера - это выбор, определяемый желанием. Разум - выбор на основе знания. Поэтому разум и вера - противоположность, хотя и тесно связаны между собой. Множество действий человек совершает в условиях неопределенности. Тогда возможны разные сочетания разума и эмоций: от разумной веры, когда преобладает разум и эмоции его не подавляют, до веры иррациональной, когда эмоции затмевают разум.

Религиозная вера, как правило, иррациональна, хотя возможны разные степени этой иррациональности: от крайней - «верую, потому что абсурдно» (т.е. непонятно), до примирительной, когда религиозные догмы пытаются обосновать с помощью разума. Во втором случае религиозной вере рано или поздно приходит конец.

Есть множество видов веры: от веры в социализм или демократию, до веры в победу «Спартака», в целебные свойства витаминов или в ясновидение. У каждого свой набор «вер».

У каждого общества тоже есть устойчивый набор верований. Он обычно называется идеологией или мировоззрением.

Мировоззрение (идеология) определяет главные цели человека и общества, то, к чему все должны стремиться. Важнейшие виды мировоззрения - религия и философия. Они осуществляют функцию целеполагания, указывают, что человек должен делать, к чему стремиться, что является высшим благом. Различие между ними в том, что религия, как правило, взывает к чувствам человека, а философия - к разуму. Религия авторитарна, она требует подчинения. Человек должен уверовать в слово Божие, которое содержится в Библии. Поэтому религия всегда была враждебна разуму. Истина уже открыта, она содержится в Откровении. Когда наука Нового времени позволила себе усомниться в истинности некоторых утверждений Святого Писания, она вступила в тяжелый конфликт с церковью. Приведем наиболее известные факты.

1553г. В Швейцарии по приказанию одного из «отцов» протестантской церкви Кальвина был сожжен на костре выдающийся испанский ученый М. Сервет, открывший малый круг кровообращения.

1564г. На о-ве Занте в Средиземном море умирает крупнейший анатом эпохи Возрождения А. Везалий. За анатомирование трупов, которое было осуждено церковью как святотатство в конце XIII в. папой Бонифацием VIII, Везалий был приговорен к паломничеству в Иерусалим. На обратном пути в результате кораблекрушения он оказался на почти необитаемом острове.

1600г. На Площади цветов в Риме сожжен на костре великий тальянский мыслитель Джордано Бруно.

1616г . Труд Н. Коперника «О вращении небесных сфер» внесен в список запрещенных книг.

1619г . В Тулузе сожжен на костре итальянский философ Д. Ч. Ванини, отрицавший бессмертие души, творение мира из ничего и божественность Иисуса.

1633г. Осуждение инквизицией Галилео Галилея за ряд астрономических и философских сочинений, но главным образом за пропаганду и разработку гелиоцентрической системы Коперника. 22 июня 1633г. Галилей был вынужден публично отречься от своих «заблуждений». Публичным отречением Галилей спас жизнь, но не свободу: до самой смерти он оставался под строгим надзором церкви.

1642г .Запрещение в Утрехтском университете учения Декарта (картезианства): в глазах церковников Декарт был еретиком, поскольку он признавал своих собратьев-ученых «господами и хозяевами природы». В 1647 г. преподавание картезианства было запрещено и в Лейденском университете.

1656г. Амстердамские раввины предают анафеме философа Б. Спинозу. «Да будет он проклят и днем и ночью, да будет проклят, когда ложится и встает...».

1714г. Посмертное отлучение инквизицией от церкви за подрыв религиозных догм английского естествоиспытателя У. Гарвея, открывшего в 1628 г. систему кровообращения.

1740г .Уничтожение по требованию Синода тиража переведенной А. Кантемиром книги Б. Фонтенеля «О множественности миров». В 1600 г. учение о множественности миров послужило главным основанием для казни Джордано Бруно.

1749-1753гг .Травля парижскими богословами выдающегося ученого-натуралиста Ж. Бюффона за его взгляды о естественном происхождении живых существ. Вынужденное отречение Бюффона от «крамольных» идей.

1751-1772 гг. Преследования церковниками авторов и издателей крупнейшего памятника французского Просвещения — «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел». Лишение ученых степеней, заточение некоторых из них в Бастилию, цензурные запрещения отдельных томов.

1757 г .Требование Синода заточить в монастырь М. В. Ломоносова за антиклерикальные высказывания. В 1759 г. Ломоносов тем не менее предлагает внести в устав академического университета следующий пункт: «Духовенству к учениям, правду физическую для пользы и просвещения показующим, не привязываться, а особливо не ругать наук в проповедях».

1769г. Сожжение в Москве на Лобном месте книги профессора Московского университета Д.С.Аничкова за содержащиеся в ней высказывания о происхождении религии.

1791г. В день годовщины взятия Бастилии, которую выдающийся английский химик Дж.Пристли отмечал со своими друзьями, спровоцированная церковниками толпа уничтожила его лабораторию, библиотеку и сожгла его рукописи.

1798г. Травля английского врача Э.Дженнера за открытие вакцина-ции (метода противооспенных прививок), которое расценивалось как «нечестивое деяние».

1828г. Утверждение царем Николаем I «Устава о цензуре и печати», запрещающего публикацию произведений, содержащих «что-либо клонящееся к поколебанию учения православной церкви». Этот устав действовал до 1917 г. и служил основанием для запрещения печатания работ Ч. Дарвина, Э. Геккеля, И. Мечникова, И. Сеченова.

1860г. Епископ Оксфордский публично осуждает книгу Ч. Дарвина «Происхождение видов» за содержащееся в ней указание о естественном происхождении человека.

1863г. Запрещение министром внутренних дел напечатать в журнале «Современник» работу И. М. Сеченова «Попытка ввести физиологические основы в психические процессы», поскольку ее содержание было «на-правлено к отрицанию нравственных основ общества, к потрясению догмата о бессмертии души и вообще религиозных начал».

1866г . Запрещение книги И. М. Сеченова «Рефлексы головного мозга» за «изложение самых крайних материалистических теорий». В 1903 г. Сеченову было запрещено чтение лекций по физиологии в рабочей аудитории.

1870г. Специальным постановлением Ватиканского собора был утвержден догмат о непогрешимости пап. Тем самым они, по словам Э. Геккеля, были возведены «в ранг богов», а «райское общество» получило «самый большой и интересный прирост».

1901г . Святейший Синод принимает решение об отлучении от церкви «лжеучителя» графа Льва Толстого, который проповедует «ниспровержение всех догматов православной церкви и самой сущности веры христианской».

1903 г .Запрещение цензурой книги И. И. Мечникова «Этюды о природе человека» за подрыв веры в загробную жизнь.

1925г. «Обезьяний процесс» - суд в Дейтоне (США) над преподавателем Дж. Сконсом, посмевшим излагать основы эволюционного учения Ч. Дарвина.

1950г .Обнародована энциклика папы Пия XII «О некоторых ложных мнениях, кои грозят подорвать основы католической доктрины», требующая безусловной веры в «непосредственное создание живых существ богом».

1965г . Второй Ватиканский собор принял постановление, обращенное «к мыслителям и ученым», в котором, в частности, говорилось: «Сегодня со всей ясностью проявилась возможность глубокой связи между подлинной наукой и подлинной верой, которые — как вера так и наука — служат единой цели». В соответствии с этим тезисом многие современные теологи признают за наукой право изучать материальный мир с оговоркой, что наряду с ним существует и другой, высший мир — мир сверхъестественного, занимающий в человеческом бытии главенствующее положение.[406]

1988г. В послании Папы Иоанна Павла II участникам конференции, посвященной 300-летию публикации работы И. Ньютона «Математические начала натуральной философии» признается, что «Церковь и Академия - два очень разных, но главных института человеческой цивилизации, мировой культуры». Признается общая ответственность науки и церкви за человеческое состояние, поскольку они оказывают основное влияние на развитие идей и ценностей. Папа призывает к единению науки и церкви и взаимодействию, когда каждая из них сохраняет свою автономию и целостность в и то же время является открытой к достижениям и проникновениям другой. Это будет важным вкладом в интеграцию мировой культуры. Подчеркивается важность диалога науки и религии с целью расширить «наше видение того, кто мы есть и кем становимся».

Отношения науки и религии, конечно, не сводятся к взаимному конфликту. Эти отношения глубже и сложнее. Многие ученые были верующими людьми, что не мешало им делать выдающиеся открытия. С самого начала естествознание стремилось ограничиться исследованием фактов и не вступать в споры о «конечных причинах» - о сотворении мира и бессмертии души. Но сейчас ученые все чаще обращаются к «главным вопросам»: о возникновении Вселенной, жизни и разума. И все чаще они делают вывод, что «объективно существующий Мир не исчерпывается миром материальной эмпирической действительности, миром, воспринимаемым нашими органами чувств, даже многократно усиленными современными приборами... материальный мир есть лишь самый «нижний» слой Бытия... Необходимо признать существование другого, информационно гораздо более емкого мира - Мира высшей реальности, тенью которого (в платоновском смысле) и является наша видимая Вселенная». [407]

В свое время В. Гейзенберг (1901-1976) говорил: «Первый глоток из сосуда естествознания порождает атеизм, но на дне сосуда нас ожидает Бог».

Сейчас происходит стремительное расширение наших знаний о мире и наука в этом процессе играет ведущую роль. Но были и остаются сферы, которые не могут быть до конца рационализированы. Человек существо творческое, а значит - свободное. В его жизни всегда будут вера, надежда и любовь, а значит религия, философия и искусство.

Глава Х. ГЛОБАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОСТИ

Х.I. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ, ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ДУХОВНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ МИРОВОЙ СИТУАЦИИ НА РУБЕЖЕ ХХ и ХХI веков.

Сформулированные И.Кантом знаменитые вопросы: Кто мы такие? Куда мы идем? Что мы можем знать? На что нам надеяться? Что такое человек? – в настоящее время актуальны как никогда. Как пишет известный публицист и политический деятель Чингиз Айтматов, «финиш ХХ века – старт ХХ1-го. История наготове… Уже доносится звон колокола нового тысячелетия… Вы слышите?».[408] Человечество перешло рубеж двух тысячелетий и есть необходимость подвести некоторые итоги, оценить ситуацию, в которой оно сегодня находится.

Начало 90-х годов ХХ века ознаменовалось столь серьезными геостратегическими изменениями, что можно говорить о наступлении некоторого нового этапа всемирной истории. Распад СССР, качественные изменения в странах Восточной Европы оказали огромное влияние не только на европейский регион, но и на все мировое сообщество.

Четко обрисовались две тенденции социально-экономического развития. Для многих стран – как высокоразвитых (традиционно именуемых капиталистическими), так и некоторых сравнительно молодых быстроразвивающихся государств – преобладающей стала интегративная тенденция. 1 ноября 1993г. вступил в силу Маастрихтские соглашения, предусматривающие создание валютноэкономического и политического союза государств Западной Европы. Согласно Шенгенскому соглашению, в дополнение к свободному перемещению капиталов, товаров и услуг осуществляется также и беспрепятственное передвижение людей (последнее означает фактическую отмену границ). Недавно Европейское сообщество поменяло свое официальное название и стало именоваться Европейским союзом (ЕС). Последний по своей экономической мощи занимает ныне второе место после США. Об этом свидетельствуют следующие показатели: валовый внутренний продукт (ВВП) Соединенных штатов Америки оценивается в 7 трл. 400 млр. долларов, а совокупный ВВП стран ЕС достигает ныне 6 трл.400млр. долларов. К этому следует добавить, что в ближайшие годы 30 процентов мировой торговли будет осуществляться в вводимой с 1999 года единой европейской валюте – «евро», которая становится главным конкурентом американского доллара.

Другой формирующийся блок экономической интеграции составляют страны азиатско-тихоокеанского региона. На встрече лидеров этих стран, состоявшейся в 1995г. в Японии, была принята «Осакская программа действия» (по названию города Осака, где проходила указанная встреча), рассчитанная на 25 лет и направленная на создание зоны свободной торговли в азиатско-тихоокеанском регионе.

Противоположная тенденция наблюдалась в 90-х годах в странах бывшего социалистического содружества. Весьма болезненный переход стран Восточной Европы и СНГ от одной социально-экономической системы («государственного социализма») к другой (рыночной), разрушение хозяйственных связей обусловили кризисные явления в экономической жизни этих стран. Как подчеркнул в своем ежегодном Послании Государственной Думе и Совету Федерации президент РФ В.В.Путин, «серьезной проблемой продолжает оставаться экономическая слабость России. Возрастающий разрыв между передовыми государствами и Россией толкает нас в страны третьего мира. Цифры текущего экономического роста не должны нас успокаивать: мы по-прежнему продолжаем жить в условиях прогрессирующего экономического отставания».[409]

Прекращение деятельности Совета экономической взаимопомощи и военно-политического Варшавского договора, распад СССР на ряд независимых государств обусловили процесс дифференциации на более или менее крупные геополитические целостности в обширном евро-азиатском районе мира. Этот процесс вызвал «всплеск» национализма и этно-политической напряженности. В наиболее этнически гетерогенных странах (СССР, Югославия) крушение прежней политической системы повлекло многочисленные проявления сепаратизма и межэтнические столкновения. Опасный рост международного терроризма, в особенности, связанного с экстремистскими течениями в исламе, затронул и территорию бывшего СССР, породив на ней ряд «горячих точек» (Чечня, Таджикистан, Киргизия).

Усиливает нестабильность на европейском континенте, повышает напряженность в международных отношениях начавшееся продвижение на восток Северо-атлантического альянса. Членами НАТО уже стали три страны Восточной Европы – Польша, Чехия и Венгрия, входившие в недавнем прошлом в число стран Варшавского договора. Серьезную озабоченность мировой общественности вызвали агрессивные действия Северо-Атлантического блока против суверенной Югославии.

Появилась реальная угроза краха системы международной безопасности, сложившейся после второй мировой войны. Отказ стран НАТО от казалось бы общепринятых правовых норм, основанных на приоритете Устава ООН, возрождает опасный прецедент из прошлого, когда разрушение Лиги наций в 30-х годах ХХ столетия привело к мировой военной катастрофе.

Вместе с тем, в конце 90-х годов появились и определенные позитивные тенденции в международных отношениях. Россия была принята в политико-экономический «клуб» семи высокоразвитых стран, серьезно влияющий на многие процессы в современном мире. В результате так называемая «семерка» превратилась в «восьмерку». Наметилось экономическое и политическое сближение некоторых стран СНГ между собой, а также с Китаем. Заключен Союзный договор между Россией и Белоруссией, образовано «Евразийское экономическое сообщество» в составе России, Белоруссии, Казахстана, Киргизии и Таджикистана. Нарастает экономическое, политическое и военно-техническое сотрудничество в рамках так называемой «шанхайской пятерки» - возникшей в 1996 году неформальной организации ряда стран СНГ (России, Казахстана, Киргизии, Таджикистана) и Китая. В «Бишкекской декларации», подписанной в 1999г. лидерами этих стран, констатируется возникновение на нашей планете принципиально новой ситуации – «многополярного мира», пришедшего на смену «биполярному миру», когда определяющим фактором в жизни человечества было противостояние двух военно-политических группировок, возглавлявшихся СССР и США. Очередной саммит вышеуказанной организации проходил в 2000г. в Душанбе по формуле «5+1» ввиду присутствия на этой встрече в качестве наблюдателя президента Узбекистана. Это обстоятельство продемонстрировало открытость «шанхайской пятерки» для других государств и побудило переименовать ее в «шанхайский форум». Последний не является военно-политической группировкой и не направлен против каких-либо стран. В Душанбинской декларации 2000г. подчеркивается недопустимость вмешательства во внутренние дела государств под прикрытием «гуманитарных» целей и подтверждается необходимость совместной борьбы против международного терроризма и наркобизнеса.

Как положительный, так и негативный опыт 90-х годов вселяет уверенность, что тенденция интеграции экономической жизни, объединения национальных экономик в единое мировое хозяйство будет в дальнейшем превалировать над центробежными тенденциями националистического, этноцентристского происхождения. Это объективно обусловлено:

- необходимостью распределения экономических задач между государствами и, как следствие, усилением их экономической взаимозависимости;

- потребностями создания новых, «высоких» технологий, на которых все больше базируется сфера современного материального производства (а это требует интенсификации международного научно-технического обмена);

- реализацией чрезвычайно актуальных широкомасштабных научных, технических, экономических, медицинских и др. проектов, которые затруднительно или невозможно осуществить силами одного, даже самого мощного государства (разработка термоядерной энергетической установки, создание крупной орбитально-космической станции, освоение ресурсов Мирового океана, поиск средств преодоления СПИДа и т.д.);

- прогрессом в средствах телекоммуникации (включая компьютерную технику), которые, тесно взаимодействуя с экономикой, стимулируют создание мирового хозяйства.

Негативной тенденцией современного мирового экономического развития остается пока непрекращающийся разрыв между экономически развитыми странами и многими странами «третьего мира». Заметим, что данный термин обозначает большую группу стран, настолько отличающихся друг от друга, что он, вообще говоря, весьма условен. Выражение «третий мир», получившее тем не менее большое распространение, появилось в 50-х годах во Франции в исследовательской группе демографа Альфреда Сови и социолога Жоржа Баладье, которые усмотрели аналогию между государствами, добившимися независимости после второй мировой войны, и третьим сословием, которое во времена Великой французской революции покончило со старым режимом.

В настоящее время для стран «третьего мира» характерна углубляющаяся экономическая отсталость. Существует также проблема их огромной финансовой задолженности, подрывающая возможность устойчивого экономического роста. Это опасная ситуация несет угрозу стабильности в мире, серьезно ухудшает перспективы мировой экономики.

Перемены в мире, произошедшие в начале 90-х годов, уменьшили опасность глобального ядерного конфликта. Однако исчезновение военного противостояния двух мощных военно-политических группировок

(НАТО и Варшавского договора) не устранило ядерную угрозу для человечества. Некоторые страны упорно стремятся к обладанию собственным оружием массового поражения и средствами его доставки. Осуществили экспериментальные ядерные взрывы Индия и Пакистан, провели испытания новых видов ракетного оружия Иран и Северная Корея. Усиленно развивает программу создания химического оружия Сирия. И этот перечень будет явно расширяться.

«Погоня за новейшими средствами ведения войны на Ближнем и Среднем Востоке вступила в новый этап, - констатирует обозреватель газеты «Известия» К.Эггерт. – «Каждый за себя» - таков девиз участников гонки. Ни Вашингтон, ни Москва не способны остановить распространение азиатского ракетно-ядерного и химико-бактериологического оружия, которое они поощряли то делом, то бездействием все последние десятилетия».[410]

Такая ситуация делает весьма вероятным использование оружия массового поражения в локальных военных конфликтах. Но проблема этим не ограничивается. В последние годы возникли и новые аспекты этой проблемы. Отмечается снижение контроля за оружием массового поражения, опасное ухудшение его технического состояния. Возрастает угроза захвата ядерного или химического оружия политическими авантюристами (или даже маньяками) с целью шантажа правительств тех или иных стран. Недостаточный уровень надежности объектов атомной энергетики и промышленности (о чем свидетельствует, например, катастрофа на Чернобыльской АЭС и авария на радиохимическом заводе Сибирского химкомбината в прежде закрытом городе Томск-7) дополняется ныне опасностью террористических актов против этих объектов.

Свидетельством духовно нездорового состояния современного общества является катастрофический рост организованной преступности, коррупции, рэкета. Еще более опасным явлением по сравнению с периодом 70-х - 80-х годов стала международная торговля наркотиками, ибо в ее орбиту в начале 90-х годов (с падением «железного занавеса») попали и страны вчерашнего социализма.

Вступление человечества в 90-е годы ознаменовалось существенной потерей тех ценностей, которые ранее обеспечивали сплоченность общества. Это, прежде всего, относится к бывшим социалистическим странам, где крушение коммунистической идеологии и политической системы повлекло за собой снижение чувства ответственности и уверенности в себе у многих людей, потерю доверия к любым политическим структурам, претендующим на руководство обществом, углубление ощущения социальной несправедливости и т.п. В некоторых странах мира серьезно обострились межрелигиозные противоречия (Индия, Нигерия, Югославия). Появилась опасная тенденция заполнить идеологический вакуум религиозным, фашистским и иным фанатизмом. Эти и другие причины привели в 90-х годах к возрастающей волне общественных беспорядков, насилия, вандализма.

Все это требует от мирового сообщества выработки принципиально нового, адекватного нынешней глобальной ситуации, типа мышления, принципиально отличного от прежнего биполярного осмысления многих проблем (так характерного для эпохи «холодной войны»), признающего абсолютный приоритет права над произволом.

Х.2. МНОГООБРАЗИЕ ГЛОБАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ,

ИХ ОБЩИЕ ЧЕРТЫ И ИЕРАРХИЯ

Двадцатое столетие лишило человечество, если так можно выразиться, «права на ошибку». Прежде неблагоприятные последствия человеческой деятельности носили локальный характер, не угрожали всему человечеству. В худшем случае речь могла идти о гибели, исчезновении лишь каких-то социальных групп, отдельных человеческих общностей, не более того.

Во второй половине ХХ века на нашей планете возникли такие условия, процессы, явления, которые поставили человечество перед угрозой подрыва самих основ его существования. Род человеческий впервые в своей истории столкнулся с возможностью его общей гибели. Никогда еще человечество не находилось столь близко от роковой черты и гамлетовский вопрос - быть или не быть? – никогда не звучал так буквально, так предостерегающе. Под вопросом оказалось само существование жизни на Земле, ибо уничтожение биосферы стало технически возможным.

Возникшие проблемы, которые породили эту угрозу, носят всемирный, общепланетарный характер и поэтому получили название глобальных. Глобальные проблемы (при всем их разнообразии и внутренних различиях) обладают следующими общими чертами:

- носят планетарный, общемировой характер и, в силу этого, затрагивают жизненные интересы всех народов, всех государств;

- угрожают (в случае, если не будет найдено их решение) или гибелью цивилизации как таковой, или серьезным регрессом в условиях жизни, в развитии общества;

- требуют для своего решения коллективных усилий всех государств, всего мирового сообщества.

Глобальные проблемы современности находятся между собой в органической связи и взаимозависимости, образуют единую, целостную систему, характеризующуюся их известной субординацией, иерархической соподчиненностью. Данное обстоятельство позволяет классифицировать эти проблемы на основе установления причинно-следственных зависимостей между ними, а также – учета степени их остроты и, соответственно, очередности решения.

Классифицировать глобальные проблемы можно по следующим группам:

1.Группа актуальных политических проблем, которая включает в себя недопущение военных действий между государствами с применением оружия массового поражения, прекращение производства ядерного и иных особо смертоносных видов оружия (химического, бактериологического), предотвращение «расползания» такого рода оружия (т.е. овладения им все новыми и новыми государствами).

2.Экологическая группа глобальных проблем, связанных с катастрофическим разрушением природной основы существования мировой цивилизации. Неумеренное антропогенное воздействие привело к утере многими природными системами способности к самовосстановлению. Это проявилось в таких явлениях, как загрязнение воздушного бассейна, изменение его газовой структуры, истощение и ухудшение водных ресурсов, уменьшение лесного покрова планеты, эрозия почв, оскудение животного и растительного мира, разрушение озонового слоя планеты, предохраняющего землян от ультрафиолетовой радиации, нарастающая опасность так называемого «парникового эффекта» и т.д. Все это создает угрозу функционированию природных систем жизнеобеспечения, от которых зависит существование человечества.

3.Самостоятельную группу образуют проблемы ресурсообеспечения настоящего и будущих поколений людей. Сюда относятся проблемы обеспечения продовольствием и энергией, проблемы экономного, рационального использования истощающихся минерально-сырьевых, водных и других природных ресурсов.

4.Группа актуальных социальных проблем, к которым относятся: демографическая проблема (связанная с чрезмерным увеличением численности народонаселения Земли), проблема борьбы с наиболее опасными, быстрораспространяющимися заболеваниями (СПИД и др.), проблема предотвращения биологической, в частности, генетической катастрофы, тесно связанная со многими политическими, экологическими, технико-экономическими (размещение опасных для здоровья людей промышленных объектов и т.д.) проблемами.

5.В особую группу можно выделить проблемы преодоления отсталости большинства стран «третьего мира», устранения существующего разрыва между уровнями экономического развития этих стран и наиболее богатых государств мира, что, в свою очередь, требует решения проблемы гигантской финансовой задолженности многих развивающихся стран (указанные проблемы часто образно называют проблемой «Север-Юг»). В эту же группу входят проблемы ликвидации неграмотности, сохранения культурного наследия и др. проблемы, чрезвычайно актуальные для народов, населяющих наименее развитые регионы мира.

Конечно, приведенная выше классификация в какой-то мере относительна, ибо различные группы глобальных проблем вместе взятые образуют единую, чрезвычайно сложную, многофакторную систему, в которой все компоненты диалектически взаимосвязаны. Необходимо также учесть, что глобальные проблемы не возникают где-то рядом с ранее существовавшими и носившими локальный характер проблемами, а органично вырастают из них.

Х.3. ПУТИ ПРЕОДОЛЕНИЯ ГЛОБАЛЬНЫХ

КРИЗИСНЫХ СИТУАЦИЙ И СТРАТЕГИЯ

ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗВИТИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

С конца 60-х – начала 70-х годов глобальные проблемы человечества оказались в центре внимания ученых самого различного профиля (экономистов, социологов, политологов, математиков, специалистов в области экологии, компьютерного моделирования и т.д.). Причем исследования этих проблем с самого начала проводились в тесной связи с изучением перспектив развития мировой цивилизации. Ибо без достаточно ясного понимания, каким может оказаться мир в обозримом будущем, что ожидает человечество в начале третьего тысячелетия трудно определить реальные пути решения глобальных проблем.

Прежде всего, следует отметить, что на протяжении всей истории человеческой цивилизации встречалось множество кризисов, которые так или иначе преодолевались. Но нынешний кризис, с которым столкнулось человечество на рубеже второго и третьего тысячелетий, имеет качественно особый характер. «… В истории социальный кризис замедлялся или обращался вспять либо из-за воздействия более молодой цивилизации, как в случае Греции и Рима, либо из-за варварского завоевания, как в случае Рима и германцев. Для современной цивилизации такого выхода нет из-за ее глобальности». В условиях наложения глобальных кризисов, экологического и социального, человечество может перейти в «мемориальную фазу», т.е. в фазу медленного вымирания. Каким же образом можно избежать этой участи? «… Продлить существование социальной системы можно, перейдя к управляемому развитию. Необходимость такого перехода назрела, так как наша цивилизация явно обнаруживает признаки приближающего упадка».[411]

Во второй половине ХХ века обострился интерес исследователей к проблемам будущего человечества. В связи с этим все возрастающую роль в сфере социальных наук стала играть футурология (от лат. «футурум» - будущее), т.е. совокупность научных представлений о перспективах развития человеческой цивилизации.

С начала 70-х годов широкую известность получили глобальные прогнозы, оформлявшиеся в виде докладов Римскому клубу. Термин «Римский клуб» обозначает международную общественную организацию, созданную в 1968 г. и призванную способствовать пониманию особенностей развития человечества как глобальной целостности в условиях научно-технической революции. В рамках Римского клуба, начиная с 1972 г., опубликовано около двух десятков докладов. С 1990 г. в Вене начала действовать Академия изучения будущего, ректором-основателем которой стал известный теоретик системного анализа, соавтор одного из докладов Римскому клубу Э.Ласло.

Но основоположником и «идейным отцом» глобального прогнозирования с использованием математических методов и компьютерного моделирования по праву считается Дж.Форрестер. В своей работе «Мировая динамика» (1971г.) он создал вариант модели мирового экономического развития с учетом двух важнейших, на его взгляд, факторов – численности населения и загрязнения среды.

Особо шумный эффект имел первый глобальный прогноз, содержащийся в докладе Римскому клубу «Пределы роста» (1972 г.). Его авторы, вычленив несколько главных, с их точки зрения, глобальных процессов (рост народонаселения нашей планеты, рост промышленного производства на душу населения, увеличение потребления минеральных ресурсов, рост загрязнения окружающей природной среды) и используя математический аппарат и компьютерные средства, построили динамичную «модель мира», которая показала необходимость ограничения развития нынешней цивилизации. Авторы исследования пришли к выводу, что если не ограничить пределы роста названных факторов и не взять их под контроль, то они и, прежде всего, сам рост промышленного производства приведут к социально-экологическому коллапсу где-то в середине XXI века.

Спустя два десятилетия этот тревожный прогноз был подтвержден глобальной моделью «Мир-3», описание которой дано в книге «За пределами» (три автора этой книги участвовали в свое время в составлении широко известного доклада «Пределы роста»). Отмечая, что человечество использует ресурсы и сбрасывает отходы темпами, которые планета не может выдержать, одна из авторов новой модели «Мир-3», профессор Дартмут- колледжа Данела Медоуз отмечает, что «если не будет произведено перемен, то в этом случае наша компьютерная модель предсказывает крах в течении 50 лет».[412]

Авторы уже упомянутой, нашумевшей на Западе книги «За пределами», предложили три глобальных программы, с помощью которых человечество сможет, по их мнению, предотвратить грядущую катастрофу.

Первое. В течение XXI века на протяжении жизни трех поколений необходимо сократить численность населения Земли до одного миллиарда человек. (Для различных стран предусмотрены различные квоты. Кстати, для России квота составляет 50 миллионов человек к 2020 году).

Второе. Страны «третьего мира» не должны развивать у себя промышленность по типу западных держав. Они обязаны ориентироваться на «зеленые» технологии, которые позволяет прокормить население.

Третье. Необходимо повсеместно весьма значительно ограничить материальное потребление. Населению потребуется перейти к жизни со скромным достатком и удовлетворению в первую очередь духовных потребностей.

Не трудно предугадать, что реализация этих глобальных программ требует применение насилия в самых крайних его формах. К тому же, они по ряду позиций вступают в непримиримые противоречия с национальными традициями многих стран, с канонами католицизма и мусульманства.

Что же касается России, то по мнению экспертов осуществление этих предложений означает овладение ее природными ресурсами, развитие наиболее энергоемких и опасных производств, эксплуатацию ее дешевой, но достаточно квалифицированной рабочей силы.[413] Все эти издержки должны компенсировать неизбежную (при реализации указанных мер) переориентацию в мировом экономическом разделении труда. Совершенно очевидно, такие программы, основанные на неомальтузианских и неоколониалистских установках, не могут способствовать преодолению глобальных кризисных ситуаций.

Достаточно мрачными, хоть и не столь пессимистичными в сравнении с глобалистикой недавнего прошлого выглядят выводы М. Месаровича и Э.Пестеля в докладе Римскому клубу «Человечество на поворотном пункте». В нем комплексная взаимосвязь экономических, социальных и политических процессов, состояние окружающей среды и природных ресурсов представлены как сложная многоуровневая иерархическая система. Авторы попытались посмотреть на мир не как на нечто аморфно-целое, а как на систему отличающихся друг от друга, но взаимодействующих регионов (в модели было выделено 10 таких регионов: Северная Америка, Западная Европа, Япония, Австралия и Южная Африка, СССР и страны Восточной Европы, Латинская Америка, Ближний Восток и Северная Африка, тропическая Африка, Юго-Восточная Азия, Китай). Отвергая неизбежность глобальной экологической катастрофы, М.Месаревич и Э.Пестель видят выход в переходе к «органическому росту», т.е. к сбалансированному развитию всех частей планетарной системы. Последнюю они сравнивают с живым организмом, где каждая клетка, каждый орган функционирует в интересах целого.

Этапный доклад совета Римского клуба «Первая глобальная революция» (1991 г.) учитывал уже новые реалии начала 90-х годов. Его авторы Александр Кинг (бывший президент, а ныне почетный президент Римского клуба) и Бертран Шнайдер (генеральный секретарь клуба) указывают на «вихри перемен» в экономической, политической и др. областях жизни общества конца ХХ века. Еще недавно, отмечают авторы доклада, «мало кто мог предвидеть те значительные политические изменения, свидетелями которых мы сейчас являемся. События в СССР и Восточной Европе потрясли не только регион, но и всю планету. Укрепление современной ситуации открывает новые возможности структурирования и обновления большого региона, а возможно, и всей мировой системы. Вряд ли история представит другую возможность, такую же открытую и многообещающую, как сегодня, и крайне важно использовать ее по-настоящему мудро». С устранением «холодной войны» и прекращением гонки вооружений, считают А.Кинг и Б.Шнайдер, становится возможным высвободить огромные «ресурсы человеческие и материальные для использования в позитивных целях, таких, как перестройка экономически стран Восточной Европы, представление больших инвестиций Африке и Латинской Америке, решение проблем улучшения окружающей среды».[414]

Если еще недавно особое, приоритетное место среди глобальных проблем занимала проблема предотвращения мировой термоядерной войны со всеми ее тяжелейшими последствиями для судеб человечества, то сегодня, в связи с исчезновением вооруженного противостояния двух гигантских военно-политических блоков, первостепенное внимание ученых и политиков приковывает процесс разрушения среды обитания человечества и поиск путей ее сохранения.

По подсчетам экспертов ООН, которые были оглашены на Международной конференции по окружающей среде в Рио-де-Жанейро (июнь 1992 г.) необходимо было до 2000 года инвестировать в экологические проекты не менее 600 млр.долларов, чтобы хоть как-то притормозить разрушение природной среды. Однако такие огромные капиталовложения в дело спасения окружающей среды в 90-х годах сделаны не были и состояние ее продолжает ухудшаться, неся угрозу будущему земной цивилизации.

Осознание этого факта приводит к концепции экологически приемлемого развития (или «органического роста», если воспользоваться

термином из доклада Римскому клубу М.Месаровича и Э.Пестеля). Эта концепция провозглашена ныне в качестве исходной для позиции Римского клуба. Положенная в ее основу парадигма характеризуется следующими положениями:

- систематическое, независимое развитие мировой системы, исключающее рост и процветание какой-либо составляющей за счет других;

- многоплановое развитие в соответствии с мировыми потребностями, с необходимостью учитывающее особенности различных частей мира;

- четкая координация целей для обеспечения совместимости в широком мировом масштабе;

- умение придерживаться избранного направления развития, уклоняясь от нежелательного взаимодействия;

- акцентирование внимания на качестве развития. Процессы развития, происходящие в мире должны быть направлены на улучшение условий существования и благосостояния человечества.[415]

Немаловажно, что человечество уже переступило ту черту, когда существующий тип экономического роста с его экстенсивным, высокоотходным, ресурсоемким производством становится неприемлемым с точки зрения того ущерба, который он наносит окружающей среде и здоровью людей. Поэтому одна из важнейших задач сегодняшнего дня – устранение противоречия между экономическим развитием общества и потребностью сохранения природных экосистем. Отсюда – стремление к созданию принципиально новых, ресурсосберегающих, малоотходных или безотходных технологий, поиски путей надежного захоронения всевозможных (радиоактивных, химических) смертоносных отходов, разработка эффективных методов предохранения и очистки природной среды от различного вида промышленных загрязнений и т.п.

Важными направлениями грядущего глобального развития должны также стать:

- поиски и освоение новых источников энергии (термоядерной, солнечной и др.);

- интенсификация сельскохозяйственного производства на основе нетрадиционных способов ведения животноводства и земледелия («вторая зеленая революция»);

- освоение ресурсных потенциалов Мирового океана (который производит половину биомассы на нашей планете и в недрах которого содержится огромное количество всевозможных полезных ископаемых);

- мирная «индустриализация» космоса, на базе которой можно будет получать немало ценных веществ (требующих для своего производства высокого вакуума или невесомости), интенсивно развивать различные виды связи и т.д.;

- информатизация общества на основе бурного развития компьютерной техники, всех средств телекоммуникации, принципиально новых способов хранения и воспроизведения информации;

- преодоление целого ряда опасных заболеваний, создающих на сегодняшний день серьезную угрозу жизни и здоровью людей.

Для эффективного решения всех этих задач планетарного масштаба необходимы огромные финансовые и материальные средства, усилия множества специалистов самого различного профиля, сотрудничество государств, как на двусторонней, так и на многосторонней основе. И здесь незаменимую роль играет (и, надо полагать, будет играть и в будущем) Организация Объединенных Наций, ее различные учреждения.

Уже сегодня деятельность стран мирового сообщества в рамках Программы ООН по окружающей среде (ЮНЕП) помогает укреплению международного сотрудничества в области защиты биосферы, координации национальных программ по охране окружающей среды, организации систематического наблюдения за ее состоянием в глобальных масштабах, накоплению и оценке экологических знаний, обмену информацией по этим вопросам.

Важный вклад в решение глобальных проблем современного общества вносят и другие учреждения ООН: Конференция ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД), Организация ООН по промышленному развитию (ЮНИДО), Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) и др.

Организация Объединенных Наций все более становится важнейшим международным механизмом обеспечения мира в региональных конфликтах и кризисных очагах, инструментом оказания разнообразной гуманитарной помощи нуждающимся в ней странам. Важную роль эта организация призвана сыграть в установлении нового международного сотрудничества в области культуры, в защите прав человека. Последнее сегодня особенно важно, ибо наконец-то наметился выход из своеобразного «средневековья» ХХ столетия с его нетерпимостью к инакомыслию, дегуманизацией общественной жизни, попранием элементарных прав и свобод личности.

Мировому сообществу XXI века предстоит выработать планетарное сознание, которому будет соответствовать принципиально новый тип мышления. В последнем будут отражаться в их органическом сочетании глобализация, гуманизация и экологизация человеческого развития. Этот новый тип мышления общества будущего не допустит возможности глобального развития за счет деградации окружающей среды, ибо экологические ценности в нем будут иметь приоритетное значение. При этом требование глобализации и универсализации человеческого сознания должно сочетаться с его дальнейшей индивидуализацией. Последнее влечет за собой возрастание роли личностного начала в деятельности человека будущего.[416]

«Когда мы думаем о XXI веке, – пишут американские футурологи Дж.Несбитт и П.Эбурдин, – представляем себе небывалое развитие науки и техники: космические полеты, биотехнологии, работы. Однако наше будущее – нечто гораздо более сложное, чем новый, более высокий уровень развития технологии. Самые удивительные открытия XXI века будут сделаны не благодаря развитию науки и техники, а благодаря тому, что мы по-новому оценим само понятие «человек»… Чем шире горизонты нашего познания, чем выше достижения науки и техники, тем больше мы начинаем ценить личность».[417]

Гуманизация и демократизация общественной жизни, международных отношений открывает путь к обеспечению всего спектра прав человека и, прежде всего, права на жизнь. Последнее же предполагает условия мира, безопасности (как от военной угрозы, так и от всевозможных разновидностей терроризма, преступности и т.д.), экологически приемлемую среду обитания.

Человечество в настоящее время находится, выражаясь языком синергетики, в опасной бифуркационной ситуации. Причем реальной является как возможность дальнейшего прогресса нынешней цивилизации, так и ее общая гибель. «Давайте забудем наши ссоры и поймем, - страстно призывал Бертран Рассел, - что если мы позволим себе выжить, нас ожидает полное триумфов будущее, неизмеримо превосходящее достижения прошлого. Перед нами дорога непрерывного прогресса в счастье познания и мудрости. Неужели мы выберем вместо этого смерть - потому что не можем забыть о наших ссорах? Я обращаюсь к вам как человеческое существо к другим человеческим существам: помните, что вы люди, и забудьте обо всем остальном. Если вы сможете это сделать, перед нами будет открыт путь в новый рай, если нет, то ждать нечего, кроме всеобщей смерти».[418]

Человечество может выжить, успешно вступить в третье тысячелетие только в том случае, если будет выработана такая стратегия его развития, которая позволит преодолеть беспрецедентный вызов, бросаемый ему глобальными проблемами современности. Подобная стратегия, требующая нового стиля научного и политического мышления, является императивом современной эпохи.

Очевидно, что не только нам без принципиально новых связей с западным миром, но и странам Запада без нас эту глобальную стратегию не осуществить. Необходим активный обмен опытом экономических, политических и других реформ, научно-техническими, экологическими и другими достижениями.

Только общими усилиями всего мирового сообщества можно предотвратить экологическую катастрофу, справиться с эпидемическими заболеваниями, одолеть голод и нищету на нашей планете, поставить мощный заслон наркобизнесу и международному терроризму, остановить нарастание кризисных диспропорций в развитии разных регионов мира. Только исключение войны из жизни общества, устранение препятствий для научно-технического обмена, расширение международных хозяйственных связей, переход от прежних национальных к более эффективной и экологически приемлемой мировой экономике создаст материальный фундамент для мирного развития цивилизации.

Непременным условием и смыслом этого развития должен стать триумф человека (о котором мечтали многие мыслители от Л.Фейербаха до Дж.Несбитта и П.Эбурдин), т.е. беспрецедентное за всю историю общества возрастание значения человека, личности.

Нынешняя цивилизация имеет ярко выраженное гуманистическое измерение. Однако речь идет не об абстрактном гуманизме, сводящемся к формальному провозглашению прав человека, к восхищению любой личностью и т.п. «Гуманизм есть возвращение человеку человечности и это должно относиться к каждому индивиду, независимо от его социального статуса. Современный гуманизм отличается от классического, прежде всего своей социальной направленностью применительно к условиям и технологическому уровню информационной цивилизации. Его содержание неразрывно связано с решением основных проблем человека, реализацией его физических и духовных возможностей».[419]

В современном мире можно выделить ряд набирающих силу процессов, которые в определяющей степени способствуют преодолению глобальных кризисных ситуаций.

Это, во-первых, информационная (компьютерная) революция как технико-технологическая основа возможного объединения человечества.

Во-вторых, утверждение в качестве доминирующего типа хозяйственных отношений рыночной и, как правило, социально

ориентированной экономики.

В-третьих, становление принципа ненасилия и демократического согласия во внешней и внутренней политике.

В-четвертых, экуменические (объединительные) процессы духовной жизни, как в религиозном, так и в светском варианте.[420]

К этому можно добавить возрастающую роль в решении глобальных проблем научно-технического прогресса. Развитие науки и техники в интересах человека определяет гуманистический вектор устремлений, направленных на преодоление осложнений общепланетарного характера, угрожающих нашей цивилизации. Единство научного, социального и гуманистического подходов к глобальным проблемам служит методологическим ориентиром их успешного решения.

ХХ век завершился беспрецедентной по масштабам встречей лидеров (президентов, премьер-министров, королей, шейхов, эмиров, султанов и т.д.) более 150 государств мира. Проходившая в Нью-Йорке под эгидой ООН историческая встреча глав государств и правительств получила название «Саммита тысячелетия». На этой встрече были обсуждены жизненно важные проблемы, имеющие значение для всего человечества, которое вступило в принципиально новую эру глобализации. Главной задачей «Саммита тысячелетия» было продемонстрировать, что мировое сообщество осознает остроту тех глобальных проблем, с которыми оно сталкивается на рубеже второго и третьего тысячелетий, и готово серьезно реагировать на эти проблемы, искать их эффективные решения.

Мировой форум завершился принятием «Декларации тысячелетия», в которой лидеры стран нашей планеты заявили о своей решимости сделать все возможное, чтобы избавить человечество от войн, нищеты и экологической катастрофы. В «Декларации» была также выражена всемерная поддержка развития демократии и прав человека во всех странах без исключения. Подчеркнув огромную роль Организации Объединенных Наций в решении этих задач, мировые лидеры, вместе с тем, высказались за необходимость ее реформирования с тем, чтобы повысить эффективность этой международной организации, обеспечить новый мощный импульс в ее деятельности (имеется в виду возможное расширение Совета Безопасности, пересмотр механизмов осуществления миротворческих операций в «горячих точках» планеты и т.д.). В результате ООН будет способна ответить на вызовы XXI века.


[1] В данном разделе автор опирался на монографию А.В.Потемкина «О специфике философского знания». Изд-во Рост.ун-та,1973.

[2] Цит. по Зубов В.П. Аристотель. Изд-во АН СССР, М., 1963. – С.33.

[3] Хайдеггер М. Что такое – философия// Вопросы философии. 1993, №8. – С.118.

[4] Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т.1. М., Мысль, 1974. – С.84.

[5] Платон. Соч.в 4т. Т.4. - М.: Мысль, 1994. - С.625-627.

[6] Антология мировой философии в 4т. Т.1. – М.: Мысль, 1969. – С.354-355.

[7] Сенека Л.- А. Нравственные письма к Луцилию. Трагедии. – М.:Худ.лит.; 1986. – С.55-56.

[8] Декарт Р. Соч. в 2т. Т.1. – М.:Мысль, 1989. – С.301-302.

[9] Кант И. Трактаты и письма. – М.:Наука, 1980. –С.322-333.

[10] Бердяев Н.А. Философия свободного духа. – М.:Республика, 1994. – С.230-232, 238.

[11] Ортега- и – Гассет. Что такое философия? – М.:Наука, 1991. – С.80-81, 96-97, 108-109.

[12] Рассел Б. История западной философии. В 2т. Т.1. – Новосибирск: Изд-во Новосиб.ун-та, 1994. –С.11-12

[13] Ясперс К. Смысл и назначение истории. – М.: Республика, 1994. – С.500-501.

[14] Рорти Р. Философия и будущее// Вопросы философии. – 1994, №6. –С.29-30.

[15] Введение в философию: Учебник для вузов. Ч.1. – М.: Политиздат, 1989. С.23.

[16] Рорти Р. Философия и будущее// Вопросы философии. –1994,№6. – С.30.

[17] Традиционное общество – общество допромышленное, т.е. древнее и средневековое, общество, в котором господствуют обычаи и традиции прошлого.

1 Цит. по: Льюис Дж. Г. Античная философия: от Фалеса до Сократа. Минск, 1997. С. 11.

1 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979. С.3 38-339.

[18] О суде над Сократом рассказывает Платон в диалоге «Апология Сократа».

[19] Платон. Лахет. Собр.соч. в 4-х т. Т.1. М., 1990. С.277-278.

[20] Платон. Пир. Собр.соч. в 4-х т. Т.2. М., 1993. С.216.

1 Термин "онтология" в переводе с греческого означает "учение о бытии", а "онтологизм", соответственно, - философский подход с позиций этого учения.

1 См.: История философии в кратком изложении. Перевод с чешского. М., 1994. С. 196.

1 В античном смысле под диалектикой понимали искусство ведения философской беседы, спора.

2 См.: История античной диалектики. М., 1972. С. 32-33.

[21] См.: История античной диалектики. С.35.

[22] См.: Лосев А.Ф. История античной эстетики. Т.1. М., 1963. С.450.

[23] Хрестоматия по истории Древнего Востока: учеб.пос. В 2 ч. – М.: Высш.шк.; 1980. Ч.2. С.186.

[24] Древнекитайская философия. Соч.: В 2 т. – М.: Мысль, т.1. 1972. С.178-179.

[25] Померанцева Л.Е. Поздние даосы о природе, обществе и искусстве. – М.: Изд-во МГУ, 1979. С.35.

[26] Там же. С.44.

[27] Там же. С.66.

[28] Антология даосской философии. – М.: Наука, 1994. С.87, 89.

[29] Там же. С.78.

[30] Там же. С.28.

[31] Личность в традиционном Китае. – М.: Наука, 1992. С.142.

[32] Там же. С.143.

[33] Там же. С.144.

[34] Там же. С.150.

[35] Древнекитайская философия. Соч.: В 2 т. – М.: Мысль, т.1. 1972. С.131.

[36] Конфуций. Изречения. – М.: Изд-во МГУ, 1994. 2,4.

[37] Там же. 3,24.

[38] Там же. 12, 11.

[39] Там же. 1,7.

[40] Там же. 16,9.

[41] Там же. 7,16.

[42] Там же. 17,19.

[43] Там же. 6,17.

[44] Там же.5,13.

[45] Там же. 4,5.

[46] Там же. 5,27.

[47] Там же. 15,13.

[48] Там же. 4,5.

[49] Там же. 1,5.

[50] Семененко И.И. Афоризмы Конфуция. – Изд-во МГУ. 1987. С.178.

[51] Афоризмы Конфуция. 15,5.

[52] Древнекитайская философия. Т.1. С.170.

[53] Афоризмы Конфуция. 12,1.

[54] Там же. 13,19.

[55] Там же. 1,11.

[56] Там же. 2,7.

[57] Антология даосской философии. С.36.

[58] Из истории культуры средних веков и Возрождения. – М.: Наука, 1976. С.27.

[59] Тертулиан. Избранные сочинения. – М.: Изд.группа Прогресс, Культура, 1994. С.33.

[60] Там же.

[61] Честертон Г.К. Вечный человек. – М.: Политиздат, 1991.

[62] Светоний Г. Жизнь двенадцати цезарей. – М.: Изд-во «Правда», 1988. С.208.

[63] Там же. С.209.

[64] Из истории культуры средних веков и Возрождения. С.37.

1 от слова "теология", что означает - богословие (teos в переводе с греческого - Бог).

1 Гревс И.. Августин // Христианство. Энциклопедический словарь. Т.1. М., 1993. С. 17.

2 от греческого слова "scholasticos" - школьный.

1 См. Соколов В.В. Средневековая философия. М., 1979. С. 142.

1 От греческого слова "anthropos" - человек.

1 От греческого слова "empеiria" - опыт.

1 Термин "индукция" в переводе с латинского - наведение.

1 От латинского "rationalis" - разумный.

2 "Дедукция" в переводе с латинского - выведение .

[65] Декарт Р. Сочинения в 2-х т. Т.1. М., 1989. С.269.

[66] Гоббс Т. Избранные произведения. В 2-х т. Т.1. М., 1965. С.61.

[67] Сенсуализм (от латинского «sensus» - чувство) – учение, признающее ощущение единственным источником познания.

1 Спиноза Б. Избранные произведения. В 2-х т. Т.1. М., 1957. С. 362.

1 Монизм (от греческого "monos" – один, единственный) - философское воззрение, согласно которому все многообразие мира объясняется при помощи единой субстанции - материальной либо духовной.

1 Термин "монада" в переводе с греческого означает "единое" или "единица".

2 Лейбниц Г. - В. Сочинения. В 4-х т. Т.1. М., 1983. С. 53.

1 Беркли Дж. Сочинения. М., 1978. С. 172.

2 Антология мировой философии. В 4-х т. Т.2. М., 1970. С.518-519.

1 Юм Д. Трактат о человеческой природе. Минск, 1998. С. 201.

1 Гольбах П.А. Избранные произведения. В 2-х т. Т.1. М., 1963. С. 59.

1 Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т.1. М.-Л., 1950. С. 173.

2 Там же. Т. 5. С. 574.

3 Там же. Т. 5. С. 383.

[68] Там же. Т.2. С.203.

[69] Там же. Т.1. С.79: 81.

[70] Радищев А.Н. Избранные философские и общественно-политические произведения. М., 1952. С.294.

[71] Там же. С.297-298.

1 Кант И. Критика чистого разума. Симферополь, 1998. С. 52-53.

2 Там же. С. 57.

[72] Там же. С. 52.

1 См. Кант И. Сочинения. В 6 т. Т. 5. М., 1965. С. 260.

2 Кант И. Указ соч. Т. 4. Ч. 2. С. 79.

1 Гегель. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М., 1974. С. 420.

2 Там же. С. 424.

1 Гегель. Энциклопедия философских наук. Т. 2. Философия природы. М., 1975. С. 43

2 Гегель. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа. М., 1977. С. 371.

1 Гегель. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логика. С. 208.

[73] Фейербах Л. История философии. В 3 т. Т. 3. М., 1974. С. 373.

[74] Там же. С. 389.

[75] Фейербах Л. Избранные философские произведения. В 2 т. Т. 2. М., 1955. С. 42.

[76] Там же. С. 685.

[77] Там же. Т. 1. С. 190.

1 Там же. Т. 1. С. 621.

1 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 6-7.

2 Там же. С. 7.

3 Там же.

[78] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 3.

[79] Маркс К. и Энгельс Ф. Избр. Соч. Т. 2. С. 65.

1 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 32. С. 456.

2 Творец (прим. редактора).

3 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 21.

1 Даже выдающийся древнегреческий диалектик Гераклит выделял повторяемость воспламенений и угасаний огня, являющегося, как уже отмечалось, по его мнению, первоосновой мира. Гераклиту приписывается также учение о так называемом "мировом годе", который длится 360 сменяющих друг друга поколений людей, а затем все возвращается к исходной стадии и все ступени жизни вновь повторяются от начала и до конца.

[80] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 12.

[81] протисты - одноклеточные организмы (прим. ред.)

[82] Там же. С. 354-355.

[83] Шопенгауэр А. Собрание сочинений в пяти томах. Т.1. М.: «Московский клуб», 1992. С.54.

[84] Там же. С.298-299.

[85] Там же. С.340.

[86] Там же. С. 363.

[87] Цвейг С.Казанова, Фридрих Ницше, Зигмунд Фрейд. – М.: Интерпракс. 1990. С.113-114.

[88] «Заратустра» – происходит от «Зороастр», имени пророка и реформатора древнеиранской религии, получившей название зороастризма. Время жизни Зороастра относят к X-VII векам до н.э.

1 Чаадаев П.Я. Апология сумасшедшего // Русская идея. М., 1992. С. 45.

1 Пушкин А.. Письмо П.Я. Чаадаеву // Русская идея. М., 1992. С. 51.

1 Там же.

1 Хомяков А.С. О старом и новом // Русская идея. М., 1992. С. 63.

[89] Белинский В.Г. Россия до Петра Великого // Русская идея. М., 1992. С. 75.

[90] Герцен А.И. Былое и дума. Л., 1946, с. 66.

1 Чернышевский Н.Г. Сочинения в двух томах. Т. 2. М., 1987. С. 304.

1 Там же. С. 166.

1 Там же. С. 215-216.

1 Плеханов Г.В. Избранные философские произведения в пяти томах. Т. 2. М., 1956. С. 333.

2 Там же. С. 246-247.

1 Соловьев В.С. Сочинения. В 2 т. Т. 2. М., 1990. С. 219.

1 Там же. С. 246.

1 Новиков А.И. История русской философии. С-Пб. 1998. С. 221.

1 Замалеев А.Ф. Курс истории русской философии. М., 1996. С. 248-249.

1 Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989. С. 254-255.

1 Ильин И.А. Наши задачи. Статьи. 1948-1954 гг. В 2 т. Т. 1. Париж, 1956. С. 312.

1 Ленин В.И. Полн. Собр. Соч. Т. 18, с. 152-153.

1 Телеология (греч. teleos – цель, logos – учение) – религиозно-философское учение о наличии в мире объективных внечеловеческих целей и целесообразности.

[91] Бухарин А.И. Избранные произведения. М., 1988. С. 41.

[92] Там же.

1 Эпистемология (от греч. “episteme” – знание, “logos” – учение) – философско-методологическая дисциплина, в которой исследуется знание как таковое, его строение, структура, функционирование и развитие.

1 Зотов А.Ф., Мельвиль Ю.К. Западная философия ХХ века. М., 1998. С. 409.

2 См.: Там же. С. 422-423.

1 Иррационализм – философское учение, настаивающее на ограниченности познавательных возможностей разума, мышления и считающие основным инструментом познания интуицию, инстинкт, чувство и т.п.

1 Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск, 1994. С. 129.

1 См.: Зотов А.Ф., Мельвилью К. Западная философия ХХ века. С. 298-301.

[93] Киссель М.А. Экзистенциализм // Современная западная философия. Словарь. М., 1991. С. 388-391.

[94] Камю А. Миф о Сизифе; Бунтарь. Минск, 1998. С. 531.

[95] См.: Гайденко П.П. Дильтей // Современная западная философия. Словарь. М., 1991. С. 96-97.

[96] См.: Румянцева Т.Г. Дильтей // Новейший философский словарь. Минск, 1999. С. 218-221.

[97] Гадамер Х.Г. Истина и метод. М., 1988. С. 40.

[98] Гадамер Х.Г. Актуальность прекрасного. М., 1993. С. 44.

[99] Эйнштейн А. Влияние Максвелла на развитие представлений о физической реальности /Собрание науч.трудов: В 4 томах. М., 1967.Т.2.С.136.

[100] Герц Г. Принципы механики, изложенные в новой связи/ Жизнь науки: Антология вступлений к классике естествознания/ Составитель и автор биографич.очерков С.П.Капица. Ответ.ред.Л.А.Арцимович. М., 1973. С.208.

[101] Планк М. Смысл и границы точной науки/ Вопросы философии,1958,№5.С106.

[102] Степин В.С. Идеалы и нормы в динамике научного поиска/ Идеалы и нормы научного исследования. Редактор – составитель В.С.Степин.Минск, 1981. С.11.

[103] Вязовкин В.С. Материалистическая философия и химия. Химическая картина природы и ее эволюция. М., 1980. С.53.

[104] Кун Т. Структура научных революций. Пер. с англ. М., 1975. С.11.

[105] Цит. по: Чанышев А.Н. Курс лекций по древней философии. М., 1981. С.135.

[106] Там же. С.134.

[107] См.: Чанышев А.Н. Курс лекций по древней философии. С.143-144.

[108] Космология – учение о Вселенной.

[109] Цит. по: Азерников В.З. Неслучайные случайности. Рассказы о великих открытиях и выдающихся ученых. М., 1972. С.14-15.

[110] Маркс К, Энгельс Ф. Соч.Т.7.С.360-361.

[111] Де Бройль Л. По тропам науки. М., 1962.С.9.

[112] Цит. по: Бернал Дж. Наука в истории общества. М., 1956.С.223.

[113] Маркс К., Энгельс Ф. Соч.Т.20.С.347.

[114] Бруно Джордано. О бесконечности, Вселенной и мирах. М.: ОГИЗ, 1936.С.160.

[115] Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики. М., 1965.С.8.

[116] Там же. С.10.

[117] Спустя 350 лет после смерти Галилея, в октябре 1992г., он был реабилитирован католической церковью, его осуждение было признано ошибочным, а учение – правильным. Глава римско-католической церкви папа Иоанн-Павел II заявил при этом, что церковь не должна выступать против науки, а наоборот, должна поддерживать научный прогресс (из телевизионной информационной программы «Время», 31 октября 1992г.).

[118] Цит. по: Седов Л. И.Галилей и основы механики. М., 1964, С.36-37.

[119] Система научных и философских взглядов Декарта получила название картезианства , поскольку Декарт подписывал свои сочинения латинизированной формой своей фамилии – Картезиус.

[120] Существует легенда о знаменитом яблоке, падение которого с дерева будто бы навело Ньютона на мысль о законе всемирного тяготения. Но эта легенда имеет различные толкования. Стукелей – друг Ньютона – утверждал, что якобы сам Ньютон рассказал ему эпизод с яблоком, который и помог ему открыть закон всемирного тяготения. А другой друг Ньютона, Пембертон, считал, что Ньютон, возможно, специально выдумал историю с яблоком, чтобы отделаться от не в меру любопытных собеседников типа Стукелея.

[121] Бернал Дж. Наука в истории общества. С.267.

[122] Юкава Х. Лекции по физике. М., 1981. С.40.

[123] Вавилов С.И. Исаак Ньютон. М., 1989. С.117.

[124] Бернал Дж. Наука в истории общества. С.266.

[125] Цит. по : Бернал Дж. Наука в истории общества. С.265

[126] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.19. С.202.

[127] Метафизику Нового времени не следует путать с аристотелевской метафизикой, о которой говорилось ранее. Это – совершенно разные понятия. Метафизический метод в естествознании XYI-XYIIв.в. является методом, противоположным диалектическому.

[128] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., Т.19. С.203.

[129] Цит. по: Алексеев В.П. От животных к человеку. М., 1969. С.7.

[130] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.20. С.351.

[131] Необулярный (от лат. nebula - туман) буквально означает: «относящийся к туманности».

[132] Космогония – учение о происхождении и развитии Вселенной.

[133] Цит. по: Хэллем Э. Великие геологические споры. М., 1985.

[134] Цит. по: Гурев Г.А. Чарльз Дарвин и атеизм. Ленинград, 1975.

[135] Цит. по: Холличиер В. Природа в научной картине мира. М., 1966. С.109.

[136] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.29.С.424.

[137] Цит. по: Кудрявцев П.С. Курс истории физики. М., 1982. С.208.

[138] Там же. С.208.

[139] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.20. С.353.

[140] Цит. по: Келигов М.Ю. Идеи развития в естествознании. Ростов н\Д, 1988. С.47.

[141] Маркс К., Энгельс Ф. Соч.Т.20.С.368-369.

[142] Цит. по: Дофман Я.Г. Лавуазье, М., 1962.С.209-210.

[143] Ломоносов М.В. Полн.собр.соч. М.-Л.,1954. Т.3. С.389.

[144] См.: Кудрявцев П.С. Курс истории физики. М., 1982.С.141.

[145] Ампер, например, открыл тот факт, что металлическая спираль, обтекаемая током, т.е. соленоид, эквивалентна магниту.

[146] Цит. по: Кудрявцев П.С. Курс истории физики. М., 1982.С.142.

[147] Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики. М., 1965. С.145.

[148] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.20. С.304-305.

[149] Герцен А.И. Собр.соч.: в 30 томах. Т. YIII. М., 1956. С.114.

[150] Там же. Т.III. М., 1954. С.128.

[151] Плеханов Г.В. Избран.философ.произв. Т. IY. М., 1958. С.703.

[152] Данное письмо, датированное 30 мая 1873г., Маркс показал известному ученому-естествоиспытателю К.Шорлеммеру, который одобрил основные идеи замысла Энгельса.

[153] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.20. С.

[154] Декарт Р. Избран.произв. М., 1950. С.446.

[155] Цит. по: Кедров Б.М. Эволюция понятия материи в естествознании и философии /Вопросы философии, 1975, № 8. С.71.

[156] Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики. М., 1965. С.102.

[157] Маркс К., Энгельс Ф. Соч.Т.20.С.570.

[158] Там же. С.570.

[159] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.20. С.563.

[160] Там же. С.632.

[161] Там же. С.631.

[162] «Мы, несомненно, - писал Энгельс, - «сведем» когда-нибудь экспериментальным путем мышление к молекулярным и химическим движениям в мозгу; но разве этим исчерпывается сущность мышления?…» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч.Т.20. С.563).

[163] В науке существует понятие многомерного (п - мерного) пространства, которое является результатом некоторого математического обобщения, отражающего не только пространственные, но и другие свойства материальных объектов. В физике, например, к трем пространственным координатам добавляются время и ряд других параметров, связанных с конкретным способом описания объектов (температура, давление и др.).

[164] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.20. С.181.

[165] Маркс К., Энгельс Ф. Соч.Т.20.С.51.

[166] Маркс К., Энгельс Ф. Соч.Т.20.С.42-43.

[167] Чернышевский Н.Г. Избран.философ.соч. М., 1950.Т.III. С.191.

[168] Там же. С.228.

[169] Ломоносов М.В. Избран.философ.произв. М., 1950. С.160.

[170] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.21. С.304.

[171] Сравнение с солнечной системой было не случайно: диаметр Солнца (1,4?106 км) почти во столько раз меньше размеров Солнечной системы (6?109 км), во сколько размеры ядер (10-12 ) меньше диаметра атома (10-8 см).

[172] Бор Н. Атомная физика и человеческое познание. М., 1961. С.100.

[173] Цит.: по Парнов Е.И. На перекрестке бесконечностей. М., 1967. С.122.

[174] Однако классическая механика Ньютона при этом не исчезла. По сей день она занимает почетное место среди других естественных наук. С ее помощью, например рассчитывается движение искусственных спутников Земли, других космических объектов и т.д. Но трактуется она теперь как частный случай квантовой механики, принимаемый для медленных движений и больших масс объектов макромира.

[175] Цит. по: Парнов Е.И. На перекрестке бесконечностей. М., 1967. С.294.

[176] Цит. по: Савельев И.В. Курс общей физики, 2-е изд. М., 1982. Т.3. С.65-66.

[177] Термин «гилозоизм» был введен Кедвортом в 1678г.

[178] Свойство раздражимости присуще уже самым примитивным живым организмом, не имеющим даже зачатков нервной системы.

[179] Имеется гипотеза о возможности жизни во Вселенной и на небелковой (например, кремний органической) основе. Но это пока не более, чем гипотеза.

[180] Впервые термин «биосфера» был введен в науку в 1875 году австрийским геологом Э.Зюссом.

[181] Маркс К., Энгельс Ф. Соч.Т.3.С.16.

[182] Маркс К., Энгельс Ф. Соч.Т.23.С.521.

[183] Чайлд Г. Прогресс и археология. М., 1949. С.56.

[184] Семенов С.А. Развитие техники в каменном веке. Л., 1968. С.9.

[185] Huges I.D. Ecology in ancient civilization. New York, 1976. Р.148.

[186] Куражсковский Ю.Н. Грамота рационального природопользования. Ростов н/Д, 1979. С.9.

[187] Введение в философию. Учебник. В двух частях. М., 1989. Часть 2. С.188.

[188] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.2. С.252.

[189] Эту установку на чисто утилитарное отношение к природе хорошо выразил один из героев романа И.С.Тургенева «Отцы и дети». По словам этого героя (Базарова), «природа – не храм, а мастерская, и человек в ней работник».

[190] Сен-Марк Ф. Социализация природы. М., 1977. С.35.

[191] Один из поэтов – «певцов советской эпохи» - с наивным воодушевлением писал: «По северу гордо шагает, меняет движение рек, высокие горы сдвигает советский простой человек».

[192] Гобозов И.А. Введение в философию истории. М., 1999.С.53.

[193] При сжигании угля и нефти выделяется двуокись серы (SO2 ) и окись азота (NO). Попадая в атмосферу, они вступают в реакцию с водой и кислородом, образуя соответственно серную (Н2 SO4 ) и азотную (HNO3 ) кислоты. Затем эти вещества вместе с дождем, градом, снегом выпадают на землю.

[194] Сен-Марк. Ф. Социализация природы. М., 1977. С.63.

[195] Вавилов А.М. Экологические последствия гонки вооружений. М.,1984. С. 58.

[196] Короп Е. Деньга на воздух/ Известия, 16 сентября 2000г. С.5.

[197] В настоящее время описано порядка 1 миллиона 550 тысяч видов организмов, обитающих на Земле (от бактерий до человека). Однако предположительно на нашей планете их имеется более 11 миллионов.

[198] Вернадский В.И. Научная мысль как планетарное явление. М., 1991. С.23-24.

[199] Эдберг Р., Яблоков А. Трудный путь к воскресенью. (Диалог на пороге третьего тысячелетия). М., 1988.С.115.

[200] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч.Т.6.С.441.

[201] Там же. С.442.

[202] Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С.192.

[203] См.: Грицанов А.А. Органическое общество// Новейший философский словарь. Минск, 1999. С.493.

[204] См.: А.П.Лимаренко. Социальная структура// Социологический словарь. Минск. 1991. С.263-265.

[205] См.: Крапивенский С.Э. Социальная философия. М.,1998. С.113-150.

[206] Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. С.304.

[207] См.: Социология. Под ред.проф.В.Н.Лавриненко. М.,1998.С.123-124.

[208] Гегель. Философия права// Кант И. , Гегель ГВФ., Шеллинг Ф.В.И. Немецкая классическая философия.Т.1.Москва-Харьков, 2000.С.508-509.

[209] Локк Д. Сочинения в 3-х томах. Т.3. М., 1988. С.26.

[210] Фихте И.Р. О назначении ученого. М.,1935 С.75.

[211] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. т.3, С.44.

[212] Фромм Э. Бегство от свободы. Человек для себя. Минск, 2000.С.421.

[213] См.: Бабосов Е.М., Русецкая В.И. Социальная среда// Социологический словарь.

[214] Волков Ю.Г., Поликарнов В.С. Интегральная природа человека: естественнонаучный и гуманитарный аспект. Ростов- на- Дону, 1994. С.74.

[215] См.: Маркович Д. Общая социология. Ростов на Дону, 1993. С.151-152.

[216] Цит. по: Антология мировой философии. В.4-х т. Т.3. М.,1971. С.280.

[217] Гегель. Энциклопедия философских наук. Т.3 философия духа М., 1977. С.327

[218] Там же. С.393.

[219] Шопенгауер. Мир как воля и представление. Т.1. М., 1900. С.420.

[220] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч.Т.25. Ч.1. С.386-387.

[221] Ст.: Шаповалов В.Ф. Основы философии. От классики к современности. М.,1998.С.522-525.

[222] Кемеров В.Е. Культура //Современный философский словарь. Лондон. Франкфурт-на-Майне. Париж. Люксембург. Москва. Минск.1998. С.433.

[223] См.: Тихонравов Ю.В. Философия. М., 1998. С.209-210.

[224] Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М., 1998. С.54-55.

[225] Цит. по: Антология мировой философии. В четырех томах. Т.2. М., 1970. С.556.

[226] Фрейд З. Будущее одной иллюзии. //Сумерки богов. М., 1989. С.105.

[227] Лихачев Д.С. Раздумья. М., 1991. С.201.

[228] Мамонтов С.П. Основы культурологии. М., 1999. С.124-132.

[229] См.: Степин В.С. Культура // Новейший философский словарь. Минск.1999. С.346.

[230] Ивин А.А. Философия истории. М., 2000. С.8.

[231] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.6. С.442.

[232] Бродель Фернан. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XY-XYIIIв.в. М., 1986. Т.1.С.596.

[233] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.27. С.403.

[234] Маркс показал, что старая общественно-экономическая формация не погибает до тех пор, пока в ее недрах полностью не разовьются такие производительные сил для которых базис этой формации создает достаточный простор. И новая формация не возникает, пока в недрах старого общества не сложатся необходимые для этого условия.

[235] Маркс К., Энгельс Ф. Соч.Т.13.С.7-8.

[236] Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники. М., 1996. С. 15.

[237] Там же. С.16.

[238] Там же. С.17.

[239] Там же. С.16-17.

[240] Эйхельберг Г. Человек и техника. М., 1981. С.87.

[241] Rostow W.W. The Stages of Economic Growth. A Non-Communist Manifesto. Cambridge, 1960. P.2.

[242] [242] Rostow W.W. The Stages of Economic Growth. A Non-Communist Manifesto. Cambridge, 1960. P.133.

[243] Giddens A. Aron:Industrial Society. An Introduction to Sociolgy. Fontana Paperbacks in associacion with the Open Universiti Press. 1989. P.281.

[244] Magee B. The Democratics Revolution. London, 1964. P.12; 19.

[245] Aron R. Lectures on Industrial Society. London, 1968. P.167.

[246] Brzezinski Z. Between two ages. Americas role in the Technotronic Era. New York, 1970. P.9-10.

[247] Toffler A. The third Wave. New York, 1980. P.25.

[248] Toffler A. The third Wave. Ntw York, 1980. Р.26.

[249]

[250] [250] Naisbitt G. Megatrends: Ten New Directions transforming our Lives. New York, 1982. P.13.

[251] Naisbitt G. Megatrends: Ten New Directions transforming our Lives. New York, 1982. P.14.

[252] Чижевский А.Л. Земное эхо солнечных бурь. М., 1973.С.26.

[253] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.20. С.524.

[254] Цит. По: Кузина С. Никто не попался в SETI, хотя поиски внеземных цивилизаций идут не первый год /Комсомольская правда, 28 октября 1994г. С.22.

[255] Концепции современного естествознания. Ростов н/Д, 1999. С.309-310.

[256] Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. М., 1975. Т.2. С.87.

[257] Концепции современного естествознания. Ростов н/Д, 1999. С.311.

[258] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.42. С.265.

[259] Ермакова Е.Е. Философия. Учебник. М., 1999. С.183-184.

[260] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.20. С.102.

[261] Бердяев Н.А. Царство духа и царство кесаря. М., 1995. С.302.

[262] Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М., 1972.С.188.

[263] Не случайно в известном стихотворении В.В. Маяковского, отражавшего настроения того времени, личность низводилась до «нуля». «Единица – вздор, единица – ноль, - писал поэт, - голос ее слабее писка. Кто его услышит? Разве жена – и то, если она не на базаре, а близко».

[264] Спиркин А.Г. Сознание и самосознание. М., 1972. С.141.

[265] Цит. по: Психология экстремальных ситуаций. Минск, 2000. С.103.

[266] Там же. С.105.

[267] Гегель. Энциклопедия философской науки. В 3т. М., 1974-1977. Т.2. С.577-578.

[268] Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. М., 1988. С.507.

[269] Цит. По: История философии. Под ред.В.М.Мапельман и Е.М.Пенькова. М..1997.С.236.

[270] Если бы эти клетки расположить в один ряд, то они образовали бы цепочку длиной в 5 тысяч километров.

[271] Цит. По: Пенфильд У., Джаспер Г. Эпилепсия и функциональная анатомия головного мозга человека. М., 1958. С.258-259.

[272] Черносвитов П. Взрослая болезнь «левизны» в человечестве. «Известия», 7 сентября 2000г. С.7.

[273] Там же. С.7.

[274] См. Дельгадо Х. Мозг и сознание. М., 1972.

[275] Симонов П. Десятилетие мозга. «Правда», 14 августа 1990г. С.3.

[276] Павлов И.П. Избран.произв. М., 1949. С.238.

[277] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.3.С.29.

[278] Маркс К., Энгельс Ф. Соч.Т.20.С.490.

[279] Из джунглей – к людям. «За рубежом», 1977, № 47. С.18-19.

[280] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.3.С.29.

[281] Цит. по: Бассин Ф.В. Проблема бессознательного. (О неосознаваемых формах высшей нервной деятельности). М., 1968. С.201-202.

[282] Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени. М., 1994. С.131.

[283] Там же. С.132-133.

[284] Фромм Э. Адольф Гитлер: клинический случай некрофилии. М., 1992.С.27.

[285] Камю А. Мир о Сизифе; Бунтарь. Минск, 1998.С.27.

[286] Франк С.Л. Смысл жизни // Вопросы философии. 1990.№6.С.116.

[287] См.: Соловьев В.С. Собр.соч. т.26. с.370

[288] Толстой Л.Н. Полн.собр.соч.т.26.С.370.

[289] Толстой Л.Н. Полн.собр.соч.т.23.С.8.

[290] Толстой А.Н. Полн.собр.соч. т.26.С.394.

[291] См.: Назарова О.Н. О смысле жизни, его утрате и творении. М., 1989.С.7-20.

[292] См.: Сахарова Т.А. От философии существования к структурализму. М., 1974. С.83-85.

[293] Зотов А.Ф., Мельвиль Ю.К. Западная философия ХХ века. М., 1998. С.300-301.

[294] Сент-Экзюпери А. Сочинения. М., 1964.С.199.

[295] Общая теория права и государства. Под редакцией В.В.Лазарева. М., 1999. С.110.

[296] Там же. С.120.

[297] См.: там же. С.124-126.

[298] Нерсесянц В.С. Философия права. М.,1997.С.28.

[299] Аристотель. Сочинения в четырех томах.Т.2. М., 1978.С.499, 482.

[300] Там же. С.479.

[301] Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. Т.1. М., 1971.С.381-382..

[302] Гоббс Т. Сочинения в двух томах. Т.2. М., 1991.С.192,247.

[303] Гельвеций К.А.Сочинения в двух томах.Т.1.М.,1973.С.344.

[304] Гальвеций К.А. Сочинения в двух томах.Т.2. М., 1974. С.195.

[305] Там же. С.198.

[306] Гегель. Энциклопедия философских наук. Т.3. Философия духа. М.,1977.С.352.

[307] Нерсесянц В.С. Философия права. С.31.

[308] Цит. по: Древнекитайская философия. Собрание текстов. В двух томах. Т.2.М.,1973.С.139

[309] Цит. по: Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. Древний мир – эпоха Просвещения. М.,1991.С.40.

[310] Цит.по: Антология мировой философии. В четырех томах.Т.1.Ч.1. М.,1969.С.105-106.

[311] Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т.4. М., 1984.С.379.

[312] Цит.по: Антология мировой философии. В четырех томах. Т.1.Ч.1.С.522.

[313] Цит.по: Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии.С.179.

[314] Цит.по: Эстетика Ренессанса: Антология. В двух томах.Т.1.М.,1981.С.248.

[315] Бэкон Ф. Сочинения в двух томах.Т.1.М.,1971.С.253.

[316] Гельвеций К.А. Сочинения в двух томах.Т.2.М.,1974.С.425.

[317] Фейербах Л. Избранные философские произведения. В двух томах. Т.II.М., 1955.С.778.

[318] Цит.по: Человек: мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. Древний мир – эпоха Просвещения. С.405.

[319] Соловьев Вл. Сочинения в двух томах.Т.2.М.,1988.С.306.

[320] Лосев А.Ф. Жизнь СПб., 1993.С.42.

[321] Спиркин А.Г. Философия. Учебник. М., 1998. С.451.

[322] Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. Учебник. М., 1996. С.188.

[323] Фейербах Л. Избран. философ. произведения в двух томах. Т.II.М., 1955. С.633.

[324] Кроме внешних воздействий, воспринимаемых экстерорецепторами , на нервную систему человека воздействуют процессы, происходящие внутри его организма и воспринимаемые интерорецепторами. На этой основе возникают ощущения, отображающие эти внутренние процессы и называемые проприоцептивными ( переводится как «ощущающий себя»). К ним относятся ощущения равновесия, двигательные ощущения и т.п.

[325] Сифоров В.И. Наука об информации /Вестник Академии наук ССР. 1974, № 3. С.13-14.

[326] Антонов Г.В. От формальной логики к диалектике (вопросы теории суждения). М.,1974.С.4.

[327] Сеченов И.М. Избран. //философские и психологические произведения. М., 1947. С.376.

[328] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч.Т.20.С.542.

[329] Мостепаненко М.В. Философия и методы научного познания. Л., 1972. С.134.

[330] Маркс К., Энгельс Ф. Соч.Т.20.С.542-543.

[331] Цит. По.:Астафьев В. К. Законы мышления в формальной и диалектической логике. Издательство Львовского университета. 1968.С.6.

[332] Мацкевич В.В. Практика// Новейший философский словарь. Минск, 1999. С.542-543.

[333] Гегель Г.В.Ф.. Работы разных лет. В двух томах.М., 1971.С.7.

[334] Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956.С.627.

[335] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 189

[336] Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники. М., 1996.С.366-370.

[337] См.: Нарский И., Ойзерман Т. Истина //Философская энциклопедия. Т.2. М., 1962.С.348.

[338] Чернышевский Н.Г. Сочинения в 2т. Т.2. С.501.

[339] Гельвеций К.А. Сочинения в 2т. Т.1. С.78.

[340] Там же. С.99.

[341] Там же.

[342] Руссо Ж.Ж. Исповедь. Прогулки одинокого мечтателя. М., 1949. С.614.

[343] Кант И. Критика чисто разума. Симферополь, 1998. С.73.

[344] Соловьев В.С. Сочинения в 2 т. Т.1. М.,1988. С. 675.

Там же. С.766.

[346] Рассел Б. Словарь разума, материи, морали. М.,1996. С.39.

[347] Гегль. Наука логики Т. 1. М., 1970. С.97.

[348] Декарт Р. Избранные произведения. М., 1950. С.89.

[349] Капица П.Л. Эксперимент. Теория. Практика. М.,1981. С.195.

[350] Горохов В.Г. Научно-технические дисциплины, инженерная деятельность и проектирование (проблемы развития и исследования)/ «Философские науки», 1989, № 3. С.24.

[351] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.20. С.580.

[352] Урсул А.Д. Взаимодействие естественных, общественных и технических наук / «Философские науки»,1981, № 2. С.113.

[353] Философия и естествознание. Вып.3 Методология системно-структурных исследований. Воронеж,1981. С.21-22.

[354] Материалистическая диалектика как общая теория развития. Диалектика развития научного знания. М.,1982. С.234.

[355] «История, - поясняет Ф.Энгельс, - часто идет скачками и зигзагами, и если бы обязательно было следовать за ней повсюду, то пришлось бы не только поднять много материала незначительной важности, но и часто прерывать ход мыслей» (К.Маркс, Ф.Энгельс. Соч. Т.13. С.497).

[356] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.13.С.497.

[357] Назаров И.В. Методология геологического исследования. Новосибирск, 1982. С.41.

1 Байбаков С.Н., Мартынов А.И. С орбиты спутника – в глаз тайфуна. М., 1986. С.17.

[359] Там же. С.17.

[360] Гейзенберг В. Теория, критика и философия /Успехи физических наук. 1970. Т.102. Вып.2. С.303.

[361] См.: Губарев В. Вихри в океане/ Правда. 1984. 26 сентября.С.6.

[362] Павлов И.П. Полн.собр.соч. Т.II. Кн.2. М. –Л., 1951. С.274.

[363] См. Карцев В.П. Эксперимент и практика. М., 1974. С.31.

[364] Капица П.Л. Эксперимент, теория, практика. М., 1987.С.195.

[365] Цит. по: Орнатский П.П. Теоретические основы информационно-измерительной техники. Киев, 1976. С.7.

[366] Цит. по: Хвольсон О.Д. Курс физики. Т. 1. Л. – М., 1933. С.256.

[367] Вавилов С.И. Собрание сочинений. Т. III. М., 1956. С.137.

[368] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 12. С. 727.

[369] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 433-434.

[370] Клайн Б. В поисках. Физика и квантовая теория. М., 1971. С.41-42.

[371] Субботин А.Л. Идеализация как средство научного познания В книге: Проблемы логики научного познания. М., 1964. С.365.

[372] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.20. С.543-544.

[373] 1 Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики. М. 1999. С.16.

[374] Цит. по: Теплов Л.П. Очерки о кибернетике., м.,1963.С.24-25.

[375] Макаревичус К. Место мысленного эксперимента в познании. М., 1971. С.60.

[376] Там же. С.61.

[377] Маркс К., Энгельс Ф., Соч. Т. С.544.

[378] Васильев С.А. Сематическая структура языка и ее отношение к действительности /В сб.: Логика и методология науки. М..1967.С.133.

[379] Ракитов А.И. Соотношение точности и адекватности в формализованных языках/В сб.: Логика и методология науки.М.,1967. С.115.

[380] Сабадвари Ф., Робинсон А. История аналитической химии.М., 1984.С.45.

[381] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч.Т.20. С.41.

[382] См.: Новик И.Б., Уемов А.И. Моделирование и аналогия/ В кн.: Материалистическая диалектика и методы естественных наук. М., 1968. С.290.

[383] Веников В.А. О моделировании. М., 1974., С.9-10.

[384] Веников В.А., Веников Г.В. Теория подобия и моделирование. М., 1984. С.8.

[385] Самарский А.А. Что такое вычислительный эксперимент? / Наука и жизнь. 1979. № 2. С.27.

[386] Бернал Д. Наука в истории общества. – М.: Изд-во иностр.лит.; 1956. – С.17.

[387] См. Карпов М.М. Наука и ее функции. В кн. Наука и научное творчество. – Изд-во Рост. ун-та. 1970. – С.4-21.

[388] Эйнштейновский сборник. – М., 1967. – С.23.

[389] О методах и методологии речь идет в соответствующей главе учебника, поэтому этот вопрос в дальнейшем рассмотрим в общих чертах.

[390] См.: Федяев Д.М. Технология // Современный философский словарь. - Лондон, Франкфурт на Майне, Париж, Люксембург, Москва, Минск, 1998. С. 928 - 929

[391] Витрувий. Десять книг об архитектуре. – М., 1936. – С.190.

[392] К.Маркс. и Ф.Энгельс. Соч.Т.23. – С.361.

[393] К.Маркс. и Ф.Энгельс. Соч.Т.23. – С.389.

[394] Там же. С.396.

[395] Если в 1965г. в США затраты на НИОКР составляли 20 млрд.дол.; то в 1986г. – 116,8 млрд.дол., а в 1996г. – 184,7 млрд.дол. В начале 90-х г.г. общая численность занятых в науке и в научном обслуживании в США приблизилась к 7 млн.человек, в том числе научных работников – к 1 млн.человек. В США насчитывается примерно 3 тыс.высших учебных заведений, в том числе 156 университетов. Доля затрат на НИОКР в валовом национальном продукте США составляет 2,8%.

К началу 90-х г.г. СССР занимал второе место в мире после США по научно-техническому потенциалу затраты на НИОКР в 1990г. составляли 3,5% ВВП. Общее число научных работников на начало 1991г. составляло примерно 2 млн. человек, в том числе 542 тыс.докторов и кандидатов наук. За время реформ численность научных работников сократилась в 2 раза и в 1997г. составила 934,6 тыс.человек. Затраты на науку сейчас составляют менее 1% ВВП. На 2000г. предусмотрены расходы на науку в размере 14426,7 млн.руб., что в пересчете на доллары США по текущему курсу составит чуть более 115 млн.дол.

[396] Расчеты показывают, что для 19 наиболее значительных изобретений, внедренных с 1888 по 1913г.г. временной лаг от идеи до первой действующей модели был равен 176 годам, от модели или патента до практического применения – 24 годам. Временной лаг от идеи до практического использования для фотографии – 102 года, для телефона – 56 лет (1820-1876), для радио – 35 лет (1867-1902), для телевидения – 14 лет (1922-1936), для транзистора – 5 лет (1948-1953), для лазера – 5 лет (1956-1961).

[397] Дынкин А.А. Новый этап НТР. М., 1991. С.36.

[398] «Известия», 13 февраля 2001 года. С.3.

[399] См.: Поликарпов В.С. История науки и техники. Ростов н/Д, 1999. С.290-291.

[400] Япония: экономика, общество и научно-технический прогресс. М., 1988.С.91-92.

[401] Дынкин А.А. Новый этап НТР. М., 1991. С.41.

[402] От квантовой механики – к квантовым компьютерам // Известия, 10 ноября 2000г. С.11.

[403] См. Иноземцев В. Расколотая цивилизация. – М.: «Academia» - «Наука», 1999. – С.35-37.

[404] Печчеи А. Человеческие качества. М., Прогресс, 1980.

[405] Печчеи А. Человеческие качества. С. 44-45.

[406] Приведенные факты взяты из кн. Владимирова С.В.и Волкова В.А. «Разум против догмы». М., Наука. 1982.

[407] Кулаков Ю.И. Синтез науки и религии. – Вопросы философии. 1999. №2. – С.75.

[408] Айтматов Чингиз. В ожидании прибытия XXI века /Известия, 7 февраля 1998.С.3.

[409] Выступление В.В.Путина при представлении ежегодного Послания Президента РФ Федеральному Собранию Российской Федерации 8 июля 2000 года, г.Москва/Российская газета, 11 июля 2000г. С.3.

[410] Эггерт К. На Ближнем Востоке снова готовятся к войне /Известия, 18 августа 1998. С.3.

[411] Черный П.Г. Биофизическая модель устойчивого развития цивилизаций/ Общественные науки и современность, 1998, № 3. С.147.

[412] Шарон Бегли. Настал ли уже апокалипсис? / Диалог, 1992, № 15-18. С.42.

[413] См: Шалганов А. Заглянем в XXI век /Труд, 15 сентября 1995. С.2.

[414] Кинг А., Шнайдер Б. Первая глобальная революция / Радикал, 1991, № 49-50. С.3.

[415] Римский клуб: 25 лет со дня основания / Вопросы философии. 1995, № 3. С.71.

[416] См.: Косов Ю.В. В поисках стратегии выживания. Анализ концепций глобального развития. СПб.: 1991. С.79-83.

2 Несбитт Дж., Эбурдин П. Что нас ждет в 90-е годы. Мегатенденции. Год 2000. М.: 1992. С.15.

[418] Мир философии. Книга для чтения. Часть 2. М., 1991. С.541.

[419] Основы современной философии. СПб.: 1997.С.299.

[420] См.: Методические рекомендации к базовому курсу «Философия» (бакалавр). Ростов н/Д: 1995. С.74-75.